Отрывки из романа
МАСКА С ТАИНСТВЕННЫМИ БУКВАМИ
Предновогодняя суета была в самом разгаре. Алина сбилась с ног в поисках подарков. На дорогие покупки было жаль денег, а дешевых подарков в магазинах она не нашла. Измотавшись за целый день в поисках чего-нибудь оригинального, но не дорогого, она решила ехать домой. В метро идти не хотелось, поэтому Алина с Невского проспекта свернула на Садовую улицу, чтобы на Сенной площади сесть на маршрутку и доехать до самого дома.
Почти подойдя к Сенной площади, в глубине арки Алина увидела на двери полуподвального помещения вывеску «Скупка». Немного подумав, несмотря на усталость, решила зайти.
Небольшое помещение было освещено тусклым электрическим светом. Здесь было чуть светлее, чем на улице, где уже смеркалось. Посмотрев по сторонам, Алина увидела старую сломанную мебель, сваленную в углу. Из-за ветхости мебели девушка даже не могла определить, к какой эпохе можно отнести эту рухлядь. На стенах висели картины в рамах и без рам. Подойдя поближе к витрине, Алина стала рассматривать старые, давно уже вышедшие из моды бусы, брошки, позеленевшие от времени столовые приборы.
Она уже собиралась уходить, но ее взгляд «зацепился» за одиноко висевшую на стене маску. Рядом дремал продавец пенсионного возраста, хорошо понимавший, что почти каждый, кто заглянет сюда, уйдет ни с чем. Те, что богаче, пойдут в антикварный магазин, а у кого со звонкой монетой есть проблемы, придут сюда разве что из-за праздного любопытства. Неужели кому-то нужна энциклопедия пятидесятых годов или вышитая бисером дамская сумочка, с которой когда-то выезжала в свет петербургская красавица? Вещи, что приносят сюда, более старые, чем их обладатели. Вот на днях старушка принесла маску, скупщик сжалился над ней, дал денег, пусть отпразднует Новый год. А кто купит эту маску? Может быть, эта длинноногая девица? Что-то уж очень пристально она ее рассматривает.
Подумав немного, встать или сидеть, старик решил все-таки встать. Кряхтя, он поднялся и заговорил вкрадчивым голосом:
- Что, милая, нравится? Настоящая африканская маска.
- Неужели?
- Голубушка, что же я, старый человек, тебя буду обманывать? К тому же мне все равно, купите вы или нет. Я ведь просто продавец.
- Скажите, почему вы утверждаете, что это настоящая африканская маска? – с неподдельным интересом спросила Алина.
- Господи ты, Боже мой, - уже с раздражением в голосе заговорил он. – Да бабка одна ее принесла. Сказала, что это подарок мужа.
- Ну и что с того?
- А то, что муж ее из Африки эту маску привез. Что я с вами разговариваю? Не хотите, не берите, - буркнул продавец.
Алина подумала о том, что какая ей разница, африканская эта маска или нет, для подарка племяннице на новогодний школьный карнавал любая сойдет. Тем более, что стоит она сущие пустяки.
Обращаясь к продавцу, она сказала:
- Я, пожалуй, куплю маску.
- Давно бы так, - ответил продавец, аккуратно запаковывая покупку.
Алина рассчиталась и вышла из полуподвального помещения. Снега не было и оттого казалось еще темнее. Девушка поспешила к метро и минут через сорок была уже дома.
Сняв надоевшее за целый день пальто, прошла в комнату, включила свет. Борясь с зимней депрессией, она не экономила на электричестве, поэтому в квартире была настоящая иллюминация.
Повертев маску в руках, она решила ее повесить на стенку. Для этого ей надо было вбить небольшой гвоздик. Достала маленькие гвоздики, с незапамятных времен хранившиеся в банке из-под горчицы, взяла в руки молоток. И тут увидела, что на тыльной стороне маски выцарапаны латинские буквы. «Что же это может быть?» - подумала она. Хотела заняться приготовлением ужина, переключиться на что-нибудь другое, чтобы голова отдохнула, но это было не так просто сделать. Мысль о маске не давала ей покоя.
«Что за наваждение? – стараясь как можно спокойнее рассуждать, думала Алина. – Дались мне эти буквы. Мало ли кто что напишет. Вон стены домов сплошь расписывают».
Внутренний голос ей возражал: «Маску привезли из-за границы. Буквы латинские. Возможно, они что-то значат».
«Хорошо, пусть даже и так. Но как узнать, что они означают? Может быть, снова пойти в магазин?» – пронеслась в голове мысль.
Алина с трудом дождалась утра. Заснуть так и не удалось. Мысль о маске преследовала ее. Как только на улице стало светло, она вышла из дома и направилась в магазин.
В нем все было по-прежнему. А почему должно было что-то измениться? Мир остался таким же, каким и был. Вот и продавец по-прежнему дремлет на своем месте. От звона дверного колокольчика он встрепенулся, немного прищурил глаза:
- Опять вы? Маску хотите сдать?
И не дождавшись ответа, добавил:
- Мы проданные вещи не принимаем.
Конечно, продавец слукавил. Если бы на его взгляд вещь была стоящая, он бы снова взял ее на комиссию.
- Не беспокойтесь, я ничего не сдаю.
Продавец удивленно посмотрел на Алину:
- Вот как? А зачем же вы пришли?
- Мне нужен адрес женщины, сдавшей маску.
- Адрес? – переспросил продавец.
Повисла минутная пауза. Алина выжидающе смотрела на него, не теряя надежды.
- Пожалуй, я вам дам адрес. Хотя это противоречит правилам торговли.
Почему продавец дал Алине адрес? Это так и осталось загадкой. Возможно, девушка просто понравилась ему. А может быть, не хотел терять потенциального клиента.
Получив заветный адрес с телефоном, Алина выпорхнула из магазина и направилась к старушке. Проходя по Сенной, купила букетик цветов, чтобы задобрить пожилого человека. Быстро нашла нужный ей дом на канале Грибоедова, подошла к двери парадной, потянула ее на себя. Дверь не открывалась. Посмотрев внимательнее, девушка заметила звонок. Позвонила, но за дверью стояла глухая тишина. Позвонив еще раз, Алина в раздумье отошла от двери, лихорадочно соображая, что делать дальше. Она вспомнила, что у нее есть мобильный телефон. Достав его из сумки, девушка позвонила. Долго раздавались длинные гудки. Алина уже отчаялась, как, наконец, услышала глуховатый голос:
- Алло.
Алина сказала, что купила маску и хочет встретиться с ее владелицей.
В ответ – молчание.
- Послушайте, вам не стоит меня опасаться, - не унималась Алина. - Если ваши окна выходят на канал, подойдите к окну и увидите меня с букетом цветов.
Она отошла к каналу, напряженно вглядываясь в окна до тех пор, пока не заметила, что в окне второго этажа колыхнулась занавеска.
Минут через пять входная дверь приоткрылась. В дверном проеме Алина увидела маленькую сухощавую фигурку. Подбежав к женщине, Алина протянула ей букет цветов:
- Это вам.
- Не нужны мне ваши цветы.
- Не понесу же я их назад.
Только после этих слов женщина приняла букет и сказала:
- Ну, что же, входите.
Алина поднялась по широкой деревянной лестнице на площадку второго этажа, где было только две квартиры. Переступив порог жилища Анны Ивановны, так звали старушку, Алина огляделась. Увидела длинный узкий коридор, слева - плотно закрытую дверь. В глубине коридора было немного светлее. Свет падал из комнаты. Сюда и проводила Анна Ивановна непрошенную гостью. Пока хозяйка копошилась на кухне. Алина сидела в комнате одна и смотрела по сторонам. Нельзя сказать, что обстановка была бедной, скорее скромной, несмотря на красивые шкафы из красного дерева в стиле модерн начала двадцатого века.
Раздумья Алины прервала Анна Ивановна, пригласившая девушку выпить чая на кухне.
- Анна Ивановна, - робко начала Алина, - вы, конечно, не догадываетесь, зачем я к вам пришла.
- Трудно догадаться. Да я и не отношусь к людям, пытающимся что-то разгадать. Прожив длинную жизнь, я пришла к выводу, что бесполезно искать догадки. Никогда не догадаешься.
- Вы правы. Извините за бессмысленный вопрос.
Девушка замолчала.
- Слушаю вас.
- Я вчера купила вашу маску.
Лицо Анны Ивановны оживилось.
- Ну и …?
- На тыльной стороне маски я увидела буквы. Что они могли бы означать?
Анна Ивановна задумалась. Легкая тень пробежала по ее лицу.
Алина пытливо вглядывалась в лицо пожилой женщины, думая про себя: «Скажет или нет?» По ее затянувшемуся молчанию Алина поняла, что Анне Ивановне известна тайна маски.
- У меня сегодня был сердечный приступ. Но, слава Богу обошлось, - сказала Анна Ивановна.
«В своем ли она уме, - подумала Алина. – Я ей про маску, а она про болезни».
- Так долго продолжаться не может.
- Как так?
- Приступы. Ведь у нас каждый второй умирает от сердца. Вот и я умру. Но когда, одному Богу известно. Возможно, протяну еще несколько лет, но вполне вероятно и то, что уже на следующей неделе отправлюсь на небеса.
Анна Ивановна вновь замолчала.
- Вот, что милая девушка. Понравилась ты мне. И я тебе открою одну тайну.
Алина не ожидала такого быстрого решения, поэтому немного встрепенулась. Но Анна Ивановна этого не заметила.
- На оборотной стороне маски буквы означают страны, в которых побывал мой муж. Он и нанес эти буквы на маску в память о своих поездках. Каждая буква – это заглавная буква названия страны. В одной из этих стран есть такая же маска. Но та маска, как говорил муж, обрамлена бриллиантами.
- Бриллианты на деревянной маске?
- Нет. Эти маски сделаны не из дерева, а из особой смолы, хотя и создается впечатление, что они черного дерева. Вождя одного из племен мой муж спас от смерти. Поэтому тот решил подарить мужу самое дорогое для его племени – маску с алмазами.
- Почему же на маске, которую я купила, бриллиантов нет?
- А! Муж всегда был бессеребренником! Он не захотел ее брать. Как бы он ее вывез? Ведь это была бы контрабанда. Мой муж же хотел жить спокойно. Чтобы «отвязаться» от вождя, он пообещал ему вернуться за ней. Тогда тот вождь племени подарил ему маску, которую я недавно и снесла в скупку. Маска, что вы купили – опознавательный знак. Любой, кто имеет эту маску, может показать ее вождю и взамен получить маску с бриллиантами. Так, как говорил муж, сказал вождь племени.
- А в какой стране все это происходило? – спросила Алина.
- Увы, я даже не знаю. Никогда не расспрашивала мужа о его поездках. Как-то не до этого было, все дела, дела… Знаю лишь то, что мой покойный муж изучал Африку и Океанию.
С момента знакомства с Анной Ивановной Алина потеряла всякий покой. Она засыпала и просыпалась с мыслью о маске. Своими мыслями она поделилась со своим приятелем Владиславом, очень надежным человеком. Он сначала ничего не понял. А когда ему стало все ясно, то заинтересовался и твердо сказал:
- Надо эту маску поискать. Поехали! К тому же, чувствую, немало интересных фоторепортажей смогу сделать!
Не прошло и пары месяцев, как они плыли на корабле из Европы в Африку, решив посетить там страны согласно обозначенным на маске буквам.
ДОРОГА ЗОЛОТА И РАЗБОЯ
За столом на речном корабле вместе с Алиной и Владиславом завтракала, обедала и ужинала еще одна женщина лет сорока. Звали ее Элен. В отличие от французов она была малоразговорчива. Сразу же после еды поднималась из-за стола и уходила на верхнюю палубу, где читала какие-то бумаги, взятые с собой. Какая странная особа: читает и читает, в отличие от своих соотечественников, пронеслось в голове у Алины.
Однажды, когда Алина с Владиславом любовались пейзажами, раскрывавшимися перед их взорами с борта судна, неожиданно поднялся сильный ветер, и листы рукописи молчаливой незнакомки разлетелись по палубе. Владислав вскочил с места и стал их лихорадочно собирать. Растерянная женщина посмотрела на него с удивлением. Взяв рукопись, поблагодарила.
- Это моя очередная научная работа. Я - археолог и направляюсь сейчас в места, где ранее пролегала дорога из Египта в Судан, - пояснила она.
- Дорога? - удивленно переспросила Алина.
- Да, дорога. Она берет начало с одиннадцатой династии фараонов, когда бесчисленные караваны загружались самыми бесценными товарами: золотом, ароматизирующими веществами, которые использовались вместо духов, экзотическим животными. Все эти товары, перевозимые из Восточного Судана, предназначались для египетских фараонов. Вдоль дороги находились карьеры и шахты, где добывались особые камни, превращавшиеся в умелых руках мастеров в замечательные скульптурные изваяния фараонов. Особенно владык Египта привлекал скальный материал серо-голубого цвета, содержавший большое количество кварца и после обработки принимавший оттенок потемневшей от времени бронзы. Уже в первые годы присутствия римлян в Египте эта дорога достигла большой значимости. По ней прошли самые разные люди: от египетских греков до итальянцев, от рабов и вольноотпущенников до самых богатых и влиятельных граждан. Конечно, не обошлось дело без разбоев. Коренные жители пустынь кочевники не хотели мириться с римлянами-завоевателями и нещадно их грабили, вступая в жестокие бои. Тогда римляне решили усилить меры безопасности и стали строить крепости, где несли службу римские воины. Но этого было явно недостаточно, и «хозяйка» Египта - Римская империя - стала посылать легионы воинов для охраны караванов и усмирения местного населения.
Новая знакомая путешественников, оказавшаяся не только археологом, но еще и специалистом по папирусам, поведала о том, что на остатках крепостных стен и на месте бывших крепостей были обнаружены черепки древних амфор. На них были тексты, порой написанные очень просто, но эмоционально, откуда ученые узнали о том, что поселения вокруг оборонительных сооружений вдоль дороги строго запрещались.
- Почему? – на этот раз спросил Владислав, увлекавшийся историей фортификационных сооружений.
- Возможно, в силу желания римлян знать все о местных жителях и не допускать с их стороны недовольства или, не дай Бог, бунтов. Легче было следить за настроением людей внутри крепостей, - согласилась Элен.
- Но с другой стороны люди, находившиеся в крепости, были под защитой военных…
- Да, именно так. И частенько это было на руку солдатам. Когда люди хотели выехать из крепости, они должны были платить солдатам, охранявшим дорогу. Причем, тарифы были разные. Добропорядочные женщины и жены солдат, выезжавшие из крепости на Красное море, платили в шесть раз меньше, чем проститутки, на которых солдаты неплохо зарабатывали, указывая в подорожной, что оная персона является родственницей какого-либо военного. Благодаря липовому документу проститутка платила меньше. Но за такую услугу ей приходилось рассчитываться с тем, кто выдал ей подорожную.
- Мы можем взглянуть на эту дорогу? – спросил Владислав.
- Конечно, - ответила Элен и поинтересовалась у него о цели поездки в Африку.
- Мы с Алиной просто путешествуем и хотим посмотреть как можно больше африканских стран, - уклончиво ответил Владислав. Для убедительности своих слов показал свой старенький фотоаппарат, который он очень любил за безотказность и не хотел его менять на более престижную и современную модель фотокамеры, а затем предложил Элен сфотографироваться. Элен не возражала. С этого момента ощущавшийся некоторый холодок между путниками словно испарился.
Через несколько дней Алина и Владислав уже созерцали путь, который был ранее буквально золотым, когда здесь пролегала караванная тропа. По ней шли груженные товаром верблюды, брели кочующие странники и скакали курьеры с депешами. Но сейчас этот, на первый взгляд, хаотический путь по сегодняшним меркам ничего особенного не представлял. Дорога часто виляла из стороны в сторону. Было полно автобусов, грузовиков и бедуинских пикапов.
Один из них, обогнав путешественников, резко затормозил и остановился. Из пикапа вылез водитель с хмурым лицом и стал копаться в моторе. Автомобиль, в котором пассажирами были Алина, Владислав и Элен, тоже затормозил: не нужна ли помощь? В открытом пикапе сидели женщина и крупного телосложения мужчина. Элен, взглянув на него, неожиданно воскликнула:
- Кристоф, это ты?
- Элен, дорогая, здравствуй! Что ты здесь делаешь, в этом забытым Богом месте?
- Думаю, то же самое, что и ты. Еду. И благодарна судьбе, которая помогла мне встретить тебя. Ведь ты тогда спас мне жизнь.
- Элен, не надо громких слов. Это моя работа. Вот и сейчас я направляюсь в Судан помогать несчастным. Кстати, Элен, познакомься с моей женой Жаклин. Не любит она меня одного надолго отпускать.
Кристоф, улыбаясь, повернулся к сидевшей рядом с ним женщине и положил на ее плечо руку. Дамы раскланялись.
- Кристоф, возьми с собой моих спутников, русских. Они люди неплохие, хотят познакомиться со всеми достопримечательностями Африки, - попросила Элен после того как была распита бутылка хорошего французского вина, извлеченная из саквояжа предусмотрительным Владиславом, та самая, что дал ему архитектор Анри.
- Нет проблем, - ответил Кристоф. – В хорошей кампании ехать всегда интересней.
ДИНКА ИЗ АДА
Кристоф был не впервые на юге Судана, в уголке, затерянном среди низких островов Нила, этой могущественной реки, которую он без малейшей застенчивости называл королевой Африки и с горечью в голосе сказал:
- Увы, здесь она теряет свою могущественность, как бы исчезает в громадном болоте площадью около четырнадцати тысяч километров. Во время наводнения Нила оно раскидывается на сорок тысяч. Подумать только, это ведь территория всей Швейцарии!
За разговорами Алина и Владислав не заметили, как неожиданно за поворотом реки появилась деревня племени динка. Она стояла на болоте, поросшем лилиями, гиацинтами и папирусом. Приблизившись поближе, путники увидели обнаженных людей, ничуть не стеснявшихся своей наготы.
Над тридцатью крытыми тростником лачугами, стоявшими на земляном валу, поднимался голубой дымок. Динка жгли коровий навоз, чтобы отгонять насекомых, которые их просто одолевали.
