Счастлив как Чингисхан. Часть7. Найти истину

 
1.

    Несколько благодатных дней - спасибо  осмотрительному начальству,  резвящимся в горле, носу и в бронхах вредителям!   Конечно, с утра  можно   бы  и поехать,  но  главред  боится  заразы и даже,  как Пастер,  выбрасывает остаток   бутерброда, за который держался пухленькими  пальчиками!  Злобные  невидимки - микробы, бактерии, вирусы – тайные, коварные   убийцы!  Выслеживают, ох, выслеживают  свою неосторожную жертву!   
    - Выздоравливайте, Баир Матвеевич!  Не спешите,   работа   не убежит!  Знаете, какие серьезные осложнения могут быть от ОРВИ?   Говорят,   недавно   человек   умер от этой инфекции! Заметьте – мужчина во  цвете лет!  - заботливая вечерняя тирада, вкрадчивое  воркование  по телефону  как музыка.   
    Ликую от  подтекста: только не приходите, только на меня не дышите, не смотрите, зараза Вы этакая!

    Стоит  кому-нибудь чихнуть или закашлять, как  кричит в  закрытую дверь:
    - Не входите, пожалуйста! Суньте бумагу  в щель на полу!
   Щелчок сейфа, бульк! - главред    набирает  в рот  водку, бутылка  –  исключительно для дезинфекции! – всегда под рукой!   Громкое  фырканье, фонтанчиком разлетаются брызги,  а возвращенный с подписью документ   жадно нюхают   сомлевшие  от     беготни    репортеры. К чему   пугать  Главного и поощрять нездоровый интерес  сотрудников?  Мое задание на сегодня – трехлитровая банка брусничного морса – пить, пить и…   туалет, иначе – шприц с трехметровой иглой!  И это не пустая угроза.  С Нади все станет!

    Не устаю   удивляться   работоспособности   жены,  ее день наполнен до завязки  делами, событиями, новизной.   Она -  созидатель,  время  считает пропащим, бездарным, если не открывалась умная книга,   забыла заглянуть к немощной соседке, если  не появилась  новая  страничка текста или  рукотворное домашнее изделие.   Жизнь семьи наполнена ее  теплом и любовью.  Вот бы  научиться  нам,  беспутным  мужикам, так ценить и овеществлять  время! Сколько минут,  часов,  дней  кануло в пустоту  бесследно!  И  все же приятно порой    поваляться с газетой на диване,  поглазеть в телевизор,  наблюдая  чужую  жизнь,   при этом  напрочь забываешь   свою!

    Справа  на   столе    в мультифорах   документы,     слева под стеклом -   перечень  противоречивых  свидетельств.  Предательски загнутые  головы вопросительных знаков  продолжают завлекать в  лабиринт.  Иди сюда, здесь прячется истина, здесь!  Сможем ли выбраться,  гордо расправив плечи,   или придется  пятиться спиной к выходу, извиняясь, что  вошли   по неведению?  Рабу  с галер  Надя  подготовила  Соломоновы копи!  Может,  гребцу  лучше   остаться наверху, в своей стихии,  чем спускаться на дно?

    Непривычная тишина в квартире. Молчат телевизор и водопроводные трубы,  не шипят сковороды и не пыхтят кастрюли на кухне. В  «детской» забыли захлопнуть створки, по полу  тянет сквозняк.   Вещи, брошенные второпях;  тапки - носами в  разные стороны,  ветровка с вывернутым карманом, синяя переломанная  спинкой стула футболка - застыли без хозяев в унылой ненужности. Туська скучает, тяжело вздыхая, бродит по квартире.  Может, из солидарности с хозяином? Стащила с кресла  Надин халат, уютно  улеглась, подобрав хвост и  развесив в стороны уши.    Прислушалась к отдаленному лаю за окном,   поднялась,    и куда-то утащилась.   Скрежет  зубовный. Так и есть!  Губная помада уже не в тюбике, а  на усатой   морде,  тайный  розовый знак на   полу.  «Вот тебе,  вот,  раз  меня не замечаешь!» - говорит ее злорадный лик, и я приглашаю «хвостатого человечка» с  диким  макияжем, предварительно  отмыв в ванной, к себе   в кабинет.

    Серенький денек нахмурился,  прижалась к земле  тяжелая   темная туча, и вдруг брызнула дробным  - какое чудо! – майским грозовым   дождем, а вслед за ним -  хлестким и плотным ливнем. Я бросился к окну и распахнул створки.  Упругий поток озона  ударил в бумажные листы, и они  взмыли   вверх,  веером спланировали на пол.  В  тесном дворе уже плещется, волнуется   мутная        лужа,  и люди шарахаются в стороны от плывущих   машин.  Золотой газон одуванчиков превратился в зеленый бархат, спрятались венчики   лепестков.   Три долговязые фигуры  прыгают, крутятся на асфальте.  Ба!  заветная троица!  Хохочут и  ловят губами   косые струи. Наташка под розовым зонтиком   отбирает  свой  ранец у Витьки, а тот,  приплясывая, поднимает снопы  грязных  брызг и  удирает к детской площадке.  Тяжелым шагом двинулся к нему Жаргал. Дальше лучше не смотреть!

    Как должно быть свежо, молодо и чисто на нашей загородней стоянке!  Спокойная могучая Селенга, мокрый песчаный пляж, лиственница – уже  с мягкими  пучками светло-зеленых иголок,  разлапистая сосна - красновато-коричневый ствол  и капли смолы на корявых  ветвях!   Под    кронами  деревьев   цветет багульник.   Нежно-розовые лепестки сгрудились, как  крылья бабочек,  на кончиках коричневых стеблей.  В прошлый раз мы забыли манерку, она осталась прямо на углях кострища. Теперь, должно быть, дождь наполнил ее, и вода, впитавшая фитонциды  леса и луга, переливается через край. Повезет кому-то напиться такого чая!


2.

     Копии документов. Жаль, эти шуршащие    листы уходят в прошлое, как и печатные книги! Вслед за ними исчезнут рукописи и ручки,  неповторимые почерки людей, по которым графологи   читают характер, склонности и судьбу. Не увидишь автографов    Пушкина, Гоголя, Чехова.  Невозможно будет представить, как по листу бежит  шариковая ручка,  и еще нереальнее вообразить   торопливое, умело     очиненное гусиное перо, выводящее  неповторимые строки. Чернильная  клякса! -  все перечеркнуто, на полях -  тонкий  профиль знакомой дамы!  Правило первое – не ностальгируй!   Правило второе -  прилипни к стулу и включи компьютер!  Не возвратится потерянное понапрасну время!

    Никто из летописцев не пропустил точку отсчета  в истории   восхождения Чингисхана к вершинам власти.  Начало    потрясающего  пути,   конечно,    не дата  рождения Темуджина,     да и та не  точна, а  переломный 1206-й  год,  всемонгольский  курултай в  Ононской  степи.  Именно с этого момента нарастает лавина противоречий, заблуждений,  переплетенных с истинными событиями в жизни  императора!   

    Под   восторженный гул толпы   Темуджин  провозглашен «ха-ханом», каганом  - «Владыка мира, ниспосланный богом, - Чингис-хан».  Водружены  знамена – общемонгольское, родовое, боевое; среди них -  белое священное с девятью хвостами – обитель духа Сульдэ, покровителя монгольских воинов.    Символы  власти - барабан, в который бьют первый раз при избрании  кагана  и всегда, перед крупным сражением с его участием; а таких было более сорока. Утверждена  государственная печать из яшмы.

    Закаленный с детства   невзгодами,  наделенный  стальной волей и умом  стратега, ошеломительной харизмой и гипнотическим воздействием на людей,   будущий  завоеватель    произнес пламенную речь:   
    - «Отныне все подчиненные   мне  племена, все  поколения, живущие в войлочных кибитках,  составляют единственный   во вселенной  избранный небом народ,  и  будут носить блестящее  имя "монголы", что означает «побеждающие» и  все станут  гордиться им…  Все предводители  родов и племен становятся вассалами    и приобретают имя монголов…  Никто из подданных империи не имеет права иметь монгола слугой или рабом…  Всякий мальчик, родившийся  на Ононе и Керулене, будет умен, мужествен и богатырь без руководства, наставления и опыта, будет знающ и сметлив; всякая  девушка, родящаяся там, будет и без причесывания и украшений прекрасна и красавица» -  так сообщает нам   «Сокровенное  сказание». 

    Какое сердце в груди монгола  останется безучастным!   Не забыт  летописями и курултай   двадцатилетней давности, когда несколько племен, родственных боржигинам,  и  «люди длинной воли» выбрали   Темуджина     вождем,     нарекли ханом  и    титулом  «Чингис».  Но только теперь    монгольская степь  вручает  полную власть над собой, которую он взрастит до власти монголов над  материком!    Триумфальный  путь  императора    до конца его жизни!

    Я измерял    любимую диагональ - от телевизора в левом углу до  книжного шкафа в  правом, и думал о     двойственности   последующих за этими событиями   документов.   Услышав  громкий  топот и  голоса парней,   легкие      шаги жены, вскочил и понесся,  запинаясь о Туську,  к двери.  О, несчастный!  Высечь меня некому!  Надя шла под дождем, зонт и плащ вместе с недотепой-мужем  блаженствовали в тепле!  Мокрые смеющиеся лица,  мокрые куртки, грязные кроссовки  и школьные рюкзаки   на полу! Туська, перепрыгнув барьер, бросается на грудь Витьке!  Хохот, визг, лай –  куча мала, настоящий бедлам!

     Сияющаяся, с прилипшими  прядями на лбу  Надя  сбрасывает   туфли:   
    - Ты  как?
    Я  глупо и  радостно улыбаюсь,  запихивая безразмерный носовой платок в карман,  ставлю на плиту чайник.
    - Лечился, не терял времени даром! -  демонстративно  пью до дна   полулитровую кружку  брусничного морса. 
    Не тут-то было!  Через  десять  минут  мне суют новое   питье, ядовито- зеленое; в нем,  как в аквариуме,   умостились резные листики  горького тысячелистника, лопасти подорожника прилипли к стенкам. Фу–у! 
    - Выпей-ка травки!   
    - Отравки? - совсем неудачная  избитая шутка.
    Но Надя улыбнулась  и притронулась губами ко лбу:
    - Температуры   нет.  А на работу рановато, не пущу. Пусть твой   босс вместе с Хантаевым  поскучают. Кстати, сегодня   видела    декларацию о доходах. Гол как  сокол, соколик. Только и живет за счет жены-пенсионерки!

    Меня не волновал наш депутат-сиделец,  на кухне подгорали макароны.    Кастрюлю я водрузил в центр стола, достал из холодильника сыр и кетчуп.    
     - Сами берите – кому сколько! - милостиво разрешил семье.
    Сел напротив в      ожидании   похвалы кулинарному искусству.  Очень удивился, когда Витька  обиженно  сказал:
    - Пап, а  они почему-то не разлепляются! 
    - Наверное, мука  плохая, клейковины мало! - быстро ответил,  взглянув на Надю и Жаргала. 
    Они незаметно, но  я-то    засек, обменялись улыбками и враз заявили: 
    -  Вкусно.  Ты, Витя,  только чуточку присоли и кетчупа побольше!
   Как жаль, что   общий  ужин  редко выпадает  на мою долю,  не часто доводится порадовать   близких  удачным блюдом!

    Красное сукно письменного стола поистерлось по краям. Рассеянный свет  лампы, изогнувшей коричневую длинную шею,  приглушенная музыка из «детской».  Странный взгляд Чингисхана с портрета-копии   монгольского монумента: одновременно - на меня  и куда-то вдаль, в пространство за спиной. Сосредоточенность и  скрытая сила. Нечто неуловимое, далекое, словно  тонкая нить  времени.   Что же это? Быть может, неосознанная любовь  к забайкальским   степям заповедной   Их-Хориг  с   сухими жесткими   травами  и  одинокими  соснами  по сопкам.   Здесь все еще    клубятся в   долинах голубые туманы,    живы реки и озера,  в   синей прохладе  плещется   жаркое  солнце.   Счастье – видеть этот мир   глазами Чингисхана  и    чувствовать,  как он сам,  «некую отраду».  Я сказал об этом Наде,  и она, отложив  очередной конверт с письмом от  читателя,  заметила, что жить здесь и не любить этой земли нельзя.

