Плавать по морю необходимо...

«Плавать по морю необходимо. Жить – не так уж необходимо».  Мелькнула на странице интернета, с детства знакомая фраза, принадлежавшая, насколько я помню, кому-то  из  римских полководцев.  Отчаянная самоотверженность, в буквальном её понимании, не вызывает у меня сегодня однозначного восхищения, как в юности. Скорее, пугает своим безрассудством.

Однако,  каково же имя  автора этих слов, на века ставших лозунгом первооткрывателей морей и земель? И вновь интернет - на помощь.
 
Помпей Секст, командующий в античные времена римским флотом. Хотелось бы о нём поподробнее.  Ищу в сети и неожиданно обнаруживаю  объявление- предложение:

Книга.
«Ледовые брызги. Виктор Конецкий».
Это седьмая книга В.Конецкого из серии
Путевой прозы, то есть прозы о морском
Труде, морском производстве.
Книга в жёстком переплёте, в идеальном
состоянии. Обменяю на какой-нибудь
любовный роман.

Книгу В.Конецкого  на  «какой-нибудь…»!  Кто он – этот безумец?

Какой чудной  морской романтикой было овеяно чтение моего  детства.  «Дети капитана Гранта», «20000 лье под водой»,  «Пятнадцатилетний капитан», «Остров Сокровищ», «Алые паруса», «Остров погибших кораблей», «Старик и море», «Человек- Амфибия»… Но и после морская тема не отпускала. Появился и покорил  Тур Хейердал с его «Кон-Тики», «Ра» и «Тайна острова Пасхи». Ж.И. Кусто и его «Киты». 

Последнее моё увлечение – Виктор Конецкий.  Замечательный певец моря. Умный, ироничный, тончайший психолог человеческих душ в экстремальных обстоятельствах. Вновь возмущаюсь – книгу В.Конецкого на, какой попало, любовный роман!  Да, вы только послушайте, как пишет этот автор:

***

«Вокруг была зелёная зыбь, простор океана, трепыхающиеся поля чаек над рыбным косяком, рыже-чёрные корпуса траулеров, ветерок, и солнце, и далёкие полосы тумана, пустые бутылки на зыби за бортом, размокшие куски хлеба, на которые избалованные чайки не обращали внимания. И первое, что мы услышали в пятидесяти милях от Нью-Йорка по радиотелефону было:
- «Достоевский»!   «Достоевский»!  «Добролюбов» говорит. Отвечайте по связи!
-« Ну, я  «Достоевский», - отвечал старческий  брюзгливый голос, - чего авралите?
«Здравствуйте, Фёдор Михайлович! – подумал я – вот уж кого не ожидал встретить в заливе Мэн, так это Вас!»

***
Или ещё:

«Рядом Вера Фёдоровна Панова:
-  Мне кажется, Виктор Викторович, Вы забыли нашу первую встречу.
Ужасная была встреча. Панова Вера Фёдоровна вызвала на беседу после того, как я попросил её  прочитать мой очередной опус и потный от страха притулился на краешке стула.
Вера Фёдоровна неторопливо и тщательно надела очки и уставилась в мой опус:
-Это Вы написали здесь вот страница шестнадцать «корова, которую купил отец, вернувшись с фронта,  сдохла». Вы это написали?
- Да, - сказал я и прыснул, ибо в молодости был смешлив. И ясно вдруг представил, что моя корова обороняла Москву и дошла до Берлина, а вернувшись с фронта, бедолага, сдохла.
Но Панова не улыбнулась. Она была полна строгости. Никакого юмора, если дело идёт о святом".


- Нет, это непостижимо, Конецкого,  пишущего капитана дальнего плавания,   на безразлично какой любовный роман,  -  возмущаюсь я у монитора.

А, впрочем, ныне и моя любовь к морю простирается не дальше книжных страниц.  С некоторых пор, я твёрдо знаю,  что больше никогда не ступлю на  палубу  судна. Любого.  Боюсь моря.


