Раздвигая пространство

Мы двигались в разных направлениях, но, зацепившись на секунду взглядами, резко изменили курс и, наконец, мы рядом.

- Ба! Это ты?! Почти не изменилась.
- Я тоже тебя сразу узнала.

Не знаю, кого видела перед собой она, но передо мной стояла все та  же Наташка, какую я знала тридцать, а то и больше, лет назад, только повыше да повзрослее. Спинка ровная, головка приподнята, темные глазища необычной формы, крупный нос, большой рот, тонкая талия и широкие бедра, обтянутые короткой кожаной  юбчонкой – вот далеко не полный образ этой барышни, которой годы нипочем. Но, самое главное, при всей некоторой неправильности ее черт, она была так женственна, так хороша. В ее манере себя держать, говорить была какая-то сила, уверенность в себе и сексуальность.

Правильность, симметричность всегда  одинаковы и поэтому, скучны. Куда интересней и прекрасней не обычность, не мягкость, а резкость форм, не тонкость, а грубость черт, не гладкость, а рельефность. Такие лица хочется написать. Такие лица запоминаются на всю жизнь. Такие лица по-настоящему красивы. К таким лицам  прилагаются сильные, неординарные характеры.

И тогда, много лет назад , почувствовав ее силу , я  безропотно приняла ее лидерство.

 Мы ( а это – я и Дудник ) из последних сил посещали подготовительную группу детского сада. Нельзя сказать, что он нам так уж опостылел, но мы были уже достаточно взрослые и чувствовали, что переросли эти песочницы с окаменелым песком, эти манные кашки, которые, как кость в горле, этот повальный групповой сон, который забирает лучшие годы жизни.
Стоял последний месяц зимы. Речка еще была закована льдом, но кое-где, особенно, возле канализационных люков, подтаивало, что очень радовало. Не знаю, наверно потому, что даже в этом чувствовался скорый приход весны , а там и совершенно новая, взрослая жизнь.

 Нас, человек двадцать , еще не успевших подхватить простуду, вывели проветриться на детскую площадку возле корпуса. Кто-то уныло бродил вдоль забора, кто-то пытался  расковырять замерзшую землю, кто-то терся возле нахохлившейся воспитательницы, посвящая ее в свои секреты. Наконец, Ефросинья Федоровна, так ее звали, призвав народ не сидеть, а  двигаться, чтобы не замерзнуть, побежала в группу погреться или за чем-то еще. И тут же нарисовалась  Наташка  Дудник. Оттащила меня под «грибок» и строго таращась своими не то круглыми, не то, квадратными, глазами, спросила:

- Ну, что, готова?

Днем раньше она показала мне часть забора, которого, собственно, не было, куда-то исчез.
- Путь свободен.  Завтра уходим .– сообщила она – Куда ты хочешь? Я предлагаю в Москву.
Что ж, в Москву – так в Москву. Все-таки, столица нашей Родины.

- А ты дорогу знаешь? -  спросила я  на всякий случай.

- Конечно! – сказала  Наташка.

Она оглядела меня хозяйским взглядом, поправила съехавшую на бок шапку. Пора. Мы спокойно вышли через кем-то спертую часть забора, и  путешествие в столицу нашей Родины началось.

Люди рождаются с уже сложившимися характерами. По ходу добавляется опыт и всяческие наработки. Жажда приключений, расширения пространства, неприятие оседлости – это тоже врожденное свойство.

Как-то, у бабушки в деревне я наблюдала такую картину. Соседские куры выщипали на своем дворе всю траву. Наши участки разделял забор, в котором кто-то выломал маленькую дощечку. Так вот, все куры продолжали тупо клевать пустую землю или же зерна, которые подбрасывала хозяйка. И только две из них, черная и рыжая, регулярно протискивались через дырку в заборе на нашу территорию и с наслаждением пожирали зеленую, сочную зелень, которую у бабушки некому было выклевывать.

 И что это? А это – повод для размышлений.

Ну, а мы с Натали были в пути. Проходили улицы, переулки, такие же детские сады, как наш. На каком-то этапе, Наташка захотела в туалет. Я понимаю, о таких подробностях писать как-то не принято, но чувствую -  должна, потому что, то, как она решила эту проблему, вызвало у меня восхищение, и горькое осознание того, что я бы так никогда не смогла.

