Лучшие годы нашей жизни - 5

КоТИНРО (КамчатНИРО) – 1981-1995 гг.

1981-1983 гг. – Биологические анализы нерки на Усть-Камчатском РКЗ. Участие в деятельности рабочей группы по оперативной регуляции промысла лососевых рыб р. Камчатки. Кратковременные  выезды на озера среднего и нижнего течения  реки. Сбор материалов по половозрелой нерке оз. Азабачьего. Вынужденное прекращение тралений молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Защита в ноябре 1983 г. в МГУ им. М. В. Ломоносова диссертации на соискание ученой степени кандидата биологических наук.
 
1984 г. – Проведение специальных работ на Усть-Камчатском РКЗ (сбор материалов по морфометрии нерки). Работа по оперативной регуляции промысла лососевых рыб р. Камчатки. Кратковременные  выезды на озера среднего и нижнего течения р. Камчатки. Возобновление тралений молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Проведение биологических анализов  производителей нерки этого водоема. Начало изучения биологии трехиглой колюшки в бассейне оз. Азабачьего.

1985 г. – Продолжение специальных работ на Усть-Камчатском РКЗ (сбор материалов по морфометрии нерки). Участие в деятельности рабочей группы по оперативной регуляции промысла лососевых рыб р. Камчатки. Первый экспериментальный лов половозрелой нерки в протоке. Траления молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Проведение стандартных биологических анализов производителей нерки этого водоема. Приезд В. В. Зюганова с целью транспортировки производителей трехиглой колюшки оз. Азабачьего в Карелию для экспериментального скрещивания с местными формами. Выезд в ноябре на международный симпозиум «Нерка-85» в г. Нанаймо (Британская Колумбия, Канада).

1986 г. – Работа в группе по оперативной регуляции промысла лососевых рыб р. Камчатки. Провал экспериментального лова нерки в протоке Азабачьей из-за  ошибки прогноза.  Кратковременные  выезды на озера среднего и нижнего течения р. Камчатки. Траления молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Проведение биологических анализов  производителей нерки этого водоема.

1987-1989 гг. ¬– Участие в рабочей группе по оперативной регуляции промысла лососевых рыб р. Камчатки. Траления молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Проведение биологических анализов  производителей нерки этого водоема. Поездка в августе-сентябре 1989 г. на Аляску в Бристольский залив по приглашению Вашингтонского университета (г. Сиэтл, США) и Департамента охоты и рыболовства штата Аляска (г. Джуно, США).

1990 г. – Работа в группе по оперативной регуляции промысла лососевых рыб р. Камчатки. Траления молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Проведение биологических анализов  производителей нерки этого водоема. Статистические расчеты для книги «Азиатская нерка».

1991-1994 гг. – Участие в деятельности рабочей группы по оперативной регуляции промысла лососевых рыб р. Камчатки. Траления молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Проведение  биологических анализов производителей нерки этого водоема. В августе 1992 г. выезд на полевые работы на Аляску в Бристольский залив. Проведение в 1993-1994 гг. специализированного лова нерки в протоке Азабачьей с целью снижения ее численности в бассейне озера. Работа над книгой «Азиатская нерка». Защита в 1994 г. во ВНИРО  диссертации «Азиатская нерка» на соискание ученой степени доктора биологических наук.

1995 г. – Весенняя поездка на Тихоокеанскую биологическую станцию в г. Нанаймо (Британская Колумбия, Канада) для редактирования английского варианта рукописи книги «Азиатская нерка» и посещение Вашингтонского университета (г. Сиэттл, США). Работа в группе по регуляции промысла лососевых рыб р. Камчатки. Неожиданное  увеличение численности нерки р. Камчатки за счет рыб азабачинского стада. Траления молоди нерки в бассейне оз. Азабачьего. Проведение биологических анализов  производителей нерки этого водоема. Выход из печати монографии «Азиатская нерка» на русском языке. Осенняя поездка на полевые работы на Аляску в Бристольский залив.

***

Приехав в начале июня 1981 г. в Усть-Камчатск, сразу заметил, что отношения с Валерой и Лидой Базаркиной резко ухудшились. После 20 июня, когда пришло время уже начинать траловые работы в истоке протоки Азабачьей, супруги начали усиленную подготовку к посадке картошки на огороде у домика КоТИНРО на ул. Комсомольской №149. Ничего против я не имел, т. к. это традиционное занятие русских людей, позволяющее выживать, и является ежегодной процедурой. Просил только съездить на озеро на одну ночь, и потом 10 дней они могли бы заниматься своими делами.

Уговаривал Базаркиных до 5 июля. Вероятно, им это надоело и супруги решили высказаться начистоту. Прежде всего, мне однозначно заявили, что Валера больше со мной тралить никогда не будет.
Затем, Лида начала «выступать», что я заставляю ее заниматься гидробиологическими работами на оз. Азабачьем, а она гидролог по образование. Гидробиология ей не нужна. Более того, ей Б. Б. Вронский определил ей главную работу –  взятие биологических анализов тихоокеанских лососей на Усть-Камчатском РКЗ. На все это я ответил: «Лида, да лет через 10 ты мне еще спасибо скажешь, что тебя «заставляю» заниматься гидробиологией».

Валера начал говорить, что я плохой человек, и вместо того чтобы дружить, начал конфликтовать с хорошими ребятами с биостанции «Радуга». Поэтому, помогать тралить он не собирается.
Следует заметить, что в то время,  еще не знал, что уже начал «конфликтовать». Видимо, Валера случайно проболтался, выдав мне конфиденциальную информацию, которая уже широко обсуждалась в узком кругу. Явный конфликт с сотрудниками биостанции «Радуга» начнется с полевого сезона 1982 г., но тогда, в 1981 г. я еще ничего не знал об этом.    

Поехал на озеро один. На станции «Радуга» 6 июля 1981 г. мне предложил помощь Сергей Золотухин, работавший там инженером. С ним провели серию тралений в протоке и, в итоге, поймали всего одного смолта нерки.

Я еще оставался неопытен и решил, что скат уже закончился. В этом году озеро вскрылось ото льда в начале июня (на 10 дней раньше средних сроков вскрытия). Более 10 дней стояла безветренная солнечная погода. Температура воды в протоке уже превышала 20оС.

Только через несколько лет пришел к выводу, что произошло все-таки временное прекращение ската, вызванное высокими температурами в протоке. Но тогда этого  не знал и больше попыток тралить в протоке в 1981 г. не предпринимал. Как мне стало ясно через несколько лет, следовало дождаться дождливых холодных дней и попробовать поработать в протоке еще раз. Но делать этого, к сожалению, мне было не с кем.

В течение лета 1981 г. еще два раза уговорил нетрезвых жителей Усть-Камчатска, приехавших отдохнуть на озеро, потралить по разу на «тундре» оз. Азабачьего. Если бы траления можно проводить в дневное время, то возможностей собрать материалы по молоди нерки оз. Азабачьего имелось бы гораздо больше. Но, траления требовалось выполнять с наступлением темноты, а к этому времени гости нашего озера или уезжали или находились уже в отключке от «огненной воды» и мирно спали.

***

Мои исследования показали, что определение возраста нерки оз. Азабачьего в докторской диссертационной работе С. М. Коновалова проведены неверно. Когда  поступал в заочную аспирантуру ТИНРО, то сразу же сказал Б. Б. Вронскому, что у меня имеются разногласия с С. М. по определению возраста, и предполагаю, что здесь могут появиться осложнения. Но Борис Борисович сказал тогда, что Слава – демократ по натуре, и нечего опасаться. К сожалению, его прогноз не подтвердился

В феврале 1982 г. на отчетной сессии КоТИНРО выступил с докладом в котором прямо указал на методические ошибки своего руководителя – директора ТИНРО С. М. Коновалова. Тот в защиту своих научных взглядов сказал, что нечего меня слушать, т. к. я «недоучка», ибо закончил Дальрыбвтуз. Он отказывается от руководства аспирантом.

В мою поддержку выступили Б. Б. Вронский и И. И. Куренков. Последний, в заключение, глубокомысленно сказал: «Если Юпитер сердится, то он не прав». Все смотрели на меня, как на покойника. В те годы существовало неписаное правило: если руководитель отказывался, то соискатель не защищался.

Некоторое время спустя, во Владивостоке в ТИНРО вывесили приказ: «С. М. Коновалов слагает с себя руководство диссертационной работой В. Ф. Бугаева на соискание ученой степени кандидата биологических наук в связи с невыполнением запланированных работ и аморальным обликом соискателя»…

Так я лишился руководителя. Все окружение в институте на моей дальнейшей судьбе поставило жирный крест. Да и сам  так считал, первое время. 

Требовалось что-то предпринимать. Написал письмо в Институт биологии развития им. Н. К. Кольцова АН СССР (г. Москва) старшему научному сотруднику к. б. н. Михаилу  Валентиновичу Мине с просьбой стать у меня руководителем. Описал ситуацию. Дело в том, что уже несколько лет я находился под сильным впечатлением от его книги «Рост животных» (в соавторстве с Г. А. Клевезаль), которую, можно сказать, выменял у одного научного сотрудника на «Три мушкетера» А. Дюма.

***

В 1982 г. резко ухудшились отношения с сотрудниками станции «Радуга». Произошло это, почему-то, сразу после приезда моей жены Татьяны с дочерьми Юлей и Анастасией в начале июля ко мне на озеро. Я долго не мог понять в чем дело, но через несколько лет эту «тайну» мне рассказал Сергей Горшков.

Оказалось, что С. М. Коновалов, чтобы утвердить всех во мнении, что Бугаев – это нехороший человек, во время вечернего ужина поспорил с ребятами со станции. Суть сводилась к тому, что он уже давно раскусил мою «гнилую сущность» и сейчас даже может прогнозировать мое поведение.

Он сказал, что как только привезу из Усть-Камчатска жену и детей: я сразу повезу  на пляж у р. Лотной есть жимолость с куста, который он (С. М. Коновалов) неполностью обобрал два дня назад.

Когда мы с семьей проехали мимо «Радуги», через некоторое время, почти все сотрудники станции вместе с С. М. промчались мимо нас на лодках. Действительно, все увидели, что мои дети едят жимолость с одного-единственного куста, растущего неподалеку от берега. Сергей Горшков сказал, что когда он это увидел, то у него по телу даже прошли мурашки от прозорливости С. М. Вся станция «Радуга» была просто поражена.

После слов Сергея Горшкова, все стало ясно. «Ларчик» открывался очень просто.
За день или за два до приезда моей семьи на озеро, проезжая мимо р. Лотной  увидел на берегу Александра Григорьевича Шевлякова и С. М. Коновалова, которые отдыхали у костра. Подъехал, они меня угостили чаем со свежей жимолостью. Я естественно спросил, где они ее рвали – и мне показали этот куст. Сказал, что как только приедут мои дети, первым делом повезу их сюда. Не мог же тащить их куда-то в лес: Юле тогда было 10, а Насте –  всего 5 лет. Более того, несмотря на то, что в районе озера работал уже несколько лет, я даже не знал где растет какая ягода. У меня просто не имелось времени: собирал научные материалы, мотался на лодке между Усть-Камчатском, оз. Азабачьим и другими озерами нижнего течения р. Камчатки. 

Считаю, что, если для доказательства «гнилой сущности», С. М. Коновалов применил такой некорректный метод, как использование моей семьи, то это не делает ему чести.

***

Очень скоро получил от М. В. Мины ответ, в котором он рекомендовал защищаться в МГУ им. М. В. Ломоносова без руководителя. Работы мои он хорошо знал, т. к. неоднократно являлся их рецензентом в журнале «Вопросы ихтиологии».

Весной 1983 г. выезжал в МГУ им. М. В. Ломоносова, где в лаборатории ихтиологии прошел предзащиту. Там встретил полное взаимопонимание. 14 ноября 1983 г. защитил кандидатскую диссертацию (без «черных шаров»).

Таким образом, главный аргумент бывшего руководителя С. М. Коновалова о моей научной несостоятельности ¬(«недоучка») не подтвердился, т. к. я защитил диссертацию в самом престижном университете нашей страны. 

На всю жизнь остались самые теплые воспоминания о той моральной и практической поддержке, которую тогда оказали москвичи-ихтиологи: к. б. н. Михаил Валентинович Мина (ИБР им. Н. К. Кольцова), д. б. н. Олег Федорович Гриценко (ВНИРО), д. б. н. Леонид Борисович Кляшторин (ВНИРО), д. б. н. Иосиф Бениционович Бирман (ВНИРО), к. б. н. Валерий Андреевич Максимов (МГУ им. М. В. Ломоносова), д. б. н. Ксения Александровна Савваитова (МГУ им. М. В. Ломоносова) и многие другие. 