В начале восьмидесятых, а точнее, в 1982 году, работали мы с мужем на одном из оборонных объектов. Хлопотное, напряжённое выдалось лето. И просвета не  ожидалось  до самой сдачи сооружения. Приехавшая комиссия «зарубила» отпуска, в том числе, и мне. И когда, в качестве «утешительного  приза»,   предложили в августе командировку вместе с мужем в Севастополь для  согласования документации по технической доработке  «изделия» сроком на 20 дней, я с радостью за неё ухватилась, решив, что никому не говоря, можно взять с собой  восьмилетнюю дочку. Как-нибудь устроимся, не оставлять же в этом году ребёнка без моря.

Сразу отмели самолёт, позволив себе двухдневный отдых от изматывающей гонки поэтапной сдачи работ, выкупив отдельное купе в поезде.  Любила я поезд, покупки на остановках рыбы горячего копчения, малосольных огурчиков с дымящейся картошечкой в пакете из грубой серой бумаги, сахарных на разломе помидоров, дынь, фруктов, и главное,  расслабленное ничегонеделание, редкое в те годы наслаждение.

Поезд прибыл около двух часов ночи.  Севастополь в те годы был советским «закрытым» городом, въезд в который полагался по спецпропускам. Только телефон, записанный на обороте командировочного удостоверения, вселял надежду на решение жилищных и прочих проблем в незнакомом городе. Однако, для этого следовало дождаться утра.

Из жаркого душного вагона мы вышли на перрон и, жители сухой степи, где к середине лета начинает желтеть листва и становятся серыми и колючими травы, окунулись во влажную прохладу южной крымской ночи. Даже не знаю до сих пор, как устроен севастопольский вокзал.  Мы не успели заглянуть в него для попытки устроиться на ночь, как нас обступили местные с предложением ночлега.  Старуха, похожая на Бабу-Ягу, насколько позволяло рассмотреть её  привокзальное освещение в ночи, буквально, за рукав потащила мужа за собой. Мы переглянулись, было всё равно, утомлённые, со спотыкающимся ребёнком, подчинились.

Видимо, недавно прошёл небольшой дождь, невидимый на асфальте, но старуха повела нас, скользя по еле заметной тропинке куда-то в гору.  Мы шли, не переговариваясь между собой, сквозь какие-то заросли, едва поспевая за ней. А она взбиралась на кручу бойко, как коза, что впору было диву даваться её прыти. Образ гоголевской панночки – ведьмы всё ярче разгорался в моём сознании.  Но вот, наконец, между деревьями блеснул свет – пришли.

Хозяйка распахнула  дверь крохотного сарайчика, в котором не было ничего, кроме широкой кровати и  маленького  диванчика, исчезла на минуту и вернулась с двумя комплектами превосходного накрахмаленного белья, взяла деньги и исчезла. Больше мы её не видели.

Проснулись мы от пения петуха прямо под ухом. Потом заблеяла коза. Оказалось, наше жильё лишь фанерной перегородкой было отделено от бабкиного скотного двора, до чего ночью нам не было дела.  Когда мы вышли и заглянули во двор,  то увидели ...  бежевую ламу  и серого павлина, с готовностью распустившего  хвост, среди суетливых кур.
Утро было тёплое, тихое и мы, несмотря на ранний час, поторопились покинуть «гостеприимную» сторожку. Однако, спускаясь по тропинке к вокзалу, мы поразились, в какую  тьму-таракань решились забраться ночью. Оставалось только подивиться  своей провинциальной   доверчивости.

Звонок по телефону возымел волшебное действие и через пару часов  мы прекрасно устроились в ведомственной гостинице, где дочка наша не оказалась для администрации помехой, и до завтра  отправились знакомиться с городом, легендарным и прекрасным Севастополем.