    Большая часть  текстов   датируется поздним – на десятки и даже сотни лет -  временем   относительно  жизни Чингисхана.   Стало быть,   авторы –  не очевидцы,  соответственно –  к ним ниже процент доверия.    Реконструкция  давних событий  всегда  нелегкое дело. Сюжеты реальной жизни – как мы ее наблюдаем,   могут быть столь  заурядными, что  повествователь отринет  их с легкостью  необыкновенной.  Его рука и воображение   нарисуют вполне правдоподобные     героические картины,  сдобренные  перлами чудовищных измышлений.  Намеренно – эпатировать или вызвать интерес к собственной персоне, либо   в угоду  правителям.
     Следовательно, рассуждал я,  наше внимание  должны привлечь в первую очередь документалисты.   Кто они? Насколько близки к Чингисхану и  династии чингисидов,    откуда   почерпнули  приводимые  сведения, не схитрили ли  перед нами и суровой Клио?  Найти ответы на эти вопросы.     И только тогда   что-то принять на веру, чему-то посмеяться,  восхититься живучести – на протяжении веков! -  удачных фантасмагорий!


3.

    Придушив   пультом как выстрелом  криминальные новости,  Надя взглянула   снизу вверх и   удивленно     спросила:
    - Неужели  монголы   только в  ХVII-м  веке    узнали о Чингисхане? Как родилась эта версия?   
    - И  мне    она  кажется     абсурдной.  Ведь    чингисиды  помнили родословное древо, начиная с праматери   Алан-Гоа, с  VIII - IХ  веков!  Как могли  не сохраниться народные предания   средневековья? Получается, что с   Чингисханом их познакомили   китайцы, и знаменитая рукопись    "Сокровенное   сказания  монголов"   написана первоначально на китайском языке!  -  предположил я.   
    - Но  Петр   Иванович    Кафаров,  он  первый  перевел ее  на    русский язык, -  сказала Надя, -    указывает, что только   один вариант  был  китайским,  другой – транскрипция монгольского  текста  китайскими иероглифами. 

    - Палладий – церковное имя Кафарова?  Это он возглавлял     русскую  духовную   миссию в Китае? – в свою очередь  заметил я, не отвечая на прямой вопрос. 
     - Да. Удивительный человек! Я им восхищаюсь, Баб. 
     - Надя,  а  известно  -  к  какому     заключению пришел сам архимандрит?
     - К великому сожалению, - нет. В Пекине он    сделал   два   пеpевода:   «Стаpинного  монгольского  сказания о Чингис-хане» и  «Описания  путешествия даосского монаха Чан Чуня на Запад».   Считаю  их  лучшими из   всех  публикаций  по Чингисхану.
    - И эта тема его больше не интересовала? -  искренне удивился.
    Она  слегка задумалась и с грустью в голосе сказала:
    - Петр Иванович,    к сожалению, не вернулся в Россию.   Он тяжело болел, и  по пути из Китая     умер  в Марселе. Его  похоронили  в Риме.

    Мы помолчали, как бы отдавая дань  памяти  человеку,  совершившему научный  подвиг.   
    - Другие переводы сделаны    позже?  - хотелось  сопоставить их  во времени и сравнить. 
    - Палладий  перевел  «Сокровенное сказание»   в  1866-1872 годах. 
    Надя  сняла скрепку с пачки листов и добавила:
    -  На русском  языке в   1941-м  году     «Сокровенное сказание: Монгольская хроника 1240 года» опубликовал Козин,   в 1962-м    вышло факсимильное  издание   Панкратова.  В  Европе   первые  переводы  появились  тоже  в  ХХ-м  веке: немецкий – 1941-го, французский –1972-го, английский –1982-го  годов.    Есть арабские, персидские, китайские, армянские  летописи,   свидетельства на греческом,   латинском, тибетском, корейском, японском, грузинском  языках.  Много их,  но    не  все     общедоступны.  Хотя   известных  вполне достаточно для    борьбы   мнений - вплоть до полного отрицания   реальности Чингисхана, -  заметила Надя,  аккуратно сложив тексты. 
    - И ты в том числе? - съехидничал я. 
    - Уже нет,  - просто ответила Надя, не отрываясь от записей.


    С большей  частью  материалов  я  знакомился в прежние годы.      Письменная свидетельская  база за прошедшие столетия осталась почти неизменной - откуда бы и появиться новым источникам?  Только с   середины ХХ века  активно  переиздаются  летописи,  материалы путешественников, дипломатов.  Однако  современные  ученые и писатели - Бартольд В. В.,  Владимирцов Б. Я.,   Гумилев Л. Н.,   Кычанов Е. И.,  Уолкер С. С., Хара-Даван Эренжен,   Хоанг М., Ju vaini,  Haenish E,  Р.Груссе   и  целый ряд других имен   опираются, в основном, на  «Сокровенное  сказание».   
    «Почему?» -  думал я, ведь  широкую известность оно получило сравнительно недавно – исходя из Надиной статистики.  Кроме того, в нем  множество противоречий с другими  документами.     Надя, словно услышав мой вопрос,  вдруг  повернулась ко мне и ответила:   
    - Именно эту рукопись в переводе Палладия   я  считаю   подлинной.  Мы не знаем автора, но им    был современник  Чингисхана.  Вот послушай! 
    Она пролистала последние   страницы   монгольской летописи  и прочитала: 
    «Написано… в урочище Долоан-Болдок Келуренского  Коде-арала, в седьмой месяц  Хуран-сара, года Мыши (1240-й год), во время проходившего там  Великого  сейма – Хурил».


    Так вот оно что!  «Сокровенное  сказание»,  повествующее  о  личности Потрясателя Вселенной,  деяниях, родословном древе,  военных походах, законах   империи - «о подвигах, о доблести, о славе»,  могло быть  создано только близким к Чингисхану  человеком  и всего  через тринадцать лет после  смерти   императора. Значит, он был его  современником!  Конечно же, память автора   хранила мельчайшие детали событий. Но кто он – китаец или монгол?  Если текст был  монгольским, то  соотечественники   должны были знать о   великом  правителе и завоевании Евразии.   Если  автор - китаец, то  вполне  можно допустить,  что  монголы только через  пятьсот лет       нечаянно  встретились  со  своей  историей  или…   красивой  легендой?

    В пользу монгольского происхождения первоисточника  – единодушно решили мы,    говорят последние страницы, где точно названы  год  и место  написания, важное событие –  курултай.  Если это так, то  строки идут  сверху вниз  на  старомонгольском  алфавите,  основой которого послужил заимствованный у покоренных  найманов уйгурский язык.  В глубинных основах  он  восходит через согдийский  к одному из сирийско-арамейских алфавитов. Следовательно, довольно  известная китайская  иероглифическая транскрипция монгольского текста должна быть вторичной!  В таком случае   автором  «Сокровенного  сказания»   мог  быть   сподвижник, очевидец, родственник.  Кто?   Вероятно,   Шиги-Кутуку,  Шихи-Хутагу,  приемный  брат Чингисхана!  Щелкая мышкой, перехожу на Жаргалкин сайт.


*   *   *

     «Найманы разгромлены. Таян-хан скрылся, бросив двор и войско.    Сдавшихся в плен чиновников много, очень много.  Длинная череда   медленно проходит перед монголами.  Допрос с пристрастием – кто, что умеет делать,  как хотел бы служить  новым повелителям. 
    - Задержите его! -   вдруг  закричал  Хасар,  глядя вслед   убегающему  маленькому  человечку. Трясущийся от страха,  крепко  сомкнув руки на груди,  он не может  идти сам,  его  тянут, тащат  волоком.  Обыскали и   за  пазухой нашли   непонятный предмет.

     - Все войска ваших многочисленных аймаков подчинились нам. Куда же бежал ты, спрятав эту вещь? - спрашивает  удивленный Хасар. 
    - Я хотел  до смерти своей сохранить  обязанности  службы и  доставить эту печать прежнему своему государю Таян-хану,  но по несчастью был вами  схвачен, - высоким прерывающимся голосом, глотая слюну, говорит пленник. 
    - Из какого ты рода и какова твоя должность? -  продолжает  допрос Хасар, грозно нахмурив брови.
    - Я уйгур по происхождению, мое имя Тататунга.  Мой государь Таян-хан   дал мне эту печать и  поручил заведовать провиантом. 
    - Зачем нужна эта печать?
    - Она нужна во всех делах: выбрать ли хорошего человека,  послать ли письмо».

    О Шиги здесь ни слова! Но через два года, к    хуралу  1206 года, когда Темуджин  получил полный официальный титул: «Владыка мира, ниспосланный богом, Чингис-хан»,  у монголов была уже утвержденная печать из яшмы с уйгурской  надписью: «Бог – на Небе, Ха-хан, могущество божие – на Земле. Печать Владыки  Человечества». Она отличалась от той, неказистой, которую прятал за пазухой Тататунга.


*   *   *

«Спят победители и побежденные.   Найманскую землю укрыла тихая ночь. К юрте Темуджина тяжелыми шагами приближается  Хасар:
    - Брат!  Оставь Тататунгу при той же должности! Он был предан Таян-хану,   честен, ему можно доверять.   
    - Да будет так! -  выслушав историю с печатью, отвечает   Темуджин, -  И пусть Тататунга станет первым учителем   уйгурской грамоты для всех монголов,  и  1204-й год  будет ее началом!

     - Я первый   хочу стать его учеником!  - воскликнул Хасар. 
    Чингисхан улыбнулся и   повелел  учиться,  прежде всего -  братьям и детям,  всем приближенным – военачальникам и чиновникам. Больших успехов в науке добился приемный брат императора Шиги-Кутуку. С раннего  возраста   изучил  уйгурский алфавит, стал  одним  из лучших знатоков  старомонгольской   грамоты и письма». 

    Так почему бы  Шиги  не быть  автором  «Сокровенного сказания»?
    Что же еще известно о Шиги-Кутуку?
    

*   *   *

    «Дымится сожженное и  разграбленное    татарское  стойбище.  За смерть отца Есугея, за убитых и отравленных родственников, за дядю Амбагай-хана прилетела сюда запоздалая месть на черных крыльях всадников Чингисхана.  Среди гула и гортанных криков  монголов, свиста плеток над головами врагов Темуджин услышал тонкий горестный  плач,  похожий на вой раненой собаки.

     Он наклонился и увидел среди  сломанных решетчатых ханов юрты вождя,   разорванных  войлочных  пологов,  затоптанных  ковров-ширдэков  серебряную зыбку с   перламутровым одеяльцем. В ней посиневший от крика лежал маленький мальчик в телогрейке из штофной парчи, подбитой соболем, с золотыми кольцами на шнурках. Ребенок затих и  улыбнулся мокрыми от слез глазами, когда  его подняли большие  сильные   руки Темуджина.  Он  подарил   найденыша своей  матери Оэлун:
    - Возьми и воспитай   как собственного  сына!
    Приемного  брата  назвали Шестым,  Шикыкан-Хутуху, Шиги-Кутуку, и  был  он  младше Великого хана  на четверть века,  почитая  его отцом».


*   *   *

«Была крайняя стужа, выпало много снегу. Близ дороги пробежало стадо диких коз.  Кутуку  всего пятнадцать лет. Он  отпросился у Кучукура,  начальника орд,   поохотиться.   Поздно остановились на ночлег.  Чингисхан  спросил:
    - Где Кутуку?   
    - Он ушел за дикими козами. 
    Император рассердился:
    - При таком снеге и морозе мальчик погибнет! - и ударил  Кучукура тележной палкой.
    Кутуку явился, когда все легли спать.  Чингисхан спросил его:
    - Где ты был и что делал? 
    - Из числа тридцати  диких коз больше, чем три, не смогли ускользнуть; всех остальных я побил и бросил среди снегов. 
    Чингисхан сильно удивился мужеству этого мальчика и послал Кучукура с нукерами   за убитыми  козами. 
    «По этой причине  Чингисхан  сердечно полюбил Кутуку», - заключает персидский   летописец.