***

С супругами Лидой и Валерой Базаркиными на оз. Азабачьем жили в одном двухквартирном доме. В 1982-1983 гг. только здоровались, если сталкивались друг с другом на пункте. С Лидой еще немного разговаривали, но Валера подчеркнуто презирал меня, не скрывая своего превосходства в сложившейся ситуации, в разговорах с посторонними с восторгом говоря об С. М. Коновалове.

Шло время… Я работал – собирал и обрабатывал материалы, публиковал статьи. К концу 1983 г. в журнале «Вопросы ихтиологии» у меня уже было опубликовано 5 статей и 5 статей находилось там же в печати.

Весной 1984 г. Валера Базаркин сам мне предложил возобновить траления молоди лососей в озере. Вероятно, до Лиды Базаркиной, наконец, «дошло», что эти материалы ей также очень необходимы для изучения степени выедаемости зоопланктона рыбами в данном водоеме. 

В 1985-1986 гг. мы регулярно тралили в озере, но осенью 1986 г. Валера ушел из КоТИНРО в Камчатский отдел природопользования  Тихоокеанского института географии ДВНЦ АН СССР. По  результатам многолетних совместных тралений, в 1987 г. я опубликовал в «Вопросах ихтиологии» в соавторстве с ним статью.

***

В 1983-1984 гг. в бассейне оз. Азабачьего наблюдалось превышения  численности пропущенных на нерест производителей нерки выше оптимальной.

КамчатНИРО в 1984 г. пыталось организовать специализированный лов нерки в протоке Азабачьей, но эта инициатива встретила много противников и такой лов организовать не удалось. 

Первый специализированный лов нерки в устье протоки Азабачьей провели в 1985 г. рыбаки колхоза «Путь Ленина» под руководством бригадира В. Н. Пономарева (рыбалка «Нижне-Камчатск»). Уровни воды в р. Камчатка в 1985 г. являлись идеальными для работы закидным неводом и в итоге существовала реальная возможность выловить рекомендованные 600-800 тонн рыбы.

Неожиданное вмешательство сотрудников станции «Радуга», привело к срыву лова. Рыбаки поймали всего 330 тонн нерки, а в озере пропустили 284 тыс. шт. рыб, что превышало оптимум в 5-6 раз.

После путины колхоз «Путь Ленина» перечислил КоТИНРО 10 тыс. рублей. Из этих денег, мне, как автору внедрения специализированного лова, в кассе института  выплатили премию в размере 30 рублей. Вначале хотели выдать 100 рублей (об этом мне сказал наш главный бухгалтер Анатолий Михайлович Резин), но директор А. К. Евдокимов премию «срезал». 

***

В 1984 г. в Усть-Камчатск на РКЗ и на Азабачинский наблюдательный пункт приезжали студенты МГУ им. М. В. Ломоносова, направленные сюда д. б. н. К. А. Савваитовой.

По просьбе к. б. н. Валерия Валерьевича Зюганова (сотрудника ИБР им. Н. К. Кольцова АН СССР), студентка Галина Головатюк собирала материалы по трехиглой колюшке оз. Азабачьего. Результаты этой поездки студентов университета оказались настолько интересными, что в июне 1985 г. В. В. Зюганов приехал на оз. Азабачье сам.

В. В. обладал очень вкрадчивым «сладким» голосом и мог уговорить любого человека сделать все, что было ему нужно. Общение с ним для меня оказалось очень полезным: В. В. обладал широчайшей эрудицией и оказался исключительно интересным собеседником.

Цель приезда В. В. на озеро представлялась грандиозной. Он собирался из оз. Азабачьего перевезти в Карелию две формы трехиглой колюшки (жилую – leiurus и анадромную – trachurus), которые хорошо различались по числу костных пластинок на теле. В период размножения обе формы вместе обитали в озере, но не скрещивались между собой.
В. В. предполагал выпустить камчатских колюшек в слюдяные карьеры Карелии, заполненные водой,  и скрестить с местными формами  leiurus и trachurus. И он сделал это: каким-то фантастическим образом все-таки довез 10 полиэтиленовых пакетов с живыми трехиглыми колюшками до этих самых карьеров.

Чтобы рыбки не погибли по пути, он вез с собой баллон с кислородом и «цыганил» этот кислород в самолете при 9-часовом перелете «Петропавловск-Москва».

Моя жена Татьяна, совершенно случайно, летела с В. В. в отпуск на одном самолете. Как она потом рассказала, это был цирк одного клоуна (В. В.) и униформистов (стюардесс) при полном аншлаге зрителей (пассажиров рейса).
 
Использую выдержку из книги В. Ф. Бугаев и др. «Рыбы реки Камчатка» (2007, с. 293-294): «Анализ дальнейшей судьбы трехиглой колюшки оз. Азабачьего, завезенной в экспериментальные водоемы (карьеры) Карелии (Зюганов, Бугаев, 1988) очень интересен.
Приведем результаты экспериментов В. В. Зюганова (1988b, 1991), которым предпринята попытка скрещиваемость морф trachurus и leiurus из бассейна Белого моря (здесь наблюдаются стартовые стадии генетической дифференциации) и морф trachurus и leiurus из бассейна р. Камчатки (где наблюдается конечные стадии видообразования) (Зюганов, 1988b, 1991)…

Выяснилось, что камчатская морфа  leiurus репродуктивно строго изолирована от симпатричной камчатской trachurus  и от аллопатричной беломорской leiurus, т. е., по отношению к этим совокупностям, она ведет себя как вид (Зюганов, 1988b, 1991). Однако от беломорской trachurus она репродуктивно не изолирована и способна к обмену генами с последней. В свою очередь беломорская trachurus способна к обмену генами с камчатской trachurus, а та с беломорской leiurus и т. д. Круг замкнулся.

Понятно, что уже в этой 4-х компонентной системе, несмотря на то, что между некоторыми парами выявлена полная или почти полная репродуктивная изоляция, имеется принципиальная возможность обмена генами между двумя любыми совокупностями через какую-нибудь третью, даже если эти две между собой жестко изолированы. Важно подчеркнуть, что в такой системе имеется принципиальная возможность распространения генетического изменения части на все целое (Зюганов, 1988b, 1991)» (конец цитаты).

В дальнейшем, мы еще несколько раз встречались с В. В. в Москве. Но в начале 1990-х годов, когда Г. А. Зюганов стал генеральным секретарем КПРФ (В. В. всегда утверждал, что это не его дядя), наши отношения прекратились. Вероятно, это случайное совпадение.

***

В ноябре 1985 г., вместе с директором КоТИНРО к. б. н. М. М. Селифоновым, мы были приглашены на международный симпозиум «Нерка-85», который состоялся 19-22 ноября в г. Нанаймо (Британская Колумбия, Канада).

В этой поездке, проезд до места назначения и обратно оплачивали русские, а отели и питание в Канаде – канадцы. Поэтому, нам дали только 30 % от обычных командировочных (за 6 суток – 36 канадских долларов).

При подготовке к симпозиуму, москвичи хотели заменить мою кандидатуру на представителя от Министерства рыбного хозяйства СССР, но канадская сторона заявила, что в этом случае оплачивать пребывание советских граждан в Канаде они не будут. Меня оставили в делегации. Третьим участником нашей миссии стал переводчик из ТИНРО Виктор Григорьевич Туманов.

Для меня это случилась первая в жизни поездка за границу. Все сложилось очень удачно. Каждый из нас сделал по два доклада, которые вызвали большой интерес. Мы стали первыми русскими (после многих лет перерыва), которые приехали на международный симпозиум такого уровня по биологии нерки. До этого англоязычные исследователи знали только с труды д. б. н. Ф. В. Крогиус и д. б. н. Е. М. Крохина, посвященные нерке оз. Дальнего (небольшого модельного стада, имеющего местное промысловое значение).

Нерка рек Озерной и Камчатки для исследователей Канады, США и Японии представляла интерес потому, что именно в них в отдельные годы воспроизводится до 90 % всех особей этого вида в Азии. Впоследствии доклады опубликовали на английском языке в трудах симпозиума.

Несмотря на явный научный успех, вся поездка в Канаду прошла как в кошмарном сне: ее график сделали очень тяжелый. Дело в том, что в СССР к поездкам граждан, а тем более к командировкам, за границу относились с трепетом, как к чрезвычайному событию. Все, наперегонки, старались экономить валюту. Поэтому, существовал принцип, возведенный в закон: ни одного лишнего дня за рубежом.

На практике это выглядело так: за несколько часов до посадки в самолет нам выдали  служебные заграничные паспорта (синие) и валюту. Через 3 часа после перелета Москва-Торонто (более 9 часов), с другого аэропорта мы уже летели в Ванкувер (6 часов). По прибытии в Ванкувер, через 3 часа на маленьком самолете вылетели в Нанаймо (45 минут) и глубокой ночью заселились в отель «Береговой Бастион».

Подъем в 7 утра. С 9 до 19 симпозиум, с перерывом на 2 часа на обед. Я выступал в первый день с двумя докладами (переводили В. Г. Туманов и канадский правительственный переводчик Никита Борисович Кириллов).  Вечером банкет до 24 часов, где мне посчастливилось сидеть за одним столом с известным ученым – доктором Билом Риккером (он сам подсел ко мне).

На следующий день, до 20 часов шли заседания. В этот день свои доклады делал М. М. Селифонов. Вечером к себе в номер нас пригласили Оле и Ренди Матисен. К ним также пришли –  Дон Роджерс, Бад Бергнер, Бил Риккер, Лео Марголис и Говард Смитт – известные ученые и исследователи нерки.

Третий день на симпозиуме до 16 часов шли дискуссиии и в 17 часов состоялось торжественное закрытие симпозиума «Нерка-85». Уже после 21 часа ко мне в номер зашел мой знакомый из Ванкувера Эдвард Зиблат (правительственный менеджер лова донных рыб в Британской Колумбии). С ним мы познакомились в октябре 1978 г. на Сахалине на Первом лососевом совещании. «Проговорили» до 2 часов ночи. На следующее утро  вылетали в Ванкувер – подъем в 7 утра.

По прилету в Ванкувер, ждали около 1 часа в холле отеля «Тихоокеанский Полисад». В 12 часов заселились в номера (оставили вещи) и поехали на встречу с представителем советской выставки  ЭКСПО-85 в Ванкувере. 

У нашей делегации, неожиданно, возникла исключительно сложная проблема: советские чиновники в Москве дали нам всем троим билеты на самолет только на перелет Москва-Торонто-Ванкувер, то есть – билеты в один конец. Купонов для возврата в СССР  не было.
 
Как это получилось, не знаю. Билеты вручили перед самым вылетом из Москвы. О том, что нет обратных билетов на обратный перелет Ванкувер-Торонто-Москва, выяснилось при вылете из Нанаймо в Ванкувер.

После долгих переговоров с Москвой, педставитель ЭКСПО-85 (не помню его ни имени ни фамилии) купил нам билеты по маршруту Ванкувер-Торонто-Москва. Кто-то в Москве за это получил выговор, т. к. если бы билеты приобрели в Москве, то за них бы заплатили рублями, а так пришлось покупать билеты за валюту. Сэкономили!!!

После покупки билета у нас имелось 30 минут свободного времени и мы посетили супермаркет «Вулворт», где купил себе кассетный плеер за 32 канадских доллара. В то время в СССР такие плееры еще свободно не продавали.

Вечером ходили в гости к Говарду Смитту, который, кроме нас троих, пригласил Волли Джонсона (известный канадский исследователь нерки) и Эдварда Зиблата. В 1 ночи вернулись в отель, а уже в 6 утра выехали из него в аэропорт.

Затем последовал тяжелый 6-часовой перелет до Торонто и через 4 часа – 9-часовой  перелет до Москвы. В столицу нашей Родины, делегация вернулась «никакой» от усталости. Через двое суток вылетели на Камчатку. Даже сейчас, спустя почти 25 лет,  с ужасом вспоминаю эту тяжелую поездку, т. к. никогда не сплю в самолете.

***

В 1986 г. наш институт вновь рекомендовал специализированный лов нерки в протоке Азабачьей, но было поймано всего 40 тонн. Произошла ошибка в прогнозе. Она явилась следствием того, что я не располагал данными о длине и массе тела смолтов нерки, мигрировавших из оз. Азабачьего в 1981-1983 гг.

В 1986 г. в озеро в основном возвращались рыбы от ската в 1983 г. (траления  возобновили только в 1984 г.). В то время мне было трудно представить, что сброс роста (от максимума и почти до минимума) у молоди нерки может происходить в течение одного года, т. к. его увеличение всегда происходило постепенно в течение нескольких лет. Считаю, что если бы в 1981-1983 гг. в оз. Азабачьем я проводил траления молоди, то ошибки прогноза в 1986 г., скорее всего, не произошло.

