Прощение

Почему-то поздние телефонные звонки всегда вызывают ощущение тревоги. Вот и сейчас,  звонящий после полуночи телефон сорвал Татьяну с дивана, на котором она дочитывала книгу.
- Слушаю вас, - сказала она в трубку, несколько напряженно.
- Здравствуй, Таня, это я...
- Ты, папа? Что-то случилось?
- Извини, что так поздно звоню... - голос отца звучал глухо,- Нине Георгиевне плохо. Она хотела бы увидеться с тобой.
- Странно, с каких это пор она стала скучать по своей падчерице? - Татьяна усмехнулась, - Что это с ней?
- Больна она... Очень.
- Насколько я помню, она перманентно больна уже лет десять. Поверь мне, папа , Нина Георгиевна ещё простудится на моих похоронах.
- Нет, Таня... Рак у неё. В последней стадии. Врачи говорят - максимум неделя осталась. Так-то... - вздохнул отец.
- Папа, мне конечно по-человечески жаль, но не тебе говорить, что  я ей всю свою жизнь была не нужна. Более того, мешала. Так что извини...
- Таня... - голос отца задрожал, - Да, мы виноваты перед тобой, но пойми, не отказывают человеку в последней просьбе... Не милосердно это...
- Это ты мне говоришь о милосердии?! - вскипела дочь, - Ты, который не прошло полгода после маминой смерти, привел в дом новую женщину?!
- Да, я понимаю, но...
- Что "Но"?! Хочешь сказать, что ты живой человек и нуждался в женщине? Так?
- И это в том числе...- попытался оправдаться отец, - Мне тогда было очень тяжело...
-"Мне, мне"! - Татьяна с трудом сдержалась, - А кто подумал обо мне?!Ты можешь понять состояние трехлетнего ребенка, который потеряв мать, видит, что совсем не нужнa своему отцу? Знаешь ли ты, как я ластилась к ней?! Как хотела понравиться твоей новой жене, а она ни разу, слышишь, ни разу даже не погладила меня по голове... Я была для неё лишней обузой. А потом? Когда родился мой братик, как ты мне говорил... Помнишь?
- Ты о чем? - отец отвечал скорее по инерции.
- Я о вашем решении уехать в Ленинград и о том, что ты меня заберешь через год к себе... А пока я должна быть хорошей девочкой и слушаться бабушку.
- Мы тогда действительно жили достаточно скромно...
- Да, конечно... - Татьяна словно выдохлась от эмоционального взрыва, - Мне что, нужен был дворец? Комнаты с игрушками? Ты что, действительно не понимаешь, что я просто нуждалась в семье? Как у всех... Папа, мама, брат... Пусть и не родная, но ты же - родной мне! И я ждала... Год, два, десять...
В трубке раздался только вздох.
-Ты только раз в год присылал мне на день рождения какую-нибудь игрушку и коротенькое письмецо с поздравлениями и очередной порцией наставлений, что я должна быть хорошей и помогать бабушке. Знаешь, как это больно, когда на родительское собрание вместо родителей ходит только бабушка? Каково слышать за спиной притворные вздохи соседок: "Бедная девочка... Сирота при живом отце..." Смотреть, как моих друзей  встречают после школы родители. И те даже не понимают, какие они счастливые, что идут держась за руки папы и мамы...
- Танечка...
- Что, Танечка?!- горькая обида, которая было отступила, сменившись усталостью, вновь захлестнула её, - Ты хочешь мне напомнить те годы, что я все  же прожила у вас?! Ну, да... Спасибо, конечно. Приютили бедную родственницу, которая приехала поступать в университет и даже, представьте себе, поступила. Что тебе тогда сказала бабушка, что ты даже преодолел сопротивление Нины Георгиевны? Я представляю... Она умела при необходимости жестко сказать. Ну же?! Ответь мне хоть сейчас.