*   *   *

    Четверых приемных сыновей вырастила  Оэлун как своих собственных детей.  Кучу подобрали в   кочевьях меркитов на Селенге, Бороула – у чжурчженей, Кокочу в тайчиутских кочевьях бесудов и у татар – Шикихан-Кутуку. В семье  его очень любили.   Матерью, по  монгольскому  сказанию,  он считал  Оэлун, а  в персидской летописи, у Рашид-ад-Дина – Бортэ.  Когда   умерла Оэлун,  он бил руками по   ее могиле   и кричал:
    - О, сайн-эке, мину!
    Полный страдания возглас: «О, хорошая мать, горе!»  с причитаниями:
«Ведь на коленях баюкая,
Сыном растили меня.
Рядом постель  постилали,
Братом считая родным!»


    Чингисхан  на отдыхе во время облавной  охоты  повернулся  к  своему приемному брату,  советнику и полководцу Шиги-Кутуку и произнес:

«Ты, кто в часы смертоносных боев моих
 бесстрашным звуком трубным зовет к подвигам рать мою, -
мой победный дракон!
Ты, как достойный вождь, всегда идущий впереди многих, -
мой хитроумный богатырь!
Ты, кто, поддержав меня в дни бедности моей, снабжал конями боевыми, -
мой прославленный богач!
Ты, чьими освежительными напитками услаждался я в минуты жажды, -
мой незабвенный друг!
Ты, кто никогда не выходил из рамок моих державных повелений, -
мой праведный слуга,
Шиги-Кутуку, скажи и ты мне что-нибудь!»

   Шиги-Кутуку ответил Чингис-хану:

«О,  державный повелитель!
Ты, великая и широкая моя Байга, река!
Боевым конем непроходимая -
моя величайшая гора!
Ты, подобно кормилице-матери для всех сирот и убогих, -
мой золотоносный сосуд!
Ты, томительный зной умеряющий, -
мой сандаловый лес!
Ты, подобно пожару истребляющий врагов и недругов своих, -
мое сандаловое пламя!
Ты, ради  блага человечества   снизошедший в этот мир, -
мой Великий Повелитель!
До смерти твоей блаженство - удел тебе определенный!
Ради интересов державных дел и религии - себя не щади!
Отдавших тебе все силы сподвижников верных - не забывай!
Ни в какое дело не ввязывайся, не подумав и не повременив!»


    Шиги-Кутуку религиозен, храбр  и  щедр. Он искренне любит своего  великого брата,  предан ему, и, несмотря на  молодость, дает   разумные советы  осторожности и трезвого расчета. В 1206 году, когда курултай наделил Темуджина    титулом  Великого хана,  первым верховным судьей Монголии стал  Шихи-Хутагу.     Ему доверял   император  самые  важные поручения.   В военных походах  Шиги-Кутуку    был вначале тысячником, затем полководцем; он   вел учет пленников, ремесленников.  Воспитанный     Оэлун, кто – как не Шиги,     соратник   и очевидец   происходящего,  лучше всех   знает    жизнь    брата! 

    После смерти Чингисхана  его сын  -  великий хан Угэдээй в 1234 году   назначает  Шиги   судьей Северного  Китая.  Но   в 1241-м году  при императоре  Гуюке   он   отошел от государственных дел   и мог, наконец,   погрузиться в творчество.   Однако «Сокровенное сказание»   датируется   1240-м годом, когда  Шиги, ближайший  помощник  Угэдэя, все еще   занят важнейшими реформами, переписью населения,    введением налогового законодательства в Северном Китае.   Мог ли он  одновременно   быть   в урочище Делиун-Болдок на Керулене? А если летописи ошиблись на год, и  Шиги ушел   с  государственной службы  не в 1241-м году,  а раньше, в 1240-м?  И  там,  в  родных  местах   Чингисхана завершил  «Сокровенное сказание».  Поскольку доказательств  такому предположению  у нас   нет, то  расхождение в датах, пожалуй, единственный довод, который  подвергает сомнению   причастность   Шиги-Кутуку к  авторству «Тайной истории монголов».

    Возможно,  в летописях допущена ошибка в датах,  именно  приемный брат  должен   поведать миру о    Чингисхане. Трудно найти более подходящую кандидатуру  на роль автора монгольской летописи!  Но Надя, устало расправив плечи, сказала:
    - Надо  продолжить   поиски   других  современников,  сопоставить    события  жизни Чингисхана,  завоевательных походов с именами и судьбами   окружающих   людей. 
    Она    расчертила  таблицу с длинными колонками цифр,   и добавила:   
    - Если   не Шиги-Кутуку,  давай подумаем о Елюй Чуцае!




4.



 
    - Па-а! Можно к тебе? 
    Потрясающая деликатность! Кто бы ожидал  от Витьки! Плоды благонравного родительского  воспитания! 
    - Слушай, па-а!  В общем, я почти все сделал, посмотришь?  Только  шустро!  Могу в кино опоздать! 
    - С кем идешь? -  нескромный вопрос, на  ответ можно не рассчитывать.
    - Да с Наташкой. Ворчух  прилепится как всегда!  -  недовольство  в голосе   и не пытается скрыть. – Давай на полу, на столе места мало.
    Стоя на коленях, Витька  развязывает картонную папку и  десять ватманских листов  в два формата А-4  раскладывает  по  номерам. 
    - Меня здесь, конечно, никто не ждал!  Кофе у вас  на двоих, но хоть пирожков вдоволь! 
    - Тебе кофе вреден! Принеси себе молока, да прихвати пирожков с яблоками, Жаргалка уже  допекает.  Эти все   с капустой, - Надя  сдвигает бумаги на письменном   столе и  расстилает салфетку. 
    Витька пулей  улетел на кухню.

    - Вот    копии   миниатюр,  нашел в Интернете и увеличил, -  бормочет с набитым ртом. -  Точно рисовал  только  оружие, чтобы  лучше  разглядеть все эти штуки. Там,  дальше,  по отдельности. Увидите сами.  Ну, короче, по рисункам - что получается.  Вот японский свиток  ХIII века.  Сражение  монгольской конницы с самураями. Я все же думаю, что  монголы  на островах  в основном были пешими. Лошадей, конечно, тоже везли, но не для каждого воина. Чем их кормить-то там, бамбуком?  Оружие – луки, сабли,    у самураев  тоже, но  другие.  Отличие сечете?  А  главное у  монголов  – бомбы с порохом! Вон как взрываются! Ба-ах! Бах!
    Витька забыл про пирожки и кино, глаза  сияют,  машет руками -  мечет   стрелы и копья,  швыряет  бомбы!

    Перевернув лист,   с упоением продолжает:
    - А тут иранские миниатюры ХIV века,   снова  монголы–лучники.  Вот их воины из «Свитка о монгольском нашествии», ХIII век.  Просто здоровские  персидские миниатюры и иллюстрации к  Джами-ат-Таврих  Рашид-ад-Дина, -  сын  верещит скороговоркой,  крутит головой,  то и дело поглядывая на часы   
    - Это -  «Взятие Багдада».  Смотрите, у легкой кавалерии  лук,    легкое копье,  боевые ножи, топоры, а это   дротики.  Но их  почему-то рисуют совсем редко. У каждого воина     несколько  луков и колчанов, в них   тридцать  стрел, я посчитал. Может и меньше, если стреляли уже.  А одеты как!  Ну и  прикид!  Железный шлем  с шишаком. К нему приклепана  личина. Знаете, да?  Маска такая.  Панцирь из кожи  с  металлическими  пластинами. По-монгольски называется  «хатангу-дегель».  Русские, потом и сами монголы   стали называть    «куяк». Коротко и ясно!»

    - А у этих какое-то другое вооружение?  - пристально разглядывая    картинку и чуть потекшую акварель, спрашивает  Надя. 
    - Ма-а!  Ты что? Это же тяжелая конница! У воинов  копье длинное, видишь?   С крючьями, чтобы стащить  противника с лошади.   Боевой топор, пальмА на длинном древке. Панцири   у них   разные. Из специально обработанной кожи, покрытой лаком. Хоть смотрись  в них, как в зеркало!  Кожаные, представляете? -  по защите не хуже  металлических,  «***тов»!   Шлемы у них   тоже   железные, с  личинами. А  спереди разные  –  с масками, полумасками, наносниками и забралами. 
    Защитные ожерелья,  наручи, поножи выглядели у Витьки как свадебные украшения. Но я промолчал.

    - Теперь  понятно,  как     молниеносно монголы завоевали   Русь.  В княжеском    войске   наши  мужики -  оборванные, в лаптях,  безлошадные, с рогатинами  да топорами. Где тут было выстоять! -  заметила  Надя.   
    Витька тут же  добавил:
    - Так  у монголов полководцы  берегли воинов – по законам Ясы,   редко  вступали  в  рукопашный бой. Только   при крайней нужде!

   Витьке, по-видимому, нравились монголы, но Наташка, похоже, еще больше. Он торопливо вскочил на ноги,   взглянул на часы и крикнул: 
    - Ворчух, ты готов?
    - Давно уж, - ответил из «детской», закрывая компьютер, Жаргал. 
    - За Наташкой  зайди! Я сейчас! А вы тут сами без меня, ладно? Что непонятно  - вечером спросите. О кей?  - и бросился к зеркалу,  замазывая  маминым тональным  кремом прыщик на лбу.

    Сраженные наповал эрудицией сына, лежащими перед нами  рисунками, мы  недоуменно смотрели друг на друга. Наконец, хлопнула входная дверь командой «Отомри!»   Надя    улыбнулась, а я, глядя на  Витькины листы,   притворно-грозно спросил:
    - Кто это сделал, а?   
    И снова  забыл про Тусю. Она тотчас   поднялась, опустила виновато голову и  как-то боком  на полусогнутых  вышла из кабинета.  Пришел мой черед  раскаяться - этот вопрос задавали каждый раз щенку, когда в самом неожиданном месте  на полу  оказывалась лужа. После минутного  оцепенения мы принялись рассматривать   новые листы.

    Типы луков: китайский, ближневосточный, монгольский.  Рисунки   точны,  кривизна изгибов,  соотношение масштабов.  Большое  разнообразие стрел,    наконечников из кости или железа, оперений, пищалок. Детальные описания  технических характеристик: длина полета, сила натяжения.    Арканы. Техника бросков.  Боевые ножи, топоры, копья,  кривые сабли,  мечи…  Вот это  арсенал!   Кожаные бурдюки,  справа их содержимое – котелок, мешок для провианта,  в более крупном масштабе  -  иглы, нитки из жил, точило.   
   -  Смотри, мать, может в гараже  оружейную мастерскую открыть? Прибыльное дело!   
    - Почему бы и нет?  Не впервой   менять профессию! - засмеялась Надя.
    Я сходил на кухню. Из горы грязной посуды в раковине выбрал две большие чашки, вымыл, налил крепкого чая.  Себе положил три ложки сахара, Наде добавил молока – она не сладкоежка, и  понес в кабинет.  Лежа на медвежьей шкуре и прихлебывая чай,  мы продолжали  разглядывать Витькины творения.

Заголовок: Осадная техника. Очень сложные  чертежи. Крупным шрифтом –  «китайские»  и   рядом -  «мусульманские» орудия.  Среди первых изображены  тяжелые тройные арбалеты, в скобках –  «обслуживают  100 человек». Дальше шли   ручные и осадные снаряды, в скобках –  «порох и другая  горючка».  Мусульманская техника: манджаник, мечущие каменные снаряды весом до 70-ти  килограммов.   Катапульты;  Витькина пометка – торсионные.  Ниже нарисованы  машины с противовесами   и их  название: «******пао».
    - Можно бы  и  не писать! - сказала Надя.
    Я понял, почему ей оно не понравилось,  и заметил, защищая Витьку: 
    -  Автор решает, да и нас просветить!

