Бенни Бединуччи

Бенни Бединуччи смотрел в зеркало. Из зеркала на него смотрел Бенни Бединуччи. Они долго обменивались взглядами. То призывными, то отталкивающими. Бенни корчил рожи и улыбался себе. Он первый раз увидел зеркало. До этого ему удавалось поглядеть на себя в пруду или реке, или в миске с водой. Но там отражение тряслось и рябило. А тут Бенни предстал перед собой во всей своей красе. Бенни себе нравился. Он надеялся, что отражению он тоже понравился. Они же первый раз встретились.
Бенни вырос в маленьком поселении, где растили в основном модифицированные культуры. На продажу, на еду в большие города. Крупная часть уходила в виде налога в церковь Первого Дома. Что могли жители оставляли себе и продавали. Особо разъедаться было не на что, поэтому Бенни был подтянут и строен. А постоянная физическая работа на плантации огурцов сделала его выносливым. 
Семья Бединуччи много лет занималась выращиванием огурцов. Так как церковь отбирала большую часть произведенного, в поселениях жители пришли к разделению продукции, чтобы между собой не конкурировать. В таком случае приезжий был вынужден оставлять деньги у каждой семьи, а не у того, кто лучшую цену предложит. Пару лет назад жители думали объединиться в картель и сбывать продукцию вместе в город, или построить на общие деньги магазин на центральной площади, чтобы делить выручку от продаж между всеми приезжими. Даже успели соорудить лавку, где выложили продукты и пару сделок с проезжающими заключить. Правда потом приехали церковники и приказали все разобрать. Да еще и епитимью наложили на всю деревню. Пришлось провести два месяца на хлебе и воде, и кроме обычных трех дневных молитв и одной вечерней службы, молится каждый час с поклонами. К этому добавился сбор урожая, приходилось молиться прямо в поле, для чего отец Фар, местный настоятель, организовал передвижной алтарь на серво-приводах. Алтарь на своих длинных механических ногах бродил от поля к полю, где останавливался, там и работа вставала, все молились с поклонами. У Бенни потом жутко спина болела. Мало того, что ты целый день скачешь среди зарослей огурцов, безуспешно пытаясь отвернуться от колючих листьев, которые как специально поворачиваются к тебе жесткой стороной, так еще и по двенадцать поклонов каждый час. Пару дней алтарь застрял в овраге, пока отец Фар не вытащил. Жители поначалу не обратили внимания, что алтарь больше не приходит, но работа поглощала намного больше. Отец Фар потом ругался, что ему самому пришлось алтарь вытаскивать из оврага, но он был добрым и отзывчивым человеком, поэтому скоро все забыл. Да и сроки наказания кончились.
Дома у Бенни зеркал не держали. Вернее было одно у бабушки, но она прятала его в сейфе под кроватью, доставала один раз, когда венчалась старшая сестра Бенни, но ему тогда было лет пять, и посмотреть на себя не удалось. А новых зеркал никто и не покупал. Дорогое это было удовольствие. Отец Фар, который до Похты служил в городе, рассказывал, что там зеркала висят просто на улице или в коридоре, и их никто под кроватью не прячет. Бенни всегда удивляла кичливая богатость городов, но он знал о них только по рассказам отца Фара. Из его друзей и родственников в городах никто не был. Отец говорил, что ездил в соседнюю деревню женится, и говорил, что и Бенни в свое время поедет. На этом контакты заканчивались. Когда сестра выходила замуж был только ее жених. Он приехал, сговорился с отцом и отец Фар обвенчал молодых через день. Больше Бенни сестру не видел. Никаких свадебных церемоний не проводили, затратно это. Но Бенни видел, что отец радовался за дочь. Сам Бенни не особо тогда задумывался над такими вещами. Его больше заботили личные детские проблемы.
Бенни отвернулся от зеркала и посмотрел на стол. Когда он впервые го увидел, ему показалось, что это обычный стол из белесого металла, какие обычно привозят торговцы мебелью, периодически посещавшие селение. Такой стол был и дома. Не то чтобы он был очень удобный, слишком тяжелый по сравнению с пластиковым, но для мастерских и разделочных брали именно такие столы за их долговечность. По столу можно было нечаянно задеть тяжелым механическим ножом, которым отец и старшие братья Бенни нарезали огурцы на продажу или в засолку, и стол даже не царапался. Пластиковый скорее всего разлетелся бы на две части. 
Однако этот стол незаметно, но отличался от виденных Бенни ранее. Что-то неуловимое, но явное.
Бенни решил, что задумываться об это все же если и не его дело, то уж во всяком случае сперва надо помолиться. Из внутреннего кармана он достал переносной молитвослов. Тонкая темная пластинка размером с ладонь удобно легла в руку. Бенни нажал на кнопку и на экране высветился список молитв на все случаи бытейской жизни селянина. Полистав пальцем по экрану, Бенни остановился на молитве о защите сестер, братьев и других близких родственников. Нажал на иконку и пару минут провел сосредоточенно слушая и смотря на священнослужителя на экране. "Посмотреть другую молитву?" - всплыл вопрос. Бенни нажал нет. Он решил, что сердце его достаточно успокоилось, чтобы продолжить изучение стола. Отец Фар был бы доволен его поведением. 
Стол был плоским и как-то странно мягким на ощупь. На его поверхности не оставалось царапин. Бенни провел по столу ладонью и увидел карту звездного неба, с отметками в виде кругов, точек, цифр. Хоть он и посещал занятия, не все цифры были ему знакомы. А слова уж тем более. Он растерялся и принял решение вообще ничего не трогать. Но смотреть на стол продолжил. Самыми яркими точками были помеченные словами "Станция Терра" и "Лунасити". Бенни подумал что это просто для красоты. То, что он принял за настоящую карту, на самом деле просто украшение стола, ведь все знали, что до луны долететь невозможно. Человеку отведена земля и он должен быть благодарен Богу за ее плоды и право ее возделывать. Бенни был благодарен как мог.
Поэтому он не стал более ни на чем задерживаться, да и ничего в комнате другого не было. Зеркало, стол и стул. Бенни был в комнате достаточно долго и на самом деле устал стоять, но он не знал чей это стул и может ли он сесть. Никто не приходил и ничего ему так и не сказал. Его мучила еще пара вопросов личного характера, но воспитание и большой опыт посещения служб закалили терпеливость.
Тут и так было чему удивляться, чтобы тратить время на такие мелочи. К ним в деревню приехали сами инквизиторы. Настоящие. В черных плащах, со знаками. Их вышел встречать сначала отец Фар, а потом и вся деревня сбежалась. Бенни вышел из сарая и ему удалось застать все с самого начала. Отец Фар торжественно поклонился и приветствовал инквизиторов. Те лишь легко склонили головы, скрытые под глубокими капюшонами. Пока служитель говорил проникновенную речь, инквизитор подошел к Бенни, осмотрел его с ног до головы и Бенни услышал фразу "Ты едешь с нами". Времени на сборы и прощания не дали. Бенни лишь махнул семье, увидел суровое лицо отца и плачущую мать. Что значил интерес инквизиторов к его персоне для Бенни осталось загадкой. Поживи он чуть дольше, он бы знал, что иногда инквизиция забирала из деревни молодежь. Это считалось большим повышением и даже, как думали местные, давало шанс жить в городе. Но это никогда не обсуждалось. Бенни понял, что все за него рады и просто пошел в сторону машины инквизиции. Как только он влез в дверь и сел на скамью, один из служителей воткнул шприц Бенни в руку и тот перестал ощущать происходящее.
