Кулинарный поединок

Кулинарный поединок

(рассказ-быль)

Тётка Уляшка, родная сестра моей матери. Притом младшая. О ней у меня разные воспоминания. Плохие и хорошие. Точь в точь как у неё характер. С одной стороны, она всегда была добрая, а с другой - грубая, невоздержанная. Лукавая и озорная. Без мата - ни дня. В то же время, в любой работе ей просто не было равных. За что бы она ни бралась, всё у неё, как говорится, горело в руках. Выйдет ли она на работу в поле, или у себя на огороде. Если копает картошку, что твой комбайн, поспевай только собирать мешки с картошкой.
Правда, кроме работы, у ней не было, как у моей матери и её старшей сестры Акулины, иных талантов. Если моя мать и её старшая сестра были великолепные плясуньи, которые ещё с детства ходили на зады их большого богатого двора в баню по вечерам учиться плясать. А это в то время считалось большим грехом. Якобы они у бесов ходили учиться плясать. И если их набожный дед Данила узнал бы про их занятия в бане. Первое, что бы он сделал за это, выпорол бы кручёными верёвочными вожжами, а по вечерам не выпускал из дома.
Когда они стали девицами на выданье, уже переплясывали табором стоящих за селом цыган.
Когда матери исполнилось пятнадцать, а тётке Акулине, по-уличному Кулюшке – семнадцать, в городе Бийске тогда был Колчаковский переворот, в наше село вошёл белогвардейский казачий отряд. Увидев на вечёрке материну и тётки Кулюшки пляску, казачий офицер отдал приказ мобилизовать сестёр и направить в штаб, чтоб они плясали для господ офицеров.
Моему отцу и тёткиному жениху стоило больших трудов, чтобы опоить часового при штабе и выкрасть своих невест, а потом их прятать за селом в лесной забоке, пока не пришли красные.
Тётка же Ульяна, несмотря на то, что была младшая и не имела таких талантов, как старшие сёстры. Зато была такой же горячей и умелой в работе. С детства отличалась и на кухне. Самым главным коньком у неё было стряпание наших сибирских пельменей. В изготовлении их, ей не было равных. Что она доказала, встав уже взрослой, и на поварском конкурсе в крае завоевала благодаря им первое место.
 Чем она всю жизнь очень гордилась и говорила:
- Кишка у вас тонка, чтоб соревноваться со мной.
Когда мы уже после приезда из Иркутска жили у неё. И надо сказать, когда мы после смерти отца приехали в Бийск. Наши многочисленные и самые зажиточные родственники. Едва увидев на станции нас у матери троих мал-мала меньше. Повернулись и быстро разошлись.
Не ушла и не бросила нас самая бедная и безмужняя тётка Ульяшка. Вскинула на плечо наш самый тяжёлый чемодан. Обматерила матом удаляющихся родственников, повела нас к себе. У неё мы и жили некоторое время. Хотя тётка и имела горячий характер, часто обижала нас, но терпела. И она же первой заметила у меня, как и у неё талант к любой работе, особенно на кухне. В десять лет я, так же как и она, умел быстро и красиво лепить пельмени. Да так шустро, что в своём умении превзошёл мать и тётку Кулюшку. Правда, побаивался ещё посоревноваться с тёткой Ульяшкой.
Но однажды, всё-таки обнаглел и предложил:
- Тёть Уль, давай посоревнуемся?
- Молоко ещё не обсохло, чтоб со мной соревноваться! Я даже в Барнауле заткнула всех за пояс. А тебя щенка в два счёта обставлю! - заявила она.
- А вот не обставишь! - окончательно пошёл ва-банк я.
И тётка загорелась наказать зарвавшегося племянника. Судить наше соревнование согласилась мать, ребятня и приехавшие в гости ещё две сестры. И мы, молча, взялись за дело. Расставили листы, приготовили скалки и фарш. Целый час, поглядывая в сторону, друг друга нажимали на сочни, как музыканты на клавиши. И чем дальше, тем у нас сильней немели пальцы.
