Фараон

        Знойный летний день был в самом разгаре. Солнце сжигало воздух, и все вокруг, казалось, вот-вот загорится. Ни дуновения ветра, ни тучки. Природа застыла на месте, отдавая себя на растерзание душному и давящему царству света. На скамье, близ большущего дома, в тени сидел старик. Потускневшие глаза его смотрели на маленькую девочку, играющую в песке около   просторной бревенчатой беседки. Он медленно втягивал едкий дым папиросы и тихонько побалтывал ногой. Старик бросал взгляд то на девочку, свою внучку, то на пышный цветочный сад, за которым ровными рядами цвели и пахли старые яблони и груши.
Дверь дома открылась, в проеме показалась молодая женщина с кошкой на руках. Она выпустила животное и подошла к старику.
– Ну что, дед, выведи Ноушу погулять. Я готовлю, мне некогда, – сказала она и вернулась в дом, не дождавшись ответа.
Старик посмотрел на Ноушу, потушил папиросу и встал со скамьи.
– Ну пошли, проказница, – улыбнулся старик.
  Миниатюрная и аккуратная, как игрушка, кошка резво подалась вперед на газон, а потом остановилась в метрах пяти, будто испугавшись чего-то, и пошла совсем медленно, принюхиваясь и проверяя каждый свой  шаг. Было видно, что гуляет она очень редко и боится любого резкого звука или движения. Рыжая длинношерстная кошка – золотистые глазки, пушистый хвостик и статная, по-своему нежная походка. Она прогуливалась по двору, словно молодая персидская принцесса. От дома отходила выложенная маленькой каменной плиткой дорожка. Она вела в  разноцветный сад и дальше к беседке.
– Ноушенька, Ноушенька! – залепетала девочка и побежала ее встречать, но Ноуша, улизнув у ребенка из под носа, бросилась за беседку.
–Сонечка, пусть гуляет, не мешай. Все равно не догонишь, – сказал старик, – эта кошка гуляет сама по себе, ей никто не нужен.
¬– А собачки сами по себе не гуляют, Джеси всегда со мной играет, да?
– Да внуча, да.
Девочка продолжила играться в песке, а старик  шел за кошкой. Рыжая проказница вдруг заметила синюю бабочку и, как самая настоящая львица в засаде, прижалась к земле. Хвост ходил ходуном, ей было жутко интересно, и вот, выждав несколько секунд, она взвилась в воздухе и налетела на насекомое. Бабочка в свою очередь непринужденно отлетела в сторону и, выписывая зигзаги, отправилась дальше по своим делам. Ноуша облизнулось, дернула головой и, усевшись на траву, стала тщательно себя вылизывать.
Старик зашел в беседку, взял из-под стола бутыль вина, наполнил наполовину стоявший рядом граненый стакан и осушил его содержимое одним глотком. Сморщившись, он откашлялся и, как ни в чем не бывало, вышел на солнце.
В это время позади него на столб высокого деревянного забора забралось чужеродное этому дому создание. Крупный рыжий гладкошерстный кот с белой грудкой и мощными лапами. Он был бездомным и ошивался тут и там днями напролет. Его знала вся деревня, и в последний месяц кот часто посещал эти места. Порой, при вечернем свете можно было заприметить два воинственных огонька, застывших где-нибудь посреди кустов. Старик звал его Фараоном, потому что уж очень гордо и независимо этот кот себя вел.
Другие кошки и коты с ним не водились, поэтому он всегда был один. Настоящий охотник, деревенский тигр. Никогда не попрошайничал. Людей всячески избегал и даже боялся. Наверняка, кто-то хорошенько поиздевался над ним в детстве. И хозяева у Фараона определенно были, потому что он был кастрирован.
Как ни странно, во всей его одичавшей натуре было все же что-то благородное. Превосходная выдержка, отточенные плавные движения, он был подобен  прямому потомку знаменитых египетских кошек, не иначе. Сильное и самоуверенное создание. Но создание до ужаса одинокое.
