Дядя Ися

ДЯДЯ ИСЯ
 Скатерть была липкой и являла шикарную основу для создания различных пейзажей из оставшихся после завтрака крошек. Саша, наш племянник, напряженно посапывая, переживал апогей своего творческого экстаза. Он старательно водил своим маленьким пальцем, неравномерно распределяя крошки от печенья по скатерти. При этом он не забывал производить узкие и прерывистые каналы между небольшими озерцами воды из чайника и резервуарами мутно-мрачноватой заварки на этой же скатерти. Я устал на него кричать и делать замечания. И впервые пожалел на отсутствии в нашем роду здоровой традиции лупить детей. Все обстоятельства подводили к этому решению. Но, во-первых, было лень, а во-вторых, мне нравилось, как он рисует по скатерти. Делал он это самозабвенно, полностью отдаваясь творческому процессу.
Вошла жена и стала беззлобно кричать на меня, выражая недоумение по поводу моего олимпийского спокойствия и пофигизма, связанного с творческими стараниями племянника, отражающимися на гигиенических свойствах скатерти. Я люблю свою жену, но вынужден признать, что ощущение порядка для нее важнее, чем гармоническое существование в этом мире. Я старательно и безуспешно на протяжении многих лет пытался доказать ей, что хаос – это первичное состояние материи, и если взглянуть шире и издалека, то любой хаос – это есть переходная форма к пока еще непознанному порядку, то есть гармонии. Вообще, ей нравится слушать мои рассуждения и метафизические попытки объяснить этот мир, но они никогда не достигали своей цели, оставаясь там, в мирах горних, где мы с женой обретали покой и согласие. В этом же мире она могла часами внимательно и увлеченно слушать меня, слегка приоткрыв рот, но в конце, проглотив слюну и как бы опомнившись, обязательно отвергала все мои старательно выстроенные выводы. При этом она совершенно не использует никакой аргументации. Это часто выводило меня из себя. Осознавая собственное полемическое бессилие, я переводил разговор с абстрактных тем на вполне реальные, чаще всего связанных с бытом или политикой.
 Племянник Саша даже не вздрогнул, не говоря о том, чтобы прервать свое увлекательное занятие, выражая какое-либо раскаяние или испуг в ответ на громкие угрозы со стороны моей жены. Он молча продолжал чертить карту нашего мира, а может даже вселенной на клеенчатой скатерти с рисунком плодоовощной тематики. Я тоже молчал.
 Выплеснув все свое возмущение, жена, с чувством выполненного долга, ушла на кухню готовиться к встрече моего двоюродного дедушки, который должен был прилететь сегодня из Израиля. Дедушку все наши родные звали дядя Ися.
До своего отъезда он жил в сталинской высотке со своей женой тетей Бэлой и являл собой распространенный типаж милого еврейского чудака, с которым, нам детям, было весело и забавно проводить время. Но если мы, дети, могли с ним часами болтать и фантазировать, прекрасно развлекая друг друга, то взрослые родственники терпимо переносили его общество не более одного часа в день, так как шутки и розыгрыши дяди Иси были слишком экстравагантны.
 Вообще, дядя Ися представлял собой распространенный типаж еврея – вечного мальчика с взлохмаченной шевелюрой, уже пережившего первую волну раннего полового созревания. Маленький, сухощавый, очень подвижный и громкий, как работающий радиоприемник на пустой кухне 70-х гг.; он активно жестикулировал, добавляя эмоции и остроты в свои пространные рассуждения на различные темы. Дядя Ися не имел законченного высшего образования, закончив только три курса исторического факультета педагогического института. Он был изгнан за какой-то идеологический конфликт с деканом. Тема эта была под запретом для обсуждения среди родных. Суровая жизнь дяди Иси сложилась так, что попыток получить диплом он больше не предпринимал, а ушел работать в торговлю, где, к удивлению многих его знакомых, больших денег не заработал.
