Как только переехали, я начал работать управляющим отделения. Центрального, самого большого в совхозе. Переводил меня в Лозное директор для работы на новом молочном комплексе, а работать пришлось управляющим. Хомут-то этот оказался тяжелее. Отделение большое, и молочный комплекс в составе этого же отделения. Для раскачки директор не дал ни одного дня: «Работа для тебя не в новинку, привычная. Начинай».
00
Из-за недостатка времени свои дневниковые записи возобновил только с января 1975 года.
1975
8 января.
Вторые сутки ливень. Скот на базах по брюхо в воде. Телятник переполнен – 323 головы, при норме 130. Крыша в нём течёт, стены вот-вот рухнут. Единственный переезд к фермам – мостик. Но его разобрали строители, чтобы сделать новый. Разобрали и уехали на выходной в город. А временная плотинка, что у церкви, расквасилась, и вода пошла уже через неё. В профилактории скопилось 280 новорожденных телят, а рассчитан профилакторий максимум на 120 голов
00
Утром пришли на работу, а у телятника не оказалось уборной. Кто-то стащил. Теперь ищи-свищи. Спрашиваю у бригадира, а он, как я и ожидал, прикинулся простачком. Пожимает плечами и недоуменно повторяет: «Ну кто, ну кто?».
А кто-то даже видел, как «Глазан», т.е. шофер В.И. Кругляков поздно вечером подъезжал к этой уборной на машине. И видел этот «кто-то» грузил её вместе с механизатором Егошиным С.Г. Оказалось, что многие про это знали, но всем было до лампочки, все молчали как пленные партизаны на допросе. Круговая порука. Если начну искать сам, конечно же, уборную найду. Но также найду себе и врагов. Рановато ещё трогать это стоячее болото. Нужно время чтобы осмотреться.
9 января.
В профилактории нагрузка на одну телятницу перевалила за 70 голов, при норме 25-30. Разгружать некуда. Вместе с зоотехником Павлом Ивановичем Пригагиным написали директору докладную записку - вынуждены стать на формальный путь. Но реакции, как я и ожидал, никакой. Размещать то их всё равно негде
00
Горчицу (подкормку) сегодня не парили - сгорел на одном паровом котле электродвигатель. Поехали в Камышин за такими двигателями.
11 января.
На хуторе Бойкие Дворики (3 отделение) назначили управляющим Бровкина Алексея Ивано-вича, мужика пожилого, простого, с тремя классами. Отделение маленькое. Но кто-то должен же быть на хуторе главным. На субботний наряд в кабинет директора Алексей Иванович приезжает в полушубке, в старомодных валенках с отворотами, в сшитых из лисьих шкур малахае. Зайдёт в кабинет, усядется среди управляющих, зажмурит глаза и посапывает. Теперь наряды начинаются с весёлой минутки. Косов, с улыбкой глядя на его малахай, грубо шутит: «Чем ты там на своих Бойких занимаешься? Хоть бы от безделья охотился на лис для шапки директора».
13 января.
Замёрзла групповая автопоилка в дойном гурту Полякова. В коровниках грязь – не пройдёшь, а на базах сильный мороз с ветром сковал месиво, да так, что не проедешь и на тракторе. Мороз ударил, и молоко полезло вниз.
00
Перемёрзла вода в телятнике. Горчицы запаренной нет, хотя и заработал второй котёл, но пере-мёрз шланг, по которому должен идти пар.
00
Не поехали в степь за соломой. Не завели трактора, солярка летняя, стынет в трубках. Надо бы разбавить керосином. Кинулись – на нефтебазе керосина нет. Поехали за ним в Дубовку. И дойные гурты Полякова и Петрухина остались без соломы.
14 января.
Проходя мимо, заметил в чулане конторы отделения толкотню. Присмотрелся, - из грязной стеклянной банки пьют водку наши механизаторы: Шатун, Гера Маслов и Пашка-Грач.
- Вы что же делаете?!
- Да мы, Г.И., понемножку. Сообразили на троих. Похмелимся чуток и сразу побежим на работу.
00
Поехали за соломой, но сломался стогометатель. Опять соломы не будет на базах.
15 января.
Пьяный Шатун перевернулся на плотинке с кормораздатчиком. Поднимали автокраном. Теперь скот будет ещё и без силоса. Вдобавок изуродовали новенький кормораздатчик.
00
Во втором гурту в жиже утонула корова.
00
Около магазина пьяный тракторист потерял шланг от кашевозки.
00
Утром в пьяной драке Генка Баклан выбил зубы Ваське Бабаю. После ещё полдня пили мировую. Стоимость вставки зубов Баклан обещал выплатить.
16 января
Ночью на птичнике были воры. Воровали кур.
00
Не готовили (не варили) ночью пойло для дойных гуртов. У парового котла снова сгорел электродвигатель. Замкнули электродвигатели на транспортёре и на мешалке.
17 января.
С помощью милиционера установили устройство в лазах курофермы, куда проникают воры. По-лезет вор – и его обрызгает несмываемая краска.
00
На фермах КРС почти терпимо, если, конечно, не считать, что в гурту Полякова коровы по брюхо в жиже. Ночуют, они бедняги, стоя.
18 января.
Только начал бульдозер вычищать с базов жи-жу, как в картер пошла вода. Послали мехлопату. А она вскоре безобразно утонула среди база.
00
Алкашня засуетилась, - завтра привезут аванс. Друг друга по нескольку раз переспрашивают: «Послали ли машину в банк за деньгами?» И убедившись, что послали, делятся этой радостной вестью с каждым, и заранее начинают занимать очередь к кассиру.
Кстати: ни аванс, ни зарплату в совхозе никогда не задерживали. Но почему такой ажиотаж?
19 января.
Из Волгограда для подкормки дойных коров с овощных баз стали возить выбракованную картошку. Сваливаем около кормокухонь для запарки. Про картошку разнюхал народ с Гусынки и приладились по ночам её воровать. Как стемнеет, идут с санками и мешками. Выбирают картошку самую добрую, а гнильё оставляют. Потом на эту халяву стала ходить и «вся Лазная». Вскоре дошло до того, что и коровам запаривать нечего. Начали караулить. Поймали с поличным Виктора Задубовского и Сулю. Вызвали милиционера, составили протокол. Но когда дело дошло до подписей свидетелей, то, как обычно, все наотрез отказались. Как ни уговаривали.
21 января.
В гурту Голошубова В. в доильном зале ассенизаторская машина два дня выкачивала жижу и так и не выкачала. Один котёл КВ-300 не работает.
Прихожу в контору и каждое утро новость: в птичнике (на этот раз в утятнике) воры повытаскивали 50 штук звеньев окон. Снова надо бросать все дела и стеклить. А в гурту Петрухина из Красного Уголка украли все мешки и замок.
22 января.
Оттепель. Срывается снежок. Но потеплению не рады. В 5-ом гурту Петрухина коровы стали тонуть около кормушек в грязи. Ничего лучшего не придумаешь, как завозить со степи туда солому, бутить, потом эту мокрую солому вычищать бульдозером и снова бутить. Потом в образовавшиеся ямы завозить скрепером глину.
00
Дома рассказал как идут дела на работе. Мамаша (тёща) слушала-слушала и говорит: «Кто со скотиной работает, тот будет святой. Попадёт в рай».
24 января.
Ночью выпал снег. Утром животноводы все как один пришли в контору и не просят, а требуют: «Сани. Сани давайте!». Всем вдруг понадобились сани. И телятницам, и птичнику, и в гурт молодняка КРС Животову с Васюковым. А саней-то нет.
«Стой-стой, они же были»,- вспоминает завхоз. Все начали вспоминать – куда подевались сани. Оказалось, что сани ещё в прошлом году, как закончилась зима, растащили по дворам эти же животно-воды. А сейчас прикинулись, что ничего не помнят и горлопанят: «Давайте сани!»
Старший зоотехник отделения, ветеран Вели-кой Отечественной, Павел Иванович молчал-молчал и пошёл на скотников в контратаку,- начал размахивать перед их носом своей красной папкой. Стиснув зубы, хрипел: «Растащиловка, понимаете! Был бы жив Сталин, вас бы к стенке поставили и расстреляли».
Помогло. Смотрим, на другой день тишина. Все молча разъезжают на пропавших санях.
25 января.
В гурту Полякова в одном доильном зале доят 430 голов коров. Скученность неимоверная. Дойка длится с утра и до вечера. Нужен ещё один доильный зал. Он есть, но в нём нет доильных станков УДС.
А где взять эти самые УДС? Пошли с этой нуждой к директору Косову. Но где он их возьмёт?
Но все мы знали, в том числе и Косов, что соседний совхоз «Пролетарий» в зиму оставил такие станки в степи, в своём летнем лагере. Хотя этот лагерь совсем рядом. Но не воровать же. А как быть?
Косов долго с прищуром смотрел на нас, всё о чём-то думал. И вдруг, как бы ни с того ни с сего, начал требовать от нас решительных действий: «Проявляйте решительные действия, а не ходите друг за другом». А не сказал напрямую: езжайте и украдите. Должность ему не позволяла. Но мы, глядя на него, и так догадались, что нам следует сделать. Проявили решительные действия - послали трактор и притащили эту дойку. Притащили, установили, и, к нашему счастью, никто эту дойку не искал.
26 января.
И надо же, как воскресенье, так ЧП. Какой тут отдых! Увидев, как я надеваю полушубок, тёща жалеючи меня, еле слышно прошептала: «А как же? Недаром говорят, что скотину водить, - не разиня рот ходить».
00
Захожу в контору, за столом уже сидит Павел Иванович. Сообщил о новостях:
1. За ночь пало 10 телят. Что это? Чем-то накормили или пристала какая-то зараза от скученности?
2. Ночью, а точнее под утро, на ухабах переломилась пополам кашевозка. Мороз, а она полна кашей рухнула, и пойло разлилось по колее. Теперь нужен автокран, чтобы поднять бочку и поставить её на другую тележку.
3. В нижнем телятнике бьёт из-под земли вода, затопляя телятник. Сгнили водопроводные трубы. Если перекрыть, то воды нигде не будет. Проблема!
4. К выходному, т.е. вчера, в субботу, не ко всем базам привезли солому. Трактористы сделали только по одному рейсу. Суббота же, короткий день.
27 января.
Искал скотника в родильное отделение. Но никакими калачами из путных в родилку не загонишь. «Я в родилку не пойду. Я там гребую».
28 января.
Приходил в контору отделения секретарь парткома. Налепил на стены наглядную агитацию: три портрета Ленина, портрет Карла Маркса, три плаката о борьбе с пьянством и список членов группы Народного Контроля.
29 января.
Приезжал в совхоз Василюк И. Я., первый секретарь Райкома КПСС. И сразу стало понятно, по-чему вчера секретарь парткома торопился облепить наши стены наглядной агитацией. Но у Василюка была другая забота и готовые выводы: «Нет молока – плохо работаете».
30 января.
Снова тонут в грязи коровы в гурту Полякова. Опять нужны неимоверные усилия, чтобы привезти со степи солому, сгрузить её на базах, расстелить, втолочь её в грязь, и потом вместе с грязью бульдозером вытолкнуть эту массу из база и завезти свежую солому. Солома вместо промокашки. Но этого хватит не надолго. Максимум на неделю. Потом надо повторять всё снова.
00
Из Волгограда приехала Госкомиссия принимать Молочный Комплекс. В чине председателя из облсовпрофа какой-то Борис Ильич. Холёный, одет с иголочки. Зима, а на ногах новые импортные туфли, ярко-красные носки, белоснежная, без единой морщинки сорочка. Модное пальто, енотовая шапка пахнут дамскими духами. Ведёт себя по-модному демократично, всем пожимает руку, называет нас «товарищами». Хотя какие мы ему товарищи? Сапоги наши в навозе, лица и руки обветрены.
Через каждые несколько слов напоминает: «Товарищи, вам государство построило молочный комплекс-дворец. Вы должны теперь радоваться и производить много молока. Это же, товарищи, дворец!»
2 февраля.
Воскресенье. Только сел за стол и начал завтракать, как зазвонил телефон: «сломался грейферный погрузчик, грузить силос нечем». Ни одного выходного дня без аварий! Деваться некуда. Надел полушубок и пошёл на фермы выяснять, организовывать.
00
Вспомнил, - ещё вчера, в субботу, завезли в магазин бочковое пиво. По пути на фермы заметил, как, несмотря на мороз, бабы с бидончиками бегом бегут за пивом. На нашей Москве гонят ещё и самогон. Зюк, Кубыч и Гамза с утра во хмелю. А Лёшку Гамзу, сколько здесь живу, трезвым ещё не видел. Объясняет он это просто: «Врачи приписали мне каждый день по 50 граммов от желудка. Не веришь? Гад буду!».
Говорят, что на Москве бабы пьют наравне с мужиками.
3 февраля.