При виде белых люди аборигены заулыбались. Но их улыбки были безрадостными. Да как можно радоваться жизни, если все их существование зависит от урожая, который на этот раз обещал быть плохим. Динка боялись голода. Все его признаки были уже на лицо: почва на берегах Нила стала слишком твердой, а потому мало вероятно, что она будет плодоносить.
В разговоре с гостями худой и очень высокий, под два метра, как и все динка, молодой парень сказал:
- С начала января по апрель земля буквально горела под солнцем, не было ни капли дождя. Иногда была иллюзия грозы. На горизонте появлялось громадное черное облако, поднимался сильный ветер. Однако дождь так и не приходил. Ветер приносил только пыль. Нечего есть. Отсюда и болезни. Да еще этот чертовский климат. Почти у всех малярия. А уж про бессонницу вообще ничего не говорю. Если бы не такие люди, как Кристоф, не известно выжили бы мы или нет.
Конечно, динка не знали, что Кристоф является представителем миссии ООН с коротким, но верным названием: «Линия жизни». Это им совсем не важно. Достаточно того, что Кристоф и люди, как он, помогли динка выжить, когда местное правительство организовывало репрессии против динка, не желавших подчиниться военной силе. Не всем удалось спастись. А те, кто выжил, ведут традиционный полукочевой образ жизни. Хотя у некоторых динка и есть большие стада коров, которые пасутся на берегу Нила. Но это мало облегчает ситуацию. Без чувства сострадания на племя просто невозможно смотреть. Невольно приходит мысль о том, где они берут силы, чтобы выжить.
Как они считают сами, без коров им просто не прожить. Поэтому все их разговоры часто сводились к корове. О чем бы ни говорили динка, то ли о женщинах, дожде или траве, они все равно возвращались в беседах к своей любимой теме про коров, считающихся у них членами семьи.
Кристоф предупредил, чтобы Алина и Владислав не говорили, что любят говядину, иначе динка их прогонят. Для них это равносильно любви к человеческому мясу. Сами они едят это мясо только в том случае, когда корова умирает естественной смертью.
Алину удивило то, что детям имена давали по окрасу животных. Если корова черной масти, то девочку в семье называли Чернушкой. Мало того, у женщин, доящих коров, были такие же имена, как клички у коров.
Несмотря на то, что стада у динка велики, пастухи всех своих громадных коров, весящих по полтонны, знали по кличке. А если пастух умирал, то его заворачивали в пастушью шкуру, а на его могилу ставили рога любимого животного, которого приносили в жертву по случаю смерти хозяина, не раз делавшего коровке специальный массаж, чтобы она давала больше молока.
Алина и Владислав заметили, что люди этого племени пьют много молока, даже делают масло и что-то очень похожее на наш сыр.
Кристоф рассказал:
- Когда наступает голод, пастух делает небольшую насечку, разрезая вену животного, и берет у него кровь, которую потом пьет вся его семья, а остатки крови добавляют в лепешки, испеченные из проса. Это еще далеко не все. У этого племени в ход идет и моча животных. Ее применяют в качестве специй для некоторых блюд, перемешав же с пеплом, используют для хранения продуктов. Мочой умываются, купают детей, особенно когда у них жар. Также используют как средство от мошкары, которой здесь великое множество. Как врач, такое воздействие мочи я никак не могу объяснить. А еще вы придете в ужас, если я вам скажу, что коровий навоз они используют как зубную пасту. Видели, какие у них великолепные зубы? Вы обратили внимание, что у всех женщин красивые рыжие волосы? Они в глину добавляют навоз и этой смесью моют голову.
Природа не обделила динка красотой. Они такие же рослые и статные, как и их предки. И жизнь их похожа на ту, что была несколько столетий назад. Все тот же полукочевой образ жизни. По-прежнему власть находится у старейшин деревень. При наступлении половодья племя распадается на кланы. А во время засухи начинается разброд и шатание. Старейшинам приходится нелегко управлять всей этой братией.
Но разве проблемы старейшины могут сравниться с усилиями врача Кристофа? Алина с Владиславом, как могли, помогали ему. Перевязывали раны, язвы, давали противомалярийные лекарства.
Постепенно поток больных стал уменьшаться. И Кристоф предложил Алине и Владиславу съездить в соседнюю с Суданом Кению вместе с его женой Жаклин, этнографом, которая двадцать лет провела в этой загадочной стране, изучая цивилизацию племени понголо, и теперь вновь туда направлялась. Сам же Кристоф решил еще на несколько недель остаться у динка. Алина и Владислав были рады такому предложению, тем более, что у динка они не нашли даже подобия масок, ради одной из которых и отправились в долгий, полный опасностей путь.
……………………………………………………………………………………
ТУНИС
В Сусе они остановились в гостинице, принадлежавшей президенту, недавно приезжавшему и выступавшему с трибуны, стоявшей перед отелем, под окнами, внизу похожими на телевизионный экран. Вверху окна были, как в минарете.
В сквозном проходе здания – мраморный фонтан с живительной водой, где Алина с Владиславом и устроились после того как им сказали, что нужно подождать пару часов, так как номер был еще не готов.
Придя в себя от жары, решили пообедать. Но не сразу нашли подходящее заведение. Сначала наткнулись на кафе, находившееся между отелями. Оно было похоже на кладбище, потому всюду были расставлены вазы с искусственными цветами. Решили идти прочь от этого места. Пошли в обратную сторону. Любопытно, у арабов ни один клочок земли не пустовал. Даже ломали старое, чтобы построить новое. Бросалась в глаза медлительность рабочих. Не случайно в некоторых туристических проспектах отмечалась леность персонала. Все можно было бы объяснить климатом, располагающим к неге и времяпровождению в кафе, которые здесь были на каждом шагу. Террасы, как на Елисейских полях в Париже. Стулья расставлены так, чтобы перед глазами было видно море, у берега зеленоватое, а чуть дальше, синее-пресинее. Некоторые заведения были почти пусты. Местное население покупало перекусить прямо у входа, не заходя внутрь, где сидели европейцы.
Владислав с Алиной выбрали кафе, окна которого выходили на море. Оно так и называлось «Синее море». Не разбираясь в местной кухне, заказали спагетти с ланчоусами. Им принесли две большие тарелки. Оказалось, есть было почти невозможно. Они тогда не знали, что особенность местной кухни – перец. Порции были так велики, что съесть их было невозможно. Расплатившись с улыбчивым официантом, вышли на берег моря и пошли по направлению к отелю.
Шел третий час, но и в силу медлительности персонала, или из-за каких-то других причин, ключ от номера не давали.
Наконец заветный ключ им был дан со словами:
- Очень хороший номер.
Алина поняла, что номер номер будет неплохой, так как портье показала карточку, заполненную Владиславом, своему шефу, обращая его внимание на графу, где он написал «журналист».
Двух ярусные апартаменты выглядели как футбольные поля, а кровати – ворота для забивания мячей. Декора было немного. Туалетные столики, отделанные мозаикой. Такая же отделка была и на нижней части кроватей. Чувствовался стиль шестидесятых годов, эпохи построения отеля. Все было в лазуревом цвете и мебель, стены, и шторы. Создатели гостиницы подумали и о влюбленных, создав им укромные уголки в небольших гостиничных нишах.
Выйдя на балкон, Алина увидела напротив фешенебельный жилой дом, в котором почти никто не жил. За ним ютились трехэтажные домики с балконами, напоминавшими террасы с постоянно сохнувшим тряпьем. За близлежащими домиками виднелись такие же другие жилища, которые Алинее так хотелось увидеть поближе, но жара расслабила настолько, что выходить из прохладной комнаты не хотелось.
Было единственное желание – принять ванну и хорошенько выспаться.
Утром на смену петухам пришли заунывные для слуха европейцев мелодии. После завтрака они пошли на море. Днем решили погулять, но старались находиться рядом с морем. Потому что на расстоянии каких-то сто метров, становилось нестерпимо жарко. Не душно, а именно жарко. Ничего не спасало от палящего солнца – ни шляпа, ни зонт. Поэтому арабы ходили в длинных просторных одеждах. Женщины закутывали головы и лицо шарфами так, что только глаза и видно. Но это пожилые. А молодые одевались как европейки. Женщину можно встретить на улице, это не редкость. Но не в кафе. Даже в гостинице в одном из кафе бармен перестал привечать Владислава. Потому что он приходил с Алиной. Утром у него было единственное открытое заведение во всей гостинице. Но там не было местных постояльцев. Приходили арабы с улицы, пили пиво. И, кажется даже не разговаривали между собой.
С террасы, огороженной каменным с небольшими колоннами забором, было хорошо видно море. Днем это было единственное место, где можно было посидеть в холодке. В нескольких метрах начиналось море. Когда-то выход из этого райского уголка был через небольшую кованую калитку, с красивым цветочным орнаментом. Но калитка была закрыта. И, судя по ржавой цепи, на которой висел замок, давно. Изредка проходили нищие, протягивая свои руки за милостыней, но ничего не получив, шли прочь. Здесь в послеполуденную жару Алина впервые увидела странных мужчин, сидевших, положив ноги на стулья. Время от времени они лили на ноги воду, принесенную им из бара. Старика- бармена не было. Он бы явно не позволил им такую вольность.
Основным местом отдыха вечером была другая терраса. Под громадными пальмами расставлялись столики. Потихоньку стекалась публика. Но народу было немного. Наверное, из-за дороговизны. Официантами подавалось только одно пиво. Мальчики-разносчики предлагали орешки и маленькие букетики жасмина. Некоторые покупали, цепляли за ухом и своим видом напоминали наших деревенских парней, знакомых по старым фильмам.
В один из вечеров Алина увидела Али Бабу. Это был детина под два метра. Бывший член сборной Сенегала. Алина с ним познакомилась, когда купалась. В то утро были большие волны, и она далеко не заплывала. Рядом на расстоянии нескольких метров появился этот негр. Он улыбнулся. Алина оглянулась. Но к своему удивлению позади себя никого не увидела. Поняла, что это он ей улыбается. В Тунисе она обнаружила некоторую особенность. В море улыбаются и женщины, и дети. Мужчин она не брала во внимание, так как на них просто не смотрела.
Конечно, Алина сделала вид, что ничего не заметила. Тогда он подплыл поближе, заговорил по-английски, поздоровался и спросил откуда она. Алина ответила ему по-французски и поплыла к берегу. Он догнал ее и предложил сплавать на глубину. Она вежливо отказалась, сославшись на волны. На берегу только Алина присела рядом с Владиславом, тут же к ним подошел один молодой араб, рекламный агент, которому накануне Владислав написал хороший рекламный текст. Араб по-русски не говорил. Он носил с собой папку с фотографиями и клочком бумаги, где описывалась экскурсия на верблюдах, ослах и колясках к колодцу, из которого верблюды доставали целительную воду. Сегодня парень был явно расстроен.
- Скажите, я разговариваю с одной женщиной, уговариваю ее, чтобы она поехала на экскурсию, тут встревает другая и говорит: «Нет». Я с ней накануне разговаривал, она отказалась. Вот ведь какая…
- Не нужно беседовать с клиентами в присутствии тех, кто не хочет ехать. И вообще, что у вас за реклама? Кому нужны чужие лица? Нужны фотографии с экзотическими видами.
Не известно сколько бы продолжалась их беседа, но тут появился новый знакомый Алины и прогнал мальчишку, легонько пнув его.
- Что вы делаете? – вступилась за мальчишку Алина.
- Это вас не касается, мадам. Позвольте присесть?
- Место не куплено.
- Разрешите представиться. Али Баба.
- Али Баба и сорок разбойников, - сказал по-русски Владислав.
Негр рассмеялся. Такая реакция насторожила Алину. В голове мелькнула мысль: « Понимает по-русски. Непростой малый». Ей не нравились люди, скрывавшие знание языка. Она к таким себя не относила. Находясь в Тунисе, везде говорила по-французски. Кое-где это играло не в ее пользу. В дорогом обувном магазине, она долго выбирала туфли. Одна продавщица заявила: « У нас фиксированные цены».
Другая сказала ей, что делают скидку.
- Сколько? – спросила Алина.
- Поинтересуйтесь у хозяина, - ответила миловидная девушка, потупив взор.
Хозяин твердо стоял на десяти процентах скидки. Когда Алина сказала ему, что пойдет менять деньги, он назвал ей цену в евро. Получив заветную голубую купюру, махнул ею в воздухе и спрятал ее в закромах кассы. Чек не выдал.
Вернувшись в гостиницу, она показала туфли Владиславу. Тот был недоволен:
- Что ты купила?
-Как что? Туфли. Отделаны стразами.
- Ты что не видишь? Подошвы почти нет. Это не по нашей питерской погоде. Выйдешь на улицу, они сразу промокнут.
- А я не буду в них выходить на улицу. Отнесу на работу.
- На работе ты бываешь два раза в неделю по пол дня. Давно ли вызывала грузовик и отправила свою обувь в фонд бедным.
Алине ничего не оставалось делать, как идти в магазин и менять туфли. По дороге она встретила знакомую литовскую семью. Они купили обувь и сумку в том же магазине за пол цены.
Прав был Владислав, говоривший, что она торговаться не умеет. Она была за ним, как за каменной стеной. Никогда не забывала представлять его. Вот и здесь, на пляже, она сразу же сказала;
- Познакомьтесь. Владислав, журналист из Петербурга. Он сейчас нас будет фотографировать.
- Нет, нет, - возразил Али Баба, - для прессы я не снимаюсь.
- Не для прессы, - возразил Владислав, - так, для себя.
- Тогда я стряхну с себя песок и окунусь.
Через мгновение он уже сидел рядом с Алиной, прикрывавшей пареро обнаженные части тела. Ее ничуть не смущали слипшиеся от соленой воды волосы, отсутствие макияжа на лице, смешная шляпа.
- Не надевайте эту шляпу, - сказал он и засунул шляпу в сумку, ту самую, на которую она показала, купаясь в море. Чтобы остановить «морскую атаку» Али Бабы, она спросила:
- Видите розовую сумку? Рядом с ней мой муж.
- Не может быть,- в задумчивости ответил Али Баба.
Вечером Алина предстала во всей своей красе, надев длинное вечернее платье, купленное во французском магазине.
В проходе гостиницы, щедро отделанной мрамором, рядом с фонтаном, в чашу которого диковинные растения склонили свои ветки, она увидела своего нового знакомого.
- Али Баба, – окликнула она его, как старого приятеля.
У Алины была одна особенность. К мужчинам она относилась не по-женски, а по-приятельски, без тени кокетства.
- Это вы? – с изумлением спросил он.
- Как вам идет это платье. Покружитесь.
- Что? Не поняла.
- Покружитесь.
- Пожалуйста.
Она крутнулась пару раз, как это делают маленькие девочки.
- Великолепно! Как вы прекрасны.
- Довольно комплиментов. Пойдемте к Владиславу.
- Я попозже подойду.
Алина села за столик, где был Владислав. Огляделась. Рядом с ними сидела польская семья. Почему она догадалась? По перстню, массивной золотой цепочке и такому же браслету. Никто из русских постояльцев гостиницы не носил ничего подобного. Даже женщины. Одна из новых знакомых Алины надела золотую цепь только перед самым отъездом. Алина не поняла почему она обратила внимание на этого мужчину. Потом ей стало ясно. Он был похож на одного видного политика. Чувствовалось, что поляк явно доволен собой. Но было видно, что все - напускное и фальшивое, как его массивная цепь и перстень, блестевшие даже в темноте.
Алина взглянула наверх и увидела на веранде мужчин, которых видела ранее в нижнем кафе. По манерам было видно, что это гомосексуалисты. Время от времени они заказывали колу. Как только официантка отходила, доставали из сумки плоскую фляжку с горячительным напитком, подливали себе в бокалы виски и были очень довольны. Этот трюк быстро раскусила официантка, сказала шефу, тот подошел и с грозным видом поговорил с ними. Один из них сказал: «О кей!». Но не прошло и пяти минут, как картина повторилась. Минут через двадцать к ним подошли еще двое, поднявшись наверх по укромной лестнице отделанной белой плиткой и украшенной коваными перильцами. Один англичанин, другой молоденький араб. Алина поймала на себе взгляд этого англичанина, повернулась к нему. Сначала ей показалось, что перед ней женщина. Просто крупная. Но потом она поняла, что ошиблась. И что этот англичанин улыбался ей? И вообще что они делают в их дешевом отеле? Алина «списала» все на архитектуру. По углам веранды – небольшие башенки в виде минаретов, стоящие по углам красиво выполненной зубчатой стены.
С веранды прекрасно было видно море. Оно плескалось совсем рядом. Только дорогу перейди, и его волны будут ласково касаться ваших ног, так обжигаемых днем песком, кажущимся из окон отеля не песком, а каменными глыбами. Поверхность пляжа не была плоской как в Прибалтике. От набегавших волн там песчаная поверхность, покрытая разноцветными камушками, была почти зеркальной.
Внизу веранды – кафе с простой деревянной калиткой, подобной той, что можно увидеть на наших приусадебных участках, где подобные калитки и за декор не считали. Так, просто необходимость. Но здесь, в краю пальм, это была действительно дизайнерская мысль. А, может быть, ностальгия русского архитектора по своей родине? Алина была уверена, что без участия ее страны не обошлось, учитывая, что в гостиничных номерах было все выполнено из добротного дерева, покрашенного лазуревой краской.
Террасу от набережной отделяла стена в виде причудливых геометрических форм. В проемах стены, похожих на бойницы – цветущие столетники. А под пальмами большая герань, похожая на кусты смородины. Проемы в стене, как окна с видом на набережную. Было такое впечатление, что я сидела у себя дома на Ново-Измайловском. Но вместо проспекта видела набережную с потоком автомобилей и праздно гуляющей публикой.
В кафе помимо отдыхающих арабов были и русские. Алина обратила внимание на двух женщин почти преклонного возраста, очень похожих друг на друга. Обе были крашеные блондинки и одеты в одинаковые бирюзовые кофточки. На память пришла история, услышанную мною когда-то. Статс-дама Лопухина осмелилась придти на бал в таком же платье, что и императрица Елизавета, которая была настолько разгневана, что подошла к не послушнице и срезала с платья цветок розы.