Фараон сидел неподвижно. Увидев кошку, он с интересом притаился. Старик подошел к внучке и начал ей что-то рассказывать. Тут любопытство Фараона одержало верх над чувством безопасности и, слегка оттолкнувшись от забора, кот спрыгнул вниз. Ноуша, оторопев от впервые увиденного ею творения, так сильно похожего на нее, вначале застыла на месте, а потом мелкими перебежками направилась в сторону Фараона. Их носики встретились, и только они стали обнюхивать друг друга, как старик, повернувшись, раскрыл пришельца. Фараон вжался в траву. Человек наклонился, поднял с земли маленький камушек и метнул его в сторону кота с криком:
–  А ну, брысь! Нашелся герой-любовник!
Он с силой топнул ногой, а потом, подойдя к кошке, сказал ласково: «Ноуша, Ноушенька, иди ко мне». Топот был излишним.  Фараон, увидев замахивающегося человека, тотчас подрапал обратно к забору и за доли секунды оказался на другой его стороне. Он пренебрежительно осмотрел место своего приключения и, как это свойственно котам, побрел дальше, будто бы ничего и не случилось.
За забором взору скитальца открывался замечательный пейзаж. Раскатистое зеленое поле и темная лесная полоса на горизонте. Там и гулял дикий, своенравный кот, вылавливая для себя очередной свой обед – полевую мышь.

                ***

Молодая женщина стояла посреди кухни с распростертыми верх руками и громко кричала. Растекшаяся по всему лицу косметика свидетельствовала о том, что женщина эта совсем недавно плакала. Хорошенькая, худенькая, с приятными чертами лица, она была в истерике. Доселе приятнейший, звонкий голосок сорвался на нет, и она, сквозь хрипы, выплевывала бесконечные проклятия. Она била по столу кулаком, швыряла из стороны в сторону стулья, чертыхалась и будто колотилась в припадке.
– Ах, ты свинья! Как же ты можешь? Как можешь ты бросить нас сейчас? Ты не человек! Нет, ты животное. Твой ребенок серьезно болен, – тут слезы вновь полились ручьем, – а ты уходишь к своей проститутке. Ты ничтожество! Ты худшее, что было в моей жизни! Я проклинаю тебя! Проклинаю! Что будет с Соней? Как мне с ней быть? Тебе плевать на нее? – женщина не могла больше говорить, голос пропадал и терялся  в хрипах и всхлипываниях.
В комнату вошел лысоватый, сутулый мужчина невысокого роста. Глаза бегали из стороны в сторону. Он не знал, куда ему смотреть, и держался совершенно неуверенно, словно остерегался женщины. Он все же посмотрел на нее исподлобья и, прижавшись к стене, сказал:
– Не смей так говорить о ней! Не смей называть ее проституткой! Ты ей в подметки не годишься! Ты не смеешь меня ни в чем обвинять! Я даже не уверен, что это мой ребенок, ясно! Что тебе еще от меня надо? Получишь половину всего, что у меня было! Всего, что я заработал трудом и потом. Что тебе еще надо! Видеть тебя не хочу и знать тебя не хочу! Мне плевать, где ты возьмешь деньги! Алиментов должно хватить на все! Я все здесь ненавижу! – он как-то испуганно вытаращил глаза и, точно страшась своих слов, продолжил – ненавижу твоего отца пьяницу, твой этот вонючий сад, твою кошку и визжащую собаку! Ясно?! И тебя не переношу на дух. Чего это ты вдруг печешься о здоровье ребенка? Государство все сделает! Встанешь в очередь, ясно?! Встанешь в очередь и будешь ждать, как это делают все люди!
– Ты не человек! Ты же знаешь, что времени не остается! – она уперлась руками в стол и, опустив голову, тихо повторяла, – не твой ребенок, не твой ребенок. Как ты можешь такое говорить. Ты животное, жалкий червяк, убожество, это я ненавижу тебя!
– Не смей обзывать меня!– он вмиг подскочил к ней и замахнулся, – Думаешь, можешь меня оскорблять, стерва ты такая, думаешь все позволено?
Она, не двигаясь  с места, подняла измученную голову и обратила на него свой взор. Их глаза встретились. Мужчина остановил руку. Взмокший от напряжения, он стоял посреди кухни, нерешительный и напуганный самим собой. Глаза снова забегали, он не мог больше находиться с ней рядом и, ругнувшись, быстро вышел.
