В ожидании седоков

По асфальтовой дорожке городского парка неспешно двигался разукрашенный фаэтон, запряженный усталой лошадью. В карете сидели ребятишки разных возрастов.
– Бабушка! И я хочу покататься, – захныкала девчушка лет шести.
Бабушка с внучкой направились к тому месту, где остановилась лошадь. Здесь уже стояло трое человек, ожидающих, пока наберёся полная телега.
– Фу! Ну и запах! – брезгливо сказала подошедшая бабушка. – А издалека так всё красиво.
– А как вы хотели, чтобы лошадь пахла? Духами что ли? – возмутился пожилой мужчина. – Да и внуки наши должны знать, что к чему. А то жизнь по телевизору только и узнают, а как деревня пахнет не знают, а деревня – основа всего.

– Что вы меня за деревню агитируете, – откликнулась бабушка. – Я сама в деревне детство провела, так мы за лошадьми знаете как ухаживали? И в речке купали и скребком скребли, а тут вонь на весь парк.
Сидящая на облучке краснощекая молодуха недовольно покосилась на возмущающуюся бабушку.

– Нет, пусть наши дети знают, что настоящая жизнь не всегда приятно пахнет, – упорствовал мужчина.
– Да что вы сцепились по пустяку, – подала голос одна из ожидающих. – Сажайте свою внучку, вот ещё двоих дождёмся и поедем, а то жеребец застоялся.
– Какой это жеребец? – засмеялся мужчина. – Это же мерин!
– Да какая разница жеребец, мерин?
– Разница такая, как между нормальным мужиком и евнухом, – снова засмеялся мужчина. – Мерин – это жеребец кастрированный.

Стоящие покосились в сторону детей. Дети сидели в телеге напряженно–торжественно, в ожидании предстоящего удовольствия, совершенно не обращая внимания на разговоры взрослых.
– Может уже хватит ждать? – обратился к молодухе мужчина. – Ребятишки вон истомились совсем.
– Нужно ещё двоих дождаться, тогда поедем, – тоном, не предполагающим возражения, ответила молодуха.
– Вот бизнес, ё-моё, – проворчал мужчина. – Обязательно полную телегу нужно насажать. Шесть человек по двадцатке, – прикинул он, – получается сто двадцать рябчиков, да кругов пятнадцать-двадцать за день. Ого!
– Я и говорю, что за такие деньги можно было лошадку-то и помыть, – вставила бабушка.
   
Все замолчали, вглядываясь в прохожих: нет ли среди них желающих прокатиться? Паузу прервала женщина, не знающая отличия жеребца от мерина, решившая продолжить эту тему:
– А я не понимаю, зачем нужно было животное калечить? Бегал бы себе жеребец и бегал себе, кастрировать-то зачем? 
– Это для спокойствия. Жеребец погуляет немного, наплодит жеребят, а потом его и кастрируют, чтобы тихим был и послушным. Мерином, одним словом, – объяснил мужчина.
– Надо же! – засмеялась женщина. –  И чего это с мужиками так не поступают? А то до самой старости за чужими юбками бегают.

– Да что их кастрировать, мужиков-то? –  вмешалась бабушка. – Вы посмотрите: девчонкам замуж не за кого выходить – одни пьяницы, да наркоманы. Пиво вот кругом, скоро как соску бросит сосать, так ему тут же бутылку пива дадут и будет с ней в обнимку жить, так что и кастрировать никого не нужно. Да и вообще им дебилам и не нужно ничего. Вон у нас в подъезде ни одного нормального парня нет, дрянь какую-то варят, потом дурные у подъезда сидят да ржут, как мерины.
Стоящий спокойно мерин вдруг заскреб по асфальту копытом, заржал, поднял хвост и с шумом навалил кучу навоза. По парку пополз ядреный запах.
– Как в деревне! – расплылся в улыбке мужчина.