Мой любимый мим. Глава I

Редактор: Ольга Елисеева

     Долгое молчание на другом конце провода. А потом...
     - Нам лучше расстаться.
     В горле появился комок, который перекрыл воздуху путь к легким. В глазах все поплыло из-за навернувшихся слез. Она так и не смогла ничего сказать в ответ. Легкие предательски требовали кислорода, и девушка прерывисто всхлипнула. Поспешно отняв телефон от уха, чтобы не разреветься прямо в трубку, она отчаянно надавила на кнопку сброса. Убрав телефон в карман, утерла слезы тыльной стороной руки.
     Дойдя до пешеходного перехода, девушка посмотрела по сторонам; путь оказался свободным. А затем стремительно бросилась вперед через дорогу, дальше по ожидавшей ее впереди холодной, сентябрьской аллее. Кроссовки шлепали по лужам. Обувь начала промокать, но она почти не замечала этого. Ледяной осенний ветер со смесью моросящего дождя бил в лицо и трепал длинные волосы цвета шоколада, пробирал сквозь черную кожаную куртку до костей. Руки сильно замерзли. Уносимые ветром слезы, казалось, превращались на щеках в кристаллики льда, едва выкатившись из глаз.
     Мельком девушка видела, как оборачивались прохожие. Сквозь свист ветра в ушах услышала, как кто-то даже назвал ее сумасшедшей. Но ей было абсолютно все равно. "Зачем? Зачем же нужно было все это? К чему столько обещаний?" И это лишь ничтожная часть всех мыслей, вертевшихся в ее голове, всех вопросов, безнадежно ищущих ответа. Казалось, в грудной клетке образовалась черная дыра, которая прожорливо заглатывала все чувства, обитающие в ее душе. Обитавшие в ее душе, когда-то раньше. Все, абсолютно все затягивалось в эту черную пустоту. Она почти физически ощущала присутствие этого темного явления внутри. Почти слышала отчаянные крики погибающих чувств. Крики боли. Боли обиды и предательства. И кричали они ее собственным голосом.
     Она всхлипывала, глотала студеный воздух, давилась им и, задыхаясь, кашляла. Но ноги не сбавляли скорости. Ряды деревьев у обочин слились в одну красно-оранжево-желтую массу, словно кто-то размазал краски по бумаге.
     Так она пронеслась через всю аллею и сама не заметила, как добралась до детского кафе, куда она часто заходила выпить кофе или горячего шоколада. Она притормозила. Сложившаяся привычка подсказывала ей, что от кружки горячего напитка станет легче. Девушка не спеша направилась к кафе.
     Внутри было тепло. Это действовало успокаивающе. Дышать было уже легче, но после бега появилась небольшая одышка, а слезы все еще наворачивались на глаза. В кафе было много народу: взрослых и детей. Однако, Вера, так звали эту девушку, не заостряла на них внимание. Оплатив кружку кофе и пончик, она уселась со всем этим, не удосужившись снять верхнюю одежду, за один из маленьких, квадратных, белых столиков, находившийся у окна. Невидящим взглядом она уставилась в кружку, в коричнево-белую, пенистую поверхность крошечного кофейного озера. Девушка отломила кусочек от пончика и положила его в рот. Пьянящий аромат кофе прокрался в ноздри. Вера отпила из кружки, и ее состояние начало приближаться к апатии. Но пустота внутри никуда не делать, она все еще присутствовала. Только чувства уже не поглощала, просто уже нечего было поглощать. Ничего не осталось. Девушка ощущала свою душу выжатым лимоном.
     Спустя какое-то время, смех и аплодисменты, доносящиеся из-за спины, и на которые до этого момента она не обращала абсолютно никакого внимания, пробудили в девушке любопытство. Она обернулась. Толпа ребятишек сгрудилась вокруг чего-то, что мелькало в промежутках между детьми сине-белыми полосками. Внезапно, нехотя, Вера вспомнила эту любимую ею комбинацию цветов. Светлые, почти белые волосы и голубые глаза...
     Все, что удалось сделать кофе с ее настроением пошло насмарку. Девушка отвернулась от малышей снова к своей кружке. Картинка перед глазами стала расплывчатой. Вера опустила веки и зажмурила глаза. Крупными каплями выкатились слезы и упали прямо в кружку с кофе.
     Девушка отодвинула кружку и спрятала лицо в руках. Она ощущала запах лимонного мыла и крема на своих теплых, согревшихся о горячую кружку ладонях. Вера открыла глаза. Сквозь пальцы она увидела, что у столика стоит кто-то маленького роста и наблюдает за ней. Ребенок. Девочка лет семи. Видимо она направлялась к развеселенной толпе ребят. Вера отняла руки от лица, посмотрела на девочку и улыбнулась ей сквозь слезы как можно доброжелательнее и естественней. Задумчивое и обеспокоенное выражение лица малышки уступило место слабой улыбке, и она зашагала дальше к центру веселья.
     Вера проводила ее взглядом, не переставая улыбаться. Не зависимо от настроения, дети всегда вызывали у нее умиленную улыбку. Девушка увидела, как маленькая светленькая, словно ангелочек, девчушка подошла к остальным ребятам и вклинилась в общую массу, протиснувшись вперед к некоему проходящему там представлению. Вера кинула взгляд поверх голов ребятишек. Затем, движимая любопытством, встала и увидела, что там творилось.