Директор созвал животноводов всего совхоза. Сидим в кабинете, рассматриваем 24-ю форму. Так называем ежемесячный отчёт о состоянии поголовья КРС. Этот отчёт надо предоставить в район. Но сначала Косов должен лично рассмотреть и утвердить каждый акт на падёж. У нас на отделении за январь пало 27 телят. Ветврачи написали свои диагнозы – «диспепсия, паратиф». Хотя в телятниках была перегрузка, но диспепсия могла быть и от плохого ухода. Пойди, теперь, разберись, что здесь главное. Но судья здесь Косов. Он листает наши акты и вслух рассуждает:
- Кого наказывать? Вообще-то была перегрузка. Но телятницы Лукьяненко Вал. и Щелкунова Л. все-таки пусть заплатят за павших телят. Надо бы наказать и Лукъяненко Марию Андреевну, эту крикливую бабу. Но её не переспоришь. Она и в суде всех перекричит. Не будем с ней связываться.
4 Февраля.
Фуражир (зав. складами грубых кормов) Кругляков Иван Тихонович, по-уличному Иван-Свирид, в пьяном угаре буянил. Ночью, в 20-ти градусный мороз выгонял из дома семью (шестеро детей). Грозился ещё спалить дом. Но не дали соседи. Уговорили, оттащили. Одумался только к утру. Обычно заросший, а тут приходит утром на работу в конто-ру чисто выбритым, и как ни в чем не бывало.
- Как дела, Иван Тихоныч? Что случилось?
- Э-э, люди наговорят разное. Всё нормально.
00
Трескучий мороз, но корма-то подвозить надо. Пока раскочегарили трактора - уже обед. Силос раз-давали только с обеда. К тому же один кормораздатчик сломался.
Подъехал директор и начался разнос:
- Почему нерегулярно даётся силос! Делается, вижу, назло мне и секретарю парткома. А вот если бы немцы наступали, вы же так бы нёхались? Вы только глотки драть научились, в рот никому не залезешь!
Наорал и уехал. Мы и рта раскрыть не успели.
00
Сломался бензовоз. Кормоцех в ночь оказался без топлива, и пойло не готовилось.
5 февраля.
Хотели пораньше начать раздачу силоса. Постарались: завели трактора, подъехали к траншее грузить. Но сломался грейфер. И срочно «как на передовой, когда наступают немцы» кинулись ремонтировать грейфер.
00
Юрий Герасимович Панов («Глыба») второй день в отпуске. Замасленный армейский бушлат сменил на новое пальто. От нечего делать зашёл в контору. Лицо выбрито, непривычно опрятен.
- Ну что, Юрий Герасимович, гуляем?
- Как гуляю? Вот отпускные получу тогда и гулять буду.
7 февраля.
Из окна нашей конторы видна церковь. В ней уже давно совхоз для скота мелет фуражное зерно. Но она по-прежнему красива. По архитектуре и по размерам её когда-то хотели назвать даже собором. Строил её на свои деньги помещик с Бердии Зайцевский. Нанял какого-то опального инженера из Санкт-Перербурга. Кирпич обжигали здесь же в Лозном. К 1914 году церковь построили, в Саратове заказали иконостас, приобрели колокол. Освящали на день святого Дмитрия Солунского, начали, было служить, да грянула Революция. И всё было порушено. Теперь она, как укор теперешней власти, молчаливо парит над селом. Её высокая 45-метровая звонница когда-то внушала трепет и уважение. А её колокольный звон в непогоду был слышен даже в соседних сёлах.
А что теперь? Рядом с церковью - вросший в землю по самые окна ларёк. Сложен он из самана и вымазан мелом. Продаёт местный Рабкооп в нём только водку, табак да ещё хлеб. Около магазина гора ящиков из-под бутылок. Здесь же толпится пьяный люд и вечно пьяные: беззубый дед Гераська, Апполон и Яша-штукатур. А в зияющих выдернутых окнах церкви сидят погруженные в вечное молчание дикие голуби.
9 февраля.
События и в этот день были. Вчера выдали получку, и «рабочий класс» был на работе «спохмела». К тому же, временно, до пяти вечера отключали электроэнергию. Думали, что это не так страшно, мол, успеем надробить зерна и после пяти. Но к пяти мельник с шофером напились, да так, что лыко не вяжут. Тормошить и упрашивать их было бесполезно.
10 февраля.
На такой окаянной работе мне, управляющему, без конфликтов с пьяницами и ворами не обойтись. К тому же стало окончательно ясно, что всю чёрную работу совхозного руководителя выполняю только я один. Гоняюсь за ворами, борюсь с бракоделами, лодырями. И в результате наживаю себе врагов. У директора иные методы работы. Он предпочитает ездить по праздникам с поздравлениями, выдавать благодарственные грамоты, вручать премии. А я оказываюсь злыднем. К тому же не раз замечал, как порою даже справедливый гнев рабочих, который предназначался бы ему, директору, а он мастерски перенаправлял этот гнев на управляющих. Сам же стал сосредотачиваться на показухе. А я в этой должности, становлюсь одиноким. С другой же стороны дешёвого авторитета не хочу. Обо всем, об этом, оставаясь с Косовым наедине, где-нибудь на природе за бутылкой вина, откровенно делился своими тревогами.
Он всегда внимательно выслушивал и давал мне советы:
- Ты сделай себе отдельный кабинет. К примеру, твой предшественник Луценко А.А. погорел именно на этом. Пьяницы и воры его часто доводили до белого каления. Находясь в общем кабинете с ними, частенько в сердцах, распалившись, хватал их за грудки и с матом выгонял за шиворот.
И вот результат, - эти же самые воры и пьяницы стали на него писать жалобы во все инстанции. Писали, что «выражался на рабочих матом, хватал нас за грудки. Всё это видели мы своими глазами, так как всё это было при нас». И под жалобами куча подписей. Писали, писали, пока, наконец, райкому всё это не надоело.
А потом, известное дело, «по просьбе трудящихся» стали принимать меры, - бюро райкома, строгач, потом строгач с занесением, а через некоторое время совсем протурили с работы. Вот так. И я ничего не смог сделать. Не смог его защитить.
Ну что тебе я могу посоветовать? Сделай себе отдельный кабинет и работай в нём. Вызывай по одному и беседуй. А находясь среди толпы, с горлодёрами разговаривать бесполезно. Когда-нибудь обязательно нервы не выдержат, и ты сорвёшься. Всех не перекричишь, да этого и не надо делать. На каждый роток не накинешь платок.
Конечно, все эти тонкости я и без него знал. Но ему то рассуждать легко, он директор, возможностей больше. У него не только отдельный кабинет, но и двойные двери, которые обиты для звуко-изоляции кожей. Сидит около дверей злая секретарша, охраняя его покой.
И всё-таки совсем от жалобщиков не уберёгся и он. Но их стало намного меньше. Недаром говорится,- бережёного Бог бережёт. И мне надо что-то предпринимать.
22 февраля.
Металлургстрой ещё доделывает свои недоделки на молочном комплексе, а уже пошло разворовывание всего, что плохо там лежит. Воруют, когда у строителей заканчивается рабочий день. Тащат трубы, отвинчивают краны, снимают электродвигатели. Их прораб Озёрин Владимир взбешён. Сегодня поставил перед нами вопрос ребром: или вы ставите на ночь своего сторожа, или же я сворачиваюсь и уезжаю.
В поисках сторожа перебрал всех пенсионеров, но никто не соглашается: 1. Казаков А.И. – болят руки. 2. Сергиенко М.А. – баба в больнице. 3. Дегтярёв И.П. («Нюхачок») – переезжаю жить в Ленинск. И т.д.
00
Гниют, ломаются боксы в гурту Голошубова.
Прогорел и потёк котёл - отложение солей.
Катки к сеялочным агрегатам – 50 шт.
Восьмёрки к боронам.
24 февраля.
Кончается в траншеях у ферм силос, надо ехать в степь на Бурильню, открывать траншею заранее. Траншею эту вырыли рядом с кукурузным полем. Заложили в ней силос и укрыли толстым слоем земли. За зиму теперь она промёрзла минимум как на полметра. Надо готовить ломы, кувалды и крепких мужиков. Тоже проблема.
00
И еще «мелочи»: перевернулся в колее трактор. Перемёрзли поилки у гуляка. Недокормили телят кашей. Мимо телятника спокойно не пройдёшь – как малые дети глядят на тебя и ревут.
25 февраля.
Отделение наше большое. Больше любого колхоза, какие в нашем районе. Особенно по такой трудоёмкой отрасли как животноводство. Одних только дойных коров более тысячи. Да ещё от них шлейф: нетели, тёлки разных возрастов, телята, бычки на откорме. И, кроме того, есть ещё птице-ферма. А чтобы эта ферма была продуктивной, надо каждый год менять поголовье, т.к. яйценоскость у кур с каждым годом снижается.
Для этого совхоз каждый год привозит с городских инкубаторов примерно по двадцать тысяч цыплят. До осени их выращиваем, а потом петушков и старых кур сдаём на мясокомбинаты. От курочек же получаем продукцию, то есть яйца.
А чтобы до осени оставшиеся молодки успели вы-расти до курочек, а потом и занестись, надо сейчас, в конце февраля, завозить цыплят.
Начали оттапливать цыплятники, мыть кормушки, белить внутри стены, проводить дезинфекцию. Готовиться к приёму цыплят.
27 февраля.
На специально оборудованной автомашине завозим цыплят. Завезли уже 8000 + 5600 + 5000 = 18600 штук.
00
В Дубовой балке прорвало нефтепровод. Нефть потекла вниз по балке. Дармовое топливо бензовозами возим на комплекс для котельной.
00
На молокозаводе сформировалось жульё. Главный жулик – сама заведующая молокопунктом. Занижает процент жирности принятого от нас молока. А молока мы сдаем в день по нескольку тонн. Обманет лишь на один процент – и у неё в барыше два бидона сливок. Повадилась дурить нас ежедневно. За ней нужен глаз да глаз. А как уследишь, когда почти все жёны главных специалистов ходят туда за сливками? Совести у них нет, - тащат и бидончиками и ведрами. Кто сколько унесёт. Про это многие знают, но все молчат. Круговая порука.
1 марта.
Завозим цыплят. Всего завезём – 30 000 шт. И как всегда куча неотложных дел:
1.Крыша в цыплятнике потекла.
2.Нужны дояркам резиновые сапоги.
3.Все мехлопаты в МТМ на ремонте.
4.Противоящурные прививки всего поголовья КРС.
5.В профилактории телятницы перестали мыть телячьи клетки.
6.На птицеферме обнаружен пастереллёз, то есть холера.
За февраль пало 39 телят, 1 корова.
2 марта.
Косов организует ещё одно звено женской тракторной бригады. «Запускает Косов очередную дурочку»,- сказал мне втихаря начальник райсельхозуправления Байбаров Анатолий Андреевич. Что это «дурочка» знают в райсельхозуправлении многие. Но боятся произносить это вслух, боятся прослыть ретроградами.
3 марта.
Посевная не за горами. Команда директора: всех, кто работал в полеводческих звеньях от «прочих» работ освободить. Пусть занимаются своей техникой и готовятся к своим полевым работам.
00
Совещание в телятнике и в дойном гурту Петрухина.
00
Завезли для телят из Петропавловки 20 тонн сена.
5 марта.
Приезжал из района уполномоченный (уполномочёный» - в шутку их называет Косов). Теребил нас. Вынул из кармана бумажку и читал: «Вы остались должны государству за пятилетку 3000 тонн молока». Вы такие и сякие. Пообедал в дешёвой совхозной столовой и довольный уехал.
00
Опара. Брать её брать из пекарни. 00 Клетки Эверса для телят.
00
В родильном отделении коровы грязные. Команда: «Грязных коров в родилку не принимать!»
00
Совещание животноводов (общесовхозное) на пятом отделении.
6 марта.
- Вы поаккуратнее со сведениями по падежу, - обзвонил по телефону директор все отделения, - им, районным чинушам только дай порвать. Не надо давать им пищу.
Утром, когда после наряда разойдётся рабочий люд по своим рабочим местам, в конторе остаются женщины - техничка и бухгалтеры. Им теперь ничто им не мешает, посудачить вдоволь:
- Зоотехник Пригарин заболел. Горло болит. – Да скоко ему не орать.
– А я всю ночь не спала. Зубы болели. Анальгин уже не помогает.
– Зря ты пьёшь анальгин. Я вот тоже раньше его пила, да все нервы им расшатала. Сейчас как кино переживательное, так я плачу.
10 марта.
