Оборотень

Эта осенняя ночь выдалась очень холодной и ясной. Фигурка в черном плаще с глубоким капюшоном не торопясь шла по дороге через поле, находящееся недалеко от небольшой деревушки Сватково. Шинихоши шла очень медленно. Куда она идет, девушка совершенно не знала. Болел нос от этого странного порошка, который ей в лицо бросил бывший парень. Еще и едкий оказался запах, обоняние отбило полностью и надолго. Где-то здесь, на дороге обрывались следы этого человека. Он пошел полем с душистыми травами. Это конец. Преследовать было бесполезно. Шинихоши опустилась на старую покрышку, что торчала из земли у обочины, и заплакала. Она все еще держала спину ровно и гордо, не делала лишних движений. Хотелось выть от боли, но девушка не произнесла ни звука. Лишь крупные соленые слезы тихо капали из-под капюшона. Сегодня, вчера… Она уже и не помнила сама, сколько времени она преследовала этого человека. Шинихоши точно знала только одно – её жизнь сегодня закончилась. В ясном небе взошла луна, предательским серебристым светом освещая эту деревушку и девушку, сидящую неподвижно на покрышке у обочины. Сколько Шинихоши сидела, она не знала. Что теперь делать – тоже не знала. Поднявшись, она медленно продолжила путь к руинам. Там она нашла двухэтажную постройку с навесом. А главное, очень много стекол, которыми можно перерезать горло. Выбрав стекло побольше, девушка запрокинула голову и поднесла его к глотке. Еще мгновение, и она умрет. Так и нужно, так всем будет легче. Навсегда…

Годом ранее…
Теплый осенний день. Светило ласковое солнце, а под ногами лежали золотые листья. Девушка с короткими черными волосами торопливо пробиралась по аллее. Там её уже ждал парень. Нежный и заботливый, Борис пленил сердце девятнадцатилетней Шинихоши. И вот сейчас он её ждал в парке. Встречались они уже довольно долго, но юноша никогда не позволял себе вольностей. Это был в принципе очень милый и добрый человек. О том, что он расист, Шинихоши не знала, как он не знал и её маленького секрета. В назначенный час девушка появилась, без задержки ни на секунду, и бросилась в объятия Бориса. Как то все в сладком тумане происходило. Его шепот на ушко: «Может, ко мне?», её игривое: «Зачем» и его ласковый ответ: «Ты и сама знаешь. Не маленькая». Да, она уже догадывалась, зачем её зовут, но согласилась. Наверно, ей и самой хотелось ласки и любви. У юноши дома было уютно и тепло, пахло лавандой и все располагало к близости. Так и случилось. Неспешно избавились от одежды, неспешно утонули в объятиях друг друга. Борис был искусен, знал, как нужно. Это вызвало легкую ревность Шинихоши, намекнувшей ему на то, а единственная ли она у него. О, она и не представляла себе, как она права. Юноша успокоил её, что это последствия просмотра порно, ведь он парень, и надо было как то удовлетворять похоть от созерцания этих 90х60х90 и округлых упругих ягодиц, вечно обтянутых юбкой и манящих из раза в раз. Шинихоши поверила. Она, просто, очень хотела верить в то, что нашла чистую искреннюю любовь. Тая от неги, девушка позволила Борису вольность. Он был очень ласков и неспешен, совершенно не причинил ей боли. Вскоре все кончилось, они уснули в объятиях друг друга. Утром влюбленным пришлось расстаться. Девушке нужно было заскочить в пару мест. А Борис, естественно, занимался обхаживанием остальных любовниц.
