Рад всеми силами распространять уникальные работы замечательного автора, редкого человека феноменального гражданина России - суперспеца по информатике и шифровке.Под фамилией КЛЕПОВ найлёте на прозе.ру эти(и ещё 150)оригинальных работ. Дерзайте!
Информационное оружие Гитлера. Часть I
Если знать место и время битвы, то за тысячи ли* можно вести бой.
Китайский полководец Чжугэ Лян (181 - 234 гг.)
* (1 ли =576 м)
За хитрость и удачу Чжугэ Лян получил прозвание «Невидимый дракон». Он разработал сигнальные фонари, с помощью которых передавалась информация о передвижениях армий противника.
Вступление
В сражении при Рымнике 11 сентября 1789 года А.В. Суворов со своим 7-тысячным отрядом и 18-тысячным корпусом австрийцев сумел разбить 100-тысячную армию турок благодаря правильному управлению своими войсками. Сражение при Рымнике продолжалось 12 часов. Турецкая армия потеряла убитыми, утонувшими, ранеными и пленны¬ми более 20 тысяч человек. Союзники потеряли в этом сражении всего 600 человек: русских — 200, австрийцев — 400.
В результате 26 дневной войны в 2003 г. армия США численностью 207 тыс. солдат полностью разгромила армию Ирака. За 21 день войны армия Ирака потеряла убитыми около 11 тысяч человек. Потери армии США в этой войне - около 138 человек. Численность регулярной армии Ирака составляла 389 000 человек и резервистов 650000 человек. Садам Хусейн, который хотел сам контролировать всех в своей стране, и в первую очередь свою армию, создал такую структуру управления войсками, которую американская армия легко разрушила в самом начале войны. В результате США одержали молниеносную победу с минимальными для себя потерями над армией Ирака, которая в несколько раз превышала её по численности.
Из приведенных примеров видно, что благодаря превосходству в управлении войсками можно одержать победу над противником, даже если численность его войск намного больше.
Управление войсками означает совокупность команд командиров подчиненным для достижения поставленной цели: выиграть сражение, бой, перемещение армии и т.д. (Определение термина управление войсками дано в Большой Советской Энциклопедии см. Приложение N 1).
Важнейшим фактор – наличие обратной связи между подчиненным и командиром, с помощью которой командир узнает об эффективности выполнения его команд и может их корректировать. Управление войсками можно сравнить с работой мозга по управлению органами человека. Мозг управляет его телом и получает от него сигналы о том, правильно ли они выполняются. Система связи вооруженных сил, по которым передаются команды для управления войсками, чем-то похожа на функционирование нервной системы человека.
По анологии можно сказать, что система связи вооруженных сил, по которым передаются каманды для управления войсками чем-то похожа на функционирование нервной системы человека. Главная её цель это обеспечить выживание под воздейсвием агрессивной среды ( для человека) или эффективно отражать нападение противника во время сражений ( для армии).
Если ею завладеет противник, он будет всеми силами стремиться разрушить её или навязывая такие ложные команды, чтобы противник воспринимал их, как обязательные к исполнению. Так враг получает возможность управлять войсковыми подразделениями противника и посылать их на верную гибель. Такое воздейсвие чем-то похоже на влияние алкоголя на мозг человека, когда он получает ложную информацию от своих нейронов. В результате он думает, что перед ним стоят три человека, а не один.
Поэтому и разрабатываются специальные системы защиты связи вооруженных сил, которые предназначены для того, чтобы эффективно противодействовать разнообразным атакам на них. Тогда командиры будут точно знать численность армии, с которой им предстоит воевать, а не получать ложные сведения о том, что армия противника небольшая, а на самом деле она огромная.
Ключевую роль в управлении войсками вооруженных сил любой страны является совокупность информационных систем, которые объединяют знания, гипотезы, процессы принятия решения о правильности функционировании систем управления противника и способах его разрушения или подчинения своему контролю. Комплекс технических средств, предназначенных для контроля и вмешательства в информационные системы противника с целью получения данных о состоянии его боевых действий и управления войсками - это информационное оружие.
В результате воздействия информационного оружия на вражеские системы управления войсками противнику навязывают такую информацию, что он вынужден прекратить вооруженное сопротивление.
В ХХ веке Россия, а затем СССР имели самые большие по численности и вооружению армии в мире. В начале Первой и Второй Мировой войны русские и советские войска понесли огромные людские и материальные потери. Цель данного исследования – объяснить причину того, почему дважды на протяжении столетия наша страна была на грани военных катастроф, которые грозили её суверенитету и в дальнейшем привели к коренным изменениям её политического строя.
Вот несколько исторических примеров.
Во время Первой Мировой войны была разгромлена 2-ая армия генерала Самсонова, потому что немецкая разведка завладела шифрами и ключами, с помощью которых осуществлялся обмен секретными данными по управлению российской армией. В результате немцы знали все планы передвижения армии Самсонова и, выбрав наиболее подходящий момент, практически полностью уничтожили её, взяв в плен огромное количество русских. Немецкая разведка не только могла контролировать передвижение войск армии Самсонова, но и управлять ими, навязывая ложные команды на системы связи армии Самсонова. В результате Россия упустила уникальный шанс одержать полную победу над Германией ещё в 1914 году.
В августе - сентябре 1919 года шифровальщики Генерального штаба польской армии вскрыли шифры Рабоче-крестьянской Красной Армии. С августа 1919 и до конца 1920 года польские шифровальщики расшифровали несколько тысяч радиограмм Красной Армии, в основном приказы руководства армии по управлению войсками. Кроме того, польские шифровальщики навязывали ложные приказы командирам военных соединений Красной Армии с помощью телеграмм, зашифрованных военным шифром РККА. Так им удалось перехватить и расшифровать специальную директиву Главкома Каменева о том, что 1-ая и 2-ая Конная армия должны быть подчинены командующему Западным фронтом М. Тухачевскому и наступать на Люблинском направлении. Изменив её содержание, они составили фальшивую шифровку от Каменева с указанием 1-ой конной армии идти в наступление на Львов.
В результате управление войсками Красной Армии было абсолютно нарушено, что привело к их полному разгрому. Если бы не эта ложная команда, Красная Армия могла бы победоносно завершить своё наступление. То, что польские разведслужбы смогли нарушить управление Красной армии с помощью ложных приказов, подтверждается наличием огромного числа пленных красноармейцев - около 100000 человек, что составило, примерно половину численности войск Рабоче-крестьянской Красной Армии, участвовавших в этом сражении. Это сражение, названное «Чудом над Вислой», вошло в список восемнадцати наиболее выдающихся переломных битв в мировой истории.
Великая Отечественная война. В июне 1941 года немецкая разведка захватила шифры и ключи к системам секретной связи военных подразделений советской армии Западного Военного Округа. В результате советская армия в основном осталась без шифрованной связи и могла связываться только по открытым каналам Наркомата связи СССР, которые прослушивались немецкой разведкой. В результате немецким армиям удалось в короткие сроки разгромить её крупнейшие военные соединения, что привело к огромным людским и материальным потерям.
С июня по сентябрь 1941 года в результате сражений под Белостоком и Минском немцы взяли в плен 328 000 человек, за Смоленск - 310 000 пленных, за Киев – свыше 600.000 пленных. Более одного миллиона пленных за три месяца войны!
Столько же, сколько французов и бельгийцев попало в плен к немцам в ходе сражений армий Франции и Бельгии с войсками Германии с мая по август 1940 года. Удивительное совпадение. Приблизительно за одно и тоже время боев, немцам удалось захватить в плен примерно одинаковое количество пленных. Возможно, это вызвано тем, что в войне против Франции и СССР Германия использовала одинаковые методы разрушения управления войсками своих противников.
Поэтому можно предположить, что с помощью захвата шифров секретной связи вооруженных сил противника немецкой разведке удалось организовать целенаправленное навязывание управления его вооруженными силами, которое и привело к их полному или частичному разгрому. Косвенно это подтверждается тем, что, начиная военные действия против этих стран Германия не имела существенного превосходства ни по вооружению, ни по численности своих армий, хотя в теории наступательных войн требуется многократное преимущество наступающей стороны, чтобы выиграть сражения.
Часть I
Зарождение информационного оружия.
Начало XX века ознаменовалось созданием нового вида оружия для борьбы за власть – информационного. Интенсивно развивавшиеся системы связи в ведущих мировых державах превратились в важную составляющую государственного управления и управления вооруженными силами. Информационное оружие позволяло эффективно и скрытно влиять на ход военных сражений прежде всего потому, что оно могло воздействовать непосредственно на систему управления войсками и полностью или частично выводить её из строя.
Обнаружить применение информационного оружия очень сложно. Наибольшую опасность оно представляло для защищенных систем связи армии противника, использовавшей для этого системы шифрования. Они обладали наивысшей степенью доверия для передачи наиболее важной информации. Поэтому, если удавалось захватить шифры или ключи к ним, можно было не только читать всю проходящую по этим линиям связи переписку, но и посылать ложные приказы, зашифрованные шифром противника, которые воспринимались им как приказы своего командования, подлежащие к безоговорочному исполнению.
Впервые такая процедура навязывания ложных команд противнику была применена во время Первой Мировой войны и называлась «радиоигрой». Немцы называли её «Функельшпиль».
Первая мировая война началась в августе 1914 года. Летом 1914 года Россия, Англия и Франция объединились против Германии и Австро-Венгрии. Война велась на суше и на море. Господство на море могло стать решающим фактором в победе, поэтому все участники войны прилагали огромные усилия, чтобы захватить преимущество в морских сражениях и блокировать порты противника, чтобы затруднить его снабжение необходимыми стратегическими ресурсами.
Для России Балтийское море было важнейшей ареной морских сражений. Немцы всеми силами стремились заблокировать российские морские порты и в первую очередь главный из них - порт Санкт- Петербурга, столицы Российской империи. Два германских крейсера, «Аугсбург» и «Магдебург» и несколько легких миноносцев вторглись в территориальные воды России, чтобы провести разведку минных полей и с помощью специальных кораблей-тральщиков расчистить от мин путь для наступления германского флота на Санкт-Петербург.
Балтийский флот под командованием Николая Оттовича Эссена хорошо подготовился к встрече с немецкой эскадрой. В самые первые дни войны было расставлено более трех тысяч мин, но 26 августа «Аугсбург», «Магдебург» и легкие миноносцы проникли в российские территориальные воды.
Чтобы не подорваться на минах, корабли разошлись и двигались особым «противоминным зигзагом». Плотный туман, в котором двигались немецкие суда, сделал их невидимыми друг для друга.
«Магдебург» оказался в опасной близости от острова Оденсхольм и, не заметив этого в тумане, налетел на каменную мель.
Капитан «Магдебурга» дал шифрованную радиограмму другим немецким кораблям с просьбой о помощи, но, так как это сообщение многократно повторялось, его услышала русская станция радиоперехвата, расположенная на этом же острове. Она немедленно вызвала русские крейсеры во главе с крейсером «Богатырь» и они расстреляли «Магдебург». Спасаясь, немцы выбросили за борт корабля ящик. На крейсере «Богатырь» заметили это и снарядили водолаза, который достал ящик. В нем были немецкие шифровальные коды и переговорные таблицы. Через два месяца их копии были переданы Англии. Таким образом, русская и английская разведка всю войну могли прослушивать шифрованную немецкие переписку, хотя немцы периодически меняли ключи к шифрам. Для российских и английских дешифровальщиков не составляло большого труда их расшифровывать, так как они знали структуру построения немецких шифров.
Дело не ограничилось только прослушиванием секретных переговоров немецких кораблей. Английское командование решило нарушить систему управления самой мощной немецкой Восточно-Азиатской эскадры - гордости германского флота.
Оно смогло парализовать функционирование многих колониальных портов Англии и некоторые океанские перевозки. Англичане бросили на поимки этой дерзкой эскадры свои лучшие силы, но в результате потеряли два броненосных крейсера.
Тогда они решили заманить немецкую эскадру в ловушку. С помощью шифров, захваченных с крейсера «Магдебург», они зашифровали сообщение от имени немецкого Генштаба и послали его капитану флагманского корабля «Гнейзенау». В этом сообщении ему приказывалось идти к Фолклендским островам - а там их поджидала засада тяжелых английских крейсеров, которые потопили практически всю немецкую эскадру и при этом не потеряли ни одного корабля!
Эффективность воздействия радиоигр на ход военных сражений была потрясающий. Это осознали в первую очередь Англия и Германия. Они предприняли огромные усилия для создания и развития своих специальных служб, которые уделяли радиоиграм самое пристальное внимание.
Уже к началу Второй Мировой войны эти страны стали ведущими в мире в области информационного оружия. Недаром Первый Лорд Адмиралтейства Великобритании Уинстон Черчилль считал, что переданные Россией немецкие шифры сыграли решающую роль в победе его страны в морских сражениях против Германии.
Позднее многие разведки мира возьмут на вооружение «радиоигру», вовлекая в неё взятых в плен шпионов и их шифры. Захват государственных шифров и ключей армий противника был важнейшей задачей многих разведок мира.
Но не только радиосообщения были целью информационного оружия. Сообщения, передаваемые по проводным телефонным линиям связи, были также уязвимы и могли быть перехвачены противником.
В первую мировую войну наиболее распространенной связью между подразделениями на фронте был однопроходный с заземлением полевой телефон. Так как единственный провод находился на своей территории, военное командование было уверено, что противник мог подслушать их разговоры, только непосредственно подключившись к телефонной линии. Военные посты контролировали местность, где пролегал кабель, и армейское командование не волновалось о том, что телефонные переговоры могут быть подслушаны, поэтому не предпринимало никаких мер защиты, ведя секретные разговоры.
Это убеждение было основано на незнании физических основ радиоприема. Британский экспедиционный корпус столкнулся с этой проблемой во Франции в 1915 году. Ему стало известно, что немцам удается с завидной регулярностью узнавать об их военных операциях и препятствовать их выполнению. Создавалось впечатление, будто немцы получали копии приказов о запланированных наступлениях британских войск!
Позже выяснилось, что немцы создали аппарат, который посредством сети медных проводов или металлических прутов, врытых около линий британских войск, мог принимать даже самые слабые токи, создаваемые неправильным заземлением телефонной системы. Сверхчувствительный усилитель принимал и усиливал блуждающие токи от некорректного заземления. Таким образом, немцы имели возможность прослушивать все телефонные переговоры британских военных на расстоянии до 500 метров, перехватывая их сообщения.
Техническая разведка по получению секретной информации интенсивно велась не только в эфире, но и под землей, где находились телефонные и телеграфные кабели. Следует учитывать то, что до 1940 года почти 85% информации, передаваемой государственными и военными организациями мира, транслировалось по подземным и подводным кабелям.
Создание радиоразведки Германии после Первой Мировой Войны
Среди стран участников Первой Мировой войны Германия больше других осознала важнейшее влияние радиоразведки на результаты военных баталий. Недаром фельдмаршал Пауль фон Гинденбург был награжден Звездой Большого Креста за битву под Танненбергом и разгром русских войск в Пруссии. Один из главных архитекторов победы под Таннербергом, немецкий полковник Макс Хоффман, который руководил радиоперехватом, писал: «Мы знали всё о планах русских из прослушанных их радиопереговоров".
После разгрома французских войск в 1940 году Герман Геринг получил из рук Гитлера такую же награду - Звезду Большого Креста. В секретном приложении к награждению Геринга написано о его выдающейся роли в командовании подразделениями, занимавшимися перехватом и дешифрованием секретных линий связи побежденных стран.
Награждение этой высшей наградой Германии за победы, одержанные с помощью достижений технической разведки, говорит о многом. В XX веке такой военной наградой в Германии были удостоены только два человека: Пауль Гинденбург и Герман Геринг.
Неудивительно, что в настоящее время бюджет крупнейшей разведслужбы США, Агентства Национальный Безопасности, занимающейся технической разведкой, намного превосходит расходы всех других разведслужб Америки.
После Первой Мировой войны в соответствии с Версальским Договором вооруженные силы Веймарской республики выполняли исключительно оборонительные функции. Секретная служба занималась только защитой собственных государственных и военных секретов, а организованная 1 января 1921 года военная контрразведка, Абвер (нем. Abwehr - оборона, отражение), напрямую подчинялась министру рейхсвера.
Интересно отметить, что в начале 1922 года основателями будущей мощнейшей немецкой криптографической службы были выходцы из России: профессор Пулковской обсерватории Петр Новопашенный и Вильгельм Феннер. Они продемонстрировали свои удивительные способности в области криптографии представителям рейхсвера. За несколько недель они взломали русский шифр, который использовался ЦК ВКП (б) для связи со своим агентом в Коминтерне Я. Рейхом, заведующим Западноевропейского Бюро Комитерна в Берлине.
Из расшифрованных сообщений контрразведка Германии узнала, что Россия планирует революцию в Германии и выделяет на это 50 миллионов золотых марок. Это намерение Россию по подрыву политического строя Германии полностью противоречило Рапалльскому договору между РСФСР и Веймарской республикой, заключённому 16 апреля 1922 на Генуэзской конференции в городе Рапалло (Италия).
В дальнейшем РКП (б) направлял множество шифрованных указаний в Отдел международной связи Исполкома Коминтерна (ОМС ИККИ) для подготовки социалистической революции. Для координации дейсвий с немецкими коммунистами 21 августа 1923 года была создана Комиссия, в которую вошли Зиновьев, Каменев, Троцкий, Сталин, Радек и Чичерин, Дзержинский, Пятаков и Сокольников. К.Б. Радека послали в Германию руководить революцией. Он получил персональный шифр для связи с ЦК РКП (б).
Новопашенный и Феннер легко вскрыли и этот шифр. Таким образом, контрразведка и полиция Германии была осведомлена о подготовке немецких коммунистов к восстанию в октябре 1923 года. Поэтому войска рейхсвера были заблоговременно введены в Саксонию и подавили начавшееся 23 октября восстание коммунистов в Гамбурге. Следует отдать должное, что такому успеху дешифрования сообщений способствовало неумелое обращение с шифрами сотрудников ЦК РКП (б), которые их готовили.
Такая низкая степень подготовки партийных шифровальщиков объяснялось, тем что руководители коммунистической партии большевиков опасались распространения сведений о своих махинациях с валютными средсвами страны, так как часть посланных в Германию денег «бесследно» исчезла. Как потом выяснилось, это было связано с примитивным отмыванием денег. Расследование дела поручили Г. Бокию, заведующему специальным отделом ВЧК. На основании его анализа шифров, на которых были зашифрованы сообщения, посланные в Германию, он определил их низкую стойкость и доложил в ЦК РКП (б). Тогда Сталин 7 декабря 1923 года направил цикуляр во все подразделения ЦК РКП (б) о том, какие шифры нужно применять, порядок их отправки и хранения.
Работа по дешифрованию телеграмм Коминтерна Новопашенного и Феннера так впечатлила руководтсво рейсвера, что они создали специальное Крипто Бюро при рейхсвере во главе с ними. Им в подчинение дали двух человек. Затем, когда Крипто Бюро переместилось на улицу Бендлершрассе в Берлине, в их подчинении было уже более 11 человек. Их работа по дешифрованию была впечатляющей. За короткий период времени они расшифровали шесть российских кодов, два британских кода, проанализировали французскую и итальянскую военную систему по структуре распределения ключей.
К 1932 году Крипто Бюро под управлением Вильгельма Феннера расшифровало более сорока различных шифров разных стран. К этому времени команда Феннера могла читать польские дипломатические и военные шифрованные сообщения, два дипломатических шифра Италии и один код итальянской армии, несколько французских дипломатических шифров и шифры военно-воздушных сил Франции, британские дипломатические коды и системы кодов, которые защищали связь Британской империи с её колониями, два Американских кода (GRAY и GREEN), два шифра чешской армии, коды Бельгии, Румынии и Югославии, а также некоторые шифры СССР.
Расширению деятельности Абвера способствовала существенная реорганизация, проведенная в 1925 году. Тогда же был организован подраздел Абт- II, который отвечал за радиоразведку, разработку шифров и дешифрование. Морская разведка, распущенная в соответствии с Версальским Договором, начала восстанавливаться только в 1934 году, когда был создан отдел морской разведки (2-й отдел главного штаба ВМФ) или, как его называли, «Служба Б». Она состояла из трех подразделений: А3а – отделение разведывательной связи, А3б – отделение радиоразведки и Группа ФМ – «Иностранные военно-морские силы».
Эта служба достаточно легко вскрыла британские военно-морские коды с перешифровкой. Одна из них именовалась «Военно-морским шифром». Британские флотские связисты еще более облегчили работу немецкой дешифровальной службы, так как не обеспечивали шифрование условной группы, указывающей, с какого места книги добавлений необходимо начинать прочтение сообщений. В результате к 1940 году немецкая криптографическая служба могла быстро читать три четверти британской корреспонденции, а остальная вскрывалась с небольшой задержкой.
Были вскрыты шифры «Военно-морской шифр N 2», «Военно-морской шифр N 3» и «Конвойный шифр», поэтому немцы знали время отправления и прибытия британских судов, маршруты их следования и рассредоточнения по портам. В 1940 году немецкая радиоразведка перехватила радиограмму с подробным описанием минных заграждений на фарватере, ведущим к Нарвику, и обеспечила свой флот информацией, как безопасно провести транспорт с десантом в Норвегию.
Масштабы роста службы радиоперехвата Германии впечатляют. С 1932 по 1939 год численность служащих в радиоразведке вермахта, включая сухопутные войска, военно-морской флот и военно-воздушные силы, увеличилась в 18 раз. К 1926 году стационарные посты радиоперехвата существовали уже в Кенигсберге, Франкфурте-на-Одере, Бреслау, Мюнхене, Штутгарде и Мюнстере, а через два года немцы организовали станции перехвата в демилитаризированной Рейнской области под видом гражданских радиостанций.
В дальнейшем численность таких постов и служб перехвата увеличивалась. Например, 2-й отдел главного штаба военно-воздушных сил Германии в 1935 году состоял из 20 человек, и к 1940 году - более 1000 человек.
Подразделение ВВС Н-ВВ занималось радиоразведкой для нужд военно-воздушных сил Германии - Люфтваффе. В радиоразведке Люфтваффе состояло 10.000 человек. Для перехвата, вскрытия и оценки радиообмена самолетов противника был создан специальный 351 полк радиоразведки.
Кроме того, существовала служба перехвата Германа Геринга - Научно Исследовательское Управление министерства Авиации (ФА), превосходившая по численности гестапо. Управление состояло из 12 «исследовательских бюро» и огромной сети постов перехвата информации не только внутри рейха, но и за рубежом.
Его региональные станции находились в Берлине, Штутгарде, Гамбурге, Мюнхене и Кельне. В дальнейшем Геринг монополизировал в Германии службу перехвата и дешифрования, и подчинил ФА Абверу.
К началу Второй Мировой Войны в службах радиоперехвата, шифрования и дешифрования Германии работало более 100.000 тысяч человек. Они были самыми мощными в мире.
Важнейшей причиной выдающихся успехов немецких криптографических служб были исследования и уникальные разработки немецких ученых и инженеров в области математического анализа, приема, передачи и обработки сигналов различной формы, частоты и мощности.
Немецкое правительство финансировало их в таких же объемах, как и обычные системы вооружения Германии. Герман Геринг непосредственно отвечал за развитие вооружений Германии и, естественно, не забывал о своем любимом детище ФА, которое обеспечивало ему огромную власть не только в Германии, но и во всем мире.
Приведем некоторые примеры научно-технических достижений немецких инженеров в области радиоперехвата и криптографии.
Для перехвата и анализа телеграмм, передаваемых кодом Морзе, немецкие инженеры изобрели ондулятор. Это - самопишущее устройство, протягивающее рулонную бумагу, на которой выписываются зигзагообразные прямоугольные изображения точек и тире кода Морзе. Специальная группа аналитиков по длине нанесенных интервалов могла довольно точно идентифицировать подчерк радиста, а затем определить его принадлежность к конкретному надводному кораблю или подводной лодке противника. На основании этого анализа создавались автоматические имитаторы работы вражеских радистов, что позволяло немецкой разведке эффективно вести радиоигры. Криптоаналитики Германии использовали даже вычислительные машины IBM, а также различные табуляторы для сортировки текстов и подсчета частоты символов и интервалов. С помощью криптоанализа они быстро и эффективно отыскивали повторяющиеся или отстоящие друг от друга на одинаковую величину группы, определяли длину ключа, искали гаммы и устойчивые соединения.
Немецкие инженеры разработали уникальные системы прослушивания и регистрации телефонных разговоров по сетям стандартных АТС. Эти устройства, устанавленные в зданиях, где находились АТС, позволяли контролировать одновременно до 1000 абонентов и записывать их разговоры на записывающие устройства (магнитофоны).
К 1938 году Германия стала мировым лидером по производству специальной техники для разведки. Разнообразные магнитофоны, в том числе и малогабаритные, миниатюрные микрофоны, системы подслушивания считались лучшими в мире, ведь они были разработаны в соответствии в последними достижениями немецкой науки в области радиотехники и химии.
К началу Второй Мировой войны криптографы Германии могли расшифровать большую часть шифрованных сообщений, передававшихся по кабельным линиям радио связи Европы.
Этому способствовало то, что множество международных телефонных и телеграфных кабелей проходило через территорию Германии. Криптографы Германии достигли значительных успехов в дешифровании шифраторов С-36, С-37 производства компании Хагелин (основатель компании Борис Хагелин родился в 1982 г. в России), которыми были оснащены важнейшие правительственные и военные организации Франции, Бельгии, Дании, Нидерландов и Норвегии.) В 1936 году Франция закупила у компании Хагелин 5000 комплектов криптографической аппаратуры B-21, но немецкие криптографы не оставляли надежды дешифровать эти типы машин, так как уже имели опыт дешифрования первых криптографических устройств компании Хагелин С-35 и С-36, так как в этой серии аппаратов имелись некоторые криптографические ошибки. Дешифрование устройства В-21требовало соответствующих вычислительных средств для выполнения больших объемов вычислений.
И немецкие криптографы их в последующем получили. Вероятно, об этих недостатках аппаратуры В-21 знали и криптографы США. Вот почему американская армия отказалась от этой модели шифратора и взяла на вооружение следующую модель шифраторов компании Хагелин - С-38. В дальнейшем американские специалисты устранили эти недостатки С-38, и во время Второй Мировой Войны военные подразделения армии США широко использовали эту модель с новым наименованием - M-209.
Борьба немецких криптографов за дешифрование швейцарских шифраторов серии С-35, С-36 и B- 21 напоминает аналогичную совместную работу английских, французских и польских криптографов - они присоединились к работе в 1939 году - по дешифрованию немецкого шифратора «Энигма», тем более, что устройства немецкого и швейцарского шифратора имели много сходств.
Анализируя политические шаги Гитлера в преддверии и в начале Второй Мировой войны мы можем предположить, что все его действия были обусловлены получением огромного фактического материала, основанного на прослушивании и перехвате государственной и военной переписки стран, которые он планировал аннексировать или захватить.
Так было с аннексией Австрии, когда немецкой разведке удалось склонить на свою сторону большое число операторов телефонных станций Австрии и передавать представителям немецкой разведки интересующую их информацию о телефонных разговорах важных лиц Австрии. В основном немецкую разведку интересовали материалы, компрометировавшие австрийское руководство. Важнейшем фактором, заставившим руководство Австрии согласилось согласиться на объединение с Германией было прямое давление разведки Германии. В случае отказа немцы имели возможность шантажировать руководителей Австрии в прессе с помощью имевшихся у них компрометирующих материалов, что могло привести к их смещению.
11 марта 1937 года в Берлине Г. Геринг вел телефонные переговоры с Веной. За этот день он сделал 29 звонков, после чего Австрия капитулировала. Вероятнее всего, в этот день Г. Геринг предьявил австрийскому правительству весь собранный компромат. Это подтверждается и его разговором с Риббентропом.
12 марта Г. Геринг позвонил И. Риббентропу, который находился в Лондоне, и сказал: «Если утверждать, будто мы взяли Австрию силой и отняли у неё независимость, то надо признать одну вещь: подвергалась давлению лишь незначительная часть страны, а именно ее правительство.»
Компромат, собранный на членов австрийского правительства был чрезвычайно эффективным.
Принимая решение об объявлении войны с Польшей, Гитлер получил множество перехваченных разговоров руководителей Франции, Англии и других стран, которые позволили ему сделать вывод о том, что в случае оккупации Польши немецкими войсками они будут соблюдать нейтралитет, даже если объявят войну Германии. В принципе, так в последствии и произошло. Влияние радиоперехвата на политические решения Гитлера была огромна было . Он очень доверял дешифрованной информации, особенно той, которая шла по государственным и военным линиям связи противника и содержала речь противника.
Специально созданная лаборатория в ведомстве Геринга делала технические заключения о принадлежности того или иного голоса конкретному человеку, говорившему по телефону. Сведения, полученные Гитрером из дешифрованных разговоров противника, заставляли его более двадцати раз откладывать вторжение в Норвегию. Только после того, как он получил информацию из перехваченных переговоров руководства Англии и Франции о необходимости совместной высадки союзных войск в Норвегии, чтобы затруднить поставку в Германию железной руды из Швеции, он немедленно принял решение о вводе своих войск в Норвегию, опередив англичан и французов на один день.
Продолжение следует.
Приложение N1
Управление войсками, деятельность командиров (командующих), штабов, политорганов, начальников родов войск, специальных войск и служб по подготовке войск (сил флота) к боевым действиям и руководству ими при выполнении поставленных задач. Управление войсками в бою и операции включает обеспечение боеспособности и боевой готовности войск (сил флота), поддержание высокого политико-морального состояния личного состава, принятие командиром (командующим) решений на бой (операцию), планирование боевых действий, постановку боевых задач подчинённым, организацию взаимодействия войск, боевого, тылового и технического обеспечения, постоянное руководство войсками в ходе боевых действий.
Основу Управления войсками составляет решение командира (командующего), в котором он определяет замысел действий и способы его осуществления; задачи подчинённым подразделениям, частям (соединениям), сроки их выполнения; порядок взаимодействия и др.
Важнейшее значение в Управлении войсками имеют воспитание личного состава в духе беспредельной преданности социалистической Родине и ненависти к врагам, верность присяге и воинскому долгу; глубокое понимание основных положений военной науки, твёрдое знание воинских уставов, наставлений и др. руководящих документов; предвидение возможных изменений обстановки при выполнении конкретных боевых задач; единство требований к подготовке войск (сил флота) и выбору форм и способов ведения боя (операции); единоначалие, как важное условие успешного выполнения стоящих перед войсками задач.
Основными требованиями, предъявляемыми к Управлению войсками, являются твёрдость в проведении в жизнь принятых решений; оперативность, предполагающая выполнение всех мероприятий по Управлению войсками в установленные сроки: гибкость, выражающаяся в умелом использовании имеющихся сил и средств для успешного выполнения поставленных боевых задач в сложившейся обстановке; непрерывность управления, позволяющая постоянно влиять на действия войск в бою (операции); скрытность, обеспечивающая строгое сохранение втайне замысла предстоящих действий.
Главную роль в Управлении войсками принадлежит командиру (командующему). Основным органом по Управлению войсками является штаб. К органам управления относятся также политорганы, управления и штабы начальников родов войск и служб, подчинённых командиру (командующему). Для руководства войсками, ведущими боевые действия, в объединениях, соединениях и частях создаются пункты управления различного предназначения, которые могут быть подвижными и стационарными. В ходе наступления пункты управления попеременно перемещаются вслед за войсками по установленному плану. Для повышения оперативности руководства войсками некоторые из них функционируют как запасные или вспомогательные.
Важнейшие задачи штаба и др. органов управления – обеспечение принятия решения, планирование боя (операции), доведение задач до войск, организация их взаимодействия и всестороннего обеспечения, оказание помощи подчинённым командирам и штабам в организации боевых действий и др. Методы работы штабов по выполнению этих задач зависят от конкретной обстановки и времени, отводимого на подготовку боя (операции). Управление войсками в ходе боевых действий характеризуется особой сложностью и требует от командиров (командующих) и штабов непрерывного изучения и анализа обстановки и предвидения возможных её изменений. Важное значение для чёткого Управления войсками имеют высокое техническое оснащение штабов, эффективное использование средств автоматизации на основе широкого внедрения электронно-вычислительной техники и математических методов моделирования.
Большое влияние на формы и методы Управления войсками оказывает появление новых видов оружия и боевой техники. Особые сложности в Управлении войсками могут возникнуть в случае применения противником ядерного оружия, способного выводить из строя целые пункты управления, узлы связи, быстро и резко изменять обстановку, вынуждать войска часто переходить от одних способов боевых действий к другим. Использование противником мощных средств радиоэлектронного противодействия будет затруднять достижение устойчивой и непрерывной связи. В этих условиях успех Управления войсками во многом будет зависеть от организации защиты средств связи и обеспечения бесперебойности их работы, проявления командирами (командующими) высокой творческой активности в изыскании наиболее эффективных путей решения поставленной боевой задачи, инициативы и большей самостоятельности в действиях.
Информационное оружие Гитлера. Часть II
В то время, когда Гитлер стремительно модернизировал криптографические службы и системы радиоперехвата Германии, так как считал, что они могут сыграть решающую роль в войне с противником, если немецкая армия не будет иметь превосходства над ним ни по численности вооруженных сил, ни по вооружению. В это же время Сталин предпринимал шаги, препятствовавшие развитию советской криптографии и служб радиоперехвата, а заодно - правительственной и военной связи (Приложение N1). Чтобы разобраться в мотивах этих поступков Сталина попробуем выяснить возможные причины, которые привели его к таким, на первый взгляд, абсурдным решениям.
Вначале рассмотрим некоторые исторические события, которые привели к необходимости создания криптографической службы и службы радиоперехвата в России.
16 мая 1921 года Яков Юровский, заведующий золотым отделом Гохрана республики (он руководил расстрелом царской семьи), написал донос на имя В. Ленина о том, что неизвестные машины тоннами вывозят золото по документам, подписанным управделами СНК и завизированным самим В. Лениным. Ленин начал тщательно расследовать это дело.
Еще в апреле 1921 году он послал Зам. Председателя ВЧК И. Уншлихту и Г. Бокию перевод статьи из американской газеты «Нью-Йорк Таймс», где сообщалось о том, что: «Целью «рабочих» лидеров большевистской России является маниакальное желание стать вторыми Гарун-аль-Рашидами с той только разницей, что легендарный калиф держал свои сокровища в подвалах своего дворца в Багдаде, в то время как большевики, напротив, предпочитают хранить свои богатства в банках Европы и Америки.
Только за минувший год, как стало нам известно, на счет большевистских лидеров поступило:
от Троцкого – 11 миллионов долларов в один только банк США и 90.000.000 швейцарских франков в Швейцарский банк;
от Зиновьева – 80.000.000 швейцарских франков в Швейцарский банк;
от Урицкого - 85.000.000 швейцарских франков в Швейцарский банк;
от Дзержинского – 80.000.000 швейцарских франков;
от Ленина – 60.000.000 швейцарских франков в Швейцарский банк.
Статья заканчивалась словами: «Кажется, «мировую революцию» правильнее было бы назвать «мировой финансовой революцией», вся идея которой заключается в том, чтобы собрать на лицевых счетах двух десятков человек все деньги мира».
После доноса Я. Юровского по указанию В.Ленина началось расследование этого хищения под руководством Г. Бокия, который от ВЧК курировал Гохран. Не дожидаясь окончания этого расследования, В. Ленин 29 мая 1921 года написал секретное указание заместителю наркома финансов Аркадию Альскому (он же Мальский), в котором говорилось:
«Обращаю Ваше самое серьезное внимание на это. Вы – в первую голову, затем весь состав членов коллегии Наркомфина и тов. Баша специально должны уделить Госхрану вдесятеро больше работы. Если в кратчайший срок дело Госхране не будет реорганизовано так, чтобы вполне исключить возможность хищений, а вместе с тем ускорить всю работу и увеличить ее размеры, то замнарком и все члены коллегии Наркомфина будут привлечены не только к партийной, но и уголовной ответственности. От промедления с работой Гохрана (зимой работать трудно, до зимы надо много сделать), от хищений в нем Республика несет гигантские потери, ибо именно теперь, в трудные дни, нам нужно быстро получить максимум ценностей для товарообмена с заграницей.
Необходимо:
Организовать правильные и частые совещания с Г. Бокием для быстрейшей реорганизации Гохрана;
Охрану и надзор довести до совершенства (особые загородки, шкафы или загородки для переодевания; внезапные обыски; системы двойных и тройных внезапных проверок по всем каналам уголовно-розыскного искусства; прослушивание телефонных разговоров каждого сотрудника Гохрана и т.п.)»
Далее 29 пунктов подробнейших указаний.
В конце подпись: Пред. СНК В. Ульянов (Ленин).
(P.S. Если Чучкаев еще не уехал, пусть и он прочтет: на нем вины не мало!).
Так как все расследование дела и мероприятия по усилению охраны В. Ленин возложил на Г. Бокия. Тот немедленно подготовил записку В. Ленину о том, что требуются валютные средства, необходимые для закупки импортного немецкого оборудования, чтобы усилить техническую защиту Гохрана. Кроме того, Бокия подготовил еще один документ с просьбой возложить на его отдел контроль за прослушиванием телефонов и телеграфных сообщений в стране для выявления расхитителей.
Оба документа были немедленно одобрены В. Лениным и оформлены отдельным решением Совнаркома и специальным приказом Ф. Э. Дзержинского по ВЧК. Отделу, который возглавлял Г. Бокия, было поручено прослушивание телефонных, телеграфных и радио переговоров и радио переговоров внутри страны с целью выявления расхитителей государственного имущества, контрреволюционных элементов и шпионов.
Г. Бокий решил быстро закрыть порученное ему дело, так как понял, что золото уже не вернуть, и арестовал оценщика Гохрана Якова Шелехеса, которого расстреляли в октябре 1921 года. Судила «бедного ювелира» Военная коллегия Верховного трибунала при ВЦИК, которая рассматривала дела особой важности. Не помогло даже активное вмешательство В. Ленина с целью освобождения Я. Шелехеса. В партии уже сформировалось группа коммунистов, которая могла противостоять указаниям вождя. Тогда В. Ленин окончательно понял, что партия и ВЧК раскололись на два лагеря, группируясь около двух вождей, Троцкого и Сталина. А украденное золото России могло решить исход борьбы за власть!
Постановления и грозные указания по всеобщему контролю были подписаны, и их надо было выполнять. Но никто не знал, где взять необходимое техническое оборудование. В стране была разруха, даже паровозы было сложно ремонтировать. В этих условиях пришлось создавать, практически с нуля высокотехнологичную спецслужбу России.
На помощь пришел Артузов, впоследствии один из руководителей ИНО НКВД и Разведупра РККА. Он родился 16 февраля 1891 года в семье швейцарского сыровара итальянского происхождения Христиана Фраучи, который эмигрировал в Россию. Его назвали тройным именем Артур Евгений Леонард. Артузов в совершенстве владел тремя языками – английским, французским и немецким. В 1918 году по указанию Ф. Дзержинского и М. Кедрова он принимает фамилию Артузов. В начале 1920 года Артузов становится начальником особого отдела ВЧК для наблюдения за действиями Западного фронта, который вел сражения с польской армией. Ленин считал, что война с Польшей, имела особое значение для России. Она была первым этапом всемирной Революции, которое должна разрушить хрупкое европейское равновесие, на котором зиждется Версальский Договор.
В. Ленин говорил своим товарищам по партии: «Еще несколько дней победоносного наступления Красной Армии и не только Варшава будет взята, но и разрушен Версальский мир». По указанию В. Ленина был сформирован Временный революционный комитет Польши, которым фактически руководил Ф. Дзержинский. Всё было готово, чтобы праздновать победу российского пролетариата и начала мировой революции. В. Ленин торопил всех командиров РККА, чтобы ускорить эту победу, так как еще в июле 1920 года он дал указание о «бешеном усилении наступления на белополяков».
Каков же был гнев В. Ленина, когда он узнал о бесславном разгроме войск РККА под Варшавой! Он требовал немедленного расследования причин поражения и сурового наказания виновных. С согласия Ф. Дзержинского Ленин назначил Артузова главой комиссии по выяснению причин разгрома РККА. Он должен был выяснить, почему Егоров и Сталин не выполнили приказ Главкома Каменева Во время польской военной компании и последующего расследования Артузов тесно работал с Тухачевским, Сталиным, Ворошиловым, Буденным, Дзержинским.
Артузов тщательно выяснял причины поражения Красной Армии под Варшавой и выявил, что это произошло в результате отсутствия надежной криптографической связи между военными подразделениями Красной Армии и навязывания ложных шифрограмм с приказами и директивами её командирам. Это и привело к бесславному поражению РККА.