    Отдельно - описание  «огненного копья».  Витька помечает на этой странице: «Изготовили китайцы в 1259-м году  для   монголов.  Монголы первыми  в мире использовали огневую  артЕллерию».  На рисунке бамбуковая палка, заряд картечью, сверху: «стреляИт на 250 метров». Вот  тебе и «стреляИт»  «артЕллерия»! Эх, ты грамотей!  Небось,  в  названии  катапульты не   ошибся!
     Мелким кривоватым  почерком  в качестве примечания сообщается, что в походе против хорезмшаха  Мухаммеда  в Средней Азии  осадными  средствами   управляли   1000 обученных китайцев.  В Иране  при  взятии Нишапура у монголов было   3000 баллист   с большими  стрелами,  300 катапульт  и  700 машин для метания горшков с зажженной нефтью и серой. Для штурма было заготовлено 4000 лестниц и 2500 вьюков камня для засыпки крепостного рва.
     Ничего себе!  Внушительная арифметика! Недаром  Мухаммед удирал  как ошпаренный!  В отличие от рисунков, выполненных тщательно и филигранно, текст в уголке   покосился, пестрит грамматическими ошибками.  Чувствуется, что  не до того ему было,  Витьку  поразил размах военных действий, и он  спешил  поделиться  с нами.

    Очень красочно выглядит    одежда воинов – почти как в Бурде!    Шлемы, панцири  и  щиты – круглые маленькие  для сражения, прямоугольные большие –  для защиты при осаде. Конское снаряжение  прорисовано с особой тщательностью. Это и понятно.  На последних листах красуются  монгольские лошади – разномастные, но большей частью, мохнатые саврасой масти, коротконогие, широкогрудые.  К лошадям у него давняя привязанность, можно сказать – любовь.   
    В три года  гостил у   родителей в Селенгинске. Впервые увидел лошадь, удивленно  и радостно закричал:
    - Деда, ты посмотри – какая большая собака!
    Во втором классе  задали  нарисовать лошадь.  Витькина была лучше всех: серая в яблоках, с гордо поднятой головой, длинной гривой, пушистым хвостом. Глаза удлиненные, зеленые, с пушистыми, как у мамы, загнутыми вверх ресницами.  Вера Гавриловна долго рассматривала рисунок. Ее покоробил излишний натурализм – лошадь  оказалась жеребцом!   К тому времени  Витька знал половые  физиологические отличия,   не находил   в них  ничего предосудительного и   постарался быть  предельно  точным. Нетвердой рукой  учительница поставила четверку. Первая школьная несправедливость!  Витька плакал от обиды за своего  серо-яблочного коня.   Жаргалка  сочувствовал,  не мог понять – почему  другие ребята получили пятерки за своих тараканов с ножками-палочками и веником-хвостом.

    Пролетело    несколько  часов, пока мы добрались до последнего листа. Надя завязывала папку. Я отхлебнул  глоток холодного  чая,  не глядя, потянулся за пирожком, но тарелка была пуста. Витька  - наш пострел везде успел, любое  дело доводит до конца.
    - Как тебе, Надюш, все это? И где, когда  он научился  так  рисовать? Я думал, что копия Малевича – единственное его достижение! 
    - Ума не приложу! Не  ожидала,   сама диву даюсь!   Будущий конструктор? Художник?  Какие сложные чертежи  и сколько труда!  Вот почему у них допоздна горит свет, а я   причитаю – гасите, гасите, вам рано вставать!   
    - Вдруг  не конструктор,   - сказал я  с хитрецой, - а  Наполеон, Чингисхан? -  и тут же добавил: -  Только вряд  ли нужны они в нынешней жизни!  Даже опасны!

    Надя слегка наморщила лоб:
    - Ты помнишь, Баб, как  совсем маленьким   он  только-только начал  говорить и  со слезами орал:  «Купите мне Мойшу,   мне надо Мойшу! Мойшу хочу!»   Мы не могли понять и допытывались:  кто такой Мойша? Какой он?  И  Витя объяснял, как мог, не выговаривая  «эр»,  коверкая «эль»:  «Мойша  с усами,    такой маленький,   черненький, глазки круглые, в болоте живет».   Спросили  Жаргалку  -    знает ли он  Мойшу, но тот  молчал и только надувал толстые щеки. Рассерженный Витька  таинственно добавил: «Людей ест!», и мы с тобой  совсем сошли с ума.  А он схватил карандаш и  нарисовал: это  вода, она  замерзла, а тут Мойша   усатый! Спит! «Морж, морж», - закричал ты. Помнишь?

    Такое разве забудешь?  Я тогда даже на работе рассказал про  Мойшу.  Все   смеялись, а главред   закашлялся от хохота и слезы вытирал.  Да, сын любил рисовать почти с пеленок, ему легче было показать, чем рассказать. Любимый персонаж, с которого  начинался день, носил странное имя – «аверрохап»! Проснувшись,  Витька шлепал босиком  к письменному столу, и  появлялись аверрохапы с прекрасными удлиненными глазами, милыми улыбками и хищно разинутыми ртами. Разнокалиберные, но непременно с  упитанным огурцевидным туловищем, длинной шеей и маленькой головой. Все остальное  варьировало в широком диапазоне - с хвостом или бесхвостые, с переменным количеством ног – от двух до семи, зубов – в один или два акульих ряда. Помесь  вымерших ящеров с нынешними жирафами и бегемотами! Аверрохапы заселили квартиру:  они    спали, гуляли, танцевали,  обедали, сидя за столом. Их томные глаза следили за нами отовсюду, куда добирались гелевая ручка, фломастер или   карандаш!   С «обратки»   рабочих документов,   мебели,  со стенных обоев и штор.

    И чему  теперь удивляться? Видать, лежит в человеке  коробочка с секретом,  но приходит время, когда из нее выскакивает  что-то непредсказуемое, данное природой. Надя  согласно кивнула    головой и с  затаенной грустью произнесла:
    - Оказывается, мы  мало знаем своих детей.  А Витьку - давай не будем хвалить, сделаем вид, что  его  работа – просто  нормальный результат долгих усилий, - и добавила с легкой укоризной, умеряя мой восторг, -  а  ведь и Жаргалка не отказался  от  твоего  задания.     Чингисхан   по    документам -  в речах и поступках, совсем непросто!  Засиделись мы с тобой. Ребята пришли!

    В прихожке послышалась возня – братья не могут без этого. 
    - Отстань, Муха! Ну,  хватит тебе! -  басит  Жаргалка, и  радостно  повизгивает  Туська. 
    Зажурчала  вода,  в  кухне звякнула посуда. За мытье взялись, подчистив  остатки.  Родителям   достанется   запах  исчезнувших  пирожков!  Легкий стук, и Витькина довольная физиономия:
    - Вы что, до сих пор тут сидите? 
    - А как вам кино?
    - Круто! Такая жесть! Приемчики - что надо! Два часа драчки! 
    - И что, Наташе это понравилось? 
    - Мам, ей понравилось мороженое,   она его съела, а потом  мы купили попкорн. До конца сеанса хватило!  А вы посмотрели оружие? 
    -Нормально! – я  уткнулся в газету, чтобы он не заметил довольной улыбки. 
    - Тогда я заберу папку, там много чего доделать надо.
    Уже выходя, вернулся:
    - Я вот что спросить-то хотел.  Вы  видели  монголов      на японских, персидских и европейских миниатюрах?  Обхохотаться можно!  Русские, да и только!    Крестьянские    тулупы, лапти! Смешнее всего, когда в казацких бурках, с папахами,  в  широких шароварах.   Не  монголы - вылитый Тарас Бульба! - вприсядку пляшут на пиру у  великого хана!   Эти-то, их противники, не видели, с кем  воевали?  От страха  глаза закрыли и монголов не разглядели!

     Пускаюсь в длинные  рассуждения о том, что    враг  тем страшнее, чем больше  не похож   на тебя самого. Надя, воспользовавшись моей передышкой, спрашивает:
    - Вить,  битву на Калке помнишь? Когда она была?
    Не моргнув глазом,  сын отвечает:
    - 31 мая 1223 года!  Наших  в пять раз больше, чем монголов! Победили монголы! Только не пойму – почему так получилось? И всегда у них так!  В Средней Азии у Чингисхана   сто  тысяч воинов, а у шаха – четыреста!  Че-ты-ре-ста!  И  как  это Мухаммед ухитрился     проиграть  войну?
 
    Витька недоуменно покрутил пальцем у виска   и, забыв про дела, бросил  на кресло   рулон,  завалился на пол рядом с Тусей.  А я, перехватив инициативу у Нади,  продолжал: 
    - Так вот,  на Калке  кроме   двадцати тысяч монголов,   было еще  пять тысяч  добровольцев из  других народов, а среди них – русские донские казаки. Яса Чингисхана показалась им справедливее  княжеских законов, и  они  перешли     к   Чингисхану!    Не только они!      Твои катапульты с таким прекрасным  названием кто обслуживал? Ты сам написал -  тысяча китайцев!  Пленные! Каждый  монгольский всадник должен был  привести десять человек из стана врагов.
А  после Калки в центральный  улус   постоянно прибывали  русские,  среднеазиаты  и европейцы. Что такое  «тумэн» - знаешь?» 
    - Десять тысяч воинов! - отрапортовал Витька. 
    - Так вот, - я присел над живописной группой  человекособаки с переплетенными конечностями, чтобы  мои сентенции попадали по назначению - прямо в  уши, -  в 1331-м году в Пекине  при монгольской династии Юань  был русский тумэн, а его тысячник имел серебряную печать и   назывался  «Командир русских войск Охранников Жизни»!  И в том же году  шестьсот русских воинов с семьями  создали колонию  в провинции Ляоян.   Монголы давали им  землю и пастбища,     овец, семена, быков и даже одежду. А из Московского и Тверского княжеств  в те же годы  прибыли две с половиной тысячи пленников!

    Надя снова спросила:
    - А  как, по-твоему, выглядело войско   Невского во время Ледового побоища? «
    - Да знаю,   наши там  вместе с    монголами!   
   Я не выдержал и добавил:
    - В Японии самураи  сражались с армией, в которой воинов  другой  расы  было даже  больше, чем  монголов.     Когда подул «камикадзе», островитяне на радостях и не поняли  - кто есть кто! 
    - Это же слепыми  надо быть – азиатов с европейцами перепутать!  - возразил, поглаживая Туськин бок, Витька. -  Тот   очевидец из Венгрии  говорит про монголов,  что они малого роста,   внешность   ужасная -  лицо без бороды и плоское, нос тупой, а маленькие глаза далеко друг от друга отстоят. Примерно, как наш Жаргалка, – и тут же смущенно замолчал, покосившись на меня.
    Но быстро  справился, и, как ни в чем не бывало, закончил: 
    - И про одежду - из сложенных двух кож  шерстью наружу! Вы бы их перепутали с русскими? 

    - Этот твой  архидьякон из Сплита, наверное, сам испугался того, что написал! -  сказал я спокойно, пытаясь сгладить неловкость. -  Попробуй-ка    в боевом  монгольском снаряжении разглядеть – кто там!  Вот тебе и  японские миниатюры!  Вот тебе и   монголы   вприсядку!  Это смешение народов  окончательно запутало всем мозги.  Азиаты изображали  монголов  русскими, а  европейцы  русских  считали  татаро-монголами!  Как понял? Прием!   
    Витька шлепнул себя ладонью по лбу:
    - Во,  дурак! Слабо самому-то  додуматься! – и жалобно   произнес: - Ма-ам, когда ужинать будем?


5.

    Похоже, наш депутат   приговорен в  Госдуме к пожизненному сроку.     Он, вздрогнув,  просыпается всегда во-время, когда надо нажать   кнопку;  по доброте душевной  делает  это   за того, и за этого, за любого  «парня» - без лишних вопросов:   кто, куда и почему в отлучке.   Выше всяких похвал его выступления  о  поправках к законам: «Наш  спикер, кхе – кхе…,  совершенно правильно…».  И еще   забавнее  смотрится  в «Парламентском часе», когда озвучивая мой текст, вставляет: «По моему мнению, … кхе – кхе…   Я полагаю…  Я предлагаю…», решительно взмахнет рукой,  бросит грозный взгляд   на оппозицию! Главное, чтобы у моего депутата - не ума палата, а только бы  хватило  не выкинуть слова из песни и не  исказить мотив!

