Анаша

Под занавес года случился конфуз, ежели постыдную сию оказию можно так обозвать. Залёт разряда гауптвахты, благо случился таковой без ярких последствий.

На Октябрьские празднества войска подводят итоги прошедшего года. На личный состав сыплются отпуска и поощрения, лычки и звёзды, значки, медали, благодарности с занесением... Ряду товарищей в гордые тела! Скромную мою персону командование игнорировало, но приятным камуфлетом остался ввод в штат ремонтников. Льгот никаких, разумеется, ежемесячная получка семирублёвой была, ни на копейку не увеличилась, а вот пионерское самосознание торжествовало: пригоден, значит, негодник!

Косте Кравченко был объявлен отпуск с перспективой вдохнуть «приятные дымы отечества»! Хоть скуповат Коська на эмоции, но дома девки без него не щупаны, мол, и самогон недопит! В общем, душевные струны натянул, а отъезд передвигали до солнечного декабря месяца.

Костя не столь незаменим, сколь ждал пополнения. Воодушевление шло уже на убыль, но пробил час, пришёл приказ, воин собрался и отбыл. Так лихо, что шинель чуть не забыл! В Туркмении градусов пятнадцать тепла было, в парадке не зябко – в Алтайском крае тридцатиградусная стынь. Выйди без шинели – задница куржавеет!.. Сибиряка морозом не удивишь, надо полагать, но после полутора лет службы в Каракумах, где долее полугода в одних бровях жарко, такой перепад температур отщекочет не только ушеса с ланитами, но и всякие чресла с шулятами...

И вот, отбыл – скатертью дорожка! Ни пуха, ни пера...

Возвращения отпускников солдаты ждут как посыль из дома. Вернуться с пустыми руками было чревато негодованием – слюни на пирушку копят все. Костя подогнал гостинец знатный: соленья-варенья, пироги и самогоночка, подкрашенная для секретности под ягодный компот...

Застолицу гуляли во время обеда. Из-за конвейерной системы столовка навряд ли заметила отсутствие десятка бойцов. Раньше засыпа;ли вопросами, если стол оставался нетронутым, сейчас рылом больше или меньше мало кто считал, мыслили мы, включая дежурного по столовой.

Константин Иванович накрыл поляну, оттостировал с благополучным возвращением. «Ягодный сок» оказался крепче ожидаемого, в дополнение чему были прихвачены вкуснейшие закуси от домоводства алтайских земель. Костиков ясак дербанили до последних капель креплёного компота. Пир удался на славу – ряхи наели, голову быстро вскружило, отрыжка тоже долго себя ждать не понудила. Желудки не нарадовались... Понятливая поросль занялась уборкой мастерской, черпаки подались на волю, ленивые деды задержались щёлканьем кедровых орешков.

Я вышел на воздух продуть лёгкие более чем уместной «Астрой». Возле парадного входа мялись с ноги на ногу и шушукались погодки из ПУСа. С какой целью они тут территорию топчут – неясно; без надобы пусовцы крайне редко ходили к старому зданию штаба – разве по заданию неся латать. Из закреплённых за узлами помещений здесь только каптёрки Аганина на околотке, и больше ничего...

Приглядевшись, сознал: в отпуска мотался не только жалованный ремвзводовец! Были при батальоне и другие награжденцы, вернувшиеся к местам службы примерно в одно время. И фуршеты в уме держал совсем не каждый... Оказалось, одна экзальтированная личность из связистов соблазнилась на покупку небольшого пакетика анаши...

Время в Союзе настало, дельцы переставали бояться милиции и начинали впаривать канабиоиды всем подряд, в любом виде и подходящих местах. Наш купил в поезде... Ходил по вагону офеня чернявой нации и горлопанил, что есть в наличии гашиш и более ядрёная шмаль. Совестных мук не испытывал и никого не боялся. Перестройка, гласность, хозрасчёт – чтобы их... в связке с закопёрщиком...