В этом разбирательстве важнейшую роль сыграл Г. Бокия, которого Артузов привлек в качестве технического эксперта и тот смог доказать, что поляки смогли посылать ложные шифр телеграммы командованию Красной Армии, тем самым нарушив управление войсками Западного фронта. Это стало возможным благодаря тому, что польские криптографы могли свободно расшифровывать коды и шифры армии под командованием М. Тухачевского.
Если бы не своевременная помощь Бокия, Сталина судил бы военный трибунал.
В военное время ему бы грозил неминуемый расстрел. Сталин, конечно, оценил помощь Бокия и Артузова, но навсегда запомнил, что его жизнь зависела от их решения. А Сталин очень это не любил, так как чувствовал себя обязанным перед этими людьми.
На основании расследования Артузова и его заключения о том, что отсутствие надежной криптографической связи в РККА было основной причиной поражения в войне с Польшей, В. Ленин принял решение о создании в России своей криптографической службы (Приложение N 2).
Это было совершенно новая специальная служба для революционной России. Для работы требовалась особая техника и технические специалисты, а после гражданской войны это был самый большой дефицит. Многие криптографы царской России были или убиты во время гражданской войны, или эмигрировали. Для помощи в организации этой службы Г. Бокию пришлось привлекать технических специалистов бывшего жандармского управления.
Одним из них был В.Ф. Джунковский. При царе Николае II он был товарищем (заместителем) министра внутренних дел и командиром Отдельного корпуса жандармов. Он прекрасно разбирался в тонкостях организации прослушивания телефонов и перехвата телеграфных сообщений.
Дело в том, что Николай II уделял этим проблемам пристальное внимание и внимательно контролировал всю корреспонденцию и разговоры своих ближайших царственных родственников, и, видимо, не без основания. Джунковский предложил Г. Бокию следовать по пути царской охранки, которая закупала системы прослушивания телефонов у немецких фирм. Дело было очень щекотливое. Одно дело закупать специальную технику у немецких компаний, которые тесно работали на территории России, а другое - фактически у врага, с которым воевали несколько лет. Посоветовавшись с В. И. Лениным, Бокия получил «добро» на приобретение специальной техники. В. Ленин прекрасно понимал, что в новом государстве будет чрезвычайно трудно удержать власть, не контролируя телефонные и телеграфные разговоры своих друзей и врагов. Для закупки спецтехники Бокия не мог обойтись без содействия Артузова, у которого имелись обширные связи за границей.
Будучи начальником особого отдела фронта, Артузов познакомился с начальником польского отдела 46 стрелковой дивизии Паукером Карлом Викторовичем. Парикмахер по профессии, он служил в австрийской армии, в 1915 году попал в плен и затем перешел на сторону большевиков. Паукер прекрасно владел польским и немецким языком и помогал Артузову разбираться в сложных ситуациях, связанных с саботажем польских граждан, которые не очень то поддерживали освободительную миссию Красной Армии.
За усердную работу после разгрома РККА в Польше Артузов рекомендовал Паукера на роботу в ИНО Управления ОО ВЧК. В 1921 году он помог ему устроиться в отдел, который занимался охранной первых лиц российского государства.
Там он получил должность помощника начальника 15 спец. отделения ОО ВЧК. Благо, что руководители большевистского государства больше доверяли охрану своей жизни гражданам иностранного происхождения, а не коренным жителям России. Когда Артузов и Дзержинский по просьбе Бокия решили использовать Паукера для нужд закупки в Германии специальной техники и утвердили это решение у В. Ленина, Паукера сразу повысили до начальника 15 спецотделения. Оказалось, что у Паукера сохранились личные контакты с главой компании «Германская заокеанская служба» Хуго Стиннесом. Эта компания оплачивала так называемый «черный рейхсвер» и имела прекрасные связи не только производителями в Германии, но и с немецкими промышленниками, эмигрировавшими в США и имевшими там своё производство.
Хуго Стиннес пользовался особым доверием в немецких разведывательных и военных кругах из-за значительной финансовой помощи, которую он оказывал Германии. Он и помог Паукеру заключить первые контракты на поставку в Россию специальной техники прослушивания и технологического оборудования для усиления защиты Гохрана. За успешную работу по закупке важнейшей для правительства спецтехники его назначили на должность заместителя начальника Оперативного Отдела ВЧК- ГПУ, а в 1923 году - он становится начальником Оперативного Отдела ГПУ. Неплохой взлет для парикмахера! И всё это - за его прекрасные контакты в Германии. Оттуда он привозил, конечно, не только спецтехнику, но и много подарков своим шефам, которые невозможно было приобрести в разоренной войной и революцией России.
Паукер был склонен к гомосексуализму. Еще во время службы в австро-венгерской армии, его внешность произвела неизгладимое впечатление на начальника австрийской контрразведки Альфреда Редлема, который также имел гомосексуальные связи с ефрейтором Гитлером.
Паукер и Гитлер были неуловимо похожи друг на друга, и иногда начальник личной охраны Сталина забавлял вождя, имитируя выступления Гитлера. О связях Паукера с австрийской разведкой узнала и немецкая разведка, но она не пыталась его вербовать, так как Паукер привозил в Германию огромные деньги для закупки спецтехники и систем прослушивания, расплачиваясь при этом наличными и в твердой валюте, чтобы не оставлять следов. Конечно, Паукер имел кое-что и для себя от этих продаж и делился с Генрихом Ягодой, который в 1922 году был Управляющим Делами и членом коллегии Наркомата внешней торговли РСФСР, а по совместительству и Управляющим делами ВЧК.
Сразу после первой же успешной сделки по закупке спецтехники в Германии по цене по меньшей мере в три раза большей её стоимости Г. Ягоду перевели на работу заместителем начальника ОО ВЧК. Спецслужбам всегда не хватает наличных неучтенных денег для проведения своих таинственных операций, и закупка спецтехники и систем прослушивания за рубежом стала той дойной коровой, которая давала ВЧК неучтенные валютные средства.
18 сентября 1923 года Совет Народных Комисаров утвердил коллегию Объединенного государственного политического управления при (ОГПУ) СНК СССР.
После Дзержинского и Менжинского третью ступень в табеле о рангах грозной организации занимал второй зампред Г. Ягода с образованием 8 классов гимназии (экстерном). Вот какую силу имела неучтенная валюта на заре советской власти! Что уж говорить о последующем развитии СССР…
Так бы дело и продолжалось по отмывке государственной валюты. Тем более участников этой отмывочной операции значительно повышали, и в 1934 году Г. Ягода стал Наркомом Внутренних дел СССР – одним из самых влиятельных людей в государстве. Карла Паукера тоже не забывали: он стал начальником личной охраны Сталина – начальником отдела охраны ГУГБ НКВД, самого влиятельного подразделения НКВД.
Потом к спецзакупкам по требованию Г. Бокия были подключены сотрудники ИНО и Региструпрома А. Сташевский (Гиршфельд), Б. Бортновский, и А. Логинов. Закупки были настолько громадны, что в 1925 году ОГПУ выделило научно-техническую разведку и закупку спецтехники за рубежом в самостоятельное направление. Деньги пошли немалые. Конечно, такие объемы закупок не могли остаться без пристального внимания ЦК и внимания Сталина, для усиления власти которого и проводилось такое грандиозное внедрение спецтехники.
Первоначальной задачей прослушки телефонных разговоров было выявление, кто конкретно из руководства партии большевиков размещал золото в зарубежные банки и как потом этими незаконными доходами управлял. Криптографический отдел Бокия легко раскалывал доморощенные коды, которые придумывали руководители партии при общении со швейцарскими банками, когда переводили туда деньги. И он скоро выявил в руководстве партии всех кто незаконно вывозил или переводил из России валютные средства.
В отделе Бокия работали сотрудники, которые, служа в жандармском управлении, расшифровывали шифры и коды революционеров. Теперь они стали успешно раскалывать коды этих же революционеров, но уже занимающих самые высокие посты в государственных организациях России. В первую очередь в 1922 году была вскрыта практически вся шифр переписка, которая шла по линии Москва – Берлин. По этой линии обычно передавали свои распоряжения не только дипломаты, которые находились в Москве. Её также использовали некоторые высокопоставленные коммунисты для управления своими счетами в западных банках.
Более сложным оказался шифр посольства Польши, но и его вскрыли уже в 1924 году. Польское правительство тоже было не прочь погреть руки, оказывая содействие в размещении в своей стране валютных средств некоторых большевиков. Позже Сталин на основе полученных Бокием сведений заставит некоторых большевиков вернуть украденные деньги.
Конечно, такая важнейшая деятельность ВЧК-ОГПУ, а потом НКВД не могла остаться без пристального внимания руководителя СССР Сталина. Сразу после смерти В. Ленина в 1924 году он объединил Учраспред с Оргинструкторским отделом ЦК ВКП (б) и создал Орграспредотдел во главе с Л. Кагановичем. Этот отдел стал ведущим и особо секретным отделом ЦК ВКП (б) и формировал каждое высокое назначение в партийные и государственные органы СССР, которое обязательно согласовывалось с самим Сталиным! Естественно, любые назначения в руководство НКВДВ также согласовывалось в этом отделе.
В стране нарастала мощная оппозиция И. Сталину со стороны Троцкого и старых большевиков, которые были недовольны выбранным развитием СССР. Сталину необходимо было усилить контроль за всеми, и в первую очередь за членами ЦК, правительства, ОГПУ и РККА. Выполнение этой задачи он возложил на своего верного друга Л. Кагановича. Одной из главнейших задач был контроль за подразделением Бокия, который, по мнению Кагановича проявлял иногда слишком много самостоятельности.
В феврале 1927 года Н. Ежова назначают инструктором этого отдела, чем он был обязан Паукеру, с которым подружился в январе 1922 года во время лечения в Кремлевской больнице. А тот в свою очередь познакомил его с Л. Кагановичем и И. Сталиным.
Эта довольно тесная дружба Ежова и Паукера была основана на их пристрастии к гомосексуализму. Об этих увлечениях, вероятно, знал и Сталин, так как в соответствии с приказом ВЦИК, ЦК, ЦКК РП, Исполкома Коминтерна, члены коллегий наркоматов, ЦК Союза молодежи, Президиума ВЦСПС, а также лица по списку, утвержденному ЦК РКП должны были проходить ежегодную обязательную Лечебную комиссию в Кремлевской больнице. А результаты медицинского обследования докладывались в секретариат Сталина, который лично контролировал здоровье наиболее важных, по его мнению, пациентов.
Карьера Н. Ежова развивалась также бурно, как карьера Паукера, но вдали от Москвы, что его сильно удручало. Так как Л. Каганович был чрезвычайно далек от техники, то он очень нервничал на своем посту, контролируя отдел Г. Бокия, и постоянно искал себе надежного помощника. В этом ему помог Паукер, который страстно хотел вытащить своего друга поближе к себе, в Москву. По решению Л. Кагановича в феврале 1927 года Н. Ежова назначили инструктором Орграспредотдела ЦК ВКП (б), а уже в ноябре 1927 года - заместителем заведующего Орграспредотдела ЦК ВКП(б)!
Такую быструю карьеру редко кто делал в истории ЦК! Видимо, Н. Ежов чем-то очень угодил Сталину, ведь без его указания на такую высокую должность не назначали. Таким образом, И. Сталин стремился создать в ЦК целую систему постоянного контроля за деятельностью важнейших отделов ОГПУ.
Все материалы о прослушке лиц, которыми интересовался И. Сталин, Г. Бокия непосредственно передавал Н. Ежову, который готовил справки Л. Кагановичу, а иногда и непосредственно И. Сталину. Интересная деталь. Было принято, что посетителей И. Сталина обычно регистрировали и отмечали время их прихода и ухода. Но это не всегда касалось Н. Ежова. Зачастую его поздние визиты к И. Сталину не фиксировали в журнале учета посетителей…
Коллективизация и индустриализация в СССР сопровождалась ростом противоречий между руководителями партии и правительства. Не все поддерживали курс И. Сталина, а непокорные ему были не нужны. И теперь, помимо указаний о поставке спецтехники, поступали указания раздобыть сведения по изготовлению ядов скрытого воздействия, медикаменты, при помощи которых можно контролировать сознание человека – сыворотка правды, которая была крайне необходима при проведении «дружеских» бесед или допросов.
Фармацевтическая германская промышленность в то время занимала лидирующее место в мире. Когда начали поступать подобные запросы, любители повеселиться Паукер, Ягода и Ежов быстро сообразили, что таким способом можно достать и медикаменты, повышающие сексуальную активность мужчин и женщин. ( Приложение N4). Успех от применения их превзошел все ожидания уставших от революционной борьбы большевиков. ОГПУ стало получать всё больше и больше заказов на такие интимные средства, не успевая выполнять резко возросшие потребности своих партийных руководителей. Естественно, это держалось в строжайшей тайне. Объемами закупок такой необычной продукции заинтересовалась немецкая полиция, так как она резонно полагала, что такие препараты могут быть расценены как своеобразный наркотик и использоваться для развращения молодежи. Но какие-то всемогущие помощники в правительстве Германии помогли Паукеру замять этот скандал.
Возможно, часть лекарств из Германии направляли лично И. Сталину, чтобы он раскрепощался после напряженной работы. К закупкам потом подключили С.Жуковского. Впоследствии он станет начальником таинственного 12 отдела ГУГБ НКВД, где производились сильнейшие яды и медицинские препараты и «сыворотки правды». Успешная техническая разведка в этой области также принесла свои плоды: СССР наладил производство сильнейших ядов для специального применения.
Так бы и дальше все нормально, но сотрудники разведки под управлением Артузова в начале тридцатых годов достигли значительных успехов в своей разведывательной деятельности и организовали вербовку важных государственных чиновников Германии: сотрудника гестапо Вили Леймана, имперского советника в министерстве экономике Ардвига Харнака, сотрудника разведывательного отдела ВВС Адама Кукхова. Последний был наиболее ценным агентом для Артузова. Через него Артузов получил доступ к самой секретной службе Германии – Научно Исследовательскому Институту Геринга, который занимался вопросами шифрования и радиоперехвата. Адам Кукхов предоставил данные сотрудникам Артузова, что этот институт был создан при непосредственном участии криптографов, которые раньше были в подчинении Вильгельма Феннера, знаменитого руководителя крипто бюро рейхсвера.
Это была колоссальная удача для А. Артузова. А. Артузов познакомился с Вильгельмом Феннером в 1909 году, когда поступал на металлургическое отделение Петербургского политехнического института имени Петра Великого. Оба родились в 1891 году, но А. Артузов был на два месяца старше Вильгельма Феннера.
Вместе они проучились недолго: Вильгельм уехал с родителями в Берлин и в 1910 году поступил на факультет металлургии в королевский технологический институт. Как выяснил А. Артузов, В. Феннер был недоволен приходом к власти нацистов. К 1933 году он имел ранг имперского советника и занимал высокое положение в обществе. Но некоторые его давние еврейские корни могли вызвать недовольство у нацистов и Феннер это понимал. Тем более, что его подчиненные Готфрид Шапер и Ганс Шимпф стремясь завоевать высокое положение у нацистов поспешили к Герингу с предложением организовать под его непосредственным руководством самостоятельное подразделение по шифрованию, дешифрованию и радиоперехвату. Фактически они создавали конкурирующую организацию крипто бюро. И это сильно раздражало В. Феннера.
Геринг поддержал их и организовал Научно-Исследовательское Управление Министерства Авиации (ФА). Вскоре Ганс Шимпф получил должность имперского советника в благодарность за то, что был ответственным за прослушивания телефонов начальника штурмовых отрядов Рема, которого расстреляли по приказу Гитлера. Всем были известны гомосексуальные оргии Рема. А Гансу Шимпфу удалось получить особо пикантные подробности, прослушивая его телефонные разговоры, что привело в ярость Гитлера. До В. Феннера доходили некоторые сведения о том, с какими целями было создано новое криптографическое подразделение и это тоже вызывало в нем негативные отношение к нацистам.»
В. Феннера особенно возмущало, что с помощью прослушанных телефонных переговоров нацисты сводят счеты с ближайшими друзьями, нередко подделывая смысл и содержание разговоров, чтобы скомпрометировать неугодного человека. Более того, он узнал о том, что Геринг собирается выявлять национальность людей, прослушивая все их телефонные разговоры и составить таким образом картотеку всех граждан Германии по их национальной принадлежности.
Немцы достигли огромных технических достижений в этой области перехвата, и В. Феннер прекрасно знал об этом. Ему было известно, что его бывшие подчиненные из Крипто Бюро, а теперь занимавшие видные посты в ФА, прослушивали его телефон и, подделав его телефонные разговоры, формировали слухи о том, что он еврей. Особенно старался Ганс Шимпф, стараясь быстрее скомпрометировать своего бывшего шефа, а в конечном итоге ликвидировать конкурирующую организацию - крипто бюро рейхсвера.
Один из сотрудников А. Артузова встретился с В. Феннером от имени А. Артузова и убедил его оказывать помощь СССР в борьбе против нацистов. В. Феннер , предположительно, дал согласие оказывать содействие, поэтому в Москву пошли донесения о том, что немецкие криптографы смогли расшифровать американо-английскую переписку и некоторые морские английские шифры, а также о слабости некоторых документов ручного кодирования, использовавшихся в подразделения Красной Армии низшего звена. Нельзя исключить, что В. Феннер был заинтересован в том, что Ганс Шимпф оставил его в покое. Поэтому, возможно, Артузову удалось провести свою успешную операцию в начале 1935 г., когда были похищены документы и магнитофонные записи телефонных разговоров некоторых руководителей Германии и СССР, а также секретные технические устройства для прослушивания телефонных линий связи, которые Ганс Шимпф и его сотрудник везли из Кенигсберга. Во время похищения документов сотрудник Шимпфа погиб в результате несчастного случая, и это позволило Шимпфу снять с себя ответственность за пропажу ценнейшей информации, объяснив её беспечностью своего погибшего сотрудника.
Магнитофонные записи содержали разговоры руководства СССР по ВЧ связи, прослушанные немцами. Успеху операции способствовало то, что обычные международные телефонные линии, связывавшие Германию и СССР, могли иметь электромагнитную связь с правительственной ВЧ линией связи. А при разговорах по ВЧ шифрование не использовалось. Сотрудники 4 отделения Оперативного Отдела ГУГБ НКВД проверили полученные сведения. Оказалось, что и с территории Польши можно прослушать разговоры по ВЧ связи, так как не было специальной защиты.
Разразился большой скандал, но его сумели замять, так как за ВЧ связь отвечал сам К. Паукер. В НКВД поняли, что правительственные секретные линии можно прослушивать, если не предпринять серьезные меры по их защите.
Исчезновение документов у Ганса Шимпфа вызвало в Германии не меньший скандал. Всем была известна тесная «дружба» между Герингом и руководителем СД Р. Гейдрихом. Р. Гердриху страшно не нравилось быть под постоянным колпаком длинных «ушей» Геринга, и он всеми силами стремился его скомпрометировать, чтобы захватить власть над всей прослушкой Германии. И вот выдался прекрасный случай. Р. Гейдрих пошел к Гиммлеру и объяснил ему, что, по его сведениям, в пропавших документах были записи не только русских разговоров, но и телефонные разговоры Гиммлера, так как Геринг дал указание Шимпфу контролировать телефонные разговоры Гиммлера. Это привело в ярость Гиммлера: он не желал, чтобы Геринг постоянно следил за ним.
Скандал разгорался нешуточный и мог иметь далеко идущие последствия. Главный вопрос, кто мог осуществить такое дерзкое похищение оставался открытым. Были высказаны предположения, что, вероятно, больше всего в этом была заинтересована русская разведка, так как среди украденных материалов имелись записи телефонных разговоров руководства СССР. Пропавшей спецтехнике русские уделяли особое внимание, так как Германия отказала СССР в их продаже. Во всяком случае, на этой версии настаивал Р. Гейдрих, так как знал, что любые разрешения на продажу спецтехники русским, в том числе и системы прослушивания телефонов, давал лично Г. Геринг.
Поэтому Р. Гейдрих и настаивал на своей версии пропажи, которая заключалась в следующем:
- Русская разведка по данным своей агентуры, которая имеется у неё в немецких структурах, связанных с перехватом информации, получила сведения, что Германия способна прослушивать секретные переговоры, которые ведет руководство СССР по правительственным линиям связи. Поэтому ей было крайне необходимо получить фактическое подтверждение этого, и она это осуществила, похитив документы у Г. Шимпфа, что нанесло огромный вред Германии, потому что русские начнут срочно разрабатывать системы защиты своей правительственной связи, а в результате немецкая разведка потеряет источник ценнейшей информации;
- Русские проявляли огромную заинтересованность в той спецтехнике, которая была похищена. Но им было отказано в её продаже. И это могло быть второй важной причиной, по которой русская разведка пошла на похищение.
Для Р. Гейдриха этот провал в работе сотрудников Геринга мог стать прекрасным шансом в осуществлении его давней мечты - прибрать к своим рукам «прослушку» Германии. Тогда он смог бы работать более эффективно и быть независимым от Геринга при проведении расследований. Гиммлер полностью поддержал в этом вопросе его. Ознакомившись с выводами Р. Гейдриха о похищении документов, Гитлер был крайне возмущен бесцеремонностью работы русской разведки на территории Германии. И потребовал подробнейшие отчеты по этому скандальному делу, в том числе и информацию о тех гражданах СССР, которые непосредственно осуществляли закупку спецтехники в Германии.
Когда Гитлеру предоставили установочные данные на К. Паукера, начальника охраны И. Сталина, он ими сразу заинтересовался, изучил и запросил более подробную информацию о нем у всех своих спецслужб.
Потом вызвал к себе Геринга и долго с ним беседовал на очень повышенных тонах. Гитлера возмущало то, что Россия просила Германию о помощи в закупке спецтехники, так как сама не имела возможности производить её из-за отсталости производства. И на этой спецтехнике держалось всё могущество НКВД, а значит и Сталина, а русская разведка крадет у них на территории Германии материалы прослушки!
- Сами производить технику не могут, а украсть результаты сразу же! - почти кричал Гитлер. А гестапо не может их выявить! Кругом одни коммунисты и евреи. И этот К. Паукер по документам Р. Гейдриха еврей, да еще гомосексуалист, которого в своё время завербовал начальник разведки Редлер.
С этими словами Гитлер взглянул на Геринга. Геринг прекрасно помнил свой бурный разговор с Гитлером в 1928г. и решил промолчать.
- А может быть, Сталин нашел материалы русской контрразведки и теперь посылает мне начальника личной охраны с намеком на то, что он может в случае чего выложить на меня компромат? И это тогда, когда у нас идут переговоры о сотрудничестве! Возможно, Сталин сам гомосексуалист? Р. Гейдрих даже принес целый список гомосексуалистов из ближнего окружения Сталина. В нем числились начальник личной охраны К. Паукер, заведующий отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП (б) Н. Ежов и другие, которые занимали ответственные государственные и партийные лидеры большевиков. А Н. Ежов после Л. Кагановича - главный специалист по подбору кадров. Какие же кадры он подбирает Сталину – гомосексуалистов что ли? Или он задумал, что если мы когда-либо подпишем совместное Соглашение, то объявить себя официально гомосексуалистом, а потом оклеветать и меня! Вот мир ахнет – два педика объединились, чтобы завоевать мир! - на губах Гитлера появилась пена. Он ясно представил, как весь мир будет смеяться и издеваться над ним, а Германия презрительно отвернется от него.
Эти русские явно что-то задумали. Не просто так Сталин назначил начальником личной охраны фельдфебеля австрийской армии, к тому же завербованного австрийской разведкой! Не такой уж Сталин глупый.
Гитлер прервал свою речь и нервно заходил по своему большому кабинету. Увидев, что Гитлер немного успокоился, Геринг протянул ему папку с документами. Гитлер взял её и стал быстро перелистывать находящиеся в ней страницы. Потом остановился на одной и вторично прочитал. Это было донесение о прослушанном телефонном разговоре Сталина с Аллилуевой, после которого она покончила жизнь самоубийством. Этот разговор Сталина немецкая разведка записала, когда он разговаривал по специальному телефону, который подключался к кремлевской АТС, обслуживавшей только членов Политбюро СССР.
АТС была приобретена у немецкой компанией, потому что советская промышленность не выпускала телефонные станции высокого качества, которые могли обслуживать большое количество абонентов.
По приказу Наркома НКВД К. Ягоды специально для этой АТС К. Паукер закупил систему прослушивания всех телефонных разговоров, ведущихся через неё. В своё время на это было получено разрешение руководства рейхсвера.
Эту систему контроля телефонных переговоров немецкие специалисты изменили так, что можно было, подключаясь к сетям обычной телефонной станции, контролировать все телефонные разговоры членов Политбюро, ведущиеся через эту АТС. В справке, которую Геринг принес Гитлеру, была подробная расшифровка последнего разговора И. Сталина с его женой. Он состоялся 8 ноября 1932 года после торжественных мероприятий у Ворошилова. В тот день сильно выпивший И. Сталин остался развлекаться вместе с мужскими песенными и танцевальными ансамблями и со своим любимцем К. Паукером, а Алилуева вернулась к себе на квартиру в Кремле.
Поздно вечером И. Сталин позвонил ей по специальному телефону, подключенному к кремлевской АТС, и сказал, чтобы она не ждала его, и что он придет утром. Услышав это, Алилуева, которая до этого сильно поругалась со Сталиным во время торжественного мероприятия, стала кричать на него. Она назвала его педерастом за то, что ему приятнее общаться с мужчинами, чем с женщинами. Ей все равно, когда он придет, так как она знает, что ему давно милее всех женщин его любимец Паукер.
В ответ раздался звериный рев Сталина и еле различимые слова «Молчать!» и «Убью!». В этот вечер Алилуева скончалась. Первоначальная версия её смерти был аппендицит. Но Главный врач Кремлевской больницы Канель, ее заместитель Левин и профессор Плетнев отказались подписывать заключение о том, что Аллилуева скончалась от аппендицита, несмотря на многочисленные угрозы И. Сталина в его разговорах с Канелем. Вероятнее всего это было убийство Аллилуевой. Так как Сталин сильно опасался, что жена может высказать подобное заявление кому-нибудь еще и слухи поползут по стране. Что нанесет непоправимый удар по его престижу. А этого лидер коммунистического государства допустить не мог. Но, видимо, слухи об истинных причинах смерти жены Сталина стали быстро распространятся среди руководства партии и страны. И даже сестра ближайшего соратника Когановича Роза, которая тесно общалась с женой Сталина, тоже так считала.
Поэтому Сталину пришлось принимать 16 декабря 1933г. строго секретное постановление Политбюро ЦК ВКП (Б) Об уголовной наказуемости за педерастию. Оно было явно направлено против ближайшего окружения И. Сталина с целью запугать его, если они будут распускать слухи о том, что Сталин - гомосексуалист.
«И секретное постановление сразу сделали, чтобы заткнуть глотки своему ближнему окружению» - размышлял Гитлер.
- Правильно руководит страной Сталин. Что-то не то сказал - сразу посадят в соответствии с секретным постановлением, о котором и никто не знает. Он такими методами такой страх на своих подчиненных нагоняет, что они всего бояться, даже своей тени. Вот в этом и заключается слабость Сталина, и этим надо воспользоваться. Надо нам направить этот записанный разговор Сталину. Пусть поймет, что его окружают одни только враги. И он сам своими руками уничтожит всех своих друзей, как в своё время сделал Иван Грозный, самый жестокий царь России. Он для Сталина - самый большой пример, так мне докладывал Шуленбург, когда по моей просьбе составлял психологический портрет И. Сталина – завершил свой анализ Гитлер.
- Но Сталин сразу поймет, что мы прослушиваем все их телефонные разговоры! И мы потеряем интересную информацию! - возразил Геринг.
- Никуда они от нас не денутся! Своего производства автоматических телефонных станций такого качества и на столько абонентов у них нет. А если есть, то такого низкого качества, что разговаривать по ним невозможно, только кричать нужно. Сталина и его помощников это не устраивает: сложно определить, кто в каком настроении находится. Русские, как и все азиаты, воспринимают не смысл слов, а интонацию, с которой их произносят. Мол, догадывайся сам, сделаешь не так - накажут. Поэтому одни приказы выполняют, а другие посылают куда подальше. Но ты прав. Информацию о разговорах Сталина для нас важна.
Но если правильно организовать передачу этих материалов под видом того, что они сами у нас их достали, достоверность её будет очень высока.
И Сталин поверит этой информации. Особенно, если он услышит голоса людей, которые он прекрасно знает. Сталин опытнейший революционер, который успешно боролся с русской контрразведкой и жандармами. Его на простую фальшивку не поймаешь. Ему обязательно нужны точные подтверждения фактов. Надо сделать так, чтобы Сталин поверил, что у нас есть множество агентов среди его ближайшего окружения, который следят за ним и прослушивают его все телефонные разговоры, а информацию передают нам и за это получают большие деньги.
А еще лучше уверить Сталина, что в СССР существует заговор во главе военачальника, которого он больше всего не любит за его популярность в народе, и который может быть претендентом на его пост. Понимаешь? – обратился Гитлер к Герингу.
Геринг вспомнил телефонные разговоры Рэма, которые по его указанию прослушивались, а потом некоторые фразы его разговора специально модифицировались таким образом, что смысл речи Рэма изменялся в нужном для Геринга контексте и приобретали выраженное значение намерения Рэма захватить власть в Германии и убить Гитлера. Гитлер был так возмущен этими услышанным разговорами Рэма, что дал указание расстрелять своего лучшего друга и ближайшего соратника по партии, который много сделал, чтобы Гитлер пришел к власти в Германии.
«Может быть, Гитлер догадывается о подделке, или этот Ганс Кумпф стал работать на Гейдриха?» – напряженно думал Геринг, пытаясь быстро найти ответ.
- Несомненно, Вы правы, мой фюрер! – жестко отчеканил Геринг. - Сталин с его параноидальным недоверием ко всем окружающим быстрее поверит в заговор, чем в туманные пояснения его технических специалистов, которые будут ему объяснять, что существуют электромагнитные волны, с помощью которых телефонный разговор можно прослушать. Сталин больше разбирается в людях, ему это понятнее, чем техника. И потом он всегда скажет своим специалистам, что если они такие умные, то почему не предусмотрели защиту и не предупредили. Они же эту технику выбирали и монтировали. Их и расстреляют сразу же, как только они об этом заикнуться. Сталин всё сделает, чтобы найти тех, кто собирает на него компромат с целью свержения его с власти. А за власть он им головы снимет. Это бесспорно. Надо только хорошенько обдумать, как всё это организовать.»
Гитлер мгновенно воспрянул.
- Ты, как всегда прав, Герман! Он всех этих гомосексуалистов и евреев в НКВД и разведке сам расстреляет! А Паукера - в первую очередь. Он никому не будет больше доверять и будет доверять только мне, Гитлеру! Я заставлю его поверить, что его ближайшие друзья - страшнейшие для него враги! - со злобой сказал Гитлер.
« Пусть Сталин сам уничтожит этого Паукера и всю свою военную разведку, чтобы не осталось никаких следов моих контактов с австрийской разведкой. Тогда Сталин навсегда забудет, что были вообще какие-то упоминания о гомосексуализме!» - нервно думал Гитлер.
Эти сексуальные контакты с начальником австрийской разведки были дамокловым мечом для Гитлера, и он всеми силами стремился уничтожить все свидетельства и всех свидетелей его позорного прошлого.
- Тогда пусть и руководителей армии заодно уничтожит! - добавил Геринг.
- Это прекрасная идея сделать из Сталина параноика! Пусть он боится каждого телефонного звонка, полагая, что его голос записывает кто-то из его окружения на магнитофон. Тогда он будет уничтожать всех вокруг, а мы ослабим русского медведя до такой степени, что он сам упадет к нашим ногам! - уже визжал от восторга Гитлер.
- Они сами уничтожат свою связь и её защиту! Им придется посылать сигналы своим армиям с помощью сигнальных костров или конными вестовыми! Только в этом случае они будут уверены, что их не прослушивают, окружающие их шпионы - развеселился Геринг.
- Точно! Тогда мы сами сможем управлять их войсками, уничтожим их и легко захватим их огромную территорию и ископаемые, - мечтательно произнес Гитлер, потом резко остановился и приказал Герингу:
- Подготовь запись телефонного разговора Сталина с его женой и передай Гейдриху. Пусть разработают детальный план, как лучше передать наш «подарок» Сталину, и доложат мне.
Геринг знал, что Гейдрих, руководитель СД, пользовался особым доверием фюрера после того, как он разоблачил заговор ближайшего друга Гитлера Рэма.
Гитлер полагал, что благодаря своей исключительной проницательности и дьявольской хитрости Гейдрих сможет разработать необходимый план для компрометации соратников Сталина.
Через две недели Гейдрих принес Гитлеру подробнейших доклад о компрометации высшего руководства РККА, НКВД и Главного разведывательного Управления ( Разведупр) РККА. На совещании у Гитлера в его резиденции Бергофф, посвященном разработке плана компрометации советских военных, присутствовал Геринг, Гиммлер и Гейдрих. План Гейдриха основывался на знании психологии Сталина. Он был очень подозрительным, почти как параноик, ко всем приближенным, и опасался, что они могут лишить его власти.
Гейдрих доложил, что Сталин делил людей на две категории: верные друзья, или – злейшие враги. Однако, даже верные друзья не чувствовали себя спокойно, зная характер Сталина.
- Если Сталин узнавал, что его друг говорил о нем что-то плохое и получал доказательства этого, этот человек превращался в его злейшего врага. А так как Сталин считал себя главным защитником коммунизма в мире, он зачислял бывшего друга в ранг контрреволюционера, антисоветчика или врага народа. Тогда он вел с ним официальную борьбу. Поэтому чем больше врагов было у Сталина, тем выше был его престиж среди простого советского народа. Причем обратного хода пути не было: он никогда не менял свое мнение о человеке.
- Отличная идея! – прервал Гейдриха Гитлер. - Если ему нужно много врагов народа для укрепления своей власти в стране, то мы их ему сформируем. Продолжайте свой доклад, Гейдрих.
- Предлагаю такой план. Представим Михаила Тухачевского, одного из самых известных военачальников СССР, руководителем заговора против Сталина.
Распространим информацию о том, будто Тухачевский собирает компромат на И. Сталина, чтобы публично обнародовать его и добиться официального смещения Сталина с поста руководителя государства и партии на одном из съездов ЦК ВКП (б).
Для выполнения своих планов он создал целую группу заговорщиков из ближайшего окружения И. Сталина, через которых получает информацию о всех его планах, а также о тех членов партии и правительства, которые не захотели примкнуть к группе Тухачевского. С этой целью он привлек многих высших руководителей РККА, НКВД, Разведупра и ЦК ВКП (б). Главными помощниками Тухачевского по захвату власти являются Нарком НКВД Ягода и начальник личной охраны Сталина Паукер. Для получения компрометирующих сведений о Сталине они организовали прослушивание каждого его телефонного звонка, а также наблюдение за его передвижениям и встречами. В группе Тухачевского есть человек, которому он доверяет, но это – наш немецкий агент. Но об этом Тухачевский не знает. Наш агент регулярно передает собранный Тухачевским компромат на Сталина в немецкую разведку.
Естественно, такие сведения будут очень интересовать русскую разведку, и они приложат все силы, чтобы выявить всех немецких агентов и каналы, по которым немецкая разведка получает информацию. Вероятнее всего, Сталин сочтет письменные доказательства участия Тухачевского в антиправительственном заговоре фальшивыми. Однако, когда он услышит свой голос или голоса из своего ближайшего окружения, записанные на магнитофонную ленту, у него не будет никаких сомнений в подлинности информации.
Сталин никогда не усомнится в подлинности голоса человека, которого он знает. Тогда он поверит в остальные сфабрикованные нами материалы против Тухачевского и его сподвижников.
Русская разведка уже вышла на руководителя службы прослушивания телефонных разговоров Научно Исследовательского Института Геринга Ганса Кумпфа, поэтому мы сами станем играть с русской разведкой, подсовывая ей информацию, которую мы специально будем для них подготавливать.
Когда они поверят в её достоверность, мы будем постепенно шаг за шагом очень осторожно формировать для него такой компромат на его ближайших соратников, что Сталин, наконец, поверит, что ему грозит смертельная опасность от его ближайшего окружения. А затем, чтобы окончательно сломать его все психологические барьеры сомнения в том, что вокруг него одни только враги, перешлем ему его последний телефонный разговор с женой. Это настолько шокирует и испугает его, что он начнет уничтожать всех, кто может нанести ущерб его престижу и власти.
Иван Грозный, этот деспотичный правитель, импонировал Сталину. У нас есть запись его телефонного разговора с Кагановичем, в котором он сказал, что Иван Грозный допустил роковую ошибку, не уничтожив полностью пять главных боярских родов. Сталин сказал, что не допустит эту ошибку. Он уничтожит всех без исключения врагов советского народа!
- У русских есть аппаратура для определения подлинности речи людей, говорящих по телефону? Может быть, они купили или украли её у нас, – спросил Гитлер.
- Эта технология не очень интересует русскую разведку, - ответил Геринг. - Они считают, что она больше нужна для кинематографа и радио, а они такими пустяками не занимаются. У русских нет ни устройств для изменения речи людей, говорящих по телефону, ни систем анализа голосов людей. Мы получили сведения, что в 1925 году военно-техническое управление РККА, которое возглавлял бывший руководитель военной связи Халепский, проявил интерес к этой теме. Он даже направил письмо с обоснованием руководству наркомата обороны о том, Красная Армия рискует оказаться в случае новой войны перед неожиданными техническими сюрпризами. Но русская разведка ответила ему, что они занимаются только теми вооружениями, которые могут быть решающими в боевых сражениях: танками, самолетами, пулеметами и кораблями.
Системы связи и всё, что связано с ней, – это только дополнительные, а не решающие средства во время войны. Правда, у нас имеются сведения, что Артузов, первый заместитель начальника русской военной разведки, направил в США изобретателя Л. Термена с целью изготовления там синтезатора речи. И он достиг в этом направлении выдающихся достижений, которые по некоторым параметрам даже превосходят немецкую, но успеют ли русские применить эту технологию у себя до того, как мы начнем эту операцию. Поэтому нашей важнейшей задачей является компрометация Артузова и всей его агентуры, в том числе Л. Термена, чтобы русские не овладели этой технологией и не смогли разобраться в наших манипуляциях с голосами людей. Но в настоящее время по сведениям из наших источников, основанным на анализе научно-технических достижений СССР, позволяют сделать вывод, что такой технологии в СССР нет – с гордостью добавил Геринг.
- Тем более, что фальсификация должна быть выполнена на высочайшем уровне, и изменению подлежат лишь несколько слов в речи говорящего. – продолжал Геринг.
- Именно они и должны создать тот смысл речи говорящего, который нам нужен. Когда Сталин услышит свой голос или голос своего противника, который обсуждает план его убийства, это будет для него самым весомым аргументом достоверности сообщения и поводом для начала расправы с этим человеком, как с врагом народа. Пусть Ганс Кумпф ведёт под нашим контролем двойную игру с русской разведкой и снабжает их материалами по их требованию. Мы же будем их специально дорабатывать в нужном нам направлении. Ведь они так настойчиво добивались контакта с руководителем службы, контролирующей телефонную связь Германии.
- Я против использования имперского советника Ганса Кумпфа в играх СД! – внезапно перебил Гейдриха Геринг. Он чувствовал, что Гейдрих подготовил какую-то ловушку для него, пользуясь провалом Кумпфа.
- Имперский советник Кумпф занимает пост (?) в руководстве службой прослушивания.! Можно подыскать и другого исполнителя.
- Но тогда русские не поверят нашей информации. Они же сами вышли на него и организовали похищение материалов! – возразил Гейдрих.
- В таком случае организуйте внезапную смерть Кумпфа и введите новых людей, чтобы все выглядело правдоподобно, – вмешался в спор Гитлер.
- Нам неизвестно точно, работал ли Кумпф на русскую разведку до пропажи документов. В таком деле рисковать нельзя. Тем более мы пока не выяснили, как русская разведка вышла на Кумпфа. Вы же, Гейдрих, не выявили все его связи! – упрекнул его Гитлер .
- Так точно, мой фюрер! Но мы ищем! – ответил Гейдрих.
- Искать можно долго и найти не тех, а нам важен этот проект, – строго сказал Гитлер.
- Пусть это выглядит как самоубийство от несчастной любви.
С этими словами Гитлер повернулся к Герингу и прочитал в его глазах одобрение.