У нас оказалось достаточно времени за эти двадцать дней побродить  по улицам, чтобы оценить дивный рельеф этого города, когда в дождь   с шумом вниз устремляются ручьи и мы, вместе со всеми, снимали  обувь и весело бежали к остановке автобуса. Легендарная Графская пристань. Приморский бульвар. Памятники  Нахимову, Корнилову. Малахов курган. Братское кладбище. Трогательный монумент над  Братской могилой русских и французских воинов, поставленный в  1892 году. Панорама «Оборона Севастополя».  Непривычные для нашего  глаза  платаны, каштаны, орех.   Персики, роскошные огромные персики, продавались на каждом углу. Отличный виноград и книги, на которые мы неосмотрительно «напали» в первый день, а потом, как великое искушение, обходили стороной – невозможно было объять необъятное, лежащее на уличных развалах  богатство.  Обошлись  Бальзаком,  Шекспиром, Золя  и  новым  Словарём Ожегова, заменившем наш, донельзя истрёпанный.

Предприятия, нас интересующие, располагались в чудном городке «Балаклава», с его удивительными  ландшафтом, набережной, Утёсом… И море, конечно же, восхитительное  море плескалось у наших ног.

Проектировщики оказались хорошими ребятами с понятием и, по согласованному графику, выкроили мы в конце командировочного срока несколько дней и наслаждались, нечаянно свалившейся на нас удачей, пока в один из последних дней не произошло это событие.

В то воскресение мы, в очередной раз, на прогулочном катере отправились на дальний пляж.Отличный,надо признаться, с мельчайшим песком. Теперь уж не помню его названия. К полудню там негде было ступить. Отдыхающие всё прибывали. Мы устроились подальше от воды у обрывистой песчаной стены берега под зонтом и беззаботно играли с дочкой в  «города». Муж углубился в Золя.

Тому, что ветер посвежел,   мы не придали никакого значения. Напротив, увидев, как неожиданно наших босых пяток стали достигать волны, увлекая нас за собой, мы  озорно бросались в воду, с очередной волной вылетая назад, почти к стене нашего обрыва. Дочка была в восторге. Проголодались.  Поднялись в летнее кафе-стекляшку, стоящее над обрывом.
Беззаботно закусывая, вдруг обратили внимание,  как замелькали катера, вывозя отдыхающих.  В мегафон было объявлено, что следующий рейс – последний, ввиду опасности шторма. Брызги от волн уже достигали зеркальных стен кафе. Но мы доверчиво вошли на тот последний рейс, на катер, битком набитый людьми. Отплывали уже при сильном волнении.


Путешествуя на  теплоходе по Волге,  я никогда не испытывала страха. Но тут! Солнце исчезло. Начал накрапывать и  усилился дождь. Небо  и вода как-то быстро слились в одну серую водную массу. Началось невообразимое. Мы взлетали на гребень и обрывались вниз.  Переполненное судно кренилось, и весь народ с криком, сначала, восторга, а потом – ужаса, падал то в одну, то другую сторону. Волны начали перехлёстывать палубу. Две пожилые женщины стали молиться. Мы, мокрые с головы до ног,  изо всех сил прижимали к себе ребёнка и я, кажется, впервые в жизни, не зная ни одной молитвы,  стала  просить Бога: Господи, помоги!  Помоги  нам добраться  живыми до берега!   Я знала, что   никогда, никогда не ступлю больше  на палубу, ни одного судна на свете.

Какую-то надежду внушал  лишь матрос-рабочий на палубе,  казалось, спокойно сматывавший какой-то канат.

И вдруг в этом ужасе волн, брызг и дождя, прямо рядом с нами, совершенно неразличимый  за секунду до этого на  фоне вздымающегося моря, возник силуэт  огромного крейсера.  Он прошёл, казалось,  совсем рядом с нами высокой серой стеной корпуса. Кажется, до неё можно было дотронуться рукой. Я успела поймать взглядом мелькнувшие, почти невидимые во мгле, пушки, антенны, мачты и он вновь исчез в пелене дождя,  невидимый и неслышимый, как призрак.

Общий возглас ужаса перекрыл шум разыгравшихся волн и тот матрос, что находился рядом на палубе, вдруг, с изменившимся лицом, истово осенил себя крестом.

Измученные сошли мы на берег. Не было сил ни поблагодарить, ни ответить на хмурый вопрос капитана:
"Потерь нет?"