 Он имел живой ум, и часто темы его рассуждений затрагивали актуальные проблемы литературоведения, теологические вопросы, исторические диспуты, искусствоведческие изыскания, то есть все то, что отделяло дядю Исю от серой и убогой обыденности советской жизни, которую он презирал, как истинный авантюрист, несостоявшийся флибустьер и откровенный философ. Уже тогда я понимал, что именно такие, как он, открывали Америку, выдумывали лотереи, искали Грааль и разводили гомункулусов. Короче, он знал все, но по чуть-чуть. Ну, или был уверен, что знал все. И горе тому, кто в этом позволял усомниться. Дядя Ися мог простить любые насмешки в свой адрес, кроме дерзких попыток усомниться в его выводах по всем интересующим его вопросам. Он криво ухмылялся, когда кто-либо высмеивал его скромный рост и габариты, он снисходительно позевывал, когда критиковали его чувство вкуса или излишнюю самоуверенность. Он мог, добродушно улыбаясь, похлопать по плечу даже рассказчика обидного антисемитского анекдота, правда, всем было понятно, что это снисходительный жест дрессировщика по отношению к подопечному крокодилу. Но беда наступала, если по неведению, или в полемическом запале кто-то сомневался в подлинности приводимых им аргументов во время какого-либо метафизического спора. Как лев, кидался дядя Ися на своего обидчика. Это было очень забавно наблюдать со стороны.
 Может показаться странным, но я уверен, что из него мог бы получиться отличный педагог или гениальный преступник. Хотя полагаю, он был и тем и другим, но по чуть-чуть всю свою жизнь. Он был непоседливым и игривым ребенком на протяжении всей своей интересной и увлекательной жизни. Я многим был обязан ему в своих познаниях и интересах с самого раннего возраста. Он много рассказывал мне об античной истории и мифах, живописи эпохи Возрождения, русской классической музыке и т.п. А его рассуждения о Б-ге были весьма оригинальны и могли бы, поделись он ими несколько столетий назад, стать поводом для настоящего аутодафе. И это несмотря на то, что сам он считал себя искренне верующим человеком, соединяя воззрения истинного хасида и ортодоксального христианина. При этом, ему всегда интуитивно были близки идеи экуменизма.
 Я помню, в детстве, когда я еще учился классе в шестом, мы как-то ехали с ним на троллейбусе. Видимо, меня некому было отвести на занятия по сольфеджио, и дядя Ися, как искренний сторонник любых форм обучения, старался поддержать каждого, обратившегося к нему за помощью в обретении новых знаний. Так вот, мы ехали с ним в троллейбусе «Б» по Садовому Кольцу на переднем сидении, рядом с кабиной водителя. Я читал «Трех Мушкетеров» и совершенно выпал из пространственно-временного континуума. Дядя Ися был тоже, очевидно, погружен в свои философские размышления. Неожиданно резко повернув голову, дядя Ися, сверкая глазами полубезумного пророка, вдруг голосом драматического героя из радиопостановки произнес:
- Послушайте, любезнейший, ведь уже давно общеизвестным фактом является утверждение, что государственность, в общерусском масштабе, привнесли норманны. Никто не спорит, что так называемая полисная система уже существовала на Руси, она же Гардарика. Но общегосударственное объединение с четкой системой сбора дани и государственными институтами было создано пришедшими викингами, о чем свидетельствуют многочисленные захоронения и прочие общеизвестные факты.