В кашеварке варится пойло-болтушка день и ночь. Развозим её на тракторе в кашевозке. Днём развозим для вечерней дойки, а ночью – для утренней. Кашевары работу свою полюбили. Их не оторвёшь от кухни. Выясняли, почему они полюбили свою работу. Оказалось, что всё очень просто. Добрую половину муки в кашу не попадает. «Друзьёв» у кашеваров развелось хоть пруд пруди. Любому за бутылку насыпят мешок сами же кашевары. И доставит этот мешок до дома тот же тракторист, какой развозит эту кашу по гуртам. А после здесь же у тёплых бочек пьют. Закусывают испечённой на котле картошкой. После смены даже и домой перестали ходить, спят здесь же на каких-то лохунах. Как начинает темнеть – тянутся сюда, к кашеварке, пьяницы со всего села.
00
Приехал секретарь райкома Василюк вручать звеньевому Середе Василию Ивановичу орден. Потребовал чтобы в клубе для этого был народ. Кинулся секретарь парткома второпях сгонять туда людей: «Чего шляешься без дела? А ну-ка марш в клуб!». Но собрал он немного. Столько, сколько смог. Не идёт народ, – осточертели эти партмероприятия. Получая награду, Василий Иванович с трибуны произнёс:
- Буду трудиться на благо нашей партии.
12 марта.
Нужны ремни-коврики в клетки для телят. Нужны кормушки на доильную установку «Елочка». Нужно подвести опилок в родильное отделение на МК. Надо готовить общежитие для приезжаю-щих из города на посевную рабочих. Надо провести контрольные дойки в родильном отделении МК.
13 марта.
Снова приезжал в совхоз Василюк И.Я. Интересовался, как мы «работаем с молоком». Собрал руководителей в кабинет директора и выдал нам информацию для размышлений: «Плохо работаете вы. Вот недавно мы на бюро райкома оторвали голову главному зоотехнику из «Котлубани», и сразу повысилось у них молоко на целых 200 граммов. Видимо, и у вас надо оторвать кому-то голову».
14 марта.
Дождь перешёл на снег. Непобедимая грязь сельская! Мехлопаты в МТМ на ремонте. А они нужны до зарезу, – чистить выгульные базы.
00
О предстоящей посевной: проверить, как в гараже идут дела с приспособлениями для загрузки сеялок семенами.
00
Разыгралась непогода. Помела метель. В кузове грузовой машине буксируемой трактором повез-ли людей в Дубовку за наградами. Партийное мероприятие. Ветер пронизывает до косточек, машину болтает на глубоких колеях, того и гляди, трактор разорвёт её пополам. Но торопиться надо, - так при-казал секретарь парткома. Из Райкома ему позвонили, что надо быть к 2-00, так как приедет вручать награды какая-то персона из области.
45 километров в один конец! В непогоду. А отложить или перенести это мероприятие партийным начальникам и в голову не пришло. Простынут же люди, заболеют.
17 марта.
За зиму в животноводстве поуложили почти все тракторы. Растолкли, размесили плотинку, по которой ездим на тракторах. По улицам не пройдёшь – глиняное месиво и глубокие колеи от мощных К-700. От пекарни до магазинов машину-хлебовозку буксируем тракторами.
00
Скоро заработает и молочный комплекс (далее МК).
Кого поставить на МК начальником? Придёт-ся, видимо, подбирать методом проб и ошибок. Скот туда уже начали загонять, и сразу отказали УП (установки пневмоудаления навоза). Навоз в проходах накапливается с каждой минутой. Смотровые колодцы уже затопило, пришлось навоз вычерпывать из них ведрами.
Но это не вся беда. Повезли в корпуса силос - развалили стены. Строители заузили на несколько сантиметров проходы, не проходят кормораздатчики.
00
Не хватает одной птичницы, скотника в родильное отделение (далее РО), трёх доярок.
00
Скотники-кормачи Погодин и Махин разъезжали по селу на тракторе пьяные. В магазины за водкой механизаторы ездят на тракторах. Так в совхозе заведено. А летом, были случаи, когда приезжали за водкой даже на комбайнах.
18 марта.
Пришёл в контору бригадир тракторной бригады Кругляков Пал Палыч: «Для сеяльщиков потребуются «намордники» 200 штук». Так он называет марлевые повязки. Семена-то протравленные гранозаном.
00
Герман Маслов засодил и трактор и кормораздатчик в трясину на плотинке. Образовался затор, у плотинки скопилось много транспорта. Подошли, а Гера пьяный и лыка не вяжет. Вытаскивали мощным К-700. Сначала оборвался трос. Потом ещё что-то разорвали.
00
Прохудился паровой котёл. Котлов надолго не хватает, вода в скважине жёсткая. Косов в курсе дела: «Если картошку не будете парить, и снизятся надой - бригадиру Голошубову выговор».
00
Нюхачок. Дегтярёв Иван Петрович. Отец Кубыча, дед Фыры. Потребовалась для комплекса телега. Но телег на складе нет, их в скором времени и не будет. Но во дворе у Нюхачка телега стоит без дела . Стали его упрашивать, - Иван Петрович, до-рогой, дай нам, пожалуйста, телегу. Она же, кстати, совхозная. Но Нюхачок и слушать не хочет, -Не отдам. Телега моя. Она мне самому нужна. Так что убирайтесь с моего двора. И громко закрыл перед нашим носом калитку.
В совхозах таков неписанный закон: простояла умыкнувшая из совхоза телега или сани у тебя во дворе год, и если за это время их не потребовали, значит, вещь переходит в твою собственность.
19 марта.
Ночью опять перевернулась в колее кашевозка с пойлом. Не только перевернулась, но и разломилась пополам. Утренняя дойка продолжалась до полудня. Если отказаться от пойла и перейти на дроблёнку, то будет ещё хуже. Начнут воровать дроблёнку, взламывать замки.
00
Маслова Германа освободили от трактора и направили на исправление в гурт Полякова скотником, где все пьяницы. Сколотили компанию! У самого Полякова состояние какого-то ступора. Ко всему стал безразличным. Если его о чём-то спрашивают, то он, ответить не сразу, а будет подолгу молчать.
00
Только было, начали просыхать тропинки, как ночью выпал снег. Температура +2 градуса. А утром снег перешёл в дождь. На скотных базах снова будет кошмар.
20 марта.
Три телятницы пришли с заявлениями на рас-чёт: «Телята дохнут, а с нас выворачивают».
Идёт снег с дождём.
21 марта.
С вечера отключили электроэнергию во всём Лозном.
Надо бы запустить резервные электростанции. Но где они? Они когда-то были, но теперь раскурочены.
И, как и всегда, были неприятные события. Сломался трактор под кормораздатчиком. У трактористки Раи украли с трактора аккумулятор. Разорвали в грязи кашевозку. Старший зоотехник отделения Пригарин Павел Иванович в кожанке, с красной папкой в руках, кругами ходил вокруг кашевозки, возмущался: «Был бы сейчас 37-ой год, за эту кашевозку расстреляли бы». Потом несколько раз подходил вплотную к трактористу, и со злом глядя в глаза, сцепив зубы, кричал: «Ломаешь, понимаете ли, специально! Под трибунал бы тебя!»
00
Снег на базах растаял, и коровы оказались в болоте. Вдобавок небо прохудилось. Дождь лил всю ночь.
22 марта.
Дождь льёт целые сутки. Коровы по самое брюхо в грязи. Молоковоз потащили на молзавод на буксире. Молоко, конечно, оказалось грязным. Приняли его 3-им классом, т.е. сдали за бесценок.
Затопляется у Полякова доильный зал – надо откачивать ассенизаторской машиной. По базам хо-дим только в болотных сапогах.
Из силосной траншеи кормораздатчики вытаскивают уже двумя гусеничными тракторами, то есть двойной тягой.
00
За рационализаторское предложение (механизировал раздачу пойла на доильных площадках) Косов премировал меня стами рублями. Доярки теперь не таскают его по грязи ведрами, а только во время дойки поднимут рычажок - и пойло само льётся в кормушку.
Снег в полях тает. По балке Некчетовой пошла полая вода, затопила уже кладку.
Скотники, которые пьяницы, радостно возбуждены – «аванцыи дают». Бросают где, попадя свои вилы, и бегут в контору.
23 марта.
Ночью полая вода размыла плотинку. В образовавшую промоину в эту же ночь на ДТ-75 влетел Лёва-Серёжа. Разбил радиатор. Из промоины днём вытаскивал мощный гусеничный С-100.
00
Пьяный шофер Смирнов ВС, переезжая возле церкви лужу, застрял. Буксовал до тех пор, пока не вывалился из кабины. Упал в грязь и захлебнулся бы, не вытащи его, случайно оказавшийся рядом Пузанов ВН. Повёз в совхозную баню. Отмывал, а ноздри прочищал палочкой.
00
Главный агроном Азанов С.С. съездил в Волгоград на областное совещание. И как оказалось, бестолку. Совещание перенесли на другое число. О том, что совещание перенесли, знал его шофер Кухов. Знал, но прикинулся, что не знает, и молчком повёз старика Азанова за сотни километров. Через несколько дней выяснилось, - было всё очень просто. Просто Кухову надо было свозить свою жену в Волгоград, чтобы проведать дочь. А как её свозишь иначе? А тут подвернулся такой «счастливый» случай.
00
Скрипачёв Колька только позавчера вернулся из тюрьмы, а сегодня ночью уже хулиганил, – у Бакланихи разбил окна, свалил забор, в конторе отделения разломал палисадник.
24 марта.
Единственный переезд через разгулявшуюся речку – плотинку размыло. А мост ещё не доделан. Чтобы проехать к фермам и доставить горючее, увезти из гуртов молоко, подвезти концентрат, съездить к кузнице, теперь приходится делать круг длиною 5 километров.
00
Телятам корм не довезли – перевернулась на грязной дороге тележка.
00
В контору зашёл приблудный мужичишка. Представился: «Колодкин Иван Алексеевич». Оборван, лицо спившегося алкоголика, семьи нет. В кармане ни гроша. Согласен на любую работу, без всяких предварительных условий. «Только сначала дайте, ради бога, дайте аванс».
Павла Ивановича Пригарина – нашего зоотехника, приглашают в партком на предварительное собеседование. В субботу собирается заседание парткома, на котором будут слушать наше отделение. А к этому заседанию парткома надо подготовиться. Для этого секретарь парткома с утра уселся в кабинете, и вызывает товарища Пригарина, отрывая его от дела. Процедура подготовки проста до банальности. Секретарю надо за что-то зацепиться, а, может быть, даже придраться к какой-нибудь оговорки Пал Иваныча, чтобы было о чём ему говорить на парткоме. Но для того, чтобы был разговор предметный, нужны факты, надо самому секретарю шлёпать по грязи на фермы, где животноводы работают, утопая в навозной жиже. Но в кабинете-то ему удобнее. Секретарь будет внимательно, участливо зоотехника слушать и в тайне надеяться, что, Пал Палыч, рассказывая о работе, что-нибудь скажет невпопад. Скажет то, к чему можно было бы придраться.
Но таковы методы работы партийных органов. И всю эдакую методику всерьез называют на их языке – «готовить товарищей на партком». Господи, пошли нам терпения! По-нормальному, да и просто по-человечески, следовало бы секретарю не сидеть в конторе, заглядывая в рот директору, и поддакивая. А надеть болотные сапоги, да походить по коровникам, по телятникам, побывать на дойках, поговорить с доярками, скотниками, с механизаторами. Тогда бы был предметный разговор. Дай Господь нам терпения.
25 марта.
С раннего утра засветило солнышко. Первый погожий денёчек.
Повальное пьянство стало серьёзной угрозой совхозу. Надо как-то бороться с этим злом. Думали-думали и по инициативе директора решили, что при центральной конторе надо создать постоянно действующую комиссию по борьбе с пьянством. А для этого сначала на отделениях надо подготовить списки работников, склонных к спиртному по 30 бальной системе: «2 балла – значит, в месяц на работе был два дня пьяным. 5 баллов – пять дней, и т.д.». И начать надо с тех, у кого окажется всех больше баллов.
Буксируя по грязным улицам, разорвали две автомашины. К вечеру небо снова заволокло.
26 марта.
У животноводческих ферм на трансформаторной подстанции сгорел щит. И в результате 5-ый гурт не доится, и нет напора воды.
Всё не слава богу. Бабай кормораздатчик от-ремонтировал, но сломался кормораздатчик у Славки-Жалы.
А с востока зарядил дождь. Надоел он всем. С ума можно сойти! Животноводы с отчаянием глядят на небо и сокрушённо говорят: «Как с восточной стороны – так минимум на четыре дня».
Косов тоже в отчаянии, стал злым. А сегодня, когда снова полил дождь, он ничего путного не придумал как сорвать своё зло на мне: «Ты ещё по-работаешь немного и совсем угробишь животноводство».
00
Для станков новой конструкции в профилакторий на МК приобрели 100 штук чашек из пласт-массы. На стройдворе изготовили двадцать станков по пензенскому образцу. Это всё для сохранности поголовья, это меры против падежа телят.
А на выгульных базах в старых коровниках снова омуты.
27 марта.