Не прошло и пяти минут, как он уже тащил тяжеленный чемодан по двору к машине. Он открыл багажник, взвалил туда свою ношу и услышал сзади:
– Папа, Папа? Ты куда? – говорила девочка сквозь слезы. Глазки ее совсем разбухли от плача и были едва открыты. Курчавая, она, покачиваясь, стояла на дорожке, опустив голову и нервно теребя что-то в своих маленьких ручках. Она слышала их разговор и была напугана.
–Папа не уезжай! Не надо, ты куда Папа? – тут она заревела пуще прежнего.
¬– Отвали! Отстаньте от меня все! – крикнул раздраженный отец, даже не посмотрев в ее сторону. Она же рыдала взахлеб.
Он сел в машину и хлопнул дверью. Руки дрожали. Он смог вставить ключ зажигания лишь  со второй попытки. Мотор заревел. Тут мужчина, что есть мочи, ударил по рулю и начал что-то кричать. Потом он заглушил мотор и вышел из машины. Он подошел к плачущей девочке, встал на одно колено и взял ее за плечи.
– Ну все не реви! Не реви, я сказал. Папе надо уехать, понимаешь? Соня перестань плакать, ты уже большая девочка! Все будет хорошо, понимаешь? Мне нужно уехать.
Соня с трудом вбирала каждый глоток воздуха, терла красные глаза руками, пытаясь наспех вытереть слезы. Она посмотрела папе в глаза. Мужчина увидел заплаканные глазки, полные испуга, и снова, не выдержав напряжения, отвел взгляд. Затем он поднялся с колен, оттряхнул штанину и пошел обратно к автомобилю. Закрывая машину, он крикнул в сторону девочки:
– Не реви больше! Все будет хорошо!
Подняв песок, машина тронулась с места и, выехав сквозь открытые ворота на дорогу, помчалась вперед. Соня, как только дверь закрылась, побежала за машиной, повторяя один и тот же вопрос:
– Когда ты приедешь?
Вскоре, во двор вышел старик.  Дряхлые трясущиеся руки держали пошарканную трость. Медленно подойдя к внучке, он облокотился на свою палку и присел прямо перед заплаканным ребенком. Он нежно обнял ее и долго держал в своих объятиях, приговаривая:
– Ну, полно, внуча, полно. Слезами горю не поможешь.

                ***

После первой встречи с Ноушей, Фараон не прекращал своих визитов. Он ходил кругами вокруг забора, исследовал жилище и все его окрестности. Он приходил сюда и днем и ночью. Иногда ему выпадала возможность следить за кошкой во время ее прогулок. Иногда он видел ее, сидящую на подоконнике второго этажа. Она знала, что он  за ней наблюдает, но виду не подавала. Или отворачивалась, взмахнув хвостом, или просто показательно уходила.
Пришла осень. Холодало, и Ноушу стали выпускать на улицу гораздо реже. Фараона же невзлюбила вся кошкина семья, включая собаку Джеси, большого мускулистого боксера. Он часто гулял во дворе, следил за порядком, но Фараон был куда хитрее и опытнее. Пес не доставлял ему проблем, разве что очень громко лаял.
В один из таких вот осенних дней, рыжий охотник в очередной раз забрался на деревянный забор, чтобы посмотреть, как обстоят дела. Окно дома было распахнуто настежь, оттуда слышались крики.
– Я не знаю. Не могу сказать, когда вернусь. Но я же вернусь, – говорила женщина, – Он уже совсем скоро приедет, я должна быть готова! Не мешайте мне.
– Мама, а возьми меня с собой!
– Не мешай маме собираться. Выйдите из комнаты. Выйдите я сказала!
– Да что с тобой творится Люда? – причитал старик, – Какое нам сейчас море? Ты о Соне подумай, я же не смогу один за всем уследить!
– Пить будешь меньше и уследишь.
– Возьми ее с собой, она не будет мешать!
– Он не любит детей, ты понимаешь? Я хочу отдохнуть от всего. Я загибаюсь здесь. Загибаюсь! Выйдите из комнаты, не мешайте, у меня нет времени.
– Мама, а что это такое? – девочка взяла купальник и начала растягивать его в руках.
– Я сказала, вышли! – женщина с силой потянула ребенка в сторону и оттолкнула к двери, – Ты почему мешаешь маме собираться? Уведи ее!
– Я не хочу уходить, я хочу с тобой! – захныкала девочка.
– А ну успокоиться! Сейчас пойдешь в угол, я сказала! – женщина грозно  посмотрела на девочку, и та сразу же поникла.