     «Не  изволите ли подумать, уважаемый Баир Матвеевич,  о рекреационном освоении в пределах  восточной особо охраняемой зоны Байкала?»  Изволю.   «Искренне  Ваш!»   Мой?  Да, именно мой! – клон!   А как же иначе?  Я – человек из народа, у меня  свои  убеждения. Кто, как не мой депутат,  должен их вложить  в строку закона, в правительственные постановления? Разве плохо иметь «свой» голос в Думе?    Помимо прочего,  Хантаев      возвращает мне малую толику   того, что  избиратель платит    в виде  налогов на  «безбедную»   жизнь депутата. Зеленая струйка  вознаграждения  приобретает  устойчивую тенденцию.  Следовательно,   демократия в действии!  Только и всего!  Остается любоваться и гордиться  соотечественником.   К  счастью,  байкальский  проект  еще терпит,   срок - после новогодних каникул,  а   ЕГЭ, ЕГЭ не ждет! Сентябрьская сессия  не за горами.

    Тягучая проза жизни! Зато «Сокровенное  сказание»   или «Тайная история монголов» -   бездна поэзии и отрада для души!  «Тайная» - оттого, что длительное время - считают некоторые исследователи,   была известна только чингисидам. Музыкальный  слог, восторженно-спокойное, изобилующее героическими событиями повествование! Как хочется, чтобы   его автором     оказался Шиги-Кутуку!   Если бы удалось  доказат этот недостающий год!  Увы!  Итак, версия вторая, более шаткая: автор монгольской летописи – китаец  Елюй Чуцай.

    Елюй Чуцай - императорского  киданьского  рода  династии Ляо. К шестнадцати годам изучил  конфуцианство, математику,  астрономию. Три года   службы  в буддийском монастыре, а после захвата  монголами Пекина   -  встреча  с  Чингисханом.  С 1215-го, по иным источникам – с 1218-го  года   стал  ближайшим советником  императора.    Его предсказания по звездам, гадания  на бараньей лопатке оказались точными и  помогли   победить  Мухаммеда в Среднеазиатском походе.

    Длинная Борода,  так  его  называли монголы,   отстоял    земледельческие цивилизации; тысячи ши зерна, тысячи кусков шелка, тысячи лян серебра только из одного Китая  многократно превосходят военную добычу, и этот поток неиссякаем!  Чуцай умело руководил финансовыми, административными делами,   перестраивал армию  по китайскому образцу.
Долгие годы  он  был  переводчиком,   много беседовал с императором  и, конечно, сознавал, что находится рядом с личностью неординарной.  Склонный к литературным занятиям, понимал, как важно сохранить для истории происходящие   события.

    Итак, два условия: автор -  образованный человек, и  он близок  к  самому Потрясателю Вселенной,  позволяют допустить причастность Елюй Чуцая  к хроникам  жизни Чингисхана.  Кроме того,  ему  приписывают     «Описание  путешествия на Запад»  о поездке даосского монаха Чан-чуня в Самарканд.  Остается открытым вопрос – где он находился и чем занимался  в момент окончания рукописи в 1240-м году?  В Делиун-Болдоке?

    Чингисхана уже нет в живых.  Длинная Борода продолжает служить  великому хану Угэдэю, а затем – Толую, сподвижнику  царствующего  брата. Но   слишком кратким был этот период. После смерти  Угэдэя в 1241-м году  регентша Туракина  отстранила  Елюя  от государственных дел. Она  решила   открыть   новую страницу Монгольской империи, посадив на трон старшего  сына Гуюка.  При жизни отца у него не было на это шансов.  За непослушание  Батыю в    Европейском   походе,  Угэдэй  наказал  Гуюка.   Женщина с  властным  характером, непреклонной волей и расчетливым умом  убрала бывшее окружение мужа.  Теперь Елюй   мог работать над рукописью, уехать из столицы  и находиться в «Келуренском» урочище, но ведь окончание  «Сокровенного сказания» датируется  предыдущим   годом!  Тот же недостающий   год, что и в истории с Шиги-Кутуку!

    Помимо  несовпадения временных рамок есть и еще один  момент, позволяющий сомневаться в авторстве  Длинной Бороды.   Записки  о путешествии Чан-чуня  написаны  ученым, прекрасно осведомленным в знании природы, народов, истории; они точны, лаконичны и  подтверждаются документами. Трудно представить китайского философа не в тиши  библиотеки, а в наскоро поставленной юрте среди пасущихся стад или  в пылу сражения.  В текстах «Сокровенного сказания»  описаны   яркие картины  побед,    живая   речь  Чингисхана, его сподвижников и врагов.  Автор словно  спрыгнул с боевого коня и, примостившись на придорожном камне, торопливо строчит, спешит запечатлеть мгновения.  Мог ли им быть величавый,  невозмутимый      конфуцианец   Елюй Чуцай?   К тому же, со слабым здоровьем.  До его  кончины от указанной  в рукописи даты  оставалось   три года.

    Наконец,  может быть  и третий вариант происхождения рукописи - при условии, что   год окончания «Сокровенного сказания» указан точно.  Автор  не Шиги, не Длинная  Борода, а неизвестный никому китаец,  воскресивший события пятивековой давности.  Текст не   ХIII-го, а    XV-XVII веков. Так полагают некоторые ученые.   Однако и здесь   возникают   серьезные  сомнения из-за  аргументов  политического характера.

    Это  время  правления династии Мин.    Во второй половине ХIV века  она  свергла монгольскую династию Юань,  Да Юань, которую  утвердил   внук  Чингисхана Хубилай,  сын Толуя.  Следовательно,  монголы были для китайцев ненавистными угнетателями.  Новым правителям мир представлялся  враждебным со всех сторон. Они боялись не только монголов.  Даже для европейцев были закрыты все порты, кроме Макао.
     Неожиданно появляется  другая  угроза – мощная крестьянская война! Захвачен в 1664 году Пекин! Справиться с  внутренней смутой помогли маньчжуры, но  не бескорыстно – утвердив свою династию Цин.  А теперь  возникает совершенно правомерный вопрос:  могла ли при императорском  китайском  дворе  Мин  появиться прославляющая Чингисхана,  по сути - врага, героическая  «Тайная история монголов», только что изгнанных из страны? Допустимо ли было  воскрешать  справедливые, уравнивающие всех   законы   Ясы, которые  отвечали чаяниям  крестьянских волнений!?  Конечно, нет! «Сокровенное сказание» не могло  родиться  в Китае, да еще  во время династии Мин! Однозначно!

    Долгими зимними вечерами  мы с Надей перетасовывали  события, выстраивая их в хронологический ряд, переходили от одной версии к другой.  Сошлись на том, что     «Сокровенное сказание»  создано  в   местах кочевий боржигинского рода  и  на монгольском языке, но  не в 1240-м, а скорее – в 1241 году,  и автор - приемный брат Чингисхана,    «Шестой  сын»  Оэлун -     Шиги-Кутуку.  Да, субъективен, пристрастен,   но  свидетель     реальных событий!     Хотя допущение – не доказательство!


    А если все-таки  эту удивительную историю написал  Чуцай?  Возможно ли невозможное?  Тогда   первоначальный текст  мог быть  как на монгольском – для правителей, так и  на китайском, родном автору, языках!   Нет,  истина непостижима, как и  имя  сподвижника,   чтобы принести ему дань благодарности  и признания.

    Где же  находилась  восемь веков рукопись?  Вероятнее всего - в  учрежденном  Елюем  Чуцаем   Государственном   архиве, в Каракоруме. По истечении  двадцати лет  с момента написания  ее должны были вывезти в  Китай:  сначала в  Кайпин, куда  великий хан Хубилай в 1260-м  году перенес столицу, а в 1271-м году   -  в Чжунду, современный  Пекин. Однако в дальнейшем   от архива и средневековых библиотек  не осталось и камня!   Монгольские правители  бежали из Китая, гонимые династией Мин;  они не могли оставить  рукопись.   Как    она  снова  оказалась  в Пекине, где ее  нашел Палладий?   
    Надя, взглянув на мое   озадаченное лицо,   смеется: 
    - Теперь и у тебя вопросов больше, чем ответов!  А Хантаев  считает – умнее  Баира Матвеевича  на свете нет!

    Ох, уж этот Хантаев! Метр с кепкой  прыгает  на подгибающихся тонких ножках, пергаментный от  солярия, залысины с клочками  прилизанных волос над ушами, а глазки-щелочки - то заискивающе-подобострастные, то надменные  - сверк презрением и     хищным огнем ! Зато   помощница – умри, несчастный! В кабинет ворвалось –  О! Donner-Wetter! –  сказала бы Надя, - «Нечто», с облаком удушающего парфюма, в белых, готовых лопнуть  на корме  лосинах!  Топ, нет, скорее – бюстгальтер, еле   прикрыл   восьмой или двадцать восьмой, если такой бывает! -  размер.  Непривычное для наших серых обшарпанных стен  «Нечто»  шлепнулось мощными загорелыми  телесами  в  жалобно пискнувшее  кресло для посетителей.

    Рукой, унизанной кольцами на всех пяти пальцах,  взбила  белокурые волосы и улыбнулась утомленно и сладко. Красные вампирские губы и длинный ряд ослепительно белых  зубов:
    - Я от депутата Хантаева.  Да-да, помощница, - бросив небрежный взгляд на мою клетчатую рубашку и слегка очумевшую  физиономию, жеманно добавила, -  Вы догадались – мы друзья и …и  - даже больше. Можете полностью мне доверять. 
    Я  молча разглядывал   павлина. Яркий педикюр,  золотая полоска панталет, и ногти…, боюсь, - когти!  - конец линолеуму, если  вздумает    поскрести  пол, как  Оленька, невеста Бенедикта. Та самая,  у Толстой в «Кысе».

    Справившись  с потрясением еле произнес:
    - Слушаю Вас. 
    - Баир Матвеевич! – пропела сирена. -  Сбросьте  мне на флешку последний материал, заказанный патроном,  и после этого, прямо сейчас  убейте, удалите его из Вашего компьютера. Бесследно. 
    Чего же испугались, плюшевые  киски?
    Нависла надо мной, обдавая сдавленным    жарким дыханием. Такая молодая – и уже одышка! – вдруг посочувствовал, двигая мышкой.

    Вечером мы долго смеялись с Надей, вспоминая подругу Хантаева. 
    - А это модно, когда у  блондинок  черный пробор в волосах? - спросил я.
     - Тебе понравилось?  Тогда купи мне завтра Лондаколор, тон 212, иссиня черный. Все равно по пути.   
     Надя,  еле сдерживая смех,  поглядела с хитрецой в глазах, а я  - на полном серьезе ответил:
    - Постараюсь не забыть.
 
    Тюбик долго валялся в ванной, и все же пригодился -  мне закрасили седеющие виски, а Витька соорудил петушиную прядь на макушке,  чернильно-черную  кляксу  в соломенной желтизне отросших волос. Оправдывался, строя невинные  глазки:
    - Надо же хоть немного походить на брата! -  стрельнув в мою сторону, ухмыльнулся, - и на Чингисхана.

    «Собрана доказательная база, но  автора     «Тайной истории монголов» доподлинно установить не удалось - за давностью событий  и отсутствием свидетельских показаний. Выдвинутые   предположения относительно Шиги-Кутуку  считаем достаточно обоснованными».   Сухо-официальное резюме  я написал, завершая  многостраничный талмуд, словно он нам был заказан сверху, нет, по наитию чувствовал – свыше!  Поставил дату, мы с Надей расписались как в акте экспертизы, а внизу я пририсовал большой знак вопроса и четыре плачущие физиономии.


6.