- Ну ты знаешь, - замялся отец, - я всегда с уважением относился к Анне Егоровне.
- Конечно... - саркастично усмехнулась Татьяна, - Особенно когда бабушка назвала тебя страдальцем. Не буду уж уточнять каким. Сам понимаешь... Который дочь родную на юбку променяет... Неужели ты не понимал, что твоя  Нина Георгиевна и так бы никуда не делась от тебя?! Что не было очереди из  желающих жениться на ней. И не она, а ты мог ставить условия! Эх ты...
- Но я ведь и настоял... - попытался оправдаться отец.
- Да, конечно, настоял... Через 14 лет. А ты не помнишь, как мне жилось  у вас? Никогда не видел, что твоя жена разговаривала со мной только при крайней необходимости и то сквозь зубы, Хоть я всегда отдавала всю свою повышенную стипендию в общий котел.
- Я же говорил тебе, что не надо...
- Да, ты говорил... А Нина Георгиевна всегда вздыхала, как все дорого... А Валера, мой братец? Конечно же я, для него и его мамочки была костью в горле. Надо же - отличница, а Валерочка с тройки на двойки в восьмом классе еле перебивался. Оно и понятно... Ребенок такой талантливый, а учителя - исключительно гады и дураки. Потому я и выскочила замуж за первого встречного, чтобы только уйти хоть куда.
- Об этом я тебя предупреждал, что тот, твой будущий муж не того...
- Да ладно... Это я просто так... Для себя.
Татьяна прижала руку к груди, почувствовав боль в сердце...
- А теперь, значит, перед смертью она вспомнила про меня, да? - продолжила она, - Смерти боится? Не хочет умирать с грехом на душе? Индульгенция от меня потребовалась?! Так, на всякий случай, кто знает, что там ждет...
 - Извини, Таня... - голос отца дрогнул, - Ты права... Более того, ты имеешь полное моральное право не приезжать и  на мои похороны...- и положил трубку.
Татьяна опустилась в кресло, стоящее около журнального столика.
 "Да, - мелькнула мысль , - как ты не нашел времени приехать на похороны бабушки, оставив меня со своим горем один на один..."
 "Нельзя так... Это же мой отец... Слабый, бесхарактерный, подкаблучник, но мой. Единственный. И нет у меня никого больше. Он один... Да, есть  успех, достаток, мужчины... Господи, не обманывай себя... Мужчины... Так, приходящие самцы... И ни мужа, ни ребенка и даже кошки нет..."
 "Кто это сказал? - она попыталась вспомнить, где прочла эту фразу, - Большая часть наших проблем имеет корни из детства..."
 "Конечно... Удобная позиция... Хотя...Кто его знает? Недолюбили, недостаток внимания. Не формального: как дела? А настоящего участия. Ласки. Может потому и не умеем любить, что с детства не знали что это такое? Эх..."
Татьяна сняла трубку и набрала номер кассы аэропорта.
- Доброй ночи, девушка, когда ближайший самолет на Питер?
- Хорошо... Забронируйте мне один билет... Спасибо.
Ранним утром, аэробус, подняв колесами на посадочной полосе сноп брызг, приземлился в аэропорту Пулково. Уже в такси Татьяна набрала номер и сказала: "Буду через полчаса". И тут же отключилась.Войдя в квартиру, она увидела постаревшего, осунувшегося отца и по особой тишине и занавешенному зеркалу поняла, что опоздала.
Она обняла его, и он заплакал, уткнувшись в её плечо как потерявшийся ребенок.
- Проводи меня... - попросила Татьяна.
- Да, да... - засуетился он, - Нина так ждала тебя... Она знала, что ты приедешь...
В спальне на кровати лежала высохшая, изможденная болезнью женщина, которую Татьяна не любила всю свою сознательную жизнь. Отец,неловко потоптавшись, вышел из комнаты.
Татьяна погладила  Нину Георгиевну по щеке и прошептала:"Прощаю..."