– Пойдем, внуча. Не мешай маме.
– Я не хочу! – Соня заплакала и побежала в другую комнату, взвизгивая на весь дом.
– Ну что? Добилась своего? – сказал старик с упреком. Женщина продолжала собираться.
В то время на улице Фараон с того ни всего повернулся вокруг своей оси.  На другой стороне, к воротам, подъехала большая машина. Три нежданных гудка напугали кота, он переметнулся с места и затаился там, где лучше было наблюдать за происходящим. Из машины вышел рослый мужчина, с копной темных вьющихся волос. Открыв калитку, он зашагал ко входу, но остановился у крыльца и достал сигарету. Женщина подбежала к  входной двери, отварила ее и, сквозь образовавшуюся щель, пролепетала ласковым, мягким как масло, голосом:
– Три минуты малыш. Я уже все собрала. Одеваюсь и выхожу.
– Хорошо, – ответил мужчина, улыбаясь. Обратно через калитку он вернулся к машине.
Дверь осталась слегка приоткрытой, и через несколько мгновений, незаметно для всех, кошка-проказница выбралась наружу.  Осторожно и мягко ступая по земле, она по привычке изучала каждый ее клочок. Ноуша медленно шла по периметру дома, нюхая все и вся, перебегая с места на место, словно играя сама с собой. При этом она не замечала ничего вокруг и вся была поглощена этим процессом. Фараон застыл на месте и не смел двинуться.
– Ну все доченька. Счастливо! Слушай деда, веди себя хорошо! – женщина наспех поцеловала дочь, приобняла ее на секунду, а затем повернулась к старику, – вот, здесь должно хватить, я скоро приеду, не волнуйтесь, – она протянула ему скомканные деньги и, прихватив легкую дорожную сумку, пошла к двери, – Все пока!
Вприпрыжку она сбежала с крыльца и исчезла за забором. Двигатель загудел, и машина уехала. 
Кот сидел без движения, потом все же тихонько спрыгнул с забора и прилег в высокой траве. Ему не было равных в подкрадывании, поэтому,  недолго думая, он начал пробираться к ничего не подозревавшей кошке. Вскоре он решился на финальный бросок и через миг очутился рядом с ней. Ноуша подпрыгнула на месте от испуга, отбежала на метра полтора и зашипела. Тело встало колесом, она показала клыки и наклонила голову набок. Фараон, не обращая на это ни какого внимания, продолжил сближение. Но, подойдя на достаточно близкое расстояние, он  тут же получил отпор. Своей маленькой беленькой лапкой кошка начала проворно лупить его по морде.  Фараону пришлось отступить. Капелька крови окрасила шерсть, и он, облизнув лапу,  наспех умылся. Ноуша постояла еще немного в оборонительной позе, а потом остепенилась, узнала своего противника и, повернувшись к нему спиной, вальяжно пошла дальше.
Фараон, уже не так бойко и смело, отправился за ней вслед. Так они дошли до заднего двора. Там Ноуша выбежала на травку и, не поворачиваясь к Фараону, села, прижав лапки под себя. Фараон обходил ее кругами, не смея подойти, а Ноуша демонстративно его не замечала. Робкими шагами Фараон все же предпринял вторую попытку подобраться к кокетливой принцессе. В этот раз ему повезло, принцесса разрешила приблизиться к ней. Они обнюхали друг друга, и Фараон, слегка отдалившись, сел напротив. Ноуша вытянула заднюю лапку, грациозно как балерина, и принялась себя вылизывать.
Внезапно кошка встрепенулась, налетела на Фараона и устремилась в другой конец двора к забору. Фараон не понял в чем дело, но тут же погнался за ней. Ноуша играла. Только он подбежал к ней, как она опять устремилась прочь и, добежав до самого дома, остановилась. Фараон, теперь уже медленней, добрался до нее, но близко подойти не отважился. Так они сидели, рассматривая друг друга еще совсем недолго. Где-то впереди послышался голос. Фараон навострил уши и, только из-за дома показался человек, исчез за забором. Старик подошел к кошке сзади, взял на руки и, бурча что-то себе под нос, понес ее в дом. Так началась дружба между Ноушей и Фараоном.