Оглядевшись вокруг, Алина увидела кошку, ту самую, что приходила в ресторан вместе со своим потомством. В этой породе не было той кошачьей мягкости, столь свойственной нашим российским кошкам. Эта была худа. Ламы длинные и тонкие. Но что мне особенно не нравилось, это – хищность. Она по-звериному накидывалась на еду. И только насытившись, давала насытиться котятам.
Мальчик – разносчик предлагал орешки. Не зная французского, он отвечал на все вопросы односложно.
На вопрос:
- Сколько стоит?
Он отвечал:
- Один динар.
При вопросе:
- Что это?
- Один динар.
- Но все-таки что это?
- Два пакета – два динара, - как заколдованный отвечал он.
Некоторые мужчины покупали, цепляли их за ухо и напоминали мне деревенских парней из старых советских фильмов.
Заслышав звуки музыки они выходили к пустой эстраде и танцевали друг с другом, ничуть не смущаясь своих явно сексуальных телодвижений. Когда дамы в бирюзовых блузках попытались выйти «на круг», то их быстро оттеснили за пределы танцплощадки. Музыка звучала все ритмичнее и словно в такт ей верхушки многолетних пальм колыхались сильнее от порыва ветра
АЛИ БАБА
Казалось, что атмосфера, царившая на террасе, вобрала в себя аромат южной ночи, быстро опустившейся на побережье, накрыв все накрыв своим темным платком. Было еще не поздно, но море давно уже слилось по цвету с небом и все покрылось мглой.
Наверное, если бы Али Баба не был одет в белую одежду, он бы слился с ночной мглой. Он как из-под земли появился перед столиком и, сел на предложенный ему Владиславом стул
- Вы пьете? – спросил он у Алины.
- А вы не заметили, что на столе один бокал стоит, из которого пьет Владислав.
- И не курите?
- Нет. И не пью, и не курю.
- И не колетесь?
- Нет. Я же спортсмен, футболист.
- А Владислав любит пропустить кружечку.
- Здесь не разгуляешься. Не во всех магазинах продается пиво. Да и закрываются они рано. А воскресенье соседний магазин до двух часов. Тут пошел в пятницу. Совсем продажи не было.
- По пятницам не продают.
- В баре – до двенадцати. Вчера приходим мы с Алиной в бар. Нам говорят: « Пива нет». Мы прошли в другой зал. Там есть, но в три раза дороже. Живая музыка. Все пьяные. Танцуют и на наш стол падают. Официант «подарки» приносят. Алине –арбуз, а мне – соленые орешки.
- Мне показалось, что там проститутки.
- Да. Злачное место.
- Я поражаюсь, в гостинице много заведений, но постояльцы в них не ходят. Заведения все разные. В одном мы были глубокой ночью. Заходим. Никого. Заказали бокал вина для Владислава.
- Почему один?
- Я не пью.
- Нельзя? – спросил Али Баба и как-то сожалеюще посмотрел на Алину.
- Не хочу. После того, как умер муж, мне неинтересно. Омар Хаям сказал, что нужно знать с кем, когда и сколько.
- И в чем проблема?
- Не с кем.
- Вы меня удивляете.
- Почему? Нужно пить с человеком, который…
Она не закончила фразу. Владислав закончил разговаривать с официантом и засыпал Али Бабу вопросами.
- У вас есть кличка?
- Диего. В Сенегале я был в сборной страны. А теперь играю здесь на местной дискотеке. «Маракана» называется. Приходите после двенадцати.
- Почему так поздно? – поинтересовалась Алина.
- А здесь так.
Разговор был прерван появление танцовщицы, молодой, но очень полной женщины, которой восторженные арабы клали за отворот ее платья смятые бумажки. Постепенно тучная танцовщица приблизилась к Владиславу. Он отвернул голову. Мужчины, что были рядом, включая Али Бабу настроили на нее свои мобильники. После того, как танцовщица удалилась. Али Баба снова сел за стол и сделав снимок, показал его Алине.
- Я себе здесь нравлюсь, - вслух сказал она. А про себя подумала: « Соленая вода пошла на пользу. Десять лет долой».
- Вы знаете сколько нам лет? – вдруг сама не знаю почему, вдруг спросила она.
- Мне это не интересно.
Поймав удивленный взгляд Алины, добавил:
- У любви нет возраста.
- Сколько вам лет? – спросила Алина.
- Сорок четыре.
- Но у вас нет ни одной морщины. Вы каким-то особым кремом пользуетесь?
- Никаким. Я вам кажусь молодым. Посмотрите какие у меня взрослые сыновья. Старшему восемнадцать лет. Взгляните на него.
Он показал в мобильнике фотографию сына.
- Дети воспитываются моими сестрами.
Алина не стала спрашивать, где мать мальчиков. Она не хотела каким-то образом смутить или огорчить его, окунуть в печальные воспоминания.
- Что-то вы какой-то напряженный?
- Не могу долго сидеть на месте.
- Пожалуй, вам пора, нужно идти на дискотеку.
- Там братья меня подменят. Еще посижу недолго.
Мужчины говорили о футболе. Алина переводила. Владислава интересовало какие тренеры больше нравятся. Оказалось, французские. Вопросы сыпались один за другим. Владислав не унимался.
- Какие русские футболисты вам известны?
- Шевченко.
- Владислав – Шевченко по матери.
- Вы в защите или в нападении.
- Я был форвардом. Меня знает весь Сенегал. Но, к сожалению, мое время ушло.
Чтобы перевести разговор на другую волну, Алина спросила:
- Что это у вас за амулет на руке?
- Вот эти бусинки, цвета знамени Сенегала. А эта небольшая ракушка, предохраняет меня от сглаза. У нас полно колдунов. У нас перед матчем делают жертвоприношение. Закалывают барана.
- На всемирном матче одна африканская команда приехала со своим шаманом.
- Да, - задумчиво ответил он, потом встал, попрощался, и через мгновение мгла ночи скрыла его.
Больше Алина его никогда не видела. Но вся гостиница скоро заговорила о нем.
ИСЧЕЗНУВШАЯ ГОРНИЧНАЯ
В отеле работала миловидная девушка. Она отличалась от всех не только цветом кожи, но и хорошими манерами. Оказалось, что это – француженка. Несколько лет назад она отдыхала вместе со своими родителями, которые снимали апартаменты в «Жюстинии». Номер был большой, двухярусный, с салоном, где стоял большой телевизор, двумя спальнями, большой верандой. Была даже кухня с набором посуды и холодильником. Полы были устланы коврами лазуревого цвета, в тон мебели из настоящего дерева. Наверх вела резная лестница. Там тоже было окно с видом на море.
Родители были любителями путешествовать. Желая поехать в Сахару, чтобы посмотреть миражи, о которых так много здесь говорили, они взяли на прокат автомобиль, хотя это стоило недешево. Но не спели отъехать от гостиницы и на двести метров, как врезались в столб и погибли на месте. А Натали, как звали эту девушку, отделалась небольшими царапинами. Выехать во Францию она не смогла. Потому что была без средств к существованию. У семьи оказались большие долги из-за того, что отец играл в казино. Натали решила подзаработать немного денег, чтобы вернуться во Францию, но потом передумала, поверив одному сценаристу, предложившему ей роль в кино. Сценарист уехал, обещав вернуться и забрать ее. Время шло, но его все не было.
Из большого номера Натали пришлось уйти. Ей дали маленькую комнату с видом на большой жилой дом, в котором почти никто не жил. На первом этаже дома был банк и на стене – банкомат, на который Натали смотрела по вечерам. И видела два мелькающих прямоугольника. Банкомат по вечерам почему-то не работал.
Когда Натали надоедало смотреть на улицу, она спускалась в бар, где однажды столкнулась с Али Бабой носом к носу на лестнице гостиницы, усаженной столетниками, куда нерадивые отдыхающие бросали окурки. Тот назначил ей свидание на пляже, предложив вместе встретить рассвет солнца. Натали никогда не встречала здесь рассвет. Одна так рано ходить на пляж она побаивалась.
Перед тем, как лечь спать, она подумала: «Если проснусь, то пойду». К своему удивлению она проснулась. Быстро оделась и уже через пять минут на пустынном пляже.
В этот утренний час никого не было, поэтому пляж выглядел необычно. На соседнем городском пляже не было видно палаток, выглядевших, как кибитки. Можно сказать, что в них был небольшой домашних скарб, небольшие столики, табуретки. Хозяйки «владений» изредка заходили в море и купались прямо в верхней одежде. Было такое впечатление, что они не купаются в море, а гуляют по бульвару. Разница была лишь в том, что под ногами был не серый, раскаленный от жары асфальт, а морские волны, из-за которых невозможно было увидеть песчаное дно. Как правило, никто из местного населения плавать не умел. От кого-то Натали слышала, что море не для купания, а для молитвы. Женщин купалось мало, особенно вечером. Ближе к вечеру, арабов было настолько много, что Натали ощущала себя, как в мужской общественной бане. Она старалась побыстрее преодолеть узкую полоску прибрежного моря, за которой начиналась глубина. Как правило, никто из местного населения плавать не умел. От кого-то Натали слышала, что море не для купания, а для молитвы. В это раннее время Натали увидела пожилую женщину. Сначала Натали показалось, что женщина барахтается в воде. Она окунала лицо в воду. Потом с трудом приподнималась. «Больная какая-то», - пронеслось у Натали в голове. Только потом она поняла, что женщина молится.
На пляже их было двое: Натали и женщина. Отойдя несколько метров от женщины, Натали положила вещи под зонтик, и пошла купаться. Несмотря на ранний час, вода была, как парное молоко. Море в отличие от вчерашнего дня было спокойным. Но заплывать далеко одна Натали опасалась. Надеялась, что Али Баба придет, и они сплавают вместе. А пока она решила окунуться и проплыть несколько метров. С наслаждением легла на спину и расслабилась. Потом почувствовала взгляд. Повернула голову и увидела его, с большим черным рюкзаком за плечами.
Натали вышла на берег.
- Давай отойдем подальше от гостиницы, - предложил Али Баба.
- Хорошо, - согласилась она.
Он, иссиня черный, большой, медленно шел впереди ее, о чем-то думая. Натали за ним, пока он наконец не выбрал место. Положил рюкзак у пирамиды лежаков. Они зашли в воду.
- Сплаваем на глубину? – сказала она
- Я боюсь.
- Но ведь ты хорошо плаваешь.
- У меня был один случай. С тех пор я не захожу глубоко
- Я плавала с одним литовцем. У него жена тоже боялась глубины. Однажды я у него спросила: « Почему вы плаваете со мной без дочки». Он мне ответил; « Если с одной что-нибудь случится, у второй начнется паника. Мне с двумя не справиться».
- Вот как?
- Да. И еще…
- Что ты замолчала?
- Не знаю, рассказывать или нет.
- Я у них убирала в номере. И они мне рассказали историю.
- Какую?
- Литовец купался в море. А женой с дочкой были на берегу. Подошли к ним арабы и спрашивают у жены: «Сколько верблюдов хочешь за дочку?» Я заметила, что русские не спускают глаз со своих великовозрастных дочек, опасаясь за них больше, чем за пятилетних. Даже, если они их не держат за руку, то все равно чувствуется, что их соединяет невидимая нить.
Али Баба молчал.
Натали так увлеклась рассказом, что не заметила, как Али Баба взял ее за талию, как бы помогая ей плавать, держа на воде. Потом прижал ее к себе и сказал:
- Держись за меня руками и плавай.
Натали положила на его плечи руки и стала болтать по воде ногами. Забыв обо всем на свете, скоро она уже обнимала могучие плечи двухметрового Али Бабы, просившего ее прижаться крепче к нему. Она положила голову на его плечи. Он гладил ее по мокрым волосам, шепча ласковые слова. Натали охватило незнакомое ей до этого чувство. По телу пробегали волны возбуждения. Она закрыла глаза.
- Поспи, моя дорогая. Я буду держать тебя на руках.
Натали закрыла глаза и как ей показалось, задремала. Проснулась от разговора. Рядом были люди.
- Народ кругом, - испуганно сказала она.
- Они проходят мимо.
Так и сказал: «Проходят».
- Мне пора на работу.
- Ты придешь?
- Да. Уберу комнаты и приду.
Он не спросил, когда она придет.
Натали решила часть комнат убрать сейчас, а остальные вечером.
Надела первое платье, что попалось ей под руку, с пуговицами впереди и большим воротом, стягивающимся на тесемку. Затянула потуже тесемки так, чтобы ворот стал меньше, и тело меньше загорало. Купальник она брать не стала. Решила сказать Али Бабе, что она пришла сказать ему о том, что у нее нет времени.
Али Баба как только увидел ее, пошел от нее. Она за ним. Так они поднялись на набережную, пересекли дорогу, прошли мимо отеля, пересекли улицу, он взял ее за руку:
- Пойдем ко мне. Я здесь недалеко живу. Чаю попьем. Здесь все смотрят на нас, - пояснил он. - Ну, что вылупился? – спросил он у одного любопытного араба.
«И в самом деле, он, должно быть чувствует себя некомфортно. Но идти к нему? Нет, - решила Натали.
- Давай вечером встретимся.
- Я не приду вечером
«Он сдержит свое слово и не придет. И я его больше не увижу. Что-то нравится мне в нем. А вот что?» - задала она сама себе вопрос.
- Хорошо. Я загляну в гостиницу.
В гостинице, она вынула из сумочки свой паспорт и попросила портье подержать его часок у себя.
Вернулась к Али Бабе, предложившему взять такси. В городе автобусы не ходили. А желтеньких машин такси было много. Они, как муравьи сновали по улочкам.
- Зачем такси? Пойдем пешком. Ведь ты же говоришь недалеко.
- Недалеко для меня. Для тебя далеко. Летом я снимаю подальше, это дешевле. Нужно взять машину. Тебя тепловой удар может хватить. Ты уже сейчас мокрая вся.
- Нет, на такси я не поеду, - стояла на своем Натали. Она опасалась Али Бабу, думая, что завезет ее куда-нибудь. А так, идя пешком, она запомнит маршрут. Но это оказалось не под силу. Одна узкая улочка сменяла другую. Солнце палило с большей силой.
Наконец они пришли. Недалеко от дома, в котором жил Али Баба стоял арабский мальчик.
- Вы работаете? – спросил у него Али Баба.
Мальчик кивнул головой.
- Принеси мне колу, - попросил он и дал ему несколько монет. Не успели Натали и Али Баба подойти к калитке, как мальчик принес бутылку.
Натали огляделась. Дом в отличие от других был за большим каменным забором. Тем временем Али Баба ключом открыл калитку, потом закрыл ее за собой. Они стали подниматься по недостроенной лестнице вверх. Внизу через открытую дверь в глубине помещения Натали увидел сервант, наполовину прикрытый какой-то тряпкой. Поднявшись на последний этаж, Али Баба вошел первый и с кем стал разговаривать. Из комнаты слышались какие-то голоса. На каком языке говорили, Натали не поняла. Она стрелой бросилась вниз. В этот момент из комнаты вышел Али Баба, ринулся за ней и схватил ее за руку. Она издала истошный крик. Стоя у стены, глядя в проем, заметила мальчика, принесшего напиток.
- Отпусти меня, - как можно громче крикнула меня.
- Что с тобой? Чего ты испугалась? Там мой брат. Пришел на перерыв, поменять обувь. А голоса – это телевизор.
Натали тяжело дышала, опираясь на стену. В это мгновение она увидела брата.
- Посмотри, это же мой брат. Как мы похожи.
На самом деле, они были очень похожи, одно лицо. Даже прическа одна и та же – маленькие короткие косички. Это еще больше испугало Натали. Она боялась двойников. Эти были похожи друг на друга, как две капли воды, только комплекция разная.
- Уйдите. Прошу вас уйдите, - сказала Натали брату.
- Хорошо, если вы боитесь, я уйду.
Али Баба посмотрел вслед уходящему брату. Натали тем временем ринулась вниз, к калитке. Но к другой. По которой можно было вскарабкаться вверх.
Али Баба подошел к той калитке, через которую они вошли, открыл. Натали вылетела на улицу и побежала вниз. Али Баба в два прыжка догнал ее. И сказал раздраженно:
- Что ты бежишь? Иди тише. В какое ты меня положение поставила? Я же здесь живу. Что люди подумают.
Но Натали в тот момент не волновало мнение соседей. Она думала о том, что спасена.
- Если ты думаешь, что я – людоед, ошибаешься.
Как ни странно Натали такая страшная мысль и в голову не пришла. Она думала о другом, насмотревшись телевизионных репортажей.
В этот момент она увидела такси, махнула рукой и машина остановилась.
- Вы евро берете.
- Нет, - покачал головой таксист, а про себя подумала, что Али Баба мог бы заплатить за такси. Но это не входило в его планы. Потому что он не хотел быстро расставаться с Натали.
Видя, что Натали намерена идти пешком, он сказал:
- Куда ты пойдешь одна? Ведь ты же дороги не знаешь.
Натали молчала, постепенно приходя в себя. Али Баба не унимался:
- Тебе нужно лечиться у психотерапевта. Что произошло? Почему ты побежала, да еще с криком?
- Я всегда бегу, когда меня стараются насильно удержать. От сценариста я тоже бегала. Даже в окно прыгала.
- От какого сценариста?
- Жил у нас один в гостинице. Обещал роль в кино.
- И ты поверила ему?
- А почему и нет? Я - красивая.
- Допустим, он даст тебе роль в кино. Но потом может случиться так, что тебя больше не будут снимать. А ты после своего звездного часа не сможешь вновь работать горничной. Куда ты пойдешь? На панель?
- Скажешь тоже.
- Не понимаю, зачем ты прыгала в окно, когда можно выйти через дверь.
- Он не выпускал меня. Тогда он очень перебрал, был пьяный и ударил меня так, что до сих пор на переносице шишка. От удара все вокруг глаз стало красным. Это кажется называется «розовые очки».
- Не знаю, как это называется. Когда я играл в футбол, у меня были другие травмы.
- После всего, что произошло, ты ждешь его. И в глубине души надеешься, что он женится на тебе. Натали, моя дорогая. Нет, ты достойна другой жизни.