Укатают Сивку крутые горки. Опять небо нахлобучило, идёт мелкая капель. Сырость. Весь день с директором вдвоём обходили все животноводческие помещения. На автомашине нельзя – грязь непролазная. Долго смотрел, как три бульдозера гоняют на базах жижу. Наглядевшись, наверное, многое понял.
Геру Маслова отвезли в милицию, дали ему 15 суток. Вина его в том, что по пьянке сказал кричавшему на него директору: «Ты чего орёшь как жандарм». Косов тут же дал команду отделу кадров, чтобы оформляли дело на увольнение Маслова из совхоза и печатали направление его в ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий).
28 марта.
День начался с шума бульдозеристов: «Жижа жидкая. Только бестолку гоняем её туда-сюда». И на самом деле почти бестолку. Но лучшего-то ни-чего не придумаешь.
Животноводческие помещения тонут в грязи. К утру гурт Полякова остался без пойла. В два часа ночи кашевозка снова зависла на колее, гребла осями. Стали тянуть - оторвали виё. Замучила нас кашевозка.
Звоню Косову: «Алло, Анатолий Иванович, может быть, нам следует отказаться от жидкого пойла и перейти на сухой концентрат?».
- Нет, нет и нет! Это равносильно: «Давайте, Анатолий Иванович, откажемся заниматься молоком».
00
Подошло время выдачи 13-ой зарплаты. По положению директор имеет право лишать этой 13-ой, за имевшиеся в году наказания. Но кого лишать? Для этого к директору в кабинет приглашали управ-ляющих. На нашем, четвётром, отделении за «Симпьянку» («Симпьянка»- это совхозное изобретение. Так стали для краткости называть система-тическое пьянство) лишили 13-ой зарплаты Колю Махина (Махина Н.П.), Германа Маслова, Лёву-Серёжу, Ткаченко, Яблочкина А., Лёшку-Гамзу, Дизера Кондрата…».
29 марта.
Солнечно. Около заборов обозначились тропинки. Скоро можно будет ходить в нормальной обуви, и снять наконец-то пудовые резиновые сапоги.
Славка-Жало, когда ехал на своём гусеничном тракторе от дома на работу, поминутно останавливался и просил у прохожих «трояк». А вечером, когда возвращался с работы, остановился у деру-щихся братьев Трынят. По доброте своей душевной начал их разнимать. Хотелось ему как лучше. Но Трынята сгоряча не поняли в чём дело, бросили колотить друг друга и начали лупить Славку. Разбили ему лоб о его же трактор. Вернулся домой Славка с разбитым до крови лицом. Юлька, его жена, весь вечер шумела на всю улицу, напоминала ему сель-ские правила поведения:
- Братья дерутся, а ты не лезь, не разнимай. Они подерутся, они и помирятся. Мало ещё тебе, дураку, досталось.
31 марта.
Ночью обворовали аптеку. Кража со взломом.
00
Что за нравы? Если работает пенсионер, то это раздражает почти всех. Будет каждый к нему под-ходить и надоедать: «Тебя убить надо, чтоб доход у людей не отбивал». 00
Скоро начнётся посевная, а в животно-водстве работает половина тракторного парка. 3 шт. – К-700, 3 шт. – ДТ, 4 шт. – МТЗ, ещё 4 шт. МТЗ на буксировке. А им, прежде чем выехать в поле, ещё потребуется время на техуходы. Но весна не ждёт. Пробовали боронить зябь.
1 апреля.
«Это как же так? В поле начали выезжать, а партсобрание не провели»,- встренулся, глядя в ок-но из своего кабинета, секретарь парткома. И произнёс это таким тоном, вроде весна не должна начинаться без позволения партии. Засуетился, второпях стал обзванивать отделения, передавать теле-грамму: «Сегодня, 1-го апреля, после работы в клубе состоится партсобрание. Управляющим отделений обеспечить явку всех коммунистов. Явка строго обязательна».
У партийных органов всегда всё «строго» и всегда «обязательно». К вечеру, наконец, явку обеспечили. Клуб полон, почти под завяз. Главное слово, как и полагается, предоставили главному агроному совхоза Азанову Семёну Семёновичу. Мелкими шажочками просеменил он на сцену, взошёл на трибуну, пошмыгал носом, и дважды ладошкой погладил лысину. Но говорить начал не сразу, сначала помолчал, выдержал паузу. Потом с видом видавшего виды мудреца стал говорить, что «весна есть весна», что «кукурузу надо сеять не рано и не поздно», и что «если её сеять с удобрениями, то урожай будет значительно выше, а если сеять её без удобрений, то урожай будет значительно ниже. И что Кукуруза – она же есть кукуруза».
Приглашённые на собрание кукурузоводы женской тракторной бригады, сидевшие в уголке, были очарованы выступлением Семёна Семёновича, и дружно зарукоплескали. В зале на первом ряду сидел сотрудник районной газеты. Он торопливо за-писывал в свой блокнот речь Семёна Семёновича, стараясь не пропустить ни единого слова. И тоже пришёл в восхищение: «Сразу видно, что человек этот с громадным опытом работы. Баррикадцам явно повезло с главным агрономом».
После собрания, когда народ выходил из клуба, на улице было по-весеннему тепло. Кто-то шутил: «Пришла весна, настанет лето. Спасибо партии за это».
2 апреля.
Четвёртое отделение разделили на два отделения, - на четвёртое и на третье. Четвёртому отделению отошёл молочный комплекс с 2000 головами скота и 7548 гектаров пашни. Управляющим на этом, по-прежнему самом большом четвёртом отделении, остался я. К нам отошли земли бригады, где бригадир Кругляков П.П. площадью 5034 га пашни и зем-ли звена Середы В.И. – 2508 га. Всего пашни 7542 га.
Третьему отделению отошли земли бригады Фисенко А.И. и земли звена Мацегорова И.И. Всего пашни 6559 га. Управляющим назначили Трубчанинова А.М.. А бывшего управляющего отделением на хуторе Бровкина А.И. назначили бригадиром на Бойких Двориках.
Реорганизовали в связи с вводом в эксплуатацию животноводческого комплекса и увеличением поголовья коров. Так написал Косов в своём приказе.
3 апреля.
И сразу на бедную мою головушку свалилась работа по организации, по-сути нового четвёртого отделения. На третьем остался весь штат специалистов отделения, контора, кузница, склады. А у нас пока этого ничего нет.
Косов хитёр. Рассуждал он так: пусть вся эта инфраструктура остаётся на третьем, т.к. управляющий Трубчанинов ещё молодой, неопытный, да и с грамотнёшкой у него неважнецки. Может и не потянуть, зашиться.
А Говоров не чета ему, опытный, в должности управляющего уже четырнадцать лет, высшее образование. Он хомут и этот потянет.
Начались хлопоты. Кузницы нет. А без кузницы ни шагу. На следующий же день наметил для неё ме-сто на пригорке, невдалеке от нашей улицы и вблизи от молочного комплекса. С прорабом Кудиновым Е.С. (Женькой Кудиновым) переговорили, и бук-вально через день была прислана бригада каменщиков. Начали строить кузницу, а заодно и склад для запчастей с небольшим гаражом для зимнего ремонта сеялок. Построили всё то, что я нарисовал. Дело задвигалось. Электрики тоже не стали тянуть,- под-вели трёхфазку. Главный инженер выделил нам, для новичков, сварочный трансформатор, наждачный станок, компрессор для накачки шин. Вся современная сельхозтехника стала же на резиновым ходу. Сложили кузнечный горн. Сделали в кузнице верстаки, установили тиски, наждачный станок. Определил место для стоянки сельхозтехники, и, не медля, начали её стаскивать и устанавливать.
Дело задвигалось. Но не было пока механика. На время, «на пока», чтобы пережить момент организации, уговорил на эту должность пожилого мужика, механизатора Середу Сергея Фёдорыча. Чело-век он глуховатый и шумливый. Но зато старатель-ный, и, главное, честный, не вор. Но наедине при-знался мне о своём грехе: «Я челэк тронутый. Если чо – не щарьчай».
Как говорится, не до жиру – быть бы живу.
4 апреля.
Начали весенний сев, и, как на зло, сразу заладил суховей. Почва сохнет на глазах. С севом надо торопиться. В апреле в наших краях суховеи дуют часто.
00
Забастовали доярки в гурту Петрухина. 80 голов коров не доятся. Все пришли в контору отделения с жалобой: «Хороших коров забрали в третий гурт, а нам взамен пригнали плохих с других гуртов».
6 апреля.
Апрель, теплынь. Весна же не будет ждать, пока мы закончим организацию нового отделения. Почва подошла, начались полевые работы. На «Москве» вблизи моего дома строится контора четвёртого отделения. Дело задвигалось. Приняли на должность завхоза-кладовщика Нежинскую М.Ф.
Наступила весна. Степь расцвела, пошли в рост травы, зазеленели молодой курганы. Дойный гурт Голошубова В.А. из комплекса выводим в летний лагерь у Некчетова пруда.
Фуражир (зав. складом грубых кормов) Иван-Свирид с дубинкой бегал за пасущихся без присмотра коровами, прогоняя их с гумна. После, обозлив-шись, прибежал на комплекс к дояркам. Доярки на него: «Ты зачем, зверь ты эдакий, бьёшь наших ко-ров?» В ответ Свирид орёт: «Не корову надо бы бить, а вас доярок. Вилами вас разок пырнуть, чтоб не распускали своих коров. Всё гумно стоптали».
00
Зав. гаражом Бакумов В.А. ходит по территории МТМ, где оборудуют автомобили приспособлениями для загрузки семян. Ходит, ворчит, и каждому встречному-поперечному, кто проходит мимо, жалу-ется с усмешкой: «На свою голову придумал эту рационализацию. Премировали меня, как на смех, десятью рублями! Я бы отдал Косову свои пятьдесят, но чтоб он меня не донимал с этим приспособлением». 00
Тракторист Ковалёв А.Т. («Сало») видимо, до-пился. Сейчас ходит по «билютню», то-есть взял больничный лист. Цирроз печени.
7 апреля.
Посевная началась, а механика Середы С.Ф. сегодня нет на работе, - пасёт овец. Подошёл черёд. По неписанному закону – причина уважительная.
Агроном отделения Гриднев Володя, ещё толком не успев приступить к работе, как заболел. Взял на три дня больничный лист. Подозреваю, что не вы-шел на работу не из-за болезни, а с перепуга. Он в своей молодой жизни ещё ни дня не работал агрономом, а тем более с большим коллективом. Сидел он в плановом отделе, перекладывал бумажки из одной стопки в другую. Устроился вроде не плохо. А недавно поступил на заочное отделение агрофака. Косов «заткнул дыру» - нашёл нам агронома, при-слал к нам Володю. Пришёл Володя к нам в контору, посидел два дня за столом агронома, увидел толпы рабочих, где все шумят, орут, все чего-то требуют, и закружилась у него голова. Испугался, что не справится.
Своими догадками я поделился с Косовым. А весеннепосевная уже набрала обороты, а такому большому отделению без агронома нельзя. Косов выслушал меня и срочно принимает другое решение: переводит Говорову Людмилу Николаевну – мою жену, на две недели из диспетчерской к нам на отделение в качестве старшего агронома. А Гриднев Володя будет при ней стажироваться, ума-опыта набираться.
Душа моя успокоилась. За свою Людмилу Николаевну, опытного агронома, я уверен. И Володя тот-час перестал болеть и вышел на работу.
00
В обеденный перерыв пошёл не домой, а сначала спустился к старым коровникам. Отправился напрямую пешком вдоль оврага. И стал невольным свидетелем, как на протоптанной дорожке встретились два старых лозноча. Один с Гусынки, несёт с комплекса мешок силоса, а другой с Голопузовки, идёт с пустым мешком, и тоже на комплекс за силосом. Идут, по-сути, воровать, а без всякой опаски, словно к себе домой. Повстречались, и оба сделали вид, что рады этой встречи. Заговорили на своём окаянном лозновском сленге. Краем уха слышу: «Ты на меня либо щарчаешь?» - «Да нет, я-то не щарчаю. Это ты, наверно, на меня щарчаешь».
У пожилых лозночей всё на «Щэ»: лущок, щеснощок, щаво.
8 апреля.
В напряжённые периоды – на посевную и уборку из города берём рабочих. Вчера для работы на сеял-ках привезли из Волгограда пятнадцать девчат и не-сколько ребят. Разместили в клубе, переделанном под общежитие. Каждому выделили койку, выдали чистую постель, накормили в столовой. Накормили и каждому сказали, чтоб завтра после завтрака при-шли в отделение на работу. Всё было тихо-смирно. А вечером, когда собрались девчата спать, подвыпившие лозновские парни ворвались в общежитие и учинили с городскими парнями драку. Ночью вызывали милицию. Зачинщика Витьку-Кима увезли на пятнадцать суток. Девчата перепугались: «Уедем отсюда, здесь хулиганы».
А сеять-то надо. Дорог каждый час. Вместо ра-боты пришлось часа три их успокаивать.
10 апреля.