«Славный малый этот толстяк», - подумал Гитлер. «Но он всегда понимает меня с полуслова. Чем меньше свидетелей ликвидации Рэма, тем лучше, тем более из службы прослушивания телефонов.»
- Нам надо сделать так, чтобы Сталин сам ликвидировал своих партийных вождей, которые резко высказываются против национал-социализма, называя нас террористической организацией. В первую очередь Бухарина и Рыкова. К тому же Рыков обладает огромным политическим авторитетом и может даже стать лидером СССР! – выступил Гиммлер.
- Сталин очень любит публичные судебные процессы, где обвиняемые сами признаются в своих преступлениях. Этим он поднимает свой политический престиж среди народа. Надо ему помочь в этом деле и сформировать военно-политический заговорщический блок, состоящий из ярых противников нашего германского национал-социалистического движении. Гейдрих должен тщательно всё доработать и через две недели окончательно утвердить план, – подвел итог Гитлер.
Через час совещание по обсуждению вопроса о легендировании работы для направления компромата русской разведкой закончился. Гиммлер понял: Гитлер решил, что информационные войны могут стать решающими в победе Германии над её противниками, в том числе и в войне против СССР. Одна из главнейших ролей в ней отведена службе технической разведки Геринга – второго человека в Германии.
Продолжением следует...
Приложение N 1
Письмо А. Т. Григорьева начальнику Управления связи РККА Н. И. Гапичу от 21 августа 1940 года о состоянии связи в РККА
Начиная с 1937 г. по совершенно непонятным причинам служба связи пошла по кривой на снижение своей роли и значимости в армии. Началось ничем не объяснимое сокращение штатов. Дошло до такого состояния, что у начальника связи фронта и армии не оказалось ни в мирное, ни в военное время ни одного помощника или заместителя… Мы потеряли понятие о руководстве нижестоящими начальниками связи, т. к. ни инспекторов, ни вообще командиров связи у меня нет. Это привело к тому, что вместо плана связи и планирования операций начальник связи «висит» буквально на аппарате и отдает распоряжения, т. к. первое отделение выбрасывается по узлам для их подготовки к новому переходу штаба.
Такая «метода» работы приводит к совершенно нетерпимому положению, при котором стерлось понятие о службе связи в округе и армии, а остался только начальник связи, который находится в тысячу раз в худших условиях работы, чем это было в период Гражданской войны, где я был именно начальником связи. Мы, связисты, тогда и обеспечивали управление войсками. Руководить могли нижестоящими начальниками связи и строили, хоть и не весьма успешно, систему связи. Сейчас у нас этого ничего нет.
В то же время работа стала во много раз сложнее. Думаю, что дальше так продолжаться не может. Нельзя под видом борьбы с едоками уничтожать систему управления в Красной армии и всю службу связи…
Настоящим я высказал Вам те, с моей точки зрения, недочёты, которые требуют настоятельного изменения.
Так дальше ни работать, ни руководить нельзя, ибо это будет только ухудшать дело связи.
Сейчас иные оперативные решения, и служба связи должна быть на соответствующем месте. В противном случае мы окажемся не способными обеспечить эти решения на поле боя. Время не ждёт.
На совещании высшего начсостава, созванного по инициативе ЦК ВКП(б) после окончания финской войны (в апреле 1940 г.). Выступивший на этом совещании М.П. Кирпонос, командир 70-й дивизии, одной из наиболее удачно действовавших на финском фронте, рассказал о недостатках скрытого управления:
- Все управление шло открытым текстом по телефону. Мне комдив Курочкин звонит: «Скажите, где у вас командный пункт?» Пришлось просить разрешения сообщить об этом письменно, а не по телефону...
Присутствовавший на совещании Сталин поинтересовался:
- Почему с рацией не вышло дело?
- Если часть ушла из пределов радиуса действия рации, то связь обрывается, - объяснил Кирпонос.
- Не верю я в рацию, - подал реплику кто-то из присутствовавших.
- Я должен доложить в отношении связи, - продолжал Кирпонос. - Товарищ народный комиссар, кабельная связь у меня в дивизии работала хорошо, хуже - радиосвязь. Здесь говорят, что, во-первых, ее не любят, во-вторых, недостаточно занимаемся мы этим делом. Это правильно, ее не любят потому, что рацией плохо овладели, и этому делу надо учиться».
К началу войны радиосвязь Генштаба была обеспечена радиостанциями лишь на 30%, приграничный Западный Особый военный округ - на 27%, Киевский Особый военный округ - на 30%.
А.Т. Григорьев, начальник связи Западного фронта, генерал майор, арестован 4 июля 1941 года. 22 июля 1941 года решением Военной коллегии Верховного Суда СССР приговорён к расстрелу. Расстрелян в тот же день. Посмертно реабилитирован в 1957 году.
Гапич Николай Иванович, начальник Управления связи РККА, отстранен от должности 22.07.1941 г., арестован 08.08.1941 г., приговор ВКВС 26.08.1952 г. 10 лет ИТЛ, реабилитирован 28.07.1953 г.
Приложение N 2
5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома РСФСР при ВЧК была создана криптографическая служба - Специальный криптографи¬ческий отдел (СПЕКО) ВЧК по руководству шифровальным делом в стране и контролю за деятельностью шифровальных органов РСФСР. Её возгла¬вил член Коллегии ВЧК Глеб Бокий. В постановлении, в частности, говорилось:
«Имея в виду: 1) отсутствие в Республике центра, объединяю¬щего и направляющего деятельность шифровальных органов раз¬личных ведомств, и связанные с этим бессистемность и случайность в постановке шифровального дела; 2) возможность, благодаря это¬му, при существующем положении широкого осведомления врагов Рабоче-Крестьянского государства о тайнах Республики, Совет Народных Комиссаров постановил:
I. Образовать при Всероссийской чрезвычайной комиссии Специ¬альный отдел, штаты в коем утверждаются Председателем ВЧК. Начальник Специального отдела назначается Совнаркомом.
В круг ведения Специального отдела при ВЧК включить поста¬новку шифровального дела в РСФСР:
А. Научная разработка вопросов шифровального дела:
а) анализ всех существующих и существовавших русских и иностранных шифров;
б) создание новых систем шифров;
в) составление описаний шифров и инструкций по шифроваль¬ному делу и пользованию шифрами;
г) собирание архивов и литературы по шифровальному делу для сконцентрирования такового при Спецотделе;
д) составление и издание руководств по вопросам шифрования.
Б. Обследование и выработка систем шифров...
II. Постановка расшифрованного дела в РСФСР:
Изыскание способов повсеместного улавливания всех радио, телеграмм и писем неприятельских и контрреволюционных.
Открытие ключей неприятельских, иностранных и контрре¬волюционных шифров.
Расшифровка всех радио, телеграмм и писем неприятельских, иностранных и контрреволюционных.
Все распоряжения и циркуляры Специального отдела при ВЧК по всем вопросам шифровального и расшифровального дела явля¬ются обязательными к исполнению всеми ведомствами РСФСР». ( источник: «Расстрелянная разведка» В. Антонов и В. Карпов. Стр. 157-158).
Приложение N3
Протокол допроса № 5
Ягоды Генриха Григорьевича от 13 мая 1937 года
Вопрос. На допросе 26 апреля вы показали, что Волович на¬ряду с другими заданиями, которые он выполнял в плане заго¬вора, организовал для вас возможность прослушивания прави¬тельственных разговоров по телефонам «ВЧ». Когда, как и в ка¬ких целях вы прослушивали правительственные разговоры?
Ответ. Раньше чем ответить на этот конкретный вопрос, раз¬решите мне остановиться на общем состоянии, в котором я лич¬но находился в продолжение многих лет моей заговорщической и предательской деятельности. Я всегда чувствовал к себе подо¬зрительное отношение, недоверие, в особенности со стороны Ста¬лина. Я знал, что Ворошилов прямо ненавидит меня. Такое же от¬ношение было со стороны Молотова и Кагановича. Особенно меня тревожил интерес к работе Наркомата внутренних дел со стороны Николая Ивановича Ежова, который начал проявляться еще во время чистки партии в 1933 году, переросший в конце 1934 года в контроль, настойчивое влезание им в дела НКВД, вопреки препятствиям, которые мы (участники заговора) чини¬ли ему; все это не предвещало ничего хорошего. Это я ясно по¬нимал, отдавая себе во всем отчет, и все это еще больше усили¬вало тревогу за себя, за свою судьбу. Отсюда целый ряд мероприятий страховочного порядка, в том числе и мысль о необходимости под¬слушивания правительственных переговоров.
Вопрос. О каком «целом ряде страховочных мероприятий» вы говорите?
Ответ. Это была система окружения, обволакивание людей, близких к правительственным кругам, простая слежка за члена¬ми правительства и ПБ и прослушивание их разговоров. Начну хотя бы с того, что Паукеру я дал задание ежедневно мне докла¬дывать не только передвижения членов правительства, но и до¬носить мне абсолютно все, что станет ему известно из личной жизни членов ПБ: кто к кому ходит, долго ли засиживаются, о чем говорят и т. п. Паукер все это мог выполнить через работ¬ников охраны членов правительства.
Вопрос. Значит, вы Паукеру и Воловичу давали прямые зада¬ния вести «особое наблюдение и слежку» за членами правитель¬ства?
Ответ. Да, это именно так.
Вопрос. Зачем вам это нужно было?
Ответ. Конечно, не из простого любопытства. Мне это нужно было в моих заговорщических целях. Во-первых, человеку (я имею в виду себя), реально готовившему государственный пе¬реворот, надо всегда быть в курсе дела личных взаимоотношений членов правительства, которое он намерен свергать, надо знать о них все. Во-вторых, пока дело до свержения правительства еще не дошло, путем повседневной слежки, подслушивания телефон¬ных разговоров, подборов всяческих слухов из личной жизни членов правительства, на основе этого можно неплохо лавировать и вовремя реагировать там, где требуется.
Так поступал я, исполь¬зуя в этих целях аппарат НКВД. Не удовлетворившись этим, я ок¬ружил людей, близких членам ПБ и правительства, сетью своих информаторов. В первую очередь это относится к дому Горько¬го. Общеизвестна роль М. Горького, его близость к Сталину и другим членам Политбюро, авторитет, которым он пользовался. В доме Горького часто бывали руководители правительства. По¬этому на окружение Горького своими людьми я обратил особое внимание.
Началось с моего сближения с П. Крючковым, секретарем Горького, прямым его подкупом деньгами. Крючков выполнял у меня роль агента при Горьком. От него я узнавал, кто бывает у Горького, что говорят именно обо мне с ним члены правитель¬ства, о чем вообще они беседуют с Горьким. Через Крючкова же я добивался отстранения от Горького лиц, которые могут влиять отрицательно на его отношение ко мне. Затем я подвел к Горь¬кому группу писателей: Авербаха, Киршона и Афиногенова. С ни¬ми же бывали Фирин и Погребинский.
Это были мои люди, купленные денежными подачками, свя¬занные антипартийными настроениями (Фирин и Погребин¬ский — участники заговора), игравшие роль моих трубадуров не только у Горького, но и вообще в среде интеллигенции. Они куль¬тивировали обо мне мнение, как о крупном государственном муже, большом человеке и гуманисте. Их близость и влияние на Горького было организовано мною и служило моим личным це¬лям.
Вопрос. Вы показываете, что подслушивание правительствен¬ных разговоров являлось составной частью всей вашей системы мероприятий «страховочного порядка». Как оно было организо¬вано?
Ответ. Аппарат для прослушивания был по моему распоряже¬нию куплен в Германии в 1933 году и тогда же был установлен у меня в кабинете инженером Винецким, работником Оперода. Распоряжение о покупке этого аппарата я дал Паукеру и Воло-вичу. Мысль о необходимости подслушивания правительственных разговоров возникла у меня в связи с разворотом моей заговор¬щической деятельности внутри НКВД. Меня, естественно, трево¬жила мысль, не прорвется ли где-нибудь нить заговора, не ста¬нет ли это известно в кругах правительства и ЦК. Особенно мне понадобилось подслушивание в дни после убийства С. М. Киро¬ва, когда Ежов находился в Ленинграде. Но так как дежурить у подслушивающего аппарата в ожидании разговоров между Ежо¬вым и Сталиным у меня не было никакой физической возмож¬ности, я предложил Воловичу организовать подслушивание пере¬говоров Ленинград — Москва на станции «ВЧ» в помещении Оперода.
Вопрос. Волович подслушивал разговоры между тов. Ежовым и тов. Сталиным?
Ответ. Да, прослушивал и регулярно мне докладывал.
Вопрос. А после событий, связанных с убийством тов. Киро¬ва, продолжалось подслушивание?
Ответ. Только тогда, когда Сталин выезжал в отпуск. Я помню, в частности, что в сентябре 1936 года Волович подслушивал раз¬говор между Сталиным, находившимся в Сочи, и Ежовым. Во¬лович мне доложил об этом разговоре, сообщил, что Сталин вы¬зывает Ежова к себе в Сочи.
Вопрос. Вы поручили Воловичу, немецкому шпиону, подслуши¬вание правительственных разговоров не только потому, что эти разговоры интересовали вас, но и потому, что это требовала не¬мецкая разведка. Вы признаете это?
Ответ. Я давал задание Воловичу подслушивания правитель¬ственных разговоров только по мотивам, о которых я говорил выше. Но несомненно, что Волович передал содержание этих переговоров и в германскую разведку.
Вопрос. По вашему поручению?
Ответ. Нет, по собственной инициативе.
Вопрос. Какие еще задания вы давали Воловичу?
Ответ. В конце 1935 или в начале 1936 года. Волович сообщил мне, что познакомился с Примаковым. Насколько я помню, это произошло через Лилю Брик, которая вместе с Примаковым при¬шла к Воловичу домой. Знакомство Воловича с Примаковым за¬интересовало меня в плане возможности установления с ним организационной связи и привлечения его к заговору (я уже по¬казывал, что искал связи среди военных). Поэтому я поручил Воловичу попробовать сблизиться с Примаковым, прощупать воз¬можности его вербовки.
Вопрос. Вы знали, что Примаков является участником троц¬кистской организации и одним из руководителей военной груп¬пы этой организации?
Ответ. Давая задание Воловичу, я знал только, что Примаков — участник троцкистской организации. О его принадлежности к военной группировке я тогда еще не знал. Но об этом мне док¬ладывал вскоре Волович.
Вопрос. Что именно он вам говорил?
Ответ. Волович сообщил мне, что, выполняя мое поручение, он несколько раз встретился с Примаковым. Говорил с ним бо¬лее или менее откровенно по общеполитическим вопросам, и в результате всего этого Примаков сообщил о своей связи с груп¬пой военных-троцкистов.
Вопрос. Примаков назвал Воловичу участников этой группы?
Ответ. Нет, не называл, вернее, мне об этом Волович ничего не говорил. Но к этому времени, или немного позже, в протоколах следствия по делу троцкистской организации уже появились пер¬вые данные о наличии троцкистов в составе Шмидта, Зюка, При¬макова и других. Вскоре я вынужден был пойти на аресты, снача¬ла, кажется, Шмидта и Зюка, и в дальнейшем и самого Примако¬ва. Таким образом, линия связи Примаков — Волович механически была оборвана. Примаков после его ареста долгое время не давал показания, даже после признания Шмидта и Зюка. Так было, во всяком случае, до момента моего ухода из НКВД. Когда мне об этом докладывали, причины запирательства Примакова были для меня совершенно ясны. Примаков знал, что в НКВД «свои люди», и он предполагал, что его как-нибудь выручат.
Вопрос. Примаков не предполагал, а знал, что его выручат. У вас на этот счет была с ним договоренность?
Ответ. Нет, договоренности со мной не было. Я не допускаю, что она была и с Воловичем. Это было слишком рискованно, потому что это было уже летом 1936 года, следствие контроли¬ровалось Ежовым, и мы не могли на это пойти.
Вопрос. А Примаков знал о существе заговора в НКВД, о ва¬шей роли?
Ответ. Кое-что он, несомненно, знал от Воловича, но в какой мере и что именно, я сказать не могу.
Вопрос. Как видно из ваших показаний, Волович выполнял наиболее существенные ваши предательские задания.
Ответ. Это будет не совсем верно.
Вопрос. Как не совсем верно? О том, что Волович германский шпион, вы знали?
Ответ: Знал.
Вопрос. Участником вашего заговора против Советской влас¬ти Волович являлся?
Ответ. Да.
Вопрос. Связь с ранее завербованным Гаем германская развед¬ка установила через Воловича?
Ответ. Да, через Воловича.
Вопрос. Волович вам об этом докладывал?
Ответ. Докладывал.
Вопрос. Организацию системы прослушивания правительствен¬ных разговоров вы поручили Воловичу?
Ответ. Воловичу и Паукеру.
Вопрос. Но подслушивать переговоры между тов. Сталиным и тов. Ежовым вы поручили Воловичу?
Ответ. Да, Воловичу.
Вопрос. Подготовку покушения на Лаваля вы организовали совместно с Воловичем?
Ответ. Да, с Паукером и Воловичем.
Вопрос. Установление связи с военно-троцкистской организа¬цией, с Примаковым, вы поручили тоже Воловичу?
Ответ. Да, тоже Воловичу.
Вопрос. И наконец, организацию террористического акта над секретарем Центрального Комитета ВКП(б) и народным комис¬саром внутренних дел Союза товарищем Ежовым вы поручили тому же Воловичу?
Ответ. Да, Воловичу.
Вопрос. Чем же объяснить, что именно Воловичу вы поруча¬ли такие серьезные задания?
Ответ. Потому, что Волович имел группу связанных с ним ра¬ботников НКВД, и некоторые мои задания мог выполнять через них.
Вопрос. Какую группу работников НКВД имел Волович? Ка¬кого характера связи у него были с ними?
Ответ. Волович являлся не просто германским разведчиком, он был резидентом германской разведки.
Вопрос. Откуда вы это знаете?
Ответ. Об этом мне сказал сам Волович.
Вопрос. Когда? Где?
Ответ. В 1934 году, когда Волович сообщил мне, что он дол¬жен по поручению германской разведки установить связь с Гаем, я спросил его, почему именно ему поручено это дело. Волович ответил мне, что он выполняет функции резидента германской разведки по НКВД.
Вопрос. А вы знаете, кто входит в резидентуру Воловича?
Ответ. По линии германской разведки с Воловичем были свя¬заны Гай, Лурье и Винецкий.
Вопрос. Еще кто?
Ответ. Больше не знаю. Может, были и другие, но о них мне ничего неизвестно.
Вопрос. А откуда вы знаете об этих, которых вы назвали?
Ответ. О том, что Гай германский разведчик и связан по ли¬нии разведки с Воловичем, я уже говорил. О том, что Лурье гер¬манский разведчик, я узнал следующим путем. В продолжение ряда лет Лурье по моим заданиям выезжал в Германию продавать бриллианты. Сама по себе операция продажи бриллиантов явля¬лась законной и легальной, но использовал я эту операцию в преступных целях, присваивая часть вырученных сумм в свой нелегальный фонд. Так вот, в целях наибольшей маскировки этих преступных махинаций с продажей бриллиантов Лурье установил связь с группой дельцов, среди которых были и немецкие шпио¬ны (Френкель, Ульрих и др.). О том, что они шпионы, мне было известно из материалов ОГПУ—НКВД. Связь с этими шпиона¬ми Лурье шла значительно дальше продажи им бриллиантов, и я лично подозревал, что он завербован немецкой разведкой.
Это мнение укрепилось у меня после следующего обстоятельства. В одну из своих поездок в Берлин Лурье был арестован полици¬ей и очень скоро был освобожден, как он говорил, за взятку. Мне это казалось маловероятным, и я укрепился в своем мнении, что Лурье работает на немцев. Но я его не трогал. Он был мне ну¬жен для продажи бриллиантов и для выполнения других преступ¬ных моих поручений.
Вопрос. Но откуда вы знаете, что Лурье связался по разведке с Воловичем?
Ответ. Дело было так. В 1932 или 1933 году Лурье попал в разработку Особого отдела, как подозрительный по своим шпи¬онским связям. Мне об этом докладывал, кажется, Прокофьев (а может быть, Гай). Я вызвал к себе Лурье и прямо поставил ему вопрос, в чем дело, каков действительный характер его связей с этими шпионами. Лурье рассказал мне, что во время его ареста в Берлине он был завербован германской разведкой и сейчас ра¬ботает на них. Я его выругал за то, что до сих пор он мне об этом не говорил. Лурье, он был уверен в моей осведомленности по материалам И НО или Особого отдела. Примерно в 1934 или в 1935 году Лурье сообщил мне, что он, по указаниям германской разведки, связался с Воловичем и работает по его указаниям.
Вопрос. Вы показываете, что Лурье выполнял ваши преступ¬ные задания. Какие именно?
Ответ. Основное, что он для меня делал и о чем я уже гово¬рил, это операции с продажей бриллиантов. Кроме того, через Лурье я посылал за границу валюту жене П. П. Крючкова, кото¬рую в общежитии зовут Цеце.
Вопрос. Какую валюту? Для чего?
Ответ. В 1932 году жена Крючкова проживала в Берлине. Од¬нажды ко мне обратился Крючков с просьбой послать ей туда валюту, для ее личных надобностей. Воспользовавшись очередной поездкой в Берлин Лурье, я направил через него жене Крючкова 2—3 тысячи долларов. Деньги эти я взял из нелегального фонда, который хранился у Буланова.
Вопрос. Почему вы посылали валюту жене Крючкова?
Ответ. Я уже говорил, что я имел фонд валюты, который я использовал для «покупки» нужных мне людей. Одним из таких людей был Крючков. Он был близок к Горькому и являлся моим личным информатором. Поэтому Крючкову я никогда не отказы¬вал в деньгах. Жене его я посылал деньги еще раз, вскоре после первого случая. Опять по просьбе Крючкова. На этот раз я спе¬циально для этого командировал в Берлин того же Лурье с паке¬том валюты.
Вопрос. Сколько вы посылали ей во второй раз?
Ответ Сейчас не могу точно сказать, возможно, дополнитель¬но покажу.
Вопрос. А откуда вы знаете, что Винецкий являлся немецким разведчиком?
Ответ. Об этом мне докладывал Паукер и, кажется, Волович.
Вопрос. Когда это было и где это было?
Ответ. Это было в 1932 году, я обратился к Воловичу с пред¬ложением подыскать мне человека, который мог бы сопроводить мою жену в Германию, куда она ехала лечиться. Волович мне порекомендовал Винецкого, и на мой вопрос, почему именно Винецкого, он ответил, что Винецкий может гарантировать бла¬гополучный проезд и пребывание там моей жены не только по¬тому, что он имеет широкие связи в Германии, но и потому, что он связан с германской разведкой, которая ему многим обязана, и поэтому это наиболее подходящая кандидатура.
Вопрос. Винецкий сопровождал вашу жену в Германию? Ответ. Да, я с кандидатурой Винецкого согласился, и он со¬провождал мою жену в Германию.
Вопрос. А какие поручения в плане вашей преступной деятель¬ности выполнял Винецкий?
Ответ. Раньше, чем ответить на этот вопрос, разрешите мне вернуться к истории моих взаимоотношений с Рыковым. Вопрос. Какое это имеет отношение к Винецкому? Ответ. Это будет видно из дальнейшего моего изложения. В 1927 или 1928 году Рыков выезжал лечиться за границу, был он долгое время в Берлине. По приезде из Берлина, в один из раз¬говоров со мною уже в 1928 году Рыков рассказал мне следую-щее. В Берлине он часто встречался с давнишним его другом (ка¬жется, родственником) членом Заграничной делегации меньше¬виков-эмигрантов Николаевским. С этим Николаевским, как Рыков мне говорил, он всегда беседовал по общеполитическим вопросам и по вопросам положения в Советском Союзе.
Рыков мне говорил, что меньшевики за границей понимают положение Советского Союза и расценивают дальнейшие перспективы зна¬чительно правильнее и объективнее, чем это делает Сталин. Меньшевики целиком поддерживают точку зрения правых, и идея рыковской двухлетки, которую он защищал на одном из плену¬мов ЦК, продиктована ему меньшевиками, в частности Николаев-ским, за границей.
Вопрос. Через кого осуществлялись связи Рыкова с ЦК мень¬шевиков за границей?
Ответ. Пока Рыков являлся председателем Совнаркома, я не знаю, как он осуществлял связь, но с переходом его в Наркомсвязь, связь эта осуществлялась через Винецкого.
Вопрос. Откуда вам это известно?
Ответ. Мне об этом говорил Винецкий.
Вопрос. Что он вам говорил?
Ответ. В одну из своих командировок за границу, по-моему, в 1931 году, Винецкий вошел ко мне в кабинет и сказал, что он по поручению Рыкова должен взять с собою для передачи за грани¬цей по адресу, указанному Рыковым, пакет с материалами. Я спро¬сил Винецкого, почему он об этом говорит мне. Винецкий объяс¬нил, что он высказал Рыкову сомнение в возможности нелегаль¬ного перевоза этого пакета за границу. Рыков ему ответил, что опасаться не следует, так как Ягода в курсе и препятствий к про¬возу чинить никто не будет. Так как я знал, что Рыков связан с Центральным Комитетом меньшевиков за границей, то я разре¬шил Винецкому взять с собою этот пакет и впредь выполнять все указания Рыкова, касающиеся его связи с заграницей.
Вопрос. Совершенно непонятно, какое имеет отношение Ви-нецкий, сотрудник Оперода, к Рыкову.
Ответ. Винецкий работал в Опероде по совместительству, ос¬новным же местом его работы был Наркомсвязь, где он занимал должность инспектора связи при наркоме, т. е. при Рыкове. Ры¬ков же, в свою очередь, знал, что Винецкий работает в НКВД и часто ездит за границу.
Вопрос. Что вам известно о связи Рыкова с ЦК меньшевиков в Берлине в дальнейшем?
Ответ. Об этом мне известно по материалам НКВД. В 1933 и 1934 годах по агентурным материалам в СПО, сначала в Ленин¬граде, затем в Москве появились данные о связи Николаевского с Рыковым. Сведения эти были довольно конкретны, указыва¬лось, в частности, что связь осуществляется через какого-то ин¬женера Наркомсвязи. Материалы эти докладывал мне Молчанов, и я тогда опасался возможности провала этой линии. Молчанову я говорил, что об этом знаю, что материалы эти соответствуют действительности, что Рыков действительно поддерживает связь с ЦК меньшевиков и что нужно принять меры к тому, чтобы ходу этим материалам не давать.
Молчанов, как он мне потом сказал, передал эти материалы Григорьеву, и ходу они не получили. В 1936 году, после первого процесса, ко мне зашел Прокофьев и показал мне заявление какого-то агента СПО, в котором тот со¬общает, что в продолжение нескольких лет он давал материалы о связи Рыкова с меньшевиками, но что по его материалам ника¬ких мер не приняли, и поэтому он счел необходимым написать об этом тогда зам. наркома Прокофьеву в появившихся в газетах сообщениях о причастности Рыкова к деятельности зиновьевско-троцкистского центра. Прокофьеву, как и Молчанову, я говорил, что этому делу ходу давать не надо.
Вопрос. Вы скрываете от следствия не только характер связи центра правых с ЦК меньшевиков, но и личное свое участие в этой связи?
Ответ. Я лично никакого участия в связи центра правых с ЦК меньшевиков не принимал. Был случай, когда Винецкий обратил¬ся ко мне от имени Рыкова с просьбой наладить ему дополни¬тельную линию связи с Берлином, так как он, Винецкий, не мо¬жет обеспечить постоянной регулярной связи Рыкова с Никола¬евским. Воспользовавшись поездкой в Берлин моего тестя, Леонида Николаевича Авербаха, работавшего тогда в «Интурис¬те», я рекомендовал Винецкому связать его там с кем-либо из представителей ЦК меньшевиков с тем, чтобы через него осуще¬ствлять связь Рыкова с Николаевским.
Вопрос. И это было осуществлено?
Ответ. Да. Авербах, которого я об этом предупредил, сообщил мне, что Винецкий в Германии связал его с каким-то немцем, с которым он условился, что он будет приезжать в Союз под ви¬дом туриста и будет получать от него пакеты.
Вопрос. Какого рода пакеты?
Ответ. Содержание этих пакетов не знаю, мне их приносил Винецкий от Рыкова, а я их передавал Авербаху тогда, когда он меня предупреждал о приезде связиста меньшевиков из Берлина. Вопрос. Много пакетов вы передали Авербаху?
Ответ. Это было не более двух-трех раз в 1933 году и, кажет¬ся, один раз в 1934 году.
Вопрос. Вашими показаниями устанавливается, что центр орга¬низации правых (в лице Рыкова) в продолжение ряда лет поддер¬живал нелегально связь с заграничным ЦК меньшевиков (в лице Николаевского). Связь эта осуществлялась через НКВД.
Ответ. Да, это правильно.
Вопрос. Значит, между меньшевиками и правыми существовал контакт о совместной борьбе против Советской власти. На какой основе было достигнуто это соглашение?
Ответ. Об этом я ничего не могу показать. Верно, что мень¬шевики за границей и правые в Союзе установили контакт для борьбы против Советской власти. По материалам НКВД я знал также, что правые в Советском Союзе блокируются с меньшеви¬ками. Именно поэтому я в своей работе в НКВД не принимал никаких мер к разгрому меньшевистских организаций, вопреки тому, что материалы об их активизации поступали из ряда краев и областей.
Вопрос. Вам предъявляется документ из материалов НКВД, в котором сообщается о меньшевистском центре за границей и об активной его работе в СССР. На этом документе в ноябре 1935 года наложена следующая резолюция: «Это давно не партия, и возиться с ними не стоит». Это вы писали?
Ответ. Да, эту резолюцию писал я. Это только одно из прояв¬лений того, как я оберегал от провала и отводил удар от мень¬шевиков потому, что они находились в контакте с правыми. В повседневной работе по моим указаниям это делал Молчанов. Помню, например, что в 1935 году Молчанов смазал дело груп¬пы чекистов-меньшевиков, потому что через них могла быть вскрыта вся меньшевистская организация и вместе с ними и пра¬вые. Это было сразу же после убийства Кирова, когда возмож¬ность нашего провала являлась очень реальной, потому что с это¬го времени начинается систематическое и настойчивое вползание в дела НКВД Ежова. А Ежова, я, кажется, об этом уже говорил, мы боялись больше всего.
Вопрос. Почему «больше всего»?
Ответ. Потому что с другими руководителями партии и пра¬вительства по делам НКВД говорил лично я сам, никого другого из аппарата НКВД я не подпускал. Поэтому опасность прогово¬риться, показать не то, что надо, более или менее исключалась. Правда, это не спасало меня от подозрений и недоверия, но тут вина не моя. В этом больше всего сказывалась прозорливость и чутье тех, с кем мне приходилось говорить. Но Ежов пришел в аппарат, обходя меня, он спускался непосредственно в оператив¬ные отделы, влезал сам во все дела. Это было в начале 1936 года, когда начались только дела по троцкистской организации. Но постепенно тревога усиливалась: Ежов, должно быть, раскусил нашу тактику. Он не удовлетворялся разговорами и докладами, которые ему делал Молчанов. Он стал ходить сам к следователям на допросы, стал сам вызывать и допрашивать арестованных, бе¬седовать с рядовыми сотрудниками аппарата и т. п. Тут мы были бессильны: ни договориться с сотрудниками, ни инструктировать их, что говорить Ежову, нельзя было. Словом, Ежов подбирался к нам. Это мы все чувствовали. Меры, которые я применял к изоляции Ежова от аппарата НКВД, ничего не давали.
Вопрос. Какие меры к изоляции тов. Ежова от НКВД вы при¬нимали?
Ответ. Вкратце я об этом сказал выше. Я запрещал давать Ежову какую-либо информацию, помимо меня. Я пытался все¬ми силами преградить путь Ежову к аппарату НКВД. В этом ак¬тивно содействовал мне Молчанов. Даже тогда, когда через наши головы Ежов все же ходил в кабинет к следователям, Молчанов принимал все меры к тому, чтобы не все ему показать. Молча¬нов давал указания следователям при Ежове ничего не говорить, допрос прекращать.
Когда я и Молчанов узнавали, что Ежов приедет из ЦК в НКВД, мы предварительно составляли список арестованных, ко¬торых можно показывать Ежову, с тем, чтобы не вызывались на допросы те из арестованных, которые могут что-либо лишнее показать. Но это не помогло. Ежов, должно быть, и тут нас рас¬кусил: он предварительно звонил из ЦК и требовал вызвать на допрос арестованных, которых он называл по фамилиям. И мы вынуждены были это делать. Таким образом, все мои попытки изолировать Ежова от аппарата НКВД рушились.
Под нажимом ЦК, который осуществлялся через Ежова, дело по вскрытию центра троцкистско-зиновьевской организации раз¬ворачивалось, и опасность нашего провала все возрастала. И тогда впервые у меня появилась мысль о необходимости локализовать Ежова, убрать его.
Вопрос. Когда это было?
Ответ. Это было в 1936 году, примерно в июне месяце (после пленума ЦК), когда я окончательно убедился в том, что попыт¬ка свернуть следствие по троцкистам на группу Шемелева, Оль-берга не удалась и что придется идти на дальнейший разворот следствия.
Вопрос. Что вы предприняли, как вы организовали покушение на тов. Ежова?
Ответ. Тут надо сказать следующее: прямого покушения на убийство Ежова я тогда не организовывал. В мои планы это не входило, и я просто опасался это делать. Во всех случаях, как бы тщательно это покушение не было организовано, отвечал бы я. Хотя бы потому, что плохо охранял. Я понимал, что в той ситуа¬ции, которая тогда создалась, мне это грозило во всяком случае отстранением от работы в НКВД. А это означало полное круше¬ние моих заговорщических планов. Кроме того, убийство одного Ежова ничего реального в широком плане заговора не дало бы мне.
Что мне требовалось? Нужно было во что бы то ни стало от¬странить Ежова от участия в следствии по троцкистско-зиновь-евскому центру, хотя бы только на время следствия, и тем самым дать нам возможность свернуть дело. Это было главное. Проду¬мывая пути, как лучше всего это осуществить, я пришел к выво¬ду, что наиболее безопасный путь — это отравление Ежова каким-нибудь медленнодействующим ядом.
Вопрос. Почему вы остановились именно на этом средстве?
Ответ. Очень просто: во-первых, это наиболее незаметный способ. Во-вторых, я учитывал при этом, что незначительное вмешательство яда при слабом, как мне казалось, здоровье Ежо¬ва может вызвать достаточную реакцию, которая если не приве¬дет к смерти, то во всяком случае, прикует его к постели и тем самым освободит нас от его вмешательства в следствие.
Вопрос. Что вы практически предприняли?
Ответ. По этому вопросу я говорил с Паукером и Воловичем и с Булановым. Объяснив сложившуюся ситуацию, я сказал им о своем плане отравления Ежова. Паукер заявил мне тогда, что он осуществит этот план путем отравления квартиры Ежова че¬рез своих людей, обслуживающих квартиру (Ежов жил в доме НКВД и обслуживался также по линии НКВД).
Вопрос. И Паукер отравлял квартиру Ежова?
Ответ. Это мне не известно, Паукер мне об этом не докла¬дывал.
Вопрос. Как так «неизвестно»? Вы даете задание Паукеру от¬равить квартиру тов. Ежова, вы лично заинтересованы в осуще-
ствлении этого акта и не интересуетесь у Паукера, что и как он делает?
Ответ. Это было на протяжении последних двух-трех месяцев моей работы в НКВД. Я был в паническом состоянии и, дав за¬дание Паукеру, не проследил исполнения этого задания.
Вопрос. Но для отравления требовался яд. Вы показываете, что решили произвести отравление медленнодействующими ядами. Какой это был яд, и где вы его взяли?
Ответ. У Паукера, Воловича и Буланова ядов было доста¬точно. Наконец, можно было достать яд из лаборатории Серебрянского. Но где они доставали, и какой яд был при¬менен в данном случае, и применялся ли он вообще, я не знаю.
Вопрос. А откуда у Паукера, Воловича, Буланова и Серебрян¬ского имелись яды? Для каких целей они хранились?
Ответ. Ядами для служебных целей занимался Серебрянский. Их производили у него в лаборатории и привозили для него из заграницы через Оперод. Поэтому яды всегда имелись в достаточ¬ном количестве и в различных рецептурах. Я прошу записать, что никакого отношения Серебрянский к моей преступной деятель¬ности не имеет. Если у него и брали яды, то он, конечно, не знал, для чего они предназначены.
Вопрос. Значит, вы утверждаете, что вам неизвестно, произве¬дено ли было отравление тов. Ежова?
Ответ. Да, я это утверждаю.
Вопрос. Но задание Паукеру вы давали?
Ответ. Да, давал задание Паукеру и Воловичу.
Вопрос. И они должны были произвести отравление через сво¬их людей, обслуживающих квартиру тов. Ежова?
Ответ. Да.
Вопрос. Через кого именно?
Ответ. Этого я тоже не знаю.
Вопрос. Но что значит «через своих людей»?
Ответ. Я думаю, что через сотрудников Оперода.
Вопрос. Завербованных Паукером?
Ответ. Для этого вовсе не требовалось их вербовать, Паукер мог использовать кого-либо из прислуги в квартире Ежова, не вербуя, а просто втемную.
Вопрос. Но как же это было сделано?
Ответ. Я не знаю, сделано ли это вообще. Я предполагаю, что ничего не сделали.
Вопрос. Почему вы так предполагаете?
Ответ. По очень простым признакам. Ежов летом 1936 года все время работал, в отпуск не уезжал и, кажется, даже не болел, а
после моего ухода из НКВД сразу же приступил к работе, и от¬равление было произведено уже в служебном кабинете Ежова в здании НКВД.
Вопрос. Как было произведено отравление служебного каби¬нета тов. Ежова в здании НКВД?
Ответ. Мое отстранение от работы в НКВД, приход на мое место Ежова означали полный провал нашего заговора, потому что удержать начавшийся и далеко зашедший разгром троцкист-ско-зиновьевской организации нельзя было. Это ясно чувствова¬лось еще за некоторое время до моего снятия, а приход Ежова в НКВД означал, что разгром пойдет значительно глубже (как это было на самом деле) и что через правых доберутся и до меня, в частности. Тут думать уже не над чем было, нужно было действо¬вать решительно и быстро. Правда, все мои люди оставались в НКВД, но это никак не гарантировало от провала. Ежов раско¬пает все — надо избавиться от Ежова. Это было единственное решение, к которому я пришел и которое я начал решительно готовить.
Вопрос. Вы все же не ответили на вопрос, как вы отравляли кабинет тов. Ежова?
Ответ. 28 или 29 сентября 1936 года, точно не помню, я вы¬звал к себе в кабинет Буланова, велел приготовить смесь рту¬ти с какой-нибудь кислотой и опрыскать ею кабинет и приле¬гающие к нему комнаты. Смесь эту приготовил Буланов вмес¬те с Саволайненом в моем присутствии, перед моим уходом кабинет был опрыскан этим составом. 1 октября 1936 года я уехал в отпуск. Перед самым отъездом я поручил Иванову Лав¬рентию созвониться с Булановым и предложить ему от моего имени опрыскивание кабинета продолжать. И они, наверное, это делали.
Вопрос. Значит, опрыскивание производилось раствором рту¬ти с какой-то кислотой?
Ответ. Да.
Вопрос. А вы лично давали Буланову какие-либо яды?
Ответ. Нет, не давал.
Вопрос. Это неверно. Буланов показывает, что 28 сентября 1936 года у себя в кабинете вы дали ему две ампулы с каким-то ядом, которым предложили дополнительно опрыскивать кабинет тов. Ежова.
Ответ. Никогда яда я Буланову не давал. Может быть, он и опрыскивал каким-либо другим ядом, но это уже без меня, и я об этом ничего не знаю.
Вопрос. Буланов приводит детали и обстановку, при которой вы вручили ему эти ампулы с ядом. Он говорит, что вы вынули
их из шкатулки, хранившейся в несгораемом шкафу у вас в ка¬бинете, и что они были «явно заграничного происхождения».
Ответ. Я не помню таких деталей, и я не помню, чтобы я да¬вал Буланову какие-то яды.
Вопрос. Значит, первое отравление кабинета тов. Ежова про¬изводили Буланов и Саволайнен в вашем присутствии?
Ответ. Да, в моем присутствии. Должно быть, это было 29 сен¬тября, а первого октября я уехал в отпуск.
Вопрос. И во время вашего пребывания в отпуске опрыскива¬ние продолжалось?
Ответ. Должно быть.
Вопрос. А после вашего приезда?
