Ложь

Ложь первая.
  Влюбленные друг в друга Татьяна и Олег, поженились после долгих серьезных отношений, в которых находили истинное понимание и любовь друг друга. Их день свадьбы закончился не драками и глупыми пьяными гостями, а закончился мирно и любовно. То есть, родственники с обеих сторон так сблизились, что словно они и раньше были одной ветвью одного дерева. Жених с невестой относились к свадьбе не как к обязанности и не как к потери свободы, а как к будущей свободе. Таня не делала девичников, Олег обошелся тоже без мальчишника, потому что не считали сделанный ими самими выбор в пользу потери свободы. Первый их день после одного дня свадьбы, проведенного, кстати, скромно, проходил в том, что они сообща помогали друг другу: приводили свою старенькую квартиру в соответствие со своими простыми потребностями. Через три дня уборки дома, началась добрая и взаимопроникаемая, любящая жизнь супругов, которая продолжалась до конца дней их. Даже когда у них родилось четверо детей, они благодарили бога за это, их сердца смягчились, и под старость им было утешение во внуках. Они не крестили в непонимающем возрасте детей своих, а дали им выбор. Семья была большая, любящая, добрая, которая держалась друг за друга, но, не отказывая помощи другим людям никогда. Так и жили Олег с Таней, не зная ругани, горя и невзгод до самой смерти, которая приближаясь, успокаивала их большие сердца, и на старых глазах их, появлялись следы умиления в каплях слез, сидя вдвоем возле дома своего, в кустах цветущей сирени, на не большой обычной лавочке.
Ложь вторая.
В небольшой деревне, жил дед Афанасий. Пьяница страшный, который всю свою маленькую пенсию относил в магазин на долги, которые занимал на водку. Давно у деда померла жена, а дети его бросили и забыли о нём. Но в один обычный день, встал Афанасий, огляделся вокруг себя, на всю грязь в доме, пыль и паутину на окнах, и грязь на полу. Вышел во двор своего старого дома, оглядел его, оглядел запустелости и небрежность вокруг него, сколько травы высокой стоит, сколько сорняков, которые загубили черную смородину, еще пытавшуюся пробиться между ними. И опомнился. И в один этот день он бросил пить, курить, починил и перемыл весь дом , убрался вокруг него, убрал сорняк, и пахучая смородина расцвела и одарила всё вокруг запахом своим. Даже дети и внуки, вернулись к нему и стали снова они жить одной любящей семьей.   
Ложь третья.
В сельской церквушки, служил службу священник, отец Сергий, и служил её так хорошо и с такой важностью того, чего он делает, что служа здесь всего год, его приход увеличился во много раз. Построил он колокольню большую и громкую, что на всё село было слышно. Отбелил стены, а потолки перекрасил в неба цвет. И вот, отслужил он воскресную службу, отпустил грехи прихожанам своим и потому, как дела все отец Сергий сделал, сел за книги, в сделанной им библиотеке, читать начал. Здесь он наткнулся на роман, который назывался "Воскресенье", автор почему-то был замазан ручкой, и он не знал кто его написал. Так он увлек его, что прочтя, ему захотелось почитать еще того же автора. Он нашел еще не много книг в своей не большой церковной библиотеке, наполнять которую, ему помогала епархия, с таким же, почему-то,  снова замазанным автором. И читает: "Коли есть христианство, то не должно быть государства"; "Коли сказано - Люби ближнего своего - люби"; "Коли дикарь перестал верить в своего деревянного бога, то это не значит того, что бога нет, а лишь то, что бог не деревянный"; "Коли не будете, как дети, не войдете в царствие небесное"; "Я пришел разрушить церкви - сказал Иисус - так стоит нам ли и это понимать иносказательно, спрашивает зачеркнутый автор"; "Церковь. Всё это слово есть название обмана, посредством которого, одни люди, хотят править другими"; "Ни есть ли крест, изображение той виселицы, посредством которой убили Христа". И читал отец Сергий и не верил, и взор его словно ясным стал, ибо уже не было над ним страха. Прочел он Евангелие, проповедь нагорную. И ужас над ним сделался.
Читал он целую неделю, не убирая от себя книг. Одну прочтет книгу, думает, сидит. И совпали чувства его с тем, что сказано в писании, и обомлел он, и изменился он. 