Какой, она не спросила.
Али Баба взял за руку, чтобы перевести через дорогу.
- Знаешь, я чувствую себя маленькой девочкой.
- Ты должна быть гранд дамой.
Они свернули на пустынную улицу и пошли вдоль каменного, покрашенной желтой краской забора.
Как бы читая мысли Натали, Али Баба сказал:
- Я выбрал этот путь. Потому что он короче.
Конечно, Али Баба лгал. Но это была святая ложь. Ему хотелось пройти по безлюдному месту.
Было около полудня. Тени стали совсем крошечные.
- Иди в тени.
Натали пошла вдоль забора, почти прижимаясь к нему. Али Баба остановился, чтобы выпить колы. Оказывается, в суматохе он не забыл прихватить бутылку.
- Хочешь пить?
- Я не люблю колу.
- Почему ты не сказала?
- Это не имеет значение. В жару я ничего не пью. Чем больше пьешь, тем больше хочется.
Отпив из бутылки. Али Баба поставил ее на голову. Тем самым насмешил Натали. Он, видя, что настроение у нее улучшилось, обнял ее и поцеловал. Они стояли несколько минут под палящим полуденным солнцем. Али Баба гладил ее спутавшиеся волосы и тихонько повторял:
- Моя дорогая.
Столько нежности было в его голосе.
- От твоих ласок, у меня, как и утром закружилась голова, - прошептала Натали.
Сказав это, она дернулась, увидев в глубине улицы машину.
- Машина!
- Ну и что?
- Мы среди бела дня целуемся.
- Хорошо, пойдем.
Шли они, как показалось Натали долго. В жилых кварталах было менее жарко. Дома стояли вплотную друг к другу. Часто двери были открыты. За ними зияла пустота и чернота. Кое-где можно было рассмотреть лестницы. Изредка Али Баба здоровался с какими-то людьми, поднимая для приветствия руку.
Они прошли по мосту над почти высохшей речушкой и оказались возле сада, который Натали показался райским. Али Баба нашел круглую скамейку, похожую на тумбу. Центральная часть была настолько высокой и широкой, что влюбленная пара, сидевшая с другой стороны, в более укромном месте, была невидимой.
Натали когда-то читала, что одним архитектором был создан сад. И люди, попадая в этот сад, чувствовали себя влюбленными.
Здесь она почувствовала себя, как в раю. Али Баба ласкал ей грудь, расстегнув пуговицу платья. Она больше не сопротивлялась. Бессмысленно смотрела впереди себя, любуясь экзотическими кустарниками и птицами в больших ажурных клетках.
- Мне так хорошо с тобой, - сказал Али Баба.
- Мне тоже.
Он уже не говорил, как на пляже свою дежурную фразу: « Я тебя люблю». Еще утром при купании, она дала ему понять, что знает о его сексуальных предложениях.
- Это другое. Давай не будем.
Умиротворение исчезло, как только появился садовый служащий и какие-то люди, совсем не похожие на случайно забредших в сад.
- Пойдем. Мне пора, - сказала Натали, застегивая ворот платья.
- Хорошо, - ответил он, взяв ее за руку.
Через четверть часа они почти подошли к гостинице. Натали повернула голову и увидела на растяжке название улице – Виктор Гюго.
- Здесь я получаю свою корреспонденцию.
« Живет в одном месте, письма получают в другом. Странно все это», - подумала она. Но махнула рукой, потому что это не имело для нее теперь никакого значения.
Возле дома, стоявшего напротив гостиницы, Али Баба остановился. Встал, опершись на машину.
- Наверное, нельзя так стоять, машина чужая, - робко заметила Натали.
- Ерунда, - ответил он, но от машины отошел.
Оба молчали.
- Сегодня встретимся? – спросил он.
- Да.
Но Али Баба больше не видел Натали.
На свидание он пришел на полчаса раньше назначенного времени. Стрелки медленно приближались к девяти. Он стоял еще час. Потом Натали увидела, как Али Баба повернул направо, дошел до угла второго корпуса гостиницы, повернул налево и скрылся в темноте ночи.
Пока Али Баба полтора часа ждал ее, он и не подозревал, что Натали не спускает с него глаз и плачет. Натали была не современной девушкой, считавшей, что первый ее мужчина непременно должен стать ее мужем. А какой из Али Бабы муж? Неизвестно кто.
Ночью она собрала чемодан. Рано утром попросила у хозяев расчет и скрылась в неизвестном направлении. Перед отъездом она зашла попрощаться к одной русской даме и рассказала, что с ней произошло накануне.
Хотя исчезновение горничной и взволновало постояльцев, они скоро об этом забыли, потому что произошло одно довольно загадочное событие.
ПОПЫТКА ОГРАБЛЕНИЯ
На место Натали пришла арабка по имени Нура, женщина неопределенного возраста. Алина думала, что ей лет сорок, на самом деле оказалось намного меньше, у нее было двое маленьких детей и пьяница-муж, от которого она уходила, потом возвращалась. Напившись, он был агрессивен, мог запустить в нее чем угодно. Один раз бросил телевизор. После того, как Нура немного рассказала о своей жизни, Алина поняла почему у нее нет зубов. Алине было жаль Нуру. Время от времени она давала ей деньги, чай, кофе, а перед отъездом оставила ей все свои лекарства. Нура пожаловалась на дороговизну медикаментов:
- Визит к доктору почти ничего не стоит, А цены на лекарства кусаются. У меня на руках престарелая больная мать.
Мало-помалу между женщинами сложились теплые отношения, несмотря на то, что Алину предупреждал один родственник:
- Нельзя с арабами вести себя по панибратски. Сядут на шею. Когда я был в Африке, в Мали, мне приходилось время от времени ходить на рынок. Чтобы создавать видимость контроля. Когда я возвращался с рынка, требовал отчет у своего боя и говорил ему: « Сегодня апельсины в другой цене». А мои товарищи с ними ели и пили, потом им приходилось самим выполнять всю работу по дому. Доходило даже дл смешного. Один раз я прогуливался. Вдруг останавливается автомобиль. Оказывается, это мой приятель американец везет на рынок своего боя. Что ты думаешь? Бой нам и поговорить не дал, закричал из машины: « Хватит болтать, поехали!» Помню анекдот, что он рассказывал. Хозяин говорит бою: «Сегодня нужно приготовить котлеты». «Хорошо, хозяин, мне только нужно сбегать в деревню за братом». «Зачем тебе брат?» - спрашивает хозяин. «Мясо пережевать»,- прозвучал ответ.
Нура женщина была работящая. А иначе бы она не справилась со своей работой. Ей приходилось убирать двадцать четыре комнаты. Пришла в гостиницу, когда была девочкой.
- Со старым хозяином было лучше. Но он сдал гостиницу на пять лет. Арендатор неплохой, но его сестра нас замучила.
Сестра хозяина появлялась в самом неожиданном месте. Бралась за всякую работу. Однажды Алина наблюдала такую сцену с балкона. Гостиничный мальчик на посылках, очень красивый и любезный, делал все, что говорили – носил чемоданы, нажимал на кнопки лифта, мыл полы. Этот самый мальчик подметал веранду, находившуюся рядом с холлом. Сестра хозяина, менявшая по нескольку раз в день свои богатые туалеты, как шальная носилась по гостинице, расточая налево и направо улыбку, молча наблюдала за работой мальчика. Потом она не выдержала, вырвала у него метлу и стала мести сама.
Когда я в первый раз Алина увидела ее, то почему-то подумала о преступлении. Но в первые дни не хотелось думать ни о чем плохом, хотя обстоятельства вынуждали. Однажды Алина была в ванной, вдруг видит, открывается входная дверь и появляется эта женщина.
Все дело в том, что в гостинице постояльцы держали ключ в дверях, а Алина нет. Приходила и клала его на трюмо, а дверь просто захлапывала. Она легко закрывалась без ключа изнутри. Когда ключ в дверях, открыть снаружи невозможно.
Женщина подумала, что никого нет. Открыла комнату своим ключом, зашла в коридор, увидев Алину, смутилась:
- Ах, простите, ошиблась.
И скрылась.
Однажды, когда Владислав захотел вздремнуть после обеда, Алина решила спуститься вниз, чтобы выпить кофе.
Сказав Нуре, что она уходит, Алина закрыла комнату своим ключом.
Владислав проснулся довольно быстро, захотел курить. Тот блок, что он брал с собой, кончился. Встретив в коридоре Нуру, спросил у нее, где можно купить сигареты. Та сказала, что табачный киоск находится через дорогу.
Когда Алина увидела Нуру, то поняла, что-то произошло в ее отсутствие.
- Что здесь творилось без вас! Он проснулся. Захотел курить. Стал шуметь, подарил мне две зажигалки. Вот они. И дал свою визитную карточку.
Явно, что она чего-то не договаривала.
Когда Алина вошла в комнату, сразу почувствовала не ладное. Огляделась, смотрю, нет моего рюкзака. Небольшая брошюра, что была в ней, выложена. Небольшая сумочка, что лежала на трюмо, была пуста. Иконка, лежавшая в сумочке, стояла наверху трюмо. Сначала Алина ее не увидела. На трюме у нее были всякие колье, купленные в подарок.
Алину не пугало исчезновение мелочей. Пропал рюкзак, в которой была маска. Она сказала о пропаже Нуре.
- Знаете, мадам, никого постореннего не было. И сама я никуда не отлучалась.
- А постояльцы гостиницы?
- Девушка…
- Что вы замолчали? Какая девушка?
- Та, что живет на пол этажа выше.
Архитектура этой гостиницы была необычной. От этажа, где в ряд находились комнаты расходились небольшие лестницы – вверх и вниз. В укромных уголках стояли небольшие кресла и столики. На абажурах была настоящая акварель – виды Суса.
Девушка жила на основном этаже, а Алина с Владиславом немного ниже. Нура предложила ничего не говорить в рецепции, а зайти осмотреть номер девушки.
Нура открыла номер, зашла и стала осматривать его, правда, бегло.
- А вы?
- Я стояла в коридоре и наблюдала. Конечно, ничего там она не нашла.
Подумав немного, Алина спросила у нее что делать. Они решили спуститься в рецепцию, где все рассказали администратору гостиницы Наоми. Алина намекнула на то, что, может быть, нужно обратиться в полицию.
Но Наоми ответила:
- В полицию мы обратиться всегда успеем, а сейчас пройдем в ваш номер. Если там ничего не найдем, то пойдем по комнатам.
Алина удивилась:
- По комнатам всего отеля?
- Нет, - ответила она, - только вашего этажа. А сейчас позовем начальника охраны. Но его не надо было звать. Он сам появился, как из-под земли.
На первый взгляд казалось, что в гостинице все беспечно. Заходи, кто хочет, поднимайся наверх. Никаких швейцаров. На самом деле все было не так. С одной стороны, фасада, как правило, кто-нибудь сидел, «отдыхал». Особенно это было заметно в вечернее время.
Утром за всеми входящими и выходящими наблюдал бармен, терраса кафе которого находилась при входе на территорию отеля. Потом, когда в кафе приходили клиенты, появлялся мужчина лет шестидесяти. В руках у него всегда веер. Он глаз не спускал с отдыхающей публики, которая видела в нем только выпивоху. Холл гостиницы хорошо просматривался рецепционистами.
Одна из них Наоми оказалась лучше начальника охраны. Войдя в номер, оглядев комнату, она направилась в ванную, где было небольшое окно с наружной решеткой. Снаружи по высоте всего брандмауэра проходила небольшая винтовая пожарная лестница.
Между окном и решеткой был спрятан рюкзак, найденный Наоми.
- Я – полиция! – воскликнула она, держа в руках рюкзак.
Начальник охраны попросил проверить содержимое рюкзака. Алина заглянула в рюкзак, маска была на месте.
Оставшись одни, Алина с Владиславом вышли на балкон.
- Кто бы это мог быть? Натали?
- Не думаю. Нура же сказала о нашей соседке. Это ее рук дело.
- Если так, нам нужно срочно уезжать отсюда.
- Согласен.
- Но куда?
- Куда? – повторила Алина
- А хотя бы в Сенегал.
- Почему в Сенегал?
- Али Баба оттуда.
- Хорошо, как мы ему скажем о своем желании поехать в Сенегал. Каков мотив?
- Интерес россиян к экзотике. Здесь нас принимают за богатых. Пусть думают, что так и есть на самом деле. А вот, кстати, и Али Баба и смотрит на наш балкон.
- Не на балкон. А вообще. Наверное, думает о своей Натали.
- Помаши ему рукой.
- Почему я?
- Ты мужчина. Женщине не прилично приглашать мужчин. Это мужское дело.
Али Баба с радостью принял приглашение русских и поднялся к ним в номер.
СЕНЕГАЛЬСКАЯ «ПСИХУШКА»
Узнав, что русские хотят продолжить путешествие и побывать в Сенегале, он с радостью согласился.
- Хоть с сыном повидался. Как он там без отца. И вам помогу. В Сенегале, на востоке от Дакара, в низменности с манговыми деревьями, находится в самом конце песчаной дороги деревня Диакх. Очень необычное и не совсем понятное место.
«Может быть, там и находится маска?» - подумал Владислав.
- Это обитание сересов – чернокожих крестьян, которые стали отшельниками – марабу, которым официально разрешено лечить психические заболевания. Вот уже целый век Диакхе проживает семейство Тукулеров. А главу семейства местное население считает святым. Вам стоит побывать в этом загадочном поселении.
Прибыв на место, Владислав сказал Алине:
- Любопытнейшее это местечко! Дома словно приклеились по кругу друг к другу, образуя лабиринты дворов, темных лестниц и помещений, террас, на которых сушат листья, растения, семена. Гуляют люди. Больные или персонал? С первого раза даже трудно понять кто они, так как все похожи друг на друга.
- Мне кажется, что это больные, - ответила Алина. – Взгляни, у всех уставленные куда-то в небытие немигающие глаза, а их речь свидетельствует о том, что перед нами – душевнобольные.
- Это сыновья «святого», тоже марабу, живут вместе с отцом. Вокруг них уже на протяжении нескольких десятков лет образовалась деревня, жители которой зависят от работы, распределяемой этим семейством. Оно здесь возглавляет психиатрическую лечебницу, - пояснил Али Баба.
Приглядевшись к больным, Алина с Владиславом заметили, что те были свободны в передвижении, могли гулять, где хотели. Желающим не возбранялось и поработать. Некоторые пасли скот или выращивали просо.
- Таким образом, мы решаем две задачи, - сказал «святой». – Больные лечатся и работают, чтобы оплатить лечение. Работа помогает излечиться больным от тяжких недугов. Ведь их труд с лихвой покрывает оплату за их лечение. Государство же не дает денег нашей клинике. Некоторые пациенты даже после излечения остаются у нас работать.
Когда путешественники познакомились с ним поближе со «святым», то узнали, что он не любит слово «сумасшедший», предпочитая говорить – душевнобольной. Его звали Мусса. Несмотря на то, что ему шестьдесят семь лет, у него был целый гарем, состоявший из четырнадцати жен. Все они помогали ему. Задействованы были и сыновья, и племянники, а также помощники, прибывшие из разных мест.
Пациенты приезжают издалека на шикарных автомобилях. Женщины - в национальных костюмах, а девушки - в мини-юбках с сумочками, перекинутыми через плечо, бизнесмены – непременно в темных очках. Постепенно вновь прибывшие заполняли зал ожидания. Это явно было по нраву «психам», которые просят денег, стреляют сигареты у богатых клиентов или просят подарить журнальчики с глянцевыми обложками, до которых, как оказалось, они были большими охотниками.
Мусса лечил только психические болезни, а его племянник специализировался на лечении астмы с помощью трав и корана.
- Прямо как наш Распутин, - заметила Алина.
- Он же не астму лечил, а гемофилию у царевича Алексея.
- Но с молитвой.
…Становилось все жарче. Солнце было в самом зените, тень стала совсем маленькой.
- От солнца никуда не скрыться. Может быть, в этом дворе есть какая-нибудь постройка. Давай зайдем, - предложил Владислав.
- Куда ты меня завел? Смотри, под манговым деревом лежат какие-то оборванные существа, - сказала Алина.
Это были не «оборванные существа, а люди. Правда, людьми их можно было назвать лишь с большой натяжкой. Один неистово чесался, второй - то раскладывал, то складывал какое-то тряпье. Третий смотрел в одну точку.
- Смотри, что это у них на ногах? - спросила Алина.
- Кандалы, прикрепленные цепями к дереву.
- Но не такие кандалы, какие я видела в тюрьме в Петропавловке.
Мусса пояснил:
-Так мы держим агрессивных больных, вновь прибывших. Здесь мы их кормим, поим травяными настоями и ставим на ноги. Шок, жара, лекарства, содержание вдали от основной массы больных – вот наши способы излечения этих несчастных.
- Как вы проверяете, здоров ли пациент?
- Это легче легкого. Например, одному пациенту я дал дырявое ведро. Он сказал мне, что ведро с дыркой. Это означало, что он уже выздоровел. А вот чтобы вылечить больного, тут надо постараться. Для излечения души и тела в ход идет массаж, аромотерапия, травы. Мы накрываем пациента одеялом и окуриваем его травами, читая при этом Коран. Если больной буйствует, то мои помощники держат его. При этом на раскаленные угли кладем не только траву, но и листки из Корана.
- А это что за пациент? – спросила Алина, показывая на светлокожего мужчину, одетого в европейскую одежду.
- Это не пациент, потому что он полностью излечился, но не хочет уезжать от нас. Хочет постигнуть наш метод лечения, чтобы применить его на практике во Франции. Он – врач. Его жена погибла в автокатастрофе, и никакие психотерапевты ему не могли помочь. Что я вам рассказываю. Поговорите с ним сами.
- О чем с ним можно поговорить, мы уже все посмотрели, - сказал Владислав.
- О маске, - шепнула Алина.
- Ну, попробуй, если у тебя получится. С чего начнешь?
- Прямо с этого и начну, - ответила Алина, направляясь к бывшему больному.
- Добрый день, господин. Меня звать Алина. А вас?
- Добрый день. Я – Ален.
- Ален, мы ищем маску - невидимку. Может быть, вы слышали что-нибудь?