Прошло около недели. Полнолуние. Шинихоши весь день провела дома, так как не хотела показываться людям в таком виде. Конечно, она была очень красива. Стройное тело, сильные конечности, аккуратная мордашка и по-волчьи ласковые янтарные глаза. Но она оборотень. И этим все сказано. Девушку немного мутило с самого утра. Конечно, уже не в первый раз. А потому, на случай повторного недомогания, девушка уже имела тест. Мало ли, что. Она то прекрасно помнила, какую глупость совершила в тот день. Так вот, результат был положительным. Шинихоши была беременна. Вот тут она тихонько взвыла. Толи так полнолуние сказалось, толи от радости будущего материнства. Но, скорее всего, она взвыла от щемящего сердца чувства досады. Ну какая из неё мать? Все годы своей жизни Шинихоши от воспитательниц приюта, от учителей, преподавателей и просто знакомых людей слышала очень много негатива в адрес волков. Никто не признавал в волчицах любящих матерей, а волков все считали чудовищами. И, хоть секрета Шинихоши никто так пока и не узнал, ей очень прочно засадили в душу истину – волки это паршивые родители. А теперь она беременна, у неё будет ребенок. Чтобы справиться с чувствами, девушка забралась в душевую кабинку и включила воду на полную. Струи ледяной воды обжигающе касались ушей и носа, глаз девушки. Они стекали вниз по черной ухоженной шерсти девушки, немного её успокаивая. Постепенно страх уходил, принося ощущение подобия радости. Вся загвоздка ситуации была в том, что волчья натура Шинихоши, в отличии от человеческих женщин, не преемлила даже мысли об аборте. Ни в коем случае волчица не избавится от своего детеныша. Когда Шинихоши окончательно успокоилась, она вымыла шерстку шампунем на основе природных отваров и высушила полотенцем. Досушивать феном она не собиралась. Это сушит волчью кожу. В общем, остаток дня прошел благополучно. После полнолуния девушка сообщила о беременности своему парню. Тот был рад и опечален одновременно, но об аборте не заикался, понимая то, что девушку это обидит. А может, в конце концов, не так это и плохо? Шини родит, он возьмет её в жены, будет иметь семью. А измены… она ему все простит из любви. Но он ошибся. Измены она не умела прощать, как и любой волк. Но пока… Предстояло девять месяцев заботиться о плоде. И Шинихоши заботилась, очень внимательно и трепетно. Кушать девушка не любила, но ради будущего потомства она стала питаться 4 раза в сутки: завтрак, полдник из фруктов, обед и ужин. При этом, в рацион были включены такие блюда как супы и мясные блюда, которые девушка не очень любила, даже не смотря на волчью натуру. Помимо всего прочего девушка усилила свои тренировки тела. Теперь она не пропускала растяжки, делала их иногда по три раза в день, много гуляла на свежем воздухе и посещала бассейн. Шинихоши делала все, чтобы потом суметь легко родить, а в эти 9 месяцев ребенок бы чувствовал себя как можно более комфортно. Конечно, осложняло дело то, что Шини – оборотень. В полнолуние было очень тяжело оставаться гуманоидом. О том, чтобы быть человеком, речи и не шло. Но нельзя было позволять себе полностью стать волчицей. У волчицы матка меньше, а потому на сроке после четвертого месяца плоду было бы очень тесно. Но все это было ничего.