Изготовление дурмана дело обыкновенное и широко в Средней Азии распространённое. Два года подшёптывания слухов от желающих забить косячок вбили в память много названий, кои невдавне и вслух говорить опасался: шмаль, блант, чарс, грев, банг, план, анаша, гашиш, сено и просто травка, битые в цигарку, скрученные в козью ножку или подобное. Всего не упомнишь, чаще всего русские парни обобщали – «марьиванна»! (марихуана)

Узбеки перерывно сосали «насвай». Братья-славяне, решившие пробовать, говорили: дерьмо необыкновенное! И это была голая правда! Один сведущий человек открыл завесу тайны: в состав гранулы подмешаны табак и гашеная известь, птичий помёт и выпаренные ослиные какахи. Изучать вкусовыми рецепторами настолько изысканные ингредиенты я не смогу даже на спор или выгодное пари. Совать под язык нечто непотребное, притом понимая, из чего оно... нетонущее сделано – мне это претит! Пусть сей продукт сосёт хоть три четверти населения Азии...

Под опаской гнева командира, бабаи ныкали насвай где могли, доверяя только соплеменникам. Когда сосачка иссякала – рыскали в поисках. К лёгким наркотикам азиаты с малых лет привыкшие, даже точёные кружева устава их мало удерживали от многолетних привычек.

Пусовцев поприветствовал кивком, присел на перила, закурил. Парни пристроились на корточки возле меня. Я с астрины кольца пускаю – они папироску раскуривают. Беломорина сомнительная – табачный конец вдвое длиннее фабричного и скомкан узлом. Гильза крючком как деревенские хрычи крутят в козью ножку самосад. Смотрю, раскурили вроде. Воздух после затяжки чудно прихватывают и тягают по очереди. Дымок липкий, слащавый, непонятным сеном пованивающий. Минуту спустя замечаю, глаза бойцов помутнели, подались врасплыв, а выкурили всего половину? О чём болтали, не вспомню, но гласными подвывать они начали заметно. Меня прихватил интерес, спросил, что такое у них заряжено? Хотя догадывался, что кумарит вовсе не номенклатурная «Герцеговина Флор».

Представления о наркотической травке до службы я имел чисто теоретические. Не было в ближнем круге моего общения никого, кто пыхал марьиванну даже изредка. Болтать болтали, иначе быть не могло, воочию не видел.

Слегка накатившее опьянение толкнуло к действию. Чего, так сказать, не опробовать разок-другой затянуться для приобретения опыта?.. Эти же сидят, не кобенятся, и внешне ничего плохого в их поведение не вкралось?

– Д-дай, – мямлю с отрыжкой, – затянуться разок!

– А ты про-обо-овал раньше? – перепев в ответ.

– Н-нет, рас-скажете н-небось?

– При-исаживайся ря-адом, брат, кане-эшна научим!

Мои мозги набекрень, чувачки в своей нирване блаженствуют – непринуждённый такой диспут юродивого с убогими. Присел как матёрый каторжанин на корточки – локти на колени. Непонятно для чего нужен подобный ритуал, почувствовал как скукожило лёгкие и естественно уменьшился вдох. Придумал же кто-то? Сделал тройку затяжек и... никакого дурмана не почувствовал! Вдыхал, как чуваки научили, но телом ощущался лишь лёгкий алкогольный крен и наркотическим он не становился!

Сидеть на корточках надоело. Поднялся, спрямился, потянулся и вдохнул так глубоко – лёгкие шелестели как целлофан! Бронхи встрепенулись от внезапного притока кислорода и буйство началось. «Втемяшилась в башку такая блажь!» Сознание плыло позади ватного тела, острота зрения улучшилась до резкости оптического прицела, и я смог узреть аверс монеты, подкидываемой архаровцем, стоявшим возле ОРО. Скакал я как Санчо с ранчо, орал кликушей, гойкал и ржал мустангом на всё, что падало на взгляд. Нереальными казались земля и небо. Над каптёрками туча в очертаниях крокодила стройбат заглатывает, караулка-черепаха пластуном крадётся, гляди задавит... Деревья пляшут и листья катят навстречу ветру, казарма сверлом, парадные перила завились пружиной – чудеса! На всю голову чудеса! «Я так хохотался»...