В нашем городе, да, наверно и в каждом, есть двух-и трех-этажные дома, построенные в  60-х – 70-х годах прошлого века. В них есть подвальные помещения, окна которых выходят на улицу ниже уровня асфальта. Эти ямы с окошками прикрыты железными решетками, чтобы какой-нибудь вислоухий мечтатель не провалился и не свернул себе шею.

 Вот на такой решетке, не долго думая, молниеносно сняв штаны, примостилась  Дудник. Она  сидела очень, я бы сказала, непринужденно, как матрешка на самоваре. Что-то весело мне рассказывала, разглядывая прохожих, улицу,нависшее, серое небо. 
В конце концов, мы двинули дальше. Город остался позади, пройден и небольшой сосновый лесок. А вот и река. Чувствовалась небольшая усталость. Наши щеки были красны, как яблоки, а носы – сопливы, как…  Как носы, которые начинали понимать, что Москва, наша столица, осталась где-то в стороне, или прошли, или сегодня уже, точно, не успеем. Попытались пойти через реку, но лед под ногами стал проваливаться, и мы благоразумно отступили.

 - Лезем через гору – сказал мой Суворов.

 Гора оказалась простой насыпью, которую мы, немного испачкавшись, немного изорвавшись, успешно преодолели. На той стороне увидели остановку, к которой, как по заказу, подъехал автобус и распахнул перед нами свои двери. Бросив в кассу завалявшиеся в карманах два стеклышка и пуговицу, мы отмотали себе билетики,  взобрались на сиденья и, привалившись друг к другу, заснули, с твердой уверенностью, что теперь-то уж точно движемся в нужном направлении.

Нас высадили в каком-то очень шумном месте : много машин, людей – снующих, гудящих, кричащих. Москва? Столица нашей Родины?
Вдруг, кто-то схватил нас за шкирки и куда-то бесцеремонно поволок. Мы оказались в теплой комнате. Милая тетенька, прицокивая языком, напоила нас горячим молоком с сахаром и сообщила, что это не столица, а территория судостроительного завода. Откровенно говоря, нам уже было все равно.
 
На наше счастье, мы вспомнили номер детского сада. Загрузив в кабину самосвала,поздним вечером, нас благополучно  доставили в отправную точку. Не буду описывать, как наш побег пережили родные и воспитатели,как нас искали всем миром, и какое наказание ждало каждую из нас. Но, должна сказать, что это была не последняя попытка вырваться за пределы забора. И всегда инициатором была Наташка Дудник, а я, немного робким, но активным соучастником.

… И вот сейчас она стоит передо мной в потрясающе короткой юбчонке, рассказывает о последней любви, боль от которой, видно, еще не прошла. Что-то там не сложилась, он уехал, и она, не долго думая, все бросила и поехала, то ли искать его, то ли спасать. Да! Это она! Упала, поднялась, встряхнулась и снова полетела.

- А ты как? Где работаешь ?

- Да, вот, через дорогу от дома  - сказала я, указывая на трехэтажный корпус.

-Нет. Я не верю. Ты шутишь!

Она с возмущением уставилась на меня своими черными, квадратными глазищами.

 - Это ж на работу можно ходить в тапках и халате! Какой ужас! Мне нужно каждый день красиво одеться, далеко ехать, людей увидеть, себя показать. Да, удивила ты меня. Ну, ладно, пока .- сказала Натали и продефилировала мимо меня, покачивая бедрами и гордо неся свою головку, с не совсем правильными чертами лица. Но сколько грации, достоинства, красоты! Софи Лорен и Пенелопа  Крус в одном флаконе.

 С тех пор я Дудник не видела . Но, кажется мне, что ее давно уже нет в наших краях. Не тот она человек, что безмозглой курицей будет клевать землю, на которой уже ничего не растет. Наверняка, она раздвинула пространство и где-то там продолжает искать свою Москву.

 Ну, а я в тот же день подала заявление на расчет и нашла работу на другом конце города. Эх, Наташка! Где же ты раньше была?