    На очереди давно стоял Рашид-ад-Дин  Фазлаллах Абул-Хайра  Хамадани.  Его «Сборник летописей» по цитированию и упоминанию  - на втором,  после «Сокровенного сказания»,  месте, а иногда и  на первом.  Именно оттуда черпают  полными горстями о  военном гении,    нравственном облике    Завоевателя Мира и Потрясателя  Вселенной.  Зачастую  этот источник  вносит сумятицу, неразбериху в  трактовку событий из  жизни монгольского императора. По неведению или с определенной целью?  В этом стоило бы разобраться.

    Рашид-ад-Дин родился в 1247 году, ровно  двадцать лет  назад умер Чингисхан.  Судьба    мальчика из     небогатой  семьи еврейских врачей   была  счастливой, но завершилась трагедией.   Он  начал карьеру  с должности  писца при дворе  правителя  Персии Газан-хана -  потомка  Толуя,  младшего сына Чингисхана.     Кроме  родного  монгольского,  Газан-хан   владел тюркским, персидским, арабским, китайским, тибетским,  старофранцузским и латинским языками, в совершенстве знал монгольские традиции и свою  родословную.  Как  стремительно   потомки Чингисхана, не знавшего грамоты, становятся просвещенными правителями! Недаром говорят, что монголы  любят лечиться и учиться! Такая у них природная склонность.

    Молодой Рашид-ад-Дин, сообразительный, склонный к фамильной профессии и сочинительству,  был прекрасным собеседником ильхана, и  вполне понятно,  из какого источника    получал сведения о   ранней эпохе   Монгольской  империи.   Вскоре      он стал  придворным   врачом,  а затем -  визирем,  премьер-министром   Персии.   В это благодатное время ему  открылись многие  документы  времени правления Чингисхана,   а также утерянная  позже  «Алтан дептере» -  «Золотая  летопись». 
    Главный, интригующий  и занимавший нас  вопрос   -    знаком ли   был Рашид-ад-Дин с  «Сокровенным  сказанием»?  Ведь оно  существовало в письменной форме еще до рождения летописца, и  могло послужить  канвой реальности, по которой вышивались поздние  персидские узоры. Но,  скорее всего,  рукопись  находилась  в  Центральном улусе у   монгольских властителей  династии  Юань.    
    Рашид-ад-Дин  мог  записать  события  только   по устным  рассказам   Газан-хана. Отсюда – противоречия в трактовке событий «Джами-ат-Таварих»,  его  сборника летописей  и «Сокровенного  сказания». В угоду  ильханам автор  идеализирует эпоху   Чингисхана и  чингисидов, ведь от них  зависела  его жизнь.    Беки, визири, керкес и многое другое  в монгольской истории Рашид-ад-Дина  -  из  персидской лексики, персидского образа жизни.

    Ученый   известен    трактатами  по культуре Ирана,  но славу  принесла ему  все же «Джами-ат-Таварих».  После  смерти   Газан-хана   Рашид-ад-Дин  служил его  брату  Олджайту, но когда тот  умер,   Рашид-ад-Дина обвинили  в     отравлении хана     и  казнили в 1318 году.  Впоследствии  визирем стал его   сын,  отца оправдали посмертно при повторном рассмотрении дела.   На  вопрос Нади -  в какой степени можно доверять  Рашид-ад-Дину? – ответ однозначен.  Доверять надо очевидцам, свидетелям событий.  А  визирь Газан-хана  никогда не  был в Монголии.  Он  далек от  объективной  оценки  столетней  давности, и  Чингисхан    был для него  всего лишь историей – с устного переложения  потомков.


    По Великому Шелковому пути  шли  нескончаемые  обозы и караваны.  Нам    стоило     обратить внимание на  путешественников, торговых людей,   монахов-миссионеров, тех, кто посетил, или утверждает, что посетил, Центральный улус и Каракорум.   Записки и книги   о Востоке, если они «из первых рук», вызывали   жгучий интерес. О  Чингисхане    большая часть авторов  знает понаслышке. Крупицы реальности  тонут в мире  фантазий.  Захватывающие истории открывает для себя неискушенный читатель!


7.

    Удивительны приключения  юного Марко Поло. Написанная им «Книга»  получила мощный резонанс в Европе, и в ХV веке  стала как бы справочником по  Монгольской империи. Мне не нравится  вычурный дух  изложения  и авантюризма «Книги». Но она увлекла Жаргала. Если Марко два  десятилетия   служил внуку Чингисхана,  великому  хану  Хубилаю  в Пекине, то почему бы   исследователям и не ссылаться  на его  тексты?  - считает сын.

    История началась довольно тривиально.   В 1253 году  братья Поло – Маффео и Николо по  торговым  делам   отплыли из Венеции   в Константинополь, затем -  в Солдайю, Судак. Крым входил  в состав Монгольской империи. Оттуда их путь  лежал в столицу Джучиева улуса - Сарай-Бату на Волге, а далее – в Бухару, Чагатайский  улус.  Они знали монгольский язык  и  пристали   к    послам  из Персии, направляющимся  в  Китай.   

    Великий хан  Хубилай   благосклонно принял  венецианцев  и расспрашивал  о «семи искусствах», считавшихся в Европе  верхом образованности: риторике, логике, грамматике, арифметике,  астрономии, геометрии и музыке.  Пятнадцать лет    братья Поло  жили в Монголии, а возвращаясь на родину,  должны были   выполнить две   просьбы хана. Первую - обратиться от его имени   к  папе Римскому, чтобы тот   направил сто человек, сведущих в христианской вере и «семи искусствах»;   вторую - привезти  масло от лампады из светильника над гробом Христа в Иерусалиме.  Мать Хубилая, племянница Ван-хана  Сорхахтани была из племени кереитов, христиан  несторианского толка.

    Возвратившись в  Венецию,   Николо    увидел  красивого   голубоглазого юношу с   черными кудрями,  не по возрасту  разумного и  деятельного. Это был   сын,  родившийся   после отъезда отца.  Через  два года, как   условились   с   Хубилаем,  братья   и семнадцатилетний  Марко   отправились в  обратный путь.  Три с половиной года они добирались до ханской  ставки,  и  прибыли     летом 1274 года.  Вручили Хубилаю письма и подарки от папы,  сосуд со святым маслом. Однако образованных  европейцев-миссионеров,  желающих совершить столь рискованное путешествие в Монголию,  не нашлось.

    Николо отдал сына  Хубилаю в слуги, и тот, оказавшись   толковым,  быстро усвоил  манеры, поведение монгольской знати, научился читать и писать, овладел монгольским, китайским, уйгурским языками.
    «В глазах государя  этот благородный юноша обладал скорее  божественным разумом,  и любовь государя  к нему возрастала», -   «скромно» напишет о себе Марко в третьем лице.  Он стал    правителем  важного торгового   города Яньчжоу. На родину   Марко и  его  родственники  добрались   только через двадцать лет, в 1295-м  году.

    Возвращение было печальным.  Марко, по  неизвестным нам причинам, попал    в  генуэзскую  тюрьму. Там и  написана «Книга», история  его   жизни и   путешествия по Востоку.  В ней говорится  о тайнах императорского двора времени  Хубилая.  О бумажных    банкнотах, соколиной  охоте, драгоценностях хана, религии, о восточных  календарях  и гороскопах.  Европейцам  казались странными   привычки и обычаи монголов:  целомудрие и благонравность девушек,  недопустимость в помещении плевать на пол, запрет на азартные игры. Надо поучиться Европе у народов Азии – достоинству манер,  воспитанности,  правилам этикета – лейтмотив «Книги».

    Надя сразу почувствовала недоверие к автору.         
    - «Тысяча и одна ночь», - заметила она, передернув плечами.– Тебе это ничего не напоминает?
    - Считаешь,    хитроумные выдумки?  Но  научная литература, особенно историко-географическая пестрит ссылками на Марко Поло.   Ему  доверяют, ведь  он -  государственный чиновник, посетил    разные  области империи. Смотри,  есть описания племен  и народов  Китая, Бирмы, Тибета.  Наверное, он видел все своими глазами.
    - Сомневаюсь. Явный плагиат.    Он    не указывает своих  маршрутов и   данных ему поручений.  Что касается   страноведческой  информации, то она  почти  целиком       заимствована  у  францисканских монахов.  Рубрук   и  Карпини посетили Монголию     за  полвека до написания  «Книги».  Так что он использовал доступные и широко известные источники!
 
    Без особого желания  уличить  «благородного юношу с божественным разумом», а позже  - автора, зрелого мужа,  я решил сопоставить    время    пребывания Марко  при дворе   с   судьбоносными деяниями Хубилая - завоеванием  Южного Китая и империи Сун, покорением Бирмы, Северного и Южного Вьетнама, Зондского архипелага и, наконец, неудачными походами в Японию.

    Удивление росло как на дрожжах.   В 1274-м  году, когда  братья Поло и юноша прибыли  к Великому хану,   десант из  тридцати тысяч человек на  ста пятидесяти кораблях  был разбит самураями. В 1281-м  году 10 августа   на тот же остров Кюсю  высадились  сорок пять тысяч монголов и сто двадцать тысяч  китайцев и корейцев. Победа была близка, но вдруг налетевший тайфун – «камикадзе»  стал топить  эскадру!  Немногие  спаслись  на оставшихся кораблях. Удача, на сей раз,  отвернулась от монголов!

    Эти  события    в летописях отражены неоднозначно. Вот второй вариант:  десант 1274 года составил  не тридцать, а сорок  тысяч  монгольских, китайских и корейских воинов -  не на ста пятидесяти, а  на  девятистах  кораблях! Войска Хубилая    захватили  острова  Цусиму,  Ики и часть Кюсю. Японская армия была  разбита, но внезапно  налетел тайфун и    флот Хубилая   затонул.  Монголо-китайские  войска вынуждены  были   отступить.  Вторая попытка морского вторжения  в Японию    в 1281 году  была самой грандиозной  в истории человечества   -  3400 кораблей и    142 тысячи    воинов!   Как и в первый раз,   Японии  снова помог  «божественный ветер» камикадзе.   Морская  эскадра    почти полностью  погибла. В двух  версиях совпадают даты  двукратных  монгольских вторжений, что свидетельствует  о реальности событий и их  печальном исходе.

    Настощая  катастрофа!    Хубилай  в  отчаянии - ужасное поражение!  Волнение охватило   двор,  но  Марко,  уже  шесть лет   приближенный государя,  «благородный юноша с  божественным разумом» спокоен!  В «Книге» нет и намека на постигшую монголов беду!  И вот разгадка!  У   немецкого  историка  Ханса-Кристиана Хуфа Надя нашла доказательства наших предположений:     Марко Поло никогда не был в  Монголии и  Китае, а «Книга»  записана  в тюрьме  по его рассказам  и на основе трёх разных рукописей – неизвестно – чьих? -  автором рыцарских романов Рустичелло! 

    Вот откуда  захватывающий сюжет романтики   и авантюры!    «Книга»  закончена  якобы в 1298 году,  через три года после возвращения  Марко  на родину. Для чего был нужен Рустичелло, если  сам    сорока четырехлетний  Марко – образованный, талантливый  человек из правящей монгольской элиты?  В тюрьме достаточно времени, чтобы развлечься мемуарами!   Только  в 1410 году  сочинение  Мервиля, так назван Марко Поло, и  его  давно не было в живых,   издано  в Париже.

    «Книга»  начала свою собственную жизнь, далекую от  первоисточника и    туманного автора.   В ней     262 цветных  гравюры  и  миниатюры.    Дворец в Ханбалыке – Пекине  изображен с типично европейской, не китайской - архитектурой,    воины, на что обратил внимание Витька, изучая оружие на средневековых гравюрах,  -  в  казацких папахах.  Сам  великий хан  Хубилай в русской  трехлепестковой   царской короне. На пиру  во дворце   пляшут   вприсядку.    Марко в татарском костюме,  похожем на казацкий кафтан.     Европа, не вдаваясь в тонкости,      монголов  путала   с русскими.  Были ли для этого основания? Да, они известны. Но человек, живший   рядом с монголами,   уверен – ни один  из них  не  станет  отождествлять себя с европейцем!  Приложившие руку к изданию «Книги», вероятно, не  знали этого.  А сам  венецианец? Вряд ли   Марко Поло имеет отношение к   приключениям  Мервиля  в экзотической империи монголов!