Очнулся Бенни уже в комнате с зеркалом, столом и стулом.
Делать было совершенно нечего. Комнату Бенни осмотрел, стол ощупал, с зеркалом наигрался. Бенни решил, что стоит еще раз помолиться. Он выбрал молитву, посвященную началу пути, и сел на стул. Какое-то время он так и сидел, держа на ладони молитвослов и слушая. Ситуация не менялась. Бенни не привык так долго сидеть без дела и откровенно не знал чем себя занять. Он еще раз осмотрел комнату, стол, походил вокруг стула. Подошел к зеркалу. Ничего не поменялось. Тогда Бенни решил, что его задача – терпеливо ждать. Ему показалось, что это одно из испытаний, которые посылает Бог, чтобы проверить дух Бенни.
Дух у Бенни был крепок, ведь его крепость воспитывалась ремнем и розгами отца Фара на занятиях. Сидеть и ждать Бенни умел. Чем он и занялся.
Свет в комнате не менялся. Темнее не становилось. Бенни полностью потерял чувство времени. Он просто сидел на стуле, повторяя про себя по кругу те молитвы, которые отец Фар вбил в его голову на занятиях. Молитв было немного и Бенни уже повторял их по десятому или одиннадцатому разу. Со счета он сбился. Вокруг ничего не менялось.
Вдруг он услышал тихое шипение. Часть стены потемнела и стала исчезать. Бенни посмотрел на появившийся проем и перестал повторять молитву об увеселении на праздниках. Вряд ли она подходила случаю, но, как неоднократно повторяла бабушка, лучше прочесть молитву, чем не прочесть.
В комнату вошел человек. Одет он был неожиданно. В деревне так не одевались. Не одевались так и приезжие, которые покупали огурцы на площади. На незнакомце были черные штаны, обтягивающие ноги и такого же цвета куртка. На передней стороне куртки Бенни разглядел несколько карманов. Незнакомец смотрел на Бенни. Бенни в свою очередь смотрел на незнакомца. Спустя несколько минут Бенни решил, что пялиться на незнакомца невежливо. Он встал и поклонился, но заговорить первым не решился. Статус был не понятен, и как обращаться тоже было неясно. Бенни молчал. Незнакомец тоже молчал.
Затем он вышел в проем стены и она вновь стала белой. Бенни снова сел на стул и стал молится.
***
Сидя на стуле Бенни заснул. Опыт долгого сидения на службах в деревенской церкви позволял ему спать в любом состоянии, в том числе стоя, и, возможно, с открытыми глазами. Но в последнем своем умении он был не очень уверен.
Проснувшись Бенни обнаружил, что его волнуют в первую очередь две человеческие потребности. Еще не открывая глаза он сидел и думал, как эту проблему решить в пустой комнате, чтобы избежать некрасивой ситуации. Открыв глаза Бенни обнаружил перед собой на столе аккуратно сложенную одежду. На одежде лежала записка: «Переодеться и привести себя в порядок».
Бенни поднял голову и увидел очередной проем в стене. В отличие от предыдущего раза проем был светлым и через него виднелась раковина и кран. Поддавшись своим потребностям Бенни прошел в проем.
Через несколько минут он был готов. Выданный ему костюм оказался комбинезоном без швов и карманов. Впереди он застегивался на странный механизм совмещающихся при помощи специальной головки зубцов. Бенни натянул комбинезон на себя и застегнул. Он приятно холодил кожу и крепко облегал тело.
С привычным уже шипением проем закрылся. Бенни вновь остался в пустой комнате. Через секунду он понял, что свою одежду он оставил в соседнем помещении. Единственное, что он оставил в руках – это молитвослов. Бенни не знал куда его положить, поэтому просто держал в руке. Наступило время утренней молитвы и молитвослов автоматически включил звук громче. Бенни был раздосадован, что отвлекся и пропустил наступление заутрени. Сегодня транслировали службу из неизвестного храма. Обычно в деревне показывали заутреню из соседнего крупного города, всегда из одного и того же храма. За много лет просмотра Бенни наизусть выучил все происходящее, обстановку в храме, отточенные повторяющиеся движения служителей, неизменно каменные лица стоящих в затемненных нишах инквизиторов. Новая служба увлекла Бенни и он усердно повторял знакомые слова молитв и песнопений.
Как только служба закончилась в стене открылся проем за которым стоял человек в таком же как у Бенни комбинезоне. Он отличался только синими полосками на груди и плечах.
Человек знаками предложил Бенни следовать за ним.
Вдвоем они прошли по белому коридору, в котором к своему удивлению Бенни не обнаружил ни одного видимого светильника. Никаких дверей или поворотов в коридоре тоже не было.
Бенни потерялся во времени совсем и перестал ощущать расстояние.
Неожиданно коридор прекратился и Бенни со спутником оказались на вершине горы. Перед ними шли несколько таких же пар. Человек в сером комбинезоне и человек в комбинезоне с синими линиями. Они следовали на расстоянии нескольких метров друг от друга. Присоединившись к процессии Бенни увидел, что тропинка проходит вдоль обрыва. Ему еще не приходилось забираться так высоко в горы. Но страха он не испытывал. Внизу простирался огромный город и Бенни больше был поражен его величием и размером, нежели опасностью упасть в пропасть. Хотя стоило только оступиться или шагнуть чуть в сторону и он сорвался бы вниз. Город внизу был огромен. Высоки дома и массивные церкви все были увенчаны крестами. На самых больших домах виднелись изображения святых. Бенни узнал некоторых из них: святого Вацлава-огнеборца, святого Александра-предвестника. Их лики висели в деревенской церкви. Остальные изображения были незнакомы, но все равно вызывали в Бенни душевный трепет. Чтобы привести в порядок мысли он решил прочитать молитву о защите идущих вперед и путников. Молитва полностью поглотила его мысли. Он шел, стараясь ступать след в след со своим проводником, продолжая читать слова молитвы про себя, но все же не мог отвести взгляд от величественного города. Бенни был смущен тем, что не мог перебороть свой интерес. Он собрался, припомнил слова молитвы об отведении соблазнов и отвернулся от города. Бенни стал смотреть себе под ноги и просто пошел вперед.
Процессия добралась до одноэтажного кубического дома, стоявшего на самом краю обрыва. Точнее Бенни показалось, что здание просто висит над обрывом. На удивление здание оказалось полностью сделанным из железа. Бенни был удивлен такой бессмысленной тратой ресурсов, но проявлять свое настроение не решился.
Люди в серых комбинезонах проследовали в здание. Остальные развернулись и собрались поодаль. Внутри Бенни обнаружил ряды сидений снабженных ремнями, которые застегивались особым способом впереди. Ремни крепко прижимали тело сидящего к креслу. Как только все расселись по рядам прошел один из провожатых и самостоятельно проверил застежки и крепления ремней.