И вот наступила та дата, когда девушка должна была родить. К сожалению, это пришлось на полнолуние. У Шинихоши родилась дочь – милая девочка с суть заостренными ушками и наличием зубок с клыками, чуть более крупными, чем у человека. В остальном это была нормальная девочка. Ген матери ей не передался, и оборотнем она не была. Борис тоже присутствовал при родах. Точнее, только он и присутствовал. Приняв дочь на руки, тот отсек её от матери и обмыл. После этого юноша завернул дочь и хотел уходить. Шинихоши еле дышала от усталости, но спросила: «Моя дочь… Куда ты понес мою дочь?». Юноша грубо огрызнулся: «Молчи, чудовище. А то пристрелю». Он ушел, даже не позаботившись о самой Шини. К счастью, роды прошли успешно, послед самостоятельно отделился и выскользнул из матки девушки. Накинув черный плащ, девушка попыталась преследовать своего бывшего возлюбленного. Нет, мстить за обиду она не хотела. Она всего лишь хотела вернуть дочь. И все. Преследование привело её на дорогу близ Сватково. Но здесь юноша сворачивал в поле, где пахло мокрой травой и запах совершенно терялся. Да и сил преследовать уже не было. В послеродовом периоде вообще особенно не побегаешь, даже оборотень. Шинихоши хотела покончить с жизнью и уже это делала, жить оставалось доли секунды…

«Эй! Кто ты?» - раздался приятный юношеский голос за спиной девушки. Она обернулась. К ней шел достаточно тренированный юноша в шортах и кедах. Как ему только не холодно? Его черные волосы с красными концами развивались на ветру и чуть поблескивали в лунном свете. Его лицо было перечерчено шрамом, и одного глаза не было. Он оказался наблюдательным. Резко ускорившись, он с ноги  ударил под локоть Шини, выбивая стекло из рук. С улыбкой спросил: «Ну и что ты творишь? Дурость какая!». Шинихоши дрожала от усталости, пронзающей боли за дочь и досады, что не может даже умереть. Юноша жестом указал на удобный выступ и произнес: «Ты сядь спокойно. Рассказывай, кто обидел? Что случилось?». Шинихоши какое-то время помолчала, после чего ответила, что у неё похитили дочь, родившуюся всего несколько часов назад. Юноша матернулся, помолчал немного и почти злобно прошипел: «В поле, говоришь? Ну, по такой грязи не уйдет далеко. Идти можешь? Поищем твою дочь, да и с этим недомерком поговорим по душам». Так и решили. Довольно быстро они сумели найти юношу с младенцем. Девочка хотела к маме и плакала так пронзительно, что её услышали. Да и горе-папаше было сложно идти. Легкий черноволосый паренек быстро нагнал его и без прелюдии дал в глаз. А спутница вырвала младенца из рук бывшего парня и ретировалась на пару метров, чтобы не отняли. Драться сейчас она не могла. Это и не потребовалось. Новый знакомый спросил лишь об одном у юноши, зачем он украл ребенка. Услышав оскорбление в адрес девушки, тот уже не стал дослушивать и разбираться. Завязалась банальная драка, из которой одноглазый вышел победителем. Он подошел к девушке и произнес: «Идем. Холодно». Шинихоши поплелась следом. Домой возвращать не было сил, да и желания. В конце концов, квартирку то парень успел переоформить на себя. Когда успел, почему позволила, и зачем он это делал, Шини не помнила и не разбиралась. Слишком запутанно. Но жить было негде. Юноша шел вперед. Вдруг он остановился и обернулся, с улыбкой спросив: «А зовут то тебя хоть как?» Девушка представилась. Собеседник сказал, что приятно познакомиться, и тоже представился. Его звали Шедоу Хеджок, он жил в этой местности и чисто случайно приметил неудачливую самоубийцу. По дороге он прочел лекцию, что это был не выход. Но сильно он не ругал, понимая, что женщина после родов, у которой украли дитя, еще и не на такие