Я, конечно, передаю содержание речи дяди Иси в пересказе, так сказать, по памяти, но я четко помнил суть его слов и всего дальнейшего спора. Эта тема ему была очень интересна, и мы часто с ним беседовали о проблемах истории древней Руси в тот период. Оказалось, что фраза его была обращена к нашим соседям за спиной. Там сидели два типа с внешностью среднестатистических интеллигентов 70-х гг. Они оба были одеты в одинаковые ратиновые пальто мышиного цвета и бесформенные заячьи шапки, напоминавшие маленькие подушки-думки. В руках у них были пузатые кожаные портфели, с которыми можно было с равным успехом ездить в командировки, посещать партсобрания и ходить на работу или в баню. Но физически они отличались друг от друга весьма основательно. Один из них был крупным и статным мужчиной в роговых очках с крестьянским лицом и красным носом картошкой, второй же был субтилен и обладал повадками мелкого интеллигентного грызуна. Соседи тихо и миролюбиво вели свой спор о происхождении власти на Руси, пока не вмешался мой двоюродный дедушка.
 Его реплика стала роковой. Мелкий как с цепи сорвался и тут же громко на весь троллейбус отчеканил, что мнение дилетанта по этому вопросу столь же оскорбительно слушать, как произносить его. Дядя Ися лишь на секунду задумался, переваривая сказанное, и тут же достойно ответил, что "уровень учености определяется не висящими «поплавками», а идеями и фактами! А «поплавки», как известно, и в экскрементах могут плавать". Тем самым дядя Ися как тонкий психолог и полемист уверенно намекал на наличие таких значков у своих оппонентов, свидетельствующих в советские времена об их высшем образовании, намекая, что уже тогда у многих интеллигентных людей носить эти значки считалось дурным тоном и явным свидетельством того, что их владелец является представителем первого интеллигентного поколения.
 Мелкий аж взвился от этих слов дяди Иси и совершенно потерял контроль над собой. Надо заметить, второй, более крупный оппонент, вел себя весьма достойно и в перепалке не участвовал, а наоборот пытался как-то успокоить своего товарища. Но тот был неудержим и, перейдя на фальцет, проорал на весь троллейбус:
- Если всякая жидовская физиономия будет тут встревать в разговор, то она будет бита!
Дядя Ися театрально рассмеялся. Я тогда только что прочитал Фауста и представлял, что Мефистофель, общаясь с Фаустом, именно так и должен был смеяться. Меня перполнила гордость за дядю Исю. После непродолжительного театрального смеха дядя Ися неспешно приблизился к своим обидчикам и, размахнувшись, сбил кроликовую шапку с головы почему-то не мелкого крикуна и скандалиста, а с головы его товарища. Дядя Ися стоял сбоку и ближе именно к нему и головы их были на одном уровне, хотя тот и сидел. Шапка слетела и ударилась о крупное лицо расположившейся напротив дородной дамы в цигейковой шубе и ондатровой шапке. В руках она держала хозяйственную сумку-сетку, в которой виднелись яйца. Раздался характерный хруст и что-то закапало. Тут началось такое, что трудно описать словами. Пассажиры троллейбуса одновременно стали кричать и возмущаться. Забавно, но были те, кто поддерживал моего дядю Исю, а в его лице и теорию норманского происхождения власти. Вдруг среди этой сумятицы резко встал со своего сидения пострадавший от наглой выходки моего двоюродного дедушки владелец крупного носа и молча двинулся на дядю Исю. Стало очевидным, что живым дядя Ися троллейбус не покинет. Но в это мгновение троллейбус остановился и водитель равнодушным голосом объявил нашу остановку - «метро Смоленская». Дядя Ися, откровенно струсив, проявил просто чудеса ловкости и сноровки. Прыгая совсем по-обезьяньи, он выскочил из троллейбуса. «Крупный нос» кинулся было за ним, но был остановлен своим другом, который громогласно заявил, что «не стоит пачкаться об эту грязь».
