Под созвездием дружбы. Глава 3

День Конституции не отличался ничем от предыдущих дней. По крайней мере, так было в нашей семье. Праздничный стол никто не накрывал, а на то, что это был, все-таки, праздничный день указывали концерты и патриотические речи, раздающиеся с экрана телевизора. Родители начинали ностальгировать по времени, которое предшествовало развалу Советского Союза, по тем праздникам и патриотической атмосфере, царившей в каждой семье.
Я решила изменить традицию и отправилась с утра в магазин за мороженым, чтобы приготовить для родителей фруктовый десерт. Мне хотелось чем-то побаловать их. Как бы они строго и несправедливо относились ко мне, я их очень любила, и мне становилось тоскливо на душе от мысли, что после моего отъезда они останутся совсем одни. Такова судьба всех крымскотатарских родителей, имеющих в семье только дочерей. Девочки рано или поздно выходят замуж и уходят жить отдельной семьей или чаще в семью новоиспеченного мужа.
Пообедав с родителями, я угостила их задуманным мною десертом и мы впервые за последние полгода несколько часов проговорили по душам. Я дала им обещание, что буду вести себя в городе как ответственная, честная и добропорядочная мусульманская девушка. Мама расплакалась и ушла к себе в спальню, а отец продолжал нотации:
- Диана, доченька, - нахмурив брови, сказал он, - ты должна запомнить одну очень важную мысль – твое тело и душа принадлежат только тебе и никто не вправе распоряжаться ими, кроме тебя. Я очень надеюсь, что ты не подведешь нас с мамой.
- Я постараюсь, баба, - тихо ответила я, опустив глаза. Сидя рядом с отцом, я надеялась, что мне не сложно будет сдержать данное ему слово.
После обеда в моей душе воцарилось спокойствие, а мысль о скорой встрече с подругами делала поистине счастливой. Одев выгоревший от солнца сарафан, я выскочила из дома и направилась по знакомой мне дороге к Яне. Я надеялась, что Лиза как обычно зайдет за мной, но ее телефон не отвечал. Решив, что она замешкалась дома, отправилась к подруге сама.   
Свернув на соседнюю улицу, я увидела знакомый мне небольшой дом со старыми деревянными рамами, на которых облупливалась зеленая краска, старыми ржавыми воротами и унылым двориком, охраняемым рыжей дворняжкой. Это дом Лизы и ее бабушки. Я подошла к калитке и обнаружила, что она не заперта. Скрип открывающейся калитки разбудил спящего в будке пса. Он лениво залаял, может от того, что знал меня, а может потому, что на улице было душно, и он хотел пить. Задумавшись об этом, я не заметила сидевшую на кухне бабушку Лизы.
- Ой, - неожиданно воскликнула я, - здравствуйте.
- Добрый день, внучка, - ответила бабуля, сортируя горох.
- Я не заметила вас сразу, - извиняясь, сказала я, - Степанида Давыдовна, как вы поживаете?
- Ничего, спасибо, только ноги болят, и сплю плохо, а Лиза у себя, заходи - грустно ответила старушка, не дожидаясь моего следующего вопроса.
Раздвинув желтые занавески, я вошла в спальню Лизы. Шторы были задернуты, поэтому после яркого уличного света я ничего не могла разглядеть.
- Лиза, - преступив порог, прошептала я, - ты здесь?
На кровати кто-то зашевелился, но не ответил. Я заподозрила что-то неладное: Лиза никогда не увлекалась дневным сном. Отодвинув одну из штор, я увидела уткнувшуюся лицом в подушку подругу и осторожно присела на краешек ее кровати. Я поняла, что она не спит.
- Солнышко, что случилось? - дрожащим от волнения голосом спросила я.
Прошло несколько минут, прежде чем Лиза подняла голову с подушки и повернулась ко мне. Увиденное шокировало меня – лицо подруги было отекшим от слез, под глазами синели островки усталости, а глаза, ее прекрасные зеленые, вечно смеющиеся глаза были наполнены болью и обидой. Посмотрев на меня, она попыталась расплакаться, но слезы упорно отказывались течь.