Через полчаса, мы уже вспотели. От боли в пальцах я был уже готов сдаться, поглядывая, как ловко лепит пельмени своими натруженными толстоватыми пальцами тётка. Выручили меня мои тонкие, суховатые музыкальные пальцы. Когда прошёл час. Я и тётка дышали как загнанные лошади, хотя не сходили с места. Я уже мысленно согласился, что тётку нельзя победить, как вдруг всё кончилось. И добровольное жюри стало подводить итоги. При подсчёте на моих листах оказалось на девять пельменей больше.
Услыхав такое, тётка Ульяшка даже замахнулась на меня и сказала в сердцах:
- Сейчас прибью тебя Ирод!
Видя, как тётка  бурно переживает своё поражение. Я решил немного смягчить обстановку, слегка схитрив, сказал:
- Не сердись тётя Уль. Я же твой племянник, то есть во мне ваша же кровь. У нас с вами одни гены!
Тетка, услыхав мои слова, вдруг успокоилась, довольно разулыбалась, произнесла:
- Да сынок! Это точно! У тебя моя кровь! Я даже горжусь и буду всем говорить, что ты весь в меня!
И мы с тёткой обнялись. Не раз меня выручали потом в процессе жизни тёткина кровь и её горячий характер, который не мог терпеть, чтобы кто в чём-то шёл впереди меня. Правда, соревноваться в Барнауле, как тётке Ульяшке ни по какому виду деятельности мне не пришлось.
Но почти рядом за станцией Повалиха, есть санаторий "Обские плёсы", где лет тридцать назад мне довелось отдыхать. А там была традиция по окончании отдыха и заезда стряпать пельмени и отмечать свой отъезд из санатория. К нам в палату пришла зав столовой, спрашивая, кто из нас пятерых мужчин может лепить пельмени
Я скромно потупился, проговорил:
- Я, немного могу...
Когда же мы - несколько женщин, и я собрались в столовой. Заведующая нам выдала готовое тесто, жестяные подносы для пельменей, и по вилке. И работа началась. Соседки мои сразу поняли, с кем имеют дело.
А заведующая изумилась:
- Ничего себе! Говорил, немного могу!
Видя, что у всех женщин на подносах не было и половины, а у меня полный лист. Она же и сосчитала у меня пельмени на подносе. Было их ровно двести пятьдесят штук, как раз норма на пятерых парней с моей палаты и ровно столько нужно было изготовить каждой стряпухе.
- Так, значит, норму я свою выполнил? И могу уйти? - спросил я.
- Конечно, можешь, - улыбнулась зав столовой.
Я пошёл к двери. Вслед мне раздались дружные аплодисменты всех стряпальщиц.
- Такой не останется голодным, - уже выходя из столовой, услышал я голос одной из стряпух.
И ещё очень много раз слышал я подобное вслед потом, не только на кухне, в работе, но и в творчестве. Видимо и, правда, что перенял я из характера тётки, ели после соревнования с ней, не терплю теперь, чтоб кто-то был впереди меня, не терплю рядом с собой лодырей и пьяниц. Хотя тётка и любила нередко выпить. Не любила выпивок моя мать. Но плясать, правда, как она, так и не научился, а вот петь, как отец, могу.
И только творчество - это моё личное кредо. Хотел бы я передать его по крови своим детям, внукам. Но в этом тоже нужен крепкий характер. К тому же понял, что детям моим - это до лампочки, они другие. Да и сам я понял, что творчество ныне не в большом почёте.
Когда мы приехали из Иркутска и от нас отвернулись все родственники. Я их за это презирал, обижался на них. Теперь нет. Задумавшись однажды, как бы я поступил в то трудное послевоенное время. И чаще не знал, что сказать. Хотя имел пример перед собой, тётки Ульяшки. Но одно знаю твёрдо, спиной к своим родным и близким не повернулся бы, пока не помог чем смог. Это точно.