 Дядя Ися исчез и, к своему ужасу я понял, что остался совершенно один в автобусе. Я, конечно, мог спокойно добраться до дома самостоятельно, но легко было представить, как влетит дяди Исе и мне от мамы, которая патологически боялась меня отправлять одного на занятия. И к тому же, я уже проехал свою остановку. Я стал ждать следующей остановки, чтобы незаметно для всех выскользнуть из троллейбуса. На меня совершенно никто не обратил внимания, так как и не подозревал, что мы были с дядей Исей вместе. Я поплелся к выходу. Двери распахнулись, и каково же было мое удивления, когда я увидел входящего дядю Исю. Он выглядел более чем странно. На нем был одет вывернутый наизнанку пиджак, шапка отсутствовала вовсе, а глаза его горели, как у одержимого белой горячкой. В его руках виднелись два свежевылепленных снежных комка. Дядя Ися победным голосом громко крикнул: «Посторонись!» и тут же влепил снежки прямо в голову своему мелкому обидчику. Троллейбус рыдал от хохота. Дядя Ися с лицом триумфатора произнес сакраментальное «Общий привет!», после чего, вскинув приветственно левую руку, направился  к выходу с видом триумфатора, не забыв другой же рукой подхватить меня.
Я был потрясен.
- Дядя Ися, как же тебе удалось догнать троллейбус? Неужели ты так быстро бегаешь?
- Дурачок! Для этого есть такси.
- А почему ты вывернул пиджак наизнанку и был без пальто и шапки?
- Мне надо было ошарашить противника своим внешним видом, сковав его волю. И потом, так проще было сражаться, - улыбаясь, ответил дядя Ися. - И вообще, я одежду оставил в качестве залога водителю такси, чтобы он дождался нас на случай погони.
Я восторженно замолчал и понял, что хочу быть таким же, как дядя Ися, хотя и сознавал, что вряд ли мне удастся достичь таких высот в героизме, смекалке и остроумии.
  Этот самый дядя Ися и должен был прилететь к нам. Надо заметить, что у наших родичей есть традиция собираться друг у друга по различным поводам, будь то первое мая или праздник Пурим. Это мне всегда очень нравилось, так как эти встречи сопровождались неистовым весельем и огромным количеством розыгрышей.
 Наш дядя Ися всегда был первым в этих начинаниях. И вот сегодня, после пятилетнего отсутствия, дядя Ися должен был приехать к нам погостить на несколько дней. За время его отсутствия о нем приходили противоречивые сведения: то сообщалось, что он попал в израильскую тюрьму, то в сумасшедший дом, то вдруг начинали ходить фотографии с его свадьбы, где он был изображен с молодой темнокожей девицей из фалашей, эфиопских иудеев, то приходили слухи, что он страшно разбогател, играя на бирже. Короче, мишпуха волновалась и ожидала отменных развлечений.
У дяди Иси всегда были негласные состязания в остроумных розыгрышах с нашим дальним родственником из Ташкента, дядей Левой. И в отличие от дяди Иси, он был великолепно образован, обладал высоким ростом и голубыми глазами, что вызывало особое удивление, так как дядя Лева имел корни среди бухарских евреев, а не ашкеназов. Его чувство юмора всегда было тонким, изящным, с загадочными реминисценциями и алогизмами, в отличие от разухабистых шуток и чудачеств дяди Иси. Во время частых совместных застолий они всегда пытались поддеть именно друг друга, видя в каждом конкуренцию на звания «короля шуток».
 Последний же розыгрыш дяди Левы остался у многих в памяти, так как вызвал огромный резонанс не только среди родных и знакомых.
Все знали, что дядя Ися регулярно посещал Политехнический музей, слушая там лекции по разным темам. Они-то, видимо, и подогревали его исследовательский азарт, который заставлял производить собственные изыскания в различных научных дисциплинах. И везде дядя Ися стремился сказать что-то свое, внести, так сказать, свой вклад в копилку человеческого познания.