Вот, что об итогах работы КоТИНРО за 1986 г. писала газета «Камчатская правда» (от 16 декабря 1986 г.) в дежурной статье «В обкоме КПСС»:

«На заседанеиии бюро обкома КПСС при рассмотрении вопроса «О неудовлетворительном выполнении решений ЦК КПСС и обкома партиии по искоренению очковтирательства и приписок» была… рассмотрена работа руководства и парторганизациии Камчатского отделения ТИНРО по повышению эффективности научных исследований, качества прогнозирования запасов рыб и укрепления связи с предприятиями и организациями рыбной отрасли Камчатки.

Камчатское отделение ТИНРО вносит определенный вклад в развитие производственного потенциала рыбной промышленности области. Вместе с тем деятельность Камчатского отделения ТИНРО не отвечает современным требованиям, предъявляемым к науке. Результаты промысла лососевых на Камчатке свидетельствуют о низком научном уровне, недостаточной целенаправленности и интенсивности исследований, проводимых отделением в изучении этого важнейшего семейства. Научная работа в основном сводится к исследованиям и сбору информации об условиях воспроизводства и жизни лососевых рыб в пресноводный период. Исследования морского периода их жизненного цикла носит фрагментарный характер.

Требует укрепления связь ученых отделения с производством и академическими институтами, повышения информированности рыбаков о результаках своей работы по определению запасов рыбы и морепродуктов на шельфе Камчатки и объемах возможного их вылова. Учеными недостаточно используются наблюдения промыслового и поискового флота, наблюдательных пунктов и экспериментального рыбоводного завода Камчатрыбвода. Неудовлетворительно развивается материально-техническая база отделения.

Создавшееся положение дел явилось следствием серьезных недостатков в работе администрации и партийного бюро отделения, их низкой требовательностью к сотрудникам, коммунистам.

Слабым остается партийное руководство комсомольской и профсоюзной организациями. Партбюро недостаточно осуществляет контроль и проверку исполения своих решений, критических замечаний и предложений, не развивает самокритику.

Бюро Камчатского обкома КПСС обязало руководство, секцию ученого совета и партийную организацию Камчатского отделения ТИНРО (тт. Селифонов, Дьяков) устранить имеющиеся недостатки в работе.

При этом подчеркнуто, что основной задачей отделения является дальнейшее совершенствование методов прогнозирования возможного изъятия промысловых объектов путем комплексного изучения их экологии, воспроизводства, динамики численности, оценки абсолютной биомассы, разработка рекомендаций по рациональному использованию биологических ресурсов в водах камчатского шельфа и западной части Берингова моря, направленных на обеспечение устойчивости сырьевой базы и повышение эффективности работы рыбной промышленности области.

Партийной организации Камчатского отделения ТИНРО (т. Дьякову) поручено устранить недостатки в партийно-организационной работе, повысить ответственность коммунистов, всех сотрудников отделения за качество научно-исследовательских работ и выполнение тематических планов, укрепления дисциплины и поряка в отделении. В этих целях шире использовать в практике работы отчеты коммунистов на партийных собраниях и заседаниях бюро, развивать критику и самокритику, усилить партийное влияние на подбор и расстановку кадров, целеноправленно вести работу по их воспитанию» (конец).

***

Часто, с удовольствием, вспоминаю один эпизод из прошлой жизни на пункте. В конце августа 1986 г. у Валеры Базаркин  созрела бражка из рябины – «рябиновка» и 1 сентября он предложил поехать в Тимофеевский залив, отметить «день знаний» и его уход из КоТИНРО. Через несколько дней он покидал наш пункт навсегда, т. к. переходил на другое место работы.  На нем, кроме нас, никого не было и, поэтому, на берег залива приехали всего лишь вдвоем.

Наступила вторая половина дня. Светило ласковое осеннее солнце. Комары и мошка отсутствовали. Бражка была очень холодная (ее остудили в Банном ключе) и вкусная – как крепкий квас. Мы выпили по три-четыре-пять кружек, и легли понежиться на берегу…

Когда проснулись от холода около 21 часа, светила полная луна… До сих пор вспоминаю этот случай, как один из самых счастливых в моей жизни, проведенных на берегах озера Азабачьего. Сгорели тогда на солнце не сильно. Стояла осень.

***

Незабываемо прошла первая поездка на Аляску в августе-сентябре 1989 г., куда, по частному приглашению Дона Роджерса из  Вашингтонского университета и сотрудников Департамента охоты и рыболовства штата Аляска, во время трудового отпуска я ездил по линии научного туризма. Дорогу из Москвы до Нью-Йорка и обратно оплатил сам, а расходы в США на себя взяли эти две организации.

Приведу рассказ об этом путешествии «За морем житье не худо», опубликованный  в газете «Вести» (№№ 40-41 от  6-9 апреля 1991 г.):

«Самолет заходит на посадку в Нью-Йоркский аэропорт имени Кеннеди с моря» – сказала мне соседка-американка, возвращающаяся из Москвы. В окна иллюминатора «Боинга-747» виднелась местность, почему-то напоминающая мне Усть-Камчатск   (несколько дней назад находился еще там) – полосы земли чередовались с полосками воды по которым с брызгами на небольшой волне неслись прогулочные катера.

Из самолета все попали сразу же в здание аэровокзала: американцы  на этаж «Для американцев», а все остальные «Для не американцев». Минут 40 стоял в очереди – проходил паспортный контроль. По коридору с указателями, вышел к выдаче багажа и через таможенный контроль попал к выходу из аэровокзала. Таможенник даже на мои вещи и не посмотрел.

Из Нью-Йорка требовалось добраться до Сиэттла. Спросил, где находится ближайшая справочная. Поднялся на этаж выше и вышел на информационный центр. Девушка, говорившая по-русски, прочитала письмо директора Рыбного исследовательского института Вашингтонского Университета  – Роберта Френсиса, которое я ей показал. Там выделялось два основных пункта: никуда из аэровокзала не выходить, на регистрации Вас будет ожидать билет. Авиакомпания не указана. Девушка любезно порекомендовала мне обратиться в «Пан Америкен», а если не будет, то в другие. В «Пан Америкен» моего билета не имелось. В других – тоже.

Я снова очутился у стойки информационного центра и сказал девушке, что свой билет найти не могу. Та немного подумала и посоветовала обратиться в авиакомпанию «Америка Вест», куда можно добраться в автобусе, курсировавшем по территории аэропорта.

Вышел на остановку на улицу и мне стало плохо – на улице стояла дикая жара.  Прикинул, что не менее 35о С. Минут через десять подошел автобус – там работал кондиционер.  В автобусе показал письмо работникам аэропорта – двум девушкам-негритянкам. Те перглянулись между собой и сказали, что в конечном итоге все случится «о’кей» и подсказали, когда мне выйти.

В «Америка Вест» у стойки стоял парень-бразилец. Табличка на униформе свидетельствовала – Жозеф. Прочитал письмо, набрал мою фамилию на компьютере – результат нулевой. Затем позвонил по телефону, имеющемуся в письме, в Сиэттл Роберту Френсису в институт. Но заканчивалась суббота и в офисе никого не было. Жозеф предложил купить билет до Сиэттла. Прикинул, что до понедельника далековато и попросил самый дешевый.   

Жозеф пощелкал на компьютере и сказал, что билет стоит 319 долларов. У меня с собой имелось всего 318. Эти деньги я получил в Петропавловске-Камчатском, обменяв 200 рублей в банке, следуя в США по частному приглашению. Сказал Жозефу о размере своего капитала – тот достал один доллар из кармана, пересчитал все деньги и на принтере компьютера распечатал билет. Прилепил бирку к чемодану и чемодан уехал по транспортеру. Затем Жозеф достал еще доллар и сказал, что на эти деньги можно позвонить в Сиэттле из аэропорта моим знакомым. Номера телефонов можно узнать узнать в телефонной книге в аэропорту в Сиэттле.

После всего, Жозеф объяснил, что самолет в Сиэттл будет лететь через Лас-Вегас, где необходимо сделать пересадку. Подумал, что это, пожалуй, оригинально посещать Лас-Вегас с одним долларом в кармане. Жозеф пожелал счастливого пути и занялся следующим пассажиром.

Самолет в Лас-Вегас летел в 10 часов вечера. До отлета оставалось еще около четырех. Прошел спецконтроль и вышел в отлетную зону – там располагались магазины, кафе и еще что-то, чему нет названия у нас в стране. Все выше перечисленное по техническим причинам (нет денег) не интересовало. Сел в кресло у выхода на посадку, решил посидеть четыре часа – «дело было вечером, делать было нечего».

В течение последних 17 лет мне приходилось заниматься в КоТИНРО изучением биологии тихоокеанских лососей. В основном, нерки в бассейне р. Камчатки.
Нерка – один из наиболее ценных видов тихоокеанских лососей. В СССР воспроизводится практически полностью на Камчатке, главным образом, в бассейнах рек Камчатка и Озерная.

Но следует иметь ввиду, что СССР обладает только 10-15 %  всех мировых запасов этого вида. Остальные 85-90 % приходятся на Аляску и Британскую Колумбию (Канада). Поэтому, побывать на Аляске всегда являлось заветной мечтой многих советских исследователей тихоокеанских лососей, особенно изучавших нерку.

Помимо нерки, на Аляске в больших количествах воспроизводится горбуша, кета, чавыча и кижуч. Из тихоокеанских лососей, там нет только симы, которая наиболее многочисленна в бассейне Японского моря, но встречается и на Западном побережье Камчатки. К сожалению, дальневосточные исследователи тихоокеанских лососей с 1950-х годов и по настоящее время на Аляску приезжали всего один раз.

Перестройка в СССР все изменила. В результате, 5 августа 1989 года сижу в Нью-Йоркском аэропорту. Собираюсь лететь в Сиэттл из которого 7-8 августа вместе с профессором Вашингтонского университета Доном Роджерсом должен улететь на Аляску.

В Лас-Вегасе задержался всего 20 минут. Игровые автоматы – визитная карточка Лас-Вегаса – игорной столицы США, стояли даже в полетной зоне. Кое-кто из пассажиров играл.

В Сиэттл я летел, вооруженный мазью от комаров. Пожилая женщина в Нью-Йорке, узнав, что лечу на Аляску, подарила мазь от комаров. Она сказала, что направляется  в Лас-Вегас играть и мазь от комаров ей там не нужна.   

6 августа в 4 часа утра прилетел в Сиэттл, а в 6 утра позвонил Роджерсам и вскоре Дон и его жена Бренда забрали меня на машине домой. 

Дону Роджерсу около 60 лет, его  жене Бренде – около 50. У Дона есть взрослый сын Том, который живет отдельно. Младшему сыну Джесси 12 лет. Роджерсы живут в небольшом кирпичном среднего достатка доме, который снаружи смотрится как полутораэтажный, но внутри – помещения расположены в трех уровнях.

Днем Роджерсы, своего «заморского гостя», возили по городу, показывая достопримечательности. Порожало почти полное отсутствие людей на улицах. Все ездят в автомобилях из которых выходят только по мере надобности, подъезжая к домам, магазинам и учреждениям на максимально возможно близкое расстояние. Но если у дома или магазина машина стоит рядом, то при поездке на работу от места парковки иногда приходится идти пешком 10-15 минут.

В понедельник поехали с Доном и Брендой в институт. В обед у меня уже был билет на Аляску. Уточнили места пребывания в США. Отправили в агенство «Аэрофлота» в Нью-Йорке письмо с просьбой зарезервировать место на вылет в Москву на 2-3 октября.

Встретился с сотрудниками института, где работал Дон. Многих знал по научным публикациям. Галопом пробежал по некоторым лабораториям – времени оставалось мало, надо еще собираться на Аляску.

После обеда ездили с Доном по магазинам – покупали продукты: главным образом мороженое мясо и овощи. В Сиэттле продукты дешевле, чем на Аляске. Все купленное упаковали в пластмассовые квадратные контейнеры-термоса, которые привезли с собой.

8 августа встали в 6 часов утра, попили кофе и поехали в аэропорт. Обратно машину домой вернула Бренда. До Анкориджа из Сиэттла летели три часа на самолете компании «Аляска Аэрлайнз». По прилету, сразу же пересели в другой самолет дочерней авиакомпании и немногим более, чем через час приземлились в Дилленгеме.

Нас встретила аспирантка Дона – Лиза Паттерсон. Лиза приехала на старом «Форде». На улице лил проливной дождь. Вещи поставили в кузов, сели втроем в кабину и по шоссейной дороге через минут 50 приехали на берег оз. Алегнагик.

Вещи перетащили в лодку с двумя 40-сильными моторами «Джонсон» и «Эвинруд». Лиза начала дергать за ручной стартер «Джонсона». Завела. Через пять минут, на одном моторе, подрулили к биологической станции Вашингтонского университета.