Ответ. Уже работая в Наркомсвязи, я как-то спросил Иванова Лаврентия, как идут дела у Буланова с отравлением кабинета Ежова. Он ответил мне, что все в порядке, что Буланов совмест¬но с Саволайненом работу продолжают. Лично я Буланова в этот период не видел и его самого не спрашивал. Вообще, после мое¬го приезда из отпуска, я почти никого из моих людей, оставшихся на работе в аппарате НКВД, по соображениям конспирации не встречал и с ними не беседовал.
Вопрос. Вы говорите, что почти никого не видели. Что это значит? Кого же вы видели, с кем и о чем говорили?
Ответ. Видел и имел короткую беседу с Молчановым, после того, как узнал, что он снят с работы в СПО и уезжает в Бело¬руссию. Это было в последние дни работы Чрезвычайного съез¬да Советов в начале декабря 1936 года. Я встретил Молчанова в кулуарах съезда и там говорил с ним.
Вопрос. О чем вы беседовали с Молчановым?
Ответ. Снятие Молчанова меня сильно встревожило. Как раз по линии СПО легче всего можно было добраться до нитей мое¬го заговора, и мне было совершенно ясно, что первой жертвой будет Молчанов, что он будет арестован. Поэтому я счел необ¬ходимым предупредить его, чтобы он на следствии не сдавался. Я так прямо и сказал ему: «Не говори ничего. Не все еще поте¬ряно, я вас выручу».
Вопрос. На каком основании вы обещали Молчанову выручить его? Как вы предполагали это сделать?
Ответ. Я знал, что идет подготовка покушения на Ежова, как путем отравления его кабинета, так и по линии Воловича (об этом я показывал на предыдущих допросах), и я надеялся, что, покончив с Ежовым, легче будет спрятать концы нашего заговора.
Вопрос. А вы не говорили Молчанову, что собираетесь вернуть¬ся в НКВД?
Ответ. Может быть, и говорил, но лично у меня на этот счет иллюзий не было. Если я и говорил об этом Молчанову, или кому-нибудь другому, то больше всего для придачи бодрости.
Записано с моих слов верно, мною прочитано. Г. Ягода
Допросили:
Нач. отд. 4 отдела ГУГБ капитан государств, без. Коган
Опер, уполн. 4 отдела ГУГБ лейтенант государств, без. Лернер
ЦА ФСБ. Ф. Н-13614. Т. 2. Л. 117-145.
Приложение N4
Обыск на квартирах Ягоды, а их у бывшего наркома внутренних дел было две, в центре Москвы и роскошная дача за городом, показал, какой разврат царил среди верхушки НКВД. 8 апреля 1937г. комбриг Ульмер, капитан государственной безопасности Бриль, ст. лейтенант госуд. безопасности Петров, на основании ордеров НКВД СССР NN 2, 3 и 4 от 28 марта и 29 марта 1937г. производили обыск у Г. Г. Ягоды в его квартире, кладовых по Милютинскому переулку, дом. 9, в Кремле, на его даче в Озерках, в кладовой и кабинете Наркомсвязи СССР. Частичный список предметов из приведенной описи:
Эротическая коллекция Ягоды состояла из 3904 фотографий и одиннадцати ранних порнофильмов. В коллекции было 9 импортных женских пальто, 5 беличьих шубы, котиковое манто, 3 плаща из тюленьей кожи, шуба из каракуля, 31 пара женских туфелек, 91 женский берет, 22 шляпки, 130 пар импортных шелковых чулок и 70 пар шелковых колготок, 10 пар женских поясков, 13 сумочек, 11 женских костюмов, 57 блузок, 69 ночных рубашек, 31 женский жакет, 4 шелковые шали. Помимо этого Ягода собрал коллекцию из 165 трубок и мундштуков с порнографическими украшениями и один резиновый фаллоимитатор. ( «Вожди. Нарком Ягода». Автор М. Ильинский, М:Эксмо, Яуза, 2005, стр. 18-22).
Прослушка Сталина и его власть
Множество книг посвящено тому, как смог никому не известный И. Сталин стать во главе одного из самых могущественных государств в мире. Существует много версий. Вот одна из них.
В 1898 году И. Сталин стал членом тифлисской организации РСДРП. Она состояла всего из нескольких десятков человек. И. Сталин был одним из первых, кто решил стать профессиональным революционером. Однако лидер тифлисской организации Н.Н. Жордания отказал ему в этом, объяснив ему, что он плохо знал теорию марксизма.
Почему же в 1901 году И. Сталин все-таки стал востребован как профессиональный революционер? Это произошло потому, что с этого времени в революционном движении на Закавказье России активно стали внедряться элементы шпионской деятельности – конспиративные квартиры, пароли, шифры. (ИПП. Ф. 276. Оп. 2. Д. 126)
Нужны были люди, которые не только имели теоретическую подготовку в области организации революций, но и были способны применить на практике навыки профессиональных шпионов в борьбе с царскими жандармами. Тем более что в те времена довольно часто революционные движения финансировались из-за рубежа, и революционерам приходилось тщательно скрывать источники получения денег, чтобы их не обвинили в сотрудничестве с иностранными разведками. (ГАРФ. Ф. 102. 7 Д. 1903. Д. 2781. Л. 1-2) В это время РСДРП активно развивала собственную систему партийной разведки и контрразведки. Особую роль в этом сыграл И. Сталин.
Он предложил внедрять членов РСДРП в государственные организации. Об этом сообщил в ноябре 1909 года секретный сотрудник тифлисского охранного отделения, который присутствовал на конференции, на которой обсуждался этот вопрос: «На Тифлисской общегородской конференции присутствовал приехавший в Тифлис из Баку Коба (Сосо), Иосиф Джугашвили, благодаря стараниям которого конференция решила принять меры к тому, чтобы партийные члены находились на службе в разных правительственных учреждениях и собирали нужные для партии сведения.» ( ГАРФ. Ф. 102. ОО. Д. 5-61-А. Л. 186 об.) И в первую очередь партийцы поступали служить на телефонные узлы связи и почту.
Где же можно собрать наиболее интересные и, самое главное, достоверные сведения? Конечно, на коммутаторах телефонной связи и на почтамтах, где осуществлялась телеграфная связь. В то время телефонами пользовались наиболее влиятельные и состоятельные люди. Недаром же Николай II при установке телефонной станции в Царском Селе дал указание двум жандармам прослушивать все телефоны абонентов этой царской телефонной сети, делать соответствующие записи и отчитываться о них лично ему. Технической стороной по организации прослушки телефонов для жандармов занималась известная фирма «Сименс-Гальке». Впоследствии именно она установила по предложению И.Сталина первую АТС для большевистского правительства в Москве. Естественно, она была оснащена всеми необходимыми средствами для прослушивания телефонов.
Кто же возглавлял в России эту фирму? Одним из её руководителей был революционер Л.Б. Красин, кандидат в члены ЦК РСДРП, член финансовой комиссии ЦК и казначей финансов партии. С. А. Тер-Петросян и другие известные революционеры неоднократно встречались с Л.Б. Красиным, и он передавал им не только деньги на осуществление новых экспроприаций, но и какое-то техническое оборудование. (Акопян Г.С. «Степан Шаумян. Жизнь и деятельность 1878 -1918». М. 1973 . Стр. 2) Возможно, это были системы прослушивания, которые разрабатывала фирма «Сименс - Гальке». Фактически Л.Б. Красин был организатором знаменитой акции по экспроприации денег в Тифлисе в 1907 году, в результате которой было похищено 250.000 рублей.
А исполнителем был Камо Тер-Петросян со своей группой очень преданных и проверенных людей, некоторые из которых были даже беспартийными. Сложность захвата такой огромной суммы денег заключалась в том, что они хранились в различных учреждениях под усиленной охраной. Поэтому экспроприацию надо было производить непременно во время транспортировки денег. Благодаря И. Сталину группа, которую возглавлял Камо, регулярно получала очень точные сводки о том, где и какая сумма хранилась, откуда и куда её переправляли. И. Сталин привлек к этой работе Григория Касрадзе, служившего в телефонном узле связи. Именно через него И. Сталин познакомился с М. Бочаридзе, который познакомил его с Камо. Дело заключалось в том, что при транспортировке денег была введена обязательная процедура сообщать по телефону в пункт назначения о времени выезда охраны, которая сопровождала деньги. Это делалось с целью повышения уровня безопасности в пути, чтобы в случае задержки с доставкой предпринимать экстренные меры.
Следует учитывать, что в 1884 году почтовый и телеграфный департаменты в составе МВД были объединены в Главное управление почт и телеграфов. В него позже вошли и все телефонные станции. Поэтому у полиции не было причин не доверять сотрудникам своего ведомства, которые работали на телефонных станциях. Этим и пользовались революционеры. Существует много версий о том, смогли ли революционеры использовать украденные деньги. Дело в том, что 100000 рублей из общей суммы украденных денег были в купюрах пятисотрублевого достоинства, которые было очень сложно разменять.
В МВД был срочно издан циркуляр с указанием номеров этих купюр, которые очень быстро сообщили через министерство финансов в российские и зарубежные банки. Есть сведения, что часть этих денег получил секретный агент Гартига Житомирский по кличке Додо. Вернул ли Додо деньги российскому правительству и сколько, до сих пор остается загадкой. Но следует отметить любопытнейший факт.
Клиентом крупнейшего французского банка «Лионский кредит» был В.И. Ленин. Только в январе 1909 года он положил на свой счет 350.000 рублей. (Нугаре Р. «Французский банк Креди Лионэ в России. 1878 – 1920. Париж. 1922 г.) Большая часть денег поступала на счет вождя большевиков из Закавказья, основного центра производства нефти и керосина в России. 70 % добычи нефти в России принадлежало зарубежным компаниям Нобеля, Ротшильдов и др. А им экономически были выгодны революционные стачки и забастовки, так как это сразу повышало цену на их продукцию! Например, во время забастовки директор батумского завода Ротшильда Франц Францевич Гьюн выдал рабочим из кассы завода 3000 рублей. (Чулок И.С. Очерки истории Батумской коммунистической организации (1890 -1921), Батуми. 1970 г. С. 91) Вот на эти пожертвования и пожертвования других предпринимателей революционеры и покупали необходимое оборудование, в том числе оружие, типографии и т.п.
Впоследствии щедрые поощрения нефтяных королей помогли местной РСДРП перейти к вооруженным формам борьбы с царским режимом. Возглавляла эту борьбу Имеретино-Мингрельская организация РСДРП, в составе комитета которой после возвращения из сибирской ссылки был И. Сталин. Недаром на III съезде Кавказского союза была создана «Комиссия для разработки проекта организации вооружения» и принято решение, «чтобы каждая организация отчисляла известный процент на вооружения». (Третий съезд РСДРП: Протоколы. М. 1959г. С. 130)
Естественно, решение партии большевиков о переходе к вооруженным формам борьбы вынуждало её организовать внутри партии контрразведывательную и разведывательную деятельность для борьбы с внедренными в её ряды агентами царской охранки, а также для вербовки агентов в различных государственных организациях России, в том числе в полиции и охранном отделении. Для этого партийцы РСДРП, внедренные на телефонные узлы и телеграфные узлы связи, прослушивали и перехватывали разговоры и телеграфные сообщения полиции, охранных отделений и других государственных учреждений. Для прослушивания разговоров они использовали специальное оборудование «Сименс-Гальке», полученное от Л.Б. Красина. Поэтому не удивительно, что И. Сталин смог разоблачить провокатора Н. Леонтьева в 1909 году.
Так под руководством И. Сталина в Бакинском комитете РСДРП зарождалась разведка и контрразведка. Главным и наиболее достоверным источником информации И. Сталин считал данные, полученные путем прослушивания телефонных разговоров. В принципе, эта идея была не нова, так как задолго до И. Сталина российский Император Николай II создал в России уникальную систему прослушивания телефонов с помощью оборудования фирмы «Сименс-Гальке». А что было всегда характерной чертой И. Сталина, так это его умение внедрять высокотехнологические решения для укрепления и возвышения своей власти сначала среди революционеров, а затем и во всей стране. Агентура РСДРП, которая работала на телефонных станциях, предоставляла ему ценнейшую информацию, с помощью которой он мог манипулировать государственными служащими царской России разного уровня.
Комментарий к статье.
Хотел разместить комментарии к моей статье, так как, по моему мнению, это важно для понимания деятельности И. Сталина в дальнейшем на посту Руководителя СССР.
Читатели резонно замечают, что прослушивание телефонов (прослушка) - один из технических методов добывания информации. Конечно, роль ее трудно переоценить, но известно, что методов добывания информации достаточно много.
Вот этот вопрос я хотел бы прояснить с приведением аргументов, которые опубликованы в открытой печати. Ниже я приведу выдержки из книги «Спецназ Генштаба». В различных спецслужбах мира много лет велась дискуссия, в том числе и открытой прессе, о том, из каких источников можно получить самую достоверную разведывательную информацию. Это было очень важно определить для принятия стратегических решений.
В конечном итоге многие разведслужбы мира больше полагаются на данные, полученные путем прослушивания и перехвата, чем на добытые агентами. Несомненно, имея возможность прослушивать телефонные разговоры противника или конкурента, можно не только узнавать о его намерениях, но и создавать на него компромат, и шантажировать его в случае необходимости.
Неудивительно, что И. Сталин, который был причастен к многоплановой революционной деятельности, в том числе и вооруженной борьбы против правительства получил сравнительно мягкое наказание. Несомненно, РСДРП, а в том числе и И. Сталин имели компромат на многих важных государственных деятелей, которые были вынуждены смягчить ему наказание. Поэтому не стоит удивляться в том, что полиция, которая арестовала больше половины членов ЦК РСДРП, причастных к тифлисской экспроприации денег в 1907 г., не смогла разыскать участников экспроприации, но даже наказать тех, кому ей удалось арестовать. И еще интереснейший пример. Петербургский Совет рабочих депутатов был арестован почти в полном составе 3 декабря 1905 г. Обвинение было предъявлено 52 членам Петербургского Совета рабочих и депутатов ( Бальц В.А. «Суд над первым Советом рабочих и депутатов». Былое. 1991 г. N2 ( 36). С. 144). В результате только 17 обвиняемых были осуждены. Двоих к тюремному заключению в крепости, а 15 – к ссылке. Через год 12 человек сбежали из ссылки. А трое из ссыльных решили прекратить политическую деятельность и остаться в ссылке.
Дело против революционеров вел В. А. Бальц – товарищ Прокурора Петербургской судебной палаты. Благодаря его «стараниям» дело против арестованных членов Петербургского Совета рабочих и депутатов фактически было развалено. Это вызвало бурю возмущения среди монархических кругов России. Было назначено Министром юстиции проведение служебного расследования этого дела вице-директором А.А. Глищинским. Но и вновь вмешались некие высшие силы и расследование закончилось ничем ( Бальц В.А. «Суд над первым Советом рабочих и депутатов». Былое. 1991 г. N2 ( 36). С. 102 -104). Поражает стремительный рост В.А. Бальца по служебной линии за «успешно» проведенное дело. 11 августа 1916 г. В.А. Бальц занял пост товарища министра внутренних дел. А 4 января 1917г. Николай II произвел его в тайные советники и сенаторы. ( РГИА. Ф. 1405. Оп. Д. 544. Д. 659. Л. 3-12, 260-262). Это один из характерных примеров того, что в России имелись некоторые высшие силы, которые использовали революционное движение для смены власти в стране.
Перечислю некоторые революционные дела И. Сталина:
1. Создание типографии в Чиатура (1904 – 1905).
2. Причастность (Участие или организация?) к декабрьской стачке в Баку (1904 г.)
3. Вооружение рабочих в Баку во время армяно-татарской резни (февраль 1905 г.)
4. Организация «красных сотен» в Чиатуре (лето 1905 г.)
5. Попытка захвата Кутаисского цейхгауза (сентябрь 1905 г.)
6. Участие в издании большевистских газет (1905 – 1907 гг.)
7. Формирование боевых отрядов в Тифлисе (Осень 1905 г.)
8. Подготовка покушения на генерала Ф.Ф. Грязнова, разработка плана несостоявшегося восстания в Тифлисе (конец 1905 г. начало 1906 г.)
9. Отправка добровольцев в Персию (1906 г. – 1907 г.)
10. Причастность к тифлисской экспроприации (лето 1907 г.)
11. Создание отрядов самообороны в Баку (осень 1907г.)
12. Нападение на Бакинский арсенал (1907 – 1908 гг.)
Конечно, за такую бурную революционную деятельность И. Сталин должен был быть осужден на долгие годы тюрьмы или каторги. Но сила компромата, который он имел на многих высших чиновников российского государства, включая и полицейских чиновников, позволила ему отделываться более мягким наказанием – ссылкой. А он был очень активным революционером. Например, рабочий И. Боков вспоминал: «Сталин внес предложение: у нас есть флотский арсенал, у нас есть связи с моряками, и … взял инициативу… он нас связал с моряками. Мы организовались и с группой товарищей сделали налет на арсенал». (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 583. Л. 24 -25) В соответствии с российским законодательством за такую деятельность наказывали тюремным заключение или каторгой. А такое наказание никогда не применяли по отношению к И. Сталину. Его защищали высокие государственные покровители, которые и смягчали наказание государственному преступнику.
В тель-авивском издательстве "Кетер" вышла в свет
книга журналиста Моше ЗОНДЕРА "Спецназ Генштаба".
Вот некоторые интересные отрывки из этой книги.
Есть три главных способа сбора разведывательной информации.
Первый – предполагает использование агентов.
Второй – основан на применении аэро- и космической съемки и оптических приборов наблюдения.
Третий – специалисты называют "сигинт" (сокращение от "сигнал интеллидженс"). Под этим подразумевается тайный перехват информации, идущей по линиям проводной и радиосвязи, факсам и т п. Так вот, согласно опубликованным в западной прессе данным, "сигинтом" в нашей военной разведке АМАН занимается "подразделение 8200". Оно обладает большими материальными, техническими и человеческими ресурсами. Специалисты утверждают: 80 процентов всей информации АМАНа получено офицерами и солдатами "подразделения 8200". Что неудивительно: электронное подслушивание и перехват – наиболее эффективные способы получения данных.
Один из отделов "подразделения 8200" занимается расшифровкой кодов и шифров, применяемых вероятным противником для засекречивания телефонных и радиопереговоров. Бригады "подразделения 8200" рассредоточены в разных уголках Израиля, от северной до южной границы. На крышах зданий, где находятся местные представительства "подразделения 8200", установлены мощные антенны.
Ответственность "подразделения 8200", как, впрочем, и других отделов и управлений АМАНа, чрезвычайно высока. Поставляемая военной разведкой информация – основа для принятия решений руководством страны. Начальник АМАНа – официальный государственный аналитик всего, что касается вероятности войны.
Во всех наиболее мощных разведслужбах мира в последние десятилетия принято полагаться более на объективные данные, поставляемые аппаратурой слежения и подслушивания, чем на сведения, добытые агентами.
Израиль, как никакая другая страна в мире, должен заблаговременно получать информацию о готовящемся нападении. Ведь мы находимся во враждебном окружении, у нас практически нет стратегической глубины для обороны, и наша армия значительно меньше армий арабских государств.
В музее военной истории в Каире есть любопытный экспонат. С виду это обычный столб, на который подвешивается провод телефонной линии. Однако экскурсовод объясняет посетителям, что это лишь с виду обычный столб. На самом деле, рассказывает экскурсовод, группа израильских спецназовцев после Шестидневной войны тайно проникла на египетскую территорию близ города Суэц и заменила обычный телефонный столб на другой. Этот новый столб был начинен аппаратурой для прослушивания телефонных разговоров и передачи информации в Израиль.
Приложение N 1
Из статьи В.И. Ленина "Партизанская война", сентябрь 1906 г.
«..Интересующее нас явление есть вооруженная борьба. Ведут ее отдельные лица и небольшие группы лиц. Частью они принадлежат к революционным организациям, частью ... не принадлежат ни к какой революционной организации. Вооруженная борьба преследует две различные цели которые необходимо строго отличать одну от другой; - именно, борьба эта направлена, во-первых, на убийство отдельных лиц, начальников и подчиненных военно-полицейской службы; - во-вторых, на конфискацию денежных средств как у правительства, так и частных лиц. Конфискуемые средства частью идут на партию, частью специально на вооружение и подготовку восстания, частью на содержание лиц, ведущих характеризуемую нами борьбу. Крупные экспроприации (кавказская в 200 с лишним тысяч рублей, московская 875 тысяч рублей) шли именно на революционные партии в первую голову, - мелкие экспроприации идут прежде всего, а иногда и всецело на содержание "экспроприаторов". Широкое развитие и распространение получила эта форма борьбы, несомненно, лишь в 1906 году, т.е. после декабрьского восстания. [:]
Обычная оценка рассматриваемой борьбы сводится к следующему: это - анархизм, бланкизм, старый террор, действия оторванных от масс одиночек, деморализующие рабочих, отталкивающие от них широкие круги населения, дезорганизующие движение, вредящие революции. [...]
Дезорганизуют движение не партизанские действия, а слабость партии, не умеющей взять в руки эти действия. [...] Деморализует не партизанская война, а неорганизованность, беспорядочность, беспартийность партизанских выступлений ... Возразят: если мы бессильны остановить ненормальное и деморализующее явление, то это не довод за переход партии к анормальным и деморализующим средствам борьбы.
Но такое возражение было бы уже чисто либерально-буржуазным, а не марксистским, ибо считать вообще анормальной и деморализующей гражданскую войну или партизанскую войну, как одну из ее форм, марксист не может. Марксист стоит на почве классовой борьбы, а не социального мира. В известные периоды острых экономических и политических кризисов классовая борьба доразвивается до прямой гражданской войны, т.е. вооруженной борьбы между двумя частями народа. В такие периоды марксист обязан стоять на точке зрения гражданской войны. Всякое моральное осуждение ее совершенно недопустимо с точки зрения марксизма ...). (Собрание сочинений Ленина том 14, стр. 1-12).
Приложение N2
Донесение начальника Московского охранного отделения в Департамент Полиции, 3 августа 1907 г.
... Ныне совершенно точно выяснено, ограбление в Тифлисе 250 тысяч рублей 13 июня произведено большевиками Тифлисской организации Российской социал-демократической рабочей партии, при содействии членов некоторых местных организаций.
Имеются сведения, что меньшевики предполагают возбудить против участников ограбления преследование в товарищеском суде за нарушение партийной дисциплины.
Информационное оружие Сталина. Часть III
Анатолий Клепов
Первый успех окрылил Артузова, организовавшего похищение ценнейших документов у руководителя службы прослушивания телефонов Германии. Поэтому Сталин разрешил ему докладывать напрямую, минуя своего непосредственного начальника Берзина. Теперь Артузов стал в Разведупре (Разведывательное управление РККА) глазами и ушами Сталина.
Найти подход к имперскому советнику В. Феннеру, руководителю службы криптографии рейхсвера, а через него - к руководителю службы прослушивания телефонов Германии имперскому советнику Гансу Кумпфу – такого успеха советская военная разведка до этого не добивалась! Артузов начал получать записи секретных разговоров высшего руководства Германии. Он даже не мечтал о такой возможности! Более того, когда он узнал содержание разговора Гитлера с Гиммлером, записанного на магнитофонную ленту, полученную по каналу Кумпфа, его радости не было предела. Наконец русская разведка могла контролировать разговоры самого Гитлера!
Сталин высоко оценил достижения Артузова, и все материалы по этому делу хранил в своём особом архиве. Главное, что Сталин лично убедился в достоверности присланных материалов: специально назначенные эксперты подтвердили, что голоса, записанные на пленке, принадлежали руководителям Германии. Сталин, имевший прекрасный слух, в этом уже не сомневался и полностью доверял предоставлявшейся ему информации.
В апреле 1935 года Кумпф внезапно покончил жизнь самоубийством из-за любви к молодой танцовщице. Это было очень для Артузова огромной потерей, потому что на время он потерял канал поступления ценнейшей информации. Восстановить его удалось с неимоверными трудностями и только благодаря тому, что Кумпф успел познакомить сотрудника Артузова, работавшего в Германии, со своим заместителем Кранке.
Кранке был заядлым игроком и бабником, и ему постоянно не хватало денег. Однако он мог доставать для Артузова информацию не только о политической обстановке в Германии, но и в СССР, что особенно заинтересовало Сталина.
Хотя Сталин давно чувствовал, что многие его ближайшие друзья затевают заговоры против него, сведения, полученные от Артузова, ошеломили его: у него появились самые убедительные доказательства того, что его предавали люди, которым он доверял! Эти его настроения даже отразилось в его политических выступлениях, и с 1935 года он в своих речах упоминал о двурушниках, скрывавших свои истинные замыслы. Их было множество вокруг него, и Сталин постоянно получал от Артузова подтверждения этому.
Артузов уже не мог в одиночку обработать такой большой поток информации, но Сталин опасался её утечки и был категорически против, чтобы эта секретная информация растекалась по всем разведуправлениям. По его приказу Артузов даже провел беспрецедентную реорганизацию разведуправления. Сначала он ликвидировал 3-й информационо-статистический отдел во главе с А. Никоновым, в котором проводили аналитические исследования и обработку всей информации, поступавшей в разведуправление из-за границы. Её сконцентрировали только в двух отделах: в Первом Западном - под руководством корпусного комиссара О. Штейнбрюка и во Втором Восточном - под руководством комиссара Ф. Карина. Во избежание утечки сведений Сталин сконцентрировал всю получаемую от его агента информацию в одном отделе, Западном, так как она была для него жизненно важной.
Чтобы повысить достоверность формируемой им информации, Гейдрих настоял, чтобы Геринг разрешил передать русским методы расшифровки нескольких американских, английских, итальянских шифров и даже одного советского дипломатического шифра. Все эти мероприятия немецкой разведки способствовали повышению доверия к их агенту. Они укрепляли уверенность Артузова и Сталина в том, что этот агент занимает важный пост в Научно-Исследовательском Институте Геринга и имеет доступ к секретным материалам.
Конечно, советскую разведку интересовали возможности самой мощной технической спецслужбы Германии в области шифрования и перехвата. К анализу технической информации, поступавшей от немецкого агента, подключили отделы разведуправления РККА, а потом и НКВД. В разведуправлении анализом этой информации занимались начальник 6-ого отдела Я. Файвуш, возглавлявший радиоразведку, 10-й отдел специальной техники под руководством бригадного комиссара А. Лозовского и его заместителя Э. Янберга, 7-й дешифровальный отдел и секретно-шифровальное отделение под руководством полкового комиссара Э. Озолина.
По мере увеличения объема технической информации к исследованиям привлекли НИИ техники и связи Разведупра, который возглавлял бригадный инженер А. Гурвич. Со стороны НКВД в первую очередь для выявления заговорщиков и шпионов был привлечен третий отдел НКВД. Криптографический отдел Г. Бокия тесно работал с техническими отделами Разведупра в области научного исследования полученных шифров, а затем и спецтехники перехвата.
Советские специалисты были поражены техническими достижениями немецкой разведки, о которых докладывали Сталину. Такие доклады еще больше укрепляли его доверие к немецкой агентуре, работавшей на Артузова. С середины 1935 года Сталин получал убедительные доказательства о заговоре с целью убить его и захватить власть в стране. Магнитофонные записи исключительно откровенных бесед заговорщиков подтверждали это. Они теряли бдительность, особенно тогда, когда выезжали за границу.
Сталин внимательно изучал разговоры Зиновьева, Рыкова, Каменева, Бухарина и многих других, даже Кирова, который был к этому времени убит. У немцев сохранились записи разговоров, из которых следовало, что Киров со своими соратниками намеревался также расправиться со Сталиным.
Нарком связи Рыков подробно излагал, как он будет отключать связь в Кремле, а также контролировать телефонные переговоры руководства партии и правительства. Больше всего Сталина поразило, что всю правительственную связь могли контролировать 5-7 связистов. Наркомат связи - в руках заговорщиков! Вряд ли такое приснится руководителю государства даже в страшном сне! Сталину предоставили магнитофонные записи телефонных разговоров, в которых заговорщики детально обсуждали, как лучше организовать аварию на городской телефонной сети, чтобы не вызвать подозрения.
Он прекрасно знал голоса своих старых друзей. За столько лет совместной революционной борьбы он изучил каждую их интонацию.
Сталин понял, что многие разговоры были записаны на территории СССР. Значит, предатель - где-то рядом. Он может прослушивать не только обычные линии связи, но даже и правительственные! Сталин вызвал к себе Кагановича и поручил ему начать тщательно контролировать НКВД и особенно те отделы НКВД, которые отвечали за правительственную связь. Каганович согласовал со Сталиным, что этим также займется Ежов, прекрасно зарекомендовавший себя во время работы начальником отдела руководящих работников партийных органов ЦК ВКП(б). Каганович много лет хорошо знал Ежова по совместной работе в ЦК ВКП (б).
Сталин согласился, и с июня 1936 года Каганович вместе с Ежовым занялся расследованием обстоятельств деятельности Ягоды и возможной установки несанкционированной техники прослушивания на правительственных линиях связи. Через некоторое время они выявили многочисленные нарушения, которые допускал Ягода. Он несанкционированно прослушивал разговоры многих членов правительства, в том числе и самого Сталина. Более того, Ягода самостоятельно определял, о каких прослушанных разговорах следует докладывать Сталину, а о каких - нет, чем грубо нарушал установленный порядок подготовки донесений для Сталина.
Ежов выяснил, что такие же грубейшие нарушения Ягода допускал и при постановке на прослушивание телефонов наблюдаемых лиц. В ходе расследования был выявлен колоссальный размах незаконной деятельности Ягоды. Он научился так ловко манипулировать данными, полученными из телефонных разговоров, что мог влиять на решения Сталина о назначении людей на руководящие должности в стране. Порой Ягоде казалось, что он, а не Сталин - главный вершитель судеб государственных чиновников в стране!
Естественно, вскоре многие из окружения Сталина поняли, какую важную роль играл Ягода, когда Сталин принимал решения о выдвижении на руководящие посты в стране. Его престиж от этого неимоверно вырос. Узнав об этом, Сталин пришел в ярость, и в сентябре 1936 года Ягода был отстранен от руководства НКВД. Каганович хотел выявить все связи Ягоды в наркомате связи, с которым он тесно работал много лет, и по его просьбе Ягоду назначили наркомом наркомата связи СССР. НКВД установил за Ягодой постоянное наблюдение, выявляя все его контакты с работниками НКВД, РККА, ЦК, а также институтов и предприятий, выпускавших средства связи.
Особое внимание уделили сотрудникам наркомата связи, которые были связаны с Рыковым. Это было важно, так как во время производства средств связи на заводах можно было незаметно установить в них прослушивающие устройства.
В конце 1935 года Артузов получил первые сведения о том, что Тухачевский организовал заговор против Сталина, чтобы сместить его с поста главы правительства. Вождь очень недоверчиво воспринял этот сигнал, приняв его за возможную дезинформацию. Прочитав рапорт Артузова о Тухачевском, он решил повременить с его арестом, но распорядился усилить контроль за ним. Сталина очень волновало, что немцы могут иметь свой источник информации в очень высоких правительственных кругах, настолько точны были иной раз донесения из Германии.
- Как будто рядом кто-то стоит и за мной наблюдает! - в сердцах сказал Сталин Артузову.
- Может быть, какая-то вошь у нас завелась? Откуда немцы знают такие подробности о моей жизни? Как Вы думаете, товарищ Артузов? – не раз спрашивал Сталин Артузова. Артузов сам поражался осведомленности немцев. Порой складывалось впечатление, что они знают всё о деятельности Сталина, Политбюро и ЦК ВКП(б).
- А могли ли немцы начать игру с нами, посылая нам дезинформацию? – вновь и вновь спрашивал Сталин Артузова.
Артузов не мог точно ответить на эти вопросы. Его смущало то, что магнитофонные записи разговоров высших руководителей Германии были, скорее всего, подлинные. Он повторно привлек к анализу их голосов нескольких известных советских музыкантов.
Кроме того, сотрудники Артузова побывали в Германии и привезли записи выступлений лидеров Германии, чтобы потом сравнить их с полученными записями разговоров на магнитофонной пленке. Музыканты подтвердили, что голоса были очень похожи на те, которые были записаны на пленке у Артузова. Однако несовершенство записывающей аппаратуры, помехи и то, что специалисты слышали запись, а не живые голоса, несколько затрудняло экспертизу. У всех складывалось впечатление, что голоса руководителей немецкого правительства - подлинные, в том числе и голос Гитлера. Сталин, не доверяя никому, не раз прослушивал записи телефонных разговоров Гитлера с его подчиненными, пытаясь по тембру голоса, манере говорить и интонациям определить, подлинная запись или нет. И всё же, наконец, признал, что запись подлинная.
В начале декабря 1936 года сотрудник Артузова в Германии сообщил ему, что Кранке запросил огромную сумму, так как имеет возможность получить очень ценную информацию, касавшуюся самого Сталина. Артузов убедил руководство Разведупра заплатить Кранке затребованную сумму, так как информация поступала от агента, которому доверял сам Сталин.
Кранке прислал небольшой рулон магнитофонной записи. Это был разговор Сталина с его женой Аллилуевой накануне её самоубийства. На магнитофонной записи был действительно записан голос Сталина! Артузов не мог решиться доложить об этом Сталину, но тот сам позвонил ему по какому-то вопросу и почувствовал, что у Артузова есть важные новости. Интуиция у Сталина была отменная! Он пригласил его срочно доложить о поступивших сведениях.
Когда Артузов в кабинете Сталина заправил магнитофонную ленту и нажал клавишу магнитофона на воспроизведение, он краем глаза увидел напряженную фигуру Сталина, будто тот чувствовал, что он услышит что-то необычное. Как только Сталин услышал голос жены, его лицо мертвенно побелело. Он схватился за сердце, открыл рот и не мог дышать.
Артузов хотел вызвать помощь, но Сталин из последних сил жестом остановил его. Очевидно, что он не хотел, чтобы кто-то посторонний услышал эту запись. Артузов мгновенно понял его жест, выключил магнитофон и вызвал врача.
Сталина отвезли в больницу с сердечным приступом, однако он сумел быстро оправиться от болезни. Его ненависть не знала границ. Наконец он точно знал, кто посмел много лет прослушивать его все разговоры и следить за каждым шагом для подготовки компромата на него – ближайшего друга Ленина и руководителя СССР. Это мог быть только руководитель НКВД Ягода, у которого в руках была вся связь страны, в том числе и правительственная. Конечно, он не мог обойтись без помощи технических специалистов. Это был целый заговор его ближайшего окружения! Вот откуда такие подробности о его личной жизни!
«Мы радовались, что слушаем Гитлера, а немецкая разведка давно завербовала Ягоду и его помощников и сама слушала все мои и советского правительства телефонные разговоры!» - с возмущением думал Сталин, и его сердце чуть не выпрыгивало из груди.
Сталин хотел немедленно дать приказ об аресте Ягоды, но решил повременить. Надо до конца выявить все связи предателя. Сталину предстояло решить серьезную проблему. В многолетнюю работу с агентами из Германии было вовлечено огромное количество работников Разведупра и НКВД. Конечно, немногие знали их поименно и подробности операции. В связи с тем, что информация поступала в больших объемах и самая разнообразная, от политической до технической, к её обработке пришлось привлечь много сотрудников Развеупра и НКВД.
Тем более, что с помощью Кранке удалось привлечь к сотрудничеству еще трех сотрудников Научно-Исследовательского Института Геринга. Они занимали в этом ведомстве важные посты и возглавляли подразделения, которые очень интересовали техническую разведку СССР.
«Что, если по этому немецкому каналу придет еще какая-нибудь подобная информация о моей жизни?» – напряженно думал Сталин.
Он вспомнил, как после одного обильного застолья у Буденного звонил Паукеру и что-то спьяну говорил о любви к нему. Холодный пот прошиб Сталина.
«Вдруг такие записи его телефонных разговоров попадут Артузову или Штейнбрюку! Эти служаки будут молчать, если я им прикажу. Но Галич!».
При воспоминании об этом знаменитом разведчике Сталина передернуло.
«Этот старый большевик сразу развопится о том, что Сталин и Паукер – гомосексуалисты, компрометирующие партию. Надо было давно убрать его из разведки! Нет, нельзя это допустить. Еще не выяснено, сколько у Ягоды имеется компромата на меня. Надо приложить все силы, чтобы полностью перекрыть этот канал. Он уже сослужил мне прекрасную службу. Через него я определил своего главного врага – Иуду Ягоду. Евреи предали Христа, и теперь еврей предал меня», – думал Сталин. Чем больше он вспоминал о том, сколько евреев служит у него в военной разведке и НКВД, тем страшнее ему становилось.
«А если они все связаны между собой? Даже Гитлер во время последней беседы с Герингом, запись которой мы недавно поручили, сказал, что Германия и СССР могут прекрасно сотрудничать, если Сталин уничтожит евреев, которые его окружают. Как он прав! Он предупреждает меня об опасности!» – осенило вдруг Сталина.
«Черт знает, что это за канал! Но его надо закрыть, а всех, кто знал об этой нашей игре с Германией, необходимо срочно уничтожить! Надо всех обвинить в шпионаже в пользу немцев. Тогда никто не скажет ничего против меня. Главное, что я первый разоблачу немецкий шпионский заговор. Народ узнает об этом и поддержит меня, а заговорщики в тюрьме признаются, что работали на немецкую разведку. Народ будет любить меня еще больше. Все будут знать, что только я смог, невзирая на лица и чины, разоблачить шпионов, которые окопались в самом сердце нашей партии и государства,» – твердо решил Сталин. Теперь все, кто занимался этим немецким проектом, будут врагами народа, и их надо было уничтожить. Только так он мог спасти свой престиж в стране и остаться у руля власти.
11 января 1937 года Артузова и Штейнбрюка освободили от работы в разведупре. Артузова перевели в НКВД заниматься архивами. Вместо Штейнбрюка был назначен С. Узданский, которому было дано указание разорвать все контакты с Кранцем и остальными немецкими агентами в Научно-Исследовательском Институте Геринга.
В марте 1937 года арестовали Ягоду, который в тюрьме рассказал, что дал указание Паукеру прослушивать все телефонные разговоры Сталина, в том числе и те, что велись по ВЧ связи. С этой целью он неоднократно посылал Паукера в Германию для приобретения специальной аппаратуры для дистанционного прослушивания. Её обнаружили в его рабочем кабинете и в одной конспиративной квартире НКВД, которую использовал только Ягода.
В апреле 1937 года арестовали Паукера, 13 мая 1937 года - Артузова. При обыске выяснилось, что он скрыл от Сталина полученные от немцев записи телефонных разговоров Тухачевского с немецкими генералами. Они были сделаны во время его участия в германских маневрах 1932 года, где он договаривался о суммах вознаграждений за передачу секретных сведений немецкой армии. Он скрыл от Сталина и записи нескольких разговоров Уборевича, Тухачевского и Якира в 1935 году, содержавшие сведения о том, что они детально разрабатывали план поражения Красной Армии с целью захвата власти.
Артузов был старым другом Тухачевского и отказывался верить полученной информации и на свой страх и риск не доложил о ней Сталину. Это сыграло решающую роль при вынесении ему смертного приговора. Сокрытие этой информации было расценено как пособничество немецкой разведке.
В мае был арестован Штейнбрюк, Бокий и Узданский. Так началась грандиозная чистка: уничтожали всех, кто знал хотя бы что-нибудь об этом проекте, а также людей, которые отвечали за правительственную связь в стране. Выявляли всех, кто мог помогать Ягоде, Паукеру и их помощникам устанавливать подслушивающие устройства. Ежов предложил усовершенствовать процедуру поиска врагов. К ним причисляли тех, кто когда-либо встречался с репрессированными или их родственниками или говорил с ними хоть раз по телефону, поэтому число таких врагов народа моментально многократно увеличилось.
Аресты охватили не только Разведупр, НКВД, ЦК, РККА, но и многие наркоматы, которые выполняли заказы РККА, и в первую очередь наркомат связи.
Вероятнее всего, материалы, обнаруженные при обыске Артузова, послужили поводом для ареста М. Тухачевского. Он был арестован 22 мая 1937 года в Куйбышеве. 25 мая его допросили и предъявили записи его телефонных разговоров. Он был крайне удивлен, но не смог отрицать, что это его речь и голос. На следующий день М. Тухачевский признался, что участвовал в заговоре.
