Надежда

Противный писк будильника марки Витязь со свистом пронесся по небольшой комнатушке, расположившейся на окраине большого и развивающегося города. Спящий человек невольно вздрогнул и приоткрыл глаза. Было шесть утра, время его подъема. Изо дня в день, из года в год его будильник звенел в это время, ни минутой раньше, ни минутой позже. Часы работали бесперебойно уже на протяжении десяти лет, не то, что люди. Человек посмотрел в окно, было пасмурно. Вообще этот декабрь выдался каким-то не по-зимнему мрачным. Ни солнца, ни снега, ни дождя, лишь холодный, северный ветер леденящий душу, да свинцовые тучи, нависающие над городом. Протяжный вздох вырвался из его груди. Но начинался новый рабочий день, надо было собираться на завод. Накинув серый халат, человек вышел на кухню, для того, чтобы поставить чайник. У него было немного вчерашней заварки, на чашку должно было хватить. Больше не было, зарплату еще не выдали, а с соседями по коммуналке он не общался. Пробовал поначалу, да как-то не сложилась  их дружба. А на кухне было ярко и не по утреннему шумно, но это было понятно, ведь на календаре был последний листочек, который означал, что завтра уже будет пятьдесят восьмой год. Соседский коллектив  весело и непринужденно обсуждал планы на новогоднюю ночь. Человека не замечали, для них его не существовало. Это сначала он переживал по этому поводу, пытался наладить отношения, но соседи вновь и вновь отвергали  все его попытки. Свист чайника пробудил от тяжелых раздумий, а часы с кукушкой упорно твердили, что на работу он опоздает, если не поторопится.
Каждый раз, доставая из шкафа свое пальто и шляпу, лицо человека мрачнело еще больше, и было от чего. Время шло, новее его гардероб не становился, зато мест прогрызенных  молью и дырок было хоть отбавляй. Набора ниток с иголкой у него не было, как не было и жены, которая умерла пять лет назад.  Ни детей, ни жены, никого. Один. Когда-то его жизнь была другой, когда-то для него существовали и дни, и недели, и месяцы, был и смысл. С ее смертью все жизненные краски потускнели, месяцы слились воедино, о том, что наступила весна, человек, понимал, когда ему становилось жарко в пальто.
Вот он тихонечко прикрыл за собой дверь, хотя если бы он с грохотом ее захлопнул, все равно бы никто не обратил внимания на этот факт. Каждый раз, когда человек спускался или поднимался  по лестнице, он рассматривал цветы, стоящие на подоконнике подъезда. Они обладали удивительной живучестью и приспособленчеством в этом мире. Их могли не поливать неделями, в их земле тушили сигареты, им отрывали листья, а они жили, росли, порой цвели, оставляли потомство. Не то, что люди.
Ветер усиливался. Как всегда автобус приехал с опозданием, да еще и переполненный. Но делать было нечего, человеку пришлось втиснуться в людскую массу: спешащую и обеспокоенную. Это неудивительно, на календаре тридцать первое декабря, каждый в этом автобусе думал о том, как проведет этот последний день, что поставит на стол и как встретит гостей. У этих людей еще была надежда на будущее, у них была семья, дети, возможно, престарелые родители…
-Оплачиваем  за  проезд, товарищи, оплачиваем за  проезд,- внезапно взявшийся голос кондуктора, рассеял поток воспоминаний и мыслей.
Последние копейки человека оказались в его  кармане.
-Возьмите ваш билет.
Вот его остановка, вот завод, на котором он трудился. Десять лет он честно проработал на благо обществу, на благо страны. Сначала все у него удавалось, он даже стал помощником пекаря. А потом заболела жена, нужны были лекарства, уход. Он всеми силами пытался ее спасти, он старался. Но ничего не вышло, а потом начался дефицит зерна, неразбериха в стране, его сократили. И дни посерели.
-Ваш пропуск.
А человек его забыл, впервые за десять лет он забыл свой пропуск на завод. Значит все идет верно, подумал он. Развернулся и ушел, как просто оказалось это сделать.
Широкий проспект, голые деревья, спешащая толпа. Кто-то тащил елку, кто-то покупал подарки. Огромные очереди у продуктовых магазинов, это завезли дефицитный товар. Все как всегда, ничего не менялось. Когда была жива его жена, они всегда тридцать первого числа покупали килограмм мандарин, это у них была традиция. Они шли по улице, ели мандарины, угощали ими прохожих. И сейчас ему хотелось почувствовать этот теплый, цитрусовый аромат, но последние деньги он отдал кондуктору, а мандарины ел в тот год, когда она умерла, то есть пять лет назад, он так и не научился копить деньги.  Но человек помнил их вкус, помнил их запах, он вообще всегда все помнил.
Начинало темнеть, ветер становился злее и колючее. Улицы опустели, в домах стали зажигаться лампы. Все готовились к празднику, дети наряжали елку, взрослые крутились на кухне. А он шел, он целый день шел, в животе нестерпимо крутило, ведь с утра он так ничего и не съел, только чай выпил, и то, из вчерашней заварки. Улица закончилась, и показалась набережная. Все как он и планировал.
Вздох облегчения вырвался из его груди, и лицо озарила улыбка, которая не появлялась с того самого момента, как умерла его любимая. Вот и все, все кончено.
Миллионы людей по всей необъятной стране праздновали Новый Год. Они пили шампанское, жгли бумажки с загаданными желаниями, ели мандарины, поздравляли друг друга, дарили подарки, угощали прохожих сладостями и заряжали хорошим настроением. У них была надежда на светлое будущее, у них были мечты, они верили в хорошую жизнь и что все у них и их семей получится.
И впервые за месяц пошел снег. Крупные хлопья падали на землю и тут же застывали, заботливо покрывая обледеневшую землю белым одеялом. Снег шел всю ночь, на радость детям и взрослым, которые вздохнули с облегчением, ведь снег значил хороший урожай осенью. Вообще, у природы нет плохой погоды, не то, что у людей.
А человек? А что человек, никто, никогда  не вспомнит как его звали, никто не схватится его еще как минимум пару дней, он не оставил после себя ничего. Только кто-то из детей, играя, обронил мандарин, рядом с тем самым местом, где заканчивались следы его ботинок.