Парни, вы;сыпавшие из мастерской, обсмеивали, как ловили меня по батальону, силком возвращали на место... я носился как блаженный и ржал над всем, что падало на глаза. Шульц притаскивал меня в мастерскую, обсмеяв её, я снова выбегал на волю и глотку рвал без остановки. Пятиминутная катавасия парням казалась вечностью. Едва отпустило, Крава с Шульцем затащили меня в тайную повалушу, где доброхотов отоспаться привечала панцирная койка с тюфяком. Вовка связал по ногам, руки примотал к спинке и под щёку сунул старый бушлат...

Уснул так быстро, как разразился смехом. Сон зашёл крепчайший. Отбывая в отключке добрую часть времени, чую – треплют. Открываю глаза, взъерошенный Савченко бормочет: ищет Котов, рычит, матюгается, молнии мечет. Тормошит меня Серёга минут вот как пятнадцать, давно отвязал, с моей стороны признаков жизни ноль – мертвяк мертвяком. Котов, говорит, завизировал мастерскую, все на месте, Родине долги отдают – нет одного тебя!

Еле продрав зенки, решаю пойти сдаваться, но мгновенно осознаю, что рожа непраськая, ланиты в пролежнях ажурных, и ринулся семимильным шагом в мойку. Думал, взбодрюсь холодной водицей – щёки и расправятся...

Прибежал в душевую, умылся – складки на лице стали ещё заметнее. «Ничто так не выдавало Штирлица, как парашют за спиной!» Время тянуть не имело смысла, пошёл в мастерскую, а на подходах шеф в замашистой позе Перуна-громовержца генерирует сгусток энергии, способствующий метаниям в моё бренное тело плазмоидов:

– Ты где, едрёна мать, харю плющил?

 – В кубрике, тарищ прапщик! – я врал и чувствовал, как на рыльце пробивается пушок. Но не буду ж я сдавать повалушу, лишая следующие поколения злачного места? Солдаты здесь и массу втапливали, и мозги периодически букетами вин разжижали, девах приводили, и под прочей неусавщиной разлагались... Слухи уши грели...

Шеф резко оборвал и вдруг спросил, ел ли я уху?

– Никак нет! – отвечаю, – Спал в кубрике хозвзвода, повара со смены отдыхали – пристроился. Ночью маялся с зубом, вот и потянуло откемарить пару часиков.

Где надо скривить душой – совру три короба, сказки писать можно! Столь удачная отмазка не оставила лазеек для розжига недоверия, и физиономия выдала, что харю я плющил действительно крепко, с боку на бок не ворочался, со страха не вздрагивал, потому разомлел до бессознания и слипся с тюфяком аки алякиш со скалкой.

Наклепал командиру некий неугомонный белебеня (догадываюсь – извечно брюзжащий начальник столовой), что ремвзвода не было на обеде, и шеф набежал выписать нагоняй вверенному подразделению. Но мы заранее сговорились говорить, мол, в столовке взаправду были, кашу ели, чаю пили, пережёвывали тщательно и неоднократно выпрашивали добавки. Втиснулись в общий поток между ПУС-ами, по той простой причине нас не заметили...

Разбирая произошедшее, прикинул я на умишко, что алтайский самогон в сочетании азиатской дурман-травой возымели на организм до того непредсказуемое действие, что повторять дьявольский коктейль не решусь никогда... И ныне и присно, и во веки веков! И, слава Богу, не попал под вездесущее око замполита или дежурного по части!




Продолжение тут --- http://www.proza.ru/2015/12/14/1731 >Небудничные будни >