На судебных процессах «враги народа» очень быстро признавались в шпионаже против СССР, когда им предоставляли магнитофонные записи их бесед. Услышав свою речь, где они подробно обсуждали различные темы сотрудничества с немецкой разведкой, саботажа, диверсий или свержения правительства, арестованные испытывали такой психологический шок, что подписывали любые свидетельства, которые им предъявляли следователи НКВД. Этим можно объяснить то, что многие командиры, в том числе и М. Тухачевский, прошедшие войны, сознавались во всех предъявленных обвинениях буквально на следующий день после начала допросов. Нельзя объяснить это только тем, что во время допросов к ним применяли пытки. Хотя, естественно, их также активно применяли, чтобы выбить признания.
В 1937г. Политбюро официально разрешило применение пыток. Сталин позже признавал: «НКВД применял методы физического воздействия, которые разрешил Центральный Комитет. Это было абсолютно правильно и необходимо». Но, с другой стороны, Каганович считал, что они - «убежденные старые большевики, которые никогда не пойдут на добровольное признание». Ведь тогда возникает вопрос, почему многочисленные наши разведчики, партизаны, офицеры и генералы, которые попадали в плен во время ВОВ, выдерживали жесточайшие пытки гестапо и не давали никакие показания, а многие боевые командиры РККА сознавались на допросах в НКВД практически сразу.
Это можно объяснить только тем, обвиняемые были настолько сильно шокированы, что, услышав в записи свой голос и сфальсифицированную речь, записанную на магнитофон, они теряли способность контролировать себя, и признавались в том, что никогда на самом деле не совершали. Это позволяло следователям получать от арестованных любые показания. Возможно, следователи применяли комплексные методы допроса и пытки и предъявляли «врагам народа» магнитофонные записи разговоров. Главное, как требовал Сталин, следователи должны были получить признание виновности от самих арестованных. Почему это было так нужно Сталину? Точно не известно. Можно предположить, что полученные от немецкой разведки магнитофонные записи, оказали на него такое психологическое воздействие, что он не доверял и следователям НКВД.
Ближайшие соратники Сталина, Каганович, Ворошилов, Буденный, напуганные такой своеобразной формой технического заговора, в резкой форме потребовали расследовать деятельность сотрудников всех организаций, которые занимались вопросами связи, её защиты и контроля. В результате практически разгромили криптографический отдел Г. Бокия: около 70% процентов сотрудников его отдела было репрессировано.
Репрессии сильно ударили по техническим отделам Разведупра и по НИИ связи Разведупра РККА во главе с его руководителем, что привело к остановке разработки перспективной специальной аппаратуры для систем перехвата ((Приложение N1).
Ежов лично проверял биографии сотрудников отдела Г. Бокия. Оказалось, что многие сотрудники его отдела были в прошлом дворянами и даже князьями, что еще больше усилило гнев Сталина.
Аресты больно ударили по лучшим разработчикам и производителям шифровальной техники в СССР. Были арестованы Лоренс, Алехин, Винецкий и многие другие. Производство новых видов шифровальной техники приостановилось. Начальники 6-го, 7-го, 10-го и секретно-шифровального отделов Разведупра РККА Я. Файвуш, П. Харкевич, А. Лозовский, Э. Озолин и многие другие, были расстреляны или репрессированы. Расстреляли практически всех руководителей и замов отделов Разведупра РККА. В 1937 году криптография в НКВД и Разведупре была фактически уничтожена также, как и радиоразведка.
21 мая 1937 года Сталин выступил на совещании в Разведупре. Он заявил, что «разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев», и дал установку на роспуск агентурной сети.
2 июня 1937 года Сталин повторил это заявление в выступлении на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны:
«Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми, как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле слова, в смысле бдительности и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионами. Наша разведка по линии ПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки нашлась целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, Японию, Польшу, сколько угодно, только не на нас.
Разведка – это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жестокое поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это - наши глаза, это - наши уши».
В результате ареста Ягоды выяснилось, что он намеренно тормозил создание систем криптографической защиты связи, так как это мешало ему контролировать ведомства и людей. Из документов, направленных Ягоде руководителями технических отделов НКВД, обнаружилось, что уже в 1935 году технические специалисты определили, что ВЧ связь легко прослушивалась, и по ней нельзя было вести секретные переговоры.
Разработанная предприятием «Красная заря» аппаратура защиты разговоров по ВЧ серии ЕС: ЕС-2М, МЕС, МЕС-2, МЕС-2А, МЕС-2АЖ, ПЖ была по существу простейшими инверторами речи, и речь говорящих можно было сравнительно легко прослушать по радио и на стационарных полукомплектах наркомата связи. Любой техник на междугородней станции наркомата связи мог прослушать разговоры правительства по ВЧ. Абонентские автоматические станции для Кремля у нас к тому времени еще не производили, и их приходилось закупать у компании «Телефункен».
На допросах Ягода объяснил, что он специально тормозил создание аппаратуры для защиты линий связи, так как не представлял, как их можно контролировать. Он считал, что ему и в первую очередь Сталину были нужны такие каналы получения информации, чтобы можно было контролировать всех.
Специалисты НКВД создавали многочисленные системы прослушки, с помощью которых собирали компромат на всех, кто интересовал Ягоду. Для этого в Германии закупали огромное количество систем для прослушивания и подслушивания.
С начала 1920-х годов по 1937 год НКВД установил несколько сот тысяч микрофонов в рабочих кабинетах руководителей разного ранга. Микрофоны устанавливали и в домах, где они проживали.
Всем известный «дом на набережной» в Москве, где жили многие наркомы и их замы, был буквально весь нашпигован микрофонами. А в гостинице «Москва», в котором обычно размещались важные гости и делегаты съездов партий и конференций, было размещено целое подразделение НКВД, ведущее круглосуточное прослушивание каждого вздоха в любом помещении этого огромного здания. За этот период было использовано более 20 тысяч километров проводов для подключения микрофонов. Благодаря Ягоде система управления прослушкой стала фактически второй системой связи в СССР.
Для ее организации производственных мощностей СССР было недостаточно. Начались крупные закупки спецтехники за рубежом. Обычно они оформлялись в виде заявок от наркомата связи СССР. С 1924 года ответственным за закупки был З. Волович, который впоследствии стал заместителем начальника ИНО НКВД. Он также входил в состав руководства наркомата связи. В приобретении спецтехники для ОГПУ ему помогал Лев Лазаревич Никольский (он же - Александр Михайлович Орлов).
С 1928 года Никольский был резидентом берлинской резиндентуры ИНО ОГПУ полпредства СССР в Германии. (Он работал под именем Льва Фельделя). Ему было поручено координировать деятельность европейских резидентур ИНО ОГПУ в области научно-технической разведки. Никольский был одним из немногих чекистов ИНО НКВД, которые занимались военно-технической разведкой в Германии, и кому удалось избежать репрессий в 1937 году. (Ему удалось вовремя эмигрировать в США).
Конечно, для организации прослушивания нужна была регистрирующая аппаратура – магнитофоны, а их в СССР тоже не производили. Количество магнитофонов, заказанных наркомсвязи у немецких фирм, тоже впечатляет. Сначала заказывали по тысяче штук, а затем - десятками тысяч.
Ягода создал, как он выразился во время допросов, систему пирамид прослушивания, огромное «советское ухо», которое слышало любой, даже слабый, шелест недовольства. А так как это «советское ухо» было в основном создано на немецком оборудовании, то возникло не меньшее «немецкое ухо», которое внимательно слушало «советское ухо».
Такая ситуация потом повторится при всех диктаторских режимах мира. Диктатора менее всего интересует система защиты государственных органов его страны. Он заинтересован в том, чтобы контролировать в первую очередь их самих, чтобы они не устроили переворот и не сместили диктатора. При этом диктатор не представляет себе отчетливо, как практически реализовать эту техническую задачу. Ведь если оснастить государственные организации надежно защищенными системами связи, как потом эту связь контролировать?
Например, вдруг военные договорятся о перевороте по такой закрытой связи, а он об этом не узнает? Эти страшные мысли преследуют каждого диктатора, и в результате они предпочитают для своей спокойной жизни остановиться на всеобъемлющем контроле всех, естественно, оставляя их без необходимой защиты.
Конечно, такой всеобъемлющий контроль требовал значительных людских ресурсов. НКВД мудро решил привлечь сотрудников наркомата связи в качестве внештатных сотрудников НКВД. В статистических отчетах, опубликованных в то время, сообщалось о резком увеличении численности наркомата связи. Пресса объясняла это заботой правительства о советских людях, которым необходима современная связь в любое время.
Грандиозное строительство «советского уха» не обошлось без чуткого руководства партии. Во время строительства московского метро преданный Сталину Каганович неусыпно контролировал создание подземных контролирующих центров, которые могли функционировать при любых бомбардировках, так как под землей находились основные связные кабели и распределители.
Когда после ареста Ягоды Сталину показали помещения, где хранились записи телефонных разговоры сотен тысяч советских граждан, он был потрясен размахом работ Ягоды. Ягода был новатором применения самых последних достижений техники. Хотя у него было незаконченное среднее образование, он любил блеснуть своими техническими знаниями перед учеными светилами. По его требованию ИНО НКВД предоставлял ему необходимую для него техническую информацию о последних мировых новинках спецтехники, а часто и сами новинки, если удавалось где-то их украсть. В архивах Ягоды можно было найти практически все сведения о многих людях страны советов, вплоть до слухов и интимных подробностей.
На допросе Ягода сказал: «Я знал все в СССР, или почти все. Я научил всех и все подслушивать и видеть.»
Точные данные об империи «прослушки» Ягоды получить никто не смог. Многие сведения он унес с собой в могилу. Особенно о технических особенностях построения своей империи прослушки и о том, у кого конкретно их закупали за рубежом.
В помощь для разбирательств дела Ягоды был привлечен Яков Серебрянский (Бергман), который был ближайшим помощником разведчика Сергея Шпигельгласа, участвовавшего в закупках спецтехники. Серебрянский обнаружил в записях прослушанных телефонных разговоров интимные переговоры Ежова и Паукера, подтверждавшие, что они находятся в гомосексуальной связи, и доложил Сталину. Ежов на допросе подробно рассказал об этом и о других своих партнерах. ( Приложение N2).
Интересный факт: в соответствии с действовавшим в те времена законодательством СССР, Ежова должны были осудить также и за гомосексуализм. Однако Сталин дал указание не рассматривать эти поступки Ежова. Видимо, не хотел распространять информацию о гомосексуальных связях в руководстве страны. Вероятнее, не хотел, чтобы его тоже заподозрили в причастности к таким мужским «забавам», так как за полтора года Большого террора Ежов более 1100 раз бывал у Сталина, то есть по два – три раза в день. А иногда Сталин ночью подвозил грозного наркома на его дачу.
Вождь, вновь напуганный темой гомосексуализма и вероятностью того, что могут вскрыться его интимные разговоры по телефону, подслушанные командой Ягоды, приказал расстрелять всех, кто был связан с расследованием дела о прослушивании телефонов, и в первую очередь Ежова, а затем Серебрянского и Шпигельгласа и многих технических работников. Тем более, что в документах Ежова при обыске обнаружили материалы, которые могли скомпрометировать Сталина тем, что подтверждали его связи с царскими жандармами. Сталин всеми доступными способами спасал свою репутацию невзирая на любые жертвы и преданность его соратников!
По его указанию большая часть материалов из архивов Ягоды была уничтожена. Техническое обслуживание «советского уха» фактически прекратилось, так как многие инженеры, занимавшиеся этим, были расстреляны или арестованы.
Новые кадры имели очень слабую техническую подготовку и не могли разобраться во всех тонкостях построенной системы. Тем более, что специалисты, обслуживавшие эту систему прослушки, проходили техническое обучение в немецких фирмах, и это было важнейшим основанием для обвинения их в шпионаже. Только через два года, в 1939 году, начальник охраны Сталина Н. Власик вспомнил о многочисленных системах прослушки, установленных Винецким, который был инспектором связи НКВД и НКС и контролировал работоспособность систем прослушивания, установленных по указанию Ягоды. Его расстреляли, а схему установок прослушек где-то потеряли во время обысков и арестов.
В рапорте от 8 декабря 1939 года на имя комиссара государственной безопасности 1-го ранга Л. Берии Н. Власик сообщил, что телефонная связь по ВЧ АТС дает возможность подслушивать телефонные разговоры. Другими словами, если взять радиостанцию и ездить с ней вокруг Кремля, можно было прослушивать секретные разговоры руководства СССР. Конечно, Н. Власик не был техническим специалистом, и эти данные он получил в тюрьме от бывших технических специалистов НКВД, которых посадили за участие в шпионаже. Если правительственную связь можно было прослушать, что говорить об обычной связи!
Традиционно немецкие производители, в первую очередь компании «Сименс» и «Телефункен», поставляли для России системы связи. Поэтому в 1920 году по указанию В.И. Ленина для Кремля была закуплена АТС немецкой компании «Сименс и Гальке» для обслуживания 500 абонентов, в основном, руководителей страны. Наши партийные вожди решили снизить затраты на установку немецкой АТС в Кремле и осуществить работы силами российских технических специалистов. Пришлось менять трехфазную немецкую систему питания АТС на двухфазную, что и сделала группа техников П. Долгополова под руководством М. Бургомистрова, заведующего отделом связи Кремля.
Однако, при такой системе подключения возникли многочисленные наводки телефонных сигналов на другие телефонные линии, которые не относились к кремлевской АТС. В результате многие абоненты городской телефонной сети во время телефонных разговоров могли слышать характерную речь В. Ленина и других руководителей совнаркома. Эту АТС эксплуатировали до 1931 года. Впоследствии её заменили на более современную телефонную станцию той же немецкой фирмы.
Любопытная ситуация складывалась в СССР в те времена с технической защитой правительственной связи. После многочисленных репрессий СССР остался без современных высокоскоростных систем шифрования и эффективных систем радиоперехвата. Для шифрования информации применяли в основном ручные документы кодирования. Скорость шифрования информации с их помощью была чрезвычайно низкая.
Шифрование приказа или распоряжения, объем которого занимал полторы печатные страницы, занимало приблизительно четыре – пять часов. Соответственно, столько же времени затрачивалось на дешифрование.
Во время шифрования или передачи текста по телеграфным каналам связи часто допускались ошибки, а это происходило практически всегда из-за громоздкости и неудобства использования шифр блокнотов и плохих каналов связи. Это также увеличивало время на шифрование и дешифрование информации. На шифрование - дешифрование полутора страниц текста приказа уходило около 10-12 часов. Если шифрограмму передавали голосом по обычному телефону, её обрабатывали примерно столько же, а при ухудшении слышимости телефона шифрование было вообще невозможно.
Зашифрованные данные можно было передавать как по телеграфным линиям связи, так и кодом Морзе через радиостанции. Это очень устраивало руководителей Наркома Обороны К. Ворошилова. Руководство вооруженных сил СССР еще с гражданской войны привыкло передавать приказы по телеграфу. К другим видам связи относилось крайне отрицательно, не доверяя им.
Что оставалось делать Сталину в империи прослушки, построенной Ягодой? Он уже не мог спокойно говорить по телефону, опасаясь, что его могут прослушать невыявленные враги. Поэтому Сталин дал указание начальнику Главного Управления государственной безопасности НКВД М. Фриновскому о закупке немецкой шифровальной техники. Он больше опасался своего ближнего окружения, чем далеких немцев. В случае чего можно было вдоль всей линии связи поставить солдат НКВД, которые бы наблюдали, что её никто не прослушивает.
22 июня 1937 года Фриновский направил запрос народному комиссару внешней торговли Розенгольцу об изготовлении шифрующей аппаратуры за рубежом. Позднее, в 1939 году, это расценили, как сотрудничество с немецкой разведкой. 6 апреля 1939 года Розенгольца арестовали, а в 1940 году расстреляли. Также расправились и с Фриновским. Он был арестован в тот же день, 6 апреля 1939 года, и расстрелян в 1940 году. Все, кто участвовал в закупке и установке немецкой шифровальной техники, были расстреляны. Сталин умел ликвидировать нежелательных свидетелей своих контактов с немцами.
Чтобы не афишировать использование немецкой шифровальной техники, её закупали в Германии, привозили в СССР, снимали этикетки изготовителя, и выдавали за изделие советского производства. Так немецкие шифраторы оказались на советских правительственных линиях связи.
23 августа 1939 года в час ночи рейхсминистр Иоахим фон Риббентроп прилетел в Москву на самолете фюрера «Кондор Иммельман III». Его делегация состояла из тридцати человек. Трое из этой делегации были из Научно-Исследовательского Института Геринга и привезли телефонный скремблер и шифровальную аппаратуру «Энигма».
Первая встреча Риббентропа со Сталиным состоялась в три часа ночи. Результаты переговоров не устроили Риббентропа, и он уехал в своё посольство. В это время специалисты Геринга вместе с сотрудниками отделения правительственной связи 8-го отделения 2-го спецотдела НКВД СССР во главе с М. Ильинским и И. Воробьевым начали устанавливать телефонно-телеграфную связь Москва - Берлин. К 21.00 этого же дня связь была установлена. В 22.00 Риббентроп приехал в Кремль и предложил Сталину самому выяснить все неясные вопросы непосредственно с Гитлером.
Все вышли из комнаты, со Сталиным остался переводчик из 1 отдела НКВД. Около часа Сталин беседовал с Гитлером по скремблеру фирмы «Сименс». ( Его работоспособность заранее испытали на линиях связи Москва – Ленинград с 1937 по 1938 гг.). После окончания разговора он пригласил в кабинет Риббентропа, Молотова и остальных представителей обеих делегаций. Когда все вошли, Сталин торжественно заявил:
- Гитлер согласен с условиями Договора! - его голос от волнения дрожал.
Затем Сталин приказал принести водку и произнес тост:
- Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего фюрера, Я хотел выпить за его здоровье!
В 2 часа ночи 24 августа договор был готов к подписанию.
Его подписали Молотов и Риббентроп …
Потом все, кто участвовал в организации подготовки связи между Гитлером и Сталиным таинственным образом исчезли в тюрьмах или были не менее загадочно убиты. Так случилось с первым начальником отдела правительственной связи М. Ильинским, который убил выстрелом из пистолета в затылок в здании Центрального телеграфа, и с заместителем наркома связи Г. Омельченко.
Сталин приказал замять это дело, а Омельченко через год повысили в звании, но категорически запретили появляться на фронте. Как говорится, не дай Бог попадет к немцам.
После войны расстреляли И. Воробьёва. Сталин считал, что все подробности подписания Договора с Гитлером должны исчезнуть так же, как и люди.
Потом историки будут недоумевать, почему Сталин пренебрег многочисленными донесениями нашей разведки, которые предупреждали его о датах начала войны. А он отвечал на это: «А у меня другая информация!». Что же это за «другая информация», полученная Сталиным не от своих разведок? Это можно объяснить только тем, что вероятнее всего существовала шифрованная телефонная связь Москва-Берлин до начала войны. И Сталин с помощью неё часто обсуждал с Гитлером происходящие политические события, координируя совместную деятельность.
Репрессии 1937 года отрицательно повлияли на производство шифровальной техники в СССР. Особенно это коснулось ведущего производителя шифровальной техники, завода «Красная Заря» в Ленинграде. Многие перспективные разработки шифровальной техники оставались в лучшем случае на уровне опытных образцов. Наиболее перспективная аппаратура, «Изумруд» и «В-4», была выпущена очень маленькой серией и предназначалась для шифрования информации, передававшейся по телеграфным линиям связи между штабами военных округов и флотов. Сложности были и с выпуском аппаратуры шифрования С-1 для засекречивания телефонных разговоров по обычным телефонным линиям. Правда степень защиты у неё была очень низкая и в основном защищала от стандартных схем прослушивания, которые сотрудники НКС (Народного Комиссариата Связи) имели на своих станциях. Была разработана аппаратура шифрования для телеграфной связи С-380М. Её стойкость тоже была слабая. Она в основном использовалась для защиты от возможного прослушивания сотрудниками НКС. Сталин не забыл, что НКС много лет руководили его злейшие враги, Рыков и Ягода.
К 1941 г. на заводе «Красная заря» только начали осваивать производство небольшой серии шифровальной техники для закрытия разговоров по полевым телефонным рациям, использовавшейся в РККА. Разработкой аппаратуры шифрования для закрытия радиоканалов фактически никто не занимался.
Так что к началу войны советские танки не были оснащены вообще никакой аппаратурой шифрования! Были только макеты типа ЕИС-3, но и то для их завершения требовалось много времени.
Сталин боролся с «советским ухом», созданным Ягодой, как только мог. Ему было не до защиты от внешнего врага. Связь своей могущественной армии, разведки, правительства и ЦК он тоже не очень хотел защищать, опасаясь заговоров. В результате к началу Великой Отечественной Войны в СССР не была разработана и внедрена на линиях связи РККА, НКВД, ЦК и других оборонных ведомств засекречивающая аппаратура гарантированной от прослушивания стойкости! Более того, с открытием ВЧ линии связи Москва - Берлин, которая проходила через Брест, немецкая разведка получила возможность прослушивать все разговоры советского правительства и наркомата обороны.
В Акте о передаче дел Наркомата Обороны от Ворошилова Тимошенко в 1940 году в п. 7 записано: «ВОЙСКА СВЯЗИ в настоящее время на своем вооружении имеют много устаревших типов телеграфно-телефонных аппаратов и радиосредств. Внедрение новых средств радиотехники проходит крайне медленно и в недостаточных размерах. Войска плохо обеспечены почти по всем видам имущества связи. Большим недостатком войск связи является отсутствие быстродействующих и засекречивающих приборов.»
Как могут взаимодействовать между собой танки и авиация, если нет быстродействующей засекречивающей аппаратуры? Не везти же за собой огромные рулоны кабеля! Абсурдность сложившейся ситуации понимали видные советские военачальники. На декабрьском совещании 1940 года Жуков - тогда он был командующим Киевского Особого Военного Округа - подчеркнул: «Для полного использования наиболее современного средства связи - радио - необходимо навести порядок в засекречивании. Существующее положение в этом вопросе приводит к тому, что это прекрасное средство связи используется мало и неохотно».
Любое упоминание о засекречивании Сталина приводило в смятение, тем более, если оно касалось армии. Поэтому в выступлении на расширенном заседании Политбюро ВКП (б) (май 1941 г.) он сказал: « …О средствах связи. Это действительно наша ахиллесова пята. Но думаю, что здесь едва ли можно быстро сделать что-нибудь серьезное, сейчас же устранить имеющиеся в этой области недостатки. Придется какое-то время исходить из того, что есть. Однако, я согласен, что только надеяться на народный комиссариат связи и ВЧ наркомата внутренних дел нельзя…».
К началу войны Сталин после шока с Ягодой и Тухачевским еще не полностью доверял своей доблестной армии, особенно защищенной связи.
Он планировал, что в случае начала войны армия должна будет использовать телефонные и телеграфные узлы связи Наркомата Связи и системы защиты НКВД – ВЧ связь как наиболее доверенные.
Это означало, что командир дивизии Красной Армии должен был быстро выдвигаться к ближайшему городу или деревне и через местный узел связи устанавливать связь с другим городом или деревней, рядом с которой находился его полк.
Перед этим он должен был послать вестового, чтобы командир полка зашел в нужную деревню. Абсурд, конечно. Несомненно, об этом знали, и в первую очередь нарком связи Пересыпкин, который во время войны был заместителем наркома обороны. Но кто смел возражать Сталину? СССР готовился к отражению нападения Германии, обладавшей самым мощным в мире информационным оружием для разрушения и подавления систем связи и управления войсками противника. А уровень технического оснащения советских закрытых систем связи РККА был приблизительно таким же, как в 1917-1920 гг. во время Гражданской войны в России. Мы уже не говорим о том, что разрушение радиоразведки СССР привело к тому, что Германия могла свободно вести «радиоигры» с советскими воинскими подразделениями, заманивая их в «котлы».
Отчаянно желая контролировать всех, чтобы не никто не посмел посягнуть на его абсолютную власть в стране, Сталин разрушил систему защиты управления государством и в первую очередь - своей армии.
Продолжением следует…
Приложение N1
Список (неполный) руководящего состава РККА, репрессированных в 1937-1939 г.г., занимавшихся вопросами организации связи, шифрования и радиоразведки.
Андреев Николай Николаевич (1896-02.01.1951) бригинженер, член ВКП(б) с 1919, начальник Военной электротехнической Академии РККА, арест 22.09.38г., приговор ВКВС 28.04.39г. “15+5”, умер в Маглаге, реабилитирован 20.09.56г.
Гурвич-Горин Александр Иосифович. Род.1898, г. Рига; еврей, член ВКП(б) с 1917, обр. среднее. Окончил рижское Электротехническое училище, работал слесарем на заводе "Эриксон", в Красной армии с 1918-го. Служил в войсках связи (1918-1921), окончил Высшую военную школу связи (1923), помощник военкома НИИ связи, помощник инспектора связи Инспекции связи РККА (1923-1925). Затем в военной разведке, окончил радиоинститут в США (1926). Награжден золотыми часами "за работу в связи с событиями на Дальнем Востоке" (1930). Начальник 2-й части IV Управления (1930-1931), в распоряжении IV Управления (1931-1935), начальник НИИ по технике связи Разведуправления (1935-1937). Бригадный инженер (1936), прож. в Москве: Чистопрудный бул., 12-4-102. Арест. 13.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 1.09.1938 по обв. в шпионаже. Расстрелян 1.09.1938. Реабилитирован 25.07.1957.
Демьяновский Владимир Владимирович. Род.1897, г. Пернов Лифляндской губ.; русский, член ВКП(б) с 1917, обр. высшее, помощник начальника 7-го отдела Генерального штаба РККА, бригинженер, прож. в Москве: Чистопрудный бул., д.12, к.3, кв.6. Арест. 7.10.1938. Приговорен ВКВС СССР 15.04.1939 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 16.04.1939. Реабилитирован 30.05.1956.
Иудин Сергей Дмитриевич. Род.1899, г. Киржач Ивановской обл.; русский, член ВКП(б) с 1919, обр. высшее, заместитель начальника Управления связи РККА, бригинженер, прож. в Москве: ул.2-я Извозная, 30-20-138. Арест. 11.03.1938. Приговорен ВКВС СССР 25.08.1938 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 25.08.1938. Реабилитирован 15.09.1956.
Кокадаев Александр Николаевич. Род.1897, г.Киев; украинец, член ВКП(б) в 1919-1921 и 1928-1937, обр. высшее, 1930 адъюнкт Военно-технической академии РККА, начальник 3-го отдела Управления связи РККА, бригинженер, прож. в Москве: Чистопрудный бул., д.12, кв.32. Арест. 10.01.1938. Приговорен ВКВС СССР 25.08.1938 по обв. в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян 25.08.1938. Реабилитирован 30.09.1988.
Ласточкин Анатолий Федорович бригинженер, начальник Ленинградского военного училища связи, репрессирован
Милейковский Илья Маркович (1897- 1938) бригинженер, 1935-1937 начальник НИТИ войск связи РККА, приговор ВКВС 28.04.39г. “15+5” лет ИТЛ
Свиридов Василий Дмитриевич. Род.1901, г.Москва; русский, член ВКП(б) с 1921, обр. высшее, 1936-1937 заместитель начальника 8-го Главного управления НКОП СССР, 1937-1938 начальник 8-го Главного управления НКОП СССР, бригадный инженер, прож. в Москве: Потаповский пер., д.9/11, кв.107. Арест. 8.07.1938. Приговорен ВКВС СССР 7.09.1938 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 7.09.1938. Реабилитирован 30.11.1955.
Файвуш Яков Аронович. Род.1895, г. Шавли Ковенской губ. (Литва); еврей, б/п, обр. высшее, из служащих, прапорщик, окончил Петергофскую школу прапорщиков и Офицерскую электротехническую школу в Петрограде. В 1918-1924 годах в войсках связи, в Управлении и Инспекции связи РККА, 1922-1924 - помощник начальника 2-го отдела Управления связи РККА, 1924 - старший инженер Управления связи РККА, 1924-1933 - помощник начальника технической части Разведуправления РККА, 1933-1935 - помощник начальника 3-го отдела Разведуправления РККА, 1935-1937 - заместитель начальника 5-го отдела, начальник 6-го отдела Разведуправления РККА, бригинженер (13.12.35), прож. в Москве: 1-й Зачатьевский пер., д.10, кв.25. Арест. 16.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 27.04.1938 по обв. в шпионаже. Расстрелян 27.04.1938. Реабилитирован 8.09.1956.
Хейль Иоханнес Гансович бригинженер, начальник НИИ связи РККА, репрессирован .
Андреев Сергей Иванович (1900-09.12.1937) военинженер 1 ранга, член ВКП(б) с 1920,1928 окончил военное отделение ЛЭТИ, 1928-1929 младший приемщик Научно-исследовательского института связи, 1929-1931 инженер 3-го отдела (радиоприемников, 1931-1933 старший инженер 3-го отдела Научно-исследовательского института связи, 1933-1935 помощник начальника 9-го отдела радиоразведки Научно-исследовательского института связи, 1935-1936 начальник 7-го отдела (радиоразведка) Научно-исследовательского института связи РККА, 1936-1937 начальник 8-го отдела радиоразведки Научно-исследовательского института связи РККА, арест 19.05.37г., приговор ВКВС 09.12.37г. ВМН, реабилитирован 09.05.56г.
Аппинг Степан Генрихович. Род.1892, г. Иркутск; русский, б/п, обр. высшее, преподаватель Инженерно-технической Академии связи им.Подбельского, военный инженер 1 ранга, прож. в Москве: Токмаков пер., д.4, кв.13. Арест. 11.03.1938. Приговорен ВКВС СССР 15.09.1938 по обв. в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян 15.09.1938. Реабилитирован 9.07.1968.
Белицкий Роман Маркович военинженер 1 ранга, начальник 3-го отдела Генерального Штаба РККА, репрессирован.
Дрожжин Александр Иванович. Род.1897, г. Бердянск; русский, б/п, обр. высшее, начальник кафедры электротехники Академии связи им.Подбельского, военинженер 1 ранга, прож. в Москве: ш.Энтузиастов, д.109а, комн.251. Арест. 7.10.1937. Приговорен ВКВС СССР 11.01.1938 по обв. в шпионаже. Расстрелян 11.01.1938. Реабилитирован 8.07.1965.
Кожевников Михаил Алексеевич военинженер 1-го ранга, 12.1937-05.1938 врид начальника НИИ по технике связи Разведуправления РККА, уволен из РККА.
Коробов Дмитрий Андреевич. Род.1893, г. Ленинград; русский, член ВКП(б), обр. высшее, начальник 1-го отделения 2-го отдела Управления связи РККА, военинженер 1 ранга, прож. в Москве: Покровское-Стрешнево, Военный городок, корп.28, кв.11. Арест. 6.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 15.03.1938 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 15.03.1938. Реабилитирован 21.03.1957.
Малыш (Лейбель) Наум Соломонович (1902-1937) военинженер 1 ранга, член ВКП(б) с 1920, начальник Научно-исследовательского института связи РККА, заместитель начальника телеграфно-телефонного управления Наркомата связи СССР, арест 21.05.37 г., приговор ВКВС 26.10.37г. ВМН, реабилитирован 17.10.57 г.
Немировский Григорий Владимирович. Род.1894, г. Вильнюс; русский, член ВКП(б), обр. высшее, начальник отдела Инженерного управления РККА, военинженер 1-го ранга, прож. в Москве: Б.Ржевский пер., д.11, кв.12. Арест. 26.03.1938. Приговорен ВКВС СССР 26.08.1938 по обв. в участии в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 26.08.1938. Реабилитирован 15.12.1956.
Поваров Николай Александрович (1900-25.04.1938) военинженер 1 ранга, арест 03.07.37г., приговор ВКВС 25.04.38г. ВМН.
Пруссаков Михаил Дмитриевич. Род.1900, г. Ленинград; русский, чл. ВКП(б), обр.высшее, помощник начальника отдела Управления ВМС РККА, военинженер 1 ранга, прож.: г. Москва, Арбат, 23-14. Арест. 8.06.1937. Приговорен ВКВС 1.07.1937, обв.: участие в военно-фашистском заговоре. Расстрелян 1.07.1937. Реабилитирован 26.03.1957.
Смирнов Сергей Лукич. Род.1889, г. Уфа; русский, член ВКП(б), обр. незаконченное высшее, начальник 3-го отделения отдела связи Управления вооружений ВМС РККА, военный инженер 1-го ранга, прож. в Москве: ул. Пушкинская, д.7/5, кв.9. Арест. 20.12.1937. Приговорен ВКВС СССР 22.08.1938 по обв. в участии в антисоветском военно-фашистском заговоре. Расстрелян 22.08.1938. Реабилитирован 6.06.1957.
Шахвердов Александр Никитич (1891-1938) военинженер 1 ранга, б/п, начальник 10-го отдела Научно-исследовательского института связи РККА, арест 17.03.38г., приговор ВКВС 26.08.38г. ВМН, реабилитирован 22.08.56 г.
Яковлев Александр Александрович (1900-31.03.1939) военинженер 1 ранга, член ВКП(б) с 1920, начальник кафедры Военной электротехнической академии РККА, уволен из РККА 11.02.37г., арест 15.03.37 г., приговор ВКВС 02.09.37г. “10+5”, умер в ИТЛ, реабилитирован 08.03.60г.
Перечень подразделений РККА, занимающихся шифрованием и радиоразведкой.
Органы военно-дешифровальной службы:
дешифровальный сектор 7-го отдела Штаба РККА
дешифровальный сектор 8-го отдела Штаба РККА
V отдел (дешифровальный) IV (Разведывательного) управления Штаба РККА
Пятый отдел Разведывательного управления РККА — декабрь 1934 — ноябрь 1935
Седьмой отдел Разведывательного управления РККА
11-й отдел (военно-дешифровальная служба) 5-го Управления НКО
10-й отдел РУ ГШ КА
Органы военной радиоразведки:
IV (радио-информационный) отдел Разведывательного управления Штаба РККА
Управление связи КА
5 часть IV (Разведывательного) управления Штаба РККА июнь 1931 — февраль 1933
6 отдел РУ РККА декабрь 1935 — май 1939
7 отдел 5 Управления НКО май 1939 — июнь 1940
8-й отдел РУ ГШ КА июнь 1940 — февраль 1942
Приложение N2
№ 20. Заявление арестованного Н. И. Ежова
в Следственную часть НКВД СССР
24 апреля 1939 г.
Считаю необходимым довести до сведения следственных органов ряд новых фактов характеризующих мое морально бытовое разложение. Речь идет о моем давнем пороке — педерастии.
Начало этому было положено еще в ранней юности, когда я жил в учении у портного. Примерно лет с 15 до 16 у меня было несколько случаев извращенных половых актов с моими сверстниками учениками той же портновской мастерской. Порок этот возобновился в старой царской армии во фронтовой обстановке. Помимо одной случайной связи с одним из солдат нашей роты у меня была связь с неким Филатовым, моим приятелем по Ленинграду с которым мы служили в одном полку. Связь была взаимноактивная, то есть «женщиной» была то одна, то другая сторона. Впоследствии Филатов был убит на фронте.
В 1919 г. я был назначен комиссаром 2 базы радиотелеграфных формирований. Секретарем у меня был некий Антошин. Знаю, что в 1937 г. он был еще в Москве и работал где-то в качестве начальника радиостанции. Сам он инженер-радиотехник. С этим самым Антошиным у меня в 1919 г. была педерастическая связь взаимноактивная.
В 1924 г. я работал в Семипалатинске. Вместе со мной туда поехал мой давний приятель Дементьев. С ним у меня также были в 1924 г. несколько случаев педерастии активной только с моей стороны.
В 1925 г. в городе Оренбурге я установил педерастическую связь с неким Боярским, тогда председателем Казахского облпрофсовста. Сейчас он, насколько я знаю, работает директором художественного театра в Москве. Связь была взаимноактивная.
Тогда он и я только приехали в Оренбург, жили в одной гостинице. Связь была короткой, до приезда его жены, которая вскоре приехала.
В том же 1925 г. состоялся перевод столицы Казахстана из Оренбурга в Кзыл-Орду, куда на работу выехал и я. Вскоре туда приехал секретарем крайкома Голощекин Ф. И. (сейчас работает Главарбитром). Приехал он холостяком, без жены, я тоже жил на холостяцком положении. До своего отъезда в Москву (около 2-х месяцев) я фактически переселился к нему на квартиру и там часто ночевал. С ним у меня также вскоре установилась педерастическая связь, которая периодически продолжалась до моего отъезда. Связь с ним была, как и предыдущие взаимноактивная.
В 1938 г. были два случая педерастической связи с Дементьевым, с которым я эту связь имел, как говорил выше, еще в 1924 г. Связь была в Москве осенью 1938 г. у меня на квартире уже после снятия меня с поста Наркомвнудела. Дементьев жил у меня тогда около двух месяцев.
Несколько позже, тоже в 1938 г. были два случая педерастии между мной и Константиновым. С Константиновым я знаком с 1918 г. по армии. Работал он со мной до 1921 г. После 1921 г. мы почти не встречались. В 1938 г. он по моему приглашению стал часто бывать у меня на квартире и два или три раза был на даче. Приходил два раза с женой, остальные посещения были без жен. Оставался часто у меня ночевать. Как я сказал выше, тогда же у меня с ним были два случая педерастии. Связь была взаимноактивная. Следует еще сказать, что в одно из его посещений моей квартиры вместе с женой я и с ней имел половые сношения.
Все это сопровождалось как правило пьянкой.
Даю эти сведения следственным органам как дополнительный штрих характеризующий мое морально-бытовое разложение,
24 апреля 1939 г. Н. Ежов.
ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 3. Л. 420-423.
Информационное Оружие Сталина. Часть IV
16 июля 1936 года во многие воинские подразделения Испании были направлены шифровки следующего содержания: «17-го в 17. Директор». Они сообщали о времени начала восстания. С этого дня мятежники практически полностью контролировали всю шифрованную переписку республиканского правительства, которая осуществлялась с помощью ручных документов кодирования. Правительству Испании потребовалось около трех месяцев, чтобы заменить их. В течение этого времени франкисты имели доступ ко всей секретной переписке правительства и его войск, за исключением сообщений, которые отправляли по сетям связи, оборудованным механическими шифраторами.
17 июля 1936 г. в 17.00 радиостанция города Сеута в Испанском Марокко передала: «Над всей Испанией безоблачное небо». Эта кодовая фраза послужила началом мятежа испанских вооруженных сил, расквартированных в Марокко, который затем вылился в гражданскую войну, унесшую огромное количество жизней не только граждан Испании, но и многих других стран. Эта война стала первой крупномасштабной войной в Европе после Первой Мировой Войны, своеобразным испытанием военной мощи главнейших участников будущей Второй Мировой Войны, Германии и СССР. Политическая, военная и экономическая помощь этих стран, в конечном итоге, и решила судьбу гражданской войны в Испании. Конечно, нельзя не отметить и огромную роль Италии в помощи мятежникам, но во Второй мировой Войне она была намного скромнее, чем Германии и СССР.
Многие историки, анализируя причины свержения республиканского правительства Испании, удивляются тому, как оно, имея намного большую по численности армию, всё же потерпело поражение от войск мятежников, которые возглавлял генерал Франко. Принимая во внимание военную помощь СССР испанскому правительству, видно, что её объем значительно меньше, чем общая помощь, оказанная франкистам Германией и Италией. Хотя танков Советский Союз предоставил больше. Бесспорно, армия Франко имела больше самолетов и артиллерии. Кроме того, на её стороне сражались войска Италии и Германии, что сыграло важнейшую роль в победе над республиканской армией. (Приложение N1). Но было ли только это причиной победы генерала Франко?
Гражданская война в Испании продемонстрировала огромное влияние на политические и военные события существовавшей в то время в стране системы связи и, главное, достоверности информации, передававшейся по ней.
Удивительно, но хунте удалось развязать гражданскую войну с помощью фальсификации сведений, передававшихся по обычным сетям связи. Грубейшей ошибкой испанского правительства было то, что оно использовало обычные телефоны, скомпрометированные шифры и коды для обмена сообщениями, на основе которых принимались судьбоносные для страны решения. Если бы не этот факт, правительству не пришлось бы вести самую кровопролитную войну в истории Испании. Можно привести несколько примеров, когда с помощью фальсификации телефонных разговоров мятежники захватили ключевые позиции в армии в самом начале мятежа.
