Космонавтика и наша память о ней

Я, автор данной статьи, не являюсь прямым участником событий, связанных с обеспечением первого пилотируемого космического полета, так как на работу в Филиал Летно-исследовательского института ЛИИ в лабораторию С.Г. Даревского меня приняли за 9 дней до полета Ю.А.

Официально я был распределен на работу в Воронежский институт источников питания, где выполнял дипломную работу. Но затем меня  перераспределили в ЛИИ. Этому содействовали   старшие товарищи по институту Н.А. Ощепков и В.П. Конарев и главное Н.Т. Коробан - заведующий кафедрой “Электрооборудование самолетов и автомобилей» электромеханического факультета  МЭИ. Он же - начальник Филиала ЛИИ.

Для меня это было полной неожиданностью, так как к Воронежу я уже начал привыкать. Кроме этого, впереди  открывалась перспектива интересной работы в Китае. Но дело сделано. Человек я дисциплинированный, возражать не стал.

Направили меня в отдел Е.Н. Носова, и конкретно  к Н.А. Ощепкову, который начал свою деятельность в лаборатории на год раньше.

В этом же году в лабораторию С.Г. Даревского были приняты  Ф.М. Зонабенд - выпускник кафедры ЭСА, Е.К. Никонов (АВТФ МЭИ), Е.А. Трелина (кафедра светотехники МЭИ), А.Ф. Еремин, В.А. Подолян, Н.И. Кочетков (Рязанский радиотехнический институт).

К нашему приходу основные работы по созданию приборной доски и пульта космонавтов  корабля «Восток» в ЛИИ были завершены под руководством  С.Г. Даревского. Проектные работы выполнены были  Г.С. Макаровым, Е.Н. Носовым, С.Т. Марченко, Д.Н. Лавровым. Н.А. Ощепковым, В.В. Горячевым,  В.Н. Эльксниным и др.. 

Под руководством Э.Д. Кулагина был создан моделирующий стенд-тренажер, на котором прошли подготовку будущие космонавты первого отряда.
 
Конструкторские работы по созданию экспериментальных средств отображения, ручек управления, приборной доски и пульта управления, а также составных частей моделирующего стенда были выполнены в конструкторском бюро Филиала ЛИИ под руководством В.И. Аверина. Все экспериментальные средства отображения и управления были изготовлены в опытном производстве Филиала ЛИИ под руководством Н.Я. Цивлина.

Работами по обеспечению космической программы средствами СОИ руководили В.Н. Сучков - заместитель начальника Филиала ЛИИ и главный инженер И.И. Копошилко.

Наиболее сложными приборами были индикатор местоположения ИМП и индикатор временной комбинированный ИВК. В создании ИМП решающая роль принадлежит Г.С. Макарову и конструктору А. Белову, а ИВК – Д.Н. Лаврову.

Д.Н. Лавров возглавил работы по  технической эстетике пульта,приборной доски и ручки управления. Пульт, доска, ручка управления, датчики давления температуры воздуха в кабине и температуры жидкости,основной и резервный светильники были объединены в систему индикации, сигнализации и органов ручного управления СИС и ОРУ. СИС и ОРУ  в дальнейшем была переименована в систему отображения информации – СОИ.

Методы технической эстетики не обеспечивали решение задач взаимодействия человека и машины. Потребовались методы инженерной психологии. Объединенные вместе в последующем они стали основными составляющими нового направления  - эргономики.

Важность эргономического направления и особый шарм, который был придан ему Д.Н. Лавровым, была глубоко осознана С.Г. Даревским, который сделал многое, чтобы оно (направление) вышло на государственный уровень.

Документация на пульт и приборную доску была разработана в конструкторском бюро комплекса 5 ЛИИ в бригаде под руководством Э.Е. Цыпина. Начальник КБ М.Е.Заболотский, начальники комплекса С.И. Знаменский и затем Е.И Конюхов. Ведущие конструкторы КБ: Р.К. Андрианов, Е.С. Салфеткин. Ведущие электрики одной из бригад того же КБ - Л.П. Симоненкова, Т.А. Панфилова.

Создание штатных опытных образцов всех приборов было поручено Ленинградскому ОКБ топливно-измерительной аппаратуры ОКБТИЗА г. Ленинград, которым руководил главный конструктор В.В. Медведев. Это ОКБ вместе с заводом «Пирометр”, тоже г. Ленинград, сыграло важнейшую роль в обеспечении СОИ по программам “Восток”, “Восход”, “Союз”, “Салют”.