***

Станция куда приехали, небольшая и рассчитана на 8-10 человек. Дом-столовая, дом для студентов, лаборатория-жилой дом для научных сотрудников, мастерская, причал с 4-5 лодками.

В университетских домах есть электричество из пос. Алегнагик, холодная и горячая вода (стоит электрический титан), электро- и микроволновые печи, холодильник, морозильная камера, стиральная машина, комната-сушилка для одежды, цветной телевизор, видеомагнитофон, телефон, ксерокс, радиостанция. Весь комплекс работает только в летнее время. Зимой здесь никого нет.

Алекнагик – небольшой поселок, где живет несколько сотен человек. Есть магазин, почта, заправочная станция для рыболовных судов и автотранспорта, две посадочные полосы для самолетов (на разных берегах р. Вуд, вытекающей из озера) и несколько мест на акватории озера, где регулярно садятся гидросамолеты.

Алекнагик – поселок, расположенный на нижнем озере системы озер р. Вуд, состоящей из озер Алекнагик, Нерка (нижнее), Нерка (верхнее), Биверлей, Кьюлик и Грант. Небольшие рыболовные суда, ведущие лов лососей в Бристольском заливе, поднимаются по реке до Алекнагика, а в паводок, вероятно, и выше.

На станции, кроме нас с Доном и Лизой, находился профессор Эл Эриксон и студенты разных курсов университета – Деймон Сирайт, Рэн Хэнсон и Кресс Бетшли.

На следующий день, и последующие несколько, вместе со студентами и Элом Эриксоном проводили работы на нерестилищах нерки в бассейне оз. Алекнагик. Практически все дни лил дождь. Сказали, что это типичная погода для Аляски и, поэтому, приходится работать в любую погоду. На нерестилищах у мертвой нерки (сненки) студенты вырезали отолиты – кальциевые камешки из вестибулярного аппарата по которым ихтиологи определяют возраст. Обычно из каждой речки или ручья собирали отолиты от 100 до 200 рыб (50 % самок и 50 % самцов).

Эл Эриксон вел исследования по выедаемости лососей на нерестилищах медведями. В связи с этим, если позволяли остатки, брали отолиты и у особей, пойманных, но недоеденных медведями. По размерам оставшихся челюстей – восстанавливали размеры съеденных рыб. Не знаю, как в другие сезоны года, но в середине августа летало довольно много мелкой мошки, а комары практически отсутствовали. После комаров в бассейне р. Камчатки, мошка на Аляске переносилась легче.

Помимо сбора отолитов, в небольших ручьях и речках длиной до 10-15 км студенты просчитывали число нерестящихся рыб. В больших реках рыбу считают с воздуха – с самолетов (с вертолетов – дорого).

Утром, перед работой, студенты делились на две группы и каждая группа  собирала материал по одной реке. В целом, на Аляске оказалось теплее, чем на Камчатке в это время года, поэтому работать в дождь здесь комфортнее.

Обычный распорядок дня был прост. Утром – небольшой завтрак с кофе и, как правило, с блинами. На нерестилища студенты с собой практически еду не брали. Вечером – очень обильный обед (у нас – ужин). Как правило, после «обеда» все смотрели телевизионную программу или видеофильм, а затем занимались своими делами.

Меня поразило то, что студенты, работая весь день на нерестилищах по колено в чистой воде, берут с собой воду для питья из-за боязни заболеть. За 17 лет работы мне ни разу на Камчатке не приходилось таскать воду с собой на нерестилища. Не стал нарушать установившийся порядок и пил воду вместе со всеми из фляг.

Но больше всего был удивлен тем, что, несмотря на обилие грибов вокруг, студенты не собирали грибы. Из ягод с удовольствием собирали и ели голубику, немного бруснику и совсем не ели почему-то княженику. Лично я, предпочитал есть только княженику, но мой «самоотверженный» поступок ни у кого энтузиазма не вызвал.

Студенты на полевых работах получают 400 долларов в месяц и бесплатное питание от университета. Первые 4 года они плятят за обучение от 1,2 до 2,5 тыс. долларов в год (в зависимости от специальности). На 5 курсе за обучение студенты деньги не платят, а получают единовременную стипендию – около 500 долларов. Аспирантам в период обучения положена ежемесячная стипендия равная 800 долларам, а на полевых – на 400 долларов больше.

В связи с тем, что я еще не умел готовить пищу, как привыкли мои американские коллеги, подрядился мыть посуду и периодически с успехом это делал. Студенты и профессора готовят по очереди, но студенты несколько чаще.

Разговаривал с Деймоном, который только закончил первый курс, о его будущей работе. Свое будущее он сформулировал так: «Моя научно-исследовательская работа – это мой бизнес, которым я буду заниматься после окончания университета».

Сразу же в первые дни пребывания на Аляске выяснилось, что мой «Зенит-Е» сломался. Не срабатывал затвор, т. к. ослабла пружина зеркала. В результате всех  манипуляций с ремонтом фотоаппарата, удалось добится, что затвор срабатывал, если камеру держать «вверх ногами».  Такой способ съемки оптимизма не внушал, но ничего другого не оставалось делать.

11 августа улетел Эл Эриксон. 13 августа с оз. Илиамна прилетел Том Роджерс, сын Дона, который работает в университете механиком, а Деймон улетел на оз. Илиамна.

14 августа закрыли станцию, и все оставшиеся (сотрудники и студенты), на двух лодках поехали на другую полевую станцию университета, расположенную на нижнем оз. Нерка.

Станция «Нерка» мне понравилась больше, чем в Алекнагике, т. к. она расположена в более живописном месте. Отличается от предыдущей только тем, что там нет телевизора и телефона, а энергопитание  – от дизеля. Как только включили дизель, сразу же появилась горячая вода. Прогрев воды осуществляется в газовом титане, основная печь не электрическая, а газовая.

Пока ехали на станцию, в реке, соединяющей нижнее оз. Нерка и оз. Алекнагик, видели несколько коттежей-охотничьих домиков для богатых туристов. Дон сказал, что проживание в таком домике стоит 2 тыс. долларов за 5 дней.

Несколько дней занимались сбором отолитов нерки на нерестилищах, а также отловом неотнерестившихся рыб для генетических исследований. После биологического анализа, икру студенты не брали для засолки, оставляли на берегу и ее съедали чайки. Несколько рыб, с незначительными брачными изменениями и красным мясом, взяли для питания.

На станции, помимо душа, есть баня. Американцы называют ее «сауна». По сравнению с нашими банями на камчатских биологических станциях, сауна на нижнем оз. Нерка представляла собой не очень серьезное сооружение. По существу, – это фанерный домик, в одну сторону которого вделана бочка, без трубы. Сауна топится снаружи.

Рен Хэнсон натопил ее. Дрова для печки рубили вместе. А самое интересное началось потом: девушки сидели в закрытых купальниках, мужчины – в плавках. Веник они увидели в первый раз и крайне удивились моим действиям. Веник всем понравился. Я рассказал, что  в русских банях теплее и люди парятся голыми, мужчины и женщины отдельно, если только они не муж и жена. Из бани бегали купаться в озеро. Вода у берега  довольно теплая – около 18оС. Лил крупный проливной дождь.

18 августа, ночью, с двух лодок близнецовым способом проводили траловые работы по молоди нерки и жилой форме трехиглой колюшки. Последняя – главный пищевой конкурент молоди нерки. Все траловые работы на Аляске выполняются, также как и на Камчатке, только ночью.

Предварительно днем провели тренировку по технике траления. Над озером часто пролетали гидросамолеты. Встречались туристы на байдарках (обычно семьями). Ночью тралили по полной программе (по нескольким станциям на акватории озера), но уловы оказались небольшими.

Дон Роджерс на весь период, пока я буду на Аляске, дал свою японскую камеру «Пентакс». Сказал, что хватит пугать русским фотоаппаратом американцев. Добавил, что его камера падала несколько раз в воду и все равно снимает, не то, что русская.

Разговаривал с Доном об оплате труда научных сотрудников. По его словам, научные сотруднике получают в месяц около 3-5 тыс. долларов; 25 % из них составляет налог, который отчисляется в пользу государства. У Дона Роджерса из 5 тыс. долларов после налогов, страховки, медицинского обслуживания остается около 3 тыс. долларов. Стоимость за эксплуатацию дома: газ, электричество, вода – обходятся еще в 400 долларов.

В случае хорошо оправдавшегося прогноза по численности нерки, контролируемых им стад Бристольского залива, Дон получает единовремиенную премию – около 3 тыс. долларов + 200-300 кг мороженой нерки. В случае плохой оправдываемости – ничего. В качестве справки, прогнозисты в КоТИНРО за оправдываемость прогнозов ничего не получают, да и оплата их труда на порядок ниже.

21-23 августа ездили на двух лодках с Томом и Реном на верхние озера системы р. Вуд – Биверлей и Кьюлик. В истоке реки, вытекающей из оз. Кьюлик, университет имеет небольшой домик, состоящий из одной комнаты (кэбин). Здесь ночевали две ночи. На озерах брали пробы зоопланктона, измеряли температуру воды по горизонтам, вырезали отолиты у мертвой нерки, произвели необходимый ремонт дома (с собой привезли строительные материалы).

Полдома сильно погрызли бобры. Сказал ребятам, что на Камчатке около 10 лет назад начали акклиматизировать бобров. Том выразил свое мнение, что это большая ошибка, т. к. рыбному хозяйству они наносят большой ущерб.

Мне лично самому приходилось видеть в истоке оз. Хагген (расположенного в бассейне верхнего оз. Нерка) бобровые плотины, намертво перегородившие проход нерки в озеро, тем самым начисто выводя этот водоем из строя для воспроизводства лососей. По моим подсчетам, в бассейне оз. Хагген могло нереститься около 50 тыс. шт. производителей нерки.

24 августа вместе с Доном и Лизой вернулись в Алегнагик, а вечером 25 августа на самолете частной авиакомпании меня отправили на оз. Илиамна, на станцию Вашингтонского университета, расположенную на оз. Поркупайн.

***

Озеро Илиамна имеет протяженность около 120 км, площадь зеркала 2622 км2 (среднняя глубина 44 м). Это самый крупный нерковый водоем мира в бассейне которого нерестится в среднем 25 % всей нерки, имеющеся в природе.

Станция очень живописна. Там меня встретили студенты – Роберт Нельсон, Даглас Хелтон, Деймон Сирайт и аспиранты – Грег Руджерони, Грег Блейер и его жена Лесли (тренер по горным лыжам – сейчас находилась в отпуске).

Кроме названных, на станции жил девятимесячный сенбернар Лесли по кличке «Бад». В день моего приезда организовали торжественный ужин со стейком, поджаренным на огне, и пивом. Сидели до поздней ночи.

На станции отличная библиотека фантастики, но, к сожалению, мое знание английского еще не позволяло от чтения получать удовольствие. Много журналов, в частности, был свежий «Плейбой» за 1989 год. В мартовском номере познакомился с первой советской секс-звездой – Наташей Негодой, снявшейся ранее в фильме «Маленькая Вера». Советская Наташа в костюме Евы была ничуть не хуже американских секс-звезд. Не перевелись у нас еще на Руси таланты!.. Не даром говорят, что «чем менее развита страна, тем более развиты в ней женщины».

Все последующие несколько дней собирали отолиты у нерки, выполняли близнецовые траления. Сбор материалов из ближайших рек, проводили на лодках.

В притоки, удаленные от станции на несколько десятков километров, летали на гидросамолете-аэротакси. Садились в истоках рек, затем сплавлялись вниз на резиновом плоту, а внизу нас снова ожидал гидросамолет. Практически ежедневно шел сильный дождь, а ветер стихал только глубокой ночью.

Обнаружил, что в фотоаппарате Дона Роджерса не работает в объективе диафрагма – заржавела. Вероятно, это явилось следствием купаний, которыми он так гордился. Делать нечего не оставалось и снимать пришлось «советско-японской» фотокамерой – корпус от «Пентакса», а объектив – от «Зенита». В СССР выяснилось, что результаты оказались хорошие.

В одну из поездок по сбору материалов на биологический анализ не выдержал зрелища, как выбрасывали икру. В знак «протеста», посолил немного икры от нескольких самок. Никто из студентов есть не стал – демонстративно плевались, когда ел ее с блинами на завтрак.
Как отмечал выше, на Аляске много грибов. Студенты любят грибы, но едят только из магазина – консервированные. В начале думал, что они не рвут грибов, чтобы не нарушить природу Аляски. Но выяснилось, что молождежь боится отравиться, т. к. не знает какие из них съедобны, а какие нет.