На солончаковом бугре возле Некчетова пруда зацвели тюльпаны. Цветы мелкие. По народной примете это к неурожаю. Пыльная буря трепет тюльпаны. Вид у этих красивых лазоревых цветков жалкий. Неужели снова будет засуха?
Идёт сев. За сеялочными агрегатами, когда они движутся под ветерок, - облака пыли, - не видать ни трактора, ни сеялок, ни сеяльщиц.
11 апреля.
Совхоз посетил секретарь обкома КПСС товарищ Куличенко Л.С. Приезжал своими глазами поглядеть на молочный комплекс, как его построил Металлургстрой.
Для Косова визит секретаря обкома всегда был большим стрессом. В это время он бледнел, суетился. Так было и на этот раз. Ещё дня за три о предстоящем визите предупреждал секретарь райкома Василюк: «Многое к его приезду Косов вы уже не успеете сделать, но хотя бы убрали с дороги камни, по которой будет ехать Куличенко».
Косов замыкался. Камни с дороги мы убрали ещё в потемках. Я был, как он приказал, постоянно на связи. Он несколько раз звонил мне, чтобы не было в это время на рабочих местах праздношатающихся и особенно пьяных. Чтобы цеха АВМ (агрегаты витаминной муки) готовились к предстоящей работе, а не стояли без дела. Что эти цеха на особом контроле у обкома: «Он же голову нам оторвёт, если увидит, что в цехах и конь не валялся!».
Когда в совхоз едет большое начальство, считал Косов, знать об этом должен каждый, и быть всему коллективу начеку. Выполнять то, что прикажет он. Никакой самодеятельности!
Так было и на этот раз. Не доверяя никому, лично расставлял на пути вероятного следования высокого гостя свой главный козырь - женщин на тракторах. Готовил своего рода спектакль. Девушки должны сидеть в своих тракторах, где-то невдалеке, и чем-то заниматься, и, главное, все должны стремиться попасть Куличенко на глаза. Главную роль по его сценарию же должна играть трактористка Шакова Люба. Как только кортеж автомобилей начнёт приближаться к комплексу, Люба, с точностью до секунды, должна выехать из укрытия-засады, и как бы по делам заехать сюда же, к проходной комплекса. И на этом месте она, как бы случайно, должна встретиться с секретарём обкома.
А когда Куличенко подъедет, остановится, дол-жен увидеть, он же не слепой, что «Баррикадцы» все до единого трудятся, не покладая рук, все стараются. Что нет ни пьяных, ни праздношатающихся. Что в «Баррикадах» на производстве все честно трудятся, и на тракторах работают даже девушки. А когда заговорит с Любой, и начнёт её расспрашивать, то она бойко, без запинки должна ответить секретарю об-кома заготовленную Косовым легенду: «Мы после окончания десятилетки всем классом решили идти на трактор. Да вот у нас беда – не хватает на всех девушек тракторов «Беларусей». Дайте нам, Леонид Сергеевич, в совхоз, пожалуйста «Беларуси», штук восемь».
Спектакль удался. Всё было, как и задумал Косов. Всё прошло гладко, как по протоколу. Из кабины вышел свежевыбритый, пахнущий дорогим оде-колоном секретарь обкома. Поздоровался с каждым из нас за руку, а потом довольно развёл руками:
-Да у вас девушки на тракторах. Это же чудесно! Это же прекрасно!
И видел я, как он с Любой, тоже поздоровался за ручку. И слышал, как Люба, словно из пулемёта, строчила заготовленное. Не было ни единой оши-бочки. Выдержала Люба экзамен. Перед этим она постаралась - косовскую легенду выучила наизусть.
Но на душе у меня стало почему-то муторно. Срам-то, какой! Было стыдно глядеть на этот спектакль. Неужели, думал я, вот таким окаянным образом решаются дела в нашем государстве.
Визит секретаря обошёлся для нашего совхоза без потерь. Куличенко уехал, оставив у меня на душе неприятный осадок: Неужели, думал я, не заметил высокий гость, что ему втирали очки. Нет! Наверняка заметил, но не обращал внимания. Да и зачем ему обременять себя лишними хлопотами. Где-то в глу-бине души он знает, что всё равно он ничего не может изменить в этой системе. А, не замечая пороков, работается ему легче, комфортнее.
12 апреля.
Директор вместе с главным агрономом готовит для обкома кормообоснование для молочного ком-плекса. Запёрлись в кабинете, сидят сочиняют. В понедельник надо везти это обоснование в обком. Азанов пересматривает структуру посевных площадей в сторону увеличения площадей под кормовыми культурами.
14 апреля.
Механик отделения, глуховатый Середа Сергей, когда на складе МТМ не дают запчастей, то начинает «брать на горло». Хотя сам не любит, когда на не-го кричат.
Приедет на центральный склад и начинает шу-меть: «Мы отделение новое! У нас усё уновое!».
И никто с ним не связывается, а только махнут рукой: «Да он же с прибабахом. Что глухой – что глупой». Но нужные запчасти дают.
00
Сев ранних зерновых в основном закончили. Николаевна стажировала агронома Володю последний день. Завтра возвращается на свою работу в диспетчерскую. Да и Володя расправил плечи, стал привыкать к новой работе, осмелел.
00
Азанову С.С. объявили в райкоме выговор. Когда Куличенко уезжал из совхоза, то из кабины автомобиля заметил «безобразия». Увидел, что на солонцеватых пятнах плохо заделывались в почву семена, и дал соответствующую команду сидевшему рядом Василюку, - Накажите главного агронома.
00
Дойные гурты вывели в степь, на зелёную травку, и «молоко полезло вверх». То есть надои стали прибавляться. Вместе с Косовым ездили по дойным гуртам. Он четвёртым отделением доволен: «Маяки в хозяйстве нужны, без них работать сейчас нельзя, таковы правила игры. Я буду вас ставить в пример. У вас Голошубов с подобранными коровами. Дело должно наладиться».
- Будем стараться, Анатолий Иванович.
18 апреля.
Суховей гонит по дорогам пыль. Пыль везде: на зубах, в ушах, за воротником рубашки, в кабине моего «Пирожка». Проклятая погода!
Завтра Ленинский субботник. На молочном комплексе вдоль ограды будем высаживать тополя, вязы.
«При въезде в МК надо установить красивую эмблему-плакат. Г.Ив., ты быстренько придумай эскиз, а совхозный художник Нежинский Николай эту эмблему изготовит и установит» - толи просил, толи приказывал мне Косов, когда ездили с ним по полям.
- Быстро и хорошо я не смогу. Да и некогда мне.
- Тогда художник придумает сам.
00
Нарисовал Неженский быстро, на следующий же день: Под колёсами молоковоза голова не то быка, нет то коровы.
20 апреля.
Воскресенье – выходной день. Из Дубовки на маленьком мотоцикле-тарахтелке приехал к нам настройщик пианино. У пианино, пока кочевали из Петропавловки, грузили да разгружали, несколько клавиш расстроились. Настройщик – Чувашев Евгений. Небольшого росточка, смугленький и подвижный как живчик. Весёлый. Настраивал и всё время бормотал: «Хорошая октава – это великое дело»
22 апреля.
Сеем поздние яровые, - просо, суданскую траву. В балках зацвели терны, - пора сеять кукурузу.
00
Новая контора отделения должна выглядеть красиво. Тогда рабочие охотнее будут предпочитать наше отделение третьему. Но женщины, какие работают на складах, не хотят уходить с третьего. Там же склады комбикормов, дроблёнка, а значит всегда можно что-то в сумках унести домой. Встретил Рим-мочку Лукъяненко, бабу шепелявую и почти дурочку. Стал её уговаривать: «Римма Яковлевна, переходи на наше отделение. У нас лучше. Завскладом Ру-сакова только будет тебе рада».
А Римочка ни в какую, и погладится не даётся: «Я зиву не на Москве, а на Заплюде. И работать буду у Гульчихи. Я к вам не нанималися». Гурчиха – это завскладами на третьем, Семененко Анна Степанов-на.
23 апреля.
Женская бригада начала сев кукурузы. Встретил едущего от них слесаря-наладчика Кувшинова А.А.:
- Девки сеять-то начали, да промеж себя грызутся как собаки сведенные.
00
Надои выросли, уже 5,5 литра на фуражную корову. Чтобы были ещё больше, надо пасти на люцерне. Но скотники пасти на люцерне не хотят, говорят что объедятся: «Пишите расписку, чтоб мы не отвечали». Но это отговорки. Пасти по люцерне труднее, - здесь нужен глаз да глаз. Немного попас и переходи на другую траву, и сразу поить нельзя - будет тимпания и придётся прирезать. Тут уж не приляжешь, не отдохнёшь. А заводила здесь Иван-Свирид. Он мутит воду.
25 апреля.
Свирида прижали, и он замолчал. Все гурты пасутся на люцерне, и все скотники молчат. Надои поднялись до 6-литров .
Зоотехник Хабаров Виктор работает у нас на комплексе сразу после окончания Дубовского зооветтехникума. С чьей-то лёгкой руки это учебное заведение назвали техникумом «Копытников». Он поставляет в хозяйства зоотехников и ветеринаров. Хабаров решил по-настоящему взяться за дело и навести, наконец, порядок в телятнике. А недавно он хвалился, что прочитал по зоотехнии книжку толщиной «ажнык в три пальца». Теперь поучает телятниц:
- Вы должны мыть телячьи клетки каждый день. Я ж вам подлюкам об этом несколько раз говорил.
00
Делёж животноводства на два отделения застал Васю-Жалу на третьем. Его до дележа, перевели из гурта Голошубова на молодняк. А гурт молодняка остался на третьем. И теперь вернуть его на наше отделение в гурт Голошубова почти невозможно. Скотников нет и у них. Вернуть его можно, только если он сам того пожелает. А сам он сейчас ничего не желает. Разъезжает хмельной на телеге, - нам обещает, что перейдёт к нам, а третьему отделению обещает, что останется у них.
Как быть? Решили Жалу тайком выкрасть. Как стемнеет, скотники, каким нужна подмена, поют его до пьяна, грузят в телегу и везут в степь. И держат его там до тех пор, пока страсти не улягутся.
Так и сделали. Поискало-поискало третье отделение Жалу, понервничало и со временем успокоилось.
27 апреля.
Воскресенье, выходной день. Чтобы разрядиться сел в свой «Пирожок» и поехал в М-Ивановку к бра-ту Александру Ивановичу. Он работает управляю-щим в этом селе. Лучшего друга мне не найти. Ре-шили отдохнуть вместе. Положили в сумку куски варёной сомятины, заехали в магазин за портвейном и покатили с любопытных глаз долой, на речку Бердию. Выбрали на бережку глухое местечко, на положок выложили бутылки с вином, сомятину. После первой разговор пошёл о моей работе на новом месте. Я пожаловался, что директор замучил меня бесконечными поручениями. Любит давать команды мне лично, зная, что «Говоров расшибётся, а сделает». А с другими он и «язык бить не хочет». И каждое его поручение требует огромных моих усилий. Но я же не железный. В то же время, многие специалисты остаются как бы в тени, работают с прохладцей. Получается так: кто тянет – того и погоняют.
Держа стакан на отлёте, на правах старшего брата, Саша давал мне советы:
- Если на тебя навалят непосильное множество нагрузок, а потом будут ругать за то, что ты их плохо выполняешь, то тогда ничего не делай, и ругать перестанут.
Сашка начитанный. С чувством юмора, в конце трапезы, когда захмелел, его потянуло на песни. А песни любит разудалые и с философским содержанием. От портвейна лицо его раскраснелось, жилы на шее надулись. И, как бы подводя итог нашему короткому отдыху, он встал во весь рост, широко раскинул руки, и громко запел:
-Есть только миг между
прошлым и будущим.
Именно он называется Жизнь.
28 апреля.
Надои уже более 6-ти литров на одну фуражную корову. Директор четвёртое отделение уже не ругает, у него для этого есть более подходящие товарищи – третье, Садки, пятое. А для нас пока передышка. Но чтобы мы особо перед майскими праздниками не расслаблялись, утром звонит:
- Ты слышал, что зоотехник из области по зада-нию обкома свирепствует в совхозе? А ну-ка, бросай все второстепенные дела, и наводите в своём живот-новодстве порядки.
29 апреля.
С севом кукурузы перешли на плохо вспаханное поле. Пахали здесь глубокой осенью, когда уже наступили морозы. Пашня получилась мелкая, стоит стерня от прошлогодней кукурузы. Женщины-механизаторы хнычут – след маркера не видно, комья. Культиваторы в землю не лезут, - пахота-то мелкая. Чуя неладное, на это поле приехал и Семён Семёныч, главный агроном. Видя брак, замыкался:
- Сейте там. Нет, лучше там. Сейте вдоль. Нет, лучше поперёк. Культивируйте один раз. Нет, кто вам велел один раз, надо два раза.
