На пороге

    Шаманские пороги прошли берегом, без особых проблем, хотя и потеряли немало времени. Сначала на горбу перетащили походный скарб, потом в четыре дня, где волоком, где на бревенчатых катках, оставленных  Перфильевым, подняли  каюки. Загрузились, поплыли дальше.

    Версты за четыре до Падун-порога, когда уже слышен был шум водопада, с заднего каюка засигналили в рожок, замахали руками. Там, - в заднем каюке, были два казака, ходившие с Перфильевым Служилые кричали что-то, силясь перекричать нарастающий гул, указывали на берег.
  - Неужто отсюда  Пефильев волочиться начал? – удивился сотник, - уж больно далеко, так мы и в две недели не управимся; надо всё ж таки самим порог осмотреть, может, чего лучше удумаем. Проиграй-ка в рожок, чтобы шли за нами, - обратился он к сидевшему рядом десятнику Ивану Панкратову.

    Перед самым порогом причалили. Казаки, разинув рот, смотрели на открывшуюся им картину, глаз не могли   оторвать от феерического зрелища. Чуть ли не на всю ширину реки  искрился под солнцем водопад. Водный поток, ровный и гладкий поверху, вдруг надламывался  и  прозрачной, сверкающей под солнцем крутой дугой стремительно низвергался вниз. Сплошной в верхней своей части, снижаясь, он распадался на отдельные  струи, которые с рёвом и грохотом врезались в подпорожный омут, рассыпаясь  тучами брызг и поднимая высокое прозрачное облако мелкой водяной пыли, в котором нежными красками дрожала и переливалась  радуга.
 
    Порог был не так уж и высок, - сажени с две. Дальний его край даже казался маленьким и безопасным. У скалистого ближнего берега кромка его опускалась, и туда  устремлялся главный водный поток. Вздымаясь крутой волной, он скручивался в тугие теснящиеся длинные буруны, которые, клубясь и извиваясь,  сплошным наклонным потоком  выбрасывались в русло реки ниже порога. Обессиленные теснотой и падением, здесь они распадались, круговоротами и  утихающими волнами скатывались вниз по течению.
 
    Насладившись необыкновенным зрелищем,  казаки стали осматривать берег, мороковать, как миновать  преграду. Было ясно, что волоком здесь ни по правому, ни по левому берегу не только судов не протащить, не перенести и снаряжения, - берега крутые, скалистые, только у самой воды узкая песчаная полоска, да и то не везде.  Надо было или возвращаться назад, или… 
  - А что, если попробовать вытянуть каюки бечевой вон с того места, - крикнул сотник Панкратову, силясь перекричать шум водопада. Указал рукой на небольшую террасу скалистого берега за порогом. – Как думаешь, осилим?

  - Рисково конечно, но попробовать можно, - прокричал ему в ухо Иван, - только надо человек двух, али трёх оставить в каюке, чтобы  шестами отталкивались от камней, не то разобьёт.

    К носу переднего струга накрепко привязали бечеву, десятник Панкратов с двумя стрельцами с шестами в руках устроились по береговому борту, сотник с остальными служилыми, распуская бечеву, полезли скалами за порог. Выбравшись на площадку выше порога, Бекетов посмотрел вниз, прикинул, как ловчее тянуть.
  - Здесь, по краю становитесь, - крикнул он столпившимся казакам,  тянуть начинайте, когда каюк от берега отойдет, - по моей команде, не то бечеву о камни перетрёт.

    Служилые, встав у самого края террасы, ухватились за натянувшуюся бечеву, приготовились, не спуская глаз с каюка. Сотник взмахнул рукой. Стрельцы в каюке дружно оттолкнулись шестами, один раз, еще. Судно медленно отвалило от берега. Бечева, касавшаяся скал, отошла в сторону и повисла в воздухе.

  - Навались, ребята, - крикнул Бекетов, сам потянул, что было сил, упираясь сапогами в камни. Казаки с искаженными от напряжения лицами стали тянуть каюк на себя. При подходе к порогу судно стало метать из стороны в сторону. Стрельцы  едва успевали выставить  шесты, чтобы предотвратить удар  о камни, как судно отбрасывало в другую сторону. Шесты обрывались в воду, служилые торопливо вытаскивали их, вновь направляли в сторону  скал. Случалось, кто-то не успевал это сделать и тогда каюк почти вплотную приближался к каменной стене, удерживаемый лишь двумя, а то и одним шестом. Натянутая бечева  опасно приближалась к острому скалистому гребню, иногда даже ложилась на него.

    Сажень за  саженью, раскачиваясь и кренясь с борта на борт, каюк медленно  вздымался к вершине потока. Наконец, перевалив водный излом,   вышел на ровную гладь реки. Бечева враз ослабела, коснулась воды. Панкратов метнулся к рулю. Стрельцы, бросив шесты, взялись за весла. Под радостные восклицания толпившихся на террасе, судно медленно причалило к берегу.