Затем они остались одни. Дверь здания закрылась и в помещении стало совсем темно. Бенни постепенно привыкал к темноте, но разглядеть даже сидящего рядом ему не удавалось. Он продолжал повторять про себя молитвы, одну за другой.
Вдруг он понял что они падают. «Неужели здание сорвалось со скалы?» - пронеслось у него в голове. Он услышал панические крики сидящих рядом. Через мгновение Бенни радовался, что он так давно ничего не ел. Его желудок пытался покинуть тело. На секунду включился свет и Бенни увидел скорченные, испуганные лица своих соседей, еще сильнее почувствовал их боль и страх. Многие корчились, рыдали, пытались снять ремни. Свет погас и все они очутились в безумной какофонии звуков, шума, криков и плача. Бенни было страшно. Во весь голос он истошно заорал молитву спасения. Отец Фар не раз повторял, что каждый должен знать эту молитву настолько, чтобы быть готовым прочесть ее в любой ситуации. Он не раз проводил специальные учения, заставляя своих молодых подопечных читать молитву привязанными вниз головой, качающимися на веревке, пытающимися выплыть из холодного течения реки. Бенни кричал и кричал слова в темноте. Было ужасно. Свет опять включился и Бенни увидел, что трое человек освободились от ремней и парят в воздухе, словно святые ангелы, занятые бесплодными попытками зацепиться за спинки кресел. Бенни пел.
Падение резко прекратилось. Бенни услышал слева от себя неприятный хруст костей. Кто-то неудачно приземлился. Бенни замолк.
Однажды деревенские ребята лазили на склад ради развлечения и острых ощущений. Бенни тогда завалило мешками и он самостоятельно не смог выбраться. Так он и пролежал несколько часов, пока его не хватились родственники и не допытались у ребят, где он. Попало ему тогда очень сильно. Наказание запомнилось ему на всю жизнь. Примерно такое же чувство безысходности и обездвиженности навалилось на него и сейчас. Он не мог даже открыть рот, чтобы произнести хоть слово. Крики и стоны затихли. Слышалось только напряженное дыхание. Невозможно было пошевелить даже пальцем. Тяжесть росла. Стало тяжело дышать. Бенни оставалось только молится. Он решил, что теперь смерть точно наступит.
Затем снова наступило падение. Сил у Бенни не осталось. Он мог только закрыть глаза и стараться просто дышать. Падение перемежалось весом абсолютно неожиданно. Люди вокруг кричали и стонали. Периодически раздавался хруст. Кто-то плакал навзрыд. Свет то включался ярко, то снова отключался, то просто мерцал, раздражая глаза. Бенни потерял сознание.
Его трясли за плечо. Бенни очнулся. Его мутило, в глазах плавали черные точки, во рту пересохло. Человек в сером костюме внимательно посмотрел на него, затем приложил к его голове черную холодную коробку и внимательно посмотрел на нее. Что там было видно Бенни не понял. Соображал он с трудом. Увиденное удовлетворила человека в сером костюме и он отстегнув ремни перешел к следующему справа. Бенни съехал на пол как мешок с огурцами. Человек посмотрел на него и махнул в сторону светлого проема, оказавшегося выходом из здания. Бенни постарался ползти в указанную строну. Вокруг него проходили люди, осматривали сидящих в креслах. Некоторых также отстегнули и они либо безвольно валялись на полу, либо пытались двигаться. Бенни и еще двое упрямо ползли к выходу.
Перевалившись за порог Бенни смог вдохнуть полной грудью, отозвавшейся болью в ребрах. Он привалился к стене в полусидячем положении и просто дышал. Постепенно из проема выползали один за другим остальные участники пытки. Теперь Бенни был точно уверен, что это истязание для тела, чтобы закалить дух. Иного объяснения у него не возникло. Бенни принимал как должное все происходящее с ним. Он решил, что такова цена жизни в городе. В этом огромном прекрасном городе могут жить только крепкие духом люди, которые прошли все приготовленные для них испытания. Придя к этой мысли, Бенни для себя твердо решил со всем справиться, чтобы хотя бы взглянуть на город, попробовать стать его частью. Частью места, где зеркала висят прямо на улицах.
К ним, пережившим испытание, подошел один из служителей. Для себя Бенни решил называть их именно служителями, ибо только праведные служители могли быть проводниками испытаний, посланными Церковью Первого дома. Служитель знаками приказал двигаться за ним. Превозмогая боль в ногах, под стоны окружающих Бенни поднялся и пошел по тропинке обратно. Они двигались вдоль отвесной скалы. Через равные расстояния в камне появлялись светлые проемы. Служитель направлял в них одного из идущих, и они скрывались в светлых коридорах.
В один из них направили и Бенни. Коридор привел его в комнату в которой была достаточно мягкая лежанка. Была и вторая комната, где можно было умыться и привести себя в порядок.
На столе Бенни обнаружил тарелку с едой и воду.
Через несколько минут он, помолившись, спал.
***
Под первые звуки утренней службы, раздававшиеся из молитвослова, который Бенни так и не выпустил из рук, он проснулся. Принятое вчера решение придало ему эмоциональных сил, однако на состояние тела никак не повлияло. Мышцы ныли, ноги и руки отказывались сгибаться, в ушах раздавался звон каждый раз, когда Бенни моргал. Однако это не помешало ему еще раз увлеченно посмотреть службу. Он упрямо повторял про себя знакомые молитвы, пытаясь подготовиться к очередным испытаниям, которые, а он был в этом уверен, готовили служители. Желание побывать в том величественном городе подстегивало его.
После окончания службы Бенни обратил внимание на стоявший посреди комнаты стол. На нем лежал белый бумажный конверт. Однажды он уже видел такой конверт, когда отцу Фару пришло настоящее письмо от его знакомого. Письмо тогда доставил почтальон на автомобиле. Священник проводил занятия в поле с детьми, поэтому почтальону пришлось ждать. Бенни, который в это время дежурил на площади на случай приезда покупателей, удалось в подробностях рассмотреть его красивую синюю форму. Потом отец Фар показывал детям и всем желающим конверт и рассказывал, что при помощи почтовой службы люди могут общаться друг с другом на расстоянии. Но бумажные письма были дорогим удовольствием. Чаще всего таким образом отправляли официальные сообщения, уведомления. Но Бенни никаких важных постов не занимал, да и богатых знакомых у него не было. У него вообще не было знакомых вне деревни, поэтому писем он не получал и не писал. Да и ни у кого не было.
Бенни подошел к столу и аккуратно приподнял конверт. Он был легким и мягким на ощупь. Бенни раскрыл конверт и вытащил сложенный вдвое белый лист бумаги. На листе он увидел написанные удивительно ровным почерком черные буквы: «Инструкция, выполнить незамедлительно». Бенни принялся внимательно читать. Первый раз в жизни он держал в руках письмо, адресованное лично ему. Кто-то незнакомый лично для него, для Бенни Бединуччи, писал эти красивые слова. Бенни решил читать все очень медленно, чтобы прочувствовать удовольствие от письма, понять, как это быть адресатом для далекого тебе человека.