В одну из поездок за 20 минут нарвал около двух ведер ядреных подосиновиков и подберезовиков. Пожарил их с луком. Студенты вначале остерегались есть мое блюдо, но видя аппетит с каким я уплетаю эти грибы, и не напоминал человека, решившего принять добровольную смерть, решились на пробу. Теперь абсолютно уверен, что, по крайней мере, эти американцы станут есть грибы не только из консервированных банок.

Самое сильное впечатление от Аляски, даже более сильное, чем непрерывный дождь – это чистота, царящая на берегах водоемов. Нигде не видно никаких консервных банок, полиэтиленовых покетов, бутылок и прочего «туристического» мусора. Он весь собирается и вывозится.
Т
ак, уезжая с озер Кьюлик и Нерка, весь мусор и все отходы сотрудники университета сложили в черные пластиковые пакеты и привезли в Алекнагик, откуда они отправились дальше по линии сбора отходов.

Однажды, на р. Айс Крик, видел, что Лиза Паттерсон, уже сильно уставшая, после нескольких часов ходьбы по нерестилищам, нашла банку из-под пива и несла ее еще 10 км, чтобы затем привезти в Алекнагик и выбросить в контейнер для сбора алюминиевых банок.

Другой пример. На оз. Илиамна поднимались на одну из окрестных вершин. После подъема решили наверху немного перекусить орехами. После трапезы, вся скорлупа от орехов была собрана в пакет и выброшена в контейнер на станции.

В результате активной позиции населения Аляски по поддержанию чистоты, берега рек и озер на Аляске поражают своей девственной чистотой, несмотря на то, что здесь бывает много приезжего народа.

Озеро Илиамна – популярное место для состоятельных туристов. Так, в пос. Илиамна, откуда в начале сентября я улетал в Анкоридж, мы посетили лагерь, проживание в котором в течение недели стоит 4,5 тыс. долларов. Еженедельно сюда приезжает 36 человек гостей. Каждый гость имеет своего персонального слугу-проводника. Туристы занимаются рыбалкой, фотографируют медведей, посещают красивые места. Для их транспортировки на станции есть четыре гидросамолета. Питаются продуктами, доставляемыми из всех районов мира. Несмотря на дорогое обслуживание, фирма не прогорает.

На Аляску летят в основном туристы из южных районов США. Во время полета из пос. Илиамна в Анкоридж, разговорился с одной семейной парой, возвращающейся домой в штат Техас. Они остались в восторге от отдыха на оз. Илиамна и не жалели о потраченных деньгах.

В Анкоридже меня встретили сотрудники Департамента охоты и рыболовства штата Аляска, рыбные биологи Чарльз Мичем и Генру Юн, занимающиеся прогнозированием численности некоторых стад лососей в Бристольском заливе.

В эти дни в Анкоридже проходила 119-я конференция Американского рыболовного общества (Fishery American Society), устраиваемая ежегодно в разных городах США. На конференции я должен сделать доклад о нерке рек Камчатки и Озерной, написанный совместно с научным сотрудником КоТИНРО, моим другом В. А. Дубыниным.

Первые несколько дней, как решили мои американские коллеги, я проживу в семье у Генри, а затем – в семье у Чарльза. Генри привез к себе домой, а Чарльз поехал на заседание общества, т. к. являлся одним из ответственных организаторов его проведения в Анкоридже.

***

Несмотря на то, что уже около месяца находился в США, американских городов я еще фактически не видел.

«Анкоридж – настоящий американский город» – гласили  туристические проспекты по Аляске. Как и все американские города, он имеет ярко выраженный компактный центр (даунтаун), где размещаются высокие административные здания богатых компаний, гостиницы, крупнейшие торговые центры. Затем, уже вдоль основных улиц размещаются двух-четырехэтажные  офисы, гостиницы и магазины рангом пониже. Основное население живет в частных домах, с небольшими земельными участками.   

Минут через 30 мы подъехали к дому Генри. Внешне дом смотрелся как полутораэтажный. Слегка сбавив скорость, Генри нажал кнопку на пластмассовой коробочке над головой. Дверь гаража открылась и въехали во внутрь. В гараже стояла еще одна машина. Дверь автоматически закрылась. Вышли из машины и через небольшую внутреннюю дверь гаража попали в холл дома. Здесь нас встретила жена Генри. Ее звали Джейн. Она по происхождению англичанка, а он – гаваец. Обоим чуть за 40 лет. Через несколько минут из школы вернулась их дочь Лаура, которой на вид было около 6 лет. Она была очень маленькой. Школьный ранец составлял почти 50 % ее роста.

Дом у Генри расположен в двух уровнях. На первом этаже помещается большой зал, кухня-столовая, подсобные помещения. На втором этаже – комната хозяев, Лауры и комната для гостей.

Лаура переоделась и первым делом подошла ко мне. Спросила какой их трех кружков – синий, красный или зеленый мне нравится. Я указал на зеленый и Лаура довольная убежала.

Немного перекусив, со всей семьей Генри поехали посмотреть город. Приехали в центр и там немного погуляли пешком. Дождь перестал, но было довольно холодно. Джейн с Лаурой пошли в музей национальных костюмов народов мира, где Лаура по очереди начала примерять шляпы, платья и накидки, весевшие специально для этих целей, и рассматривать себя в зеркале. Пока Лаура меряла одежду, мы с Генри еще 40 минут погуляли по городу. Затем все вместе встретились и поехали домой.

К 18 часам поехали вдвоем с Генри на бриффинг, который устраивало «Фишери Америкен Сесаети» в банкетном зале отеля «Капитан Кук».

В зале людно. Полумрак. С потолка свисали длинные ленты-водоросли вперемежку с флажками. Почти в центре зала находился помост, на котором стоял атлетически сложенный парень в плавках, изображая из себя Нептуна. Рядом у его ног лежала девушка в купальнике – Русалка. Вокруг жителей морской пучины наставили много блюд с крабами, рыбой, моллюсками и т. д. На отдельных столах стояло вино и пиво. Закусками служили, в основном, морепродукты, но позже подали и мясо. Каждый брал со столов, что хотел. Стульев не было.

Люди, закусывая, преходили от одной группы к другой, разговаривали, общались, накомились. У всех на груди приколоты карточки с именем, фамилией и страной. У меня на груди значилось: «Доктор Виктор Бугаев, Советский Союз».

Генри представил меня нескольким своим знакомым, те – своим. В конце-концов с «русским» начали знакомится самостоятельно, т. к. карточка на груди привлекала людей – от вина и пива вся публика стала смотреть зорче.

Темы разговоров поднимали самые разнообразные. Все очень доброжелательно настроены друг к другу. Время от времени, весь зал взрывался хохотом. Это Нептун начинал слегка покалывать Русалку трезубцем, а она, в пределах стола, среди закусок успешно от него уворачивалась.

От избытка впечатлений и длительных разговоров по английски, вскоре почувствовал себя уставшим и в 21 час, вместе с Генри, поехали домой. Бриффинг только набирал силу.

Дома на подушке лежала круглая бумажная салфетка с наклеенным в центре зеленым кружком. На нем, по английски, с ошибками написано: «Виктору от Лауры самые лучшие пожелания».

Сейчас, уже на Камчатке, многие годы спустя, когда смотрю на эту салфетку (закладку в книге), вспоминаю маленькую американскую девочку Лауру и в душе желаю ей всего самого хорошего в жизни.

На следующий день встали в 7 утра. Позавтракали с Генри и поехали слушать доклады. Моя презентация должна состояться завтра – 6 сентября.

Весь день сидели и слушали выступления ученых на разных симпозиумах. Я – по интересующим меня вопросам, а Генри – по своим. Так как представляли много слайдов, таблиц и речь шла о родственных проблемах, около 70-80 % информации понимал на слух.

Уже здесь, во время докладов 119-й сессии общества, смог представить насколько велик диапазон рассматриваемых тем. Обсуждали вопросы биологии отдельных видов рыб, проблемы охраны окружающей среды, жизни населения в районах промысла, внутренней и внешней политики. Всего на встречу общества прибыло более 1200 человек из многих стран мира, главным образом, из США и Канады.

На этой международной встрече, я являлся единственным русским и у меня не имелось переводчика для доклада. Поэтому, накануне вечером, устроили тренировку. Я докладывал без текста, а Генри комментировал выступление. Кое-где Генри сделал мне поправки и договорились, что если стану непонятно излагать свои мысли, то он  поможет.

Встали в 645. На улице дождь. Поехали на рабочее заседание общества. Сделал свой доклад после ланча, т. е. после 14 часов дня. Генри сказал, что выступление удалось и меня все поняли.

После доклада ко мне подошел профессор Вашингтонского университета Роберт Бергнер, попросил повторить доклад в Сиэттле, когда буду возвращаться в Советский Союз.

Вечером состоялся банкет в зале приемов отеля «Капитан Кук». Генри остался дома. Я был с Чарльзом (Чаком) Мичемом и его женой Чоли. Перед началом торжественного обеда, выступил президент и заслуженные деятели этого общества. Президент отметил большую организаторскую роль Чака Мичема в проведении 119-й сессии «Фишери Америкэн Сесайети» в Анкоридже. Чак встал, и весь зал поприветствовал его аплодисментами. Домой к Генри меня привезли Чак и Чоли.

На следующий день встали в 7 часов. На улице густой туман, слабый дождь. Слушали доклады. На ланч ходили с Чаком в «Макдональдс». Чак учил «русского гостя» в этом ресторане быстрого обслуживания заказывать по-американски: «Биг Мак, Смол Френч фрайз, Медиум сайз кук, Хиэ». Это в переводе означало: фирменную булочку с котлетой, малый пакет жареной картошки, средних размеров стакан пепси-колы и все это здесь (не надо складывать все купленное в пакет, для тех, кто хочет еду взять с собой). Чтобы урок стал нагляднее, заплатил за свой обед сам.

После ланча сидел и слушал доклады до 16 часов. Затем Генри возил в библиотеку Университета штата Аляска, где  в течение двух часов смотрел литературу об Аляске. На это время Генри куда-то отлучался. Вернувшись, Генри отвез меня домой.

Быстро собрал свои вещи и мы поехали на «Салмон Бейк» – обед на природе, устраиваемый организаторами сессии общества. По дороге меня и чемодан перегрузили в машину Чака. Генри уехал встречать сестру Джейн, которая приезжала сегодня ночью  к ним в гости, на несколько дней. С этого момента, моя персона переходила под покровительство Чака.

Подъехали к цели поездки. На большом поле стояло 4 больших навеса с длинными столами и стульями. В нескольких местах выделялись столы с пищей. Люди подходили, становились в очередь и в бумажные тарелки накладывали все, что приглянулось.

Здесь имелась нерка отварная под белым соусом, рис с мясом, картофельный салат, салат из моркови, летиса, капусты кольраби и еще чего-то. На блюдах выложены дыни, клубника, виноград и многое другое. В нескольких местах стояли алюминиевые бочонки с пивом и все желающие качали из них содержимое себе и коллегам по вечеринке в большие бумажные стаканы. Встретил много знакомых лиц, с которыми виделся на заседаниях общества.

Моими соседями оказались две девушки, служащие штаб-квартиры «Фишери Американ Сесайети» из Вашингтона – Карен и Треш и американец в бейсбольной кепке с эмблемой «Аляскан водка».

В стороне, под небольшим тентом, пел певец под гитару о том, какая замечательная штука жизнь и какие хорошие ребята живут на Аляске и т. д. Вскоре, те, кто помоложе, стали отплясывать на лужайке.

По краям лужайки стояло несколько переносных кабинок-туалетов. Жаждущие мужчины и женщины, вперемежку, прежде, чем зайти, просили подержать их пиво и тарелку. Выйдя, благодарили за помощь и очередь двигалась дальше. стоял хороший звездный вечер, но вскоре стало довольно свежо. В 23 часа праздник начал затухать и мы с Чаком поехали домой.

Дома все спали. Когда лег в постель и потушил свет, то увидел над собой звездное небо – в потолке были вкрапления из светящегося состава, создавающие иллюзию звездного неба. С видом на звездное небо и хорошим настроением, уснул...

Встали, как всегда, рано утром – сегодня последний день сессии общества. После 12 часов все закончилось. Выставку новых технологий в рыбохозяйственных и водных научных исследованиях, соседствовавшую несколько дней с секциями и симпозиумами общества, разобрали в течение нескольких часов. Все разъехались.

После окончания работы секций, мы с Генри и двумя его друзьями из Ванкувера (Канада), ездили на «Портадж Глетчер», расположенный в окрестностях Анкориджа. Несмотря на то, что я раньше видел фотографии этого ледника, действительность превзошла все ожидания.   

