Маленький человек

- Саш, для чего после каждой трапезы мы до блеска чистим котелок? Он же на костре сразу будет снова черным?
Мы сидим на прибрежных камнях, ноги в резиновых сапогах в воде. Я надраиваю котелок, Саша чистит картошку.
Саша поднимает голову и глубокомысленно смотрит вдаль туда, где тонкой полоской на горизонте прорисованы Сенные острова. Наконец, он возвращает свой взгляд картошке: «Не мы это придумали, не нам и отменять».
Вот он всегда так: мощно, неотвратимо и вроде как не поспоришь. А потом поразмыслишь: Кто придумал? Какие правила отмены? Я подхватываю песок на мочалку из осоки.
- Ты говоришь так, как будто ожидаешь эхо мира для подтверждения своих слов. «Не нам отменять -нять – нять – нять. . .» А котелок я чищу. Все руки в саже. Это, как тогда про маленького человека. Сказал и пошло: « …- века - века – века…». Откуда? Кто сказал? Вот и носится этот маленький человек со скоростью звука, стукается о скалы и отскакивает, отскакивает… .
- На этом стоит вся русская литература, начиная с гоголевской «Шинели», - назидательно заметил Саша. Что об этом спрашивать? Не мы это придумали, не нам и отменять. Понял?
- Что понял?
- Червяка никак из клубня не вытащить. Вот что. Уперся, смотри. Родина всё же.
- Я что, отменяю твоего маленького человека?
- Не моего… Не мы это…
- Стой! – Я поднимаю руку, - Я понять хочу, что за тип человека придумал тот, кого нельзя отменять. Умный человек, сильный человек, подлый человек… понимаю… Маленький человек… Это жалкий человек? Русская литература – литература жалкого человека. Так что ли? Ну, и те, кто пишут о нем, к этому типу естественно не относятся?
- Чего ты завелся? Я говорю тебе, что писать надо об обычных людях и для людей, иначе зачем ты им нужен? И смысл тогда теряется . . . всего.
Саша отрывает голову желтому червяку, так и не сумев полностью вытащить его из клубня. Маленький мир простого маленького картофельного червячка завершен.
- Ладно, хочешь на прямоту? Ты вот всё об основах мироздания, а у людей простые и важные вещи происходят, и эти твои основы никак не помогают, когда они сталкиваются с предательством, болезнью ребенка или необходимостью зарезать любимую корову. Жизнь маленького человека такая же основа мироздания. Это просто жизненный факт и нечего здесь накручивать.
Я сполоснул сияющий котелок и поставил его на камень. А ведь мы давно выруливали на этот разговор. Ох, давно. Ладно, чему быть, того не миновать.
- Конечно, Саша, ты всё верно говоришь и тебя каждый поддержит, потому как в нашей цивилизации всё так и есть. Я имею в виду цивилизацию, направленную во вне, на изменение среды во имя комфорта. В этой цивилизации человек – это функция. Знаешь, что такое маленький человек? Я тебе скажу. Сколько бы ты не думал, все равно придешь к этому. Это тот, которого можно убить и ничего не изменится. А вот большой человек, наоборот, … Если, допустим, Обаму убить, знаешь, сколько событий будет? Вот Обама - большой человек. А какой-нибудь санитар? Тьфу! Завтра уже другой будет работать. Но Обама – президент США. Это ведь просто функция и санитар тоже. И мы на самом деле оцениваем простой факт: если мы уберем или приостановим функцию, что будет? И получается, что маленькие люди – это люди с незатейливыми общественными функциями. Получается, что вся высокая русская литература о маленькой бедняжке. Как ей бедной тяжело и за что ей такие муки? У нас сейчас почти вся страна – это маленькие бедняжки. Да, что страна? Весь мир. Цивилизация маленьких бедняжек. Самое смешное, что они и сами так думают, жалеют себя. Понимаешь? Тихо всхлипывают ночью в подушку: «За что? Разве я не достойна другого?» Вот и получается, что литература маленького человека лишь помогает им укрепиться в этом качестве и оправдать себя.
- Мы должны иметь дело с тем, что есть. Другого нам не дано, - прервал меня Саша. К тому же ты очень однобоко трактуешь мир маленького человека. В мире маленького человека есть место и тому, как он дружит со своей собакой, и тому, как растет ребенок, и даже тому, как два старых перца у черта на куличиках говорят обо всем этом.
- Ладно, давай так. Помнишь, ты ночью ко мне в больницу приходил? Ты тогда ушел, а я вышел в больничный коридор побродить. Там при дежурном освещении я заметил парня на каталке. Он попросил отвезти его на балкон, подышать свежим воздухом хотел. Мы разговорились. Мальчишка был конченый наркоман со стажем и убитыми сосудами. Его презирали и медицинский персонал и больные, а он сумел все изменить. Он бросил. Понимаешь? Буквально в последний момент сумел. Вот тебе и энергия для выстрела в бочку с порохом. Он такого демона завалил: жирного, наглого, огромного. Этот демон думал, что уже всё кончено, но последний удар остался за мальчишкой. Он маленький человек? В мире, где главным является развитие самого человека, маленьких людей не бывает по определению. Есть раненые, есть поверженные. Это да. И вот стоят две шеренги лицом друг к другу. С одной стороны демоны с горящими глазами, а с другой те, кто выдержал и непреклонно готов биться. Где среди них маленький человек? Нет его. Им не нужна легенда о маленьком человеке. Пусть она будет, конечно, там, в библиотеках, как наша память…, как культура.
- Стой! – схватил меня за руку Саша, - смотри. Я перевел взгляд туда, куда была направлена его рука. Там, среди белых бурунов в волнах мелькали две байдарки. Было очевидно, что с ними что-то не ладно. Зная, что с воды наша бухточка совершенно не видна и берег выглядит как сплошной скалистый обрыв, мы быстро забрались на скалу и стали что есть силы кричать и махать руками. Довольно быстро нас заметили, лодки поменяли курс и направились прямо к нам.