8.

    Слишком мало    людей  из  современников  Чингисхана  оставили   нам свидетельства, не вызывающие  сомнений.  Помимо Шиги-Кутуку, Елюй Чуцая и  Гийома Рубрука был еще один  человек,  францисканец,  на  которого  также широко, как и на Марко Поло,  ссылаются в научной литературе.

    Орден  францисканских монахов, к которому принадлежал Рубрук,  официально     утвержден в 1217-м году.  Последователи Святого Франциска, урожденного  Джованни Бернардоне,  промывали и перевязывали язвы прокаженным,   отказались от всякой собственности, денег, носили грубые рубища и просили подаяние. Братья проводили свои дни в молитвах и  бескорыстном труде,   каждый считал себя ниже других и потому Орден  назывался Общиной меньших братьев.

    Поразительно  резко произошло  «обращение» всей человеческой сущности   Джованни,  переименованного отцом, крупным торговцем, в Франческо. Изысканное и редко звучащее имя.   С детства  сын  привык к дорогой одежде,  безудержно тратил  деньги и любил  их настолько, что  приходилось    сажать   его на цепь.  Джованни, зажавши нос, обходил стороной приют прокаженных  Сан-Сальваторе,  под Ассизи  франт.  И вдруг -  в завещании он оставляет наследство младшим братьям,  отказывается от всего, чем дорожил прежде! 
    - То, что виделось мне горьким, обращено было мне в сладость души и тела, - говорил  двадцатилетний  Франциск.

    Единственной опорой он нашел на небе Христа, на земле – Его крест. В балахоне из мешка, подпоясавшись веревкой,    пошел босой по стране, чтобы напомнить  миру, куда позвало  людей христианство. Над ним смеялись, били, считая сумасшедшим, не подавали милостыню, и он голодал. Но вместо  отчаяния – радовался:  Христос близко! 

    Труднее всего - преодолеть зов плоти, когда среди молитвы  тайный голос шептал:  твой  грех простит милосердный Господь, но не простит самоубийство тела голодным воздержанием!  И тогда, это видели монахи собственными глазами,  обнаженный Франциск выбегает в сад, бросается в снег.  Поднимается и быстро лепит семь грубых фигур, садится перед ними и  приглашает свое тело:
    - Бери. Вон та, самая большая, твоя жена!
    Но тут же останавливает себя:
    - Видишь, она давно голодна и умирает от холода. Беги, купи ей  хлеб и одежду.  То же нужно и дрожащим детям твоим. Вот они - два сына и две дочки.  Согрей, напитай еще и тех двоих – служанку и помощника по дому! 
    В семейных заботах бесследно исчезает похоть. Счастливый монах возвращается в келью славить Господа  - дух сильнее тела!  В поэзии любви, духовных мелодиях,  радости, слезах и страданиях о страстях Господних прошла   жизнь Франциска, начавшаяся по настоящему  после смерти  в 1226-м году.  В    легендах о нем, в  истории  основанного им ордена,  привлекающего  новых  последователей.

    Свято соблюдал    заповеди  Франциска   верный  и мудрый  Рубрук.   Не таким был принадлежащий к   Ордену монах  Джиованни Плано Карпини.   Добродушный  и милый человек  заботился о  собратьях - «как курица о цыплятах или  как  мать о сыновьях», вызывал доверие и симпатию, где бы ни появлялся.     Плано   ездил на осле,  на  лошадь – из-за  тучности, к ее счастью, взобраться не мог. В отличие от  аскетичных  францисканцев, с трудом преодолевал зов желудка.

    Папа   римский  Иннокентий  1V    отправил монаха   в Центральный улус монголов  с христианской миссией.  В апреле 1245 года  Карпини в сопровождении трех спутников  выехал из Лиона и направился через Чехию, Киев к низовьям Дона и Волги. Далее путь лежал к Зауральским степям, в Хорезм, Семиречье и на Орхон – в  столицу  Империи  Каракорум. Здесь происходили важные события -   коронация  Гуюка  1246-го  года.  Как и другие  приключения,    монах   описал их в  «Истории монгалов».  На латинском языке она  вышла  в  1247-м году и  была  первым  в Европе  источником о  нравах и  военном искусстве монголов. За пятьдесят лет до «Книги» Марко Поло!

    Карпини – участник   торжественного  церемониала. Четыре тысячи послов,   дорогие подношения, несметные сокровища от царей и князей, правителей  покоренных государств. Но у папских посланников   подарков    нет,  а деньги   они не признают как  последователи Франциска.  Среди присутствующих  Карпини видит    Ярослава  Всеволодовича, великого русского князя. Во время празднования - на седьмой день он неожиданно   умер, и монах предполагает  отравление, однако,   в эту версию мало кто верит.  Хотя известно, что  мать Гуюка,  всевластная  Туракина-хатун,  принимавшая   послов,   отнеслась к нему холодно.  Отправили   за сыном для  передачи    отцовских владений, но  Александр, в будущем - Невский не приехал.  Об этом нам сообщил Карпини.

    Перед отбытием на родину миссионеры  долго ждали разрешения хана. Страдали от голода. Больше всего – сам Плано. 
    - Если бы не помощь Косьмы, русского,  золотых дел мастера, пришлось бы совсем  туго, - жалуется он.
    Не тот ли самый Кузьма, что изготовил для Чингисхана золотой трон? Но Плано не говорит о его возрасте.  Удивляется  монголам:
    - Как могут  быть веселы и энергичны, если  едят так мало или  долго обходятся без пищи? 
    Наконец, 13 ноября 1246 года  Гуюк вручил им письмо к папе.  Известен    конец,   само же письмо  исчезло.  Но факт не опровержим – Карпини  был в Монголии! Нарушить повеление папы он не мог!

    Другой вопрос – что  предстало глазам посланника? Множество деталей, новизна азиатского  быта. Карпини  оценивает увиденное   с высоты своих пристрастий,  склонностей неунывающей, жизнерадостной натуры. Он  говорит о внешнем виде татар, о многоженстве,  об устройстве разборных и неразборных юрт, перевозимых  быками на платформах с большими деревянными колесами.  "Хлеба у них нет, равно как зелени и овощей и ничего другого, кроме мяса. Вина, пива и меду у них нет, если этого им не пришлют и не подарят другие народы", - сокрушается монах. Позже об этом напишет и Рубрук.

    Напротив,  Китай -  земля,  богатая хлебом, вином, золотом, серебром и шелком.  Монгольский набор оружия, защитное  снаряжение всадника и лошади  он приметил довольно точно.  «При осаде городов бросают за крепостные стены греческий огонь - смесь смолы и нефти". Путешественника удивляют благорасположение,  взаимопомощь, отсутствие неприязни и воровства в среде монголов, но  «они горды и надменны с иностранцами,  и ни во что не ставят человеческую жизнь».

    Карпини не  выполнил миссионерскую   задачу, предположив, что  христиане  в Монголии давно   исчезли. Но он ошибся. Родной брат Угэдэя Толуй, дядя Гуюка,   был женат на кереитке-христианке, матери хана Мункэ.  До  наших дней   христиане живут  не только в Монголии,  но и  в Китае, Юго-Восточной Азии.
 
    В конце   Великой Отечественной войны  Моисей,  друг отца  Нины Ивановны   служил на Халхин-Голе.   Пустынная   безводная  местность,   колодцы   редки или отравлены японцами.  Трое разведчиков    вышли к юрте, где их встретила, накормила и напоила старая полуобнаженная монголка. Долго вглядывалась в лицо Моисея, наверное, напомнившее   лик  Христа,  потом стала что-то быстро и тихо говорить  переводчику: 
    - Возьми это и останешься живым, -  и  вложила в руку  маленькую иконку Девы Марии.
    - Я – иудей, она мне не поможет! 
    - Бог один для всех. Верь и  молись!
  С этой реликвией он   без единого ранения вернулся домой.

    Семья Моисея – они жили в местечке под Киевом,  покоилась в Бабьем Яру. Сто пятьдесят тысяч  евреев, и среди них –  мать, жена и две маленькие дочери.  Одна из них – Лия, так похожа на девочку с    монумента  погибшим детям, словно скульптор лепил именно ее.  Нина Ивановна  хранит фотографию отца с  другом; он    приезжал   в Рязань. В  потертом футляре на зеленом бархате  блестела  темным лаком скрипка с четырьмя струнами, а рядом – длинный  тонкий смычок с туго натянутым конским волосом.

    По вечерам огненно-рыжий  дядя Миша садился под старую яблоню и играл что-то очень печальное, глядя вдаль невидящими глазами.  У забора   собирались соседи, Нина помнит, как женщины  вытирали  кончиками платков и фартуков слезы, а потом  тихо расходились. Была весна, праздновали Пасху. Соседи приносили крашеные луковым пером   красно-коричневые яйца и белые маленькие куличики,  в цветных узелках оставляли на крыльце.
    - Это  тебе  подарки, -  говорил   Иван   дяде Мише.
    Вместе с ними   Нина  ходила в  ближнюю церковь.

    Не рискнул  в поисках христиан  удаляться от ханского двора похудевший, страдающий чревоугодием монах, к тому же не знавший монгольского языка. Здесь  с безопасностью  и едой было  проще. Менее двадцати лет прошло с момента смерти Чингисхана,  и в  Центральном улусе  должны были сохраниться  живые свидетели  истинных событий. Только бедному Плано,  измученному недостатком и  несварением   монгольской пищи,    не до них!
    На  мое ироническое замечание Витька тотчас ответил:
    -  И правильно сделал! А чего бы ему  там  от голода пропадать? Как домой-то добираться? Хорошо, что не умер!   А  «История монгалов» вотще клевая!
    Куда уж «клевее»! Диковинно      переплелись в ней   реальный мир  и   вымысел. Не мог  Плано услышать  о  тех  странностях  в Монголии.  Их,  скорее всего,    породили  его   лукавый нрав и  легенды средневековой Европы.
Витька  не преминул блеснуть знаниями из Карпини на уроках географии, введя в ступор  молодую учительницу.

    «Страна монголов устрашает  природой.  Сильные   громы и молнии убивают много людей». 
    «В то время, когда был избран император и должен был воссесть на царском престоле, в бытность нашу при дворе, выпал столь сильный град, что, когда внезапно растаял, как мы узнали вполне достоверно, более ста шестидесяти человек утонули  там же, при дворе, а имуществ и жилищ   снесено еще больше!»    
    «Чтобы  переплыть бурную реку, монголы  держатся  за лошадиный хвост»!    Этот  экзотический  способ  оказался живучим и кочует, с легкой руки монаха,  по работам  современных авторов. Хотя нелишне было бы испытать его на практике!  Думаю, тем, кто не утонет, он  должен  понравиться!   

    Неустрашимый   монах  и его  спутники     встречают  лесных  людей,  не умеющих  говорить,   без суставов в коленях. Если    упадут – без помощи встать не могут. У Каспийского моря высится  гора из адамантова камня, под ней живут татары. Приблизиться нельзя – выпускают  такое  облако, что ничего не видно!

    В земле над океаном, - веселится  монах, - Чингисхан  встретил людей: голова собаки, копыта, через каждые два человечьих слова – лай.  Пройдя Болгарию, Венгрию,  внук  Чингисхана Бату обнаружил в Европе  паросситов. У них  небольшие желудки и очень маленький рот. Они не могут есть. Поэтому, сварив мясо, ложатся на горшок и вдыхают, впитывают пар и дым.   Да пусть их!  Вот бы Карпини   это мясо!

    Во время длительной осады   Пекина  Чингисхан  требовал от жителей  выдачу одного – в десять дней, китайца на съедение. Наверное, самого  сдобного,  жирненького и молодого!  Возможно, гастрономические сны  стали для монаха   явью?