Обессилено опустились мы на ступеньки причала. Впрочем, как и многие другие…

А ведь, помню, в конце семидесятых, во время нашего весёлого путешествия-круиза по маршруту Саратов-Москва- Астрахань-Саратов, где-то в районе Ульяновска, там где Волга смотрелась морем, мы проснулись ранним утром от требования по громкоговорящей связи с капитанского мостика роскошного нашего лайнера:
-  Старшего помощника срочно к капитану!

Теплоход стоял, непрерывно гудел и почему-то звонил колокол.   Плотный туман молоком - за окном каюты. И вновь, уже раздражённое:
- Старпома к капитану!

Несмотря на то, что мы не двигались, начало укачивать, появилась дурнота. Вышедших в коридор, попросили вернуться в каюты. С легкомысленным любопытством слушали мы, как забЕгала служба.  Но  весёлая музыка, включённая по трансляции, заглушила  даже   признаки тревоги у нас.

Постепенно, туман рассеялся,  и мы отправились дальше, не вникая в подробности волнения экипажа. Просто тогда, в конце семидесятых, мы ещё не знали, что 5 июня 1983года ( через год после нашего Севастополя), пассажирский теплоход «Александр Суворов» при подходе к Ульяновску,на полном ходу зайдёт под несудоходный восьмой пролет железнодорожного  моста через Волгу,  будет снесена  вся верхняя палуба, где шла дискотека, и железнодорожный состав  с углем и зерном обрушится на красавец-лайнер.  Было объявлено о 176 погибших, а покалеченных  не счесть было.  Крест в Ульяновске на берегу стоит в память о погибших.


И ещё!  Помню я великолепный пароход «Адмирал Нахимов».  Мы, отдыхая в Геленджике, приехали в Новороссийск, хотелось посетить мемориальное кладбище. Сидели  на набережной, наблюдая, как готовится к отплытию этот роскошный  белоснежный лайнер. Нарядная толпа пассажиров нескончаемым потоком шла на борт. Весёлые, счастливые люди. Помню, мы удивлялись, какое  количество ящиков с винами, шампанским, коробок  фруктов и овощей с зарубежной маркировкой, загружалось в трюм. Машины торопливо подъезжали, и грузчики,  бесконечной цепочкой двигаясь по трапу, в одинаковой чёрной одежде походили на муравьёв.

Мы, совсем рядышком, кормили ручных дельфинов вкуснейшими  белыми булками из  муки кубанских пшениц. И кто бы тогда мог предположить, что 31 августа 1986года при выходе из Новороссийской бухты пароход «Адмирал Нахимов» столкнётся с сухогрузом « Пётр Васёв» и  в двух милях от ближайшего берега затонет. Погибло  более 500 человек. Вечная им память.

Никогда я больше не испытывала судьбу на воде. А плавать по морю, конечно же, необходимо.





Фото из интернета.


Рецензии
Галина! Детское увлечение морской романтикой - это же прекрасно. Оно, увлечение, помогает ребёнку увидеть окружающий его мир в необычных красках, помогает уйти от обыденности жизни. Нельзя лишать ребёнка этого. А того, кто пытается поменять Конецкого на какой-нибудь любовный роман просто жалко. Обращает внимание Ваше писательское мастерство. Произведение профессионала.
Очень понравилось. И так зримо показан у вас тот штормовой переход на катере и страсти, которые вы претерпели. Кошмар! Кстати, первый раз я был в Севастополе ранней весной 1959 года - прошёл ровно год, как Севастополь был объявлен открытым городом. В своё время я отходил 7 навигаций на Волге, прежде чем ушёл в море. "Александр Суворов" и "Адмирал Нахимов" - всё знакомо. Приятно было познакомиться. Обязательно ознакомлюсь с Вашей страницей.

Стас Литвинов   19.03.2017 21:56     Заявить о нарушении
Примите мой поклон, Стас, за скорое исполнение, немножко нескромной, просьбы моей. Но очень хотелось мне поделиться Конецким. Рада знакомству. Заинтересовали. С уважением. Галина.

Галина Алинина   19.03.2017 22:52   Заявить о нарушении
На это произведение написано 36 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.