                ***

К концу осени в дом пришли мыши. В начале их было немного, но вскоре жизнь хозяев и впрямь стала несносной. Женская часть дома буквально пищала каждый божий день, когда как мужская часть, в виде одного единственного старика, не поспевала ставить новые капканы. Фараон очень скоро выследил незваных гостей и начал усердно заниматься тем, что действительно умел  – охотиться. Сутками напролет, когда ему не мешала собака, он следил и беспощадно убивал вредителей дома, складывая трофеи перед входной дверью. Хозяева диву давались и существенно изменили свое отношение к чужаку. В Фараона уже никто не кидался камнями, а собаку стали выпускать реже, лишь бы коту лучше работалось. Однажды он принес к дверям трех мышей сразу. Утром старик по обыкновению вышел на прогулку. Он посмотрел на добычу, достал папиросу и пошел на прогулку вокруг дома. Там, на заднем дворе, в кустах близ забора сидел Фараон. При виде старика он вскочил на деревянный столбик и внимательно уставился на человека. Тот, не желая спугнуть животное, не спеша приближался к нему, приговаривая:
– Ну постой, постой… Кс кс кс. Не уходи герой-любовник. Кс, кс, кс…
Но Фараон был слишком осторожен, чтобы верить старику. Только тот подошел на небезопасное расстояние, как Фараона и след простыл. Раздосадованный хозяин дома докурил и пошел обратно. Он убрал мышей, а на их место поставил крышечку от трехлитровой банки, наполненную сметаной. Каково же был его удивление, когда на следующее утро он нашел сметану нетронутой, а рядом еще двух убитых мышей.
Это был действительно гордый и свободный кот. Казалось, он делал это лишь бы быть поближе к Ноуше. И он добился своего. Ноуша к тому времени все чаще устраивала сольные концерты, разрываясь от желания отправиться на прогулку. А когда они со стариком выходили на улицу, она то и дело норовила от него убежать, и ему стоило не малых усилий поймать ее и отвести домой. Вскоре хозяева сдались. Ноушу стали отпускали на улицу, и большую часть времени она проводила именно там. Они с Фараоном бегали по двору, играли или же просто блуждали друг за другом. Они облюбовали одно уютное местечко в тени за беседкой. Там под навесом располагалась чудеснейшая лужайка, где они могли сидеть друг напротив друга часами. Просто сидели, зажмурившись, сопели и не было ничего на свете, что могло нарушить эту идиллию. Фараон научил Ноушу охотиться. Она даже поймала нескольких мышей. Через месяц они переловили практически их всех, а те, что остались в живых, ушли, подняв белый флаг.
Лишь забор разлучал животных. Ноуша никогда не шла за Фараоном, когда тот убегал на волю. Когда он уходил гулять по своим делам, она бежала домой.
Старик проявлял к Фараону большую симпатию. Бояться за потомство ему не приходилось, ведь Ноуша была стерильна. И все же его удивляла ее привязанность к этому бродячему коту, ведь до появления Фараона, кошка вела себя крайне отстраненно,  вела себя так, будто никто на этом свете ей был не нужен.

                ***

После нового года наступил лютый мороз. Улицы и двор завалило снегом, а серый мрачный ковер ни на секунду не покидал небосвода. Фараон все больше времени тратил на поиск еды, поэтому посещать Ноушу он стал с большими перерывами. Но и в студеную пору животные оставались неразлучны. Они пробирались в беседку и там, все так же, часами сидели друг напротив друга. Мурлыкали, мяукали с едва приоткрытыми, будто сонными, глазами и, по-видимому, были счастливы. Иногда рыжий скиталец оставался там на ночь, чтобы утром вновь воссоединится со своей персидской принцессой.
Под вечер, в один  из сумрачных зимних дней на расчищенной от снега дорожке, около самого забора, сидели свободные от забот Фараон и Ноуша. В доме горел свет, играла музыка. В кухонном окне мелькали человеческие головы. Старик что-то громко рассказывал, шутил, а девочка заливалась детским гоготаньем. Молодая мама, поглощенная делами по хозяйству, ходила по дому явно невеселая.
К дому подъехала машина. Из нее второпях вышел тот же, что и осенью, высокий мужчина. Он грубо открыл замерзшую калитку, хлопнул дверкой и, поднявшись на крыльцо, стал с силой стучать в дверь. Люди в доме переполошились, женщина зашла на кухню, что-то сказала, и старик тотчас взял внучку на руки.