- Я сожалею, но о такой маске ничего не слышал в этих местах. Правда, верил в существование какой-то экзотической маски мой приятель, химик. Как-то он позвал меня в экспедицию на остров Калимантан в Малайском архипелаге. Он очень любил экзотику и путешествовал по всему миру в ее поисках.
- Это тот самый остров, часть которого принадлежит Индонезии. А другая часть – султанату Бруней?
- Да. Если хотите, я расскажу вам о тамошних туземцах, пунанах. Их там совсем немного из-за нашествия малайцев, китайцев и даяков.
ПУНАНЫ – УБИВАЮЩИЕ «ВОЗДУХОМ»
- Мы добрались до этого острова, который практически весь был покрыт лесом. Этот густой тропический лес казался враждебным, а его тишина - обманчивой. Жар и высокая влажность, непривычная для нас, европейцев, усугубляла ощущение опасности. Понятно было, что чужаку здесь делать нечего. Даже, если он пришел сюда с добрыми намерениями, - начал свой рассказ Ален.
- Почему?
- Меня могла укусить ядовитая змея. Их там было множество. А если бы у меня в руках было оружие, я сразу же был бы сражен отравленной стрелой, пущенной туземцами, которых и стал искать мой приятель. Он знал место, где они находятся.
- И как вы добирались до него?
- На пироге. Лодчонка тихо скользила по извилистой реке, полной сюрпризов. Это было бы полбеды. После путешествия по реке надо было карабкаться еще по горным склонам в ужасной от влажности жаре. Там ведь круглый год температура воздуха не опускается ниже двадцати и не повышается выше тридцати градусов. Поэтому все жилища местных жителей находились на бамбуковых сваях высоко над землей. И всегда нас преследовал запах гнилого дерева и плесени. Названия всех деревень на острове начинаются на слово – Лонг, что означает место слияния двух рек. Когда-то, очень давно, пунаны не умели плавать и панически боялись воды. Со временем они научились плавать, стали делать пироги и продавать их другим племенам. Раньше пунаны жили в горах, теперь спустились поближе к реке.
- Почему?
- Чтобы уйти по реке из одного обжитого места в другое место.
- Что же они так « мечутся»?
- Лес вырубают. А лес для них все! Ведь они питаются только мясом убитых животных, а также крупой, получаемой из пальм. Из ствола пальмы можно получить четыре килограмма этого ценного для туземцев питательного продукта. Для деревни, где живет сорок человек, нужно в год срубить примерно тысячу деревьев.
- Ничего себе! - воскликнула Алина. – Как же они делают эту крупу?
- Размалывают сердцевину пальмы деревянными ступками, вот и получается крупа.
- А как ее готовят?
- Просто заваривают в кипящей воде и едят палочками.
- Ну, наверное, и ягоды какие-то собирают.
- Ягоды и всякие там плоды.
- Понятно, это занятие женщин. А мужчины, конечно, охотятся…
- Да, но только после того, как на новом месте построят жилища из бамбука. Остальное время у них занято охотой. Оружие довольно примитивное – сарбаканы.
- Сарбаканы?
- Это такие деревянные трубки длиной до трех метров, из которых пунаны выдувают стрелы с отравленными ядом наконечниками. Они слывут отличными охотниками, меткими стрелками и мастерами маскировки. Поэтому нередко охотятся в одиночку. В этих местах можно увидеть охотника, возвращающегося с охоты и несущего на себе не одного, а двух кабанов.
- Они такие сильные?
- Скорее не в силе дело, а в сноровке. Носят они кабанов на ремнях, сделанных из лиан. В туше делают разрезы, через которые пропускают ремни, концы которых потом связывают. И хоп, одного кабана на одно плечо, второго – на другое. Первым, с кем мы встретились, как раз был охотник, он же и староста деревни. Увидев его, мы сказали:
- Диан, диан…, - что означало друг.
Настороженность охотника сразу пропала, он успокоился и пригласил в деревню. Показал свой дом, в котором он жил с женой, дочерью, зятем и двумя внуками.
- Что это был за дом? – спросил Владислав.
- Знаете, как все остальные. А их было двадцать два. Хижины стояли на сваях. Помимо этих жилищ в деревне была большая хижина-кухня, хижина-амбар и хижина-кузня. В ней были и молоты, и наковальня. Огонь пунаны разжигали на земле или на камнях. Рядом находилась бамбуковая бочка для охлаждения раскаленного металла, а также горн, откуда подавался воздух через специальное отверстие в камне. Здесь делали наконечники для стрел и копий. А также ножи, металлические скобы для крепления жилищ. Ведь некоторые довольно длинные постройки были сделаны с применением металла. В них жило много семей.
- Как наши коммунальные квартиры, - сказала Алина, повернувшись к Владиславу.
- И сколько же семей проживало в каждой из таких хижин?
- Ни много, ни мало – около тридцати. Конечно, такие стесненные условия проживания провоцировали болезни. Если кто заболевал, звали старосту деревни, который и лечил. Он был не только целителем, но и святым, а также судьей. Староста всегда принимал участие в рассмотрении «дел о супружеской неверности», и его слово считалось решающим.
- Вот вы говорили, что они продают пироги. Наверное, и кузнечные изделия. А что покупают на вырученные деньги?
- Табак и бетель - смесь пряных листьев с семенами пальмы и небольшим количеством извести. Что касается табака, то пунаны считаются заядлыми курильщиками. У них курят даже малолетние дети.
- Как же на это смотрят взрослые?
- Знаете, это у них совсем не порицается, так как курение табака предохраняет легкие от чрезмерной влажности.
- А подобие письменности у них есть?
- Письменность у них успешно заменяется некими символами, значение которых может понять человек, знающий их смысл.
- Очень интересно…
- Да. Если на дереве, например, три зарубки, то это сообщение о том, что здесь было три чужака. Если ствол дерева обмотан двумя кольцами, сделанными из лианы - сообщение о двух соплеменниках. Листок, прикрепленный к стволу дерева, означает, что у того, кто оставил листок, заболел живот. На тропинках можно обнаружить много таких сообщений.
- Но сообщений о какой-нибудь маске нет, - пошутил Ален. – Я думаю, что вам в Новую Гвинею надо посетить, где живут папуасы.
- Там же был наш соотечественник Миклуха - Маклай. Но ведь это так далеко. Нам нужно все взвесить и подумать, куда ехать дальше, - произнесла Алина.
- Дело ваше…
Алина и Владислав поблагодарили Алена за его рассказ и распрощались с ним, пожелав ему успехов.
Оставшись одни, они решили не «срываться» с места, не имея полной уверенности в том, что там они найдут маску. Чтобы не возвращаться в экваториальную Африку, стоит посетить Мали.
На этот счет они посоветовались с Али Бабой.
- Я не задаю вам вопросов по поводу того, какую вы маску ищите. А вы не очень-то откровенны. Поэтому я не могу вам дать дельного совета. Что я вам могу сказать? Поезжайте в Мали. В своре время там было много русских. Может быть. Кто-нибудь что-нибудь слышал.
ВСТРЕЧА С БОЕМ
Палящее солнце обожгло, как только Алина с Владиславом ступили на землю Мали. В голове сразу образовалась какая-то каша. Алина не могла сообразить, что делать и как действовать. Предложила Владиславу зайти в ресторан в надежде, что там можно найти прохладу.
Есть не хотелось, поэтому заказали только кофе. Алина постоянно чувствовала на себе чей-то взгляд. Если бы она обернулась, то увидела бы хозяина заведения. Это был старый негр, весь седой, но со следами былой величавости. На лице у него был шрам. Нельзя сказать, что шрам уродовал его, наоборот, придавал некую значимость.
Поймав взгляд Алины, он подошел к ней и молча остановился рядом со столиком. Поздоровавшись, спросил:
- На шрам смотрите?
- Да. Позвольте полюбопытствовать, что это за шрам, - сказала Алина, обращаясь к хозяину ресторанчика, и тихо шепнула Владиславу:
- Как у наших бандитов.
- Я родом из племени Бваба. Есть такое племя в Мали. У всех, кто рождается в этом племени, сначала нет Жао – «переднего лица», то есть шрама. Поэтому он повернут к таинственному и немому миру предков. Тем самым беспокоит своих соплеменников, потому что находится в потустороннем мире, а ему предстоит жить и при этом не забывать законы племени и своих предков. Чтобы этого не было, на лицах наших младенцев вскоре появляются эти «шрамы». Как правило, их делают женщины. Но иногда и мужчины, принадлежащие к касте кузнецов. Первый надрез на лице младенца разрезает символическую нить, связывающую ребенка с покойным, которого он воплощает.
Рассказ был прерван телефонным звонком. На некоторое время путешественники остались одни.
- Уж очень интересно и необычно он излагает свои мысли. Кажется, что высокообразованным людям прислуживал, - сказала Алина Владиславу.
- Откуда здесь образованное население? Все, кто получил хоть какое-то приличное образование, живут в Европе, - произнес Владислав.
- И не только образованные африканцы. Такое впечатление, что западные страны извиняются перед африканцами и пускают их к себе. Помню, один раз прилетела я в Брюссель под Рождество. Вокруг черным-черно от их голов. А я себе перед поездкой еще кудри навила. Меня подруга и не узнала кудрявую такую. Слонялась я по залу битый час. Потом решила деньги поменять, чтобы позвонить, тогда у меня еще мобильника не было. Пошла в обменник, а там курс драконовский. Потом мне уже объяснили, что в таких местах нормальные люди не меняют деньги.
- А где меняют?
- Мамаша моей подружки поменяла мне в своем банке. Что мы все про деньги говорим?
- А что тут такого?
- Да ничего. Просто в старые времена было неприлично говорить о деньгах.
- А что было про них говорить? Была всеобщая уравниловка.
- Ну не скажи. А, впрочем, ты, наверное, прав. Но какой был парадокс. Зарплата докера и доцента была одинаковой. А профессура тоже «скатилась». А ведь в пятидесятых годах у профессора была и дача, и машина, и домработница.
- Ну, это не у всех. Я читал одну книгу. Дочка приехала к папаше в столицу, представляя увидеть домработниц в кружевных кокошниках, а вместо этого лицезрела сестру отца, свою тетку, стиравшую на кухне. Роскошь убила ее наповал, когда она попала в дом другого профессора, который вовсе никаким ученым и не был. Что стащит, то – его.
- Помолчим, хозяин идет.
- Господа, если позволите, я продолжу свой рассказ.
- Да, да, конечно, мы все во внимании.
- Я говорил о нити, благодаря которой ребенка отрывают от мира мертвых с надеждой и верой в то, что он туда больше не вернется. Иначе говоря, ему желают хорошего здоровья и очень долгих лет жизни. И еще - такой шрам на лице придает наглядную форму следа от слез в память о первом трауре – разрыве этим человеком божественного и человеческого миров. Этим шрамом ребенок оплакивает грустную судьбу всего мертвого. Господство печали – невольный участник такого ритуала. Однако, главное, маленький человек приобретает Жао – своего рода визу в человеческое общество. Если кандидат на получение такой визы родился крепким и обладает Жао, то он сможет побороть в своей жизни все трудности и не испытывать страха за свое будущее.
- Насечки на лице у мужчин, куда еще ни шло, - решил прервать рассказчика эстет Владислав. – Но у женщин?
- Так это не у всех. Только у грешниц.
- У грешниц? – переспросила Алина.
- Да. Им наносят насечку в виде стрелы.
- Подумать только, - в задумчивости произнесла Алина.
Пауза была прервана Владиславом.
- Шрамы делают только на лице? – с журналистским любопытством поинтересовался Владислав.
- Нет, вовсе не обязательно. И на темечке тоже. Темечко в нашем племени считается символическим местом мысли. Делают и на теле, например, на животе. Но это не главное. Суть в том, что шрамы – это своеобразный паспорт человека. Но в отличие от бумажки его не возможно уничтожить. В него «заносятся данные» о месте человека в клане общества. О его роли. Когда-то один из предводителей придумал даже шрам для плененных врагов. Сейчас подобный знак означает, что человек – эмигрант.
Сейчас, правда, все запутано. Мы уже не можем разобраться в этих «паспортах», особенно, если дело касается людей из незнакомых нам племен, которых здесь множество. Чтение шрамов – дело нелегкое. Ведь даже смысл знака одного и того же племени, живущего в разных местах, отличается. У одних, например один из шрамов означает происхождение Вселенной от союза Солнца и Луны, которые благосклонны к тому, кто носит этот знак. У других этот знак означает для мужчин подарок судьбы – женитьба на женщине, родившейся в полнолуние, которая принесет ему счастье.
- А как власти относятся к такой экзекуции детей? – на этот в разговор вступила Алина.
- Молча. Ведь эта традиция исходит из глубины веков. У нас в Африке делают не только шрамы, но и татуировки.
- Мест, где делают татуировки, и у нас полно.
- Так то салоны. Например, в Самоа на “четках” вулканических островов, расположенных в голубом “ларчике” Тихого океана, местные жители даже развили уникальную цивилизацию. Покрытые татуировками, они увековечивают тысячелетнюю и гармоничную моду жизни.
- Что такое Самоа?
- Самоа?
- Это мечта, это вкус вновь обретенного рая.
Подождав, пока эти двое посетителей допьют кофе, африканец спросил:
- Вы русские?
- Да. Как вы догадались?
- По манерам. Сдачу берете и не считаете. Так только русские делают.
- Откуда вам об этом известно?
- В молодости я служил у одного русского. Был его боем. Частенько потягивал виски, что брал у него в баре. Он догадывался, но никогда ничего не говорил. А когда прощались, мотоцикл мне подарил. Для пятидесятых годов это все равно, что сейчас автомобиль. Мотоцикл был совсем новый. Он мало ездил на нем. Все на велосипеде гонял. Возьмет велосипед, да и махнет в соседнюю деревню.
- Зачем?
- Говорил, что сам был деревенский. Любопытно было ему знать, как у нас живут в деревнях. Ритуалы всякие любил смотреть с масками.
У Алины перехватило дыхание. Стараясь не показывать особого волнения, она переспросила хозяина ресторанчика:
- С какими масками?
- Делались раньше для танцоров маски, по поверью изгонявшими злых духов, время от времени нападавших на деревню.
- Мы бы тоже хотели посмотреть на танцы, – сказала Алина, хотя танцы ее совсем не интересовали. Но она по-прежнему скрывала истинную причину, приведшую ее с Владиславом в Африку.
- Это уже невозможно сделать. Той деревни давно нет. Вместо нее - царство мертвых. У нас существует ритуал. Когда человек умирает, его заворачивают в ткань и на верёвке, сделанной из коры баобаба, опускают с утеса в трехсотметровую пропасть и устанавливают его в положении стоя рядом с другими покойниками. Около него ставят сосуд с маслом, чтобы умерший, путешествуя в другом мире, задабривал им богов. А затем соплеменники начинают стрелять из луков, отгоняя злых духов от деревни.
Но не всегда это получалось. Нападали всякие там болезни. И вымирала вся деревня, вот как эта, например, куда хозяин мой ездил через джунгли. Это было небезопасно.
- Из-за обезьян?
- А вы откуда знаете?
- Из рассказов и истории российской медицины.
- Что-то не пойму. Наши обезьяны и ваша история медицинская.
- Я тоже не понимаю, - сказал Владислав.
Неожиданно хозяина заведения позвали. Он удалился, сказав, что еще подойдет к нашему столику.
- Все очень просто, - продолжила рассказ Алина. - При большевиках в двадцатых годах хотели омолодить руководящий состав партии – Ленина, Менжинского. Даже Горький, принимавший какое-то новомодное лекарство против старения, не отказался бы. А для этого нужны были обезьяны. Был такой ученый с простой русской фамилией – Иванов. Он вместе с сыном поехал во Францию. Там у него связи были в институте Пастера.
- В институте Пастера? – переспросил Владислав.
- Да, именно там. Что это ты так удивился?
- Да ведь наш Менделеев был знаком с Пастером, более того, там и работал. Пастер изобрел йогурт, а наш Дмитрий Иванович – кефир, считая, что этот напиток способствует продолжительности жизни. До него не знали, что работа кишечника связана с долголетием.
- А я раньше не могла понять, почему французские туристы, приезжая в нашу страну, требовали на завтрак йогурт. Тогда в СССР его еще не делали. Бог с ними, с этими, продолжающими жизнь, напитками. Давайте лучше я расскажу историю, связанную с обезьянами.
- Валяй. Ты любишь языком потренькать.
- Наоборот, я совсем не умею говорить. Только так, на бытовом уровне.
- Вот я и говорю – потренькать.
- Так вот. Иванов вместе с сыном из Парижа поехал на станцию, расположенную во французской Гвинее, обезьян ловить. Оказалось, что это дело далеко не простое. Не давались эти обезьяны в руки. Даже покусали сына ученого, да так, что он в больницу попал.
- А что же местное население?
- Только на словах они были храбрые. А как только обезьяны появлялись, тут же бежали прочь. С грехом пополам удалось ученому отловить несколько штук. Задумал сделать искусственное осеменение. Да женщины были против этого. Договорился с местным гинекологом, французом. Тот согласился сделать это под видом профилактического осмотра. Да вот беда. Как говорится, шила в мешке не утаишь. Узнал про это ваш брат журналист. Приехал из Парижа из какой-то русской газеты один журналист и оповестил об этом весь свет. Ученому пришлось уехать. Поэтому чем кончился этот эксперимент, никто не знает. Привез он этих обезьян в Сухуми. Поговаривают, что делал он какие-то эксперименты, но потом его посадили. Выйдя из тюрьмы, он уехал в Алма-Ату, где вскоре и умер.
- За что посадили?
- Господи, неужели не понятно? За эти опыты. Хотя в Париже было все спокойно. Его брату вживили яйцо полового органа обезьяны, и всю депрессию у него как рукой сняло. Не говоря о том, что он омолодился. Ты, конечно, не замечал, как резко стареет женщина после операции на яичниках. Откуда тебе знать женские проблемы?
- Мне известно, что генетика, как наука, была запрещена.