 Зная это, дядя Лева решил его разыграть, ловко подделав письмо, приглашающее его выступить на одной из лекций в Политехническом музее с сообщением, имеющем амбициозное название «Кто мы? Смысл жизни». Дядя Ися, часто бывая в Политехе, имел даже там какие-то знакомства среди администрации. Он иногда оказывал там даже какую-то помощь организационного характера. В письме-приглашении на фирменном бланке (как его достал дядя Лева, так никто и не узнал) были перечислены заслуги дяди Иси (мнимые и реальные) и выражена скромная надежда на помощь. Ссылаясь на внезапную болезнь одного из штатных лекторов, замдиректора (вымышленный!) Политеха просил Исаака Борисовича подготовить краткое сообщение по теме «Кто мы? Смысл жизни». Надо заметить, что это тема всегда была важнейшей для дяди Иси и проходила красной нитью через все его размышления и философствования.
Дядя Лева, оплатив заранее билет, оставил его на контроле, предупредив билетершу, чтобы та его ждала на входе после 20.00. Встретив дядю Исю (фото для билетерши прилагалось), она не должна была сообщать ему об оплаченном билете, что обошлось дяде Леве коробкой конфет Красный Октябрь и бутылкой Советского шампанского. В поддельном приглашении дяде Исе предлагалось пройти на сцену в 20 ч.30 мин. и сделать пятнадцатиминутный доклад по вышеназванной теме. Надо заметить, что настоящая тема лекции касалась психических отклонений и мании величия. Дядя Лева, конечно, напросился ехать вместе с ним, чтобы стать живым свидетелем апофеоза славы и признания результатов научных изысканий дяди Иси. Он даже прихватил с собой кинокамеру, чтобы запечатлеть это яркое событие.
Все случилось точно так, как и планировал дядя Лева. Дядю Исю встретил в фойе один из приятелей дяди Левы, представившись администратором лектория, проводил его на сцену и, выждав паузу в выступлении, предложил ему подняться за кафедру.
Представьте себе картину, как в разгар лекции о маньяках и психопатах в зале появляется какой-то тщедушный человек и, забиравшись на сцену, начинает рассказывать о смысле жизни и месте человечества в общей картине мироздания. Все это снималось на камеру. Сказать, что в зале начался хохот – это ничего не сказать. Удивлению лекторов не было предела. Они настолько растерялись, что вынуждены были выслушать это все до конца.
Снимать все до конца дядя Лева не стал, так как понимал, что после разоблачения его кровушка может оросить стены этого прекрасного заведения. Он свернул свои пожитки и ретировался вместе со своим другом, как только почувствовал, что растерянность лекторов и администрации лектория уже исчерпана. Именно поэтому никто так и не узнал, чем все закончилось. Позже, когда дядя Ися уже улетел в Израиль, на семейных сборищах, дядя Лева при неослабевающем восторге, часто демонстрировалось кино про выступление дяди Иси в Политехническом музее. Это был апофеоз славы дядя Иси.
В день своего выступления, когда дядя Ися вернулся домой в крайней степени возбуждения, он сообщил, что все прошло прекрасно, и он сорвал бурные аплодисменты (кстати, я в этом никогда не сомневался!). После этого дядя Ися поинтересовался местонахождением дяди Левы. Ему сказали, что тот уехал на месяц в командировку. Важно отметить, сам дядя Ися к этому моменту уже собрал почти все документы на выезд и планировал отбыть недели через три. Так что до самого его отъезда дядя Ися с дядей Левой так и не увиделись.

Прошло пять лет с момента отъезда дяди Иси. Я откровенно скучал по нему. Почему-то дядя Ися практически не давал о себе знать, отделываясь лишь краткими поздравительными открытками и редкими посылками-подарками через общих знакомых.
И вот мы получили письмо от дяди Иси, в котором он сообщал о своем приезде на новоселье дяди Левы, который получил прекрасную квартиру.
Дядя Ися появился, как осень, нежданно и с благородным очарованием на фоне сырости восторженных глаз многочисленных родных и друзей. Он остановился у нас, а вместе мы уже отправились на новоселье дяди Левы.
Церемонно раздав подарки, он поразил всех своим дорогим костюмом и прекрасным ароматом благородного Хьюго Босса. На первый взгляд он практически не изменился, лишь присмотревшись, можно было заметить, что морщины стали глубже и несколько поубавился холерический блеск в глазах. Движения его стали более плавными, а речь спокойнее.