Женщина же побежала ко входу, у которого не унимался, разъяренный чем-то темноволосый мужчина.
– Все открываю, перестань стучать, сейчас же! – крикнула она ему сквозь дверь.
– Мне плевать! Ты меня слышишь? Мне плевать.
– Успокойся, прошу тебя. Если не успокоишься, я не открою.
– Мне плевать! Я сломаю эту чертову дверь. Открывай же, я сказал! – он бил по двери ногами и уже начал прикладываться плечом.
–  Все открываю, не ломай мне дверь! Слышишь меня? – женщина отварила дверь, и мужчина тут же схватил ее за грудки.
– Отпусти! Что ты делаешь?
– Что я делаю? Ах ты! – он мотал ее из стороны в сторону. Было слышно, как кофта пошла по швам. Он спустил ее с крыльца, схватил за волосы и теперь трепал по всему двору. Она защищалась, как могла, цеплялась ему за шею, царапала его, но он в бешенстве ничего уже не замечал.
– Где мои деньги?! Где мои деньги! Ты воровка!
– Какие деньги? Отпусти меня, ты больной! Помогите! Кто-нибудь, мне больно, отпусти меня, прошу!
– Ты все мне отдашь ясно тебе? Жизни тебе не будет! Куда дела мои деньги?
Швыряя женщину по кругу, он таким образом оттащил ее от дома. Эта клокочущая, визжащая, кутерьма с огромной скоростью надвигалась на Фараона и Ноушу.  Животные испугались и начали искать пути для отступления. Первым прыгнул Фараон. Он в один миг забрался на забор. Ноуша задержалась на долю секунды, но потом последовала за своим другом. Тело женщины ударилось об забор и упало в снег. Кошки спрыгнули вниз, и вот в первый раз в своей жизни Ноуша очутилась на воле.
Яростные глаза мужчины горели ненавистью, а женщина пыталась подняться, утопая в глубоком снегу. Из дома вышел старик. В руках он держал свою трость.
– А ну отойди от нее, негодяй! – слабым голосом прохрипел он и угрожающе поднял трость кверху.
Мужчина, не обращая на него внимания, вновь ухватился за женщину.
– Отвечай, где мои деньги? Ты меня слышишь? Я не уйду без них. 
– Я не знаю – сквозь боль кричала измученная жертва.
Старик кое-как доковылял до обидчика и, что есть силы, ударил его тростью по затылку.
– А ну отойди от нее негодяй! – он ударил мужчину еще раз. Не успел он замахнуться в третий раз, как мужчина, сначала потерявший ориентацию в пространстве, пришел в себя и дал старику пощечину. Ноги деда покачнулись,  он едва устоял. Но мужчина на этом не успокоился. Он всем телом толкнул старика так, что тот упал навзничь прямо в сугроб.
Женщина встала и теперь уже она получила пощечину. После, мужчина взял ее за горло, прижал к забору и прошипел:
– Жизни тебе не будет, поняла? Чтобы вернула все, что украла! Ты меня поняла? Сама ко мне придешь и отдашь!
  Он отпустил ее и быстрым шагом направился к машине. Автомобиль сорвался с места и через пару секунд пропал из виду. Женщина упала на колени и никак не могла отдышаться. Старик  же все ерзал на снегу, стараясь дотянуться до трости.
На кухне у самого окна стояла Сонечка. Ее ручки судорожно дрожали. Она ревела от ужаснейшего шока, урывками глотала воздух и звала дедушку с мамой.

                ***

С того злопамятного дня прошла пара недель. Ноуша, вкусившая запретный плод, выбравшись на волю,  уже не могла подолгу оставаться за забором. В семье же царил полный разлад. Старик не разговаривал с молодой женщиной. Девочке снились бесконечные кошмары, а мама все чаще прикладывалась к бутылке.
Становилось еще холодней. Фараон, бывало, сутками не приходил к Ноуше. Кошка верно ждала его, наблюдая за двором с подоконника второго этажа.
Тревожным пасмурным утром, почти засветло, к дому подъехало такси. Женщина тихо, чтобы никого не разбудить, вышла из дома во двор. В руках у нее был чемодан. Она села в такси, и машина бесшумно удалилась. Тем же утром, позже, на улице появился старик. Он держал записку, перечитывал ее вновь и вновь, а потом, сильно встревоженный, достал папиросу и нервно закурил.
