Ошибка

               
  НАЧАЛО

- Уже проснулся? - услышал я ласковый голос матери, - давай вставай быстрее, завтрак уже готов.
Я каждое утро слышал примерно такие слова, но тогда ее голос показался мне особенно нежным и родным. Я лениво встал с кровати, засунул ноги в драные тапочки, раскатисто зевнул, и пошел умываться. “Колька сказал в шесть” – крутилось в голове.
Колька – мой единственный друг. Мы с самого детства вместе, хоть и дома у нас на разных концах деревни.
Я лениво оделся, позавтракал, и, бросив маме дежурное «спасибо» помчался во двор.
Было чудесное утро: светило яркое летнее солнце, тихо щебетали птицы, а где-то вдалеке лаяла сторожевая собака. И я весело шел по улице, распугивая неуклюжих куриц. По дороге мне встретилась соседка баба Вера. Она была человеком от Бога, всегда желала людям добра и, кажется, даже не умела злиться. Именно баба Вера вытащила меня с того света, когда я лежал с воспалением легких. Она каждый день приходила к нам в дом, приносила противный, но, как мне говорили, полезный отвар каких-то трав и садилась рядом с моей кроватью. Потом, положив руку мне на голову, долго читала молитвы, вставала, говорила “дай Бог здоровья” и уходила по своим делам. С ее помощью я тогда и поправился.
- Что, по делам спешишь? – ласково спросила она. Но я, занятый своими мыслями, лишь утвердительно кивнул и прошел мимо. Я спешил в свой маленький мир, построенный мной и Колькой на вековом раскидистом дубе. Там кипела наша маленькая, но богатая детская жизнь: мы постоянно мастерили разные механизмы, перебирали кучу накопленных марок или просто болтали на разные “философские” темы.
Я взобрался в домик и сразу услышал его задорный голос.
- Здорово, ботан.
- Почему так рано? – недоуменно спросил я.
- Планы изменились. Отец опять запил. Сейчас приковылял никакущий и стал мать гнобить. Крику было…Урод…- прошептал Колька, - а у тебя как?
- Да ничего, потихоньку.
- По-ти-хонь-ку, - усмехнулся он, - всю жизнь и проживешь по-ти-хонь-ку. Небось, опять к вам Верка приходила?
- Какая Верка?- удивленно спросил я.
- Ну бабка эта – божий одуванчик, что вечно у вас ошивается, чушь всякую несет – “отца любить надо, хорошо учиться”, проворчал Колька и после короткой паузы вдруг сказал: “давай покурим”.
Я был ошарашен этим предложением, потому, что никогда раньше не пробовал курить.
- Знаешь, как прикольно? Башку уносит, - с каким-то черным благоговением сказал Колька.
- Да не хочу…как-то…
- Не дрейфь, будет круто, - манил он меня, и я почему-то захотел попробовать.
Колька достал из кармана две помятые папиросы и одну протянул мне.
- У бати стырил, когда он бухой спать завалился, - сказал друг, затем прикурил, медленно затянулся и прошептал: “ка-а-айф”.
Я был в недоумении и никак не мог решиться.
- Смелее, тебе понравится, - тихо проговорил Колька, и я проделал тот же ритуал, но вместо слова “кайф” из меня вырвался только дикий кашель, а голова сильно закружилась.
- Да ну на фиг, - сдавленно прошептал я и выкинул папиросу в окно.
- Ну не знаю, мне нравится, - удовлетворенно сказал Колька, затянулся последний раз, и его папироса последовала тута же, куда и моя.
- Пойдем лучше кузнечиков ловить, - с надеждой сказал я.
- Кузнечиков, - усмехнулся он мне в ответ, - ничего ты в жизни не понимаешь. Мы сегодня ночью полезем с тобой в сад к Степану-кузнецу. У него яблоки – супер.
Я хоть и был всей душою против этого занятия, но возразить не решился и согласно промолчал.

В полночь мы были у степанова забора.
- Ты первый, - тревожно шепнул я.
- Естественно, - последовал горделивый ответ.
Но, когда Колька стал перелезать через забор, спасительно залаяла собака.
- Блин! Я и забыл, что у него есть эта шавка, - с досадой прошептал друг, - ну ничего, я придумал дело получше.
- Может, хватит, - умоляюще пробормотал я, - пойдем спать.
- Не время спать – время жечь, - вдохновенно сказал Колька, - пойдем, подожжем сарай Петровых.
И я, могучими волевыми усилиями подавив в себе совесть, согласился.