- У меня даже слезы закончились, - хриплым голосом прошептала Лиза, - я всю ночь проревела. Дианочка, милая моя, я снова одна…мой Кирилл, он бросил меня…
- Ты не одна, - слезы душили меня, - ты не одна, слышишь. Я с тобой, Яна с тобой, бабушка с тобой…
Мне просто не верилось в происходящее. Как когда-то десять лет назад точно так же успокаивала я Лизу, потерявшую родных родителей. Только тогда несчастный случай лишил подругу дорогих ей людей, а теперь близкий человек предал и не оправдал надежд. Значит, она ошиблась в нем, всецело доверив ему свое трепетное сердце и свою израненную душу. Он всего лишь на время излечил ее, чтобы потом окончательно уничтожить.
Я принесла подруге стакан холодной воды, таблетку успокоительного и отправила сообщение Яне. Затем специально вытащила из телевизора кабель, соединявший его с антенной, так как знала, что бабушка Лизы традиционно захочет посмотреть вечерний сериал. Так и случилось. Однако обнаружив, что телевизор не работает, бабушка отправилась в гости к соседке, дабы не пропустить очень важную серию. Значит, у нас в запасе было чуть больше часа, чтобы привести Лизу в порядок.
Поставив на плиту чайник, я услышала скрип открывающейся калитки – это была Яна. Я вкратце рассказала о случившемся. Яна молча прошла в спальню, где открыла форточку, раздвинула шторы и обняла подругу.
- Диана, принеси мне, пожалуйста, холодной воды и какой-нибудь бабушкин платок, - попросила почти жестом Яна, - а я пока заварю нам чай.
Собравшись снова в спальне, мы приложили холодный компресс ко лбу Лизы и вручили ей чашку горячего сладкого чая. Этот метод терапии обычно действовал. Мы уселись рядом с подругой, ожидая результат.
- Я знаю, что тебе очень тяжело, - обратилась Яна к Лизе, - но ты должна собрать всю свою волю в кулак и рассказать нам все от начала до самой последней фразы, не утаив ничего. Тогда тебе станет легче.
В молчании прошло минут десять, мы все уже допили чай, но, не проронив ни слова, ждали исповеди Лизы.
- А рассказывать то собственно и не о чем, - наконец-то произнесла подруга, - история банальна: я уехала всего на две недели отдыхать, а он забыл меня, собрал вещи и уехал в Киев к маме.
- Почему ты решила, что он забыл тебя? – не понимала я.
- Потому что к концу моего отдыха он вовсе перестал писать мне, а если я писала ему сама, то он через раз очень сухо отвечал мне. Я не понимала, что происходит и решила, что поговорю с ним серьезно, когда вернусь домой, но приехав сюда, я обнаружила, что он уехал…- всхлипнула Лиза, - его отец с мачехой сказали, что он забрал все вещи и вернется только следующим летом.
- Значит, этого рыжего таракана переманила столичная жизнь, – подвела итог Яна.
- Нет, девочки, здесь явно что-то не то! - не соглашалась я. – Явно кто-то постарался рассорить вас.
- Диана, ты, как обычно мила и наивна, - холодно остановила меня Яна, - а ты, Лиза, бери себя в руки. Через несколько дней мы тоже будем в столице. Хотя Симферополь и поменьше, чем Киев, но таких рыжеволосых Кириллов ты найдешь еще кучу.
Яна хотела улыбнуться, но вовремя остановилась. Было понятно, что Лизе не до шуток и смеха. На лице читалась неописуемая боль, вылечить которую сможет только время, смена обстановки и усилия таких надежных подруг как мы. 
Я отправилась мыть наши кружки на кухню, а Яна продолжала что-то серьезно говорить брошенной подруге. Поток мыслей захлестнул меня. Лиза мне как родная сестра, поэтому я очень переживала за нее. Я не могла понять, почему Кирилл так поступил с ней. Я искренне верила их взаимным чувствам и сама мечтала именно о таких отношениях. Для меня этот разрыв станет очень большим стрессом и поводом для раздумий, так как я засомневалась в том, что истинная, взаимная и чистая любовь все-таки существует на этой земле. Неужели я, как говорит Яна, очень наивна? С одной стороны меня волновал вопрос, как деликатно помочь подруге, не вмешиваясь в проблему. С другой стороны не давало покоя желание разобраться в сложившейся ситуации, так как не все было понятно в этой истории любви. А с третьей же стороны разум боролся с собственным отчаянием и необходимостью верить в то, что все в этом мире так ненадежно. Эти три вопроса, как три стихии боролись в моей голове. Я понимала, что сегодня бессонная ночь мне гарантирована.