- Я знала одного мужчину, потомка дворянского рода, носившего фамилию, известную со времён Петра 1. Он учился в МГУ, но так и не доучился, потому что занимался генетикой. Вместо науки стал ловить змей в Карелии. Но после перестройки его дела пошли хуже. Ему пришлось продать квартиру в центре Москвы и поселиться на окраине.
- Откуда ты его знаешь?
- Раньше я часто бывала в Москве в одной компании. Ты не представляешь, как он танцевал!
- Но ведь я тоже хорошо танцую.
- Но он танцевал по всем правилам, подобрав для меня соответствующие па. Ведь я танцевать не умею. Что это был за танец. Настоящий полет!
- Ну и чем закончился этот полет?
- Ничем. Он пришел провожать меня на вокзал. Уговаривал никуда не ездить, а поехать к нему, как он выразился, потанцевать. Потом даже, когда был в Ленинграде, приходил ко мне, оставил записку в почтовом ящике.
- Ты с ним переписывалась?
- Да, ты же знаешь, я отвечаю всем. Как потом выяснилось, мои письма его сын бросал за комод. А потом, вероятно, уничтожал.
ПОТРЯСЕНИЕ АЛИНЫ
Вскоре к столику путешественников вновь подошел пожилой хозяин ресторанчика.
Алина спросила, обращаясь к старику:
- А вы не могли бы описать того русского, у которого вы были боем, и который подарил вам мотоцикл?
- Конечно! – воскликнул африканец и с мельчайшими подробностями «нарисовал» портрет того русского, кому он когда-то прислуживал. У Алины закралась мысль: а не муж ли это ее знакомой Анны Ивановны? Между тем, старикан продолжал:
- Я ему давал некоторые советы.
- Какие советы? – поинтересовалась Алина.
- Если попадется стая обезьян, чтобы слезал сразу с велосипеда и не двигался. Он так и делал. Обезьяны крутили педали и убегали. А то ведь могли разорвать.
- У него на вилле была обезьянка?
- Да, была?
- Почему вы спросили?
- Просто так, - ответила Алина бывшему бою. А Владиславу шепнула:
- Я видела фотографию в квартире Анны Ивановны.
Между тем негр продолжал:
- Странный был мой хозяин.
Поймав удивленный взгляд Алины, продолжал:
- Он ведь почти все заработанные деньги оставил здесь, впрочем, как и другие. Вот люди были. О будущем не думали. Поговаривают, что русские сейчас совсем другие стали. О богатстве думают. Вот вы, например, зачем приехали? За золотом?
- Боже упаси. У нас в России свое есть. Так, путешествуем. Экзотику ищем. Может, даже интересную и очень необычную маску найдем. А в данный момент ищем проводника, - ответила Алина.
- Я вам своего внука могу предложить. Знаете, как в том анекдоте, что я своему хозяину рассказывал. Говорят бою, чтобы он приготовил котлеты. А он отвечает, что нужно ему за братом сбегать в деревню, чтобы вместе фарш делать, мясо разжевав. Кстати, не хотите ли полакомиться мясом лемур-маков?
- Боже упаси, - сказала Алина. - А вот взглянуть хотелось бы на живых лемур-маков.
- Тогда дождитесь вечера и отправляйтесь с моим внуком в джунгли.
- А почему нам надо ждать вечера?
- Днем они прячутся в густых зарослях, а ночью с громкими криками гоняются за добычей. Ведь слово лемур означает привидение или дух усопшего. До чего же образ жизни у них интересен!
- Ну, наверное, как у всех обезьян.
- Да не совсем.
- Лемур-маки – настоящие джентльмены. Например, когда самка, залепив пощечину самцу, отбирает у него ветку тамариндового дерева, то у него даже нет мысли отомстить ей. Мужская гордость, похоже, превыше всего. Поэтому самец спокойно удаляется и в нескольких метрах от места « происшествия» срывает другой плод, на сей раз уже для себя.
- Вот видишь? – как-то странно произнесла Алина, обращаясь к Владиславу.
- Что видишь? Тебе у меня и отбирать ничего не приходится. Я таскаю тебе сам ветки, то осенние, то весенние. В соседнем парке сломал тебе яблоневую ветку. Целую неделю стояла потом у тебя в вазе. А на корабль, где ты работала гидом, как раз в твой день рождения, принес цветы со своей клумбы, что у меня под окном. А твоя хозяйка – красиво оформленный букет. Тогда она так нехорошо посмотрела не меня.
- Потому что ты надоел ей своими звонками на мою работу. Только Кристоф тебя понимал и помалкивал.
- Кто такой Кристоф?
- Сто раз тебе говорила, настоящий владелец фирмы.
- Тогда, кто же она?
- «Бумажная королева».
- Ничего не понимаю.
- Господи, до чего ты непонятливый. Она, согласно бумагам, генеральный директор.
- А почему не он?
- Обложат налогами, будь здоров. Ведь он иностранец. Он после того, как они расстались, мне намекал возглавить другую фирму.
- Я сделала вид, что не поняла намека.
- Почему?
- Чтобы инсульт от перегрузки не разбил. К тому же мне не надо много денег. Так, не хлеб и молоко.
- Наверное, расставание Кристофа с твоей бывшей хозяйкой без скандала не обошлось…
- О чем ты говоришь! Конечно. Она вызвала охранников, и они вывели, как говорится, его под белы рученьки. Я когда пришла к ней, ушам своим не поверила. Говорю: «Как так? А портфель его лежит». « Что портфель? Я ему его отвезу», - ответила хозяйка. А сама, тем не менее, этого сделать не смогла. Стала слушать всяких «доброжелателей». В итоге дело дошло до суда. Что будет, не знаю... Что мы все про людей, давай лучше про обезьян послушаем, что говорят. Извините нас, мы отвлеклись немного.
Учтивый хозяин ресторанчика продолжил свое повествование:
- Ну, так вот. Лемуры-маки очень тщательно выбирают пищу. А выбор велик. Около восьмидесяти видов фруктов. Особенно они любят фиги и бананы. Не брезгуют цветами и даже просто листьями. Некоторые из них лакомятся яйцами птиц и насекомых. Срывая плод, исследуют его вдоль и поперек. И если им что-то не по вкусу, сразу же выпускают ветку с плодом из лап.
- О да, почти все обезьяны капризны.
- Да. Однако с лемур-маками им не сравниться: из пяти-шести плодов останавливают свой выбор только на одном. Несмотря на то, что еды полно, они худы.
- Понятно, потому что гурманы, - с пониманием в голосе вставила Алина.
В беседе наступила пауза. Ее прервал Владислав:
- Пожалуй, вечера мы ждать не станем, пойдем сейчас.
- Что, боишься темноты?- с усмешкой в голосе спросила Алина.
- А ты, можно подумать, нет?
Вопрос так и остался без ответа.
Бывший бой мужа Алины сходил за своим внуком, и троица отправилась в заросли.
Идти пришлось недолго. Пройдя примерно метров пятьсот, заметили стаю. Впереди шла пара самок с десятком малышей. Увидев самок с совсем маленькими детенышами на спине, Алина спросила:
- Это что, мамаши?
- Нет, самки-носильщицы. Их предназначение носить малышей, - ответил юный проводник.
Самцы замыкали шествие. Было видно, что главенствующее положение занимали самки. Хотя самцы порой и предпринимали попытки поруководить, но им дозволялось разве что шлепнуть непослушных малышей.
Наконец стая добралась до намеченного места. Каждый стал стремиться забраться в тень. Один из самцов, главарь, занял место под деревом с красивыми перламутрового оттенка розовыми цветочками. Другие расположились, где придется. Передохнув от тяжелого перехода, стали облизывать и чистить шерсть друг у друга, мурлыча при этом. Потом решили устроить себе сиесту. Некоторые спали, обхватив ветку дерева и обвив хвост вокруг туловища. Другие тесно прижались друг к другу. Их полосатые хвосты, выброшенные вверх, были похожи на столь модную сегодня горжетку.
Неожиданно стаю охватило какое-то непонятное волнение.
- Наверное, рядом другая стая, - сказал проводник.
- Ну и что? – спросил Владислав.
- Это по их законам недопустимо. У каждой стаи есть граница своей территории. Видимо, соседи потеряли бдительность. Смотрите, стая показывает готовность защищать свое насиженное место. Самки занимают переднюю линию обороны. Подмышки трут хвостами.
- Фу, пахнет-то как!
- Это еще не все. Приготовьтесь, - засмеялся наш парнишка.
И минуты не прошло, как самки повернулись задами к своим противникам, как бы говоря: «Вот вам, получите!». Те тут же отвернулись из-за неприятного запаха. Самцы наблюдали за происходящим. А малыши пытались предпринять робкие попытки помочь самкам. Сколько прошло времени, десять минут иди час, трудно было сказать.
Самцы наблюдали за происходящим. Им предстояло показать себя в любовном поединке. Нот этого Алине с Владиславом увидеть не удалось. Они довольствовались рассказом проводника:
- Чтобы получить право обладать главной самкой, нужно выиграть битву у соперника. Когда из борьбы выбывает один из претендентов «на руку и сердце» дамы по причине нанесенных ему ран, то его место занимает другой.
- А что же в это время делает самка?
- Спокойно ждет, сидя в центре стаи, наблюдая за поединком. Сначала демонстрируют свои бойцовские качества самцы постарше, следуя примеру первого победителя.
- А как же проходит детородный период? – спросила Алина.
- Перед тем, как потомству появиться на свет, самки потихоньку начинают отставать от стаи. Лемуры предпочитают, чтобы рождение проходило без свидетелей.
- В этом смысле животные умнее людей, - заметила Алина.
- Ну, ты и скажешь, - усомнился Владислав.
- А ты знаешь, что перед родами Марии-Антуанетты, врач объявил с балкона о предстоящем событии, и все повалили в ее спальню? А во дворце Юсуповых все приглашенные могли взглянуть на спальню, считавшуюся частью парадных апартаментов дворца, - не унималась Алина.
- Слушайте дальше, - перебил Алину проводник. - Бывает, что после рождения детенышей самцы покидают самок и блуждают в поисках другой стаи.
- Это совсем как у людей, - сказала Алина.
- Люди,- сказал Владислав, - а не пора ли нам немного приблизиться к цивилизации.
До гостиницы искатели особой маски добрались, когда уже совсем стемнело. На другой день встали поздно, поэтому долго не могли сообразить, что им делать – завтракать или обедать. За трапезой опять долго разговаривали с хозяином ресторанчика.
МАГИЯ ОБЩЕНИЯ С ДУХАМИ
- Перед тем, как отправиться дальше, я бы хотела, чтобы вы рассказали о золоте. Муж моей знакомой говорил, что рядом с виллой, где вы с ним жили, была хижина. Там делали всякие браслеты, перстни, еще что-то, - попросила Алина, предполагая, что магическая маска непременно должна быть украшена золотом.
- Да, жил такой счастливчик по соседству с нами.
- Почему счастливчик?
- Видите ли, дело в том, что мы считаем золото даром богов, поэтому ювелиры у нас - избранники судьбы. Через золото мастер общается с духами
- Вот как?
- Знаете, что поразило русских, да, как рассказывают, и французов тоже, так это обилие золотых украшений, которые надевали не на праздники, а носили каждый день наши женщины. Раньше золотые прииски были просто неисчерпаемы. Выкапывались в земле ямы, откуда лопатами выгребали золото, как простой щебень. Но вот где теперь эти богатые прииски, никто не знает. В четырнадцатом веке резиденция правителя Мали была в оазисе Тимбукту, где жило когда-то сто тысяч человек. Даже улицы были вымощены золотыми плитками. В наше время стали искать это золото, но так и не нашли. Вероятно, его привозили откуда-то караванами. Более ста лет назад Тимбукту, как и вся страна Мали, было настоящим полем сражений из-за золота. Франция послала в эту свою дальнюю колонию солдат для усмирения бесконечно воюющих между собой племен. Все иностранцы, пытавшиеся отыскать золото в Тимбукту, поплатились за это жизнью. Все, кроме одного. Это был француз, переодевшийся в нашу одежду. Конечно, он обрадовался, когда ему удалось проникнуть туда, откуда никто не выходил живым. Но радость его была кратковременной, так как от золота не осталось и следа. Потом какой-то бельгиец начал раскопки. Нашел кое-что. Но это были слезы по сравнению с тем, что было раньше.
- Но ведь где-то у вас есть золото? Наверное, есть какой-то рынок?
- Да, есть. В Мопти.
- Что это?
- Крупнейший порт Мали. Там на берегу есть рынок, где можно купить рыбу, мясо, фрукты, соль и золотые украшения ручной работы.
- Представляю себе, - шепнула Алина Владиславу, – на фоне нищеты, сутолоки, зловония, грязи это все выглядит, как мираж в пустыне.
- Что ты шепчешь? Он все равно не понимает по-русски.
- Он же служил боем у русского.
- Когда это было. Если что знал, то забыл.
Между тем старик продолжал:
- Недалеко от Мопти живет племя фульбе. Это кочевники, у которых ничего нет, кроме золота. Поэтому золотые украшения - их единственное имущество. Иметь золотые украшения очень удобно. Не надо ни корзин, ни мешков. Нацепил на себя и носи. Многие даже не помнят, откуда это золото, где его добывали, так как получили в наследство от своих предков. Глядя на золотые украшения, соплеменники без труда определяют место женщины на «иерархической» лестнице племени.
- Господи, и тут иерархия! – воскликнула Алина.
- А как вы думали?
- По вашему мнению, откуда все-таки золото? – спросил Владислав.
- Из Садиола, что на границе с Сенегалом. Здесь добывается почти все золото Мали. Там нет ничего, ни города, ни деревни, только один гигантский котлован. Прорыли только шестьдесят пять метров в глубину.
- Это не мало.
- Хотят сто девяносто.
- Работают вручную?
- Ну что вы!
- Экскаваторами. Ведь речь идет о десятках тонн этого драгоценного металла. Три дня поработают, вот вам полмиллиона евро.
- Да, сумма не маленькая.
- Малийцы наконец-то поняли цену золота, поэтому там сейчас полно охранников.
- У нас в России теперь и на частных фермах охрана.
- У вас, я думаю, хорошая экология. А там, в Садиоле, что творится. Сначала камнедробилки измельчают камни, потом выщелачивают золото цианидом.
- Это же очень токсично.
- Вот именно. Соседнее озеро, отливающее золотом, отравлено.
- Расскажите нам про золотые кольца, - попросила Алина.
- Про какие такие кольца?
- У нас по телевизору я смотрела фильм, снятый в Африке. Ведущий рассказывал о том, как богатым женщинам надевают на шеи кольца. Чем женщина богаче, тем колец больше. А если она провинится, то кольца снимают и женщина погибает.
- А, вы про это. Да, случается, что пожилые женщины срывают спирали с шей неверных жен, а без этих спиралей такие женщины просто погибают. Атрофированные мышцы не держат голову, которая тут же падает на грудь. Жертва тут же умирает. Но часто муж сменяет гнев на милость и прощает неверную жену. Тогда в течение нескольких часов решают вопрос о том, что нужно снова надеть кольца на шею, и до гибели дело не доходит. Из-за своей ревности мужья не любят, когда их жены удаляются слишком далеко от дома, а такое тяжелое украшение достаточно для того, чтобы они не пошли по пути измены своим мужьям. Такой обычай не только у нас, но и в Бирме. Что касается меня, то я не знаю ни одной женщины, которая была бы наказана таким образом. Только истории рассказывают по этому поводу. Но женщины определенного возраста могут действительно умереть, если снять с них эти кольца.
- А откуда вы знаете про Бирму?
- В молодости служил у одного учителя, приехавшего из Бирмы и учившего местных детей.
- А куда свои-то учителя делись?
- После французов пришли вы, русские. А потом после вашей перестройки кого только здесь не было. Даже один из Бирмы. Он прилично говорил по-французски, вот и попал к нам. А уж как это делается, мне неведомо.
- Едва ли мы туда попадем. Если можно, расскажите нам про эти кольца в Бирме.
- В Бирме никто никогда не видел жирафа. Даже во сне. Все из-за этого, видимо, и произошло. Вот женщины племени кайянов и страдают от того, так как их шеи “закованы” в многочисленные кольца. Но все это делается во имя одной цели: быть красивыми. У каждого народа - свой критерий красоты.
В Европе их называют “женщинами-жирафами”, хотя это и смешно их так называть, так как они никогда не видели этих животных. Бирманцы их называют с некоторым презрением - падаунги, что означает “длинная шея”. Кайяны - племя не очень многочисленное, может быть, всего около семи тысяч человек. Они живут на высокогорьях, изрезанных долинами в виде террас, где выращивают рис на границе Таиланда и Бирмы. Образ этих женщин я когда-то открыл для себя, листая страницы старой книги, взятой у учителя. Я, конечно, ничего не понимал, но там были картинки, которые меня заинтересовали. Вот я и подумал. Везде одно и то же. Что в Африке, что в Азии. Ну и дела. Так вот, как мне пояснил мой хозяин, эти кольца - нашейные обручи были сделаны наполовину из чистого золота. На фотографии были изображены эти женщины, носящие громадные металлические кольца на шее, ниспадающие на плечи и поднимающиеся прямо до подбородка. Казалось, их шея настолько длинная, что голова находилась где-то далеко-далеко. Создавалось впечатление, что они - пришельцы из другого мира. А на самом деле живут в маленьком поселении, куда никакой иностранец практически не может проникнуть. Там – война между местными племенами, которая неизвестна остальному миру.
Что вам далась эта Бирма? Поезжайте лучше с моим внуком в деревню, которая неподалеку, где, мадам, ваш муж был, я его возил, вернее, он меня на своем мотоцикле, который и подарил потом мне, когда уезжал. Теперь у меня другой с коляской, как раз для вас троих.
- Поехали? – спросила Алина Владислава.
- Не понимаю, зачем нужно было ехать в такую даль. Ты зачем приехала сюда, маску искать или золотом любоваться? Золота не видела?