               
                ЮНОСТЬ

Недавно мне исполнилось восемнадцать лет. Я был молод и вполне симпатичен. И, несмотря на неудачный первый опыт, уже шесть лет курил. А кроме этого делал и другие непотребные вещи, о которых и говорить-то не хочется. В общем, вел не совсем правильный образ жизни. В деревне время шло неторопливо. Петровы так и не узнали, кто спалил их сарай. Колька год назад уехал в город учиться и поступил в Политех. Степан тоже отправился за большой жизнью и на прощание сказал мне: “Здесь делать нечего, вся жизнь – там”.
А может и мне рвануть,- подумал я, и эта мысль долго крутилась у меня в голове, пока я не пришел однажды домой и не заявил матери:
- Все, еду в город.
- Наверно, правильно, - неизменно ласково сказала она после секунды раздумья, - надо учиться, работать. Там свободы больше.
Утром был куплен билет, а поздним вечером я уже собирался в дорогу.
Этот вечер был странным и волнительным. Не давала покоя круговерть всяческих помыслов и тревог. Я чувствовал, что стою на пороге чего-то нового, неизвестного. Что же будет дальше, - думал я.


 НОВЫЙ МИР

Зайдя в свое купе, я поздоровался с попутчиками, засунул сумку под сиденье, забрался на свою полку и почти сразу же отключился. И мне приснился тяжелый и какой-то необычайно правдоподобный сон, как будто я стою на краю пропасти и какая-то сила толкает меня вниз. Я смотрю, и вижу на дне Кольку, который лежит на спине не в силах пошевелиться и смотрит на меня пристальным, неимоверно печальным взглядом. И вот когда я уже почти сорвался вниз, чья-то сильная и очень нежная рука хватает меня за шиворот и спасает от гибели. Я вздрогнул и открыл глаза. Было утро. Поезд уже подъезжал к станции.
Я вышел на перрон и вдохнул городской воздух. Окружающая обстановка в корне отличалась от той деревенской размеренной жизни, к которой я привык. Кругом были хаотичные толпы людей, которые копошились как муравьи в муравейнике, куда- то спешили, курили, разговаривали по телефону и были, в отличии от моих прежних знакомых, какими-то блеклыми и безликими. У проходящей мимо женщины я узнал, как пройти к общежитию политеха, и пошел по указанному ей адресу, внимательно разглядывая город: бледные бетонные дома, гомон автомобилей, напряженная суета вокруг – все это наводило на меня какую-то странную, неведомую ранее подавленность и тревогу. На проезжающем мимо трамвае я прочел яркую надпись “Nuts – открой в себе Nutsиста”.
- Эй, друг, - услышал я хриплый голос неподалеку,- погоди. Выпьешь с нами?
Я растерянно повернул голову и увидел: ко мне навстречу шел парень примерно моего возраста и роста, в кожаной куртке и широких джинсах, с добродушным широким лицом.
- ?
- Денюха у меня сегодня, двадцатник стукнул, - предвосхитил мой вопрос незнакомец, - а ты че такой убитый, случилось че…?
- Поступать приехал, - скромно сказал я
- Из деревни что ли? – усмехнулся парень, разглядывая меня сверху вниз.
- Ну да,- сказал я.
- Ясно…, - растерялся тот, - а куда поступать?
- В Политех…
- Ну, вот и отлично, я как раз там учусь, - обрадовано воскликнул парень. Пойдем к нашим.
И мы, обменявшись именами, пошли выпивать.