Инструкция гласила:
1. Прочите молитву о спасении души.
2. Повторите молитву стоя на одной ноге.
3. Постарайтесь встать на руки и перечислить максимальное количество святых, которых вы знаете.
4. Вспомните и произнесите вслух все известные вам названия овощей.
5. Сделайте тридцать приседаний.
6. Перечислите все известные вам злаковые культуры и способы их хранения прыгая на одной ноге.
7. Тридцать раз хлопните в ладоши.
8. Нарисуйте уши слона.
9. Не выполняйте пункты со второго по восьмой.
10. Максимально быстро выйдете в коридор.
Бенни взял в одну руку молитвослов, который перед этим положил на стол, в другой он зажал письмо вместе с конвертом и, читая молитву о спасении души, бросился вон из комнаты.
За его спиной проем в стене мгновенно исчез. Выбора не было. Бенни пошел по светлому коридору, в котором не было ламп освещения вперед. Шел он недолго. Коридор привел его в просторное помещение, в котором стояли скамьи из незнакомого материала. Материал был похож на тот, из которого был сделан стол в комнате, где Бенни провел два дня. Он увидел над одной из скамеек табличку, которая висела ничем не закрепленная в воздухе. На табличке было написано «Бединуччи Б.». Бенни понял, что ему нужно занять это место. Он уселся на скамью, аккуратно сложил лист с инструкцией и убрал в конверт. Бенни решил сохранить письмо. Неизвестно получит ли он когда-нибудь еще одно письмо. Бенни сидел и смотрел по сторонам. Над скамьями то и дело возникали новые и новые таблички с именами. С разных сторон входили молодые люди в серых, таких же как у Бенни, комбинезонах и рассаживались по местам. Постепенно зал наполнился. Последний из пришедших вынужден был проталкиваться между скамьями, задевая ноги остальных. Как только он сел в зале стало очень тихо. Никто не решался пошевелиться или заговорить с соседом.
Так они просидели какое-то время. Бенни вспомнил лежащую в конверте инструкцию и тихонько начал читать молитву о спасении души. Через некоторое время он услышал, что сидящий слева поддерживает его молитву вполголоса. Затем к нему присоединился еще кто-то. Постепенно к чтению подключались остальные один за другим. Молитва захватила весь зал. Звук отражался от стен, пронизывал все тело, придавал сил. Вдруг в стене перед ними открылся проем и из него вышел священник в торжественном облачении.
За мгновение зал замолк.
- Склоните головы, - священно служитель говорил тихо, но убедительно. Его голос слышался со всех сторон, каждое слово было понятно. – помолимся.
- Наша жизнь, наши устои и наша вера в опасности. Раньше вы этого не знали. Не каждому дано знать истинное положение вещей. Вы были избранны святой инквизицией, чтобы стать проводниками веры на самых отдаленных участках. Своей кровью защищать ее от посягательств неверных. Вы прошли ряд испытаний. Немногим удалось их выдержать. Высшие иерархи Церкви Первого дома возлагают на вас большие надежды. Я сам верю в вас, собранных здесь. Вы станете клинком веры, пронизывающим пространство, отстаивающим постулаты священных книг, – священник на мгновение прервался, чтобы перевести дух.
- Перед вами открывается истинный пусть. Вас будут учить. Ваше тело будет испытано, а дух закален. Вы сможете отдать свою жизнь за Церковь Первого дома и Великого Вседержителя. Вы будете следовать заветам святителя Чернова и как Вацлав огнеборец будете нести свет Веры.
В наступившей тишине Бенни даже боялся думать или просто моргнуть.
- Не все, но самые достойные из вас станут скитариями, оруженосцами рыцарей Церкви Первого дома и прольют свою кровь за веру. Помолимся.
Бенни был поражен. Всю его жизнь истории о рыцарях Веры, пронизывающих пустоту, поражающих неверных, несущих светоч знания и праведности, казались ему сказкой. Он с удовольствием слушал эти рассказы летними вечерами. Взрослые смеялись и называли их небылицами. Мальчишки играли в рыцарей, делая себе деревянные мечи и щиты, сражались друг с другом. Отцы и матери смотрели на них с улыбкой. Такие игры могли позволить себе лишь совсем малыши. Остальные уже несли какие-либо семейные обязанности. Рыцари. Закованные в броню, украшенную красочными гербами, без сомнения сражающиеся под стягом Церкви. Они манили мысли Бенни. Неужели все эти легенды оказались правдой?
- На ближайшее время ваши инструкции таковы, продолжил священник. – вас разделят на группы по пять человек. Есть, жить, заниматься вы будете все вместе впятером. За каждой пятеркой будет закреплен архидиакон. Слушайте его указания и выполняйте их без сомнения. Многие вещи будут вам незнакомы, многое вам будет сложно осознать. Не нужно бояться спрашивать обо всем непонятном у своих наставников. А теперь, с благословения Патриаха, вас ждет торжественный обед.
Священник развернулся и прошел в образовавшийся широкий проем, через который могли проехать несколько автомобилей. Все молодые люди, не торопясь, удивленные, озабоченные, двинулись за ним.
Они прошли в громадный зал с высоким куполом. Под куполом были изображены лики святых. В зале были накрыты столы. Над каждым стулом в воздухе висела именная табличка. Бенни занял свое место. Перед ним стояло несколько тарелок с мясом, овощами, фруктами. Бенни не решился начать первым. На возвышении в центре появился священник. «Ешьте» - произнес он. Бенни начал молитву, которую в его семье принято было читать по праздничным дням. Посмотрев на него, соседи присоединились к молитве.
После обеда Бенни увидел свое имя на табличке над одним из появившихся проемов. Он двинулся к табличке. По пути он увидел еще четверых молодых людей, двигавшихся параллельно с ним.
Подойдя к табличке они увидели одноглазого седого человека.
- Бойцы, стройсь! Я архидиакон Морис. И мне выпало бремя стать вашим наставником. Как бы вы не противились, я выбью из вас все глупости и сделаю вас настоящими скитариями. Стройсь!
***
Все утро Бенни рассматривал своих соседей по комнате. Вчера они познакомились с архидиаконом Морисом, который объявил, что впереди их ждут постоянные занятия, обучение и испытания. Что он будет очень рад, если хотя бы половина из них пройдет испытания и станет скитариями у рыцарей. Морис провел их по помещениям учебного центра, показал, где они будут жить, питаться. Выдал нашивки, которыми обозначался их маленький взвод. На нашивках был изображен голубой лев. Морис пояснил, что это заслуженный им в бою символ и его отделение так и называется «Голубые львы». Знак льва перешел ему от его первого рыцаря, которого он сопровождал в боях, Ульриха Звездочета. А голубой цвет означал личную преданность. Именно под началом сэра Ульриха Морис потерял свой глаз. Он показал и металлический осколок, который оставил себе на память.