По агентурным данным правительству Испании стало известно о начале путча в Марокко 16 июля 1936 года. Тогда Премьер Министр Испании Кирога решил лично прояснить обстановку. Он позвонил в Марокко командующему испанскими войсками генералу Гомесу Морато, который не знал о начавшемся восстании, поручил ему разобраться, что происходит в стране, и немедленно доложить ему. Такое же поручение Кирога дал командующему войсками Восточного Марокко генералу Ромералесу. Оба генерала звонили по телефону своим подчиненным, чтобы выяснить обстановку. Заговорщики контролировали все телефонные сети Марокко, поэтому с помощью фальсифицированных телефонных звонков им удалось заманить сначала генерала Ромералеса, которого позднее арестовали и расстреляли, а затем и командующего, которого арестовали прямо на аэродроме Мелилья. Так на самом начальном этапе заговора заговорщики смогли обезглавить с помощью нескольких телефонных звонков руководство республиканской армии в Марокко!
Таким же способом с помощью нескольких фальсифицированных телефонных звонков командующий корпуса карабинеров генерал Гонсало Кейпо де Льяно, который примкнул к Франко, захватил «красную Севилью». Этот город полностью поддерживал правительство и ответил на бунт Франко массовыми выступлениями протеста. Севилья была ключом к успеху всего путча: победа мятежников позволяла овладеть всей Андалусией, важнейшей провинцией Испании. Генерал Гонсало Кейпо де Льяно, имевший в подчинении всего сто человек, телефонный аппарат и контроль над телефонной станцией Севильи, смог захватить аэродром, отправить в казармы гренадеров и арестовать их командира. Потом он завладел зданием севильского радио! Велика сила слова, произнесенного по телефону, установленному в государственной организации! Магия связи буквально сотворила чудо для захвата власти Франко в самом начале бунта, и позволила ему предотвратить попытки правительства подавить путч в самом зародыше, хотя возможности для этого были.
Последствия расправы над теми, кто выступил против путчистов, были ужасны. Недаром Кейпо де Льяно хвалился, что 80% женщин Андалусии надели траур…
С помощью ложных телефонных звонков заманили в ловушку, а потом безжалостно расстреляли лидеров шахтеров Овьедо и Хихоне, которые возглавляли многотысячные отряды рабочих, двигавшихся на помощь Мадриду.
Такой изощренный обман с использованием систем связи, в основном телефонной, продолжался до приезда в Испанию советских военных специалистов в конце августа 1936 года. Первым делом они занялись организацией управления войсками республиканской армии и защитой правительственных линий связи. Возглавлял связистов А.Н. Макаренко. Группа связистов состояла из 187 человек. Это была самая многочисленная группа советских военных специалистов, прибывших в Испанию. Одновременно СССР поставил в Испанию большое количество радиостанций, которые использовались республиканской армией. В Мадриде, Малаге, Альмерии, Бильбао, Барселоне были установлены радиостанции и налажена шифрованная связь между ними. В восьми километрах от Валенсии, в Рокафорте, создана станция радиоперехвата. (Приложение N2).
Из материалов радиоперехвата советские разведчики быстро определили, что франкистские войска используют радиостанции, которые связаны друг с другом на одной и той же волне и используют фиксированные позывные. Позывные менялись каждый день, но являлись фиксированными для каждой радиостанции. Эта система очень удобна для практической радиосвязи,: через некоторое время после начала контроля она позволяет точно выявлять структуру подчиненности в такой сети (например, радиостанция командира полка, дивизии и т.п.). Кроме того, советские радисты провели анализ маскировки радиообмена радиостанций армии мятежников и и определили, как конструировались таблицы позывных и длин волн. Одна из главнейших ошибок армии Франко состояла в том, что они для удобства взаимодействия и упрощения процедуры радиобмена были построены по определенной схеме. В них периодически повторялись позывные и длины волн. Поэтому советским разведчикам было нетрудно на основе анализа и на основании принадлежности той или иной радиостанции к её определенному подразделению и командованию быстро выявить структуру порядка прохождения приказов в армии Франко. Все эти полученные данные позволили советской радиоразведке начать эффективнейшие радиоигры с войсками Франко!
Уровень боевой подготовки республиканцев значительно повысился после того, как
29 сентября 1936 года политбюро ВКП (б) приняло решение о проведении операции «Х». Главной её задачей была не только поставка самого современного оружия в Испанию, но и обучение военнослужащих республиканской армии и организация надежного управления войсками. В ходе операции «Х» соблюдалась строгая секретность, которую обеспечивало Разведывательное Управление РККА. В Испании советской разведкой руководил Ян Карлович Берзин («Доницетти»), опытнейшей советский разведчик, главный советник в штабе республиканской армии в Мадриде. Специально для работы в Испании в Разведупре было создано отделение «Х» во главе с полковником Г.Г. Шпилевским.
Шифрование сообщений, посылаемых из Мадрида и Москвы, осуществлялось с помощью новейшего для того времени механического шифратора “М-100”. В тот период в СССР было изготовлено всего несколько таких устройств, и их использовали на самых ответственных направлениях связи, где предполагалось наиболее интенсивное противодействие зарубежных разведок.
Шифровальная машина М-100 состояла из трех основных узлов: клавиатуры с контактными группами, лентопротяжного механизма с трансмиттером и приспособления, которое устанавливалось на клавиатуру пишущей машинки. Комплект весил около 141 килограмм. Одни только аккумуляторы для автономного питания электрической части машины весили 32 килограмма. Шифратор был очень громоздкий, но скорость шифрования на нем была в 10-15 раз выше, чем с помощью ручных документов кодирования. Это было важнейшим фактором, так как требовалась постоянная интенсивная секретная переписка с Москвой, в которой уточняли маршруты следования в Испанию советского оружия, крайне необходимого для ведения войны. К сожалению, и в СССР таких крипто машин было изготовлено немного, поэтому в Испании использовали только две. Дело осложнялось тем, что немецкие и итальянские спецслужбы и армия старались их перехватить или уничтожить, чтобы не допустить вооружения республиканской армии, поэтому требовалось принимать шифрованные сообщения на кораблях с вооружением для испанской армии, шедших из СССР.
Для того времени это было чрезвычайно трудной технической задачей. В СССР не существовало приемопередающей аппаратуры, которая могла работать в море во время качки. Пришлось в срочном порядке создавать её в институте ГРУ. Связь с кораблями осуществлялась с передающего центра в Севастополе. Первыми судами, оснащенными радиопередающей аппаратурой, функционировавшей в условиях качки, были «Комсомол» - он условно обозначался Y2; «Старый большевик» - Y3 и «Курск» - Y8. Постоянная шифрованная связь была крайне необходима, чтобы информировать капитанов советских судов, где их поджидали немецкие или итальянские корабли, которые могли потопить их. Для выяснения этого была задействована вся агентура ИНО НКВД в Европе, а также агентура Коминтерна.
Шифрованные сообщения о маршрутах следования немецких военных кораблей, полученные от советских разведчиков, немедленно передавали в Москву, а затем корректировали пути движения советских кораблей в Испанию, чтобы они могли избежать встречи с неприятелем.
Например, 22 октября 1936 года теплоход «Андреев» с грузом самолетов в сопровождении подводной лодки вышел из Ленинграда по маршруту Балтийское море – Северное Море – пролив Ла-Манш – Бискайский залив – Порт Бильбао. Разведчики Берзина получили информацию о том, что военные корабли генерала Франко намереваются выйти на перехват советского теплохода.
Оставалось совсем немного времени, чтобы предотвратить нападение. На крипто машине «М -100» немедленно зашифровали телеграмму, содержащую сведения о курсе следования испанских кораблей, и послали её в Москву.
Получив и расшифровав её, Москва послала по радио короткую шифровку на теплоход «Андреев» с приказом изменить курс, и он смог дойти до порта назначения в Испании буквально под носом у испанских военных кораблей. Только благодаря высокоэффективной секретной связи и профессионализму разведчиков ИНО НКВД и ГРУ военный груз из СССР с минимальными потерями был доставлен в Испанию. В то время ни одна страна в мире не могла осуществлять подобные высокотехнологические разведывательные операции.
С помощью «М -100» можно было шифровать данные о перехваченных шифрах испанских мятежников, которые требовалось расшифровать в Москве.
В начале путча Армия Франко использовала в основном ручные документы кодирования и механические шифраторы «Clave Norte» или, как его называли, «Ключ Святого Карлоса». Это было очень простое механическое кодирующее устройство. Оно состояло из двух зубчатых колес, установленных на двух кругах. На левом кольце был крипто алфавит, на правом - обычный алфавит. Зубчатые колеса вращались с неизвестной частотой, что, по мнению разработчиков этого устройства, гарантировало тайну шифрования. Русские криптографы быстро расшифровывали шифры, создававшиеся на этом устройстве, и в результате Я.К. Берзин получал важнейшую информацию о противнике, в том числе о схемах охраны авиабаз немецкого легиона «Кондор».
В соответствии с соглашением между Франко и Германией испанцы должны были обеспечивать наземную охрану всех авиабаз, где базировался «Кондор». Получив эту информацию, Берзин создал группу интернационалистов подрывников под руководством Умара Джиордовича Мамсурова. Она совершила дерзкий налет на главный аэродром легиона «Кондор», аэродром Таблада в Севилье, и уничтожила 18 немецких самолетов! В Испании началась информационная война, на первом этапе которой советские криптографы одержали полную победу! Они быстро читали всю секретную переписку войск Франко и заранее знали направления их главных ударов.
В действие вступило самое мощное оружие информационной войны – радиоигра. Некоторые подразделения франкистской армии получали по радио ложные команды. Их посылали советские разведчики, направляя на те позиции, где их ждали советские танки!
В те годы управлять войсками было чрезвычайно сложно: изменение заранее составленного плана наступления требовало много времени для подготовки новых приказов и указаний. Приказы необходимо было отправлять под грифом «Секретно» или даже «Совершенно секретно», а для их шифрования требовалось много времени. При использовании ручных документов кодирования такая процедура затягивалась на много часов. Несвоевременное получение и исполнение приказа могло привести к самым тяжелым последствиям.
Можно привести пример управления военной авиацией в середине 1930-х годов. Дело в том, что тогда нигде в мире на истребителях не было радиосвязи. Успех воздушного боя во многом зависел от слетанности звеньев, когда подчиненные понимали командира по малейшим маневрам его самолета или подаваемым рукой знакам. Общее управление полетами осуществлялось с помощью специальных заданий, которые перед вылетом командиры вручали пилотам в конвертах.
В этих заданиях учитывали данные разведки о противнике, а действия авиации координировали с планами наступления сухопутных войск. Это требовало скрупулезной работы, чтобы войска не попадали под бомбы своей же авиации. Естественно, после вылета самолетов изменить их задание без радиосвязи было невозможно. При такой организации управления боем важнейшую роль играли многочисленные согласования с различными подразделениями армии перед наступлением, которые посылались в кодированном или шифрованном виде. Перехватив, расшифровав и проанализировав эти сообщения, советские разведчики почти сразу получали точную информацию о времени вылета немецких самолетов и о маршрутах их следования. Это сразу сказалось на результатах воздушных боев, несмотря на численное превосходство немецкой авиации.
Уже 4 ноября 1936 года советские истребители И-15 сбили без потерь семь немецких самолетов. 6 ноября, в день начала генерального наступления войск Франко на Мадрид, советские истребители сбили 9 самолетов противника и снова не потеряли ни одного. Советские ассы точно знали время и маршруты следования самолетов противника. Они могли виртуозно разрабатывать стратегию нападения, наносить удары по врагу и поэтому быть совершенно неуязвимыми для него. Таким образом, в конце 1936 года с господством авиации мятежников в небе Испании было покончено.
Самым большим достижением советских криптографов было установление точного места, где войска Франко планировали нанести удар по Мадриду. Это время и место было указано в перехваченном и расшифрованном сообщении. Республиканская армия заранее перебросила туда свои резервы, новые советские танки Т-26. Более того, советские истребители заранее подстерегли идущие на бомбардировку «Юнкерсы», которые даже не решились пойти на бой с нашими ассами и бросились утекать от них, не понимая, как советские самолеты могли так точно определить господствующее для атаки положение.
Оборона Мадрида наглядно показала, что знание планов противника позволяет и с малыми силами вести эффективнейшие военные действия. В основном разгром войск мятежников осуществили военные профессионалы интербригад и советские военные специалисты, хотя их численность была невелика. В 11-й интербригаде было не более 1900 человек и около четырехсот советских военных специалистов, в основном летчиков, танкистов и связистов. Республиканские войска состояли в основном из военных формирований, состоявших из гражданских лиц. Они и были многочисленными, но управлять ими было крайне сложно из-за низкой военной подготовки.
Республиканской армии противостояла хорошо обученная и закаленная в боях марокканская армия Франко численностью более 20.000 человек. Никто не верил, что Мадрид сможет выстоять. Известные журналисты Сефтон Делмер, Херберт Мэттью, Генри Бакли и Винсент Шин, сообщали всему миру из отеля «Флорида», что Мадрид скорее всего падет. Но он выстоял только благодаря правильному организации управления войсками, превосходно обученным советским офицерам, великолепной военной технике и радиоиграм, организованным разведчиками Яна Берзина. Позднее немецкие генералы назовут подобную тактику ведения военных действий «блицкригом», а на самом деле первыми её применили советские военнспецы, которые разгромили намного превосходящие силы противника! Как здесь не вспомнить знаменитые слова Суворова о том, что воевать надо не числом, а умением! И советские военспецы доказали это всему миру, что это возможно, зная планы противника, имея отличное оружие и направляя с помощью ложных команд его войска на те позиции фронта, где их ждала неминуемая гибель.
Позднее в битву за испанское небо вступили новейшие советские истребители И-16, которые навели еще больший ужас на мятежников. Располагая точными сведениями, полученными от Берзина, республиканская армия захватила войска франкистов в «котел» после того, как они оголили свои фланги на позиции Касса-де-Кампо. Но даже превосходная советская разведка не могла помочь за такой короткий срок в организации дисциплины и управлении войсками республиканской армии. Заключительное сражение по окружению франкистских войск в «котле» не увенчалось полным успехом ввиду несогласованности действий республиканских войск. Битва за Мадрид оказалась в целом неудачной для Франко и подвела его к черте политического краха. Гитлер и Муссолини планировали быстро завершить военную кампанию и свергнуть республиканское правительство. Длительные войны не входили в их планы, так как военная промышленность не была на них рассчитана.
Они были крайне обеспокоены вмешательством СССР и возможностью перерастания войны в европейскую. Гитлер понимал, что Германия еще не готова к войне, а СССР - и это показала война в Испании - имел на вооружении прекрасное оружие, которое по своей эффективности ничем не уступало немецкому, а зачастую и превосходило его. Более всего Гитлера потрясло известие о том, как русские умело координировали действие своих войск и в то же время могли эффективно нарушать управление войсками противника. Это была настоящая молниеносная война русских, разгромивших армию Франко!
Фюрер приказал Герингу срочно исправить такое положение с франкистской армией. Он лично распорядился передать армии Франко 15 лучших механических шифраторов «Энигма», которые должны были гарантировать надежную защиту её основных линий связи. Также был решен вопрос об обеспечении высшего уровня секретности связи между немецким подразделением «Кондор» в Испании и генеральным штабом вермахта.
С этой целью «Кондор» было оснащено крипто машинами «Энигма» усиленной версии. Связь между руководителем немецкой разведки в Испании Канарисом и Франко также осуществлялось с помощью шифратора «Энигма».
Мощнейшая немецкая служба по перехвату и дешифровании информации - «Научно-исследовательский институт Германа Геринга» - организовала в Саламанке под прикрытием компании «Buro Linde» и в Пальма-де-Майорка свою службу. Они оперативно предоставляли данные о перехвате и дешифровании информации республиканской армии штабу Франко, что позволило его армии значительно повысить эффективность боевых действий. Такая активность немецких спецслужб не осталась без внимания Берзина, и в начале 1937 года его агентам удалось похитить шифратор «Энигма» под номером K-203 чтобы проанализировать в СССР, как он функционирует. Если бы Сталин не уничтожил российскую криптографическую службу, существовала бы большая вероятность того, что к началу 1941 года русские криптографы могли бы, как английские спецслужбы, расшифровать «Энигму» и читать шифрованную переписку немцев, что повлияло бы на исход боев советской армии в 1941 году.
Следующим шифратором, который использовался как республиканской армией, так и на начальной стадии мятежниками, был механический шифратор «Kryha». Его применяли в основном на дипломатических каналах связи МИД Испании. Безопасность этих шифров была мифической. В 1933 году группа американских криптоаналитиков во главе с Фридманом и Кульбаком затратила всего 41 минуту, чтобы расшифровать криптограмму длиной в 1135 символов. Вероятно, и Германию, и СССР устраивало то, что они могли читать дипломатическую переписку: одни – своих врагов, другие – своих союзников и знать их намерения. Очевидно, это было важно для обеих стран, так как Гитлер опасался союза Испании с Англией, а Сталин после многократной критики со стороны некоторых членов правительства Испании опасался, что большинство будет против сотрудничества с СССР.
Естественно, такой двойной контроль за деятельностью внешнеполитического ведомства Испании не мог не сказаться на его сотрудничестве с зарубежными странами. В результате граница между Испанией и Францией была закрыта, и военная помощь СССР Испании резко ограничилась, а доставлять грузы по морю из СССР в условиях активизации подводного флота Германии и Италии стало чрезвычайно опасным делом. Начавшиеся в 1937 году массовые репрессии среди сотрудников Разведупра РККА нарушили деятельность советской криптографической службы. Поток дешифрованной информации о деятельности франкистской армии, которую отправляли в Испанию, значительно сократился, а без этой жизненно важной для республиканцев информации стало намного труднее осуществлять боевые операции.
Исследование шифратора «Энигма» приостановилось, и советской военной разведке стало намного сложнее добывать информацию, так как наиболее ценная информация франкистской армии шифровалась шифратором «Энигма». Однако до окончания гражданской войны в Испании советские криптографы находились на боевом посту и всеми силами помогали республиканской армии. Они последними покинули Испанию в 1939 году. Война в Испании наглядно показала, что современные войска должны обладать наивысшей маневренностью и управляемостью, чтобы добиваться максимальных успехов в сражениях. Это было невозможно без высокоскоростных систем защищенной связи. Впервые их применили советские военные специалисты.
Также интересна позиция Сталина по отношению к криптографии того времени. Шифровальные машины «М-100» стояли только на советских линиях связи. Сталин запретил передавать их испанскому правительству, в отличие от Гитлера, который передал «Энигму» Франко. Кроме того, Сталин запретил использовать советские ручные документы кодирования для защиты связи республиканской армии. Испанской армии предоставляли новейшее вооружение, самолеты, танки, пушки, - всё, за исключением шифровальной техники.
Позиция Сталина была однозначной: СССР должен контролировать всех, включая своих союзников. В результате этого противники стали контролировать все системы связи республиканской армии и правительства, что и послужило одним из решающих факторов их поражения в гражданской войне. Позднее в 1940 году, когда К. Жуков, ссылаясь на опыт Гражданской Войны в Испании, настаивал на немедленной разработке в СССР высокоскоростных шифраторов на радиостанциях РККА, то Сталин резко возразил: «Вы, товарищ Жуков, хотите стать вторым Тухачевским, который тоже отвечал за связь в армии. А кто технически сможет контролировать такие высокоскоростные шифраторы в эфире? Враг, а не мы. Так что подумайте товарищ Жуков, на чью мельницу Вы льете воду.»
Мало кто знает о том, что незримым свидетелем Гражданской войны в Испании была Англия. Еще с конца 16 столетия она пристально наблюдала за своим грозным соперником в морях и океанах.
Она успешно расшифровывала сообщения императора Филиппа II, адресованные австрийскому монарху. После Первой Мировой войны Англия также успешно перехватывала шифрованную дипломатическую переписку Испании, связанную с выплатой Германией компенсаций испанскому правительству за проведение подводной войны против неё.
Важнейшей задачей Англии был перехват и анализ закрытой дипломатической связи Испании и Португалии для влияния на их взаимоотношения или использовании разногласий между ними.
Перехват шифрованной сообщений Испании и Северной Африки позволяли Англии лучше разобраться в намерениях Франции, которая традиционно являлась её колониальным противником.
Английская разведка уделяла пристальное внимание Гражданской войне в Испании, так как позволяла получать поистине «энциклопедические» сведения о военном оборудовании которое использовали участники конфликта. Оно особенно интересовало Королевские военно-воздушные силы Англии (RAF). Они обращали внимание на мельчайшие подробности, касавшиеся вооружения военно-воздушных сил, участвовавших в конфликте: от устройства кассет для бомб до основных типов оружия, которые может нести самолет. Тщательным образом английская разведка изучала работу систем связи на военных самолетах и правила радиообмена между ними.
В начале войны немецкие истребители не были оснащены радиостанциями. Затем стали устанавливать радиостанции на самолетах командиров эскадрилий для связи с руководителем полетов, который находился на земле. Она была симплексной (односторонней) не очень удобной и требовала много времени для передачи данных, которые часто передавались кодированными фразами.
Английская радиоразведка могла быстро дешифровать все коды радиообмена, использовавшиеся испанскими, немецкими и итальянскими летчиками, что позволило ей точно проанализировать тактику воздушной войны противников и сделать выводы о преимуществах и недостатках противоборствующих сторон. Результаты этого анализа были бесценными для английских военно-воздушных сил в их битве с люфтваффе во время Второй Мировой Войны. Основной центр радиоперехвата английской разведки размещался в Гибралтаре. Географическое положение этой заморской территории Англии позволяло эффективно перехватывать сообщения, направляемые республиканским правительством в Европу и СССР, а Франко - в Северную Африку, Берлин и Рим.
В тридцатые годы английская разведка легко расшифровывала все шифрованные сообщения республиканской армии и армии Франко, которые шифровались ручными документами кодирования. Больший интерес для них представляли механические шифраторы, но к 1936 году английская разведка свободно читала практически все сообщения, зашифрованные на механических шифраторах, использовавшихся правительством Испании и Франко.
Немецкие шифраторы «Энигма» сначала представляли большую сложность для дешифровальщиков английской разведки «Ultra Intelligence». Но уже в 1937году она расшифровала «облегченные версии» «Энигмы», переданные немцами для армии Франко.
Из расшифрованных сообщений английская разведка получила много ценных сведений о взаимоотношениях Франко и Гитлера. В том числе, о поставке радиолокационного оборудования мятежникам, торпед, специальных сплавов для производства оружия и другие, что позволяло Англии делать правильные выводы об активности Германии в Испании.
Несомненный интерес английской разведки представляли действия флота Франко и его боеспособность в свете того, что в будущем он мог быть задействован для поддержки немецкого флота в борьбе против Англии.
Криптографы английской разведки тщательно изучали специальные характеристики шифратора «Энигма» чтобы получить возможность навязывать ложные команды.
Английские криптографы приступили к этой серьезной исследовательской работе сразу после начала Гражданской войны в Испании. К 1940 году после перехвата десятков тысяч телеграмм и анализа ошибок, допущенных в ходе работы с «Энигмой» испанскими и немецкими шифровальщиками, они нашли технические возможности посылать ложные шифрованные сообщения на шифратор «Энигма», который воспринимал их как подлинные.
Этот успех английских криптографов позволил им в самые критические дни сражения при Дункирке в июне 1940 года предотвратить полный разгром армии коалиции и эвакуировать большую часть английских и французских войск в Англию. Если бы не английские криптографы, исход борьбы за Англию, возможно, решился бы уже в 1940 году, как и предполагал Гитлер Однако, английским криптографам не удалось вскрыть шифрованные сообщения, зашифрованные советскими документами кодирования и шифратором «М -100». Что касается шифратора «М -100», то этих устройств, конечно, было намного меньше, чем шифраторов «Энигма», и из-за этого объём сообщений, перехваченных английской разведкой, был намного меньше.
С другой стороны, профессионализм советских шифровальщиков был намного выше, чем немецких, итальянских и испанских, что сказывалось на количестве ошибок при шифровании сообщений. Это значительно снижало эффективность работы английских криптографов при дешифровании советского шифратора. По поводу ручных документов кодирования можно сказать, что для повышения надежности шифрования советские криптографы использовали систему перешифрования информации на различных документах кодирования. Это значительно увеличивало время шифрования, но гарантировало защиту их от возможного дешифрования со стороны противника.
Кроме того, английское подразделение разведки «Ultra Intelligence» также изучали телеграфную и радио переписку сотрудников Абвера в Испании, которые использовали специальные шифраторы «Энигма», предназначенные для агентурной работы. Особенно их деятельность, связанную с наблюдением за перемещением и маневрами военно-морского флота Англии.
Дешифровальщикам «Ultra Intelligence» также удалось дешифровать шифр машину «Энигма», предназначенную специально для агентов Абвера. Это помогло английской разведке во время Второй Мировой Войны нейтрализовать «пятую колонну» Абвера, действовавшую на территории Англии.
Можно сделать следующий вывод. Использование методов информационной войны в Гражданской войне в Испании (1936 - 1939гг.) сыграло впоследствии важную роль во Второй Мировой Войне!
Приложение N1
Военная помощь СССР Испанской республике в 1936-1939 гг
Поставлено: 648 самолетов (по официальным данным; скорее всего около 760), в т.ч.: 293 И-16; 186 И-15 (еще 237 было собрано в Испании); 347 танков; 60 бронеавтомобилей; 1186 орудий; 340 минометов; 20 486 пулеметов; 497 813 винтовок; 862 млн.патронов; 3,4 млн. снарядов; 110 000 авиабомб; 4 торпедных катера; 400 глубинных бомб.
Всего за время войны из СССР в Испанию было доставлено 500 тысяч тонн грузов. Через Испанию прошло около 3000 советских добровольцев, в т. ч.: 772 летчика, 351 танкист, 100 артиллеристов и 204 переводчика. Погибло 138 и пропало без вести 32 человека. Советские летчики сбили 213 самолетов (из общего количества сбитых республиканцами 345 самолетов). Различным военным специальностям было обучено 20 тысяч бойцов Народной армии, в т.ч. более 3000 в СССР.
Военная помощь Германии Франко в 1936--1939 гг
Поставлено: 593 самолета, в т. ч.: 136 Ме-109; 125 Хе-51; 63 Ю-52; 93 Хе-111;148 танков Т-1; 700 орудий; 6174 миномета; 31000 пулеметов; 157 306 винтовок; 250 млн. патронов; 1,1 млн. снарядов
Через Испанию прошло около 30 тысяч солдат и офицеров вермахта. 405 летчиков-истребителей легиона «Кондор» сбили 314 самолетов, еще около 70 самолетов было уничтожено на земле Бомбардировщики «Кондора» сбросили 21 тысячу тонн бомб. Свои потери составили 232 машины (из них только 78 в результате действий противника). В боях погибло 226 немцев.
Немецкие специалисты подготовили около 50 тысяч офицеров
армии мятежников. Общая помощь Германии мятежникам составила 200 млн. долл. в ценах 1930-х годов.
Военная помощь Италии Франко в 1936—1939 гг.
Поставлено: 670 самолетов, в т.ч.: 348 «фиат CR 32»; 100 «савойя маркетти 81»; 64 «савойя маркетти 79»; 157 танков; 16 бронеавтомобилей; 1930 орудий; 1426 минометов; 3436 пулеметов; 24(1 747 винтовок; 324,9 млн. патронов; 7,7 млн. снарядов; 17 000 авиабомб; 700 авиационных моторов; 8000 автомобилей; 2 подводные лодки; 4 эсминца.
Через Испанию прошли около 150 тысяч итальянских военнослужащих. Итальянская авиация совершила 86 420 боевых вылетов (в т.ч.. 5318 бомбардировочных вылетов) и провела 266 воздушных боев. Было сбито 205 Самолетов и около 30 уничтожено на земле. Свои потери итальянцы оценивают в 186 самолетов (данные представляются явно заниженными). В Испании было убито и ранено около 15000 итальянцев, в т. ч, 175 летчиков. 98 датчиков было взято в плен. 91 итальянский надводный и подводный корабль принимал участие в войне против республики в Средиземном море. Общий объем помощи Италии мятежникам составил 700 млн. долл. в ценах 1930-х годов.
Приложение N 2
22 февраля 1937 руководитель разведки РККА Урицкий доложил наркому обороны Ворошилову результаты работы радиоразведки РККА в Испании:
В ноябре 1936г. группа наших разведчиков стала создавать радио-отряды радиоразведки для испанской армии. Были созданы центры перехвата информации в Rocaforte (в 8-километрах от Валенсии), северная группа в Барселоне, южная группа в Villa Flora (в 6-километрах от Мурсии) и резервная группа в Torrejon de Ardos.
Результаты работы:
Зафиксированы и определены местоположения 45 военных подразделений франкистской армии в Центральной части, 7 военных подразделениях в Арагонской области, 9 - в Северном, 18 - в Южной областях, а также соединения войск на Балеарских островах, в Марокко и на Канарских островах.
Обнаружены военные соединения и уничтожены следующие авиационные силы армии Франко: 8 групп разведчиков, 3 группы бомбардировщиков, 1 группа истребительной авиации, 5 воздушных отрядов, 3 группы гидросамолетов и несколько вспомогательных модулей.
Радио-разведывательная служба РККА отправляет отчеты Генеральному штабу приблизительно два раза каждый день. Согласно отчетам наших советников эта информация обеспечивала достоверную информацию о состоянии армии мятежников.
Информационное оружие Гитлера. Часть II
В то время, когда Гитлер стремительно модернизировал криптографические службы и системы радиоперехвата Германии, так как считал, что они могут сыграть решающую роль в войне с противником, если немецкая армия не будет иметь превосходства над ним ни по численности вооруженных сил, ни по вооружению. В это же время Сталин предпринимал шаги, препятствовавшие развитию советской криптографии и служб радиоперехвата, а заодно - правительственной и военной связи (Приложение N1). Чтобы разобраться в мотивах этих поступков Сталина попробуем выяснить возможные причины, которые привели его к таким, на первый взгляд, абсурдным решениям.
Вначале рассмотрим некоторые исторические события, которые привели к необходимости создания криптографической службы и службы радиоперехвата в России.
16 мая 1921 года Яков Юровский, заведующий золотым отделом Гохрана республики (он руководил расстрелом царской семьи), написал донос на имя В. Ленина о том, что неизвестные машины тоннами вывозят золото по документам, подписанным управделами СНК и завизированным самим В. Лениным. Ленин начал тщательно расследовать это дело.
Еще в апреле 1921 году он послал Зам. Председателя ВЧК И. Уншлихту и Г. Бокию перевод статьи из американской газеты «Нью-Йорк Таймс», где сообщалось о том, что: «Целью «рабочих» лидеров большевистской России является маниакальное желание стать вторыми Гарун-аль-Рашидами с той только разницей, что легендарный калиф держал свои сокровища в подвалах своего дворца в Багдаде, в то время как большевики, напротив, предпочитают хранить свои богатства в банках Европы и Америки.
Только за минувший год, как стало нам известно, на счет большевистских лидеров поступило:
от Троцкого – 11 миллионов долларов в один только банк США и 90.000.000 швейцарских франков в Швейцарский банк;
от Зиновьева – 80.000.000 швейцарских франков в Швейцарский банк;
от Урицкого - 85.000.000 швейцарских франков в Швейцарский банк;
от Дзержинского – 80.000.000 швейцарских франков;
от Ленина – 60.000.000 швейцарских франков в Швейцарский банк.
Статья заканчивалась словами: «Кажется, «мировую революцию» правильнее было бы назвать «мировой финансовой революцией», вся идея которой заключается в том, чтобы собрать на лицевых счетах двух десятков человек все деньги мира».
После доноса Я. Юровского по указанию В.Ленина началось расследование этого хищения под руководством Г. Бокия, который от ВЧК курировал Гохран. Не дожидаясь окончания этого расследования, В. Ленин 29 мая 1921 года написал секретное указание заместителю наркома финансов Аркадию Альскому (он же Мальский), в котором говорилось:
«Обращаю Ваше самое серьезное внимание на это. Вы – в первую голову, затем весь состав членов коллегии Наркомфина и тов. Баша специально должны уделить Госхрану вдесятеро больше работы. Если в кратчайший срок дело Госхране не будет реорганизовано так, чтобы вполне исключить возможность хищений, а вместе с тем ускорить всю работу и увеличить ее размеры, то замнарком и все члены коллегии Наркомфина будут привлечены не только к партийной, но и уголовной ответственности. От промедления с работой Гохрана (зимой работать трудно, до зимы надо много сделать), от хищений в нем Республика несет гигантские потери, ибо именно теперь, в трудные дни, нам нужно быстро получить максимум ценностей для товарообмена с заграницей.
Необходимо:
Организовать правильные и частые совещания с Г. Бокием для быстрейшей реорганизации Гохрана;
Охрану и надзор довести до совершенства (особые загородки, шкафы или загородки для переодевания; внезапные обыски; системы двойных и тройных внезапных проверок по всем каналам уголовно-розыскного искусства; прослушивание телефонных разговоров каждого сотрудника Гохрана и т.п.)»
Далее 29 пунктов подробнейших указаний.
В конце подпись: Пред. СНК В. Ульянов (Ленин).
(P.S. Если Чучкаев еще не уехал, пусть и он прочтет: на нем вины не мало!).
Так как все расследование дела и мероприятия по усилению охраны В. Ленин возложил на Г. Бокия. Тот немедленно подготовил записку В. Ленину о том, что требуются валютные средства, необходимые для закупки импортного немецкого оборудования, чтобы усилить техническую защиту Гохрана. Кроме того, Бокия подготовил еще один документ с просьбой возложить на его отдел контроль за прослушиванием телефонов и телеграфных сообщений в стране для выявления расхитителей.
Оба документа были немедленно одобрены В. Лениным и оформлены отдельным решением Совнаркома и специальным приказом Ф. Э. Дзержинского по ВЧК. Отделу, который возглавлял Г. Бокия, было поручено прослушивание телефонных, телеграфных и радио переговоров и радио переговоров внутри страны с целью выявления расхитителей государственного имущества, контрреволюционных элементов и шпионов.
Г. Бокий решил быстро закрыть порученное ему дело, так как понял, что золото уже не вернуть, и арестовал оценщика Гохрана Якова Шелехеса, которого расстреляли в октябре 1921 года. Судила «бедного ювелира» Военная коллегия Верховного трибунала при ВЦИК, которая рассматривала дела особой важности. Не помогло даже активное вмешательство В. Ленина с целью освобождения Я. Шелехеса. В партии уже сформировалось группа коммунистов, которая могла противостоять указаниям вождя. Тогда В. Ленин окончательно понял, что партия и ВЧК раскололись на два лагеря, группируясь около двух вождей, Троцкого и Сталина. А украденное золото России могло решить исход борьбы за власть!
Постановления и грозные указания по всеобщему контролю были подписаны, и их надо было выполнять. Но никто не знал, где взять необходимое техническое оборудование. В стране была разруха, даже паровозы было сложно ремонтировать. В этих условиях пришлось создавать, практически с нуля высокотехнологичную спецслужбу России.
На помощь пришел Артузов, впоследствии один из руководителей ИНО НКВД и Разведупра РККА. Он родился 16 февраля 1891 года в семье швейцарского сыровара итальянского происхождения Христиана Фраучи, который эмигрировал в Россию. Его назвали тройным именем Артур Евгений Леонард. Артузов в совершенстве владел тремя языками – английским, французским и немецким. В 1918 году по указанию Ф. Дзержинского и М. Кедрова он принимает фамилию Артузов. В начале 1920 года Артузов становится начальником особого отдела ВЧК для наблюдения за действиями Западного фронта, который вел сражения с польской армией. Ленин считал, что война с Польшей, имела особое значение для России. Она была первым этапом всемирной Революции, которое должна разрушить хрупкое европейское равновесие, на котором зиждется Версальский Договор.
В. Ленин говорил своим товарищам по партии: «Еще несколько дней победоносного наступления Красной Армии и не только Варшава будет взята, но и разрушен Версальский мир». По указанию В. Ленина был сформирован Временный революционный комитет Польши, которым фактически руководил Ф. Дзержинский. Всё было готово, чтобы праздновать победу российского пролетариата и начала мировой революции. В. Ленин торопил всех командиров РККА, чтобы ускорить эту победу, так как еще в июле 1920 года он дал указание о «бешеном усилении наступления на белополяков».
Каков же был гнев В. Ленина, когда он узнал о бесславном разгроме войск РККА под Варшавой! Он требовал немедленного расследования причин поражения и сурового наказания виновных. С согласия Ф. Дзержинского Ленин назначил Артузова главой комиссии по выяснению причин разгрома РККА. Он должен был выяснить, почему Егоров и Сталин не выполнили приказ Главкома Каменева Во время польской военной компании и последующего расследования Артузов тесно работал с Тухачевским, Сталиным, Ворошиловым, Буденным, Дзержинским.
Артузов тщательно выяснял причины поражения Красной Армии под Варшавой и выявил, что это произошло в результате отсутствия надежной криптографической связи между военными подразделениями Красной Армии и навязывания ложных шифрограмм с приказами и директивами её командирам. Это и привело к бесславному поражению РККА.
В этом разбирательстве важнейшую роль сыграл Г. Бокия, которого Артузов привлек в качестве технического эксперта и тот смог доказать, что поляки смогли посылать ложные шифр телеграммы командованию Красной Армии, тем самым нарушив управление войсками Западного фронта. Это стало возможным благодаря тому, что польские криптографы могли свободно расшифровывать коды и шифры армии под командованием М. Тухачевского.
Если бы не своевременная помощь Бокия, Сталина судил бы военный трибунал.
В военное время ему бы грозил неминуемый расстрел. Сталин, конечно, оценил помощь Бокия и Артузова, но навсегда запомнил, что его жизнь зависела от их решения. А Сталин очень это не любил, так как чувствовал себя обязанным перед этими людьми.
На основании расследования Артузова и его заключения о том, что отсутствие надежной криптографической связи в РККА было основной причиной поражения в войне с Польшей, В. Ленин принял решение о создании в России своей криптографической службы (Приложение N 2).
Это было совершенно новая специальная служба для революционной России. Для работы требовалась особая техника и технические специалисты, а после гражданской войны это был самый большой дефицит. Многие криптографы царской России были или убиты во время гражданской войны, или эмигрировали. Для помощи в организации этой службы Г. Бокию пришлось привлекать технических специалистов бывшего жандармского управления.
Одним из них был В.Ф. Джунковский. При царе Николае II он был товарищем (заместителем) министра внутренних дел и командиром Отдельного корпуса жандармов. Он прекрасно разбирался в тонкостях организации прослушивания телефонов и перехвата телеграфных сообщений.
Дело в том, что Николай II уделял этим проблемам пристальное внимание и внимательно контролировал всю корреспонденцию и разговоры своих ближайших царственных родственников, и, видимо, не без основания. Джунковский предложил Г. Бокию следовать по пути царской охранки, которая закупала системы прослушивания телефонов у немецких фирм. Дело было очень щекотливое. Одно дело закупать специальную технику у немецких компаний, которые тесно работали на территории России, а другое - фактически у врага, с которым воевали несколько лет. Посоветовавшись с В. И. Лениным, Бокия получил «добро» на приобретение специальной техники. В. Ленин прекрасно понимал, что в новом государстве будет чрезвычайно трудно удержать власть, не контролируя телефонные и телеграфные разговоры своих друзей и врагов. Для закупки спецтехники Бокия не мог обойтись без содействия Артузова, у которого имелись обширные связи за границей.
Будучи начальником особого отдела фронта, Артузов познакомился с начальником польского отдела 46 стрелковой дивизии Паукером Карлом Викторовичем. Парикмахер по профессии, он служил в австрийской армии, в 1915 году попал в плен и затем перешел на сторону большевиков. Паукер прекрасно владел польским и немецким языком и помогал Артузову разбираться в сложных ситуациях, связанных с саботажем польских граждан, которые не очень то поддерживали освободительную миссию Красной Армии.
За усердную работу после разгрома РККА в Польше Артузов рекомендовал Паукера на роботу в ИНО Управления ОО ВЧК. В 1921 году он помог ему устроиться в отдел, который занимался охранной первых лиц российского государства.
Там он получил должность помощника начальника 15 спец. отделения ОО ВЧК. Благо, что руководители большевистского государства больше доверяли охрану своей жизни гражданам иностранного происхождения, а не коренным жителям России. Когда Артузов и Дзержинский по просьбе Бокия решили использовать Паукера для нужд закупки в Германии специальной техники и утвердили это решение у В. Ленина, Паукера сразу повысили до начальника 15 спецотделения. Оказалось, что у Паукера сохранились личные контакты с главой компании «Германская заокеанская служба» Хуго Стиннесом. Эта компания оплачивала так называемый «черный рейхсвер» и имела прекрасные связи не только производителями в Германии, но и с немецкими промышленниками, эмигрировавшими в США и имевшими там своё производство.