 ПЛОХОЕ ИЗВЕСТИЕ

Проснулся я от сильной головной боли и тошноты. И, еле открыв глаза, не сразу понял, что нахожусь в политеховском общежитии.
- Ну ты вчера и дал, - услышал я сквозь шум в голове чью-то усмешку. Это был Серега, тот парень, что встретился мне неподалеку от вокзала и предложил выпить.
- А что было? – еле ворочая языком, пробормотал я.
- Ты всосал целый пузырь, а потом полез на памятник и чуть с него не навернулся. Хорошо Тимур подоспел. Теперь ты ему по гроб обязан, иначе давно бы уже лежал в другом месте. А вот кстати и он…
Но я не успел ни поздороваться со своим спасителем, ни даже взглянуть на него, а просто взял и вырубился. И мне приснился странный сон: будто сидим мы с Колькой в нашем домике и курим. Я бросаю папиросу после первой затяжки, а он все курит и курит одну за другой и никак не может остановиться. Сам бледный уже, задыхается. Кругом разбросаны пустые смятые пачки. Я пытаюсь его остановить, а он огрызается и рычит, словно зверь, а потом пристально смотрит на меня мутными глазами и говорит: “Я не смогу. Это конец.”
- Колька! Где Колька! – дико заорал я, вскочив с постели и, схватив за шиворот Серегу, - где он!
- Какой Колька, - заорал в ответ обалдевший Серега, освобождаясь от моих рук, - Ты че, ненормальный? Или у тебя похмелье так проявляется…? Пацаны, принесите опохмел, человеку хреново.
- Не надо опохмел…,- тяжело дыша, сказал я и рухнул на кровать, - мне друга надо найти срочно, а то беда…точно беда.
Обалдевшие люди вокруг смотрели на меня, как на психа и недоумевали, что со мной происходит. “Глюки что ли…ненормальный какой-то…кого найти…” – слышалось по сторонам.
- Успокойся и расскажи подробней, какой Колька тебе нужен, - спокойно и вкрадчиво сказал Серега, сев рядом и положив руку мне на плечо.
- Колька Воробьев, друг мой старый, с детства дружим, - тяжело пробормотал я,- найти надо, а то беда…точно беда.
- С ним что-то случилось? 
- Не знаю, но чувствую что-то нехорошее. Беда…точно беда.
- Да что ты заладил “беда, беда”. Знаю я твоего Кольку, - тихо сказал кто-то из толпы.
- Где он, - вскочил я с кровати, - где…?!
- В клубе “Зеленый день” поищи, он там часто бывает, только…
Но, не выслушав до конца, я растолкал толпу и выбежал в коридор.
- Где зеленый день? - остановил я первую попавшуюся девушку.
- Чего…?
- Ну клуб “Зеленый день”! Быстрее! Где!?
- Тут, недалеко, на Мира, - растерянно пробормотала она и рассказала, как к нему пройти.

Казалось, уже через мгновение я стоял у мрачного здания с яркой вывеской “Зеленый день”. Постояв пару минут у входа и угостив бледного наркомана сигаретой, я вошел внутрь. Это был мир абсолютного хаоса и разврата. В лицо мне бросился сдавленный и до предела отвратительный запах алкоголя и сигарет. Вокруг крутились, словно в каком-то дьявольском танце, сотни бледных, ничего не выражающих лиц.
- Где Коля Воробьев? – твердо спросил я первого попавшегося человека.
- Где…,- безучастно изрек тот,
- Где Коля! -  заорал и затряс я его, как сумасшедший.
- Там…все там, - махнул человек рукой куда-то в пустоту и скрылся в темноте. А я судорожно метался взглядом по лицам, как вдруг увидел своего друга. Он сидел в дальнем углу клуба в абсолютном одиночестве и, не спеша, курил сигарету. Я подошел к нему и сел напротив. Как сильно изменился мой друг за такое короткое время. Он словно постарел и стал больным, страшным и совершенно чужим.
- Привет, - растерянно начал я разговор, глядя в его пустые стеклянные глаза, - Узнал?
- Ну…, - туманно и совершенно безучастно кинул он в ответ, и мы долго сидели в тяжелом молчании, не зная, что сказать друг другу.
- Выпьешь со мной? –  невпопад предложил Коля, подал знак бармену, и снова, казалось, навек воцарилось невыносимое молчание.
- Ты знаешь, - несмело начал я, - мне приснился сон про тебя.
- Ну…,- безучастно изрек тот.
- Будто мы сидим и...ты…знаешь, - меня словно заклинило, как будто что-то спутало все мысли и мешало мне говорить. “Беда, Колька, беда” – только и сумел я выговорить после очередной вечности тяжелого молчания.
- Я думаю, не стоит заморачиваться, ведь это всего лишь сон, - тяжело прохрипел он куда-то в пустоту, и мы вновь  молчали и были так далеки друг от друга, что между нами был не стол а, казалось, футбольное поле. А через пять минут мое душевное состояние перешло в другую крайность.