 Тут же посыпались вопросы о причинах его длительного молчания и пренебрежения нашими письмами и мэйлами. Дядя Ися взял театральную паузу и, сделав широкий жест левой рукой, нагнулся (мне показалось, что он, как настоящий фокусник, достанет живого зайца) и вынул из своего огромного чемодана красивую подарочную коробку, обитую бежевым бархатом и перевязанную алой лентой.
- Это тебе, Лева! – сказал дядя Ися, протягивая коробку новоселу.
- Спасибо, Ися! Я тронут. Твое великодушие и щедрость перешло все возможные границы приличия. Может, ты претендуешь на одну комнату нашего нового жилища? - привычно острил дядя Лева.
- Нет, мой милый Лева, я претендую на слезы, - и опять великолепная и неподражаемая пауза, - слезы благодарности по отношению к своему любимому дяде Исе, старый ты плут.
 Все с облегчением вздохнули, а кто-то из женской половины даже незаметно промокнул носовым платком глаза.
 Дядя Ися царственно и неторопливо открыл коробку. Там лежала картина, великолепная работа Коровина под названием «Москворецкий мост». Это был яркий и свежий городской пейзаж, наполненный светом и радостью.
Дядя Лева молча взял картину в руки. Удивленно посмотрел на дядю Исю и сказал:
- Ты что, и впрямь разбогател, старый мошенник?
Дядя Ися загадочно улыбался.
- Это не все. Там на обороте картины, которая, скажу честно, копия, но качественная, приделан металлический ящик-ключница с кодовым замком, в котором ты можешь хранить все свои ключи.
 Дядя Ися купался в лучах славы. Нельзя сказать, что дядя Ися был скрягой, но излишней расточительностью он никогда не отличался, хотя и любил произвести эффект широким жестом. Но всю свою советскую жизнь он был не слишком богат, хотя и работал в торговле. Многие принимали это как продолжение его чудачеств и странностей. Теперь же наступил его триумф, полный и очевидный.
Молча дядя Лева обнял старика Исю. После он заглянул в приоткрытую дверцу ящика и увидел там ключи с фирменным брелоком Volvo.
- А это что такое? - недоуменно спросил дядя Лева.
- Это маленький довесок к подарку. Стыдно ездить на Хюндае, когда у тебя такие родственники есть, - произнес дядя Ися, не мигая и уже безо всякой улыбки.
Дядя Лева был подавлен. Он мог ожидать всякого розыгрыша, глупых усмешек, но такого он не ожидал. Покоренный вниманием и щедростью дяди Иси, он дружелюбно предложил пройти к столу. Но дядя Ися не унимался.
- Неужели ты не хочешь узнать, какую дверцу можно открыть этим ключиком?
- Ну, не томи, рассказывай, а лучше показывай и дай попробовать! – возопил дядя Лева.
- Хорошо, одевайся и пошли, - многозначительно изрек дядя Ися.
Присутствующие, включая дядю Леву, ринулись в прихожую, а после вниз во двор, надеясь увидеть подарок дяди Иси.
У подъезда дома была небольшая стоянка машин, где впритирку друг к другу теснились несколько Опелей, два Фольксвагена, одна Тойота и Ленд Крузер.
- Что-то никаких Вольво здесь не видно, - заметил дядя Лева.
- Ты невнимателен, Левочка, - снисходительно ответил дядя Ися.
Дядя Ися уверенно сделал несколько шагов в сторону главной дороги, где стоял мощный грузовик. Подойдя к нему вплотную, дядя Ися дружелюбно похлопал его по двери и торжественно окинул всех присутствующих взором триумфатора. Воцарилась пауза. Все переживали шок. Дядя Ися стоял как раз под логотипом Вольво. Как позже выяснилось, это был четырехсотсильный пятнадцатитонный грузовик Volvo FM440. Гроза автобанов. Дядя Ися распахнул дверь машины и достал небольшой портфельчик, в котором лежали все документы на грузовик.