- Внученька, - вернула меня к реальности Степанида Давыдовна, - ты в кружке дырку сделаешь. Почему Лизонька сама не вымыла посуду?
- Ах, да…нет, - не знала, что сказать я, - просто…
- Диана проспорила Лизе, - выручила меня Яна, - поэтому и моет теперь кружки. Мы выйдем подышать свежим воздухом, а вы отдыхайте,  бабуля.
- Как ваш сериал? – отвлекла я бабулю, увидев, что из комнаты за Яной вышла заплаканная Лиза. – Моя мама тоже смотрит его.
Внимательно выслушав ответ бабули, мы попрощались с ней и отправились вслед за Лизой на улицу. Там почти полчаса мы просидели на лавке в полнейшей тишине, которую, наконец, нарушила Лиза.
- Девочки, спасибо вам за все, вы единственная моя опора, - прошептала она и снова расплакалась.
- О, нет, - пыталась остановить ее Яна, - опять слезы…
- Яна, пойми, ей нужно выплакаться! – заявила я.
- Я обещаю вам, что через два дня со мной будет все в порядке, - успокаивала нас Лиза, - мне нужно выплакаться, осознать все и смириться.
- Или же ты серьезно заболеешь, - не успокаивалась Яна, - уже темнеет, мы пойдем домой.
- Крепись, - сказала я на прощание Лизе и поцеловала ее в мокрую щеку. 
Оставлять подругу в таком плачевном состоянии совсем не хотелось, но нужно было жить дальше и нам и ей. В вечернем воздухе витали ароматы полевых трав и цветов, а сверчки исполняли свою привычную композицию. Мы шли с Яной по потрескавшейся от времени и непогоды дороге. Я заметила, что она нахмурилась.
- Почему ты так жестко общалась с Лизой? – я, наконец, задала Яне  волновавший меня вопрос.
 Было заметно, что подруга задумалась над тем, что и как мне ответить.
- Дело в том, что я уже давно знала о том, что мама Кирилла, родная мама, конечно, была против союза сына и Лизы.
- Почему? – искренне удивилась я.
- Потому что они совершенно разного социального уровня! – огорошила меня подруга и, видя мою растерянность, попыталась разъяснить. – Моя мама и мама Кирилла были одноклассницами и в молодости дружили очень. Поэтому, каждый раз, когда та после развода с папой Кирилла приезжала из Киева к сыну, наведывалась к нам в гости. Во время ее последнего визита я подслушала их разговор. Мама Кирилла была очень недовольна тем, что ее сын встречается с сиротой, у которой нет ни перспектив, ни будущего, а только корыстные цели на уме. Я не знаю, прилагала ли она усилия, чтобы рассорить их, но уверена, что сейчас она счастлива, что сын рядом под ее крылом.
- Так он сейчас в Киеве?
- Я думаю, что на данный момент он там, вникает в дела маминого бизнеса.
- Но почему ты ранее не предупредила Лизу о пренебрежительном  отношении мамы Кирилла к ней? – не успокаивалась я. – Может, зайдешь ко мне на чашку кофе?
Мы как раз в этот момент подошли к воротам моего дома. Я не хотела оставаться наедине со своими мыслями, хотя понимала, что подруге пора домой.
- Спасибо дорогая, уже темнеет, - на одном дыхании ответила Яна, - я не думала, что все зайдет так далеко, да и как я могла так унизить и обидеть Лизу. Она же вся светилась от счастья рядом с любимым.
Я попрощалась с подругой, и отправилась домой. С порога мама предложила мне поужинать, но аппетита не было и я, ответив ей что-то невнятное, побрела к себе в спальню. В комнате оказалось душно, я открыла форточку, и прохладный аромат вечера дунул мне в лицо. В голове вертелось много мыслей, упорядочить которые мне не удавалось. На душе - тревожно. Я понимаю, что теперь мне гораздо сложнее будет довериться мужчине. Я твердо решила не влюбляться ни в кого во время учебы, по меньшей мере, до тех пор, пока не стану представлять собой хоть какую-то независимую личность.