Немного загодя, мимоходом к этому полю подкатил на Волге и директор. Увидев подъезжающую Волгу, Семён Семёныч зашмыгал носом, запричитал ещё громче, валя вину за плохой сев с больной го-ловы на здоровую:
- Это, Анатолий Иванович, агроном отделения виноват. Гриднев, Гриднев виноват.
Но Гриднев в то время ещё агрономом не работал. А поле это пахать по морозу заставлял сам же Семён Семёныч.
30 апреля.
Канун Майских праздников. Чтобы особо управляющие не расслаблялись, в конце рабочего дня по телефону Косов рокотал словно лев:
- Предупреждаю особо, - надои в праздничные дни не снижайте!
Это как же понимать? Нам что? И на праздники надо быть на работе? Но чтобы льва не дразнить, такие вопросы мы ему, конечно же, не задавали. Обошлись вежливым: «Будем стараться».
3 мая.
Новая неделя началась с оперативки в кабинете директора. Лето наступило, успевай только поворачиваться. Дел уйма, и все дела срочные. Все управляющие и агрономы уселись у стенки на стульях и записывают в свои блокноты. Косов любит, когда подчинённые записывают его ценные указания. Но многие только делают вид что записывают. В кабинете в это время стоит гробовая тишина, лишь слышно только один косовский рокот:
1. Закончить сев кукурузы ко Дню Победы.
2. Ожидается год засушливый. Налаживать пресса - прессовать прошлогоднюю солому.
3. Оставшуюся от зимовки на гумнах солому перемерить.
4. Разобраться с комбайнами и с комбайнёрами.
5. На Некчетовой балке насыпать тяжёлым бульдозером С-100 плотину-переезд.
6. А.В.М. (агрегаты витаминной муки). Определить – какие трактора будут косить, а какие будут зелёную массу подвозить к цехам А.В.М.
5 мая.
Подсчитали в складах концентраты и ахнули - не хватит их до нового урожая. Сократили: вместо двух на одну дойную корову, стали давать по одному килограмму. На графике, что висит в диспетчерской, кривая по молоку сразу угрожающе полезла вниз.
Директор мельком взглянув на график, ухватился за телефон и стал обзванивать все отделения: «Ищите срочно своего управляющего. Пусть подойдёт к телефону». На повышенных тонах, словно размахивая кнутом, хрипел:
- Ты что?! С ума сошёл?! Не сидит в своей кон-торе, а срочно выезжай в летние лагеря и в каждом гурту организуй работу так, чтобы было не снижение, а был рост. Дурь и чушь! какая-то. Месяц май, а надои не растут. Сейчас самая пора получать молоко! В балках море! зелёной травы. Подкашивайте КИРами озимые, возите зелёную массу в летние лагеря для ночной подкормки. Чтобы в кормушках был корм! Я лично буду проверять.
Косову нравится слова типа «дурь, чушь». В них много экспрессии. Он их употребляет, когда критикует подчинённых, особенно при заезжем в совхоз районном начальстве. А те восхищаются, - Косов болеет за совхоз. Он полностью отдаёт себя работе. А когда Косов хочет похвалиться перед гостями своими успехами, то в ход идут слова типа «море».
- Мы в совхозе заготовили «море!» кормов.
9 мая.
День Победы. Для всех рабочих совхоза нерабочий день. А мы, управляющие в этот праздник должны быть у коров, в летних лагерях. Да что мы, проклятые что ли?
Николай Михайлович Селиванов, главный электрик совхоза, не раз предлагал мне съездить к нему на родину, на Дон: «Там отдохнём и у рыбаков купим по дешёвке чахонь». Теперь в канун праздника одновременно он и я вспомнили об этом, и тотчас договорились смыться из совхоза хоть на день. Как у Пушкина: «Усталый раб, замыслил я побег». Рано-рано утром, ещё в потемках, вместе с Селивановым Н.М., Рыжаковым А.В. и сыном Сашкой на моём «Пирожке» покатили на Дон. Договорились, что на Дону отдохнём, проветримся, а заодно, если повезёт, и купим у донских рыбаков чехони. А донская чехонь – деликатес, самая крупная и самая вкусная. Поехали с огромным желанием. Хотя путь предстоял не ближний - до родины Селиванова, донской станицы Перекопской будет километров сто с гаком. Сначала дорога шла степями. Был месяц май, цвели травы, красота степей неописуемая. Потом переправлялись через Батюшку-Дон у станицы Старо-Григорьевской на пароме. Солнце уже взошло и начало жарить. Далее путь лежал по «степи опалённой», где когда-то в войну, отступая от немцев, шли наши солдаты. Здесь же, в малой излучине Дона, в Великую Отечественную шли жестокие бои. Проехав несколько вёрст по глиняному, раскалённому зноем грейдеру, свернули на просёлочную дорогу, ведущую уже в станицу Перекопскую. В станице, у родителей Николая Михайловича, задержались недолго. Захватили казанок для ухи, топорик, чтоб нарубить сушняку, и скорее-скорее покатили к прохладному берегу Дона. Издалека видели, как разнаряженные станичники отмечали День Победы. У братских могил казаки с казачатами с примкнутыми в картузы тюльпанами.
Задерживаться не стали, торопились к Дону. Отъехав от Перекопской, пошли займищные луга, могучие вербы, и, наконец-то, воспетый Шолоховым Тихий Дон. Здесь на песчаных плёсах прохлада, по-кой, тишина. Место чудесное. Остановились на бере-гу в тени прибрежных верб. Красотища, словно мы попали в рай. Настроение у всех было прекрасное. Селиванов, донской рожак, хорошо знает эти места, и как экскурсовод рассказывал нам о недавно про-шедших здесь событиях. Оказалось, что немного выше по течению, совсем рядом, где мы останови-лись, заброшенная станица Мало-Клетская. Около ней ещё недавно шли съёмки фильма «Они сражались за Родину». У казаков ещё свежи в памяти, как шли съёмки фильма. Видели они артистов: Бондарчука, Шукшина, Никулина.
Мы развели костёрок, из пойманных на удочку окуньков сварили ушицы. Пили пиво, хлебали уху и не заметили, как наступила ночь. Потом долго слушали донских соловьёв, любовались самоходными баржами, какие медленно проплывали с разноцветными огнями. У всех было прекрасное настроение, и даже тучи комаров, одолевавших нас у ночного костра, не могли испортить отдых. Ближе к рассвету, как и предсказывал Николай Михайлович, причалила рыбацкая лодка. С неё сошёл знакомый Николаю рыбак. Вид у него заправский, - Резиновые бахилы и роба, в рыбьей шелухе. Лицо обветренное, почти чёрное. и руки, как крюки. В лодке трепещет рыба. Цена у рыбаков известная. Не торгуясь, купили себе по полмешку ещё живой чехони. И быстрее-быстрее, пока не протухла рыба, покатили снова по ковыльной родимой сторонке в своё Лозное.
12 мая.
С раннего утра дуют суховеи. Температура в тени + 32. Пастбища начали выгорать. Надои снижаются, хотя и подкашиваем для подкормки озимые.
Подчинённые мне специалисты в разъездах. Начальник комплекса Горошко уехал в Новомосковск Тульской области за опытом, агроном отделе-ния Гриднев – в Волгоградский СХИ на экзаменационную сессию. Инженер-механик комплекса Омельченко катается ежедневно в Волгоград за оборудованием ещё двух АВМ. Они по указанию секретаря обкома Куличенко должны быть дополнительно установлены на МК. Зачем? Мы имеющимся-то толком «рахунки» не дадим, а тут ещё два. Четыре агрегата витаминной муки! Это сколько же потребуется для обслуживания техники и людей.
00
Начало поступать оборудование зернотока ЗАВ-40, а механик Середа Сергей не принимает: «Я человек неграмотный. Временный. Вы себе механика искайте».
13 мая.
Относительная влажность воздуха 16% (норма 65%). Температура в тени +32. Сильный ветер с востока скоро доконает посевы яровых. В газетах всё чаще стали писать, что в каждом хозяйстве должны быть орошаемые участки для выращивания кормов.
Загорелся идеей орошения и дед, совхозный пенсионер Кузменко Степан Петрович. Он и до этого без дела не сидел. Его выбирали и народным контролёром, и в партком. А однажды директор его попросил, и он был даже бригадиром женского звена трактористок. Правда, временно. Сейчас он собирает газетки, где пишут о прудах, об орошаемых участках, складывает их в грудной карман и приходит с ними ко мне. Подождёт, когда я проведу планёрку, и начинает меня агитировать:
- Где вода, там и люди. Воды нет - и жить здесь никто не будет. У тебя же молочный комплекс. Корма нужны! Поедем, я покажу тебе, где надо сделать пруд.
День пристаёт, два пристаёт. Делать нечего, давай поехали. У Огиба, что на Некчетовой балке, попросил остановиться. Вышел из кабины, пригнулся, потом и вовсе лёг на землю и смотрит вдаль:
- Воды будет море, - показал рукой, - во-он, куда вода выйдет! Аж до самой Стёпиной балки.
- Да ж здесь вода держаться не будет. Грунт песчаный, - сопротивлялся я.
- А в ямках пачяму доржится?
Рассуждал дед лихо: «Вот этот бугор сдвинь сюда, а энтот – туда, вот тут сделай водоспуск. Ну и потом, подведёшь электричество. И станови свои «Сигмы», и поливай себе на здоровье!».
14 мая.
Бухгалтер первого отделения Морозов Яшка, алкоголик, попал «под колпак» Шевченко Ф.С. – председателю районного комитета народного контроля. Яшка уже тянул срок за мошенничество. Но не недолго музыка играла, недолго фраер веселился. Снова взялся за старое - подделывал подписи в платёжных ведомостях, получал деньги и пропивал. Занимался этим делом на отделении, как выяснилось, несколько лет. Но сколько верёвочки не виться, а конец пришёл. Яшка на этот раз не стал дожидаться суда, выпил кружку метафоса, (яда, каким обрабатывают посевы) и откинул сандалии, то-есть подох.
15 мая.
Вторую неделю дует суховей. Температура в те-ни +32. Посевы люцерны засыхают, не начав цвести. Яровые желтеют.
Обком и райком в тревоге шлют телеграмму за телеграммой: «Все АВМ-ы должны работать кругло-суточно. А гранулы от АВМ-ов будут вместо комбикормов. Урожая зерновых не ожидается».
С обкомом не шутят. Косов на всякий случай подстраховался: отдал на всякий случай, нашему от-делению соответствующий приказ. Да ещё и под роспись.
Он же прекрасно знает, чтобы работали все агрегаты да ещё круглосуточно, надо много тракторов. А женщины-механизаторы во вторую смену работать не будут: «Дома гусята, цыплята, коров надо встречать и доить».
00
На центральной усадьбе, в МТМ средь белого дня был пожар. Сгорела аккумуляторная. Шарамыга-аккумуляторщик где-то шлялся, оставил слишком надолго свой цех без присмотра.
16 мая.
Жара несносная. Ни до одной железки не дотронуться. А на кабинке моего «Пирожка» хоть блины пеки.
Решились косить для АВМ-ов озимую пшеницу - всё равно хлеба не выйдут.
Косов считает, что сам он чётко выполняет свои обязанности. Каждое утро даёт мне команды, да все грозные, все с рокотом в горле: «Ты отвечаешь за круглосуточную работу АВМ-ов. Будь на них всё время. Сегодня приезжает председатель райисполкома, чтобы там всё крутилось!».
Через десять минут новые команды: «Почему сгорел щит на подстанции? Почему засохли деревья на молочном комплексе?». Только успевай поворачиваться.
00
Приехал молодой человек, просится механиком на отделение (вместо Середы С.Ф.). Киктев Александр, 21год, холост, только что закончил техникум.
Пал Палыч Кругляков, наш опытнейший брига-дир тракторной бригады был в это время в конторе, всё это слышал, а когда парень этот ушёл, так про-комментировал: «Нет, этот парнишка механиком не попрёт. Сюда «зубка» надо. А этот ещё зелёный».
17 мая.
Суббота. С 10 часов у директора в кабинете оперативное совещание, или, по-совхозному, – Наряд. Как только расселись специалисты, Косов потребовал абсолютной тишины. Никаких перешёптываний, ни тем более смешков. Выдержав паузу, при гробовом молчании сообщил нам как некую, только ему и обкому известную новость: «Засуха. Над Волгоград-ской областью устойчивый антициклон».
А дальше уже обычным тоном о текущих делах, которые диспетчер Людмила Николаевна записывала в «Гроссбух» - специальный журнал.
1.Стяжки прошлогодней соломы заскирдовать.
2. Составить списки-графики отработки всех совхозников на заготовки кормов.
3. На молочном комплексе нужна солома только измельчённая. Поэтому 4-ому отделению навесить и пустить в работу 2 фуражира, и к ним подготовить 8 тракторных тележек с сеткой.
4. Нам же, 4-ому отделению, скосить, запрессовать и перевезти люцерну из Петропавловского лимана.