- Привет, меня зовут Соня, - вдруг услышал я неземной красоты голос, поднял голову и….все вокруг замерло. Не стало ни людей, ни времени, ни пространства. Были только я и она. “Соня…Соня…Соня” – крутилось у меня в голове, и каждый раз повторяя  ее имя, я открывал в нем все новые и новые грани. А ее глаза были самыми чистыми и светлыми во вселенной, и я все глубже и глубже погружался в них, но через мгновение все снова встало на свои места.
- Я работаю здесь официанткой.
- А я…приехал…поступать, - еле выговорил я и зачем-то добавил,- наверное…
Какой ты смешной, - пропела Сонечка и куда-то упорхнула. А я сидел еще очень долго, упиваясь всем на свете, пока Коля, своим тяжелым голосом не изрек:
- Начинается…мне пора…
Я хотел его остановить, но неожиданная встреча с неземной официанткой притупила во мне чувство реальности, и я просто тихо проводил друга взглядом. Затем заказал стакан пива, не спеша его выпил, выкурил сигарету, пару минут посидел, расплатился и вышел из клуба. Неподалеку Коля напряженно разговаривал с человеком в кожаном плаще, потом чем-то с ним обменялся и быстро пошел прочь. А я, упустив очередной шанс вернуть друга, сел на скамейку и погрузился в какую-то прострацию.
В голове были только сонечкины глаза и больше – ничего. Я даже не понимал, как вообще можно думать о чем-нибудь другом, кроме ее глаз. “КА-КА-Я НЕ-ЗЕМ-НА-Я” – медленно крутилось у меня в сознании, а внутри расцветала весна и пели птицы. Мимо прошел, еле передвигая ногами и немного омрачая мое внезапное упоение, бледный, худой, одетый в грязные одежды человек. Я посмотрел ему вслед, и, словно молотом по наковальне, меня стукнула мысль о Кольке. А душа вновь метнулась из света во тьму.
“Что же делать, как спасти, как вытащить” – завертелось в голове. Я резко встал со скамейки и поспешил искать друга.

СПАСЕНИЕ ДРУГА И ВНЕЗАПНЫЙ КОНЕЦ

В комнате общежития я встретил Серегу. Он лежал на кровати и сосредоточенно читал конспект. Я прошел и громко рухнул на кровать.
- Ну че, нашел? - оторвавшись от чтения, спросил Серега.
- Кого…? – пространно изрек я в ответ.
- Ну этого. Кольку своего.
- Скорее – нет, чем да.
- Че…?
- Не важно, - с трудом выдохнул я, и сосед снова углубился в чтение. А я все думал и думал о Кольке, и колючая тревога пронизывала меня насквозь.
- Кто знает Колю Воробьева? – снова оторвал я Серегу от чтения.
- Я знаю, где он живет,- удивил меня сосед, - когда ты убежал, как полоумный, в этот чертов притон, наш староста рассказал о нем.
Я хотел спросить, но Серега, повысив тон, продолжил:
- Ты че, друзей то совсем выбирать не умеешь? Называешь своим другом грязного наркомана.
Я  вознегодовал от этих слов и хотел, было наброситься на обидчика с кулаками, но сдержался и только сказал:
- Говори, где.
- В сто двадцатой, на первом этаже.

