Учитель музыки

«Примите святой отец исповедь мою, ибо я согрешила. Мне было 13, когда  случилась эта история. Мамы у меня нет уже очень давно. Мой отец очень суровый человек, жестокий и властный, но что касается меня – меня он всегда баловал. Он нанял лучших учителей, что бы сделать из меня настоящую леди. Я училась танцам, живописи, стихосложению, языкам, общим наукам.  Но мне всегда хотелось учиться музыке. И отец удовлетворил и это мое желание.
Когда я впервые увидела его, моего учителя музыки, мое сердце разбилось. Он был похож на ангела с рождественской открытки. Болезненная бледность, пшеничные кудри, неземные светящиеся глаза. Он был худым, каким то надломленным, слишком грациозным и изящным, настоящий герой романтической повести. Он потирал свои всегда холодные пальцы трогательным  робким жестом, прежде чем коснуться клавиш, потом играл. Закрыв глаза, приподняв красиво изогнутые брови.
Я любовалась им, восхищалась, а потом влюбилась. Моя первая любовь. Первая страсть. Я робко касалась его рук. Боялась посмотреть в глаза. Он краснел, от моих попыток ему понравится. А я ничего не могла поделать с собой. Глядя на нотные листы , сидя совсем рядом с ним  я не могла не о чем думать, кроме как о его ласках.
Однажды ночью я вошла в его спальню. Он вздрогнул сел на кровати. Я разделась. Я была соблазнительной в свои 13, белая кожа, чудесные длинные кудри, едва оформившаяся грудь, легкий пушок на лобке. Я жаждала быть покоренной своим робким возлюбленным. Наконец он поднялся….
Я дышала его запахом, его губы ласкали мое тело. Потом его язык коснулся моих нетронутых розовых сосков. Я застонала. Мое тело обмякло. Я не помню, как я оказалась в своей постели. Страшная, но желанная боль пронзила мое тело, я тихо вскрикнула, но он прикрыл мой рот своей красивой нежной рукой. Мои пальцы впились в простыню, уже орошенную кровью моей девственности, я разорвала ее. Я становилась женщиной.
На утро отец вошел ко мне и застал картину моего позора. Простыня была разорвана и в крови, тело было исцарапано, на полу лежал халат учителя музыки, забытый в спешке на утренней заре. Отец понял все. Сняв со стены ружье он вошел в комнату учителя. Раздались крики, а потом выстрел…да мне этого хотелось. Но случилось иначе.
…Однажды  ночью я вошла в его спальню. Он вздрогнул, сел на кровати. Я разделась. Я была соблазнительной в свои 13, белая кожа, чудные длинные кудри едва оформившаяся грудь, легкий пушок на лобке. Я жаждала быть покоренной своим робким возлюбленным. Наконец он поднялся, подошел ко мне… он накинул на мои плечи свой халат, вывел за дверь, не говоря ни слова. Дверь щелкнула за моей спиной, и повернулся ключ. Такого оскорбления я не могла вынести, и не могла допустить, что бы он рассказал отцу о моем поступке.
В своей комнате я разорвала простыню, расцарапала тело, бросила на пол учительский халат, вынула большую свечу из канделябра и сделала себя женщиной. Все должно было быть настоящим. Оставалось только ждать когда придет отец.
Как я и ожидала, он впал в ярость и понял все, так как я и рассчитывала. Он схватил ружьё, раздался выстрел. Никто не смеет меня унижать!
Все домашние ворвались в комнату, где, по их мнению разыгралась драма. В комнате взъерошенный с налитыми кровью глазами стоял мой отец, перед ним с окровавленным плечом рыдая, сотрясаясь в истерике, стояла худенькая  обнаженная по пояс белокурая девушка. Это был мой учитель. Сомнений не было. Небольшая, но совершенно женская грудь, говорила о моей ошибке яснее всех слов. Как я не поняла раньше. Как не почувствовала. Отец перевел на меня взгляд. Я потеряла сознание.
Отпустите мне мой грех, святой отец, ибо я согрешила. Мне уже пора идти на молитву, мать настоятельница не прощает опозданий.»
Из исповедальни выбежала бойкая монахиня двадцати с небольшим лет. Она оглянулась и засеменила в сторону часовни.
Молодой священник задумчиво посмотрел ей в след, откинул волосы цвета пшеницы со лба, изящным жестом потер, вечно мерзнувшие, длинные пальцы. «Чего только не выдумают эти христовы невесты», подумал он и стал готовиться к мессе.