5. АВМ-ы должны продолжать работу в форсированном режиме.
18 мая.
Из шкур коров начал выходить подкожный овод. Прогрызает в коже дырочку и вылетает, чтобы вновь в шкуру отложить свои яйца. То есть начался ЗЫК. А как зык, то надои молока снижаются. Спасаясь от овода, коровы задирают хвосты, и, как очумелые, бегут куда-нибудь в кусты или в пруд. И стоят там, пока не отстанет от них этот кровосос. В это время коровы даже не пасутся. Какое ж тут молоко.
00
Был на стройдворе. Сейчас месяц май, в совхоз уже понаехало много сезонных строителей. Совхоз ежегодно строит по пятнадцать-двадцать новых до-мов. Кроме этого ещё приходится капитально ремонтировать старые коровники, телятники, свинарники, птичники. И строить всё надо начинать раньше, в мае месяце, чтобы до холодов успеть развязаться.
Своих, то есть штатных рабочих-строителей, мало. Всего 15-20 мужиков - это столяры, плотники, рабочие пилорамы, маляры. А требуются человек 50-70. Едут в совхоз сезонные строители со всех краёв нашей Родины: из Азербайджана, из Армении. Многие приезжающих из Волгограда, в основном это интеллигенция: инженеры, преподаватели, которые берут летние отпуска и едут подзаработать уже не в первый раз. Оплата за их труд - как сумеют договориться. Дело происходит так, - прораб Кудинов Ев-гений Сергеевич предлагает прибывшей бригаде какой-либо объект, знакомит с чертежами. Из них находится старший, опытный в этих делах. Он дотошно знакомится с деталями, условиями. После начинаются торги, где каждая сторона предлагает свою цену. Здесь уж кто кого перехитрит. Кончаются торги обычно тем, что сезонники берут ящик водки, садятся с Кудиновым на самосвал и едут с глаз долой, куда-нибудь на пруд. Сидят там обычно до темна. Приезжают домой уже ночью, и «только знает рожь высокая, как поладили они». А утром Кудинов Женька (так его зовут в неофициальной обстановке) идёт в кабинет к директору с проектом договора. И уже там, за плотно закрытыми двойными дверями, Косов окончательно утверждает этот Договор. Таков сложился порядок.
Похожая схема и с приобретением стройматериалов. Здесь уже сам Косов кладет в свою «Волгу» коньяки, купленные за свои кровные, едет к своему дружку, начальнику Волголесосплава. Посидят на бережку Волги за ухой из осетрины, а вскоре совхоз оттуда везёт отличный строевой лес и щитовые домики.
По-другому такие важные вопросы решать было нельзя. Такие окаянные времена. Я хорошо знаю Косова (с ним я вместе учился в сельхозинституте), не хуже знаю и Кудинова (он мой односельчанин из Садков), и уверен, что деньги совхозные к их рукам не прилипали. Косов всегда угощал «нужных» людей только за свои. Женька же взяток не брал, но на халяву выпить любил, и потихонечку, помаленечку становился алкоголиком.
Но об этом порядке знали не только управляю-щие и специалисты совхоза, но и в райкоме и райисполкоме. Но не знала, или не хотела знать кладовщица стройдвора Полячиха. За наглость и хамство рабочие стройдвора её побаиваются, и в глаза зовут её Марией Васильевной. Для всех других она Машка Полячиха. Сейчас она ходит по территории стройдвора, как жандарм. Расхаживает словно хозяин здесь вовсе не прораб, а только она. Едва успеют присесть в холодке плотники перекурить, как она тут как тут. Сверканёт своими глазищами, да как гаркнет: «А ну, кончай! Расселись, как бояре!». Те скорее от греха подальше: «Мы кончаем, кончаем, Мария Васильев-на», - и бегут по своим рабочим местам. Даже прораб Кудинов Евгений Сергеевич, чтобы лишний раз не напороться на её хамство, при встрече здоровается с ней первым: «Здрасте, Мария Васильевна». А недавно, когда сделал по работе ей замечание, она и рта не дала ему раскрыть:
- Замолчи, а то попадёшь вот куда, - и показала ему две пары пальцев сложенных решётку.
20 мая.
Зной. Зык. Пруд Некчетов досыхает. Когда дойный гурт Голошубова оказался без водопоя, сразу вспомнили, - когда-то рядом с гуртом работали геологоразведчики, то оставили после себя скважину, в которой была вода. Теперь кинулись налаживать глубинный насос.
А на улице Гамазейке начали скандалить из-за воды. Насос работает, а вода доходит не ко всем.
00
В село наехали орды цыган. Ихние табуны лошадей топчут наши посевы, цыганки с цыганятами ходят по улицам. Без разрешения, нахально заходят во дворы, гадают, меняют, продают какое-то барахло. И пока никуда дальше Лозного не едут, поджидают ещё один табор. Говорят, что здесь будет у них свадьба.
На всякий случай все двери, и калитки стали запирать на замок.
00
Собрались, было наказывать скотника Ваську Зюка за потраву посевов. Вызвали его в контору, бригадир гурта стал писать докладную. Но Васька так заорал на всю контору: «Я вас всех в гробу видал!», что у бригадира вывалилась из рук шариковая ручка. Васька тут же поднял ручку, попросил у бухгалтера листок бумаги, и написал объяснительную: « Лошадь убежала, и в связи с этим скот разбежался».
00
Принёс заявление скотник из родильного отделе-ния С.Г, – Степан Григорьевич Щепоткин: «Прошу вашего разрешения о том, что мне не обходимо нужно остаться 8–го и 9-го для проведения свадьбы дочери».
23 мая.
На небе ни облачка. Суховей гонит по дорогам пыль. Объезжали с комиссией все посевы. Вид у них жалкий, яровые стали желтеть, у них начались необратимые процессы засыхания. А вторичные корни так и не появились. Они уже не отойдут, даже если и пройдут дожди. Ждать от них чего-то путёвого больше нет смысла - решили на них пасти скот. Хоть какая-то будет от них польза.
00
Состоялось заседание парткома с повесткой дня: «О заготовке кормов». На самом деле никакое это не заседание парткома, а очередной директорский нагоняй. Поочерёдно поднимал с места управляющих, и приказывал докладывать, - как он думает заготовлять корма. Директор хамил, не подбирая выражений. Каждого обрывал на полуслове: «Ты дело говори!» А когда докладывал механик по сельхозмашинам Шацкий Е.И., то во всё горло гаркнул: «Прогоню сейчас же!!!». А тот спокойно и тихо: «Да прогоняй хоть сейчас»
Кричал, запугивал, что партком отберёт партбилеты, да ещё вдобавок и посадит за решётку.
А мне уже охрипшим голосом: «Дождюй днём и ночью люцерну, и гранулы делай тоже днём и ночью». Потом Косов долго кашлял. Мы сидели смир-но и ждали пока он прокашляется.
23 мая.
Агрегаты АВМ работают в две смены. На третью смену людей не нашли.
В Петропавловском лимане тремя комбайнами косим люцерну на орошении. Она высокая, жирная. Но нехватает тракторов МТЗ возить её из далека.
00
Замдиректора по хозяйству Лукъяненко Александр Яковлевич, он отвечает за весовое хозяйство в совхозе, вошёл с докладом: «Анатолий Иванович, будем нанимать калымщиков строить на току четвёртого весовую?»
- А ты чего торопишься?
- Они собираются уезжать, а нам ещё нужно пошептаться насчёт цены.
00
Своя рука владыка. Косов ввёл в штат должность юриста. Теперь в совхозе будет свой юрисконсульт - Лутцев Николай Иванович. Косов во все услышанье объявил, что теперь совхозному работнику не надо ездить «искать правду» куда-то в район или в область. Теперь с жалобами обращайтесь только к Лутцеву Николаю Ивановичу. Прошу любить и жаловать.
Косов лукавит. Если поступает жалоба, то придворный юрист будет отстаивать интересы только самого директора. Будет этот верноподданный юрист толковать законы и вкривь и вкось, пока не убедит жалобщика, что напрасно тот ищет правды, что закон не на его стороне. И в доказательство вынет из своего толстого портфеля книгу законов и сунет её под нос неграмотному трактористу или скотнику, и вежливо так: «Нате, смотрите, читайте сами».
Так он работает. Помнутся скотники, покряхтят, и уйдут от юрисконсульта, «солнцем палимы».
Получает Лутцев полный ежемесячный оклад инженера. Хотя живёт он в Дубовке и на работе появляется только два дня в неделю.
В своих делах Лутцев поднаторел. Косов доволен его работой. Поток жалоб из совхоза в вышестоящие организации сократился. Но не совсем.
24 мая.
Скотину водить – не разиня рот ходить. Чтобы навести порядок в молочных гуртах, надо находиться в них круглые сутки. То есть и ночевать надо там. Поэтому на должность начальника комплекса охотников нет. А абы кого туда не поставишь. Директор долго подбирал подходящую кандидатуру, но так ничего и не нашёл, и наконец-то остановился, на механике МТМ Горошко Владимире Сергеевиче. При мне долго его упрашивал, но упросил, уломал. Горошко согласился поработать, но поставил Косову условие: «только в качестве начальника». И не менее. Так прямо и сказал: «Только начальником».
Когда остался я с Косовым один на один, он втихаря предупредил: «Посылаю к тебе Горошко. Ему, конечно, хрен цена в базарный день. Учти: он с комплексами, порой чудаковатый, а когда под хмельком, то вообще придурковатый. Но лучшей кандидатуры в совхозе нет. Терпи, может быть из него что-нибудь и выйдет».
Как оказалось позднее, долго упрашивая Горошку, директор только набил ему цену.
Первые дни Горошко приходил на комплекс, повязав вокруг шеи галстук с громадным узлом. Усядется в отдельном кабинете, надует щёки и с серьёзным видом сидит до конца рабочего дня, не зная с чего же начинать. Мы всё ожидали, - когда же ему надоест сидеть вот так без дела, когда же начнёт он работать. Потом всё же начал вникать в работу, но каким-то странным образом. Если я заговорю при нём с каким-либо работником, то тотчас ударяется в непонятные амбиции:
- Кто здесь начальник? Кто выше? Если я, то тогда разговаривайте только со мной.
А когда станешь с него спрашивать о его работе, например, каковы вчера были надои, то он не скажет прямо, что не в курсе дела. А начнёт высокомерно пыжится, надувать щёки, хитрить:
- Есть для этого учётчик. Спрашивайте с него. Это не моя святая обязанность.
- А почему плохо работает навозоудаление?
- Спрашивайте с механика. Это тоже не мои святые обязанности.
Странные понятия были у него и об авторитете руководителя. Вроде заботится о своём авторитете, и даже чрезмерно, а сам по комплексу частенько расхаживает с запахом спиртного.
Поначалу я терпел-терпел, а потом волей-неволей стал опускать Горошко на грешную землю. То есть рассказывать не только про права, но и, самое главное, про обязанности начальника комплекса. Косову легче было уговорить на эту должность, насулив ему златые горы. Но он умолчал об обязанностях начальника комплекса. Конечно, и ежу понятно, - если бы Горошко знал про эти обязанности, он бы ни за что не согласился.
А что Косову? Косову лишь бы заткнуть дыру, а дальше ты Говоров работай с «этой кадрой» сам. Доделывай, воспитывай.
Горошко не совсем дурак, каким он прикидывается. Вскоре понял, что от него требуется. Понял, куда он попал. Понял, и стал думать, как бы отсюда выбраться, сбросить этот хомут? Уйти самовольно,- скажут, что позорно сбежал. Нужна причина, и желательно веская. Но тут ему подвернулся случай. Как-то после моего с ним крупного, но в общем-то, ординарного разговора, занял позу обиженного, начал писать одно за другим Косову заявления: «Освободите меня …от «начальника». С Говоровым не я сработался».
25 мая.
Много событий происходит за день. Прошёл, наконец-то долгожданный дождь. Сначала небольшой, потом более серьезный, обложной. Но влага на посевах так и не соединилась, промочило лишь на 6-8см.
00
Коровы в гурту на Левковой стояли на базу до полудня. Скотник Свирид самовольно не вышел на работу, а недавно принятый Лёва, кстати, имеющий пять судимостей, после первого же аванса продал цыганам совхозную лошадь, пропил гуртовую дроблёнку и исчез в неизвестном направлении. Теперь Лёву ищи-свищи.
00
Ежедневные ЧП. Вчера сломался КУФ (косилка-фуражир). Поэтому сегодня зелёная масса к агрегатам АВМ поступит в лучшем случае после обеда. Агрегаты будут простаивать.
00
Чтобы укомплектовать АВМ-ы третьей сменой Косов вызывал в контору домохозяек Бодрячку, Пензячку, Нюхачка, Хохлушечку.
00
По совхозу объявлен клич, - Всех, кто может держать в руках мотыгу, просят поучаствовать в подсадке бахчей. Будет вкусный и бесплатный обед.