  - Вяжи его к камню, ослобони бечеву, тащи конец к нижнему каюку, - распоряжался Бекетов. –  На другом каюке, Иван, опять ты со своими  пойдешь, али других посадим? Да оставьте пищали то в каюке, что вы их за собой таскаете.
  - Мы конечно, у нас же таперя опыт, - ответил ему Панкратов.
  - Ха-ха-ха, - веселились стрельцы на террасе, - опыт, говорит. Портки  проверь, - сухи ли?

    Второй каюк, казаки, ободрённые успехом, потянули еще более дружно и уверенно. На подъеме судно резко бросило к середине реки, потом с нарастающей скоростью повело к скалам. Стрельцы на каюке выставили шесты, но два из них скользнув по камням, сорвались в воду. Третий, которым упирался  десятник Панкратов, попал в расщелину и застрял в ней. Казаки на террасе, не видя  этого, продолжали тянуть. Ивана зажало между шестом и мачтой, он силился выдернуть шест, но не мог. Двое других, увидев такое дело, бросили свои шесты в каюк, кинулись на помощь. Но шест, изогнувшись дугой, вдруг треснул, переломился, куски его полетели в воду. Каюк ударило о камни, натянутая  бечева наползла на острый каменный гребень, все увидели, как стали топорщиться и раскручиваться перетертые свивки каната.

    Судно еще можно было спасти, отпустив бечеву, но каюк был уже почти наверху, всем казалось, что еще одно, последнее усилие, и он, как и первый, плавно заскользит  в спокойном течении. Казаки налегли, бечева вдруг лопнула, люди, увлекая за собой конец, каната,  повалились наземь. Каюк, развернутый потоком, опрокинулся,  с громким треском врезался в острозубую гряду каменной стены. Через мгновенье в низвергающемся водном потоке замелькали головы и руки отчаянно барахтавшихся стрельцов, шесты, весла, обломки мачты, выброшенная из каюка поклажа.

  - Мать честная! – воскликнул сотник, поднявшись с земли и увидев внизу подплывавших к берегу стрельцов, - ребята, живо к ним, ловить надо, что еще можно поймать. Беда то какая. - Сам полез по скалам, вслед за казаками.

Люди спаслись. Кое-что удалось выловить и из поклажи. Разбитый каюк тоже прибило к берегу возле того места, где Перфильев начинал волок. У него был пробит борт и снесена мачта. Ремонтом  заниматься было некогда, до конечного пункта плавания оставалось не так уж и далеко, там каюки все равно пришлось бы бросить.Ррешили обойтись одним каюком. Искалеченное судно выволокли на берег, перевернули и оставили там, надеясь, что  после ремонта оно кому-нибудь пригодится  для сплава вниз по Ангаре.

    Потери были велики. Сгинули без следа бочонок пороха, три сабли,  десяток саадаков с луками и запасом стрел, два походных шатра, почти половина продовольственных запасов отряда, казачьи тюки и котомки с зимней одеждой, обувью, мелким торговым товаром, подарками аборигенам и экспедиционным снаряжением, - запасом веревок, парусов, охотничьей и рыболовной снастью, прочей мелочью. Сплыла неведомо куда или потонула  часть государевой меховой казны, мехов, добытых и прикупленных казаками.

    Иван Панкратов досадовал больше всего, что утонул жбанчик крепкого вина, столь необходимый, считал он, по случаю такой беды. Попытались нырять под порогом в надежде что-нибудь достать со дна, но слишком сильным было течение, да и вода мутная, - попытка не увенчалась успехом.

    Что удалось выловить,  снесли в оставшийся каюк. Всем служилым в одном каюке было не разместиться. Рассмотрев чертёж Перфильева, Бекетов увидел, что перед последним порогом, который Перфильев почему то назвал Пьяным, Ангара изгибается крутой излучиной. Решил: сколько можно разместить в каюке, - пойдут с поклажей Ангарой, остальные налегке сухопутьем,  по прямой – к порогу.
 
  - По пути, - наказывал сотник, - если встретите кого, - берите ясак,  а ежели новый будет  род или племя, - приводите князца их под государеву руку.
  - Дал бы ты нам, Иваныч, для такого дела какие ни есть подарки инородцам, да и товаришком пусть казаки поделятся с нами. А то ведь поутопили мы свой то, и одежонку с обувкой зимнюю то ж. Надо бы разжиться.
  - Это надо, - согласился сотник, - пойдем, скажу казакам, и подарки подберём. Только ведь на горбу все это тащить придется, - посмотрел он на Панкратова.
  - Ничо, донесём.