На космодроме для обеспечения работ по СОИ в период подготовки и запуска первого корабля от Филиала ЛИИ были С.Г. Даревский, Д.Н. Лавров, С.Т. Марченко, Э.А. Васкевич - представитель заказчика от военно-воздушных сил ВВС СССР, А. Болтов и С.И. Борисов - представители ОКБТИЗА.

Д.Н. Лавров покинул площадку за два часа до запуска после того, как он выставил на глобусе местоположение корабля во время разделения с последней ступенью и на бортовых часах – время.
Ранее А. Болтовым в монтажно-испытательном корпусе на глобус ИМП были нанесены метки наземных измерительных пунктов, координаты которых имели гриф «Совершенно секретно»

Известно, что прежде чем взять управление ориентацией корабля «на себя»,  космонавт должен вскрыть конверт, в котором записан код, набрать его на кодовом замке и тем самым разблокировать контур ручного управления ориентацией. Код задавался с помощью  кодовой вставки, которая во избежание разглашения вставлялась  в кодовый замок во время комплексных испытаний в монтажно-испытательном комплексе МИК и после проверки больше не заменялась. Проверки вели представители ЛИИ под контролем испытателей ОКБ-1 и военных. Естественно о коде знали не только С.П. Королев и Н.П. Каманин, но и все те, кто эту операцию выполнял и проверял.

Конверт предназначался только для Ю.А. Гагарина, и вскрыть его он мог только на орбите в критической ситуации.  Свидетельствуют, что вопреки указанному требованию Ю.А. Гагарин знал код до полета. И кто, кроме С.П. Королева, С.Г. Даревского, Н.П. Каманина, М.Л. Галлая, мог сообщить его Ю.А. Гагарину, трудно определить.
Код мог быть сообщен Г.С. Титову, как дублеру Ю.А. Гагарина. Это мог сделать Д.Н. Лавров, который был в дружеских отношениях с обоими, но особенно с Г.С. Титовым.
Во время запуска С.Г. Даревский находился в бункере, остальные – на наблюдательном пункте НП.

Как было сказано выше, моим непосредственным шефом в отделе Е.Н. Носова был Н.А. Ощепков, который практически в течение одного дня передал в мое ведение схемы и методики испытаний системы отображения информации корабля “Восток”.

В последующем из отдела С.Т. Марченко ко мне перекочевали контрольно-проверочная аппаратура и соответственно методики приемо-сдаточных испытаний, как ее самой, так и СОИ корабля.

Таким образом, с самого начала своей трудовой деятельности я оказался участником работ по обеспечению всего жизненного цикла СОИ: от разработки, через все виды испытаний к обеспечению работ на комплексной станции в Подлипках и на космодроме и к послеполетному анализу работы системы.

В последующем к этому перечню были добавлены проектные работы по СОИ. За пределами моего влияния долго оставались проблемы утилизации возвращавшихся из космоса наших изделий. Но в конце космической карьеры пришлось заниматься и этой проблемой.

Обеспечение в полном объеме жизненного цикла изделий требовало постоянного освоения дисциплин, которые в вузе либо игнорировались, либо только обозначались, либо вообще не преподавались (инженерная психология, или эргономика, системы обеспечения качества, надежность, техника и методы испытаний аппаратуры на соответствие разнообразным требованиям и др.).

Но ЭМФ МЭИ дал основы знаний, которые можно было использовать в широком диапазоне решаемых проблем. Выпускники этой кафедры, как говорили, не знают, как летает самолет, но знали, как работает электрооборудование.

О специалистах аналогичной кафедры московского авиационного института МАИ говорили, что они знают, как летает самолет, но не знают, как работает его электрооборудование.

Итак, 3 апреля автора впервые ознакомили с предметом его деятельности, а 12-го в составе бригады из нескольких человек под руководством Е.Н. Носова впервые “вывезли” в Подлипки (г. Калининград, будущий г. Королев) на  комплексную испытательную станцию КИС  ОКБ-1. О том, что должно было произойти 12 апреля, мы понятия не имели. Таковы были правила секретности.

