7. Любочкин дед - Абрам Коган

НА СНИМКЕ: Дед Любы (отец матери) Абрам Ицхакович Коган

У Абрама (он родился 5 января 1968 года) и его жены Либе было 13 детей, но четверо умерли маленькими, еще до года. Дядя Марк написал в своих воспоминаниях, что самого старшего (из тех, кто выжил) звали Наум, потом родилась Лея, а потом Израиль, Марк, Берта, Рива, Оля, Гриша. Кого-то одного он забыл упомянуть.

Судьбы Леи я не знаю. Наум, вроде бы, был расстрелян большевиками, поскольку был бундовцем. Гриша умер еще в довоенное время от туберкулеза легких его фотография.

Младшие сёстры – Рива и Оля погибли в Ленинграде в блокаду. Никто не знает, что с ними случилось. Их имен нет ни в в одном из списков погибших. Когда Израиль после войны приехал в Ташкент, куда был эвакуирован отец, чтобы узнать о его судьбе, ему сказали, что его отца убили (расстреляли на улице).

Семья Абрама и Либе Коганов была типичной еврейской семьей, где говорили на идиш, свято блюли субботу, ели только кошерное, выполняли все предписания Торы и Талмуда. Если учесть к тому же, что все Коганы у евреев читают вслух Тору в синагоге, ясно, что они из поколения в поколение были не просто грамотными, не только умели читать и писать на идиш, они знали и древнееврейский (точнее, арамейский), так как именно на этом языке евреи молились и читали Тору.

До войны Николай Исаакович Штерн вместе с молодой женой Бертой приехал в Чечерск познакомиться с отцом своей жены. В своих воспоминаниях он рассказывает, с каким недоверием встретил его Любочкин дед Абрам Коган. Ведь Николай был комсомольцем, субботу не соблюдал, в синагогу не ходил. Хорошо еще, что Николай не рассказал, что он ел свинину, будучи в свиносовхозе на заготовках. Там, кроме свинины с тушеной картошкой, в столовой ничего не было, поневоле начнешь есть даже то, к чему ранее питал отвращение.

Вот, что он пишет о поездке в Чечерск (http://proza.ru/2012/12/27/403 ):

«Летом 1938 года Берта с Любой поехали в г. Чечерск к отцу. И мне пришлось туда поехать к ним. Дело в том, что отец Берты никак не хотел поверить Берте, что Николай – муж Берты – еврей. Отец Берты был фанатичный еврей, кушал только всё кошерное, совершал все обряды, молился исправно. Вот, когда я приехал в Чечерск, стал с ним говорить по-еврейски, ходил с ним на базар, чтобы купить курицу и другие дела. Но я не был уверен, что он убедился, что я еврей, когда мы с Бертой уехали из Чечерска».

Семья его – жена и 13 детей - жила в помещичьей усадьбе на подворье, где он работал шорником (шили конскую сбрую и другую лошадиную «одежду»). По тем давним временам ремесло шорника было весьма востребованным. Шорники ценились.

Семья Абрама и Либе так и осталась жить на территории помещичьей усадьбы после революции.

Известно, что Абрам Ицкович успел убежать из Гомеля от наступающих немцев, жил в Ташкенте и был расстрелян на улице (причина мне неизвестна) в 1945 году. Об этом Израилю рассказали соседи его отца в Ташкенте, куда он после войны приехал его разыскивать.

Любочка смутно помнит довоенную поездку с родителями в Гомель и Чечерск, своего деда Абрама и своих сверстниц, детей Израиля Любу и Милу (своих двоюродных сестер). Ей было всего 4 года.

Я писал, что из этой поездки он вынесла только одно воспоминание, когда она храбро бросилась защищать курицу от напавшего на неё петуха, и тот, рассердившись, клюнул Любочку в темечко.

Она приехала в Гомель еще раз после войны, в 1953 году и гостила в семье Израиля и Юдифи.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2013/10/09/2047