К леднику ведет хорошая асфальтированная дорога, есть музей этого уникального явления природы, где показана его эволюция в течение длительного периода времени. По прогнозам, к 2020 году ледник перестанет существовать – он растает из-за потепления климата на Планете.

У ледника сделана смотровая площадка. Несмотря на то, что со слайдовской пленкой пленкой у меня имелись проблемы, беспрерывно снимал. Генри, буквально насильно, увез с этого места в дом Чака и уехал домой.

Дома у Чака и Чоли отмечали день рождения младшего сына Джерода. Ему исполнилось 12 лет. У супругов (обоим чуть больше 40 лет) трое сыновей. Двое находятся сейчас за границей с целью изучения языка: один в Японии, а другой – в Бразилии. Взамен, в семье Мичемов, живет девочка Джина (16 лет), которая также учит английский язык.   

К Джероду пришло несколько друзей. Все принесли подарки. Процедуру разворачивания подарков Чак снимал на видеокамеру. Это был целый театр. Все разворачивали с возгласами удивления и предположениями, что лежит в пакетах. Один мальчик подарил 10 долларов (десятью купюрами) в большой коробке из-под вина в которой лежало много старых газет. Джина подарила 10000 бразильских крузейро. Чак сказал, что три месяца назад в Бразилии произошла инфляция и это сейчас приблизительно 3000 крузейро (забыл сколько это в долларах США). Родители подарили шерстяной свитер и электронную адресную записную книжку. Один из гостей подарил калькулятор и плюшевого тигренка. Принесли еще сборную модель самолета Ф-5 и детские книги.

Все заснятое на видиокамеру, тут же прокрутили на видиомагнитофоне. Свои подарки я вручил хозяевам дома утром, не зная, что вечером еще предстоит день рождения.

Затем состоялся праздничный обед с тортом со свечами, которые не хотели гаснуть и дети их гасили минут 5-6. Перед началом еды, все прочитали молитву и только потом приступили к трапезе.

После еды, именинник и гости поехали в спортивный клуб, где за определенную плату играли в мини-гольф. Дети остались очень довольны. Вечером все долго не расходились. Ели торт и мороженое. Двое мальчиков остались ночевать у Джерода.

В доме живет малый серебристый пудель – Тобби. Ему недавно сделали операцию, удалили опухоль.

Вечером Чак разбирал почту. Многие рекламные проспекты бросал в карзину не глядя. Из большой кучи корреспонденции у него осталось только 3-4 письма.

Утром, в субботу, с Чаком поехали «делать его маленький бизнес». Он распространяет специальные металлические колышки для надежного крепления самолетов, лодок, грузов и т. д., которые вбиваются в землю. Снаружи торчит только кольцо, за которое привязывают крепежные тросы или веревки. Чак показал свою новую контору, состоящую из двух комнат, что свидетельствовало об определенных успехах в его предпринимательской деятельности.

Вернувшись домой, забрали Чоли, Джерода и Джину и поехали на ярмарку, которую каждую субботу проходит на территории Университета штата Аляска. Его центральное отделение находится в г. Фербанксе, а в городах Анкоридж и Джуно – филиалы.
Ярмарка оказалась очень интересной. Здесь представляли много предметов прикладного народного творчества. Продаваемая продукция очень напоминала изделия наших кооператоров (сейчас многие не знают, что это
такое), но только изделия были изготовлены более тщательно.

Особенно понравился «Русский мужичок», работавший на самодельном токарном станке и точивший какие-то болванки. Допотопность этого станка привлекала публику, которая покупала его изделия, изготовленные раньше на хорошем оборудовании.

Рядом находилась палатка, на которой по-английски написали «Русский чай и русские пирожки». Недалеко торговали картинами с русскими церквами, действующими на Аляске. Никто из тех, кто вел «русский бизнес», по русски не говорил ни слова.

На зеленых газонах играли дети. Трое певцов 9-15 лет вместе со своей мамой пели под гитару веселые песенки. Раньше эту группу видел на обеде в отеле «Капитан Кук».

На ярмарке встретили Генри с Джейн и Лаурой. Лицо Лауры было раскрашено боевой индейской раскраской. Чак  и Чоли часто здоровались со знакомыми – на ярмарке собрался почти весь город.

Америкацы – очень вежливые люди. Всегда улыбаются. Стоит только на ком-то остановить взгляд или более пристально посмотреть, как с тобой тут же поздороваются. Нашим людям приветливости явно не хватает. Это очень хорошо понимаешь, особенно в первый день возвращения из США в СССР.

После ярмарки поехали домой. Взяли в видеотеке фильм на кассете VHS. Чак специально попросил фильм американского производства о русских в СССР. Я развил его мысль и попросил еще взять какой-нибудь типичный антисоветский фильм. Меня огорчили отказом, сказав, что в их видиотеке нет антисоветских фильмов. Попросили зайти через день-два, обещая поискать в других видеотеках.

Обедали в 19 часов. Перед обедом традиционная молитва. В такие минуты  смотрел на семью Чака и думал: какие у них спокойные и умиротвореные лица. После обеда говорили с Чаком о промышленном рыболовстве лососей на Дальнем Востоке и Аляске. Вечером смотрели фильм «Красная жара» о похождениях русского милиционера в Нью-Йорке, главную роль в котором исполнял Арнольд Шварцнегер.

10 августа – воскресенье. Встали в 645. И уже в 745 поехали в клуб мужчин-джентльменов при католической церкви, собиравшийся раз в месяц. Чак представил меня собравшимся: «Русский доктор, рабочий биолог с Камчатки, не бюрократ». Эту форму представления Чак использовал в течение всего времени, пока я пребывал в Анкоридже. Затем состоялся завтрак на котором присутствовало около 30 человек.

После завтрака – лекция. Одна женщина рассказывала о своих питомцах – сове без крыла, орле с перебитым крылом и трех маленьких совятах, маму которых убили. Всех она принесла с собой и по очереди показывала. Уже стало традицией, что каждое собрание заканчивается лекцией на различные темы. Для птиц собрали денежные пожертвования.

Затем мы с Чаком вернулись домой, а потом с Чоли и детьми поехали в церковь на воскресную проповедь. Я принял участие в службе – подпевал по книге.

Чоли по происхождению итальянка, она – учитель музыки. У нее прекрасный запоминающийся голос. С разрешения, сделал во время службы несколько слайдов в церкви.

После службы, которая продолжалась один час, разговаривал со всеми американцами, которые хотели со мной общаться. Отвечал на вопросы. Все собравшиеся  очень дружески настроены к СССР. Во время службы, Джерод и Джина занимались в воскресной школе. Сразу же вспомнил «Приключения Тома Сойера».

На ланч ездили домой, а затем катались по Анкориджу, поднимались по хорошей дороге на окрестные горы, ходили в гости к другу Чака – рыбаку Лесу Бартнеру и его жене Джуди. Вечером съездили в видиотеку и взяли фильм «Доктор Живаго».

11 августа в 645 подъем. После завтрака поехали в офис Чака – Департамент охоты и рыболовства штата Аляска. Чак – менеджер лова лососей и других видов рыб в Бристольском заливе. Меня представили сотрудникам его отдела.

Вместе с Китом Праттом, заведующим отделом рыбоводства, ездил на рыбоводные заводы «Биг Лейк» и «Форт Ричардсон Хетчери». Особенно интересным стало посещение завода «Биг Лейк» на котором воспроизводят нерку, являющуюся трудным объектом для искусственного воспроизводства.

В офисе Чака передали материалы по молоди нерки из р. Вуд и оз. Илиамна, собранные раньше по моей просьбе сотрудниками этого департамента.

В последующие дни знакомился с научно-исследовательскими лабораториями, расположенными в Анкоридже. Еще раз посетил библиотеку Университета штата Аляска, где провел половину дня, читая газету «Правда» на русском языке двухнедельной давности.

Однажды на ланч, Чак повез меня в ресторан быстрого питания «Бюргер Кинг», фирму, конкурирующую с «Макдональдс». До этого Чак несколько раз предлагал зайти в «Бюргер Кинг», но я предпочитал «Макдональдс».
Все выяснилось при оплате. Надо отметить, что почти во всех случаях Чак платил за меня, но в «Макдональдсе» и «Бюргер Кинг» я захотел платить сам, чтобы почувствовать себя более по-американски и накапливать опыт жизни в Америке. Когда  заплатил, то удивился, что очень мало: гораздо дешевле, чем в «Макдональдсе».

Чак сказал, что когда меня обслуживали, то он показал оператору два бейсбольных мяча и с меня не взяли деньги за жареную каротошку. Дело в том, что Чак дважды становился чемпионом по бейсболу и один раз по американскому футболу, спонсором соревнований которых является фирма «Бюргер Кинг».

В качестве одного из призов выдавался бейсбольный мяч, предъявляя который в «Бюргер Кинг», его владелец не платил за жаренную картошку. Так как мячей было три, то их он мог использовать для своей семьи и своих друзей. Чак сказал, что он всегда веселит знакомых своими бывшими спортивными достижениями. Теперь, всю свою жизнь, обедая в этой фирме, Чак, его дети и друзья имеют возможность есть жареный картофель бесплатно.

Вечером позвонили из видиотеки и сказали, что с большим трудом добыли антисоветский фильм «Русские в Нью-Йорке», производства 1984 года. На самом деле, это оказалась обычная перестроечная комедия, какие у нас сейчас показывают в СССР. В фильме одну из ролей играл Савелий Крамаров. Фильм слегка ностальгический – лейтмотивом через весь фильм проходила мелодия песни «Голубые города».

13 сентября поднялись в 6 утра. Чак повез в аэропорт. Я улетал на полуостров Кенай. Там меня встретил Девид Велтмайер – биолог, работающий в заливе Кука. Их аэропорта поехали в пос. Солдотна, где находилось еще одно отделение Департамента охоты и рыболовства штата Аляска. Ночью предстояло участие в эхолотной съемке на оз. Тастамена.

Познакомился, наконец, с Джеффом Кеннингсом, известным американским лимнологом и гидробиологом, на работы которого часто ссылался. Затем Дейв повозил на машине по окрестностям, и мы посетили русскую православную церковь в пос. Кенай.

Отец Макарий, которому несколько дней назад исполнилось 60 лет, немного говорил по-русски. Он не очень нам удивился и сказал, что русские сюда приезжают часто. Познакомил нас с историей церкви и, узнав, что я крещеный – благословил, но сделал замечание: «Крещеные люди, заходя в храм, должны креститься». С отцом Макарием сфотографировались на память у его церкви. Был солнечный день, такой редкий на Аляске.

Дейв отвез меня к Джеффу домой. Дома находились его дети Меджин и Алекса – 8 и 4 года. Вскоре приехала жена Линда, работающая воспитателем со слаборазвитыми детьми.

Джефф предложил съездить за пивом и в магазине долго выбирал что-то из нескольких сотен сортов. Спросил, как у нас обстоят дела с пивом на Камчатке.

Я ответил, что не знаю как дела в целом по СССР, но в Петропавловске у нас проблем с пивом нет. Оно или есть или нет. Если только оно есть, то это только один сорт – «Жигулевское».

Кстати, выбранный Джеффом сорт голландского пива очень сильно напоминал наше родное «Жигулевское». Я сказал ему об этом, чем еще раз подтвердил, что в СССР проблем с пивом нет.

После обеда Джефф отвез меня за 40 км в исток р. Касилофф, вытекающей из оз. Тастамена. В 21 час начали эхолотную съемку. Озеро оказалось длинное и узкое – 45 на 10 км. Вода в нем стояла серая от тающих ледников. На работу вышли на трех катерах: на двух установлены эхолоты фирмы «Биосоникс», а на третьем – мальковый трал (для расшифровки записей по уловам). Закончить работу предполагали в 7 утра.

Ночь стояла лунная, озеро – зеркально-гладкое. Катера шли в отрыве друг от друга на расстоянии нескольких километров. Общались с помощью радиостанций. В 3 часа ночи, эхолот, где находился я, сломался и мы с Гэри Кайлом вернулись в Солдотну. Здорово замерз, т. к. тек правый сапог.

Надо отметить, что во всех местах на Аляске – на р. Вуд, оз. Илиамна, оз. Тастамена, несмотря на то, что это были абсолютно разные и незнакомые друг другу сапоги, у меня всегда тек правый сапог. Едва находили целый правый сапог, сразу же  перевозили в другое место и история с сапогом повторялась сначала.

Переночевал в отеле. На следующий день после ланча, Дейв отправил меня в Анкоридж, где я попал в объятия Чака Мичема. Еще через день, улетел в столицу Аляски – город Джуно. Провожал меня Чак.

***

В Джуно «русского доктора» встретили Оле и Ренди Матисен. Оле профессор университета штата Аляска. Ему около 65 лет. Ренди на несколько лет моложе. Впервые с четой Матисен я повстречался в 1985 году на международном симпозиуме по биологии нерки в г. Нанаймо (Канада). За это время они внешне не изменились. Оле и Рэнди отвезли в отель и простились до завтра.