В воскресение, следующее, в храме разного народу много собралось, службу ждут и недоумевают, что куда могли деться иконы со всех стен, с алтаря с его иконостаса, все свечи, и лавочка торгашачья, и окон и дверей у храма нет уже. Смотрят туда, где двери раньше были царских врат, и видят батюшка Сергий выходит, в старой одежде, сапогах. Не понимают. Видят, слезами залился батюшка горькими и на колени упал перед ними. Плачет и просит простить его за грех великий. За ложь коварную, что жил не так, как Бог завещал, а по выгоде и привык к этому, что не видел добра ни какого в людях, а считал лишь себя в истине. Встал батюшка в слезах, смотрит и тоже все плачут, и пошел всех обнимать и рассказывать то, что понял он. И разрушили люди храм греховный и стали жить доброй и любовной жизнью. В мире и спокойствии.   

Ложь 4.
Благодарим вас, отец святой, за помощь в освещение танков - быстро проговорил толстый генерал, крепко сжимая руку уже уходящего священника.
 С важным видом, генерал еще раз обошел, стройные большие ряды танков и радовался тому, как он думал, что его страна защищена.
 То же самое было и во всех остальных странах, считавших себя наиболее разумными представителями человечества. Так же, как и толстый генерал, генералы разных стран любовались своей техникой, которая особенно успокаивала их сердца в предвкушение очередного конфликта.
 И вот, в день один, много генералов из многих разумных стран, важных и не очень, больших и не очень, маленьких, высоких, лысых, худых, злых; собрались все вместе в одном месте, что бы обсуждать очередной конфликт, то есть им нужно было к случившемуся вооруженному конфликту, применить вооруженные силы, чтобы успокоить конфликт. Вопрос был в том, что бы обозначить силу и масштаб вмешательства со стороны разумных стран.
Первым начал самый толстый генерал, в дорогом мундире:
- уважаемые собравшиеся, - говорит он, безразлично оглядывая всех, - если мы не вмешаемся в то произошедшее столкновение, на границе того государства, которое вблизи с нашими союзниками граничит, то продолжение его, приведет к таким последствиям, которые поднимут цены на то, и этим самым повлияет на весь мир. Так что вмешаться нужно нам немедля.
- Допустим, мы вмешаемся уважаемый такой-то, - начал низенького роста генерал с лысой головой, -  Но не под рассчитав из-за чего начался этот конфликт и кто виной ему, мы не можем допустить вмешательства. Я предлагаю, чтобы наши специалисты со всеми вашими специалистами, собрались, затем обсудили всё, затем дали нам отчет, потом, направили на место событий уже своих специалистов, и по двум от них отчетам, мы составим план наших действий.
- Это тоже вариант и не будем его отвергать - сказал уже третий генерал, глуповатым голоском, - но применять силу нам необходимо и это достаточный факт.
- Да это правда. Да, да - гулом послышались голоса остальных генералов.
 От куда-то из далека, тихо совсем, голос послышался, небольшого роста генерала, сидевшего вторым рядом, за остальными, от того, что его небольшую страну только приняли в ряды разумных стран.
- Я хотел бы предложить, - начал говорить он под суровыми взглядами остальных, - что можно обойтись без насилия. Это легко возможно. Нужно говорить с ними на равных, а не учить. Человек не животное, он разумен, то есть не нужно считать, что мы понимаем, что война это зло, а они не понимают. Если бы каждый из нас по нашему же приказу об убийстве других людей, ходил бы сам на задания и убивал бы их, участвовал в войнах, терял своих друзей, то, наверно, ни кто бы, ни говорил так бы здесь уверенно и легко. Коли бы мы понимали всю ответственность, которую мы несем лично, то ни отправляли на убийства дрессированных солдат. Неужели разумность наша только и состоит в силе нашей? Что только убийствами мы можем показать ее?
 В зале настала тишина. Все слушали его внимательно и виновато опускали глаза. В душах у каждого загорелся огонек надежды, огонек любви. Все поняли, что то, что они делают и то, для чего они здесь собрались, есть убийство, есть не ложь. Приходя сюда, все ненавидели друг друга; уходя от сюда, все сделались братьями. И приехав в свои страны, немедленно, уничтожили всё оружие и распустили армии. Они поняли, что, для того, чтобы считаться разумными и называться братьями, нельзя убивать людей за их грехи, зная о своих.