В КИС-е Е.Н. Носов вручил мне свою редакцию методики проверок пульта в составе корабля, показал место, где я должен находиться во время испытаний, помог кое-как устроиться на полозьях, на которых в последующем устанавливалось кресло, подогнанное под тело улетающего космонавта. 

Это был корабль, на котором должен будет лететь следующий космонавт, т.е. Г.С. Титов.

Не помню, как оказался у меня шлемофон, но Е.Н. Носов велел мне его одеть, слушать команды руководителя испытаний и их исполнять. Каждый участник испытаний имел свой позывной номер. Носов назвал его мне и потребовал, чтобы я незамедлительно отзывался на него.

Была объявлена команда на начало комплексных испытаний. Я, волнуясь, нажимал  какие-то тумблеры, что-то отвечал на запросы руководителя испытаний.
Но вот на очередном шаге проверок должен был загореться один из сигнализаторов на табло приборной доски. Теоретически я знал, где этот сигнализатор находится. Но когда тот включился, я от неожиданности едва не свалился со своего неустойчивого приспособления. Что я еще делал потом, не помню. Меня спасло объявление по громкой связи о прекращении испытаний.

Выяснилось, что в космос был успешно запушен первый пилотируемый космический корабль, и команды, которые подавались по командной радиолинии в КИСе, могли оказать влияние на работу корабля в космосе. Команды шли через эфир, а экранов для защиты их выхода за пределы испытательной станции в то время еще не было.

Если бы испытания не были прерваны, то вполне возможно, что на этом моя карьера, как испытателя, благополучно бы завершилась, не начавшись. А так я стал, как говорили, одним из видных «бобоискателей». Правда за это пришлось, как и многим другим, расплачиваться бессонными ночами и здоровьем.

Находясь в КИС-е, мы еще не ощутили грандиозности события, не придали никакого значения тому, что то, что произошло находится рядом, что вот здесь корабль под названием “объект 3КА” прошел проверку, отсюда ушел на космодром.

Нас обрадовало то, что испытания на этот день прекращаются, и мы свободны. Глупые от неожиданно свалившегося счастья, мы, получив у руководителя КИС разрешение,  поспешили на выход. Выйти с территории без отметки начальника КИС было нельзя. Таков был порядок.

На площадке у проходной наших собралось 12 человек. Все мы были загружены в Победу нашего шофера В. Валиева. Как разместилось в машине столько человек, сейчас трудно объяснить. Может быть потому, что тогда, свеженькие, после института, мы все были еще очень стройными.

Поехали мы не домой, а в гостиницу “Украина”, где и отметили начало великого, как потом выяснилось, подвига человечества.

Так вместе с Ю.А. Гагариным мы, выпускники ВУЗ-ов 1961 года, вошли в космонавтику, многие из которых не выходили из нее всю жизнь.

Прямых контактов с Ю.А. Гагариным у меня  практически не было. Лишь однажды на космодроме пришлось дежурить с ним ночью во время полета одного из кораблей. Ничего звездного в нем не было. Никакого напряжения в его присутствии не испытывал. Ночь прошла без каких-либо эксцессов. Также спокойно  утром мы сдали смену.

Работая в центре подготовки космонавтов при отладке и вводе в эксплуатацию тренажеров для подготовки космонавтов по программам "Союз-7К", "Зонд" и “Н1-Л3”, созданных нами в ЛИИ под руководством С.Г. Даревского, было ощущение, что Ю.А. Гагарин был где-то рядом, но не с нами.

В дальнейшем встречи были только с его портретами и брендом: конференции, посвященные первому полету, вручение медалей и грамот имени Ю.А. Гагарина и др.

Жизнь шла своим чередом. Благодаря стараниям С.Г. Даревского лаборатория, которой он руководил, превратилась в комплекс, комплекс в Специализированное ОКБ ЛИИ. Были построены производственные корпуса, вибропавильон. Созданы новые научно-исследовательские и испытательские  лаборатории и лаборатории разработки  телевизионной техники, измерительных приборов, электролюминесценции,   виброзащиты, органов управления, конструкторские и технологические отделы и многое другое. В СОКБ ЛИИ были переведены рабочие, технологи, конструкторы отделения 5 ЛИИ.

Здание Филиала ЛИИ было обнесено колючей проволокой,  став неотъемлемой частью территории ЛИИ. Таким образом, один из корпусов больничного комплекса, созданного знаменитым строителем железных дорог Фон Меком, был выведен из общего ансамбля и лишен какой-либо защиты со стороны города.