Сходил в находившейся поблизости «Макдональдс». Уроки Чака пригодились. В номере по телевизору посмотрел «Крокодил Данди-2» (перед отъездом в США видел его на Камчатке) и лег спать.

16 сентября встал в 8 утра. Погода была отличная. В 10 часов приехала Ренди на машине. Она была бодра и доброжелательна. В течение дня Ренди возила меня по окрестностям и знакомила с достопримечательностями города: местным ледником, музеями, «Золотым ручьем» (местом первой находки золота в этом районе).

Джуно – город, построенный на золоте. «Золотая лихорадка», описанная Джеком Лондоном, связана с этими местами. Неподалеку расположен знаменитый Чилкутский перевал и Клондайк.

Ходили по магазинам. Купил жене и детям сувениры с Аляски. Зашли в кафе «Проспектор». Посетили салун «Красная собака».

Ренди познакомила меня  с магазином, торгующим русскими товарами. В красном углу магазина под стеклом в рамке находилось приглашение, которое гласило, что мистер Кардиган в ознаменование годовщины советско-американского сотрудничества приглашается на обед к М. С. Горбачеву.

Дочь владельца магазина Таня (около 20 лет), год назад посещала Москву. Она стояла тут же за прилавком и сказала, что в СССР самый вкусный шоколад в мире.

В магазине продаются отличные русские сувениры – шкатулки, блюда, иконы (под старину) и т. д. Сувениров такого высокого качества в обычных магазинах в СССР не встречал, а в «необычные» – не попадал ни разу. Сейчас в магазине стояла тишина, т. к. очередной круизный лайнер с туристами еще не подошел.

К вечеру Ренди отвезла меня в отель. День стоял солнечный и это позволило сделать хорошие снимки Джуно и его окрестностей.

С вечера и до поздней ночи сидел и работал – делал биологический анализ молоди нерки: измерял длину, взвешивал, определял пол, набирал чешую. Гостиничный туалет в номере прекрасно заменял лабораторию. Часть материалов я обработал раньше – на оз. Илиамна, а «подарок» из Анкориджа – решил «довести до ума» в Джуно, т. к. общий вес молоди в формалине приближался к 10 килограммам.

17 сентября пришлось на воскресенье. В 9 утра приехали Оле и Ренди и мы направились в католическую церковь. После службы поехали смотреть студенческий городок университета.

Во второй половине дня, посетили церковь Святой Терезы – это жуткое и сказочное место. Все напоминало страшную сказку: шел дождь, церковь на острове, туман, надгробья, каркающие вороны…   

Обедали у Матисенов. После обеда-ужина, Ренди отвезла меня в отель, где  занялся работой в лаборатории-туалете. Около 23 часов вспомнил про телефон русского учителя в Джуно, который мне сегодня дали знакомые Ренди (норвежцы по происхождению). Позвонил.

Александр Долитский, как звали учителя русского языка, приехал за мной через 15 минут. В 6 часов утра он должен улетать на какую-то конференцию и шансов встретиться, кроме, как сейчас, у нас уже не имелось.

Александр эмигрировал из СССР 17 лет назад. Сейчас ему немногим более 40 лет. Преподает в университете Джуно русский язык и является президентом компании, торгующей с СССР. Поздно ночью расстались очень довольные друг другом.

Утром приехал Роберт Симпсон, исполняющий обязанности директора научно-исследовательской станцией Аук Бей, где занимаются океанографией и водными биоресурсами залива Аляска. После представления персоналу станции, познакомился с тематикой исследований своих коллег, рассказал о своей работе, отвечал на вопросы.

Вернувшись в отель, до глубокой ночи работал в «лаборатории». В эту ночь всю работу закончил.

19 сентября с утра улетел в Ситку – бывшую столицу Русской Америки – Новоархангельск. Встретила меня научный сотрудник университета Долли Гарза, индианка по происхождению. Долли оказалась очень маленького роста.

Прежде всего, посетили рыбоводный завод-техникум, расположенный в самом центре Ситки. На заводе разводят горбушу. Цикл обучения студентов начинается от отлова производителей горбуши, вернувшихся на завод, и оплодотворения икры. Продолжается – инкубацией икры, выпуском молоди и заканчивается возвратом взрослых рыб выпущенного поколения. В связи с тем, что горбуша созревает на втором году жизни, срок обучения в этом учебном заведении около двух лет. Выпускники получают специальность техника-рыбовода. Долли поселила меня в отель, а вечером пригласила к себе домой на обед.

Долли приехала на своем новом «Форде». «Это у меня первая машина» – сказала она с гордостью. С Долли сидела подружка –  Потиша (студентка-экономист). На мой взгляд была она одета очень оригинально: из под обрезанных джинсов на 10-15 см выступали белоснежные панталоны, заканчивающиеся немного выше колен. Потиша в этом наряде чувствовала себя очень комфортно и свободно. Мне в душе стало стыдно, что ее одежду вначале неправильно понял.

Подъехали к дому Долли. Возле дома стояла небольшая коптилка – «смоук-хауз». Долли поинтересовалась: «У тебя такой же смоук-хауз?». «Да, такой же» – ответил я, но уточнять детали не стал.
Долли 27 лет Она не замужем. В доме у нее находилось трое ребят-индейцев: один друг Долли и двое родственников. Меня пригласили на «рыбный день».

«Гвоздем обеда» представлялась икра нерестовой сельди на водорослях и особая разновидность чавычи, имеющей белый цвет мяса. Чавычу запекли в духовке. Для меня «белая чавыча» оказалась непривычна на вид и ассоциировалась с отнерестившейся (сненкой). Но по вкусу, она ничем не отличалась от обычной самой свежей камчатской.

Вопросы задавала в основном Долли. Ребята практически молчали. Видно, что они стеснялись. Чтобы не было пауз, задавал вопросы сам. Выразил свое восхищение природой Аляски и гостеприимством американцев.

На следующиее утро с Долли посетили «Бишопс Хауз» – бывшее административное здание и резиденцию священослужителей времен Русской Америки. Здесь в настоящее время  устроен музей освоения  Америки русскими поселенцами.

После музея, попросил Долли отвезти на старое русское кладбище в Ситке, где похоронены русские, жившие в Новоархангельске.
Посещение этих древних, поросших мхом могил с покосившимися мраморными и гранитными крестами возбудило в душе очень доброе чувство к американцам, которые сохранили могилы русских людей и ухаживали за ними. На каждой могиле лежал свежий венок из искусственных цветов. Бродил по кладбищу около часа. Долли, тактично, не пошла со мной и сидела в машине.

В этот же день, ездили на частный рыбоводный завод, расположенный в 20 км от Ситки. Вечером улетел в Джуно, где меня встретил Оле Матисен.

21 сентября Оле Матисен, Даглас Эггерс (зав. рыбохозяйственными исследованиями Департамента охоты и рыболовства) и Роберт Баркет  (зав. отделом) предполагали познакомить «русского доктора» с еще несколькими рыбоводными заводами в районе Джуно.  Но из-за плохой погоды самолеты по местным линиям не летали и поездка не состоялась.

Вернулся в отель и начал готовиться к докладу, который делал раньше в Анкоридже на «Фишери Америкен Сесайети».

Вечером состоялся обед у Роберта и Мэри Симпсонов. Роберт угощал королевскими (камчатскими) крабами, угольной рыбой горячего копчения, салатами, копченой неркой, сухим вином, немецким пивом и пивом «Чинук» («Чавыча»), выпускаемом в Джуно.

Роберт предложил мне отгадать вид рыбы и, к его большому удивлению, я это сделал, т. к. будучи студентом во Владивостоке в 1970-х годах угольную рыбу ел часто. В завершение вечера, Оле показывал  слайды о своей поездке в Малайзию.

На следующий день встал в 645, сходил в «Макдональдс», а в 8 утра подъехал Даглас Эггерс и направились к нему в офис.
Познакомился с лабораторией анализа структуры чешуи и ее сотрудниками, многих из которых по работам знал раньше. Затем в 14 часов повторил в Университете свой доклад.
После доклада Даглас повез меня в резиденцию губернатора штата Аляска, где  был представлен политическому деятелю штата Биллу Шеффелду  и министру рыбного хозяйства Британской Колумбии (Канада) – Джону Саведжу.

Билл поспрашивал минут десять о впечатлениях об Аляске и о почти «кругосветном путешествии» по маршруту Петропавловск-Камчатский –Москва – Нью-Йорк – Лас Веггас – Сиэттл – Аляска. До возвращения на Камчатку мне оставалось всего чуть более 4-х часов полета.
Билл Шеффелд – выразил надежду, что в будущем на Аляску с Камчатки можно будет летать более коротким путем.

После посещения резиденции губернатора, попал под покровительство Роберта Баркета и вместе осмотрели лабораторию мечения рыб и ихтиопатологии.

23 сентября – последний день в Джуно и на Аляске. На улице проливной дождь. По плану моих американских коллег, сегодня должна состояться рыбалка в заливе, но из-за непогоды все сорвалось. Сижу в отеле, читаю сборник «Сахалин-89», который взял в офисе у Дагласа.

Вечером состоялся прощальный ужин у Дагласа и Сесилии Эггерсов. Ему – 41, ей – 35 лет. Он второй раз женат.

Пришло много народа – более 20 человек. Хозяева приготовили мексиканскую еду. Ее в США очень любят. Все очень острое и вкусное. На душе было очень хорошо и немного грустно – это заканчивался последний вечер на Аляске.

Поздно вечером простился с хозяевами – Дагласом и Сесилией. Последние гости, – молодожены Нарольд и Сигрет Гайгер отвезли в отель.

***

На следующее утро на самолете авиакомпании «Дельта» прилетел в Сиэттл, где меня встретил Дон Роджерс и отвез домой. Весь день Дональд, Бренда, Джесси и я гуляли по городу. Стояла очень хорошая погода.

25-26 сентября работал с литературой в лаборатории Дона. Жил у Роджерсов. Университет купил обратный билет до Нью-Йорк на 2 сентября (опять через Лас-Вегас).

27 сентября из Ванкувера на машине приехал Эдвард Зиблат и увез в Канаду. Вернуться в Сиэттл я должен  1 октября (к обеду).

С Эдвардом познакомился в 1978 г. в Южно-Сахалинске на международном совещании по биологии тихоокеанских лососей и с тех пор мы, время от времени, переписывались. После 1978 г. с ним встречались только один раз в ноябре 1985 г. во время международного совещания «Нерка-85» в Нанаймо.

Еще находясь на оз. Алекнагик, написал Эдварду письмо с предложением встретиться в Сиэттле, но он сделал гостевую визу в Канаду, о чем я не мог и мечтать.

В 16 часов подъехали к дому Эдварда. Жена Эдварда – Дороти, обняла меня и поцеловала. Им обоим около 50 лет. Сыну Даниэлю 17 лет (через несколько лет он погибнет в автокатастрофе), а дочери Джоанне – 15.  Родители Эдварда приехали в Канаду из Польши в 1928 году. Дороти – англичанка.

Дороти наварила к нашему приезду борща. На второе подала палтус с креветками и все остальное, что полагается к застолью, включая маринованные огурчики домашнего приготовления. В семье Эдварда почувствовал себя в полном смысле, как дома.

Утром поехали на работу Эдварда в центр Ванкувера – «даунтаун». Ехали минут 50. Представили в офисе. Эдвард занимает должность менеджера лова донных рыб в Британской Колумбии и по роду деятельности контактирует с советскими рыбодобывабщими организациями, в частности, с Камчатрыбпромом.

В водах Британской Колумбии работают рыболовные суда и из Петропавловска-Камчатского. На одно из таких судов, БМРТ «Мыс Осипова», заходили с Эдвардом. Было очень приятно встретиться с земляками. Нас принял капитан судна Сергей Борисович Ананьев и первый помощник капитана Анатолий Иванович Запорожский.

Вечером на ужин Дороти сделала на ужин вареники с картошкой. Она их называет по-польски «пироги». Оказалось, что это блюдо, исключая украинцев и поляков, мало кто знает в Канаде. Я сказал, что моя жена Татьяна тоже часто делает «пироги» с картошкой и капустой, но только их в СССР называют «вареники».

Дороти угощала помидорами, укропом и луком со своей грядки в саду. У Эдварда у дома растет виноград из которого он делает домашнее вино и несколько фруктовых деревьев.

Несколько дней с Эдвардом и Дороти посещали примечательные места Ванкувера. Вечером обычно смотрели слайды о многочисленных поездках семьи – на Гавайи, Флориду, Ниагарский водопад и др.

