Семейный интим. От имени собаки

Это хорошо, что у меня есть свой собственный дом. Правда он не совсем мой, а хозяйки и хозяина, но я в нём чувствую себя полноправным членом  человеческой семьи и я им, как сын. Они меня так любят, что души во мне не чают, я так думаю. И я их тоже очень люблю, особенно, когда хозяйка мне по утрам даёт, копчёную косточку от свиных рёбер. Очень вкусная косточка, и когда хозяин меня по утрам гладит по голове и трепет за ухом, приговаривая: «Бася, хороший пёс, Бася, умный пёсик!».

Моя пятая длань тотчас начинает наливаться кровью, твердеть, высовываться наружу и мне хочется задрать вверх заднюю лапу, и в знак благодарности пометить своими «собачьими духами» ноги моих дорогих воспитателей. Я как-то однажды попытался отблагодарить их таким способом, но почему-то получил за это поводком по спине. До сих пор спина в этом месте нет-нет, да и заноет, перед дождём. После таких «утренних процедур» у меня произвольно начинает вилять рыже-чёрный хвост, и хочется лизнуть моих благодетелей в мордочку. Ой, что я, не в мордочку, а в лицо. У людей, конечно же, лицо, а не мордочка, я так думаю. Собачья жизнь, она тоже, бывает разной. Вон, в соседнем дворе, чёрный мастифф к конуре цепью привязан.



Конура хорошая, просторная, тёплая и даже крыша черепицей крыта, но цепь...? Да, цепь на шее, это не украшение, это неволя. А хуже неволи, только смерть от неволи. Но нам, бассет-хаундам, всегда в нелёгкой собачьей жизни везло. И пусть нас сравнивают с пожилым господином, забывшим подтянуть штаны, зато у нас и глаза то с человеческими глазами схожи, такие же умные, задумчивые. Мы скорее похожи на медлительных и рассудительных мужичков либо на размеренных джентльменов средних лет, я так думаю. Как пить дать, за умные глаза меня и обожают мои хозяева, точно, как я раньше не догадался? Тогда ещё посмотрите, какие у меня уши? Как у зайца или, как у осла, но всё равно эти уши моя хозяйка просто боготворит, поднимает их к верху, вертит ими и постоянно хочет завязать на голове бантом. Только я на неё не обижаюсь, пусть поиграет с ушами, лишь бы косточку свиную не забыла дать. Уж очень вкусная эта свиная косточка, как для людей шоколадка, наверное, я-то шоколад не люблю, он кислый какой-то и пахнет серой, как коробка со спичками, я так думаю.

А ещё я люблю смотреть, лёжа под широкой кроватью в спальне, на голые и стройные ножки хозяйки, когда она ходит по комнате в одном халатике без трусиков. О, если б её ножки были хоть немного волосатыми. Я был бы непомерно счастлив в сто раз больше, чем сейчас, и не переставая, продолжал и продолжал бы ими также любоваться, как восхищаюсь задними лапами белой сучки по кличке «Пеги», живущей в доме напротив, я так думаю. И вот сейчас она, вероятно, смотрит в окно кухни. А ну-ка посмотрю, только заберусь на кресло…, нет, не смотрит, а жаль. Помахали бы друг другу хвостами, всё веселей жить. Но вернусь к ножкам моей хозяйки, а точнее «крёстной мамы». Однако и такие ножки моей хозяйки тоже меня устраивают. Я почти всегда лежу на брюхе под кроватью, положив челюсти на передние лапы, высунувшись на треть, и мама, передвигаясь по спальной комнате, переступает через мою голову, показывая специально мне свои тайные изыски, я так думаю. В этот момент я как бы невзначай поднимаю веки глаз и заворожёно любуюсь завитушечным комочком шерсти между её голых задних лапок, вернее ножек. Зачем она это всё делает, не понимаю? Ведь «вязаться» мне ещё не скоро... А какой приятный запах исходит от этого комочка шерсти, мн…? Пахнет ливерной колбаской с едва улавливаемым духом чуть-чуть залежалой куриной печени. Когти на лапах оближешь, как вкусно. Или же от него веет, как от главной сучки дворовой стаи во время весеннего гона. Этот гон ещё люди называют «собачьими свадьбами». Сучка задирает свой прелестный хвостик вверх, и алая слюна слабости капает из-под него, благоухая, как будто ароматом борщевика вперемешку со свиными палёными ушками, я так думаю. Бывает и так: мама сядет в трусиках и лифчике на стул возле туалетного столика, и сморится в зеркало, а я подойду тихонько сзади к ней, почти прикасаясь носом к попе, нюхаю, наслаждаясь запахом женской пассии. Сразу перед моими полузакрытыми глазами появляются наши, собачьи видения. Я вижу огромный остров, на котором живут только сучки бассет-хаундов и я один среди них. Они мне облизывают лапы, хвост, морду и приносят с охоты пойманных экзотических птиц: жирных, вкусных, я так думаю. Продолжая нюхать мамину попу, мои конечности начинают трястись, в голове появляется приятный белый шум, и я падаю набок, вытянув четыре лапы и длинный хвост. Потом у меня начинает почёсываться волосатый леденец и я, дотянувшись до него пастью, заворачиваю его клыками и языком до самого начала хвоста. Вот тут и наступает самое приятное моё воздушное состояние. Я лечу. Жаль, что у меня нет рук, как у людей, а то я бы продлил свой полёт с помощью мускулистых пальцев, дёргая и загибая липкий леденец руками, а не сбившейся стёганой подстилкой, я так думаю. Хозяйка, увидев мои собачьи гигиенические движения, говорит мне:

- Бася, негодник, прекрати по-хамски себя вести.

- А разве я хамлю? Хамит она, когда ходит передо мной без трусиков, пусть я собака, но я, же всё-таки «мужчина».

- На безрыбье и рак рыба,- очень часто повторяет мой хозяин, он же «крёстный папа», когда хозяйки нет дома. Он приводит в гости владелицу Пеги Машу. Так себе девица. Не кожи, не рожи – это её мама, жена хозяина, так называет. И она по-своему права. Лапы лысые, худые, сисек только две – ужас! Я бы никогда на неё не залез, я так думаю. А мой «крёстный папа», Машу, пятый раз домой приводит. Вот кабель! И трёт ей леденцом под хвостом в позе «мама моет пол» никого не стесняясь, и меня не замечает как будто, я так думаю. Однажды Маша, сравнявшись со мною ростом, стоя в позе «бобра», сказала как-то хозяину: «Убери его, я стесняюсь и мне страшно, он смотрит на меня, как мой муж». И хозяин, швырнув в меня тапкам, прогнал из спальни.

После второй машины, разгрузившей хлеб в магазине у подъезда нашего дама, ушла Маша. А после отключения кондиционера в кабинете директора этого же магазина, пришла хозяйка. Надев на меня ошейник, вывела гулять во двор. Это самые интересные и счастливые часы в моей квартирной жизни. У столба на детской площадке я носом прочитал сообщение Пеги:

- У ме-ня ско-ро при-дёт теч-ка, так что мо-жем по-за-ба-вить-ся, вы-хо-ди че-рез два дня ве-че-ром гу-лять.

Я ответил:

- Хорошо, выйду,- и брызнул поверх её «SMS» свою. На стволе тополя у лавочки я прочитал сообщение дога по кличке Пират:

- Баська, что-то ты скверно набрызгал, плохо пахнет. Сухой корм, что ли грызёшь?

- Я, Бася, а не Баська, понял ты, утконос,- ответил я, брызнув на тополь из леденца двумя мощными импульсами и, обойдя с другой стороны, брызнул третий раз. Затем, потянувший меня за шею поводок повёл руками хозяйки домой и, отстегнувшись от моей выи в родных пенатах, безжизненно повис на вешалке в прихожей. Я, молча, попросил маму помыть мне лапы в ванной и, будучи чистым, поковылял на кухню, где меня ждала моя вкусная, сочная свиная копчёная косточка и, утолив голод, направился на своё излюбленное место, под широкую кровать. Посмотрев своими коньячными глазами в окно на расположение звёзд, вздохнул, зная, что папа и мама будут сейчас ложиться спать. А мне опять не до сна. Попробуй тут усни, когда над твоей головой до последнего троллейбуса будут снова стонать и раскачивать широкую кровать, под которой я лежу, делая вид, что сплю, я так думаю.