На космодроме по инициативе С.Г. Даревского и при поддержке руководства ЛИИ на площадке №2 был построен первый коттедж для обеспечения жизнедеятельности  экспедиций СОКБ. Жизнь налаживалась.
 
Теперь уже официально постановлениями партии и правительства на СОКБ ЛИИ возлагались задачи создания СОИ для всех типов пилотируемых космических аппаратов ПКА и соответственно комплексных тренажеров для подготовки космонавтов ТДК.

Но время – категория безжалостная. Ушел в мир иной талантливый инженер  Г.С. Макаров. Перешел в другое подразделение Е.Н. Носов, где защитил кандидатскую диссертацию.

Д.Н. Лавров перешел  в другую отрасль, сначала став руководителем одного из ведущих предприятий России в области информационных технологий, а затем успешно работал в аппарате верхних эшелонов власти РСФСР.

Ушел в НИИ приборной автоматики  г. Москва Н.А. Ощепков. Одни специалисты приходили, другие уходили. Не все выдерживали  жесткие условия работы в пилотируемой  космонавтике.

В 1973 году “увели” с поста главного конструктора – начальника СОКБ ЛИИ С.Г. Даревского.

Методом принуждения к уходу перешел в Филиал ЛИИ  Э.Д. Кулагин. Он продолжил работу с Е.Н. Носовым по авиационному направлению.

Постепенно прекратились традиционные в период С.Г. Даревского послеполетные встречи с космонавтами, конференции, выставки на ВДНХ, торжественные мероприятия в честь космонавтики, “похоронены” многие работы в области эргономики, по цветным электронным СОИ, ручкам управления, системам поддержки операторов и многое другое.

В 1983 году на базе Филиала ЛИИ был создан  научно-исследовательский институт авиационного оборудования НИИАО и для укрепления к нему было присоединено СОКБ ЛИИ. Произошло то, что могло произойти только в стране развитого волюнтаризма и развитого до совершенства цинизма.   

В верхнем эшелоне руководства института оказались  люди, для которых космонавтика была инородным направлением и кто, в той или иной форме, травил коллектив С.Г. Даревского, когда тот  работал еще в Филиале ЛИИ.

В институт из СОКБ были переведены лучшие специалисты в области цифровой техники, производство было переориентировано на выпуск авиационной техники. Однако самой бессмысленной оказалась переориентация производства.

В условиях предательства этого направления и соответственно интересов коллектива со стороны бывших руководителей СОКБ ЛИИ коллектив пилотируемой космонавтики начал борьбу за выживание.

Показательным в этой истории является история здания Филиала ЛИИ, откуда начиналась пилотируемая космонавтика в части космического тренажеростроения и систем отображения информации пилотируемых космических аппаратов. С вводом на территорию ЛИИ началась его медленное разрушение. Фонтан перед фасадом никогда не включался. Писающему когда-то  мальчику в центре фонтана, отбив его достоинство,  неоднократно одевали трусы, раскрашивая их в разные цвета. Через некоторое время он вообще покинул свое место.

В настоящее время  в самом центре фонтана, прямо на месте мальчика растет дерево, а вокруг него кустарник.

Комнаты внутри здания перестраивались, некогда прекрасный интерьер терял свой прежний вид. Великолепная винтовая мраморная лестница приходила в негодность, колоны на входе кровоточили от выбитых кусков бетона. Оконные блоки кривились от варварского отношения к ним. Перед фасадом здания нарастали горы мусора.

40-летие полета Ю.А. Гагарина было отмечено одним  из важных исторических событий: на здании, в котором на тренажере, созданном в ЛИИ под руководством С.Г. Даревского, прошли подготовку к полету космонавты первой и второй групп, в том числе  Ю.А. Гагарин, был установлен памятный барельеф. Таким образом была повышена ценность здания и места. Теперь это не только память о фон Меке – выдающемся строителе железных дорог и мечтателе о городе-саде для железнодорожников, но и одно из памятных мест, откуда начиналась пилотируемая космонавтика.

На открытие барельефа были приглашены руководители ЛИИ, СОКБ ЛИИ, НИИ авиационного оборудования, а также С.Г. Даревский, Д.Н. Лавров, Н.А. Ощепков. ветераны космонавтики, которые принимали активное участие в создании СОИ для корабля “Восток”.