29 сентября присутствовал на обеде, устраиваевом канадской рыболовной компанией для капитанов и старших помощников 60-ти польских судов. Обед проходил в китайском ресторане.
Никогда раньше не встречался с поляками и никаких плохих чувств к ним не испытывал. Когда ко мне в начале вечера подходили знакомиться поляки и узнавали, что я русский из СССР, то на лицах всех этих людей сразу же появлялась гримаса разочарования.

Приобретя этот маленький международный опыт, на вечере стал общаться только с канадцами, которые не скрывали ко мне дружеских чувств. Сидел за столом с Эдвардом, а рядом со мной села женщина-полячка Элизабет Жавадски – первый помощник капитана, которая вскоре должна стать капитаном судна. По-русски и по английски она рассказала с каким трудом ей удалось в Польше стать женщиной-штурманом, т. к. такая работа не считалась женской.   
Ей сейчас 40 лет, замужем, живет в Щецине. Рассказал о себе. На прощанье мы пожелали друг другу удачи и расстались друзьями. Во время вечера, поляки подняли тост за здоровье Элизабет, единственной женщины среди них и равной им. Спели хором в ее честь песню.

30 сентября – суббота. Мы с Эдвардом поехали на машине закупать продукты на неделю. Затем заехали в дом к его матери, которой сейчас уже исполнилось 85 лет. Она жила одна в доме. Дороти и Эдвард через день навещают ее, убирают в доме, покупают продукты и готовят пищу. Эдвард попросил рассказать его маме откуда я приехал и поговорить с ней.

Вечером состоялся праздничный семейный ужин. На следующий день Эдвард и Дороти отвезли меня в Сиэттл и сразу же вернулись обратно.

В тот же день, вечером, в китайском рестояне прошел обед-вечеринка со студентами и сотруднивами Вашингтонского университета с которыми работал в этом сезоне на полевых станциях Бристольского залива. Пришли – Том Роджерс, Рэй Хэнсон, Лиза Паттерсон, Кресс Бэтшли, Грег Руджерони с девушкой, Роберт Бергнер с женой, Дональд и Бренда Роджерс. Посидели часа два. Стало немного грустно. Общего разговора как-то не получилось.

На следующий день в середине дня сделал доклад перед сотрудниками и студентами Вашингтонского университета об исследованиях нерки на Камчатке. После чего, Дональд и Бренда сразу же отвезли в аэропорт и я улетел в Нью-Йорк.

В Нью-Йорк прилетел рано утром, ожидал начала регистрации несколько часов. Когда началась регистрация, компьютер меня не нашел. Подумал, что возможно перепутана фамилия и предложил оператору несколько вариантов своей фамилии по-английски. Один из них сработал. После регистрации потратил все деньги и с 45 центами в кармане пошел на посадку.

По прилету в Москву, в аэропорту «Шереметьево-2» четыре часа стоял в очереди на таможенный контроль. Досмотр вещей прошел быстро, т. к. родственников в США не имел.

Вышел из здания аэровокзала. Ко мне тут же подскочил мужичок и сказал, что за 30 рублей или одну видиокассету он довезет до центра Москвы. Понял, что я, наконец, в СССР. Мужичку отказал «по-русски». Сел в рейсовый автобус и поехал к станции метро «Речной вокзал».

Шел снег с дождем. Вымок еще сильнее, чем на Аляске. Поздно ночью добрался до квартиры Валерия Зюганова, откуда два месяца назад началась моя поездка в США.

6 октября прилетел в Петропавловск, а 11 октября уже проводил исследования на оз. Азабачьем.

Сейчас, несколько лет спустя, я в полной мере оценил свои впечатления от поездки на Аляску. С благодарностью вспоминаю Рыбный исследовательский институт Вашингтонского университета и Департамент рыболовства штата Аляска, бывших спонсорами моей поездки, а также всех людей, принимавших в своих домах, деливших пищу и кров, познакомивших с прекрасной Аляской. До конца жизни в моем сердце останутся самые добрые воспоминания об американцах и канадцах с которыми пришлось встречаться в 1989 году» (конец).

***

Весной 1990 г. произошло из вержение вулкана Ключевская сопка и в бассейне оз. Азабачьего выпало порядка 5 мм  черного вулканического пепла.

Прилетел на оз. Азабачье 30 мая, но озеро уже полностью вскрылось – не плавало ни одной льдинки. Снег на берегах почти растаял.

Для работы привез новый мотор «Тохацу-40». Такого мощного двигателя в это время в Усть-Камчатске ни у кого еще не было. Для длительных поездок по р. Камчатке, когда приходилось сразу же брать до 300 л бензина, это был прорыв в возможностях исследований.  И мои надежды оправдались. С помощью 40-сильного двигателя, легко удалось собрать хорошие материалы по молоди нерки и трехиглой колюшке бассейна р. Камчатки.

Помню, в 1991 г. в одну из поездок очень удивил «ключевских», когда наш «Прогресс-4» со стоящей в лодке бочкой бензина и двумя людьми (вторым был М. К. Глубоковский) никак не хотел отставать от «Казанки» под 30-сильным «Вихрем» (марка и мощность нашего мотора людям из первой лодке не просматривались).
 
***

В полевой сезон 1992 г. Рыбный исследовательский институт Вашингтонского университета пригласил несколько сотрудников лососевой лаборатории КоТИНРО на Аляску в Бристольский залив. Поездка состоялась во второй половине августа-начале сентября. В США мы летели уже не через Нью-Йорк, как я раньше в 1989 г., а через Хабаровск. От него до Анкориджа самолет летел всего около шести часов. 

В состав делегации входили: Свет Игоревич Куренков, Николай Борисович Маркевич, Николай Анатольевич Чебанов, Галина Марковна Мараева (переводчик) и я. На Аляске находились 25 дней. Посетили нижние озера системы  р. Вуд – Алекнагик и озера Нерка (нижнее и верхнее), а также оз. Илиамна, из которого вытекает р. Квичак.

Поездка прошла весело, т. к. ездила большая компания. Сейчас, много лет спустя, уже почти не помню деталей потому, что не брал фотоаппарат. Запомнилось только несколько эпизодов.

Вспоминаю счастливого Света Куренкова, который впервые летел  в США. У него была мечта жизни – прилететь в Штаты в ж .. у (часть тела) пьяным и он ее с блеском выполнил. Я его нисколько не осуждал, а радовался вместе с ним – исполнение мечты редко удается кому-либо наблюдать воочию. У всей делегации прослеживалось приподнятое настроение. Все были под градусом. 

В Анкоридже посетили Департамент охоты и рыболовства штата Аляска и Генетическую лабораторию, которой заведовал Дик Вилмот. Через день вылетели в Бристольский залив в пос. Дилленгем.

Спустя два-три дня, после нашего прибытия на полевую станцию Вашингтонского университета на оз. Алегнагик,  случилось ЧП.  Зная, что ему нельзя, Н. Б. Маркевич все-таки решил попробывать американского пива и у него началась аллергическая реакция. Почувствовал себя плохо.

Не помню точно, но в какой-то книге читал, что в случае аллергической реакции больному  можно давать транквилизаторы. До пос. Дилленгем, где имелся госпиталь, езды на машине было 40-50 минут. До того, как Н. Б. повезут в госпиталь в Диллингем, дал ему выпить на свой страх и риск две таблетки «феназепама». Название лекарства написал по латыни и дал бумажку с собой.

Как потом сказали американские врачи, все было сделал правильно т. к. аллергическая реакция к моменту приезда в госпиталь у него практически прошла. Все стали счастливы, что легко отделались. Правда потом, еще года два, Н. Б. в КоТИНРО несколько раз приходил счет за оказанную ему медицинскую помощь (72 доллара США).

На Аляске, Свет Куренков начал баловать нас жареными грибами (белыми, подберезовиками, подосиновиками). Надо отдать ему должное, он любил и умел хорошо готовить, как и большинство ихтиологов (профессия тому способствует).

Американцы, первое время, с нами грибов не ели, боялись отравиться. Но «ломались» недолго, всего часов 12, когда увидели на следующий день, что русским хуже от грибов не стало. 

Вспоминается ловля щук на оз. Нерка (на полевой станции «Нерка»). Когда Свет Куренков узнал, что в протоке оз. Литл Тогиак, ловятся щуки, то загорелся желанием порыбачить. Cовместно, с Николаем Чебановым, они поймали 5 щук, каждая из которых достигала длины одного метра.

Увидев улов, американские студенты пришли в ужас. Оказалось, что они тоже ловят здесь щук, но всех потом выпускают. Свет философски сказал: «Просим извинить нас, что мы не знали местных обычаев, а этих щук теперь придется съесть с белым винным соусом». Их съели с этим самым соусом и американцы не отказывались.

На оз. Илиамна в полевом лагере университета устроили большой международный «симпозиум» в котором принимали участие американцы (двое), канадцы (четверо) и мы, русские. Англоязычная сторона на «банкет» выставила несколько бутылок текилы «Панчо Вилья», а русские – последнюю бутылку водки и бутылку «Советского шампанского». Было много разговоров, шуток. Все закончилось грандиозным фейерверком, организованным хозяевами станции в период мытья в бане. Международные участники симпозиума наблюдали его голыми – все одновременно вышли на улицу.

В ответ за гостеприимство, раскритиковали их железную печь в бане (без трубы – простая железная бочка, положенная на бок) и подарили «секретный» чертеж печи-буржуйки, которую они изготовили и установили на станции в  следующем полевом сезоне.   

При возвращении в Россию при прохождении спецконтроля в аэропорту Анкориджа у Николая Борисовича отобрали рогатку, которую он купил своему сыну Григорию и початую бутылку водки  (вся делегация КоТИНРО чуть не умерла от смеха). Когда выяснили, что летим в Россию, то рогатку отдали стюардессе, которая вернула ему ее уже при выходе из самолета в Хабаровске.

Водку вернули сразу, но горлышко залепили скотчем и сказали, чтобы до посадки на борт Николай Борисович в аэропорту из горлышка водку не пил. Он пообещал соблюдать правила, но через некоторое время забыл про свои обещания. Все мы возвращались домой навеселе –  выпивки в самолете наливали без ограничений. Летать компанией, конечно, веселее, чем в одиночку.

В Хабаровск прилетели вечером и ночевали в аэропорту. Не стали уходить из международного сектора и после 22 часов, когда там закончились все операции, дежурный разрешил остаться здесь на ночь.

В 6 часов утра разбудил веселый Свет Куренков. Пригласил покушать. На завтрак он «приготовил» бутылку водки и блины с маслом. Сказал, что на базаре в это время в продаже имелись только блины и водка. Ну что уж тут делать: чем богаты, тем и рады. В 7 часов утра нас выгнали уборщицы, и мы пошли в русский сектор – там клубилась тьма народа. К обеду прилетели в Петропавловск.

***

В середине сентября 1993 г. в Петропавловск приезжал мой друг доктор Оле Матисен из Университет штата Аляска. Он собирал материал для своей новой книги.
Попросил Константина Юрьевича Непомнящего, попутно, если будет такая возможность, завезти нас с Оле на  одну-две ночи на вертолете на оз. Азабачье. Я оставил там ихтиологические пробы и их необходимо было до наступления холодов обязательно вывезти в город.
 Кроме того, в будущую книгу «Азиатская нерка», хотелось включить цветную фотографию оз. Азабачьего и сейчас появлялся последний шанс ее сделать (раньше не имел соответствующего фотоаппарата). Константин мою просьбу выполнил, и мы с Оле, в один прекрасный день, оказались на Азабачинском наблюдательном пункте.
Естественно, Оле на озере понравилось. Но случилась одна незадача: через два дня Константин за нами не прилетел, а через 7 дней Оле надо улетать в США.
Продуктов в доме у меня уже особо не имелось. Варили старые запасы гречки и гороха, которые пролежали на полке несколько лет. Лаборант пункта Алексей Семенченко один раз угостил дикой уткой.
 Оле особо не скучал. В пунктовской библиотеке в изобилии имелись  старые научно-популярные технические американские журналы 1950-х годов. Это для Оле явилось неожиданностью. Он их с удовольствием листал.
Наконец, вечером после 6-го дня ожидания, решили на следующий день ехать на лодке в Усть-Камчатск, а оттуда добираться до Петропавловска на рейсовом самолете.
К счастью, уже под закат солнца того же дня, Константин прилетел. Вертолет ночевал на пункте. Сделали большую баню и обильный ужин (продукты привезли пилоты).
К обеду следующего дня вернулись в Петропавловск. С тех пор, «на одну ночь» на Азабачинский наблюдательный пункт, иностранцев больше не завозили. В последствие, Оле с гордостью рассказывал своим коллегам в США и Канаде, как он жил со мной на оз. Азабачьем.

(продолжение следует)