- Пользуйся, - произнес дядя Ися, - портфель, кстати, тоже дарю.
Тут же опомнившаяся публика стала перекидываться шуточками. Кто-то предложил дяде Леве докупить башенный кран и зарегистрировать строительную компанию СМУ им. Юнатанова (это была фамилия дяди Левы). Кто-то считал, что жизнь дальнобойщика более романтична, чем жизнь преподавателя заштатного ВУЗа. Короче, дядя Лева отбивался от посыпавшихся на него шуточек, как от налетевших диких пчел.
- Слушай, - сказал дядя Ися, - я поставил тут эту машину вообще-то незаконно. Меня дворник уже отругал и предложил переставить вон туда за поворот, на пустырь, у оврага, - дядя Ися сделал неопределенный жест рукой, - поехали? Как раз и обкатаем.
- Ты с ума сошел, Ися? У меня же права только на легковушку, то есть категория В, понимаешь? Я, конечно, оценил твой юмор, но пользоваться твоим подарком не смогу пока.
- Не устраивай истерики, Лева, проехать надо всего километра полтора. Ты же знаешь, что у меня прав вообще нет. А после я помогу тебе с получением нужных документов. Зато какие перспективы, Лева! Взгляни на этот салон. Мадам Шерер рыдала бы от зависти. А какая мощь и ходовые качества! Это же роскошный дом на колесах. Здесь можно жить самому и давать жить другим. Твоя предсказуемая и скучная судьба станет сагой. А представь поездку на дачу – это же одиссея. Соседи умрут от зависти, а ты за бесценок скупишь их участки. А какие просторы для коммерческих проектов! И потом, милый Лева, дареному коню, как известно… - дядя Ися многозначительно ухмыльнулся.
Дядя Лева мучительно размышлял. Он был не наивен и понимал, что дядя Ися был известным провокатором и большим знатоком психологии. Но соблазн был велик в прямом и переносном смысле. Собравшаяся толпа гостей новоселья загудела, как растревоженный улей. Женщины склонялись к тому, чтобы вернуться в дом, дождавшись следующего дня, а мужчины подначивали дядю Леву, предлагая прокатиться до пустыря.
В дяде Леве проснулся викинг, дремавший десятилетия, видимо, со времен средней школы. Он решительно махнул рукой и полез в кабину.
Наперерез ему кинулась тетя Мая, его жена, символизируя собой Пенелопу, убитую горем расставания. Но что-то перемкнуло в душе дяди Левы и всем стало ясно, что его не остановить. Дядя Ися кинулся за ним следом. Открыв окно, он оптимистично прокричал сверху вниз:
- Маечка, не волнуйся, мы скоро вернемся и я буду рядом, - дядя Ися пытался успокоить жену дяди Левы.
Тетя Мая явно не испытывала такого оптимизма и, смирившись с ходом развития событий, лишь негромко проговорила:
- Это-то и пугает, что ты будешь рядом.
Машина тронулась и не спеша поехала в сторону шоссе, ведущего к пустырю.
Стоило дяде Леве повернуть руль на выезд к шоссе, откуда-то, как бесенок из табакерки, выскочил темный внедорожник Кадиллак и задел своим бампером колесо нашей Вольво. Дядя Лева успел-таки нажать на тормоза. Выскочив на проезжую часть, Лева и Ися увидели, что Кадиллак почти не пострадал, отделавшись лишь вмятиной на крыле и сколом на бампере, но ее водитель лежал лицом на выскочившей подушке безопасности, не подавая признаков жизни. Дядя Ися резко открыл дверцу, откуда послышались стенания молодой девицы, растирающей окровавленную руку.