На встрече выступили Ю.Н. Шогин - первый секретарь Жуковского горкома КПСС, В.Н. Сучков - бывший заместитель начальника Филиала ЛИИ, С.Г. Даревский - бывший начальник СОКБ ЛИИ, А.А. Польский – начальник НИИАО, летчик-космонавт П.Р. Попович и др. Говорили о большом вкладе в пилотируемую космонавтику не только СОКБ ЛИИ, но и в целом ЛИИ. Давались заверения о вечной памяти чего-то.

Зимой 2006 года накануне 45-летия полета Ю.А. Гагарина я с внуком прошелся по маршруту, по которому мы ходили на работу. 
В 1961 году это здание находилось за территорией ЛИИ, и к нему был свободный проход. Перед зданием находился парк.
Этой дороги не было. Подход к забору, через который можно было увидеть здание, в котором шли тренировки космонавтов, загроможден. Сзади домов, где жили специалисты и по легенде должны были жить космонавты, построены сараи, торчком стоит ржавый прицеп. Путь к бывшей проходной Филиала ЛИИ преграждают забор местного значения и собачья будка, в которой жил  готовый наброситься на любого незваного гостя  огромный пес, сорвавшись с цепи.

Каких-либо признаков, понятных жителям г. Жуковского о том, что отсюда начинался путь в космонавтику, нигде не видно.
Тогда мы с внуком надеялись, что в скором будущем здание Филиала ЛИИ будет выведено за пределы колючей проволоки, что удастся восстановить красивое место и проход к нему, восстановить памятники в парке, и через это место будет проходить один из интересных экскурсионных маршрутов.

Увы. По состоянию на 2013 год здание рушится. Никто там не работает, не живет. Оно стало бомжом в худшем виде. Рамы выворочены, двери разбиты. Железо вырвано. Через горы мусора не пройти. И самое печальное – барельеф отбыл  в неизвестном направлении. И все это происходит на тщательно охраняемой территории.

Немного ближе к дороге на Раменское, недалеко от описываемого здания  строится офисное сооружение объединенной авиационной корпорации. Постепенно вырисовывается его оригинальная архитектура. Вид этого сооружения должен подчеркнуть убогость окружающей среды, и она, среда, должна исчезнуть, унеся с собой нашу память о некогда выдающемся событии в истории человечества, о выдающемся реалисте Фон Меке, о госпитале, в котором оперировались раненые в годы войны, о месте, где прощались с выдающимися летчиками-испытателями ЛИИ, а скоро и о самом ЛИИ.

 
Не лучше выглядят места на космодроме, откуда начинался путь к звездам. Каждый раз, посещая это святое, казалось бы для Казахстана и России место, чувствуешь себя убогим, зря отдавшим всю свою сознательную жизнь самому важному для человечества делу. Оказывается это дело важное, но только не для нас, не для нашей страны.

Словно в насмешку, на полуразрушенной проходной красуются, запечатленные в камне портрет С.П. Королева и надпись “Путь к звездам открыт”.
Ворота, через которые уходила ракета первого в мире космонавта на старт, перекосились и заржавели. Домик завода «Звезда» г. Томилино, где примерялись скафандры к космонавтам и где специалисты СОКБ ЛИИ проводили последний инструктаж отбывающих в командировку космонавтов,  представляет собой барак в его наихудшем виде, вокруг которого размещены в каком-то безобразном порядке грядки с зеленью, а у входа гнилая будка рыжего пса. Пес прогибается перед тобой словно извиняется, что он не может поддерживать порядок в вверенном ему гарнизоне.
Кругом мусор, мусор, мусор. 

Ничему история нас не учит, и очевидно никогда уважение к ней к нам не придет. Кто мы такие, если у нас такое «уникальное» отношение к своему прошлому, к нашим собственным достижениям, к своим близким? Неужели иным не мог быть наш путь – путь строителей социализма-коммунизма? Наверное,  не мог! Наши государственные и партийные паханы сделали из нас быдло. А быдло оно и есть быдло, как бы ни пыжились его отдельные представители, пытаясь откреститься от прошлого. Новые русские пытаются оевропеиться, но они еще «быдлее», чем те, кто остался от прошлой жизни.
Аминь.