- Видела, и больше тебя. Впервые в восьмидесятых годах. Работала я с одной клиенткой, родом она была из Южной Америки, а жила в Париже, говорила, что весь этаж в одном из жилых домов принадлежит ей. Пригласила она меня на обед. А я предложила ей отобедать на корабле, полностью сделанный из дерева, который назывался «Кронверк» и стоял у Петропавловской крепости. Вернее, не я предложила ей этот ресторан, а она сама его выбрала. Видимо потому, что «Кронверк» очень выгодно отличался от обычных ресторанов города. Он стоял в Кронверкской протоке, в него входили по трапу, а вся обстановка была только морская, да и мачты создавали особое впечатление, возвышавшиеся над невскими водами. Оставила я клиентку в машине, вошла в ресторан, чтобы спросить у метрдотеля есть ли места. А он в ответ на мой вопрос задал свой: « Хватит ли у тебя денег, милая?»
Я вышла из ресторана, задала ей тот же вопрос, а она при мне стала деньги пересчитывать, заверила меня, что хватит. Когда вечером приехали в аэропорт, смотрю, рядом группа стоит, и все на нас оборачиваются. Конечно, я хотя и молодая была, понимала, что не меня они рассматривают, а сама ничего понять не могу. Только потом до меня дошло, когда представительница одной авиакомпании прошептала мне, что в жизни столько золота не видела. Оказалось, все украшения, которые были на ней, золотые. Вот так. Только один раз я видела много золота. В Бельгии, в одном из северных городков, как вышла из здания вокзала, так и уткнулась в витрину. Она была вся усыпана золотыми ювелирными изделиями. От их сияния показалось, что солнце появилось на пасмурном осеннем небе. Только один раз что-то подобное мне пришлось испытать в Таллинне, в гостинице «Виру», увидев витрину с янтарем.
- В этой гостинице ты что делала? Это же раньше был фешенебельный отель.
- Ресторан в этой гостинице сравнивали с тем, который был раньше до пожара на Останкинской башне. Я в «Виру» обедала, правда, не на последнем этаже, столь любимом месте местной публикой, а на первом, в полупустом зале. Как сейчас помню, от шампанского икота меня одолела.
- Ну и привычка у тебя - по миру таскаться.
- Ты хотя бы выражение выбирал. Ведь ты же культурный, из генеральской семьи. Не то, что я. Почему бы и не взглянуть на племя. Все равно нам сразу маску не отыскать, как бы мы этого не хотели. Зачем же торопить события? У тебя что, дома семеро по лавкам? А для своей газеты ты сделал столько материалов, что их на год хватит. Ты же сам говорил, что некоторые твои статьи выходят и через полгода, даже через год после написания.
- Да, ты права. Помнишь, что я про Мордюкову писал? Редактор через год поставил. А о Тарковском статью опубликовали, когда многие в отпусках были.
- Тоже мне, вспомнил былые времена…
- Причем здесь эпохальные события. Про Мордюкову я недавно писал. Представляешь, народная артистка, а жила в однокомнатной квартире. Зато сейчас у нее хоромы.
- А нужны ли они ей теперь? Она переболела тяжелой болезнью. Хотя впрочем, в халупе и умирать, наверное, тоскливо. Ведь мы не негры, чтобы в шалашах жить.
- Так давай посмотрим, как они живут.
- Наконец-то я тебя уговорила.
Путешественники сели в мотоцикл с коляской и не заметили, как они доехали до места. Узкая дорога оборвалась у лесной поляны, с которой они увидели голубоватый дымок, появившийся из глубины хижины. Подойдя поближе к жилищу, через бамбуковую стенку различили стройный женский силуэт, копошившийся около огня. Девушка, увидев, что мы наблюдаем за ней, тут же удалилась, пройдя мимо нас серьезной и полной достоинства, украдкой лишь бросив взгляд на нас из любопытства. Скромность не позволила ей остановиться рядом с незнакомыми людьми.
На первый взгляд им показалось, что девушке около двадцати лет. Ее волосы красиво обрамляли прекрасные черты лица. Серебряные шпильки придерживали шиньон. На ней была длинная светлая блузка и черная юбка. Что касается остального, то казалось, что все заключено в металл. Из-за “обрамления” шеи создавалось впечатление, что она вся сделана из металла. Вокруг ее шеи, рук и ног - спирали из золота. Не из меди, как думали путешественники раньше, а именно из золота. Золотые спирали просвечивали и через тонкую ткань блузки. Движения у нее были медленные. От этого походка казалась высокомерная и надменная. При ходьбе раздавался звук, похожий на шум каскада водопада, разбивающегося о камушки.
Девушка пошла водоему и стала умываться, просовывая мокрое полотенце между кольцами своего колье. Черная кожа была покрыта язвами. Сухой травой, смешанной с землей, она натирала колье до блеска, наклонившись вперед так, что волосы цвета эбонового дерева закрывали ее лицо. Когда она причесывалась, взгляды путешественников и ее встретились, и она засмеялась, открывая зубы, красные от бетеля. Ее смех резонировал так, как будто бы она смеялась, глядя в колодец. Потом путешественники заметили, что она перестала избегать их, дозволяя быть с ней в течение дня, когда она занимается домашними делами.
Издавна эти женщины выполняют все работы по дому и по хозяйству, не забывая заботиться и о своих детях. Ходят в джунгли, чтобы собрать хворост для домашнего очага. Раньше на женщин нападали тигры. Первым делом, перегрызая шею несчастных жертв. Вот поэтому и придумали в племени защиту из металла. Здесь одни говорили о тиграх. Другие о том, что спирали были изобретены рабовладельцами.
- Странно. Эти же украшения мешали рабыням. С такими кольцами весом до двадцати килограммов на шее много не наработаешь, - сказала, повернувшись к проводнику, Алина.
- Да, но так говорят. А кто знает, как было на самом деле. Вот то, что чем длиннее медная спираль вокруг шеи, тем считается, что женщина красивее, это факт.
- Ничего себе. Вот в этом и заключается основное убеждение? Оказывается, красота оценивается на вес. А сколько весит вся эта амуниция? - спросила Алина, обращаясь к проводнику, имя которого она никак не могла запомнить.
- Десять килограммов на плечах у взрослой женщины - жены и матери. А еще прибавьте к этому вес браслетов, с которыми она никогда не расстается, кругов, которые наверчены вокруг талии и на ногах. Таким образом, она живет денно и нощно с двадцатью килограммами металла на теле. Когда делают около двадцати витков на шее, спираль весит десять килограммов. Ничего удивительного, что женщины быстро устают. Традиция требует, чтобы они не расставались со своими украшениями никогда. Ни когда рожают, ни когда носят ребенка на спине. Даже работают они в этих украшениях.
- Погляди, Владислав, и пятилетние малышки в браслетах.
Поймав взгляд гостей, проводник стал рассказывать, как проходит церемония «заковывания» в эти кольца.
- Как правило, все происходит перед родительским домом, куда мать приносит девочке золотую проволоку. Каждая семья обладает комплектами этих золотых прутков различных размеров и длины. Пожилая женщина, о которой говорят, что она знахарка, на глаз определяет длину прутка, необходимого для того, чтобы сделать спираль. В течение операции мать стоит за девочкой, приподнимая ей подбородок. Для ребенка это всегда серьезное испытание. Для того, чтобы облегчить страдания ребенка, мать на плечи подкладывает ей две маленькие подушечки. Это первое украшение высотой десять сантиметров весит два или три килограмма. При этом девочка с трудом может спать или есть. А через два года - новая церемония. Знахарка накручивает медную проволоку на запястья. Затем она делает массаж в течение дня для того, чтобы тело было гибким и выносливым. Шея, привыкая к металлу, вытягивается. Вторая спираль более тяжелая и длинная. Потом накладывают и третью спираль, и четвертую... И еще и еще до тех пор, пока не сделают двадцать – двадцать пять витков этого украшения на шею. При этом шея девочки удлиняется на пятнадцать сантиметров. Многие молодые девушки в наше время отказываются от этих традиционных украшений - колец. Когда им исполняется двенадцать - тринадцать лет они просят женщин их снять. Но, как правило, спираль не снимают, а меняют, причем, с большой торжественностью. От ее размеров зависит состояние и счастье будущей супруги, так как это украшение символизирует приданое.
- Пройдемте к другому дому и посмотрим.
И на самом деле, пройдя несколько шагов, путешественники увидели женщину в годах. Вероятно, это была мать. Она поддерживала голову девочки за подбородок, которая не держалась уже, так как после того, как ножом сняли девичьи украшения, голова просто падала, шея ее не держала.
Все невольно любовались красотой и длиной шеи. Когда новая спираль была навита на шею, молодая женщина прошла перед всеми подобно манекенщице. Она получила при этом в подарок серебряные цепи и жемчужины, которая она тут же прицепила к своим золотым кольцам.
- Мне все-таки непонятно, за счет чего удлиняется шея? – спросила Алина у внука бывшего боя.
- В одном из госпиталей исследовали под рентгеном пациентку. И теперь странная анатомия женщин-жирафов больше не представляет секрета. Получен ответ на вопрос о том, как вытягиваются их шеи. Оказалось, что на уровне шеи изменений нет. А вот грудная клетка, немного удлиненная кверху, выпячивается. Каждый виток медной спирали увеличивает давление на позвоночник, и ребра оказываются немного опущенными. Результат такого смещения - удлинение шеи.
- Меня, равнодушную к золоту, такое количество драгоценного металла впечатляет, - тихим голосом сказала Алина.
- Ну что вы, это же простая работа. Вот в Гане.
- Что там тоже много золота? – спросил Владислав.
- Что вы, не то слово. Мали и Гана, страны, богатые золотом. Когда-то это была одна страна. Ведь Мали до тринадцатого века была провинцией Ганы, где в отличие от нашей страны делают очень красивые изделия из золота.
Там золота больше, чем любого другого металла. На нем зиждется власть короля асхантисов. До сих пор ни один государственный деятель Ганы не мог управлять без его поддержки. Подданные короля уже тысячелетия занимаются добычей золота. Для асхантисов золото – это все! Они живут лишь на то, что дарит им золотоносная земля.
В Гане король асхантисов появляется на людях, увешанный золотыми украшениями. У африканцев золото всегда считалось магическим металлом, защищавшим владельца от злых духов. Известно, что сокровища Тутанхамону привозили из Нубии. Слово «нуб» переводится как «золото». А в средние века из суданского золота многие правители изготавливали даже ошейники для своих собак. В пятнадцатом веке запасы золота в Европе истощились. Португальцам стало известно, что арабы везут драгоценный металл через Сахару к Средиземному морю. Тогда они решили обследовать атлантическое побережье Африки в надежде найти там вожделенные месторождения. Одна из экспедиций бросила якорь в Гвинейском заливе. Они нашли так много золота, что их восторгам не было конца. «Некоторые реки нужно осушить и брать золото просто руками», - не уставали повторять они. Но африканские духи не хотели отдавать золото чужеземцам, поэтому плоты, установленные португальцами в устье золотоносных рек, переворачивались. Это было сначала, а потом все пошло как по маслу. Успех португальцев вдохновил и других любителей желтого тельца, и они ринулись в Африку, построили полсотни фортов и цитаделей. Район Гвинейского залива на пятьсот лет стал главным источником золота для старушки Европы. Где-то в середине девятнадцатого века открыли новые золотые залежи на территории ЮАР, и эта страна превратилась в главного поставщика желтого металла. Но потом юаровцы опомнились, сами стали инвестировать средства в золотодобывающую отрасль стран западной Африки, в том числе и в Гану. Если прежде африканские колдуны советовали при поисках золота покрывать лицо специальной мазью из трав, то теперь чернокожие золотоискатели используют обычные взрывы.
Алина взглянула на Владислава. Казалось, что услышанный рассказ не заинтересовал его. Не посоветовавшись с ним, Алина попросила хозяина ресторана дать кого-нибудь им в провожатые.
- Ты что собралась там найти маску? Даже если и найдешь, как ты вывезешь? Это же золото, - произнес Владислав.
- Бог с ней, с этой маской. Не забывай о том, что я – женщина. Просто хочу посмотреть своими глазами на то, что привлекает туристов ходить в Золотую кладовую Эрмитажа.
- Хорошо, поедем. Благо, что это недалеко. Все-таки желание женщины – закон.
- Я вам не обещаю, что доведу вас до места. По дороге посмотрим, как сложатся обстоятельства, - сказал проводник.
Делать было нечего, и путники согласились.
…………………………………………………………………………………………………….
ПРАЗДНИК РИТУАЛЬНЫХ МАСОК
Путники решили оставить реку и пойти в горы, где, как им сказали, жило племя джали, сторонящихся белых людей. Без местного проводника им было бы туда не добраться, поэтому теперь у них было уже два проводника.
Алина невольно вспомнила, какой случай у нее произошел в питерской гостинице. Ей консьерж предложила провести экскурсию по рекам и каналам для одной туристки, сказав, что придет женщина, заберет Алину и клиентку и отведет их на Фонтанку. Алина не очень стала вникать, почему так. Она уже давно свыклась с мыслью не задавать лишних вопросов. Когда Алина появилась в назначенный час в гостинице, клиентка уже восседала на кресле, как на императорском троне. Узнав, что гидов будет двое, она рассвирепела, так как не желала платить за двух гидов. Успокоилась лишь тогда, когда узнала, что гид один, а пришедшая женщина не гид, она доведет Алину с клиенткой только до Фонтанки. И на самом деле, когда все трое повернули на Фонтанку, пройдя несколько метров, женщина помахала рукой и лодка подошла к берегу, в которую сели Алина и клиентка, а женщина отправилась обратно в гостиницу.
Вспоминая эту историю, Алина карабкалась вверх по горам с тропической растительностью. Пока путь был не очень трудным по сравнению с тем, что их ожидало дальше - дорога через болото. Потом болото стало мельче. Но едва ли было легче от этого.
- Хорошо, что взяли кепки с москитными сетками, иначе вся эта мошкара съела бы нас, - сказала Алина, обращаясь к местному проводнику. - Как вы?
- Меня не кусают. У меня иммунитет на яд насекомых. А у вас может быть даже лихорадка.
- Ой, не пугайте. Я уже пуганая. Один раз в дренажном канале на кладбище набирала воду, чтобы полить цветы на могилке. Меня покусали муравьи, рука вспухла, хотела даже обратиться к врачу, но вскоре опухоль сама прошла. А в молодости, когда с геологами была на севере Западной Сибири, носила очень короткое платье, так как было тепло, и все удивлялись, почему меня не кусают комары.
Рассказ Алины был прерван криками нанятого недавно проводника. Он стал присвистывать и завывать. Это был сигнал кому-то о том, что он пришел не один.
Здесь неподалеку было какое-то поселение. Пройдя метров сто, увидели деревню, находившуюся в самой глуши леса. Деревня была невелика, всего десятка полтора круглых хижин с конусообразными кровлями из связанных в длинные пучки пальмовых листьев. Оказалось, что большинство хижин были такие низкие, что внутри можно было встать в полный рост только по середине, там, где находился очаг. Дым выходил наружу через щели. Дверей и окон не было. Был только лаз, через который обитатели хижины вползали в нее на четвереньках.
На задворках деревни путники заметили огороды, на которых племя джали выращивало картошку. Картошкой кормились сами джали и давали ее свиньям.
- Богатство семей племени в этих местах определяется количеством свиней, - сообщил проводник. - У кого их мало, не видать сыновьям семьи хорошей невесты. Девочек выдают замуж в двенадцать лет. Они в два раза моложе своих мужей.
- Свиньи какие-то худосочные, - заметил Владислав.
- Какой ты прямолинейный. Что думаешь, то и говоришь, - шепнула ему Алиса.
- А что такого? Все равно проводник ничего не понимает.
- Да, ты прав, - согласилась Алина.
Их разговор прервал проводник:
- Ходят слухи, что племя джали человечиной лакомится.
- Прямо уж слухи. Проводник местный. Все знает, - заметил Владислав.
- Может быть, смягчишь ситуацию? Смотри, даже дикари, как их называют на Западе, дипломатичность проявляют, - сказала Алина, обращаясь к Владиславу.
Тот все не унимался:
- Если они, как вы сказали, человечиной лакомятся, то зачем вы нас сюда привели. Чтобы они нас съели?
- Успокойтесь. Они поедают только врагов. Джали считают, съедая врага, приобретают его силу. Если эту силу оставить в разлагающемся трупе, то победа будет неполной, и враг может им навредить.
- Мне становится страшно. Посмотрите, как глаза у них горят, - всполошилась Алина.
- Да это мужчины говорят о войне и врагах. Сейчас джали ни с кем не воюют. Их жизнь протекает мирно и тихо. Здесь неподалеку есть другое племя – короваи. Вот те опасны. С семидесятых годов прошлого века правительство Новой Гвинеи отделило их от цивилизации, предоставив им полную свободу и возможность делать то, что хотят. Их жилища разбросаны в джунглях. Люди селятся по две-три семьи в сплетенных из веток шалашах, которые каким-то чудом держатся на ветках больших деревьев.
- Как в гамаках? – спросила Алина.
- Да. Вроде того. Ведь местность, на которой они обитают, хуже, чем здесь, очень болотистая, к тому же часто бывают наводнения.
- В чем причина наводнений? У нас в Петербурге из-за ветров, дующих со стороны Балтийского моря, а тут же никакого моря нет.
- Из-за тропических ливней. Но не наводнений они боятся, а того, что их могут съесть звери, пока они спят. Живут короваи впроголодь. Ведь питаются крахмалом, полученным из пальмы.
- А чего они еще боятся?
- Злых духов. Чтобы защитить себя от этих духов, короваи пытаются узнать у умирающего, какая нечистая сила съела его жизнь. Если он укажет на кого-нибудь, то после похорон они нападают на соплеменника, убивают его, расчленяют труп и ночью поедают его. Затем род, к которому принадлежал покойный, просит прощения у соплеменников, преподнося подарки. Дарят все, даже собачьи зубы. После это племя на некоторое время успокаивается, чувствуя себя в безопасности. Если какой-нибудь иностранец, с проводником преодолев джунгли, приходит в это племя без подарков, то его могут убить.
- Надо уносить ноги, пока не поздно, - предложила Алина.
- Тогда спускаемся к реке. Реки в этой местности заменяют дороги, сказал первый проводник.