    Воины Чингисхана по пути в Армению  встретили чудовищ-циклопедов:  посредине груди – одна рука, до локтя. Вместо двух – одна нога.  Поэтому ходят парами, тесно прижавшись друг к другу. Но  когда им надо быстро бежать – крутятся колесом, через голову,  и получается  быстрее лошади. 
    Витька тотчас   изобразил циклопеда, поджав ногу и руку,  прилетел на шкаф и завыл:
    - Врет он все, а еще монах!   Если бы вместо Жаргалки был у меня сиамский близнец!
 
    А нет ли подобных фантазий в самой средневековой Европе?  Сколько угодно!        Немецкие крестьяне   в нескольких поколениях  верят,  что скончавшийся добрый император Фридрих  скрывается в скале и очень скоро, совсем скоро! – явится и  установит царство справедливости. Уж сколько им терпеть от войн, неурожаев, поборов господ и рыцарей!  Где-то  в стране  изобилия:  у французов  она -  Кокань, у немцев – Шлараффенланд -  не надо работать, а только открывать рот  для  яств и вин. А в дальних неведомых краях есть    страны с  причудливыми людьми:  одни – с собачьими  головами,  у других – лица на животах,  третьи – одноногие, но ступни у них так велики, что  прикрывают  как зонтики от жарких лучей солнца!  Готовые сюжеты для «Истории монгалов»! А Карпини  был в   столице   Монгольской  империи,  разговаривал с великим ханом Гуюком и все видел собственными глазами! Как тут  сомневаться?!



    Доверчивая  Европа    узнает о монголах   по «Книге» Марко Поло и  зачитывается историями  Плано Карпини. А  каков  Чингисхан!  С какими чудесами встречался и людоедством не брезговал!  Никого не смущают   циклопеды и  прочие  диковины.  Вполне объяснимо! Ведь   большая часть   подлинных   документов,  в первую очередь – «Сокровенное сказание монголов»   пока никому не  известны.
     Да, не обойтись без  частого  сита для просеивания муки, из которой  состряпан  слоеный    «пирог»  Карпини!
    - А  здорово он все это придумал! - восхищается Витька, а Жаргал, глядя на брата, в снисходительно-осуждающей улыбке кривит губы.  Приставив большой палец ко лбу и  помахивая ладонью, замечает: «Vogel an den Stirn!»  От этой  «птицы на лбу» Витька приходит в ярость и с кулаками бросается на брата.


9.

    Я  взглянул на  своего белобрысого сына и вдруг поразился – как он  вырос, мой Витька, моя звезда  Поллукс в созвездии Близнецов!  Сколько энергии заключено в этом хрупком долговязом парне! Она хлещет через край, на любое событие – мгновенный  рикошет  -   всегда четкий и однозначный, без тени сомнения! Словно с самого рождения  у него  есть ответы на все  вопросы!  Даже  в  детских проказах он   был уверен, что без них – поджечь бумагу на кухне, спустить телефон в унитаз, наперчить  манную кашу или разрезать   бахромой мамину юбку  - в данный момент просто не обойтись! В легкий, но кратковременный ступор его  повергали только  вопросы    школьных  учителей,  да вот  еще  по  сольфеджио – несгибаемой - как железный Феликс,  Марины  Борисовны.

    Кажется, только вчера Витька заливался горючими слезами и выл так, что  сбегались соседи. Я, как известно,  слабое звено, плотно закрылся от воплей в кабинете.  Наконец, Надя сдалась, ее нервы не выдержали:
    - Замолчи и послушай! Допустим,   ты не будешь ходить  в музыкалку,  и  чем же займешься, пока брат на занятиях?
    - Мам, - радостно заорал ребенок, - я буду делать уроки и читать книжки! 
    Убийственный довод, лучше не придумаешь!   Витьку  избавили   от    трудных гамм, а заодно и шлепков  по пальцам рассерженной, а порой злобной наставницы. Самолюбие не позволяло быть лгуном, и к пятому классу  он добросовестно осилил «Вредные советы» Григория Остера.

    А упрямый Жаргалка не сдавался.  Бабушка Нина, помнившая  игру дяди Миши,  подарила   на День рождения  дорогую – для ее пенсии,   чешскую скрипку. Глубокого коричневого цвета, покрытая светлым прозрачным лаком,  изящная, с чуть выпуклой декой и тонкой талией, она   привела  внука в неописуемый восторг.  Никакая не визгуха,  как прежняя, в три четверти,  отправленная   в отставку.
    Жаргал   осторожно разворачивает  сохранившуюся чудом детскую пеленку, в  которой ее хранит,  натирает   смычок канифолью, настраивает, прислушиваясь чутким ухом. Иногда просит Витьку взять на фортепьяно ту или иную ноту.  С нескрываемым отвращением брат   ударяет  по клавишам:
    - Все? Больше не надо? Некогда мне! 
    - Дай мне «ре», еще раз «ре»! Теперь «ми». «Ми» - я тебе говорю! Да не черную, белую! – просит брат.
    - Достал уже! - говорит  пианист,  подскакивая на табурете, и захлопывает  облупившуюся крышку «Ижевска».

    Гибкая рука и  тонкие пальцы водят смычком. Голова слегка наклонена влево.   Скрипач – высокий, осанистый, плотный,   его  легко представить на сцене перед полным залом.  Черный   отрастающий   ежик,     отрешенность во взгляде,  словно пытается услышать  музыку  в себе, а уж потом  решит – что с нею делать.  Витьке, оказывается, спешить-то и   некуда,  он валится на диван, замирает на кухне Надя, я оставляю   срочную, взятую на дом,  работу.
    Концертом  си-минор Ридинга  из школьной программы  Жаргалка  разыгрывается, поэтому он звучит чаще всего. Иногда, в свободную минуту,  аккомпанирует мама. Самый благодарный и чуткий слушатель  - Туська.  Начинает  беспокоиться, как только  Жаргал  берет в руки инструмент. Волнуется, суетится при первых звуках, поводит ушами, открывает беззвучно рот, но   быстрая смена тональности и  музыкальных фраз не оставляет надежды на  овчарочье  соло. И она замирает, не сводя влюбленных  глаз с Жаргалки.

    Начинаются   трудные экзерсисы и  гаммы.  Витька   не может долго слушать.  Через четверть  часа   начинает ныть:
    - Ворчух, хватит пилить, а?  Давай «Семь сорок!» 
    Жаргал сердится, отнекивается, взывает к совести:
    - Ты,  Денис Мацуев  из мушиного королевства,    дашь мне сегодня поиграть?!
    Витька не сдается, начинает  ласковым, заискивающим тоном упрашивать,  и брат, конечно, уступает:
    - Муха, только один раз! – и – ни-ка-ких!

    Зажигательная мелодия  - и все  вверх дном! Витька, изобразив ладонями   розочку,  кладет   руки на  воображаемую пройму жилета и, с  неописуемым изяществом, вытянувшись в струнку и   поводя  согнутыми локтями,   несется по квартире,  посверкивая серьгой  в правом ухе.  Он  подхватывает Надю, и они  врываются ко мне!  Втроем мы  движемся  перекрестным  приседающим шагом по кругу,  хитро, как бы смущенно  и с приязнью  поглядывая   друг   на  друга. Туська путается под ногами, встает на задние лапы и сует между нами морду.   Распорядитель танца   задает бешеный   ритм   и громко орет:
    - «Снова в семь сорок ровно, снова в семь сорок ровно поезд отходит, звучит наш сигнал! Ха!»
     Подскок, хлопок!  Удержаться нет сил, и мы – что есть мочи,  подхватываем:
    - «Поторопитесь люди!  Ждать никого не будем!  Кто не успел, тот, извините, опоздал!»  Веселый  скрипач,  смешно вихляясь как уличный скоморох,   заглядывает в лица танцоров, стремительно взмахивает  смычком, извлекая предельно громкие   звуки!  Все!

    Раскрасневшиеся,   падаем вповалку на   медвежью шкуру,  на  Туську, и она прячется, поджимая хвост. Я вытираю вспотевший лоб, а Надя  уже представляет, как завтра – вошло в обычай! -  извиняется перед нижней соседкой.  Сидя на лавочке, широкая тетя Дуся, старшая по дому,  в цветастом павловском платке,    разговаривает с подружками. Одна из них,  кивнув  вслед   Наде,   шипит:
    - Посмотришь, вроде приличные люди!
     А одинокая  тетя Надя, у которой мы прыгаем на голове, с непонятной интонацией зависти или осуждения,  добавит:
    - Семь-я-а!  Парни, однако,  всегда здороваются!

    Утром,  перед школой Жаргалка сказал:
    - Пап, хочу сегодня сбросить  новый текст. На  какой тебе комп  - рабочий или домашний?   
    Надин  «Баб» - производное от этого «Пап»,  иногда они кричат «Бап!» - и это тоже я.   
    - Давай  на два адреса! Будет время – начну  в редакции смотреть!
    - Не получилось, наверное, как ты хотел, пап - засмущался сын.
    - Ой-ой! Бедненький, несчастный, печалька ты  моя болезная! А скромный ка-а-кой! Похвалите  убогого на  ко-о-пе-е-чку!  - запел,  юродствуя,  ухмыляющийся Витька. 
    - Кыш, Муха! - шикнул  Жаргалка. 
    - Да не переживай ты! Не получилось –  так что с того? Куда мы спешим-то? - ответил  я,   уходя. 
    Проверил  ключи в кармане, махнул парням  и поцеловал  Надю.

    В редакции, на удивление, тихо. Дверь главреда  плотно прикрыта, лишь невнятное бормотание по телефону. Завтрашнюю полосу дадут  на   подпись   после обеда,   можно слегка расслабиться.  Откуда  тонкий женский парфюм? А-а,  розовый конверт. Оч-чень интересно!  «Спасибо», без подписи.  Слегка завядшая  незабудка. Кому приспичело так прикалываться!
    - Я только пришла, а она   тут как  тут. Эта, которая в прошлый раз была. Гляжу в окно,  уж  в машину  лезет – розовую!   Первый раз такую вижу, - сердитая тетя Дуся взяла швабру с ведром и, хлопнув дверью,   вышла из кабинета.
    Я  представил,  как у нашего депутата  над растопыренными ушами качаются симпатичные розовые рожки, на кончиках –  голубые цветочки,   и про себя засмеялся.

    Гутул-карандашница, монгольский  керамический сапог  с загнутым носом,  давно  просится  в мусорку.  Побились края, вниз от голенища  пошли трещины, из-под коричневой глазури  торчат  бугристые белые пятна и полосы. Главред  в прошлую зиму  был в командировке,  делился опытом с  монгольскими коллегами.  Привез сувениры. Теперь на каждом столе у замов и завотделами  стоит   по одному сапогу, и друг другу они – не пара.  Наверное, не сразу такой  клювоносый  выдернешь из стремени! 

    Вечером Надя обязательно спросит – к чему пришел в результате  поисков.  А ответ неутешителен:  главным документом  средневековой истории монголов остается невесть кем созданное  «Сокровенное сказание». Трудно рассчитывать на объективность – автор  слишком близко стоял к Чингисхану.  А находящиеся  поодаль   – во времени и в пространстве,  сочинители   вряд ли прибавят новые  сведения к его  жизни и личности. Вот разве что попробуют оттолкнуть жуткими сценами  насилия  или развеселить небылицами.   Таинственный император таинственной империи!

    У  Жаргала  – без  строго выдержанной последовательности идут   краткие заметки и  многостраничные выдержки.   Лучше  бы  привести   в хронологическом порядке или  разбить по рубрикам?  Надо подумать и посоветоваться с Надей.  Бегло просматриваю знакомые сюжеты, некоторые из них довольно интересны. Наверное, придется  дать  в приложении. Как  никак -  исторический фактаж, документы. Хочу представить, как это будет выглядеть в  окончательном варианте. Хорошо бы в виде небольшой книжки или отдельных  частей, если Галина Гармаевна даст «добро».
     Увлекшись,  не слышу простуженного   дыхания за спиной, вздрагиваю от  хриплого  голоса главреда:
    - Там в приемной к тебе дама от Хантаева. Брось все и прими!