глупости способна. Вот и пришли. Шедоу открыл дверь дома, пропуская девушку в коридор, и громко крикнул: «Саяко! У нас гости. Чайник поставь!». Саяко это была сестра Шедоу. Но фамилия у неё была Бушин. Толи двоюродная, толи от разных отцов… Там не ясно было, ибо в большой и шумной семье все ветви семейного древа были плотно сплетены. Но сейчас двадцати четырехлетний Шедоу и семнадцатилетняя Саяко жили одни, так как родители уехали на заработки в Германию, а остальные родственники подозрительно быстро рассосались. Саяко не была похожа на Шедоу. Смуглая кареглазая девушка с темно-русыми волосами и чуть полненькая, она была симпатична, но не зная правды, не скажешь, что родственница Шедоу. Чайник вскипел. Брат с сестрой пригласили гостью в кухню и напоили чаем с бутербродами. Шинихоши нежно держала на руках младенца, гладя рукавами по маленькой головке. На вопрос Саяко, кто это, Шини ответила: «Это мой детеныш. Самка. Имя еще не придумала». Хозяевам дома показалось странным, что девушка так отзывается о ребенке. Её переспросили, но она вновь назвала девочку детенышем. Решили пока отложить тему. Шедоу спросил, не жарко ли девушке в плаще. Но раздеваться она отказывалась. Юноша спросил: «Ты считаешь себя не красивой? На меня посмотри». Шини на отрез отказывалась. Когда Саяко ушла в комнату, чтобы уложить младенца и переодеть во что-нибудь сухое, Шедоу подошел к Шини в плотную и тихо произнес: «Я только посмотрю. Честно, я не склонен смеяться над недостатками». Девушку он не спрашивал и чуть сдвинул её капюшон. Признаться, он был ошарашен немного, и не сразу сумел заговорить. А Шини заплакала от позора. Быстро отойдя от шока, юноша ласково поцеловал мохнатые веки девушки, держа в руках её голову, и прошептал: «Ты красивая. Очень. Немного не ожидал, что оборотень. Но ты очень красивая… А еще ты замерзла». Усмехнулся он на последок и, быстро сорвав с Шини плащ, подхватил на руки и понес в ванну. Горячий душ быстро согрел волчицу и расслабил мышцы. Она медленно теряла сознание. Отмыв шерстку гостьи и вытерев её, Шедоу завернул её в махровый халатик сестры и перенес на кровать. Прежде, чем Саяко успела что-то сказать, тот огрызнулся: «Что-нибудь ляпнешь, убью». Саяко выволокла брата в коридор и жестами гневно попросила объяснить, какого хрена. Когда юноша рассказал, что к чему, девушка грустно посмотрела на гостью и вздохнула: «На вид лет двадцать. Может, с нами поживет? Боюсь, в обществе ей туговато, раз она так побоялась признаться нам сразу».
Утром об этом поговорили с Шинихоши. Она осталась жить у них. Готовила она хорошо, дом поддерживала в порядке и помогала хозяевам дома в учебе. Даже подрабатывала немного вне полнолуния. Заработок не стабильный, но любезная и улыбчивая Шинихоши прекрасно ухитрялась подрабатывать официанткой или распространителем листовок. Так она еще и умудрялась впаривать туристам бисерные поделки за 150% цены. При чем, никакого мошенничества. Просто делала она качественно, красиво и с фантазией. Еще и так любезно делала комплименты дамам, что те свято верили в то, что им просто необходимо купить это. А, так как ручная работа, каждое изделие было в единственном экземпляре. За них торговались. В общем, трое друзей не бедствовали и не скучали. После зимы выяснилось, что девушка любит садовые розы. Именно поэтому у крыльца образовалась клумба с розами. Кстати, если кто-то скажет, что собаки кошкам не друзья – это ложь. По крайней мере, Шинихоши с первых дней прекрасно ладила с кошкой Масяней и её котенком Киселем. Правда, в полнолуние под плохое настроение она могла и тявкнуть на них. Но её все равно кошки любили. Да и она к ним была ласкова.