Хуго Стиннес пользовался особым доверием в немецких разведывательных и военных кругах из-за значительной финансовой помощи, которую он оказывал Германии. Он и помог Паукеру заключить первые контракты на поставку в Россию специальной техники прослушивания и технологического оборудования для усиления защиты Гохрана. За успешную работу по закупке важнейшей для правительства спецтехники его назначили на должность заместителя начальника Оперативного Отдела ВЧК- ГПУ, а в 1923 году - он становится начальником Оперативного Отдела ГПУ. Неплохой взлет для парикмахера! И всё это - за его прекрасные контакты в Германии. Оттуда он привозил, конечно, не только спецтехнику, но и много подарков своим шефам, которые невозможно было приобрести в разоренной войной и революцией России.
Паукер был склонен к гомосексуализму. Еще во время службы в австро-венгерской армии, его внешность произвела неизгладимое впечатление на начальника австрийской контрразведки Альфреда Редлема, который также имел гомосексуальные связи с ефрейтором Гитлером.
Паукер и Гитлер были неуловимо похожи друг на друга, и иногда начальник личной охраны Сталина забавлял вождя, имитируя выступления Гитлера. О связях Паукера с австрийской разведкой узнала и немецкая разведка, но она не пыталась его вербовать, так как Паукер привозил в Германию огромные деньги для закупки спецтехники и систем прослушивания, расплачиваясь при этом наличными и в твердой валюте, чтобы не оставлять следов. Конечно, Паукер имел кое-что и для себя от этих продаж и делился с Генрихом Ягодой, который в 1922 году был Управляющим Делами и членом коллегии Наркомата внешней торговли РСФСР, а по совместительству и Управляющим делами ВЧК.
Сразу после первой же успешной сделки по закупке спецтехники в Германии по цене по меньшей мере в три раза большей её стоимости Г. Ягоду перевели на работу заместителем начальника ОО ВЧК. Спецслужбам всегда не хватает наличных неучтенных денег для проведения своих таинственных операций, и закупка спецтехники и систем прослушивания за рубежом стала той дойной коровой, которая давала ВЧК неучтенные валютные средства.
18 сентября 1923 года Совет Народных Комисаров утвердил коллегию Объединенного государственного политического управления при (ОГПУ) СНК СССР.
После Дзержинского и Менжинского третью ступень в табеле о рангах грозной организации занимал второй зампред Г. Ягода с образованием 8 классов гимназии (экстерном). Вот какую силу имела неучтенная валюта на заре советской власти! Что уж говорить о последующем развитии СССР…
Так бы дело и продолжалось по отмывке государственной валюты. Тем более участников этой отмывочной операции значительно повышали, и в 1934 году Г. Ягода стал Наркомом Внутренних дел СССР – одним из самых влиятельных людей в государстве. Карла Паукера тоже не забывали: он стал начальником личной охраны Сталина – начальником отдела охраны ГУГБ НКВД, самого влиятельного подразделения НКВД.
Потом к спецзакупкам по требованию Г. Бокия были подключены сотрудники ИНО и Региструпрома А. Сташевский (Гиршфельд), Б. Бортновский, и А. Логинов. Закупки были настолько громадны, что в 1925 году ОГПУ выделило научно-техническую разведку и закупку спецтехники за рубежом в самостоятельное направление. Деньги пошли немалые. Конечно, такие объемы закупок не могли остаться без пристального внимания ЦК и внимания Сталина, для усиления власти которого и проводилось такое грандиозное внедрение спецтехники.
Первоначальной задачей прослушки телефонных разговоров было выявление, кто конкретно из руководства партии большевиков размещал золото в зарубежные банки и как потом этими незаконными доходами управлял. Криптографический отдел Бокия легко раскалывал доморощенные коды, которые придумывали руководители партии при общении со швейцарскими банками, когда переводили туда деньги. И он скоро выявил в руководстве партии всех кто незаконно вывозил или переводил из России валютные средства.
В отделе Бокия работали сотрудники, которые, служа в жандармском управлении, расшифровывали шифры и коды революционеров. Теперь они стали успешно раскалывать коды этих же революционеров, но уже занимающих самые высокие посты в государственных организациях России. В первую очередь в 1922 году была вскрыта практически вся шифр переписка, которая шла по линии Москва – Берлин. По этой линии обычно передавали свои распоряжения не только дипломаты, которые находились в Москве. Её также использовали некоторые высокопоставленные коммунисты для управления своими счетами в западных банках.
Более сложным оказался шифр посольства Польши, но и его вскрыли уже в 1924 году. Польское правительство тоже было не прочь погреть руки, оказывая содействие в размещении в своей стране валютных средств некоторых большевиков. Позже Сталин на основе полученных Бокием сведений заставит некоторых большевиков вернуть украденные деньги.
Конечно, такая важнейшая деятельность ВЧК-ОГПУ, а потом НКВД не могла остаться без пристального внимания руководителя СССР Сталина. Сразу после смерти В. Ленина в 1924 году он объединил Учраспред с Оргинструкторским отделом ЦК ВКП (б) и создал Орграспредотдел во главе с Л. Кагановичем. Этот отдел стал ведущим и особо секретным отделом ЦК ВКП (б) и формировал каждое высокое назначение в партийные и государственные органы СССР, которое обязательно согласовывалось с самим Сталиным! Естественно, любые назначения в руководство НКВДВ также согласовывалось в этом отделе.
В стране нарастала мощная оппозиция И. Сталину со стороны Троцкого и старых большевиков, которые были недовольны выбранным развитием СССР. Сталину необходимо было усилить контроль за всеми, и в первую очередь за членами ЦК, правительства, ОГПУ и РККА. Выполнение этой задачи он возложил на своего верного друга Л. Кагановича. Одной из главнейших задач был контроль за подразделением Бокия, который, по мнению Кагановича проявлял иногда слишком много самостоятельности.
В феврале 1927 года Н. Ежова назначают инструктором этого отдела, чем он был обязан Паукеру, с которым подружился в январе 1922 года во время лечения в Кремлевской больнице. А тот в свою очередь познакомил его с Л. Кагановичем и И. Сталиным.
Эта довольно тесная дружба Ежова и Паукера была основана на их пристрастии к гомосексуализму. Об этих увлечениях, вероятно, знал и Сталин, так как в соответствии с приказом ВЦИК, ЦК, ЦКК РП, Исполкома Коминтерна, члены коллегий наркоматов, ЦК Союза молодежи, Президиума ВЦСПС, а также лица по списку, утвержденному ЦК РКП должны были проходить ежегодную обязательную Лечебную комиссию в Кремлевской больнице. А результаты медицинского обследования докладывались в секретариат Сталина, который лично контролировал здоровье наиболее важных, по его мнению, пациентов.
Карьера Н. Ежова развивалась также бурно, как карьера Паукера, но вдали от Москвы, что его сильно удручало. Так как Л. Каганович был чрезвычайно далек от техники, то он очень нервничал на своем посту, контролируя отдел Г. Бокия, и постоянно искал себе надежного помощника. В этом ему помог Паукер, который страстно хотел вытащить своего друга поближе к себе, в Москву. По решению Л. Кагановича в феврале 1927 года Н. Ежова назначили инструктором Орграспредотдела ЦК ВКП (б), а уже в ноябре 1927 года - заместителем заведующего Орграспредотдела ЦК ВКП(б)!
Такую быструю карьеру редко кто делал в истории ЦК! Видимо, Н. Ежов чем-то очень угодил Сталину, ведь без его указания на такую высокую должность не назначали. Таким образом, И. Сталин стремился создать в ЦК целую систему постоянного контроля за деятельностью важнейших отделов ОГПУ.
Все материалы о прослушке лиц, которыми интересовался И. Сталин, Г. Бокия непосредственно передавал Н. Ежову, который готовил справки Л. Кагановичу, а иногда и непосредственно И. Сталину. Интересная деталь. Было принято, что посетителей И. Сталина обычно регистрировали и отмечали время их прихода и ухода. Но это не всегда касалось Н. Ежова. Зачастую его поздние визиты к И. Сталину не фиксировали в журнале учета посетителей…
Коллективизация и индустриализация в СССР сопровождалась ростом противоречий между руководителями партии и правительства. Не все поддерживали курс И. Сталина, а непокорные ему были не нужны. И теперь, помимо указаний о поставке спецтехники, поступали указания раздобыть сведения по изготовлению ядов скрытого воздействия, медикаменты, при помощи которых можно контролировать сознание человека – сыворотка правды, которая была крайне необходима при проведении «дружеских» бесед или допросов.
Фармацевтическая германская промышленность в то время занимала лидирующее место в мире. Когда начали поступать подобные запросы, любители повеселиться Паукер, Ягода и Ежов быстро сообразили, что таким способом можно достать и медикаменты, повышающие сексуальную активность мужчин и женщин. ( Приложение N4). Успех от применения их превзошел все ожидания уставших от революционной борьбы большевиков. ОГПУ стало получать всё больше и больше заказов на такие интимные средства, не успевая выполнять резко возросшие потребности своих партийных руководителей. Естественно, это держалось в строжайшей тайне. Объемами закупок такой необычной продукции заинтересовалась немецкая полиция, так как она резонно полагала, что такие препараты могут быть расценены как своеобразный наркотик и использоваться для развращения молодежи. Но какие-то всемогущие помощники в правительстве Германии помогли Паукеру замять этот скандал.
Возможно, часть лекарств из Германии направляли лично И. Сталину, чтобы он раскрепощался после напряженной работы. К закупкам потом подключили С.Жуковского. Впоследствии он станет начальником таинственного 12 отдела ГУГБ НКВД, где производились сильнейшие яды и медицинские препараты и «сыворотки правды». Успешная техническая разведка в этой области также принесла свои плоды: СССР наладил производство сильнейших ядов для специального применения.
Так бы и дальше все нормально, но сотрудники разведки под управлением Артузова в начале тридцатых годов достигли значительных успехов в своей разведывательной деятельности и организовали вербовку важных государственных чиновников Германии: сотрудника гестапо Вили Леймана, имперского советника в министерстве экономике Ардвига Харнака, сотрудника разведывательного отдела ВВС Адама Кукхова. Последний был наиболее ценным агентом для Артузова. Через него Артузов получил доступ к самой секретной службе Германии – Научно Исследовательскому Институту Геринга, который занимался вопросами шифрования и радиоперехвата. Адам Кукхов предоставил данные сотрудникам Артузова, что этот институт был создан при непосредственном участии криптографов, которые раньше были в подчинении Вильгельма Феннера, знаменитого руководителя крипто бюро рейхсвера.
Это была колоссальная удача для А. Артузова. А. Артузов познакомился с Вильгельмом Феннером в 1909 году, когда поступал на металлургическое отделение Петербургского политехнического института имени Петра Великого. Оба родились в 1891 году, но А. Артузов был на два месяца старше Вильгельма Феннера.
Вместе они проучились недолго: Вильгельм уехал с родителями в Берлин и в 1910 году поступил на факультет металлургии в королевский технологический институт. Как выяснил А. Артузов, В. Феннер был недоволен приходом к власти нацистов. К 1933 году он имел ранг имперского советника и занимал высокое положение в обществе. Но некоторые его давние еврейские корни могли вызвать недовольство у нацистов и Феннер это понимал. Тем более, что его подчиненные Готфрид Шапер и Ганс Шимпф стремясь завоевать высокое положение у нацистов поспешили к Герингу с предложением организовать под его непосредственным руководством самостоятельное подразделение по шифрованию, дешифрованию и радиоперехвату. Фактически они создавали конкурирующую организацию крипто бюро. И это сильно раздражало В. Феннера.
Геринг поддержал их и организовал Научно-Исследовательское Управление Министерства Авиации (ФА). Вскоре Ганс Шимпф получил должность имперского советника в благодарность за то, что был ответственным за прослушивания телефонов начальника штурмовых отрядов Рема, которого расстреляли по приказу Гитлера. Всем были известны гомосексуальные оргии Рема. А Гансу Шимпфу удалось получить особо пикантные подробности, прослушивая его телефонные разговоры, что привело в ярость Гитлера. До В. Феннера доходили некоторые сведения о том, с какими целями было создано новое криптографическое подразделение и это тоже вызывало в нем негативные отношение к нацистам.»
В. Феннера особенно возмущало, что с помощью прослушанных телефонных переговоров нацисты сводят счеты с ближайшими друзьями, нередко подделывая смысл и содержание разговоров, чтобы скомпрометировать неугодного человека. Более того, он узнал о том, что Геринг собирается выявлять национальность людей, прослушивая все их телефонные разговоры и составить таким образом картотеку всех граждан Германии по их национальной принадлежности.
Немцы достигли огромных технических достижений в этой области перехвата, и В. Феннер прекрасно знал об этом. Ему было известно, что его бывшие подчиненные из Крипто Бюро, а теперь занимавшие видные посты в ФА, прослушивали его телефон и, подделав его телефонные разговоры, формировали слухи о том, что он еврей. Особенно старался Ганс Шимпф, стараясь быстрее скомпрометировать своего бывшего шефа, а в конечном итоге ликвидировать конкурирующую организацию - крипто бюро рейхсвера.
Один из сотрудников А. Артузова встретился с В. Феннером от имени А. Артузова и убедил его оказывать помощь СССР в борьбе против нацистов. В. Феннер , предположительно, дал согласие оказывать содействие, поэтому в Москву пошли донесения о том, что немецкие криптографы смогли расшифровать американо-английскую переписку и некоторые морские английские шифры, а также о слабости некоторых документов ручного кодирования, использовавшихся в подразделения Красной Армии низшего звена. Нельзя исключить, что В. Феннер был заинтересован в том, что Ганс Шимпф оставил его в покое. Поэтому, возможно, Артузову удалось провести свою успешную операцию в начале 1935 г., когда были похищены документы и магнитофонные записи телефонных разговоров некоторых руководителей Германии и СССР, а также секретные технические устройства для прослушивания телефонных линий связи, которые Ганс Шимпф и его сотрудник везли из Кенигсберга. Во время похищения документов сотрудник Шимпфа погиб в результате несчастного случая, и это позволило Шимпфу снять с себя ответственность за пропажу ценнейшей информации, объяснив её беспечностью своего погибшего сотрудника.
Магнитофонные записи содержали разговоры руководства СССР по ВЧ связи, прослушанные немцами. Успеху операции способствовало то, что обычные международные телефонные линии, связывавшие Германию и СССР, могли иметь электромагнитную связь с правительственной ВЧ линией связи. А при разговорах по ВЧ шифрование не использовалось. Сотрудники 4 отделения Оперативного Отдела ГУГБ НКВД проверили полученные сведения. Оказалось, что и с территории Польши можно прослушать разговоры по ВЧ связи, так как не было специальной защиты.
Разразился большой скандал, но его сумели замять, так как за ВЧ связь отвечал сам К. Паукер. В НКВД поняли, что правительственные секретные линии можно прослушивать, если не предпринять серьезные меры по их защите.
Исчезновение документов у Ганса Шимпфа вызвало в Германии не меньший скандал. Всем была известна тесная «дружба» между Герингом и руководителем СД Р. Гейдрихом. Р. Гердриху страшно не нравилось быть под постоянным колпаком длинных «ушей» Геринга, и он всеми силами стремился его скомпрометировать, чтобы захватить власть над всей прослушкой Германии. И вот выдался прекрасный случай. Р. Гейдрих пошел к Гиммлеру и объяснил ему, что, по его сведениям, в пропавших документах были записи не только русских разговоров, но и телефонные разговоры Гиммлера, так как Геринг дал указание Шимпфу контролировать телефонные разговоры Гиммлера. Это привело в ярость Гиммлера: он не желал, чтобы Геринг постоянно следил за ним.
Скандал разгорался нешуточный и мог иметь далеко идущие последствия. Главный вопрос, кто мог осуществить такое дерзкое похищение оставался открытым. Были высказаны предположения, что, вероятно, больше всего в этом была заинтересована русская разведка, так как среди украденных материалов имелись записи телефонных разговоров руководства СССР. Пропавшей спецтехнике русские уделяли особое внимание, так как Германия отказала СССР в их продаже. Во всяком случае, на этой версии настаивал Р. Гейдрих, так как знал, что любые разрешения на продажу спецтехники русским, в том числе и системы прослушивания телефонов, давал лично Г. Геринг.
Поэтому Р. Гейдрих и настаивал на своей версии пропажи, которая заключалась в следующем:
- Русская разведка по данным своей агентуры, которая имеется у неё в немецких структурах, связанных с перехватом информации, получила сведения, что Германия способна прослушивать секретные переговоры, которые ведет руководство СССР по правительственным линиям связи. Поэтому ей было крайне необходимо получить фактическое подтверждение этого, и она это осуществила, похитив документы у Г. Шимпфа, что нанесло огромный вред Германии, потому что русские начнут срочно разрабатывать системы защиты своей правительственной связи, а в результате немецкая разведка потеряет источник ценнейшей информации;
- Русские проявляли огромную заинтересованность в той спецтехнике, которая была похищена. Но им было отказано в её продаже. И это могло быть второй важной причиной, по которой русская разведка пошла на похищение.
Для Р. Гейдриха этот провал в работе сотрудников Геринга мог стать прекрасным шансом в осуществлении его давней мечты - прибрать к своим рукам «прослушку» Германии. Тогда он смог бы работать более эффективно и быть независимым от Геринга при проведении расследований. Гиммлер полностью поддержал в этом вопросе его. Ознакомившись с выводами Р. Гейдриха о похищении документов, Гитлер был крайне возмущен бесцеремонностью работы русской разведки на территории Германии. И потребовал подробнейшие отчеты по этому скандальному делу, в том числе и информацию о тех гражданах СССР, которые непосредственно осуществляли закупку спецтехники в Германии.
Когда Гитлеру предоставили установочные данные на К. Паукера, начальника охраны И. Сталина, он ими сразу заинтересовался, изучил и запросил более подробную информацию о нем у всех своих спецслужб.
Потом вызвал к себе Геринга и долго с ним беседовал на очень повышенных тонах. Гитлера возмущало то, что Россия просила Германию о помощи в закупке спецтехники, так как сама не имела возможности производить её из-за отсталости производства. И на этой спецтехнике держалось всё могущество НКВД, а значит и Сталина, а русская разведка крадет у них на территории Германии материалы прослушки!
- Сами производить технику не могут, а украсть результаты сразу же! - почти кричал Гитлер. А гестапо не может их выявить! Кругом одни коммунисты и евреи. И этот К. Паукер по документам Р. Гейдриха еврей, да еще гомосексуалист, которого в своё время завербовал начальник разведки Редлер.
С этими словами Гитлер взглянул на Геринга. Геринг прекрасно помнил свой бурный разговор с Гитлером в 1928г. и решил промолчать.
- А может быть, Сталин нашел материалы русской контрразведки и теперь посылает мне начальника личной охраны с намеком на то, что он может в случае чего выложить на меня компромат? И это тогда, когда у нас идут переговоры о сотрудничестве! Возможно, Сталин сам гомосексуалист? Р. Гейдрих даже принес целый список гомосексуалистов из ближнего окружения Сталина. В нем числились начальник личной охраны К. Паукер, заведующий отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП (б) Н. Ежов и другие, которые занимали ответственные государственные и партийные лидеры большевиков. А Н. Ежов после Л. Кагановича - главный специалист по подбору кадров. Какие же кадры он подбирает Сталину – гомосексуалистов что ли? Или он задумал, что если мы когда-либо подпишем совместное Соглашение, то объявить себя официально гомосексуалистом, а потом оклеветать и меня! Вот мир ахнет – два педика объединились, чтобы завоевать мир! - на губах Гитлера появилась пена. Он ясно представил, как весь мир будет смеяться и издеваться над ним, а Германия презрительно отвернется от него.
Эти русские явно что-то задумали. Не просто так Сталин назначил начальником личной охраны фельдфебеля австрийской армии, к тому же завербованного австрийской разведкой! Не такой уж Сталин глупый.
Гитлер прервал свою речь и нервно заходил по своему большому кабинету. Увидев, что Гитлер немного успокоился, Геринг протянул ему папку с документами. Гитлер взял её и стал быстро перелистывать находящиеся в ней страницы. Потом остановился на одной и вторично прочитал. Это было донесение о прослушанном телефонном разговоре Сталина с Аллилуевой, после которого она покончила жизнь самоубийством. Этот разговор Сталина немецкая разведка записала, когда он разговаривал по специальному телефону, который подключался к кремлевской АТС, обслуживавшей только членов Политбюро СССР.
АТС была приобретена у немецкой компанией, потому что советская промышленность не выпускала телефонные станции высокого качества, которые могли обслуживать большое количество абонентов.
По приказу Наркома НКВД К. Ягоды специально для этой АТС К. Паукер закупил систему прослушивания всех телефонных разговоров, ведущихся через неё. В своё время на это было получено разрешение руководства рейхсвера.
Эту систему контроля телефонных переговоров немецкие специалисты изменили так, что можно было, подключаясь к сетям обычной телефонной станции, контролировать все телефонные разговоры членов Политбюро, ведущиеся через эту АТС. В справке, которую Геринг принес Гитлеру, была подробная расшифровка последнего разговора И. Сталина с его женой. Он состоялся 8 ноября 1932 года после торжественных мероприятий у Ворошилова. В тот день сильно выпивший И. Сталин остался развлекаться вместе с мужскими песенными и танцевальными ансамблями и со своим любимцем К. Паукером, а Алилуева вернулась к себе на квартиру в Кремле.
Поздно вечером И. Сталин позвонил ей по специальному телефону, подключенному к кремлевской АТС, и сказал, чтобы она не ждала его, и что он придет утром. Услышав это, Алилуева, которая до этого сильно поругалась со Сталиным во время торжественного мероприятия, стала кричать на него. Она назвала его педерастом за то, что ему приятнее общаться с мужчинами, чем с женщинами. Ей все равно, когда он придет, так как она знает, что ему давно милее всех женщин его любимец Паукер.
В ответ раздался звериный рев Сталина и еле различимые слова «Молчать!» и «Убью!». В этот вечер Алилуева скончалась. Первоначальная версия её смерти был аппендицит. Но Главный врач Кремлевской больницы Канель, ее заместитель Левин и профессор Плетнев отказались подписывать заключение о том, что Аллилуева скончалась от аппендицита, несмотря на многочисленные угрозы И. Сталина в его разговорах с Канелем. Вероятнее всего это было убийство Аллилуевой. Так как Сталин сильно опасался, что жена может высказать подобное заявление кому-нибудь еще и слухи поползут по стране. Что нанесет непоправимый удар по его престижу. А этого лидер коммунистического государства допустить не мог. Но, видимо, слухи об истинных причинах смерти жены Сталина стали быстро распространятся среди руководства партии и страны. И даже сестра ближайшего соратника Когановича Роза, которая тесно общалась с женой Сталина, тоже так считала.
Поэтому Сталину пришлось принимать 16 декабря 1933г. строго секретное постановление Политбюро ЦК ВКП (Б) Об уголовной наказуемости за педерастию. Оно было явно направлено против ближайшего окружения И. Сталина с целью запугать его, если они будут распускать слухи о том, что Сталин - гомосексуалист.
«И секретное постановление сразу сделали, чтобы заткнуть глотки своему ближнему окружению» - размышлял Гитлер.
- Правильно руководит страной Сталин. Что-то не то сказал - сразу посадят в соответствии с секретным постановлением, о котором и никто не знает. Он такими методами такой страх на своих подчиненных нагоняет, что они всего бояться, даже своей тени. Вот в этом и заключается слабость Сталина, и этим надо воспользоваться. Надо нам направить этот записанный разговор Сталину. Пусть поймет, что его окружают одни только враги. И он сам своими руками уничтожит всех своих друзей, как в своё время сделал Иван Грозный, самый жестокий царь России. Он для Сталина - самый большой пример, так мне докладывал Шуленбург, когда по моей просьбе составлял психологический портрет И. Сталина – завершил свой анализ Гитлер.
- Но Сталин сразу поймет, что мы прослушиваем все их телефонные разговоры! И мы потеряем интересную информацию! - возразил Геринг.
- Никуда они от нас не денутся! Своего производства автоматических телефонных станций такого качества и на столько абонентов у них нет. А если есть, то такого низкого качества, что разговаривать по ним невозможно, только кричать нужно. Сталина и его помощников это не устраивает: сложно определить, кто в каком настроении находится. Русские, как и все азиаты, воспринимают не смысл слов, а интонацию, с которой их произносят. Мол, догадывайся сам, сделаешь не так - накажут. Поэтому одни приказы выполняют, а другие посылают куда подальше. Но ты прав. Информацию о разговорах Сталина для нас важна.
Но если правильно организовать передачу этих материалов под видом того, что они сами у нас их достали, достоверность её будет очень высока.
И Сталин поверит этой информации. Особенно, если он услышит голоса людей, которые он прекрасно знает. Сталин опытнейший революционер, который успешно боролся с русской контрразведкой и жандармами. Его на простую фальшивку не поймаешь. Ему обязательно нужны точные подтверждения фактов. Надо сделать так, чтобы Сталин поверил, что у нас есть множество агентов среди его ближайшего окружения, который следят за ним и прослушивают его все телефонные разговоры, а информацию передают нам и за это получают большие деньги.
А еще лучше уверить Сталина, что в СССР существует заговор во главе военачальника, которого он больше всего не любит за его популярность в народе, и который может быть претендентом на его пост. Понимаешь? – обратился Гитлер к Герингу.
Геринг вспомнил телефонные разговоры Рэма, которые по его указанию прослушивались, а потом некоторые фразы его разговора специально модифицировались таким образом, что смысл речи Рэма изменялся в нужном для Геринга контексте и приобретали выраженное значение намерения Рэма захватить власть в Германии и убить Гитлера. Гитлер был так возмущен этими услышанным разговорами Рэма, что дал указание расстрелять своего лучшего друга и ближайшего соратника по партии, который много сделал, чтобы Гитлер пришел к власти в Германии.
«Может быть, Гитлер догадывается о подделке, или этот Ганс Кумпф стал работать на Гейдриха?» – напряженно думал Геринг, пытаясь быстро найти ответ.
- Несомненно, Вы правы, мой фюрер! – жестко отчеканил Геринг. - Сталин с его параноидальным недоверием ко всем окружающим быстрее поверит в заговор, чем в туманные пояснения его технических специалистов, которые будут ему объяснять, что существуют электромагнитные волны, с помощью которых телефонный разговор можно прослушать. Сталин больше разбирается в людях, ему это понятнее, чем техника. И потом он всегда скажет своим специалистам, что если они такие умные, то почему не предусмотрели защиту и не предупредили. Они же эту технику выбирали и монтировали. Их и расстреляют сразу же, как только они об этом заикнуться. Сталин всё сделает, чтобы найти тех, кто собирает на него компромат с целью свержения его с власти. А за власть он им головы снимет. Это бесспорно. Надо только хорошенько обдумать, как всё это организовать.»
Гитлер мгновенно воспрянул.
- Ты, как всегда прав, Герман! Он всех этих гомосексуалистов и евреев в НКВД и разведке сам расстреляет! А Паукера - в первую очередь. Он никому не будет больше доверять и будет доверять только мне, Гитлеру! Я заставлю его поверить, что его ближайшие друзья - страшнейшие для него враги! - со злобой сказал Гитлер.
« Пусть Сталин сам уничтожит этого Паукера и всю свою военную разведку, чтобы не осталось никаких следов моих контактов с австрийской разведкой. Тогда Сталин навсегда забудет, что были вообще какие-то упоминания о гомосексуализме!» - нервно думал Гитлер.
Эти сексуальные контакты с начальником австрийской разведки были дамокловым мечом для Гитлера, и он всеми силами стремился уничтожить все свидетельства и всех свидетелей его позорного прошлого.
- Тогда пусть и руководителей армии заодно уничтожит! - добавил Геринг.
- Это прекрасная идея сделать из Сталина параноика! Пусть он боится каждого телефонного звонка, полагая, что его голос записывает кто-то из его окружения на магнитофон. Тогда он будет уничтожать всех вокруг, а мы ослабим русского медведя до такой степени, что он сам упадет к нашим ногам! - уже визжал от восторга Гитлер.
- Они сами уничтожат свою связь и её защиту! Им придется посылать сигналы своим армиям с помощью сигнальных костров или конными вестовыми! Только в этом случае они будут уверены, что их не прослушивают, окружающие их шпионы - развеселился Геринг.
- Точно! Тогда мы сами сможем управлять их войсками, уничтожим их и легко захватим их огромную территорию и ископаемые, - мечтательно произнес Гитлер, потом резко остановился и приказал Герингу:
- Подготовь запись телефонного разговора Сталина с его женой и передай Гейдриху. Пусть разработают детальный план, как лучше передать наш «подарок» Сталину, и доложат мне.
Геринг знал, что Гейдрих, руководитель СД, пользовался особым доверием фюрера после того, как он разоблачил заговор ближайшего друга Гитлера Рэма.
Гитлер полагал, что благодаря своей исключительной проницательности и дьявольской хитрости Гейдрих сможет разработать необходимый план для компрометации соратников Сталина.
Через две недели Гейдрих принес Гитлеру подробнейших доклад о компрометации высшего руководства РККА, НКВД и Главного разведывательного Управления ( Разведупр) РККА. На совещании у Гитлера в его резиденции Бергофф, посвященном разработке плана компрометации советских военных, присутствовал Геринг, Гиммлер и Гейдрих. План Гейдриха основывался на знании психологии Сталина. Он был очень подозрительным, почти как параноик, ко всем приближенным, и опасался, что они могут лишить его власти.
Гейдрих доложил, что Сталин делил людей на две категории: верные друзья, или – злейшие враги. Однако, даже верные друзья не чувствовали себя спокойно, зная характер Сталина.
- Если Сталин узнавал, что его друг говорил о нем что-то плохое и получал доказательства этого, этот человек превращался в его злейшего врага. А так как Сталин считал себя главным защитником коммунизма в мире, он зачислял бывшего друга в ранг контрреволюционера, антисоветчика или врага народа. Тогда он вел с ним официальную борьбу. Поэтому чем больше врагов было у Сталина, тем выше был его престиж среди простого советского народа. Причем обратного хода пути не было: он никогда не менял свое мнение о человеке.
- Отличная идея! – прервал Гейдриха Гитлер. - Если ему нужно много врагов народа для укрепления своей власти в стране, то мы их ему сформируем. Продолжайте свой доклад, Гейдрих.
- Предлагаю такой план. Представим Михаила Тухачевского, одного из самых известных военачальников СССР, руководителем заговора против Сталина.
Распространим информацию о том, будто Тухачевский собирает компромат на И. Сталина, чтобы публично обнародовать его и добиться официального смещения Сталина с поста руководителя государства и партии на одном из съездов ЦК ВКП (б).
Для выполнения своих планов он создал целую группу заговорщиков из ближайшего окружения И. Сталина, через которых получает информацию о всех его планах, а также о тех членов партии и правительства, которые не захотели примкнуть к группе Тухачевского. С этой целью он привлек многих высших руководителей РККА, НКВД, Разведупра и ЦК ВКП (б). Главными помощниками Тухачевского по захвату власти являются Нарком НКВД Ягода и начальник личной охраны Сталина Паукер. Для получения компрометирующих сведений о Сталине они организовали прослушивание каждого его телефонного звонка, а также наблюдение за его передвижениям и встречами. В группе Тухачевского есть человек, которому он доверяет, но это – наш немецкий агент. Но об этом Тухачевский не знает. Наш агент регулярно передает собранный Тухачевским компромат на Сталина в немецкую разведку.
Естественно, такие сведения будут очень интересовать русскую разведку, и они приложат все силы, чтобы выявить всех немецких агентов и каналы, по которым немецкая разведка получает информацию. Вероятнее всего, Сталин сочтет письменные доказательства участия Тухачевского в антиправительственном заговоре фальшивыми. Однако, когда он услышит свой голос или голоса из своего ближайшего окружения, записанные на магнитофонную ленту, у него не будет никаких сомнений в подлинности информации.
Сталин никогда не усомнится в подлинности голоса человека, которого он знает. Тогда он поверит в остальные сфабрикованные нами материалы против Тухачевского и его сподвижников.
Русская разведка уже вышла на руководителя службы прослушивания телефонных разговоров Научно Исследовательского Института Геринга Ганса Кумпфа, поэтому мы сами станем играть с русской разведкой, подсовывая ей информацию, которую мы специально будем для них подготавливать.
Когда они поверят в её достоверность, мы будем постепенно шаг за шагом очень осторожно формировать для него такой компромат на его ближайших соратников, что Сталин, наконец, поверит, что ему грозит смертельная опасность от его ближайшего окружения. А затем, чтобы окончательно сломать его все психологические барьеры сомнения в том, что вокруг него одни только враги, перешлем ему его последний телефонный разговор с женой. Это настолько шокирует и испугает его, что он начнет уничтожать всех, кто может нанести ущерб его престижу и власти.
Иван Грозный, этот деспотичный правитель, импонировал Сталину. У нас есть запись его телефонного разговора с Кагановичем, в котором он сказал, что Иван Грозный допустил роковую ошибку, не уничтожив полностью пять главных боярских родов. Сталин сказал, что не допустит эту ошибку. Он уничтожит всех без исключения врагов советского народа!
- У русских есть аппаратура для определения подлинности речи людей, говорящих по телефону? Может быть, они купили или украли её у нас, – спросил Гитлер.
- Эта технология не очень интересует русскую разведку, - ответил Геринг. - Они считают, что она больше нужна для кинематографа и радио, а они такими пустяками не занимаются. У русских нет ни устройств для изменения речи людей, говорящих по телефону, ни систем анализа голосов людей. Мы получили сведения, что в 1925 году военно-техническое управление РККА, которое возглавлял бывший руководитель военной связи Халепский, проявил интерес к этой теме. Он даже направил письмо с обоснованием руководству наркомата обороны о том, Красная Армия рискует оказаться в случае новой войны перед неожиданными техническими сюрпризами. Но русская разведка ответила ему, что они занимаются только теми вооружениями, которые могут быть решающими в боевых сражениях: танками, самолетами, пулеметами и кораблями.
Системы связи и всё, что связано с ней, – это только дополнительные, а не решающие средства во время войны. Правда, у нас имеются сведения, что Артузов, первый заместитель начальника русской военной разведки, направил в США изобретателя Л. Термена с целью изготовления там синтезатора речи. И он достиг в этом направлении выдающихся достижений, которые по некоторым параметрам даже превосходят немецкую, но успеют ли русские применить эту технологию у себя до того, как мы начнем эту операцию. Поэтому нашей важнейшей задачей является компрометация Артузова и всей его агентуры, в том числе Л. Термена, чтобы русские не овладели этой технологией и не смогли разобраться в наших манипуляциях с голосами людей. Но в настоящее время по сведениям из наших источников, основанным на анализе научно-технических достижений СССР, позволяют сделать вывод, что такой технологии в СССР нет – с гордостью добавил Геринг.
- Тем более, что фальсификация должна быть выполнена на высочайшем уровне, и изменению подлежат лишь несколько слов в речи говорящего. – продолжал Геринг.
- Именно они и должны создать тот смысл речи говорящего, который нам нужен. Когда Сталин услышит свой голос или голос своего противника, который обсуждает план его убийства, это будет для него самым весомым аргументом достоверности сообщения и поводом для начала расправы с этим человеком, как с врагом народа. Пусть Ганс Кумпф ведёт под нашим контролем двойную игру с русской разведкой и снабжает их материалами по их требованию. Мы же будем их специально дорабатывать в нужном нам направлении. Ведь они так настойчиво добивались контакта с руководителем службы, контролирующей телефонную связь Германии.
- Я против использования имперского советника Ганса Кумпфа в играх СД! – внезапно перебил Гейдриха Геринг. Он чувствовал, что Гейдрих подготовил какую-то ловушку для него, пользуясь провалом Кумпфа.
- Имперский советник Кумпф занимает пост (?) в руководстве службой прослушивания.! Можно подыскать и другого исполнителя.
- Но тогда русские не поверят нашей информации. Они же сами вышли на него и организовали похищение материалов! – возразил Гейдрих.
- В таком случае организуйте внезапную смерть Кумпфа и введите новых людей, чтобы все выглядело правдоподобно, – вмешался в спор Гитлер.
- Нам неизвестно точно, работал ли Кумпф на русскую разведку до пропажи документов. В таком деле рисковать нельзя. Тем более мы пока не выяснили, как русская разведка вышла на Кумпфа. Вы же, Гейдрих, не выявили все его связи! – упрекнул его Гитлер .
- Так точно, мой фюрер! Но мы ищем! – ответил Гейдрих.
- Искать можно долго и найти не тех, а нам важен этот проект, – строго сказал Гитлер.
- Пусть это выглядит как самоубийство от несчастной любви.
С этими словами Гитлер повернулся к Герингу и прочитал в его глазах одобрение.
«Славный малый этот толстяк», - подумал Гитлер. «Но он всегда понимает меня с полуслова. Чем меньше свидетелей ликвидации Рэма, тем лучше, тем более из службы прослушивания телефонов.»
- Нам надо сделать так, чтобы Сталин сам ликвидировал своих партийных вождей, которые резко высказываются против национал-социализма, называя нас террористической организацией. В первую очередь Бухарина и Рыкова. К тому же Рыков обладает огромным политическим авторитетом и может даже стать лидером СССР! – выступил Гиммлер.
- Сталин очень любит публичные судебные процессы, где обвиняемые сами признаются в своих преступлениях. Этим он поднимает свой политический престиж среди народа. Надо ему помочь в этом деле и сформировать военно-политический заговорщический блок, состоящий из ярых противников нашего германского национал-социалистического движении. Гейдрих должен тщательно всё доработать и через две недели окончательно утвердить план, – подвел итог Гитлер.
Через час совещание по обсуждению вопроса о легендировании работы для направления компромата русской разведкой закончился. Гиммлер понял: Гитлер решил, что информационные войны могут стать решающими в победе Германии над её противниками, в том числе и в войне против СССР. Одна из главнейших ролей в ней отведена службе технической разведки Геринга – второго человека в Германии.
Продолжением следует...
Приложение N 1
Письмо А. Т. Григорьева начальнику Управления связи РККА Н. И. Гапичу от 21 августа 1940 года о состоянии связи в РККА
Начиная с 1937 г. по совершенно непонятным причинам служба связи пошла по кривой на снижение своей роли и значимости в армии. Началось ничем не объяснимое сокращение штатов. Дошло до такого состояния, что у начальника связи фронта и армии не оказалось ни в мирное, ни в военное время ни одного помощника или заместителя… Мы потеряли понятие о руководстве нижестоящими начальниками связи, т. к. ни инспекторов, ни вообще командиров связи у меня нет. Это привело к тому, что вместо плана связи и планирования операций начальник связи «висит» буквально на аппарате и отдает распоряжения, т. к. первое отделение выбрасывается по узлам для их подготовки к новому переходу штаба.
Такая «метода» работы приводит к совершенно нетерпимому положению, при котором стерлось понятие о службе связи в округе и армии, а остался только начальник связи, который находится в тысячу раз в худших условиях работы, чем это было в период Гражданской войны, где я был именно начальником связи. Мы, связисты, тогда и обеспечивали управление войсками. Руководить могли нижестоящими начальниками связи и строили, хоть и не весьма успешно, систему связи. Сейчас у нас этого ничего нет.
В то же время работа стала во много раз сложнее. Думаю, что дальше так продолжаться не может. Нельзя под видом борьбы с едоками уничтожать систему управления в Красной армии и всю службу связи…
Настоящим я высказал Вам те, с моей точки зрения, недочёты, которые требуют настоятельного изменения.
Так дальше ни работать, ни руководить нельзя, ибо это будет только ухудшать дело связи.
Сейчас иные оперативные решения, и служба связи должна быть на соответствующем месте. В противном случае мы окажемся не способными обеспечить эти решения на поле боя. Время не ждёт.
На совещании высшего начсостава, созванного по инициативе ЦК ВКП(б) после окончания финской войны (в апреле 1940 г.). Выступивший на этом совещании М.П. Кирпонос, командир 70-й дивизии, одной из наиболее удачно действовавших на финском фронте, рассказал о недостатках скрытого управления:
- Все управление шло открытым текстом по телефону. Мне комдив Курочкин звонит: «Скажите, где у вас командный пункт?» Пришлось просить разрешения сообщить об этом письменно, а не по телефону...
Присутствовавший на совещании Сталин поинтересовался:
- Почему с рацией не вышло дело?
- Если часть ушла из пределов радиуса действия рации, то связь обрывается, - объяснил Кирпонос.
- Не верю я в рацию, - подал реплику кто-то из присутствовавших.
- Я должен доложить в отношении связи, - продолжал Кирпонос. - Товарищ народный комиссар, кабельная связь у меня в дивизии работала хорошо, хуже - радиосвязь. Здесь говорят, что, во-первых, ее не любят, во-вторых, недостаточно занимаемся мы этим делом. Это правильно, ее не любят потому, что рацией плохо овладели, и этому делу надо учиться».