     Это, действительно, было представление для детей. И показывали его мимы. Два парня в рубашках в бело-синюю матросскую полоску, в белых перчатках, черных джинсах на подтяжках и с раскрашенными белыми лицами. И, по-видимому, они очень нравились ребятне. Мимы пускали в ход весь свой талант мимики и жестов. Не произнося ни единого слова, они доносили до маленького зрителя смысл их сценических миниатюр.
Вот оба они держат рюкзаки. Один составляет из пальцев подобие пистолета и, приставив импровизированное оружие к виску, делает движение, напоминающее выстрел. Забавно, но очень правдоподобно падает на пол, корча при всем этом соответствующие гримасы. Второй мим наигранно прикладывает ладони к щекам, показывая страх и ужас. Потом садится на воображаемый стул за воображаемый стол и совершает пишущее движение правой рукой. Тем временем, первый актер открывает глаза, приподнимается слегка на локте и показывает пальцем свободной руки на судорожно строчащего по мнимой бумаге парня, одновременно утирающего слезы; ложно погибший от собственных рук герой закрывает глаза и безмолвно гогочет, сотрясаясь всем телом. Сидящий за столом оглядывается, видит, что тот жив-здоров, осознает, что его обманули, встает; схватив за грудки, поднимает лежащего на ноги и начинает его трясти. Далее последовала комедийная драка, представление закончилось примирением и дружным жонглированием апельсинами.
     Дети начали громко хохотать. Под влиянием их смеха Вера тоже невольно заулыбалась, но засмеяться у нее просто не хватило сил. В ее улыбке были грусть и печаль всего мира.
     Мимы взялись за руки и поклонились маленьким зрителям, держа в свободных руках ярко оранжевые апельсины.
     Ребятишки хлопали в свои крошечные ладошки. Вера тоже аплодировала.
     Когда мимы подняли головы, взгляд одного из них, того, кто играл умирающего, случайно поймал Веру. Ее заплаканное лицо. Карие глаза артиста на расстоянии встретились с зелеными, покрасневшими от слез глазами Веры. Он замер, в его взоре больше не было ничего наигранного, он был искренним и добрым, но Вере не удалось до конца понять этот взгляд.
     Длилось это всего секунду. Затем парень с белым от грима лицом моргнул и присоединился к своему напарнику, тот раздавал детям конфеты и пожимал их маленькие ручки.
     Вера слегка встряхнула головой, отгоняя странное наваждение, и снова села за свой столик. Но спиной она не могла видеть этого мима. Не могла видеть, как он вытянул шею над головами малышей, не прекращая вручать им сладости, и проследил, куда она направилась.
     Девушка взяла в руки кружку с остывшим кофе. Вздохнула. Теперь она чувствовала некое смирение. Или апатию. Будто чья-то невидимая рука привела мысли в порядок, и теперь они аккуратно покоились на полочках. Рассудок, наконец, взял верх над чувствами, усмирив их. Мышление стало более хладнокровным и объективным. Вера вдруг поняла очевидную и доселе истину: Кирилл никогда бы не смог остаться с одной лишь единственной девушкой. Красавчик Дон Жуан, он менял возлюбленных словно перчатки, и каждой обещал золотые горы и любовь до гроба. "Дура. Ведь знала же... Не стоило ему верить. Вообще не стоило заводить с ним отношений", - думала Вера.
Подняв взгляд, девушка увидела расходящихся родителей и их детей, которые несколько минут назад толпились вокруг веселых мимов. Неожиданно, всего на мгновение в памяти проступила недавняя картина: карие глаза, столь странно заглядывающие в ее собственные. Такого взгляда Вера не испытывала на себе еще никогда, оттого и не совсем поняла его. Задумавшись, девушка снова уставилась в кружку с напитком, к которому даже не притронулась и не собиралась этого делать.
     Тут краем глаза она заметила чьи-то ноги в черных джинсах шагающие к столику. Сердце, догадавшись, слегка подпрыгнуло, и это очень удивило Веру. Действительно, с чего бы это оно?
     Девушка вскинула взор и увидела того самого парня. Мима с лицом в белом гриме и нарисованными черными бровями. Хотя можно было поспорить, что собственные брови у парня были того же цвета: на голове красовалась черная как смоль шевелюра.
     Парень слегка улыбнулся. Это вышло очень искренне и даже трогательно. Вера улыбнулась в ответ и только сейчас заметила, что парень протягивает ей апельсин.
     Девушка сначала настороженно помедлила, виной тому была натура, ищущая во всем подвох, но затем не спеша взяла фрукт с его ладони:
     - Спасибо...
     При этом ее пальцы случайно коснулись запястья мима, в том месте, где бился пульс (теперь парень был уже без перчаток), и она заметила, как слегка напряглись мелкие мышцы под его смуглой кожей, и дрогнули длинные, тонкие, музыкальные пальцы.
     В ответ на слово благодарности, молодой человек лишь кивнул, прикрыв веки и мягко улыбнувшись. Затем он развернулся и, не говоря ни слова, удалился вглубь кафе.
     Вера не посмотрела, куда пошел этот юноша. Она перевела взгляд на апельсин, который обхватывала ее ладонь. Девушка задумчиво покрутила его в пальцах.
     Теперь же она заметила аккуратно вырезанную на кожице цитрусового улыбающуюся рожицу. А с обратной стороны, если можно так выразиться и обозначить у шарообразного предмета стороны, были мелко и красиво выведены буквы.
     - Улыбнись, - шепотом прочитала Вера и ее губы растянулись в легкой улыбке.