- Одноглазый лев, так меня звали, - Морис делился историей своей жизни. – Многих, многих врагов нашей Веры мне удалось достать. Славные были времена. В награду мне достались такие как вы. Но я из вас сделаю бойцов. Вы еще будете служить Церкви Первого дома не хуже чем я. Не дам я вам спуску. И не надейтесь. Вам дали такую возможность. Да. Повезло. Впрочем, когда-то и мне повезло. И меня также воспитывал архидиакон. Ох, и хорош он был. Такой крепкой руки не было ни у кого. Мог так вмазать за провинность, что всех святых поминешь. Ах, Аврелий, прошли твои годы. А вы не расслабляйтесь. И хватит по сторонам глазеть!
Морис и правда не дал им глазеть по сторонам, и ознакомительная экскурсия закончилась долгим и тяжелым бегом по пересеченной местности. «Уставшее тело не дает рождаться вредным мыслям!» - декламировал архидиакон в очередной раз неожиданно появившись из-за дерева. Бенни недоумевал каким образом наставнику удавалось так быстро следовать за бегущими. Его неожиданные появления не давали возможности сбавить темп и хотя бы отдышаться. К вечеру отделение прибыло в свою комнату совершенно разбитым. Без ужина все пятеро рухнули на кровати в комнате и уснули.
С утра у Бенни появилась возможность осмотреть комнату и своих соседей. Комната была намного просторнее той, в которой он был до этого. Все пятеро могли с комфортом в ней разместиться и не мешать друг другу. Помещение было намного удобней его деревенского дома.
Как объяснял вчера архидиакон комната для проживания отделения разделена на четыре зоны. В первой стояли пять кроватей, снабженных постельным бельем. С сегодняшнего утра Бенни выяснил, что кровать должна быть заправлена идеально ровно. Выбранное им место стояло ближе к двери и, видимо по этой причине, за недостаточно правильно заправленное белье он был назначен помогать на кухню до конца дня. Остальным повезло чуточку больше. Их ждала физическая подготовка.
- Ваш мозг, если он у вас все же есть, должен быть чист, как стекло окуляра наводки. Иначе ничего не удастся в него запихать полезного. Слава святому Антонию, что вы можете бегать самостоятельно. Если бы вас пришлось еще и этому учить, мы бы точно проиграли в войне, прости Господь, за такие слова. – осматривая комнату ворчал Морис.
Над каждой кроватью висела икона Вацлава-огнеборца, как знак того, что курсанты отделения «Голубые львы» готовы служить Вере не хуже, чем святой, знаменитый своей борьбой с неверными при помощи огня.
В другой части находилось пять столов снабженных настольными экранами и ящиками для личных вещей. Курсанты положили туда свои молитвословы и что еще у них сохранилось. Зачем нужны были экраны Бенни не знал, но решил, что по ним нужно будет учить молитвы и что-то еще. Он верил, что архидиакон правильно все им расскажет, но не забывал о призыве задавать вопросы, сказанном в зале со скамьями.
Третья часть была зоной отдыха. Показывая ее, Морис сказал, что им очень повезло, и отцы-основатели академии понимают, что после занятий духа нужен перерыв для их мозгов. Пусть пока и пустых, как дерево поздней осенью. В этой части стоял мягкий диван и два кресла. Бенни было очень интересно попробовать посидеть там, но он не решался.
Четвертой зоной была общая санитарная комната.
Все пятеро стояли по одной линии под пронизывающим взглядом Мориса. Бенни еще не удалось узнать имена своих товарищей, времени на разговоры не было. Один из них поразил его до глубины души еще в столовой. Его имя Бенни запомнил. Фердинанд. Бенни поразило не имя, а сам Фердинанд. Он был черным как уголь. Высокий, мускулистый парень с темными вьющимися волосами. Бенни даже не подозревал, что бывают люди, у которых цвет кожи может быть таким.
- Отделение, стройся! – слава Богу, эту команду вчера отрепетировали достаточно хорошо. Все пятеро замерли по стойке смирно, встав по росту. – Значит так. Вам предоставляются личные наручные идентификаторы. Эти устройства похожи на ваши переносные молитвословы. Они крепятся на руку, на тыльную сторону ладони. При первой активации, в устройство заносятся данные о ДНК его носителя, а это значит, что никто другой им воспользоваться не может. Устройство является вашим личным идентификатором, которое позволяет дверям и проемам определять вас, как курсанта и предоставлять вам доступ в нужные вам помещения. Кроме того, устройства связаны с центральным компьютером Академии, что позволяет связаться с любым курсантом или другим человеком назвав его имя. Для этого надо нажать кнопку слева. Чтобы получить справку или что-то уточнить, нужно нажать на правую кнопку, назвать свое имя и вопрос. Крепится идентификатор при помощи молекулярного клея. Если захотите его снять – снимайте, но будет не очень приятно. В конце обучения, или в случае отчисления или в случае смерти они сами отпадут. С ними можно плавать. Противоударные характеристики у него на высоте. Вопросы есть? По глазам вижу что есть. Но отвечать на них не буду. Рано вам еще думать. Всем построиться, а Бединуччи дуй на кухню! Дорогу спросишь у кома. Заодно и пользоваться научишься.
Отделение «Голубые львы» построилось и, повернувшись к Бенни спинами, вышло из комнаты.
Бенни посмотрел на идентификатор. Потом с опаской приложил его к тыльной стороне ладони левой руки. «Фамилия?» - прошипело устройство.
- Бединуччи, - как можно четче сказал Бенни.
- Запрос?
- Мне надо на кухню, архидиакон Морис назначил.
- Ожидайте. Маршрут выстроен. Выйдете из помещения.
Бенни, повинуясь указания комлинка, двинулся по коридорам в сторону кухни. Коридоры были одинаково светлые, но без единой лампы или свечи. Этот факт стал для Бенни уже привычным. То тут, то там встречали цитаты из известных и не очень молитв, высказываний святых, изображения рыцарей в боевых доспехах.
Открыв последнюю по мнению комлинка дверь, Бенни оказался в огромном помещении.
- Ты кто? – спросил Бенни крупный мужчина в белом комбинезоне, - в наряд?
- Меня архидиакон направил на работу на день.
- О, ты из нового потока? И уже провинился аж на наряд по кухне? Ну ты парень даешь. Ладно. Тебе повезло немного. Пойдешь в мое распоряжение. Я диакон Сальдаре, старший по отбыванию нарядов. Твоя первая задача – накрыть столы к приходу курсантов. До завтрака всего час. Так что начинай.
Сальдаре показал Бенни зал, намного больше того, где он обедал первый раз. В его задачу входило разносить приборы по столам. Комлинк, настроенный диаконом, подсказывал на какой стол и сколько нужно приборов. Напевая про себя молитву о радостном дне, Бенни, погрузился в воспоминания о деревенском празднике урожая, на котором ему также приходилось накрывать столы под указания бабушки.
***
Час до завтрака курсантов пролетел незаметно. Бенни предавался молитве и тому небольшому наслаждению воспоминаний, которое дала ему сервировка столов. Выполнив все указания комлинка Бенни вновь обратился к диакону Сальдаре. Работы он не боялся, наоборот, она его успокаивала и приносила радость. Как не раз говаривал отец "В работе разум очищается и становится чуть ближе к истинной вере".