Наверно, это и можно было бы уже вполне назвать хепиендом. Но, к сожалению, все было не совсем так в нашей истории. Вот только неприятности случились уже гораздо позже. К тому времени Лия – дочь Шинихоши уже училась в первом классе. На одной из перемен зашел разговор о волках, где все дети высказывали предположения, что волки злые. Лия в обсуждении не участвовала. Но это тронуло её душу. Мама, такая добрая и улыбчивая мама… как она может быть злой? Мама, которая даже при своих когтях и клыках в полнолуние ни разу даже не поцарапала кожу дочери… как она может быть чудовищем? Время шло, а таких случаев становилось все больше. В четвертом классе на день рождения Лии отказались приходить все дети. Официально они придумали отговорки, но лично девочке пояснили, что им не хочется приходить к ней из-за её матери. В восьмом классе, когда Лие и так было очень тяжело из-за переходного возраста, отношения в коллективе совершенно накалились. Девочку не только шпыняли, но и унижали перед школой. Причину никто не называл, но класс негласно знал, что причина в генетике. Последним добивающим моментом стал праздник. Все пришли красивые и нарядные. Был объявлен белый танец, и Лия пригласила мальчика, которого очень давно любила. Но он рассмеялся ей в лицо и сказал: «Я с детками поганых выродков не танцую. Заражусь еще, чего доброго». И он танцевал с размалеванной барби, у которой под макияжем и красоты не было, и в голове мозгов. Лия этого пережить не смогла. Она поднялась на крышу одинадцатиэтажки, немного постояла так, а потом позвонила маме. Услышав ответ, она почти шепотом произнесла: «Мамочка, я тебя так люблю. Очень, очень люблю. Больше, чем кто-то может представить. Ты прости меня, мамочка, что я родилась у тебя. Прости. Я тебя очень люблю. Очень…».  Шини дрогнула, немея от ужаса и прижимая к уху трубку. Свист ветра. На другом конце телефона оборвался крик дочери. Глухой удар. Шини отчаянно звала Лию по имени. Нет ответа. Она мертва. Впервые за последние пятнадцать или даже шестнадцать лет Шинихоши выла. Было не полнолуние, она была человеком, но завыла Шинихоши так жалобно и пронзительно, что Шедоу и Саяко, бывшие на втором этаже, все поняли. Спустившись, они ничего не говорили, лишь прижали к себе покрепче подругу и гладили по волосам. Её горе они понимали от части, и сами знали, что полноту его им пока не понять. Они понимали и то, что им не суметь найти ни одного слова, чтобы утешить мать, собственными ушами слышавшую последний крик дочери. И на фоне этого горя сразу уходило на второй план все: что Шедоу и Саяко остались такими же, как и в день встречи с Шини; то, что они потеряли смертность. Важным вдруг стало то, что и сама Шини неизменна девятнадцатилетняя, что она бессмертна. Важным стало то, что её дочь была простым человеком, смертным, ранимым, хрупким. Важным стало то, что девочку уже было не спасти. Но Шинихоши вдруг улыбнулась и прошептала: «Хорошо, что она сразу погибла. Было бы еще мучительнее, если бы она выжила». Конечно, любая мать хочет видеть дитя живым. Но для Шинихоши знать, что дочь страдает, было хуже, чем знать, что её просто больше нет. День со скрипом тянулся к вечеру. Стемнело. Все легли спать, не зная, что теперь будет.
Утром, на рассвете Шинихоши проснулась, скинула с себя одежду и приняла волчье обличие. Полностью волчье. По своему желанию. Она быстрыми скачками бросилась к лесу, чтобы остаться там навсегда. Теперь она просто волк. Волк. То самое чудовище, каким пугают детишек в сказках. Тот самый зверь, встречи с которым так боятся в лесу безоружные охотники. Тот самый ночной кошмар с темной шерстью и горящими глазами. Больше терять нечего. Больше жить не для кого. Драться на смерть. Убить врага или умереть. Второе не возможно. Убить. Любой ценой, убить. Любого врага, убить. Шинихоши отреклась от самой себя, ибо больше не могла жить прежней жизнью. Когда Шедоу и Саяко проснулись, дома уже никого не было, спальное место остыло. На полу лежала одежда подруги, а на земле в саду отпечаток волчьей лапы. Шинихоши ушла. Шедоу и Саяко прочесали лес, насколько могли. Ни следа. Шинихоши ушла далеко. Вернется ли она, не известно. Почему она не взяла их с собой, тоже не было известно. Но теперь она то самое чудовище. Однако, насколько бы теперь не была жестока некогда очень добрая девушка, ей в жестокости никогда не превзойти… людей.