Фараон запрыгнул на забор и вскоре очутился рядом с беседкой. Ноуша увидела его не сразу, но, обнаружив, что дикий скиталец вернулся, выскочила на улицу.  Дед докурил свою папиросу, сплюнул и шаркающей походкой вернулся в дом.
Животные остались вдвоем. Они долго играли, после сидели в беседке. Прошла пара часов, Фараон поднялся с места, вытянулся во весь рост, зевнул, вылизал грудь и передние лапы и, немного погодя, выбрался из беседки. Ноуша пошла вслед за ним. Кот прошелся по вычищенной от снега тропе, добежал до дома, там присел на несколько секунд, а затем, как всегда легко, подбежал к забору и перебрался на другую сторону. Кошка все это время брела за рыжим другом. Увидев, что он перелез через высокую деревянную преграду, долго не раздумывая, она уже третий раз в своей жизни отправилась за ним.
Они гуляли сначала по заснеженному полю, где в теплое время Фараон ловил мышей, потом забрели в голую березовую рощу. Оттуда по дороге пробрались к деревне. В этих незнакомых местах Ноуша держалась близко к Фараону. На пути им встретилась целая уйма котов и кошек, но Ноуша не обращала на них никакого внимания. Она всячески старалась поспеть за Фараоном и подражала ему во всем. Сторожевые псы грозно лаяли из-за своих заборов, лязгая тяжелыми цепями. Фараон все чаще выбирал скрытые пути, неизвестные никому дорожки, где они с принцессой были бы менее всего заметны. Уже совсем скоро они вернулись к дому. Они прошли кругом, завернули к полю и сделали там остановку.
Это произошло совершенно неожиданно. Сначала со стороны дороги послышался чей-то визг и лай. Ноуша вжалась в снег, играючи виляя хвостом. Фараон же напряженно привстал. Ему было не до веселья. Он знал, что это серьезная опасность для их жизни, поэтому был собран и очень внимателен. 
Показались собаки. Стая бездомных голодных псов, одичавших от холода и голода. Они, по-видимому, гнали суку. Фараон приник к земле в надежде, что собаки пройдут мимо, ведь расстояние до них было все еще приличным. Вдруг за их спинами раздалось громкое рычание и  лай. С другой стороны, как раз из-за их дома, выбежали еще три собаки, молодые кабели. Они кусали друг друга за морды, бока, прыгали друг на друга и сильно рычали.
Положение было критическим. Псы были совсем близко, а до забора оставалось порядочное расстояние. Опытный Фараон сразу смекнул, что к чему. Выждав секунду он ринулся по открытой местности прямо вперед, навстречу цели и в конце концов запрыгнул на деревянный столбик забора. Собаки мигом заметили ненавистное им создание и со всей озлобленностью погнались за котом. Вначале те три кобелька, а потом и вся большая свора, гаркающая рычащая масса двинулась к забору.
Но Ноуша. Ноуша не успела за Фараоном. Она не поняла всей серьезности ситуации, ведь жила дома с собакой и не привыкла бояться этого животного. Когда было нужно, она всегда давала своему соседу отпор, и сейчас Ноуша, наверное, подумала, что страшиться нечего. И реакция у нее была похуже, чем у Фараона, и бегать так быстро она не умела. Она оторопела, подалась в сторону, но это было напрасно. Она лишь еще дальше отбежала от спасительной ограды и загнала себя в ловушку. Собаки тут же кинулись за ней, окружили и вот, она, сцепленная их голодным скалящимся кругом, встала колесом и зашипела, наклонив голову набок.
Собаки наступали. Редкими бросками они делали попытки цапнуть кошку, она же отбивалась от них как могла. Псы быстро наглели, стали кидаться чаще, а загнанная Ноуша ошибалась раз за разом.
Фараон нервно ходил по пролету забора из стороны в сторону, наблюдая за происходящим. Он надеялся, что Ноуша сможет выбраться, но когда та издала душераздирающий писк, он не выдержал и спрыгнул с защитной стены.