- Я закончил накрывать столы, что мне делать дальше? - спросил Бенни диакона.
- Как чего? Есть конечно. Или ты еще и питание по указу пропускаешь? Чего ты такого сделал? - диакон ухмыльнулся себе в роскошные усы, - беги за свой стол, - но, скажу тебе честно, парень, ты мне нравишься. Из всех сегодняшних халдеев ты единственный, кто подошел ко мне сам, а не остался стоять столбом, как только комлинк замолчал. Он же что? - Сальдаре потряс своим огромным кулачищем перед лицом Бенни, - Железяка! В нее веры нет! Она так - болтает тебе в ухо, а толку от нее ноль. А эти вот, как пустоглазые агнцы ее слушают. Замолкла - вот и встали. Если тебя попрут, а такое может быть, ты не сомневайся, тут отсев огого какой, ты ко мне приходи. Я тебе найду работу. Это, конечно, коли в твоей деревне тебя какая девчушка не ждет и ты к ней торопишься. Хотя чего я? Не ждет тебя никакая. Было б так - не оказался ты тут никоим образом. Рекрутеры они все про всех знают. И просто так семьи, даже намечающиеся, ломать не будут. Неугодное это дело. Ну да ты сам знаешь - союз, что заключен на небесах, не будет сломлен ни дождем ни ураганом. Это мой вольный пересказ, не вздумай где сболтнуть. Так! Чего стоишь? Сказал я тебе идти - иди. Марш бегом! Пока я в добряках.
Бенни, запомнивший, что приказ надо выполнять, иначе ничего хорошего не выйдет, ринулся искать свой стол.
Курсантов было много. Бенни подозревал из примерное количество, но когда зала наполнилась людьми, ему показалось, что это целое столпотворение. На завтрак пришли серые комбинезоны, синие, оранжевые, небольшая группа зеленых. Те, кто был в сером держались в основном по своим отделениям, испуганно озирались по сторонам. Все остальные вели себя намного свободнее. Они разговаривали, перемешивались, смеялись. Создавалось впечатление, что они давно и очень хорошо друг друга знают, что в их обществе было что-то свое, пока неизвестное. Серых комбинезонов было очень много, из чего Бенни сделал вывод, что это такие же как и он, только что поступившие курсанты.
Из всей этой разноперой толпы только зеленые держались обособленной группой. Они не общались ни с кем, да и между собой тоже не разговаривали. Строго, как по линейке стояли они вокруг столов, словно ждали только им известного сигнала.
Бенни увидел Фердинанда и, улыбнувшись ему, добрался до своего стола. Фердинанд посмотрел на Бенни с благодарностью.
- Вот и наш провинившийся. Мы занимаемся беготней в обнимку с камнями, а он тут на кухне, пирожки кушает, - сказал Морис,  подходя к столу, - Львы, это ваш первый завтрак. ловите правила на лету, иначе все отделение получит общий наряд. И не надо надеяться, что это будет также легко, как поедать пирожки на кухне, как это делал Бединуччи все утро, и продолжит после завтрака. Смирно!
Команда прозвучала не только из уст Мориса. Все архидиаконы рявкнули на курсантов одновременно. Каждое отделение вытянулось вокруг своего стола. В зале стало так тихо, что Бенни показалось, что все слышат стук его сердца. Тишина продолжалась ровно минуту и ни секундой больше. Громкий бодрящий звук победного гимна Вацлава-огнеборца наполнил залу. Бенни начал подпевать вполголоса, а затем, убедившись, что все вокруг горланят, что есть силы, присоединился и запел. Удалой боевой гимн поднимал настроение и петь его было также приятно, как есть бабушкины пирожки с огурцами. Бенни сам не знал, почему именно это сравнение пришло ему в голову, но думал он именно так. Все курсанты в едином порыве прокричали слова "с Верою в сердце и огнем в руке, враг мой повержен". Музыка смолкла. Морис посмотрел на Бенни с одобрением.
- Ты так орал, что я даже себя не всегда слышал. Приятно, что ты знаешь гимн святого Вацлава. Мои "Голубые львы" всегда будут идти с ним в бой. И вас я заставлю выучить текст сегодня же. Причем даже не надейтесь, что на это вы сможете выделить хотя бы секунду учебного времени. Кто не выучит слова до ужина, на него не попадет. А учить вас будет Бединуччи.
- Простите, я тоже знаю слова и могу помочь, - вмешался в разговор Фердинанд.
- А тебя раскаленными щипцами сейчас за язык не тянули, но раз сам вызвался, будешь помогать. Хотя поешь ты ужасно.
- У меня совсем нет музыкального слуха.
- Это и за километр от тебя понятно. Отделение, у вас есть пятнадцать минут на прием пищи и еще десять на то, чтобы выбраться из столовой на плац. Будем учиться весело шагать. Бединуччи остается на кухне. Как только тебя отсюда выпустят, дуй на плац и ищи нас.Руки не забудь вымыть. И не давай Сальдаре задержать тебя ни на секунду дольше, чем ему нужны твои руки. Не сомневаюсь, что смена тебе прибудет быстро. Вон, даже у нас есть кандидат. Да, Маерс? - Морис сел и начал быстро поглощать одержимое своей тарелки. Усталые и голодные курсанты не дали ему воспользоваться форой неожиданного окончания его красноречивого выступления и тоже принялись стучать ложками, запихивая в рот все что съедобное, до чего могли дотянуться.
Бенни решил, что отставать от них точно не стоит. Как минимум нужно поесть про запас. Неизвестно, что его ожидает впереди. Сервировка столов не отняла у него много сил, но по состоянию своих соседей он понял, что им пришло несладко.
- Что вы делали? - проглотив очередной кусок бобовой каши спросил Бенни Пита Маерса, сидевшего справа от него.
- Учились переносить невзгоды и тяготы войны, - улыбнулся в ответ Пит.
- В прямом смысле, - включился в разговор Фердинанд Окли, поразивший Бенни цветом своей кожи курсант, - и Пит свои тяготы уронил. Причем на ног архидиакону. А тяготы у нас были каменные. Килограмм двадцать весом.
- Ага, с ними и бегали. Там же где вчера.
- Наелись? - перебил их разговор Морис.
- Нет архидиакон, рассказываем Бединуччи, что он пропустил, - ответил Пит.
- Поддерживаем взаимопомощь и выручку, которой всегда были знамениты "Голубые львы", - поддакнул Фер.
- Лесть и подхалимаж вам в зачет не идут, но - архидиакон сделал паузу, - общение вам никто не запрещал. Все вокруг итак болтают без умолку. Три минуты.
Курсанты ускорили темп поедания пищи. Морис встал и двинулся в сторону выхода. Отделение, по-видимому наученное горьким опытом утра, мгновенно вскочило из-за стола и ринулось за ним. Подпрыгнувший вместе со всеми Бенни пошел в сторону дверей кухни.
Внутри он застал диакона Сальдаре, который закидывал огромные котлы, где варилась каша, в специальный бассейн, снабженный шлангами и терками для очистки на длинных палках.