Второй проводник остался в племени джали. Обратный путь к реке Сепик оказался легче. Стало вечереть. Путники решили переночевать на берегу реки. А утром путники вновь поплыли, отыскивая глазами поселения. И вновь борта пироги находились почти на поверхности могучей реки. При свете серой зари с трудом можно было различить болотистые берега, большие деревья с переплетенными, как бы связанными в узел, корнями. Светало. В воздухе ощущалась влажность от насыщения туманом опалового отлива, властвовавшего над рекой, казавшейся коричневой. Лишь стрекот лодочного мотора нарушал тишину. На всем протяжении извилистой реки Сепик, а это более тысячи километров, пирога – единственное средство, при помощи которого можно попасть в сердце северного Папуа.
Путешественники через два дня пути добрались до самого центра острова Новая Гвинея, расположенного рядом с горной цепью, вершины горных хребтов которой достигали четырех тысяч метров. По обеим сторонам гор располагались долины, как бы потерянные в пространстве. Они лежали настолько глубоко, что создавалось впечатление, будто долины упакованы в громадные ящики. Местность была покрыта плотным ковром тропических лесов. Эти джунгли, по которым пробираться довольно сложно, изобиловали грязными речками. От мошкары не было покоя. Природа здесь казалась враждебной, несмотря на небольшие вкрапления в нее поселений.
Проводнику было уже известно, что Алина ищет какую-то особую маску, и вел путников в места, где, по его мнению, она могла быть. Он хорошо знал местные обычаи и уклад жизни в долинах реки Сепик. Поэтому и предложил своим подопечным побывать еще на одном празднике.
Вскоре они оказались в довольно большом поселении папуасов. Со всей округи в это поселение на праздник прибывали аборигены, одни - на пирогах, другие - пешком. Некоторым приходилось преодолевать добрую сотню километров по джунглям ради зрелища и общения.
Широко раскрыв глаза Алина и Владислав смотрели на культовое место поселения - «мужской дом», где репетировались спектакли. Раньше такого большого «мужского дома» они не видели. Вход в этот «клуб» женщинам был строго воспрещен. На этот раз проводник сказал, что Алине не разрешат в него войти даже в виде исключения. Дом представлял собой прямоугольное строение на сваях и напоминал корпус корабля. Покрыт он был пальмовыми листьями. Крыша была украшена коньком. Снаружи дом украшали вырезанные из дерева скульптуры. В этом доме хранились деревянные барабаны, разные маски, бамбуковые флейты и еще много других удивительных вещей, приобрести которые мечтали приезжавшие сюда европейцы, поэтому местные мастера делали копии понравившихся вещей, включая маски, и продавали их гостям.
- Вы бы только видели, как местные мастера собираются вместе и в течение трех месяцев обсуждают, какие по форме и размерам делать маски, чтобы они стали ходовым товаром для заезжих туристов, - сказал проводник. - В деревне строго блюдут репутацию, поэтому каждый мастер должен получить разрешение совета старейшин поселения на изготовление той или иной маски. Считается, что маска обладает колоссальной магией и силой, благодаря которой в танцоров, надевших маски, вселяются духи. Сила некоторых масок настолько велика, что их надевают не на лицо, а на темя, иначе человек, взглянувший на них, оказывается неадекватным, а сами танцоры в его глазах становятся как бы невидимыми.
За разговорами путешественники сначала даже не заметили, как начался праздник. Владислав, обладавший особым чутьем, обратил внимание Алины на то, что в центре деревни на скошенном для праздника газоне между двумя рядами пальм начинаются танцы.
Путешественники, как зачарованные, смотрели на танцы папуасов, которые под звуки дудок и барабанного боя выделывали свои «па» под приветственные крики публики. Как и многие другие европейские люди, Алина и Владислав сначала видели в этих танцах лишь экзальтацию напряженных тел, бесконечное движение перьев и колокольчиков, в которые были облачены танцующие папуасы.
- Это какое-то безумие, - сказал Владислав, танцор «от Бога» в Санкт-Петербурге. - Что они выделывают?!
- Все движения танцующих папуасов имеют особый смысл, – ответил проводник. - Танцор не имеет права сделать ни одного лишнего движения, только те, которые накануне одобрены главой деревни. Каждый шаг в ту или иную сторону имеет определенный смысл. Он означает отношение танцующего человека к клану, семье или просто к соплеменнику. Танец - это язык общения. Например, если танцор делает два шага вперед навстречу своему партнеру, то это знак признания последнего. Два шага в обратном направлении или появление на площадке третьего танцора – это спор. Язык танца понятен всем папуасам.
Но не нам, европейцам, подумала Алина, глядя, как под ритмы барабанов танцоры старательно уминают ногами землю, поднимая клубы красноватой пыли. При этом она заметила, что все танцоры были наряжены, и не могла не спросить у проводника об одеяниях танцующих папуасов.
- Задолго до праздника папуасы собираются и обсуждают, какие наденут украшения, так как каждое украшение имеет свой глубокий смысл, понятный всем. Вы же видите, что лица танцоров украшены самым невероятным образом. Каждое такое лицо – маска, выражающая настроение и желание человека. Глядя на маску, можно догадаться не только о положении человека в обществе, но даже о его состоянии души. Если на маске преобладает красный цвет, это означает, что человек полон сил и способен даже свернуть горы. Папуасы тратят немало времени для создания маски. Смотрите, у некоторых маска сделана из подручных материалов или нарисована прямо на лице специальными красками. У этого народа маска ничего не утаивает, наоборот, является как бы паспортом владельца. Каждый старается, как сможет. Кто-то на лицо наносит сажу, а кто-то все тело смазывает маслом и покрывает глиной. Помимо масок, они еще думают об украшениях и костюмах. Сами украшения к празднику год от года меняются, в зависимости от желания участников.
Алина неожиданно рассмеялась, увидев на одном папуасе полосатую тельняшку. Ему этого показалось мало: на лоб он прилепил еще этикетку от тельняшки. Но этот папуас как-то терялся на фоне одетых в традиционные одежды мужчин.
- Смотри, Владислав, какие у мужчин головные уборы. Прямо как ваза из цветов на голове! – воскликнула Алина.
- Но не будут же они плести венки из ромашек и васильков, которых, кстати, здесь я не видел, - ехидно ответил Владислав.
- Что ты все подкалываешь меня! Да, я в детстве любила такие венки.
- Мне что, делать нечего, как подкалывать? Ты, как женщина, заметила цветы, а я перья.
Напряженную ситуацию разрядил проводник:
- Перья птиц казуаров – важный элемент украшения. У папуасов казуары - человеческое существо в птичьем обличье. Нос папуаса с воткнутым в него пером - человеческое совершенство. Да, действительно нельзя не восхититься головными уборами из перьев и цветов всевозможных оттенков. А также на тех соплеменников, которые сидят вокруг танцевальной площадки, держат перед собой, словно щит из перьев, планшетки, покрытые тонкими мозаиками из перьев, образующих разнообразные мотивы и фигурки. Папуасы, живущие вдоль реки Сепик, разработали своего рода язык, состоящий из шагов, танца и птичьих перьев. Вот вы, Алина, любовались пышными уборами, которые, как правило, простого европейского обывателя уводят лишь в мир фантазий. А ведь перья на головном уборе - это сообщения, понятные всем. Таким образом, местные аборигены обходятся без знания языков. Ведь у них каждая птица, это символ. Есть даже птицы, обозначающие рождение, свадьбу, а также смерть.
Папуасы продолжали танцевать. Тряслись в такт ритму бусы на шеях у танцоров, зубы диких зверей, нанизанные на ниточки. Казалось, что все впали в транс…
Алина и Владислав, устав от этих непривычных танцев, сказали проводнику, что они устали и им хочется спать. Он отвел их в хижину, стоявшую неподалеку от них.
В хижине было темно. Глаза еще не привыкли к темноте. Алина у самого входа споткнулась о какой-то чурбан, обитый мехом. «Это, наверное, у них табурет, - подумала она. – А вот и лежанка – на скорую руку сбитый щит и установленный на необтесанные ножки».
Алина достала из рюкзака легкое одеяло. Зимой она сшила его сама из разных лоскутков, как делали раньше в деревнях. Ей пришлось порядком повозиться, подгоняя кусочки ткани, оставшиеся после шитья. Когда-то она увлекалась шитьем и находила в этом занятии истинное удовольствие. Теперь это лоскутное одеяло напомнило ей об уютном доме, чистоте и комфорте.
В эту ночь Алине снились украшения аборигенов, которые бы она хотела купить, а Владиславу – теплая постель, о которой он мечтал с самого начала путешествия. К тому же, у него закончилась вся фотопленка. Ему хотелось уехать домой. Он так устал, что все видел через какую-то дымку.
Раннее утро наступило для путников неожиданно. Владиславу казалось, что это была неторопливая прелюдия к влажной теплоте наступающего дня без танцев и боя барабанов. Между неясным рассветом и ярким солнечным днем был небольшой “мягкий” промежуток времени, не имеющий других ориентиров, кроме наручных часов и деятельности местных жителей, которая начиналась словно нехотя. Перед глазами - завеса тумана, постепенно рассеивающегося, сквозь который было видно, как проплывали пироги, мужчины направлялись за рыбой, а женщины пытались работать в полузатопленных садах.
Время от времени, между двумя плотными слоями тумана, которые разъединялись и улетучивались, внезапно появлялись кружащиеся цветные пятна. Это были птицы. Долгое время путешественники поражались разнообразию их форм, цветов и полетов. Появление птиц означало для них наступление утра. Но в этих местах птицы были на плохом счету. Как говорили папуасы, появление птиц означает наступающую смерть. Аборигены усматривали в этом повод для беспокойства и скрытой тоски. А Алина с Владиславом сидели и смотрели на птиц, чтобы разгадать будущее и, быть может, ускорить свой отъезд. Алина уже не надеялась найти свою призрачную маску. Папуасы говорили, что видели радость в глазах Алисы при появлении экзотических птиц. От этого у них появлялось скрытое недовольство, так как многие считали, что нельзя радоваться, глядя на птиц, предвестников печали и горя.
Каждый раз при появлении птичьей стаи папуасы прогоняли птиц из деревни. Вероятно, птицы чувствовали нелюбовь людей и избегали места их проживания. Аборигены, не теряя бдительности, постоянно говорили, что если они не будут прогонять птиц, то в сердце деревни, в сердце людей, поселится смерть. Слова начнут перелетать с одних губ на другие и никогда не будут понятыми. И тогда всему придет конец, и каждый станет делать то, что попало и как попало, в мире наступит хаос, а это - смерть!
Днем Алина, любуясь полетом птиц, внезапно появляющихся в виде цветных пятен в рассеивающемся тумане, не могла понять, почему же этих маленьких пичужек с длинными хвостами, почти невидимых в полете, назвали райскими птицами, которые для папуасов совсем не райские.
В эту ночь, Владислав, как всегда, проснулся в пять часов. Он сам не знал, откуда у него уже давно появилась привычка просыпаться всегда в это время и что-нибудь поесть. Но здесь не родной дом, поэтому перекусить было нечем. Их припасы давно кончились. И сигареты были уже на исходе.
Он решил выйти из хижины, чтобы покурить. Несмотря на столь ранний час совсем рядом с жилищем играли дети. Один из мальчиков, увидев Владислава, закричал: «Казуар! Казуар!». И в это время, неожиданно для себя, Владислав крикнул: «Кыш, кыш!». Но дети лишь рассмеялись, продолжая галдеть, показывая на Владислава пальцем.
Владислав в это мгновение вспомнил о том, что ему когда-то говорила Алина. Она всегда боялась ворон, потому что, как ей казалось, эти птицы преследовали ее. Однажды она увидела на своем балконе ворону, купавшуюся в ведре с водой. После этого у нее украли кошелек с большой суммой денег. Через некоторое время, когда Алина вышла из своего дома, ей в темечко клюнула ворона. Как потом оказалось, в этот день умерла ее престарелая тетя, которая могла бы еще жить, но вся исстрадалась оттого, что ее дочь оставила семью – мужа и детей.
Из хижины на крик детей вышел старик.
- Кыш, - крикнул старик и исчез в своей хижине.
Дети разбежались в разные стороны, а от этого громкого возгласа птицы, сидевшие на деревьях, стоявших около хижины, стали издавать гортанные крики. Небо потемнело. Птицы вспорхнули с веток и улетели. Надвигался шторм. Затем пошел ливень. Владислав сначала даже растерялся. Он не знал что делать, а когда пришел в себя, кинулся к хижине старика. Крупные капли тропического дождя «барабанили» по его голове.
Когда Владислав оказался внутри хижины, то увидел, что старик вместе со своими домочадцами сидит около чана, под которым угасали угли. Было заметно, что он успокоился: Владислав ведь никак не походил на казуара.
Старик знаками показал, чтобы Владислав разбудил Алину. Та нехотя поднялась, подошла к потухшему очагу, неся с собой рюкзак.
- Да оставь ты его. Что за привычка все таскать с собой. Ты же не в городе.
- Научена горьким опытом. Один раз в туалетной комнате я поставила портфель на подоконник и стала мыть руки. Откуда ни возьмись, появилась молодая девица с полиэтиленовым пакетом, положила пакет на подоконник и стала делать вид, что роется в пакете. Я вымыла руки, взяла портфель и поехала на торжество. Как раз отмечали столетие университета. В метро решила почитать книжку, открываю портфель и никак не могу найти сумочку, где у меня были очки. Да и не только очки, но и флэшка, удостоверение и деньги.
- Помню, ты рассказывала. Почему ты решила, что девица у тебя украла?
- Потому, что она шуршала пакетом.
- Ну и что?
- Какой ты непонятливый. Это она делала для того, чтобы не слышно было, как она щелкает замком.
- У тебя же кодовый замок.
- Я не пользовалась кодом. Что мне прятать в портфеле?
- Ты мне говорила, что тебе вернули сумочку.
- Да. Сказали, что уборщица в аудитории подобрала. Это сказки для таких, как ты.
Владислав удивленно посмотрел на Алину.
- Какая уборщица? – взглянула она в упор на Владислава. Потом продолжила. - Как лежал оставленный мною пластиковый стакан из которого я пила кофе, так и лежал.
- Сейчас найдешь кучу объяснений, почему ты не расстаешься с рюкзаком.
- В нашем случае понятно почему, - ответила Алина, продолжая рыться в портфеле. – Я берегу маску. Кстати, нужно будет сходить к вождю и как бы невзначай показать ее. Может здесь нам улыбнется удача.
- Что ты ищешь?
- Зеркальце. Хочу на себя посмотреть.
- Ты же не смотришься по утрам.
- А сейчас хочу взглянуть…
- Вытряхни все из рюкзака, быстрее найдешь.
Алина решила последовать совету Владислава и вытряхнула содержимое рюкзака прямо на пол.
Старик, увидев маску, пришел в неописуемый восторг. Стал возбужденно повторять одно и то же непонятное слово:
- Мбуту! Мбуту!
Проводник, оказавшийся здесь же, был изумлен. Он как-то странно стал смотреть на своих подопечных.
- Что он говорит? – спросила Алина.
- Одно слово: маска.
Старик между тем все показывал пальцем на маску. Потом резко поднялся со своего места и повел гостей к вождю племени.
Войдя в хижину вождя, Алина и Владислав заметили в углу такую же маску.
- Смотри, как наша, - шепнул Владислав.
- Только обрамлена камушками. Это и есть, наверное, бриллианты.
- И висит в красном углу, как икона в деревенской избе.
- Только рушника не хватает и лампадки.
Старик возбужденно стал что-то рассказывать вождю. Оба они не сводили глаз с гостей. Потом подозвали проводника.
И проводник по мере того, как слушал, все больше поворачивался в сторону Алины и Владислава. Потом поведал им следующее.
Много лет назад в этом племени был белый человек, спасший жизнь вождю, дав ему лекарство от болезни, в борьбе с которой местный шаман был бессилен. В благодарность за спасение жизни вождь хотел подарить ему маску, ту самую, что висела в переднем углу хижины. Но тот сказал, что приедет за ней позже или кого-нибудь пришлет.
- Это он вас послал? – спросил вождь, указывая пальцем на маску Алины.
- Нет, - ответил Владислав. – Этот человек умер.
- Меня спас от верной гибели, а сам ушел из жизни, - с горечью в голосе ответил вождь.
- Возраст, ничего не поделаешь, - тихо сказала Алина.
Вождь не переставал сокрушаться.
- Что гнетет вас? – спросила Алина.
- Я должен сдержать данное слово.
- Вы видите, что обстоятельства выше человека. Они управляют нами, а не наоборот.
- Не получилось отдать маску ему, я дарю ее вам. Так повелевают Боги, - твердым голосом произнес вождь.
- Мы не можем принять такой дорогой подарок, - сказал Владислав. – Пусть эта маска остается здесь как напоминание о благородном поступке того белого человека.
- Тогда примите другой подарок. Взгляните, - сказал вождь, показывая маску, в два раза меньше той, что висела на стене. - В ней замурован огненный камень, обладающий магической силой. Он принадлежит теперь вам. Этот огненный камень, как и маска, только он вам принесет удачу и счастье. Но если он попадет в другие руки, то станет причиной большой беды. Запомните это!
- Огненный камень?
- Это большой алмаз, - пояснил проводник.
- Примем подарок? – спросил Владислав у Алины.
- Пожалуй, да, - тихо сказала она ему.
Вождь торжественно протянул на вытянутых руках Алине маску. Алина взяла ее, прижала маску к сердцу и поклонилась вождю.
Алина и Владислав в этот момент не жалели о том, что их полное опасностей путешествие подошло к концу. Смотрели глаза в глаза, как будто бы рядом никого не было. Они отказались от большого сокровища, но неожиданно поняли, что обрели в этом путешествии другое богатство - друг друга. Словно нашло озарение.
Алина тронула своего спутника за руку и прошептала:
- Вот и все. Пора домой, Владислав.
Когда Алина с Владиславом садились в пирогу, то увидели, что все племя папуасов во главе с вождем вышло на берег реки Сепик. Пирога отчалила, а на берегу раздавались удары барабанов.
Галина ОСТЯКОВА,
Вячеслав ОРЛОВ
В поисках маски-невидимки
© Copyright: Слава Орлов, 2013
Свидетельство о публикации №213100702004
Свидетельство о публикации №213100702004
Рецензии