Через минуту я подлетел к двери с номером “сто двадцать” и, распахнув ее, вошел внутрь. Коля лежал на кровати в дальнем углу скорее не комнаты, а помойки: грязно, темно, кругом – тараканы и горы мусора, а на столе – грязные шприцы, жгуты, ложки и следы белого порошка. Я с отвращением посмотрел на все это и подошел к другу.
- Колька, это я, очнись, - затормошил я его.
- Кто…? – чуть вздрогнув, туманно спросил он и растерянно посмотрел на меня. Долго соображал, а потом опомнился:
- А…Ну…
- Поговорим?! – пристально глядя на друга, спросил я, а через мгновение у меня снесло крышу.
- Ты что же с собой творишь, идиот! Ты не понимаешь, куда ты катишься! Что ты делаешь, - орал я, - посмотри на себя, на кого ты похож! Ты же мертвец ходячий, тебе в лицо смотреть страшно! До тебя не доходит, что ни сегодня – завтра ты кони двинешь? Придурок! - выпалил я.
- Да не кипятись ты так, все нормально, - нелепо усмехнувшись, сказал Коля.
- Ни хрена себе нормально! – вознегодовал я, - давно наркоманишь?
- Да я так…балуюсь иногда.
- Год уже на системе сидит, почти каждый день вмазывает, - услышал я сзади чью-то медленную речь, повернулся и увидел еще одного типа, похожего на моего друга.
- Ты кто? – спросил он меня.
- Его друг, - резко ответил я и показал на Колю.
-   Ага, - тупо изрек незнакомец и не в тему спросил, - Слушай, у тебя пятихатки до субботы не будет, а то я на мели совсем?
Я грубо ответил ему, что никаких денег не дам, и вышел из комнаты с одной только мыслью: быстрей позвонить Колиной маме. И с этой мыслью на меня навалилась непонятная и неведомая доныне тоска. Огромная, пустая и мрачная. Словно кто-то выключил радость, и душу залил мертвенный холод.
“Потихоньку…всю жизнь и проживешь потихоньку” – вспомнил я слова друга из детства, и ощутил огромную  пустоту в душе. Я поднял голову и посмотрел на небо. Оно было плотно затянуто тяжелыми свинцовыми тучами. Низко над землей кружило воронье, издававшее не карканье, а издевательский смех. Как будто бы эти черные твари смеялись надо мной. Огромный, мрачный город обступал меня со всех сторон, казалось, пытаясь задушить. Гул машин с каждой секундой становился все невыносимее. Люди, что встречались мне на пути, смотрели на меня своими страшными безразличными лицами, и я понял, что мне не к кому идти, некуда бежать, не к чему стремиться. Весь мир стал пуст и совершенно мне безразличен. Что я здесь делаю? Куда иду? Зачем? Как же ЗДЕСЬ душно, как же ЗДЕСЬ невыносимо.
“Разве может ЗДЕСЬ быть больше свободы?” – подумал я, набирая на мобильнике номер Колиной мамы.
- Да, - услышал я тихий голос.
- Здравствуйте, - выдавил я из себя, а затем последовал невыносимый разговор, закончившийся слезами Колиной матери и моей, казалось, до предела доведенной тоской.
А дальше случилось невероятное.

Уже смеркалось. Я вернулся в общежитие, прошел мимо вахтерши, которая так внимательно читала книгу, что даже меня не заметила, поднялся на свой этаж, прошел по холодному и пустому коридору к двери своей комнаты и вдруг услышал бархатный голосок:
- Постой, красавчик, у меня для тебя кое-что есть.
Это была Сонечка. Она загадочно поманила меня рукою к себе и скрылась в своей комнате, а я, с каким-то, совершенно не поддающимся описанию, чувством подошел к ее двери и, секунду помешкав, вошел. Передо мной стояло чудеснейшее создание природы, но какая-то непонятная опасность исходила от нее и…
- Бери от жизни все, - повелительно сказала она и протянула мне шприц. А у меня будто совсем воли не стало. Я в один момент превратился в беспрекословного раба этой девушки.
- А почему бы и нет, - не своим голосом сказал я ей, а через минуту уже стремительно летел по темному тоннелю к слепяще-яркому свету. Отовсюду доносились обрывки услышанных мною фраз: “начинается…мне пора…там…все там…вставай быстрее…завтрак уже готов…бери от жизни все”.
И вдруг я очутился на самой вершине мира, где раскинулся беспредельный простор лазурного цвета, и царило полное умиротворение.
- Ну как жизнь прошла, - услышал я добрый голос. Рядом сидел юноша моих лет с белокурыми вьющимися волосами и красивым лицом, одетый в белоснежные одежды, источающие приятный аромат. И мне было так спокойно и тепло рядом с ним, что, казалось, сидел бы так целую вечность.
- Еще посидишь, - неожиданно молвил юноша, - лучше скажи, зачем из дома ушел.
- Хотел чего-то большего,- растерянно ответил я.
- Научись радоваться малому и большое само придет. Тебе пора,- ласково сказал юноша, и не успел я спросить куда, как упал в свою  постель. На дворе было прекрасное августовское утро, а за окном ярко светило солнце.
- Уже проснулся? Давай вставай быстрее, завтрак уже готов,- услышал я ласковый голос матери.