- А, курсант! Как тебя зовут, кстати? - громогласно возвестил Сальдаре о том, что заметил Бенни, минут через пять.
- Бединуччи Бенни, диакон.
- Бединуччи, фамилия у тебя как резинка для чистки зубов, такая же тягучая, - пробубнил главный по нарядам, - а знаешь, что хуже резинки? Не знаешь. Вот эта вот каша. Держи щетку и три котел, а я буду поливать. Остальные сами посуду разберут и поставят в мойку. Нет, вот удивительная вещь, все можно отмыть в мойке. Даже ты сожги тарелку, или ложку там, все автомойка вычистит до блеска. А котел от каши не может. Гадость эта бобовая каша. Прости меня Господи за мои безвольные речи, но есть это не возможно. Тебе то что. Тебя или выгонят или дальше заберут. А мне? Я уже семь лет ем эту кашу каждое утро. Каждое утро. Сильнее три и вокруг ручки. Семь лет. Думаешь я это заслужил? Я был техником. Служил у рыцаря Долгого Льва. Потом его ухлопали вместе со всей его братией, а мне он даже письма какого благодарственного не оставил, или рекомендаций. Теперь с другой стороны ручки и поворачивай, я поливать буду. И я тут. Котлы мою. А я знаешь какой техник? Я такой техник, что до меня тут и ложки курсанты ручками мыли. Это из-за меня вам вольготно и хорошо. А я семь лет ем кашу. Прости меня Великий Отче, я заслужил кашу сию. - Сальдаре не замолкал ни на минуту. - Так, теперь второй давай, крути и три сильнее. Не урони только.
Вдвоем, под постоянные комментарии Сальдаре и жалобы на судьбу и кашу, они домыли котлы. Оглядев кухню Бенни решил, что минута, в которую необходимо присоединиться к своему отделению настала и медлить нельзя.
- Я свободен? - спросил Бенни диакона.
- Вот ведь Морис, предупредил тебя да? Иди. Заглядывай ко мне на кухню, пока ты еще здесь. Думаю ты удачно со всем справишься и не будешь сидеть тут как некоторые по нескольку лет переливая из пустого в порожнее и мечтая занять местечко в канцелярии, потому что у них духу не хватает.
- Храни вас Бог, диакон.
Бенни был впечатлен положительным отзывом Сальдаре о себе. Получив от комлинка курс на плац, он двинулся по коридорам академии, где уже ощущал себя курсантом.
На плацу царил полный хаос. Руководители отделений прилагали все возможные усилия, чтобы курсанты шли хотя бы в ногу. Серые комбинезоны, поглощенные броуновским движением периодически натыкались друг на друга, сталкивались, путались в ногах и руках, поворачивали в разные стороны. Со стороны все происходящее напоминало прыжки блох по намытому дегтярным мылом полу. Казалось, что курсанты или потопчут друг друга в этой давке, или просто напросто расползутся по углам плаца да там и застрянут.
Минуту Бенни зачарованно наблюдал за происходящим заодно просматривая плац в поисках нашивок "Голубых львов". Ему повезло чуть больше, чем другим пребывающим из наряда. В отделении был Фер, темной точкой маркировавший его среди хаотичной толпы. Трусцой Бенни двинулся к своим.
- О, Бединуччи! Как пирожки Сальдаре? Жирные? - приветствовал его архидиакон.
- Очень, с трудом отмыли.
- Ты что-то мыл? Тебя пустили в святая святых Сальдаре? На кухню? - Морис казался искренне удивленным, - В первое дежурство? Чем же это ты заслужил? Хорош, чего сказать. Отделение, стой.
Шагавшие первыми Фердинанд и Оливер Буатье тут же замерли, из-за чего им в спины уткнулись Пит и Фома Лур. Морис громко вздохнул. Однако от внезапной остановки отделения пострадали не только спины и носы. В этот момент ровно на них повернула другая группа. В несколько секунд от неожиданного столкновения образовалась куча мала, которую пришлось разгребать наставником самостоятельно, ибо ошалевшие курсанты никак не могли взять в толк, что от них требуется.
Расставив наконец бравый отряд "Голубых львов" по местам Морис поменял местами Фердинанда и Бенни.
- Ты у нас Фер парень видный, да и пока единственный, кто разобрался хотя бы куда и как надо идти. Будешь наводящим. А Бединуччи, если будет зевать, просто на просто получит пинка от идущих сзади.
Отделение построилось и несколько часов старательно пыталось перемещаться синхронно. К концу этого времени они достигли значительного успеха. Им два раза подряд удалось обогнуть лежавшие на пути большие куски гранита, и три раза не столкнуться с соседними отделениями. Лично Бенни перестал наступать на ногу Фердинанду и получать пинки от идущего сзади Фомы. Кроме того все запомнили свои места, и после столкновений и других неожиданностей научились быстро выстраиваться. В целом Морис остался доволен происходящим, но пообещал Оливеру, что наряд на кухню будет завтра вручен ему, если он не выучит как молитву о спасении души правые и левые повороты. Оливер, замученный и тяжело дышавший, смог только кивнуть в ответ.
Обедали прямо на плацу. Правда сухой паек, в который входили хлеб, рыба и вода доставался тем отделениям, которым удавалось стройно промаршировать до пункта раздачи. Замотивированные тяжелым взглядом архидиакона и урчание собственных желудков "Голубые львы" блестяще справились с задачей. Скрывшись от палящего солнца и завистливых взглядов менее удачливых курсантов за одним из гранитных камней, отделение приступило к еде.
***
Архидиакон поглощал свой обед как будто ел в последний раз. Он осматривался по сторонам и иногда комментировал особо неудачные попытки других отделений повторить подход за едой. Некоторым кадетам так и не удалось запомнить нужные команды. Около тридцати человек с особенно грустными лицами выстроились на очередной подход. Их командиры негодовали и кричали, обещая подопечным все возможные кары, на которые только были способны.
- Они либо доберутся до еды, либо их вышлют сегодня же, - проглотив очередной кусок хлеба сообщил отделению Морис. - вот у той пятерки даже нет надежды. Завтра же они будут дома кушать мамочкины пирожки и рассказывать удивительные истории. Правда им никто не поверит. Вот Лур, например, ему бы не поверили. Подозреваю, что он запомнил команды только ради того, чтобы набить свое брюхо. Но я не удивлен. Сытой солдат - сильный солдат. Так что Лур, ты правильно понял мысль. Хочешь есть - выполняй команды. Иначе ты или останешься голодным, или поедешь домой. Правда, это только в тут можно домой поехать. В бою голодный солдат ни на что не годен. Помню, я участвовал в высадке. Тогда я не был еще скитарием, обычным солдатом служил. Говорили "стреляй", я и стрелял. Особо мозгов не надо. С тех пор они там, - он многозначительно посмотрел наверх, тем самым озадачив курсантов, - умнее стали. Теперь к ним не высадишься. Поэтому и десант отменили полностью. Оставили только рыцарей. И не смотрите на меня с такими выпученными глазами, мне очень много лет. Намного больше чем всем вам вместе взятым. Академия дорожит хорошими наставниками. Я ведь хороший наставник?