Собаки не унимались. Фараон молнией помчался на выручку своей принцессе. Через пару секунд он уже был рядом и тут же напрыгнул на первого попавшегося кабеля. Собаки залаяли, перекинулись со своих мест, а окровавленная псина даже взвизгнула. Испуганная до смерти, искусанная Ноуша, увидела в этой страшной каше возможность побега и инстинктивно со всех ног кинулась к спасению.
Теперь собаки окружили Фараона. Но он не собирался ждать, пока его загрызут. Он точно знал, что нужно делать.  Кот шипел, пускал в ход свои страшные длинные когти и размашисто бил лапами по собачьим мордам. Потом он вдруг набросился на одну из них самую большую и свирепую. Он укусил ее за нос, она взвизгнула, пригнулась. Теперь он встал на задние лапы и изо всех сил царапал ее морду. Собака завыла от боли. Фараон вырвал ей глаз. Кровь полилась рекой,  скулящий пес отдалился.
Неудача пришла сразу за маленькой победой. Другие собаки тоже не стали ждать. Они рьяно бросались на извивающегося кота, а потом одна наиболее быстрая вцепилась ему в живот и, что есть силы, задергала его из стороны в сторону. Фараон взвыл от ужаса и боли. Другая собака тут же ухватилась с другой стороны. В шоке кот норовил вырваться из разрывающих его острых тисков, но было поздно. Собаки добились своего и отпускать Фараона не собирались. Другие тоже принялись тянуть и разрывать его на части. Они громко лаяли, кусали друг друга, снова и снова вцеплялись в кота.
Фараон умер. Собаки безжалостно разорвали его на куски. Они поработали так, что после всего случившегося на темно-красном снегу остался лежать растрепанный до неузнаваемости кошачий труп.
Где-то через час бешеная стая исчезла. Ноуша вылезла из-за укрытия, спустилась с забора на снег. Темнело. Она подошла к телу Фараона. Нюхала кровь вокруг убитого, потом его самого. Села. Лапкой толкнула бездвижное тело. Фараон, вернее то, что от него осталось, начал уже замерзать. Ноуша толкнула бездыханный труп  еще и еще раз, но рыжий скиталец не подавал признаков жизни. Кошка легла рядом с умершим, поджала под себя лапки и стала ждать.
На следующее утро старик заметил, что кошка не ночевала дома. Он, взволнованный, проверил каждый уголок  двора, но Фараона с Ноушей нигде не было. Делать было нечего, и он вышел за ворота. Осмотрел дорогу, прошелся в сторону магазина, но и там ничего не нашел. На обратном пути с бутылкой вина в руках он все же решил обойти дом со всех сторон. Там, где начиналось поле, в метрах пятидесяти, он разглядел рыжий комочек, запорошенный снегом, а рядом с ним какое-то темное пятно. Трость утопала в толщах снега, он старался идти как можно быстрее. Вскоре перед ним предстала жуткая картина. Разорванное тело Фараона, замершая лужа крови и Ноуша, лежащая рядом в той же позе, что и вчера вечером. Кошка как-то отвлеченно посмотрела на хозяина, моргнула застывшими глазами, облизнулась и продолжила лежать недвижима. Старик возвел руки к небесам, потом взялся за седую голову. Только и было слышно, как он повторял:
– Боже мой! Боже мой!

                ***

Прошло полгода.  Дивный сад горел на ярком солнце. Дурманящие своим ароматом цветы томно распускали бутоны, а позади стройными рядами на выстриженной поляне звучно чахли яблони и груши.
Молодая женщина не возвращалась. Дед сильно состарился и исхудал. Все больше времени он проводил близ деревенского магазина в кругу пьяниц, оставляя Сонечку одну, на свое усмотрение. Но девочка не унывала, она играла в песочнице, пела свои детские песенки и бегала по двору в поисках приключений.   
Молодая женщина, наверняка, решала свои важные человеческие проблемы, добивалась неведомых Сонечке сакральных целей. Старик, в свою очередь, забравшись на непостижимую вершину жизни, удовлетворял великие человеческие потребности и все чаще рассуждал о смысле существования.
За бревенчатой беседкой, на лужайке, в тени стоял деревянный крест. Ноуша, после случившегося, долго отказывалась есть и  вообще не реагировала ни на что вокруг. Больше она никогда не выходила на улицу. Каждый  день, с утра до вечера она лежала на подоконнике второго этажа и смотрела на цветущий двор, будто ждала чего-то или кого-то.