К началу войны радиосвязь Генштаба была обеспечена радиостанциями лишь на 30%, приграничный Западный Особый военный округ - на 27%, Киевский Особый военный округ - на 30%.
А.Т. Григорьев, начальник связи Западного фронта, генерал майор, арестован 4 июля 1941 года. 22 июля 1941 года решением Военной коллегии Верховного Суда СССР приговорён к расстрелу. Расстрелян в тот же день. Посмертно реабилитирован в 1957 году.
Гапич Николай Иванович, начальник Управления связи РККА, отстранен от должности 22.07.1941 г., арестован 08.08.1941 г., приговор ВКВС 26.08.1952 г. 10 лет ИТЛ, реабилитирован 28.07.1953 г.
Приложение N 2
5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома РСФСР при ВЧК была создана криптографическая служба - Специальный криптографи¬ческий отдел (СПЕКО) ВЧК по руководству шифровальным делом в стране и контролю за деятельностью шифровальных органов РСФСР. Её возгла¬вил член Коллегии ВЧК Глеб Бокий. В постановлении, в частности, говорилось:
«Имея в виду: 1) отсутствие в Республике центра, объединяю¬щего и направляющего деятельность шифровальных органов раз¬личных ведомств, и связанные с этим бессистемность и случайность в постановке шифровального дела; 2) возможность, благодаря это¬му, при существующем положении широкого осведомления врагов Рабоче-Крестьянского государства о тайнах Республики, Совет Народных Комиссаров постановил:
I. Образовать при Всероссийской чрезвычайной комиссии Специ¬альный отдел, штаты в коем утверждаются Председателем ВЧК. Начальник Специального отдела назначается Совнаркомом.
В круг ведения Специального отдела при ВЧК включить поста¬новку шифровального дела в РСФСР:
А. Научная разработка вопросов шифровального дела:
а) анализ всех существующих и существовавших русских и иностранных шифров;
б) создание новых систем шифров;
в) составление описаний шифров и инструкций по шифроваль¬ному делу и пользованию шифрами;
г) собирание архивов и литературы по шифровальному делу для сконцентрирования такового при Спецотделе;
д) составление и издание руководств по вопросам шифрования.
Б. Обследование и выработка систем шифров...
II. Постановка расшифрованного дела в РСФСР:
Изыскание способов повсеместного улавливания всех радио, телеграмм и писем неприятельских и контрреволюционных.
Открытие ключей неприятельских, иностранных и контрре¬волюционных шифров.
Расшифровка всех радио, телеграмм и писем неприятельских, иностранных и контрреволюционных.
Все распоряжения и циркуляры Специального отдела при ВЧК по всем вопросам шифровального и расшифровального дела явля¬ются обязательными к исполнению всеми ведомствами РСФСР». ( источник: «Расстрелянная разведка» В. Антонов и В. Карпов. Стр. 157-158).
Приложение N3
Протокол допроса № 5
Ягоды Генриха Григорьевича от 13 мая 1937 года
Вопрос. На допросе 26 апреля вы показали, что Волович на¬ряду с другими заданиями, которые он выполнял в плане заго¬вора, организовал для вас возможность прослушивания прави¬тельственных разговоров по телефонам «ВЧ». Когда, как и в ка¬ких целях вы прослушивали правительственные разговоры?
Ответ. Раньше чем ответить на этот конкретный вопрос, раз¬решите мне остановиться на общем состоянии, в котором я лич¬но находился в продолжение многих лет моей заговорщической и предательской деятельности. Я всегда чувствовал к себе подо¬зрительное отношение, недоверие, в особенности со стороны Ста¬лина. Я знал, что Ворошилов прямо ненавидит меня. Такое же от¬ношение было со стороны Молотова и Кагановича. Особенно меня тревожил интерес к работе Наркомата внутренних дел со стороны Николая Ивановича Ежова, который начал проявляться еще во время чистки партии в 1933 году, переросший в конце 1934 года в контроль, настойчивое влезание им в дела НКВД, вопреки препятствиям, которые мы (участники заговора) чини¬ли ему; все это не предвещало ничего хорошего. Это я ясно по¬нимал, отдавая себе во всем отчет, и все это еще больше усили¬вало тревогу за себя, за свою судьбу. Отсюда целый ряд мероприятий страховочного порядка, в том числе и мысль о необходимости под¬слушивания правительственных переговоров.
Вопрос. О каком «целом ряде страховочных мероприятий» вы говорите?
Ответ. Это была система окружения, обволакивание людей, близких к правительственным кругам, простая слежка за члена¬ми правительства и ПБ и прослушивание их разговоров. Начну хотя бы с того, что Паукеру я дал задание ежедневно мне докла¬дывать не только передвижения членов правительства, но и до¬носить мне абсолютно все, что станет ему известно из личной жизни членов ПБ: кто к кому ходит, долго ли засиживаются, о чем говорят и т. п. Паукер все это мог выполнить через работ¬ников охраны членов правительства.
Вопрос. Значит, вы Паукеру и Воловичу давали прямые зада¬ния вести «особое наблюдение и слежку» за членами правитель¬ства?
Ответ. Да, это именно так.
Вопрос. Зачем вам это нужно было?
Ответ. Конечно, не из простого любопытства. Мне это нужно было в моих заговорщических целях. Во-первых, человеку (я имею в виду себя), реально готовившему государственный пе¬реворот, надо всегда быть в курсе дела личных взаимоотношений членов правительства, которое он намерен свергать, надо знать о них все. Во-вторых, пока дело до свержения правительства еще не дошло, путем повседневной слежки, подслушивания телефон¬ных разговоров, подборов всяческих слухов из личной жизни членов правительства, на основе этого можно неплохо лавировать и вовремя реагировать там, где требуется.
Так поступал я, исполь¬зуя в этих целях аппарат НКВД. Не удовлетворившись этим, я ок¬ружил людей, близких членам ПБ и правительства, сетью своих информаторов. В первую очередь это относится к дому Горько¬го. Общеизвестна роль М. Горького, его близость к Сталину и другим членам Политбюро, авторитет, которым он пользовался. В доме Горького часто бывали руководители правительства. По¬этому на окружение Горького своими людьми я обратил особое внимание.
Началось с моего сближения с П. Крючковым, секретарем Горького, прямым его подкупом деньгами. Крючков выполнял у меня роль агента при Горьком. От него я узнавал, кто бывает у Горького, что говорят именно обо мне с ним члены правитель¬ства, о чем вообще они беседуют с Горьким. Через Крючкова же я добивался отстранения от Горького лиц, которые могут влиять отрицательно на его отношение ко мне. Затем я подвел к Горь¬кому группу писателей: Авербаха, Киршона и Афиногенова. С ни¬ми же бывали Фирин и Погребинский.
Это были мои люди, купленные денежными подачками, свя¬занные антипартийными настроениями (Фирин и Погребин¬ский — участники заговора), игравшие роль моих трубадуров не только у Горького, но и вообще в среде интеллигенции. Они куль¬тивировали обо мне мнение, как о крупном государственном муже, большом человеке и гуманисте. Их близость и влияние на Горького было организовано мною и служило моим личным це¬лям.
Вопрос. Вы показываете, что подслушивание правительствен¬ных разговоров являлось составной частью всей вашей системы мероприятий «страховочного порядка». Как оно было организо¬вано?
Ответ. Аппарат для прослушивания был по моему распоряже¬нию куплен в Германии в 1933 году и тогда же был установлен у меня в кабинете инженером Винецким, работником Оперода. Распоряжение о покупке этого аппарата я дал Паукеру и Воло-вичу. Мысль о необходимости подслушивания правительственных разговоров возникла у меня в связи с разворотом моей заговор¬щической деятельности внутри НКВД. Меня, естественно, трево¬жила мысль, не прорвется ли где-нибудь нить заговора, не ста¬нет ли это известно в кругах правительства и ЦК. Особенно мне понадобилось подслушивание в дни после убийства С. М. Киро¬ва, когда Ежов находился в Ленинграде. Но так как дежурить у подслушивающего аппарата в ожидании разговоров между Ежо¬вым и Сталиным у меня не было никакой физической возмож¬ности, я предложил Воловичу организовать подслушивание пере¬говоров Ленинград — Москва на станции «ВЧ» в помещении Оперода.
Вопрос. Волович подслушивал разговоры между тов. Ежовым и тов. Сталиным?
Ответ. Да, прослушивал и регулярно мне докладывал.
Вопрос. А после событий, связанных с убийством тов. Киро¬ва, продолжалось подслушивание?
Ответ. Только тогда, когда Сталин выезжал в отпуск. Я помню, в частности, что в сентябре 1936 года Волович подслушивал раз¬говор между Сталиным, находившимся в Сочи, и Ежовым. Во¬лович мне доложил об этом разговоре, сообщил, что Сталин вы¬зывает Ежова к себе в Сочи.
Вопрос. Вы поручили Воловичу, немецкому шпиону, подслуши¬вание правительственных разговоров не только потому, что эти разговоры интересовали вас, но и потому, что это требовала не¬мецкая разведка. Вы признаете это?
Ответ. Я давал задание Воловичу подслушивания правитель¬ственных разговоров только по мотивам, о которых я говорил выше. Но несомненно, что Волович передал содержание этих переговоров и в германскую разведку.
Вопрос. По вашему поручению?
Ответ. Нет, по собственной инициативе.
Вопрос. Какие еще задания вы давали Воловичу?
Ответ. В конце 1935 или в начале 1936 года. Волович сообщил мне, что познакомился с Примаковым. Насколько я помню, это произошло через Лилю Брик, которая вместе с Примаковым при¬шла к Воловичу домой. Знакомство Воловича с Примаковым за¬интересовало меня в плане возможности установления с ним организационной связи и привлечения его к заговору (я уже по¬казывал, что искал связи среди военных). Поэтому я поручил Воловичу попробовать сблизиться с Примаковым, прощупать воз¬можности его вербовки.
Вопрос. Вы знали, что Примаков является участником троц¬кистской организации и одним из руководителей военной груп¬пы этой организации?
Ответ. Давая задание Воловичу, я знал только, что Примаков — участник троцкистской организации. О его принадлежности к военной группировке я тогда еще не знал. Но об этом мне док¬ладывал вскоре Волович.
Вопрос. Что именно он вам говорил?
Ответ. Волович сообщил мне, что, выполняя мое поручение, он несколько раз встретился с Примаковым. Говорил с ним бо¬лее или менее откровенно по общеполитическим вопросам, и в результате всего этого Примаков сообщил о своей связи с груп¬пой военных-троцкистов.
Вопрос. Примаков назвал Воловичу участников этой группы?
Ответ. Нет, не называл, вернее, мне об этом Волович ничего не говорил. Но к этому времени, или немного позже, в протоколах следствия по делу троцкистской организации уже появились пер¬вые данные о наличии троцкистов в составе Шмидта, Зюка, При¬макова и других. Вскоре я вынужден был пойти на аресты, снача¬ла, кажется, Шмидта и Зюка, и в дальнейшем и самого Примако¬ва. Таким образом, линия связи Примаков — Волович механически была оборвана. Примаков после его ареста долгое время не давал показания, даже после признания Шмидта и Зюка. Так было, во всяком случае, до момента моего ухода из НКВД. Когда мне об этом докладывали, причины запирательства Примакова были для меня совершенно ясны. Примаков знал, что в НКВД «свои люди», и он предполагал, что его как-нибудь выручат.
Вопрос. Примаков не предполагал, а знал, что его выручат. У вас на этот счет была с ним договоренность?
Ответ. Нет, договоренности со мной не было. Я не допускаю, что она была и с Воловичем. Это было слишком рискованно, потому что это было уже летом 1936 года, следствие контроли¬ровалось Ежовым, и мы не могли на это пойти.
Вопрос. А Примаков знал о существе заговора в НКВД, о ва¬шей роли?
Ответ. Кое-что он, несомненно, знал от Воловича, но в какой мере и что именно, я сказать не могу.
Вопрос. Как видно из ваших показаний, Волович выполнял наиболее существенные ваши предательские задания.
Ответ. Это будет не совсем верно.
Вопрос. Как не совсем верно? О том, что Волович германский шпион, вы знали?
Ответ: Знал.
Вопрос. Участником вашего заговора против Советской влас¬ти Волович являлся?
Ответ. Да.
Вопрос. Связь с ранее завербованным Гаем германская развед¬ка установила через Воловича?
Ответ. Да, через Воловича.
Вопрос. Волович вам об этом докладывал?
Ответ. Докладывал.
Вопрос. Организацию системы прослушивания правительствен¬ных разговоров вы поручили Воловичу?
Ответ. Воловичу и Паукеру.
Вопрос. Но подслушивать переговоры между тов. Сталиным и тов. Ежовым вы поручили Воловичу?
Ответ. Да, Воловичу.
Вопрос. Подготовку покушения на Лаваля вы организовали совместно с Воловичем?
Ответ. Да, с Паукером и Воловичем.
Вопрос. Установление связи с военно-троцкистской организа¬цией, с Примаковым, вы поручили тоже Воловичу?
Ответ. Да, тоже Воловичу.
Вопрос. И наконец, организацию террористического акта над секретарем Центрального Комитета ВКП(б) и народным комис¬саром внутренних дел Союза товарищем Ежовым вы поручили тому же Воловичу?
Ответ. Да, Воловичу.
Вопрос. Чем же объяснить, что именно Воловичу вы поруча¬ли такие серьезные задания?
Ответ. Потому, что Волович имел группу связанных с ним ра¬ботников НКВД, и некоторые мои задания мог выполнять через них.
Вопрос. Какую группу работников НКВД имел Волович? Ка¬кого характера связи у него были с ними?
Ответ. Волович являлся не просто германским разведчиком, он был резидентом германской разведки.
Вопрос. Откуда вы это знаете?
Ответ. Об этом мне сказал сам Волович.
Вопрос. Когда? Где?
Ответ. В 1934 году, когда Волович сообщил мне, что он дол¬жен по поручению германской разведки установить связь с Гаем, я спросил его, почему именно ему поручено это дело. Волович ответил мне, что он выполняет функции резидента германской разведки по НКВД.
Вопрос. А вы знаете, кто входит в резидентуру Воловича?
Ответ. По линии германской разведки с Воловичем были свя¬заны Гай, Лурье и Винецкий.
Вопрос. Еще кто?
Ответ. Больше не знаю. Может, были и другие, но о них мне ничего неизвестно.
Вопрос. А откуда вы знаете об этих, которых вы назвали?
Ответ. О том, что Гай германский разведчик и связан по ли¬нии разведки с Воловичем, я уже говорил. О том, что Лурье гер¬манский разведчик, я узнал следующим путем. В продолжение ряда лет Лурье по моим заданиям выезжал в Германию продавать бриллианты. Сама по себе операция продажи бриллиантов явля¬лась законной и легальной, но использовал я эту операцию в преступных целях, присваивая часть вырученных сумм в свой нелегальный фонд. Так вот, в целях наибольшей маскировки этих преступных махинаций с продажей бриллиантов Лурье установил связь с группой дельцов, среди которых были и немецкие шпио¬ны (Френкель, Ульрих и др.). О том, что они шпионы, мне было известно из материалов ОГПУ—НКВД. Связь с этими шпиона¬ми Лурье шла значительно дальше продажи им бриллиантов, и я лично подозревал, что он завербован немецкой разведкой.
Это мнение укрепилось у меня после следующего обстоятельства. В одну из своих поездок в Берлин Лурье был арестован полици¬ей и очень скоро был освобожден, как он говорил, за взятку. Мне это казалось маловероятным, и я укрепился в своем мнении, что Лурье работает на немцев. Но я его не трогал. Он был мне ну¬жен для продажи бриллиантов и для выполнения других преступ¬ных моих поручений.
Вопрос. Но откуда вы знаете, что Лурье связался по разведке с Воловичем?
Ответ. Дело было так. В 1932 или 1933 году Лурье попал в разработку Особого отдела, как подозрительный по своим шпи¬онским связям. Мне об этом докладывал, кажется, Прокофьев (а может быть, Гай). Я вызвал к себе Лурье и прямо поставил ему вопрос, в чем дело, каков действительный характер его связей с этими шпионами. Лурье рассказал мне, что во время его ареста в Берлине он был завербован германской разведкой и сейчас ра¬ботает на них. Я его выругал за то, что до сих пор он мне об этом не говорил. Лурье, он был уверен в моей осведомленности по материалам И НО или Особого отдела. Примерно в 1934 или в 1935 году Лурье сообщил мне, что он, по указаниям германской разведки, связался с Воловичем и работает по его указаниям.
Вопрос. Вы показываете, что Лурье выполнял ваши преступ¬ные задания. Какие именно?
Ответ. Основное, что он для меня делал и о чем я уже гово¬рил, это операции с продажей бриллиантов. Кроме того, через Лурье я посылал за границу валюту жене П. П. Крючкова, кото¬рую в общежитии зовут Цеце.
Вопрос. Какую валюту? Для чего?
Ответ. В 1932 году жена Крючкова проживала в Берлине. Од¬нажды ко мне обратился Крючков с просьбой послать ей туда валюту, для ее личных надобностей. Воспользовавшись очередной поездкой в Берлин Лурье, я направил через него жене Крючкова 2—3 тысячи долларов. Деньги эти я взял из нелегального фонда, который хранился у Буланова.
Вопрос. Почему вы посылали валюту жене Крючкова?
Ответ. Я уже говорил, что я имел фонд валюты, который я использовал для «покупки» нужных мне людей. Одним из таких людей был Крючков. Он был близок к Горькому и являлся моим личным информатором. Поэтому Крючкову я никогда не отказы¬вал в деньгах. Жене его я посылал деньги еще раз, вскоре после первого случая. Опять по просьбе Крючкова. На этот раз я спе¬циально для этого командировал в Берлин того же Лурье с паке¬том валюты.
Вопрос. Сколько вы посылали ей во второй раз?
Ответ Сейчас не могу точно сказать, возможно, дополнитель¬но покажу.
Вопрос. А откуда вы знаете, что Винецкий являлся немецким разведчиком?
Ответ. Об этом мне докладывал Паукер и, кажется, Волович.
Вопрос. Когда это было и где это было?
Ответ. Это было в 1932 году, я обратился к Воловичу с пред¬ложением подыскать мне человека, который мог бы сопроводить мою жену в Германию, куда она ехала лечиться. Волович мне порекомендовал Винецкого, и на мой вопрос, почему именно Винецкого, он ответил, что Винецкий может гарантировать бла¬гополучный проезд и пребывание там моей жены не только по¬тому, что он имеет широкие связи в Германии, но и потому, что он связан с германской разведкой, которая ему многим обязана, и поэтому это наиболее подходящая кандидатура.
Вопрос. Винецкий сопровождал вашу жену в Германию? Ответ. Да, я с кандидатурой Винецкого согласился, и он со¬провождал мою жену в Германию.
Вопрос. А какие поручения в плане вашей преступной деятель¬ности выполнял Винецкий?
Ответ. Раньше, чем ответить на этот вопрос, разрешите мне вернуться к истории моих взаимоотношений с Рыковым. Вопрос. Какое это имеет отношение к Винецкому? Ответ. Это будет видно из дальнейшего моего изложения. В 1927 или 1928 году Рыков выезжал лечиться за границу, был он долгое время в Берлине. По приезде из Берлина, в один из раз¬говоров со мною уже в 1928 году Рыков рассказал мне следую-щее. В Берлине он часто встречался с давнишним его другом (ка¬жется, родственником) членом Заграничной делегации меньше¬виков-эмигрантов Николаевским. С этим Николаевским, как Рыков мне говорил, он всегда беседовал по общеполитическим вопросам и по вопросам положения в Советском Союзе.
Рыков мне говорил, что меньшевики за границей понимают положение Советского Союза и расценивают дальнейшие перспективы зна¬чительно правильнее и объективнее, чем это делает Сталин. Меньшевики целиком поддерживают точку зрения правых, и идея рыковской двухлетки, которую он защищал на одном из плену¬мов ЦК, продиктована ему меньшевиками, в частности Николаев-ским, за границей.
Вопрос. Через кого осуществлялись связи Рыкова с ЦК мень¬шевиков за границей?
Ответ. Пока Рыков являлся председателем Совнаркома, я не знаю, как он осуществлял связь, но с переходом его в Наркомсвязь, связь эта осуществлялась через Винецкого.
Вопрос. Откуда вам это известно?
Ответ. Мне об этом говорил Винецкий.
Вопрос. Что он вам говорил?
Ответ. В одну из своих командировок за границу, по-моему, в 1931 году, Винецкий вошел ко мне в кабинет и сказал, что он по поручению Рыкова должен взять с собою для передачи за грани¬цей по адресу, указанному Рыковым, пакет с материалами. Я спро¬сил Винецкого, почему он об этом говорит мне. Винецкий объяс¬нил, что он высказал Рыкову сомнение в возможности нелегаль¬ного перевоза этого пакета за границу. Рыков ему ответил, что опасаться не следует, так как Ягода в курсе и препятствий к про¬возу чинить никто не будет. Так как я знал, что Рыков связан с Центральным Комитетом меньшевиков за границей, то я разре¬шил Винецкому взять с собою этот пакет и впредь выполнять все указания Рыкова, касающиеся его связи с заграницей.
Вопрос. Совершенно непонятно, какое имеет отношение Ви-нецкий, сотрудник Оперода, к Рыкову.
Ответ. Винецкий работал в Опероде по совместительству, ос¬новным же местом его работы был Наркомсвязь, где он занимал должность инспектора связи при наркоме, т. е. при Рыкове. Ры¬ков же, в свою очередь, знал, что Винецкий работает в НКВД и часто ездит за границу.
Вопрос. Что вам известно о связи Рыкова с ЦК меньшевиков в Берлине в дальнейшем?
Ответ. Об этом мне известно по материалам НКВД. В 1933 и 1934 годах по агентурным материалам в СПО, сначала в Ленин¬граде, затем в Москве появились данные о связи Николаевского с Рыковым. Сведения эти были довольно конкретны, указыва¬лось, в частности, что связь осуществляется через какого-то ин¬женера Наркомсвязи. Материалы эти докладывал мне Молчанов, и я тогда опасался возможности провала этой линии. Молчанову я говорил, что об этом знаю, что материалы эти соответствуют действительности, что Рыков действительно поддерживает связь с ЦК меньшевиков и что нужно принять меры к тому, чтобы ходу этим материалам не давать.
Молчанов, как он мне потом сказал, передал эти материалы Григорьеву, и ходу они не получили. В 1936 году, после первого процесса, ко мне зашел Прокофьев и показал мне заявление какого-то агента СПО, в котором тот со¬общает, что в продолжение нескольких лет он давал материалы о связи Рыкова с меньшевиками, но что по его материалам ника¬ких мер не приняли, и поэтому он счел необходимым написать об этом тогда зам. наркома Прокофьеву в появившихся в газетах сообщениях о причастности Рыкова к деятельности зиновьевско-троцкистского центра. Прокофьеву, как и Молчанову, я говорил, что этому делу ходу давать не надо.
Вопрос. Вы скрываете от следствия не только характер связи центра правых с ЦК меньшевиков, но и личное свое участие в этой связи?
Ответ. Я лично никакого участия в связи центра правых с ЦК меньшевиков не принимал. Был случай, когда Винецкий обратил¬ся ко мне от имени Рыкова с просьбой наладить ему дополни¬тельную линию связи с Берлином, так как он, Винецкий, не мо¬жет обеспечить постоянной регулярной связи Рыкова с Никола¬евским. Воспользовавшись поездкой в Берлин моего тестя, Леонида Николаевича Авербаха, работавшего тогда в «Интурис¬те», я рекомендовал Винецкому связать его там с кем-либо из представителей ЦК меньшевиков с тем, чтобы через него осуще¬ствлять связь Рыкова с Николаевским.
Вопрос. И это было осуществлено?
Ответ. Да. Авербах, которого я об этом предупредил, сообщил мне, что Винецкий в Германии связал его с каким-то немцем, с которым он условился, что он будет приезжать в Союз под ви¬дом туриста и будет получать от него пакеты.
Вопрос. Какого рода пакеты?
Ответ. Содержание этих пакетов не знаю, мне их приносил Винецкий от Рыкова, а я их передавал Авербаху тогда, когда он меня предупреждал о приезде связиста меньшевиков из Берлина. Вопрос. Много пакетов вы передали Авербаху?
Ответ. Это было не более двух-трех раз в 1933 году и, кажет¬ся, один раз в 1934 году.
Вопрос. Вашими показаниями устанавливается, что центр орга¬низации правых (в лице Рыкова) в продолжение ряда лет поддер¬живал нелегально связь с заграничным ЦК меньшевиков (в лице Николаевского). Связь эта осуществлялась через НКВД.
Ответ. Да, это правильно.
Вопрос. Значит, между меньшевиками и правыми существовал контакт о совместной борьбе против Советской власти. На какой основе было достигнуто это соглашение?
Ответ. Об этом я ничего не могу показать. Верно, что мень¬шевики за границей и правые в Союзе установили контакт для борьбы против Советской власти. По материалам НКВД я знал также, что правые в Советском Союзе блокируются с меньшеви¬ками. Именно поэтому я в своей работе в НКВД не принимал никаких мер к разгрому меньшевистских организаций, вопреки тому, что материалы об их активизации поступали из ряда краев и областей.
Вопрос. Вам предъявляется документ из материалов НКВД, в котором сообщается о меньшевистском центре за границей и об активной его работе в СССР. На этом документе в ноябре 1935 года наложена следующая резолюция: «Это давно не партия, и возиться с ними не стоит». Это вы писали?
Ответ. Да, эту резолюцию писал я. Это только одно из прояв¬лений того, как я оберегал от провала и отводил удар от мень¬шевиков потому, что они находились в контакте с правыми. В повседневной работе по моим указаниям это делал Молчанов. Помню, например, что в 1935 году Молчанов смазал дело груп¬пы чекистов-меньшевиков, потому что через них могла быть вскрыта вся меньшевистская организация и вместе с ними и пра¬вые. Это было сразу же после убийства Кирова, когда возмож¬ность нашего провала являлась очень реальной, потому что с это¬го времени начинается систематическое и настойчивое вползание в дела НКВД Ежова. А Ежова, я, кажется, об этом уже говорил, мы боялись больше всего.
Вопрос. Почему «больше всего»?
Ответ. Потому что с другими руководителями партии и пра¬вительства по делам НКВД говорил лично я сам, никого другого из аппарата НКВД я не подпускал. Поэтому опасность прогово¬риться, показать не то, что надо, более или менее исключалась. Правда, это не спасало меня от подозрений и недоверия, но тут вина не моя. В этом больше всего сказывалась прозорливость и чутье тех, с кем мне приходилось говорить. Но Ежов пришел в аппарат, обходя меня, он спускался непосредственно в оператив¬ные отделы, влезал сам во все дела. Это было в начале 1936 года, когда начались только дела по троцкистской организации. Но постепенно тревога усиливалась: Ежов, должно быть, раскусил нашу тактику. Он не удовлетворялся разговорами и докладами, которые ему делал Молчанов. Он стал ходить сам к следователям на допросы, стал сам вызывать и допрашивать арестованных, бе¬седовать с рядовыми сотрудниками аппарата и т. п. Тут мы были бессильны: ни договориться с сотрудниками, ни инструктировать их, что говорить Ежову, нельзя было. Словом, Ежов подбирался к нам. Это мы все чувствовали. Меры, которые я применял к изоляции Ежова от аппарата НКВД, ничего не давали.
Вопрос. Какие меры к изоляции тов. Ежова от НКВД вы при¬нимали?
Ответ. Вкратце я об этом сказал выше. Я запрещал давать Ежову какую-либо информацию, помимо меня. Я пытался все¬ми силами преградить путь Ежову к аппарату НКВД. В этом ак¬тивно содействовал мне Молчанов. Даже тогда, когда через наши головы Ежов все же ходил в кабинет к следователям, Молчанов принимал все меры к тому, чтобы не все ему показать. Молча¬нов давал указания следователям при Ежове ничего не говорить, допрос прекращать.
Когда я и Молчанов узнавали, что Ежов приедет из ЦК в НКВД, мы предварительно составляли список арестованных, ко¬торых можно показывать Ежову, с тем, чтобы не вызывались на допросы те из арестованных, которые могут что-либо лишнее показать. Но это не помогло. Ежов, должно быть, и тут нас рас¬кусил: он предварительно звонил из ЦК и требовал вызвать на допрос арестованных, которых он называл по фамилиям. И мы вынуждены были это делать. Таким образом, все мои попытки изолировать Ежова от аппарата НКВД рушились.
Под нажимом ЦК, который осуществлялся через Ежова, дело по вскрытию центра троцкистско-зиновьевской организации раз¬ворачивалось, и опасность нашего провала все возрастала. И тогда впервые у меня появилась мысль о необходимости локализовать Ежова, убрать его.
Вопрос. Когда это было?
Ответ. Это было в 1936 году, примерно в июне месяце (после пленума ЦК), когда я окончательно убедился в том, что попыт¬ка свернуть следствие по троцкистам на группу Шемелева, Оль-берга не удалась и что придется идти на дальнейший разворот следствия.
Вопрос. Что вы предприняли, как вы организовали покушение на тов. Ежова?
Ответ. Тут надо сказать следующее: прямого покушения на убийство Ежова я тогда не организовывал. В мои планы это не входило, и я просто опасался это делать. Во всех случаях, как бы тщательно это покушение не было организовано, отвечал бы я. Хотя бы потому, что плохо охранял. Я понимал, что в той ситуа¬ции, которая тогда создалась, мне это грозило во всяком случае отстранением от работы в НКВД. А это означало полное круше¬ние моих заговорщических планов. Кроме того, убийство одного Ежова ничего реального в широком плане заговора не дало бы мне.
Что мне требовалось? Нужно было во что бы то ни стало от¬странить Ежова от участия в следствии по троцкистско-зиновь-евскому центру, хотя бы только на время следствия, и тем самым дать нам возможность свернуть дело. Это было главное. Проду¬мывая пути, как лучше всего это осуществить, я пришел к выво¬ду, что наиболее безопасный путь — это отравление Ежова каким-нибудь медленнодействующим ядом.
Вопрос. Почему вы остановились именно на этом средстве?
Ответ. Очень просто: во-первых, это наиболее незаметный способ. Во-вторых, я учитывал при этом, что незначительное вмешательство яда при слабом, как мне казалось, здоровье Ежо¬ва может вызвать достаточную реакцию, которая если не приве¬дет к смерти, то во всяком случае, прикует его к постели и тем самым освободит нас от его вмешательства в следствие.
Вопрос. Что вы практически предприняли?
Ответ. По этому вопросу я говорил с Паукером и Воловичем и с Булановым. Объяснив сложившуюся ситуацию, я сказал им о своем плане отравления Ежова. Паукер заявил мне тогда, что он осуществит этот план путем отравления квартиры Ежова че¬рез своих людей, обслуживающих квартиру (Ежов жил в доме НКВД и обслуживался также по линии НКВД).
Вопрос. И Паукер отравлял квартиру Ежова?
Ответ. Это мне не известно, Паукер мне об этом не докла¬дывал.
Вопрос. Как так «неизвестно»? Вы даете задание Паукеру от¬равить квартиру тов. Ежова, вы лично заинтересованы в осуще-
ствлении этого акта и не интересуетесь у Паукера, что и как он делает?
Ответ. Это было на протяжении последних двух-трех месяцев моей работы в НКВД. Я был в паническом состоянии и, дав за¬дание Паукеру, не проследил исполнения этого задания.
Вопрос. Но для отравления требовался яд. Вы показываете, что решили произвести отравление медленнодействующими ядами. Какой это был яд, и где вы его взяли?
Ответ. У Паукера, Воловича и Буланова ядов было доста¬точно. Наконец, можно было достать яд из лаборатории Серебрянского. Но где они доставали, и какой яд был при¬менен в данном случае, и применялся ли он вообще, я не знаю.
Вопрос. А откуда у Паукера, Воловича, Буланова и Серебрян¬ского имелись яды? Для каких целей они хранились?
Ответ. Ядами для служебных целей занимался Серебрянский. Их производили у него в лаборатории и привозили для него из заграницы через Оперод. Поэтому яды всегда имелись в достаточ¬ном количестве и в различных рецептурах. Я прошу записать, что никакого отношения Серебрянский к моей преступной деятель¬ности не имеет. Если у него и брали яды, то он, конечно, не знал, для чего они предназначены.
Вопрос. Значит, вы утверждаете, что вам неизвестно, произве¬дено ли было отравление тов. Ежова?
Ответ. Да, я это утверждаю.
Вопрос. Но задание Паукеру вы давали?
Ответ. Да, давал задание Паукеру и Воловичу.
Вопрос. И они должны были произвести отравление через сво¬их людей, обслуживающих квартиру тов. Ежова?
Ответ. Да.
Вопрос. Через кого именно?
Ответ. Этого я тоже не знаю.
Вопрос. Но что значит «через своих людей»?
Ответ. Я думаю, что через сотрудников Оперода.
Вопрос. Завербованных Паукером?
Ответ. Для этого вовсе не требовалось их вербовать, Паукер мог использовать кого-либо из прислуги в квартире Ежова, не вербуя, а просто втемную.
Вопрос. Но как же это было сделано?
Ответ. Я не знаю, сделано ли это вообще. Я предполагаю, что ничего не сделали.
Вопрос. Почему вы так предполагаете?
Ответ. По очень простым признакам. Ежов летом 1936 года все время работал, в отпуск не уезжал и, кажется, даже не болел, а
после моего ухода из НКВД сразу же приступил к работе, и от¬равление было произведено уже в служебном кабинете Ежова в здании НКВД.
Вопрос. Как было произведено отравление служебного каби¬нета тов. Ежова в здании НКВД?
Ответ. Мое отстранение от работы в НКВД, приход на мое место Ежова означали полный провал нашего заговора, потому что удержать начавшийся и далеко зашедший разгром троцкист-ско-зиновьевской организации нельзя было. Это ясно чувствова¬лось еще за некоторое время до моего снятия, а приход Ежова в НКВД означал, что разгром пойдет значительно глубже (как это было на самом деле) и что через правых доберутся и до меня, в частности. Тут думать уже не над чем было, нужно было действо¬вать решительно и быстро. Правда, все мои люди оставались в НКВД, но это никак не гарантировало от провала. Ежов раско¬пает все — надо избавиться от Ежова. Это было единственное решение, к которому я пришел и которое я начал решительно готовить.
Вопрос. Вы все же не ответили на вопрос, как вы отравляли кабинет тов. Ежова?
Ответ. 28 или 29 сентября 1936 года, точно не помню, я вы¬звал к себе в кабинет Буланова, велел приготовить смесь рту¬ти с какой-нибудь кислотой и опрыскать ею кабинет и приле¬гающие к нему комнаты. Смесь эту приготовил Буланов вмес¬те с Саволайненом в моем присутствии, перед моим уходом кабинет был опрыскан этим составом. 1 октября 1936 года я уехал в отпуск. Перед самым отъездом я поручил Иванову Лав¬рентию созвониться с Булановым и предложить ему от моего имени опрыскивание кабинета продолжать. И они, наверное, это делали.
Вопрос. Значит, опрыскивание производилось раствором рту¬ти с какой-то кислотой?
Ответ. Да.
Вопрос. А вы лично давали Буланову какие-либо яды?
Ответ. Нет, не давал.
Вопрос. Это неверно. Буланов показывает, что 28 сентября 1936 года у себя в кабинете вы дали ему две ампулы с каким-то ядом, которым предложили дополнительно опрыскивать кабинет тов. Ежова.
Ответ. Никогда яда я Буланову не давал. Может быть, он и опрыскивал каким-либо другим ядом, но это уже без меня, и я об этом ничего не знаю.
Вопрос. Буланов приводит детали и обстановку, при которой вы вручили ему эти ампулы с ядом. Он говорит, что вы вынули
их из шкатулки, хранившейся в несгораемом шкафу у вас в ка¬бинете, и что они были «явно заграничного происхождения».
Ответ. Я не помню таких деталей, и я не помню, чтобы я да¬вал Буланову какие-то яды.
Вопрос. Значит, первое отравление кабинета тов. Ежова про¬изводили Буланов и Саволайнен в вашем присутствии?
Ответ. Да, в моем присутствии. Должно быть, это было 29 сен¬тября, а первого октября я уехал в отпуск.
Вопрос. И во время вашего пребывания в отпуске опрыскива¬ние продолжалось?
Ответ. Должно быть.
Вопрос. А после вашего приезда?
Ответ. Уже работая в Наркомсвязи, я как-то спросил Иванова Лаврентия, как идут дела у Буланова с отравлением кабинета Ежова. Он ответил мне, что все в порядке, что Буланов совмест¬но с Саволайненом работу продолжают. Лично я Буланова в этот период не видел и его самого не спрашивал. Вообще, после мое¬го приезда из отпуска, я почти никого из моих людей, оставшихся на работе в аппарате НКВД, по соображениям конспирации не встречал и с ними не беседовал.
Вопрос. Вы говорите, что почти никого не видели. Что это значит? Кого же вы видели, с кем и о чем говорили?
Ответ. Видел и имел короткую беседу с Молчановым, после того, как узнал, что он снят с работы в СПО и уезжает в Бело¬руссию. Это было в последние дни работы Чрезвычайного съез¬да Советов в начале декабря 1936 года. Я встретил Молчанова в кулуарах съезда и там говорил с ним.
Вопрос. О чем вы беседовали с Молчановым?
Ответ. Снятие Молчанова меня сильно встревожило. Как раз по линии СПО легче всего можно было добраться до нитей мое¬го заговора, и мне было совершенно ясно, что первой жертвой будет Молчанов, что он будет арестован. Поэтому я счел необ¬ходимым предупредить его, чтобы он на следствии не сдавался. Я так прямо и сказал ему: «Не говори ничего. Не все еще поте¬ряно, я вас выручу».
Вопрос. На каком основании вы обещали Молчанову выручить его? Как вы предполагали это сделать?
Ответ. Я знал, что идет подготовка покушения на Ежова, как путем отравления его кабинета, так и по линии Воловича (об этом я показывал на предыдущих допросах), и я надеялся, что, покончив с Ежовым, легче будет спрятать концы нашего заговора.
Вопрос. А вы не говорили Молчанову, что собираетесь вернуть¬ся в НКВД?
Ответ. Может быть, и говорил, но лично у меня на этот счет иллюзий не было. Если я и говорил об этом Молчанову, или кому-нибудь другому, то больше всего для придачи бодрости.
Записано с моих слов верно, мною прочитано. Г. Ягода
Допросили:
Нач. отд. 4 отдела ГУГБ капитан государств, без. Коган
Опер, уполн. 4 отдела ГУГБ лейтенант государств, без. Лернер
ЦА ФСБ. Ф. Н-13614. Т. 2. Л. 117-145.
Приложение N4
Обыск на квартирах Ягоды, а их у бывшего наркома внутренних дел было две, в центре Москвы и роскошная дача за городом, показал, какой разврат царил среди верхушки НКВД. 8 апреля 1937г. комбриг Ульмер, капитан государственной безопасности Бриль, ст. лейтенант госуд. безопасности Петров, на основании ордеров НКВД СССР NN 2, 3 и 4 от 28 марта и 29 марта 1937г. производили обыск у Г. Г. Ягоды в его квартире, кладовых по Милютинскому переулку, дом. 9, в Кремле, на его даче в Озерках, в кладовой и кабинете Наркомсвязи СССР. Частичный список предметов из приведенной описи:
Эротическая коллекция Ягоды состояла из 3904 фотографий и одиннадцати ранних порнофильмов. В коллекции было 9 импортных женских пальто, 5 беличьих шубы, котиковое манто, 3 плаща из тюленьей кожи, шуба из каракуля, 31 пара женских туфелек, 91 женский берет, 22 шляпки, 130 пар импортных шелковых чулок и 70 пар шелковых колготок, 10 пар женских поясков, 13 сумочек, 11 женских костюмов, 57 блузок, 69 ночных рубашек, 31 женский жакет, 4 шелковые шали. Помимо этого Ягода собрал коллекцию из 165 трубок и мундштуков с порнографическими украшениями и один резиновый фаллоимитатор. ( «Вожди. Нарком Ягода». Автор М. Ильинский, М:Эксмо, Яуза, 2005, стр. 18-22).
Работы А. Клепова о прослушке - Гитлер и Сталин
© Copyright: Григорий Сухман, 2013
Свидетельство о публикации №213100600904
Свидетельство о публикации №213100600904
Рецензии