Даже не вздохнув все отделение в один голос рявкнуло "Да!". Наученные опытом сегодняшнего дня новобранцы понимали, что быстрая реакция - залог спокойной жизни. Их вопль привлек внимание всех сидящих и жмущихся к камню кадетов. Только в тени можно было хоть немного  подышать и расслабится. "Голубые львы" лишний раз убедились в стратегических навыках своего архидиакона и были благодарны даже такому проявлению заботы об их скромных персонах.
- Так вот, - Морис, видимо, остался доволен дружной реакцией, - в тот последний десант всех кормили как на убой. Ну и оказалось на убой, но сначала никто об этом не догадался. Мы, простая солдатня, были рады как дети малые. В штурме почти все и погибли. Я чудом выбрался, потому только, как я сам думаю, что руки от голода не дрожали. Ешьте. Бединуччи, ты все проглотил? Пой давай! Или поручение нам не указ? Я думаю, тебе просто на кухне понравилось котлы драить. Ты скажи если что. Я тебя туда рекомендую.
Бенни, глотнув воды, затянул бодрый гимн святого Вацлава. Его тут же подхватил Фер и в два голоса они блестяще пропели первый куплет. Подгоняемые своими архидиаконами или просто по собственной воле к песне присоединились и другие курсанты. Само собой Морис не дал Оливеру, Питу и Фоме спокойно жевать. Они откровенно тянули вприкуску, пытаясь запомнить слова.
Последние такты прервал громкий звонок.
- Стоп реактор, - рявкнул наставник, - начинаем стройное и командное движение. Командное Маерс, и нечего хлебные крошки по лицу размазывать. Отделение стройсь!
Почти ровным шагом, удачно огибая то и дело возникавшие на пути препятствия из сбившихся в кучу курсантов, которые до сих пор путались с командами, отделение направилось в сторону одного из корпусов академии.
Архидиакон прошел с ними ровно до конца плаца.
- Стоять! Фердинанд, как кстати твоя фамиия?
- Эйоушентуочсон, архидиакон.
- Фердинанд, с этого момента ты будешь сержант. Пробный сержант, нечего улыбаться. Просто тебя из всей этой новообразованной и бестолковой кучи народу лучше всех видно. А значит наши друзья Фома и Питер тебя найдут, даже если потеряются. Насчет Оливера я не уверен. Поэтому если что, отвечаешь за него ты. Бен вынужден был научиться использовать комлинк, он найдет дорогу. Сержант, вот тебе нашивка, да на рукав а не на грудь! Ты девица может переодетая? Сразу прихорашиваться? Веди отделение на первое занятие. И без опозданий!
Не медля ни одной лишней секундой Морис развернулся и оставил кадетов одних.
Фердинанд прикрепил на рукав нашивку и посмотрел на доверенное ему отделение.
- Не раскисайте, сейчас сообразим что и как. Бенни, ты же опытен с этой штукой?
- Да. Только я на кухню ходил. А тут куда? Можем пойти на кухню.
- Нет, я уверен, на кухню нам точно не надо. Нам сказано на первое занятие. Покажи куда жать, у меня все из головы выветрилось.
Бен показал ему основные команды для комлинка, с которые познакомился утром. Умная машина предложила им направление почти мгновенно. Хоть ребята были и не совсем уверены в его правильности, все же сообща решили, что лучше прийти не туда, чем стоять на палящем солнце.
Комлинк Фрдинанда перестал подсказывать повороты когда они пришли в класс, как в церковной школе, только рассчитанный на большее количество человек. За простыми партами, по двое могли разместиться отделений десять. Куда пойдут остальные, подумал было Бенни, но потом решил, что вопрос туда ли они пришли является первостепенным.
Не обнаружив никаких опознавательных табличек с именами или чем-то похожим "Голубые львы" посвящавшись уселись на самый первый ряд и спокойно вздохнули. Поход с плаца занял у них минут пятнадцать. Они добрались бы и быстрее, но Фер решил, что двигаться надо не гурьбой, как предлагал Фома, а четким строем. Это решение их здорово задержало, но в итоге каждый запомнил  нужные команды, а Бенни еще раз успел спеть гимн.
Класс в итоге полностью заполнился через еще пятнадцать минут. Фердинанд, исполняя обязанности сержанта, заставил всех еще раз спеть гимн и прочитать молитву о спасении души, а потом еще одну, о здоровье всех родственников и знакомых. Как выяснилось он знал много молитв. Во всяком случае отделение было при деле и смогло восстановить боевой дух и спокойное дыхание. А это было важно, как посчитал Фер.
В классе организовался галдеж, точно как в школе перед уроками. Кто-то жаловался на усталость и обгоревшие на солнце уши и носы.
- Бен, "Голубые львы", давайте еще раз закрепим гимн святого Вацлава? Иначе Морис нам спуску не даст точно. Пит сбивается, когда поет. Оливер куплеты путает. Да и все равно скучно.
- Ты совсем начальник, - пробухтел неохотно Фома. Однако затянул песню вместе со всеми.
Идея Фера не нашла понимания у остальных отделений и в этот раз, без понуканий наставников, никто и не подумал присоединиться. Но пелось все равно в удовольствие. Даже Фома, неожиданно для себя понявший, что наконец-то выучил слова, выводил такие рулады. Львы увлеклись пением настолько, что даже не заметили, что все вокруг смолкли и развернулись лицом к стоявшей кафедре.
Допев последние ноты Фома ощутил тишину и как и все уставился на появившуюся в классе женщину.
- Просим прощения, наставник, - не зная ее сана сказал Фердинанд, чувствовавший ответственность и смущение, за то, что отвлек своих.
- Эта песня никогда не бывает не к месту, - с очень приятной и располагающей улыбкой ответила Феру девушка. - спасибо, было приятно вас послушать. Не многие курсанты в первый свой день занятий так хорошо поют гимн святого Вацлава. Дайте догадаюсь, вы "Голубые львы" Мориса? Даже не отвечайте, я просто уверена.
- Начнем. Меня зовут Пэйшенс Брин. Я ваш преподаватель по вопросам первой и неотложной медицинской помощи. Первая задача курсанта а потом и скитария -  выжить. А это значит не умереть от простых ранений и повреждений, до подхода медицинской команды. Если она вообще к вам успеет. Зачастую в бою шансов на помощь у вас не будет. Если вам удастся добраться до медстанции и дотащить туда своего сеньора, то у вас будет шанс выжить. Стоит помнить, что наш враг беспощаден и не даст вам ни минуты покоя.  Вы должны уметь накладывать повязки и останавливать кровотечение. В бою нет времени истекать кровью ни вам ни вашему сеньору.  Кроме того вы вынуждены уметь хотя бы минимально диагностировать повреждения. Причин может быть много, начиная от колюще-режущих ножевых ранений, ожогов термических и радиационных, до внутренних кровотечений или химических отравлений. Вы находитесь в бою и каждая потерянная секунда будет стоить вам жизни. Ваш сеньор ранен? Значит вы тоже труп. Ибо какими бы вы не были замечательными и трудолюбивыми обучать вас управлению боевого рыцарского корабля никто не будет.