- Что вы наделали? - визжала девица, - вы убили его! – она пыталась поднять обездвиженную голову водителя. Водитель, молодой парень с залысинами и двойным подбородком, отказывался проявлять какую-либо активность и был абсолютно обездвижен.
Дядя Лева стоял бледный и не мог произнести ни слова. Его слегка трясло.
- Как же он мог погибнуть при такой незначительной аварии? У вас только бампер помят. Значит, сила удара была ничтожна, - резонно заметил дядя Ися, сохраняя олимпийское спокойствие и самообладание летчика-испытателя.
- Да у него сердце больное. Он на лекарствах всю жизнь! – совсем тихо проговорила девица.
- А если сердце больное, то надо в такси или на троллейбусе ездить! – не сдавался дядя Ися.
- Сволочь, ты еще учить меня будешь?! Убийца! Я вызываю полицию! – девица опять перешла на крик.
Короче говоря, после приезда полиции был составлен протокол, а когда выяснилось, что у дяди Левы нет прав на управлением грузовиком, но имеются следы алкоголя, дело приняло нешуточный поворот.
Дядя Ися, окинув стальным взором составителя протокола, почти нежно взял его за локоть и предложил отойти в сторону переговорить. Вернувшись к дяде Леве, не проронившему ни слова с момента аварии и не совершившему ни одного осмысленного действия, дядя Ися произнес страшные слова:
- Дело может обернуться уголовкой. Водила оказался племянником сенатора и они будут «мочить» по полной.
Дядя Лева молчал, изображая совершенно неодушевленный предмет.
- Лева, очнись! Я, конечно, понимаю все. Сколько может стоить твоя квартира? Надо дать гибэдэдэшникам и девице. С ментами я договорился, сложнее будет с этой истеричкой. Если надо, я готов помочь. Деньги у меня есть, - размышлял вслух дядя Ися.
Дядя Лева наконец повернул голову в сторону дяди Иси и произнес:
- Квартиру можно продать тысяч за триста, но это отнимет время. Ты сможешь дать взаймы?
- А для чего, по-твоему, существуют родственники?! – почти крикнул дядя Ися и обнял дядю Леву. У Левы пошли слезы из глаз. Высокий дядя Лева положил голову маленького дяди Иси себе на грудь и тихо, по-мужски плакал.
- Спасибо тебе, Ися! Я знал, что ты настоящий человек! – лепетал слова благодарности растроганный Лева. Возникла пауза.
- Один-один! – вдруг спокойно, но отчетливо произнес дядя Ися и поднял свою голову с груди дяди Левы. Затем дядя Ися отбежал в сторону и на безопасном расстоянии объявил, что все это розыгрыш, и что теперь они квиты за его дурацкую шутку с лекторием, и он зла на дядю Леву не держит. Но голос дяди Иси был испуган. Оказалось, дядя Ися, несмотря на свой преклонный возраст, может неплохо бегать длинные дистанции. Видимо, следит за здоровьем. У нас в роду все были спортивными людьми.
Дядя Ися тогда сразу же улетел к себе в Израиль, оставив письмо дяде Леве. В письме он умолял о прощении и в качестве компенсации оставлял те самые подарки. «Так он действительно разбогател, раз может себе позволить такие шутки!» – резонно заметила за праздничным столом тетя Мая.
В письме дядя Ися в свое оправдание подробно описал технологию розыгрыша. Он взял напрокат битый Кадиллак с профессиональным водителем-гонщиком. Купил два комплекта гибэдэдэшной формы и нанял двух бывших ментов. «Правда, - писал дядя Ися Леве, - я был удивлен, почему ты не заметил, что они приехали на вызов на «гражданской» машине. Это было единственное уязвимое место моего безукоризненного плана».
Через год дядя Ися прилетел вновь и сразу поехал к дяде Леве в гости. Они, конечно, помирились. А дядя Лева действительно стал заниматься грузовыми перевозками, правда, не сам, но с помощью денег дяди Иси.
Все-таки удивительная у нас родня.

27 сентября 2013 г