00
После прошедшего ночью дождя картина на полях должна измениться. Снова с Косовым ездили по посевам. Более сильные участки яровых выбрасывают колос, а в основном посевы в стадии выхода в трубку пожухли. Земля растрескалась, но яровые учуяв появившуюся влагу, начали пускать вторичные корешки. Будет ли толк, или этот дождь как мёртвому припарка?
26 мая.
Перепадают местные дожди, то-есть на одном месте был, а другое место не захватил. Синоптики называют такие дожди локальными. Но не всегда от этих локальных польза. На полях, где идёт сенокос, работа от прошедшего дождя останавливается. Утром в конторе ездовой нашего завхоза дед Стехванок (Кругляков Иван Михайлович) рассказал по этому поводу притчу: «Илья-Пророк глух. Его просят: Илья, пошли дождя, где пыль, а он посылает туда, где уже был. Его снова просят: Илья, иди, где просят, а он шлёт дождя туда, где косят».
00
Косов укатил в Краснодарский край. Поехал на предмет заготовки для совхоза соломы. Кто-то завидует: «Ему сейчас, поди, хорошо. Путешествует на роскошной «Волге», командировочные, да поди и пивко попивает».
«Да и нам неплохо. Для нас, - как пошутил мой брат Александр Иванович, - работа без директора, - это ж своего рода мини-отпуск. Можно немного и расслабиться».
3 июня.
Уехал директор, а тут срочная телеграмма их обкома КПСС: «В связи с прошедшими дождями списаний посевов категорически запретить. Всё будет убираться на хлеб».
Забегал, замыкался Семён Семёнович, оставшись за директора. Утром в конторе всем объявил: «Начальство есть начальство. Я поскакал выполнять команду начальников из обкома». Ездил он по полям на своём «Козлике» и кричал до хрипоты на скотников:
- Сгоняйте коров с посевов немедленно!
- Так посевы же погибли. И уже повытолчены.
- Сгоняйте! Кому, бестолочи, говорят. Сгоняйте срочно!
4 июня.
Поля объезжал и я вместе с секретарём нашего парткома Загородневым Николаем Степановичем. Почти целый день сидели мы вдвоём в кабине моего «пирожка». Наговорился он досыта. Всегда Николай Степанович в курсе всех новостей из партийной жизни и района и области. Знает о работниках Райкома и Обкома многое: все их интриги, и даже кто у кого «под колпаком». Всю дорогу делился со мной последними новостями. Слушать его было интересно. Говор у него с акцентом, как у донских казаков:
- А теперичь Куличенко (секретарь обкома) скрозь велел провести партсобрания, и скрозь велел разработать меры для зимовки скота. И это ишо ишша не всё. На радиоперекличке всем секретарям райкомов приказал: Кто нерешительно поступает, - над теми надо смело ставьте точки. А недавно Куличенко был в Алексеевском районе, смотрел, кто там нерешительно поступает. Над десятью фамилиями сам лично поставил точки.
8 июня.
Утром подъехал председатель Райисполкома Роньшин В.Г. к границе нашего совхоза, пересадил ждавшего его Косова в свою легковую машину, и возил его до самого вечера по совхозным полям, беспрестанно тыкая его носом в совхозные «безобразия».
Теперь жди, - на ближайшем наряде отзовутся все эти «безобразия» на специалистах и управляющих косовским матом, да ещё с добавлениями: «Вы привыкли бездельничать! Привыкли в говне жить! Кругом жуть, тухлятина».
11 июня.
Подъехал к комплексу, и сразу бросилось в глаза: на проходной исчезли ворота. А ведь только-что были. Вижу, вахтёрша Валентина Никифоровна сидит, как ни в чем, ни бывало на своём обычном месте, у самой проходной, где только что были эти самые ворота. Значит, умыкнули ворота из-под самой её задницы. Сердито спрашиваю:
- Валентина Никифоровна, где же ворота? Кто украл?
Повернулась назад, глянула, что ворота исчезли, но ответила она не сразу. Сначала почесала ног-тями через укутанную тремя шалями голову, потом встала и начала хлопать по бёдрам руками, без кон-ца причитая:
- Ну, кто украл, ну, кто украл.
- Ещё раз спрашиваю, - кто украл ворота?
Несколько раз переспросил, и все разы талдычит одно и то же: «Ну, кто украл, ну кто украл».
Сплюнул и пошёл. Так толком ничего от неё не добился.
Валентиной Никифоровной называют её не все, а только я и начальник комплекса Сергей Андре-евич Черняев. Остальные работники зовут её Валей, а за глаза, - Телушечкой. Это оскорбительное прозвище придумали женщины с Гусынки. За бессловесность, за то, что в бабские скандалы она ни-когда не ввязывается и никому не способна дать сдачи. Телушечка суха, лицо тёмное, почти коричневое, зиму и лето одета в один и тот же серый совхозный халат. Голову, «чтобы не продуло», даже летом в жару, кутает шерстяными платками с подшальниками. Целыми днями она сидит у проходной около ворот. А по утрам, когда на комплексе бывает планёрка, Черняев иногда посылает её в кормоцех кого-то пригласить на наряд. И тогда, уходя со своего места, от проходной, Телушечка криком всех предупреждает:
- Я пошла в курмацех! Не искайте мине!
12 июня.
В клубе было общесовхозное партсобрание. Повестка дня:
О мероприятиях по обеспечению скота кор-мами и о предстоящей уборке урожая в связи с засухой. На собрание из района приехал председатель райисполкома Роньшин Вячеслав Григорьевич.
Для доклада первое слово предоставлено ди-ректору Косову. В присутствии районного начальства речи его становятся решительными:
- Мы не имеем право не убирать плохие площади! Хлеб, а он будет плохой, будем убирать «напрямую», и всё зерно пропускать через ЗАВ-40. Никаких разговоров на эту тему быть не должно! Чтобы всё было чётко, всё было проверено, налажено и готово от ложки к обеду в поле и до комбайнов.
Надо отладить уборочный конвейер, то-есть будем пахать зябь сразу после уборки.
Задача парторганизациям отделений – заготовка кормов. За срыв заготовки кормов руководители на местах будут нести государственную и партийную ответственность. Но кормов для зимовки все-таки не хватит. Надо заранее нам ехать в Краснодар прессовать солому. Преступно! допускать порчу своих кор-мов дома, если едем за ними на сторону. Убрать с полей необходимо каждый килограмм соломы. Каждое поле буквально вылизать фуражирами. А тросовую волокушу запрещаю, т.к. от неё потери.
Кукуруза должна быть абсолютно чистой. Пройдут дожди и обстановка изменится. К закладке силоса готовиться самым тщательным образом: обмазать траншеи глиной.
Надо готовиться и к севу поздней кукурузы, проса. Мы имеем полную возможность заготовить 600 тонн гранул, какие бы трудности не были. Говорову, Гридневу, Гурову, Азанову сделать всё для этого.
Прошлогоднюю солому в стяжках заскирдовать. Кто этого не сделал, - отвечай!
Навести порядок на гумнах. Гумно – лицо отделе-ния. Скирды ложить там красиво, с душой.
Бахчи вроде бы обработаны. Надо уделять и им внимание.
Готовить животноводческие помещения к зиме. Зимой скот должен быть в человеческих условиях.
Все кормоцеха должны быть готовы. За это управляющие несут персональную ответственность.
Часто слышу: «А-а, засуха, травы нет,- поэтому и молока нет, и поэтому можно спать». А сейчас для молока сложились условия даже лучше прошлогодних. Надо вовремя стравливать погибшие площади. Надо заниматься молоком, как бы трудно не было, а не доводить скот до ручки.
Надо исключительно добросовестно трудиться всем и проникнуться чувством ответственности.
Далее, соблюдая очерёдность, выступали все руководители рангом пониже.
Азанов С.С.,- главный агроном. Шмыгая носом, читал по бумажке разработанные им мероприятия. Читал монотонно, несть числа листам в его пухлой папке. Через минуту он всем так надоел, что его перестали слушать. Зал загудел, пошли разговорчики, а он всё читал, читал…
Гуров А.Г.,- главный инженер начал с реверанса директору: «Анатолий Иванович хорошо осветил. Ничего здесь невыполнимого нет. Но все орут, - Дай запчастей! Даём-даём и всё им мало. А мы уже перебрали свою норму. Теперь о мехтоках. Я знаю, что к ним никто не подходил, там и конь не валялся. Но ждать нам помощи неоткуда. Не ищите лазейки в оправдание своей бездеятельности. У нас есть все возможности… Обком обязал…
Котов В.А., агроном пятого отделения, он же и секретарь парторганизации отделения. Только вышел на трибуну, как погас свет. А в заготовленной бумажке не разберёшь, к тому же проблемы со зрением. Пришлось говорить без бумажки. Говорил долго, коснулся всех болевых вопросов: «в отношении соломы…в отношении соломовозных телег… в отношении кукурузы…»
Тарарин В.Ф.,управляющий 2-го отделения жалился, что стогомёт у них «падал, и теперь его каждый раз ведёт в сторону». Что нужен новый стогомет
Трубчанинов А.М. – управляющий 3-го отделения говорил, что бульдозером уже начал чистить «каркасы», а потом будет и гарнуть в них глину.
Говоров Г.И., (то-есть я). Про полеводство не говорил, сослался на то, что и так все знают, что идёт засуха, что дела серьёзные, и что наше отделение всегда на виду и принимает необходимые меры.
Подобно остановился на том, что особенно нас волновало. О недоделках строителей на комплексе. О том, что недоделано навозоудаление, что некачественно сделан проект, что сточные воды из доильных залов и санузлов топят подвал котельной, где находится оборудование и механизмы котельной. Что вызывает опасение и навозохранилище. И не ясно, как мы будем извлекать из него навоз. А его ежесуточно будет поступать по 100 тонн.
Что в кормоцехах вообще нет канализации. И теперь вместо дела придётся заниматься грязной, вонючей, тяжёлой работой, то-есть таскать ведрами помои.
О том, что для молочного комплекса нужна надёжная кормовая база. Единственное решение - построить ниже села пруд, на базе которого построить свой орошаемый участок и выращивать на поливе люцерну, суданку. Чтобы не надеется на дядю, а был какой-то гарант, чтобы не зависеть от капризов природы.
И о Петропавловском лимане. Он постоянно будет нас выручать. Это уникальное место. Только его надо обустроить. В засушливые годы этот лиман будет спасать от беды наше молочное стадо.
Роньшин В.Г. – председатель исполкома райсовета.
Всегда он был опрятен, корректен. И сколько я его видел и слышал, - замечал, что к своим выступлениям с трибун всегда готовится тщательно. Старается не совершить ни одной ошибки. Тренируясь выступать с трибун ещё в сельхозинституте на комсомольской работе, он отточил своё мастерство. Благодаря умению выступать на публике карьера его была стремительной. Сразу после института, - сначала секретарь парткома совхоза «Ширяйский», потом второй секретарь Фроловского РК КПСС, высшая партийная школа, председатель Палласовского испокома Райсовета, и теперь он в нашем районе, в Дубовке. Но и здесь, видно, не собирается засиживаться.
И сейчас начал свою речь с трибуны с популистского «Разрешите».
- Если разрешите, то я буду говорить доле, чем положено по регламенту.
Сказал «разрешите», и сразу как-то расположил к себе сидящих в зале. Все-то привыкли, что начальство не спрашивало разрешения у простых работяг. А тут вдруг «Разрешите». По залу пронёсся шепоток: «Да, сразу видно человек культурный. Не чета нашим начальникам».
Выступил, как и заведено, в самом конце собрания, давая нам оценку: «Вы равнодушно отнеслись к зачитанным Косовым мероприятиям. Почему? Нет никакой реакции с мест.
Засуха? Но не надо поддаваться панике, и размышлять: стоит ли ремонтировать комбайны, заниматься подсевом, если нет дождей. Коммунисты должны разъяснять рабочим положение дел, надо противопоставить стихии нашу организованность, наши знания. ЦК помогает оказавшимся в засухе областям. А вам надо правильно воспринять эту помощь».
Потом быстренько буркнул «Спасибо за внимание», и быстро пошагал к ожидавшей у клуба чёрной «Волге». Только его и видели.
Уехал, а мы остались «противопоставлять засухе свою организованность и не поддаваться панике».
В президиуме сидел Мишка Панкратов, тракторист из Бойких Двориков. Выбрали его в президиум впервые, для порядка, как бы представителя от народа. Демократия же. Не будут же сидеть в президиуме только одно начальство. За четыре часа неподвижного сидения Мишка одеревенел. Как положил вначале собрания свои огромные жилистые руки на колени, вперив в потолок свои очи, так и просидел все четыре часа.
13 июня.
Конец рабочего дня. Диспетчер Людмила Николаевна уже начала складывать в стол свои документы, - собралась, было идти уже домой. Как вдруг, за каких-то двадцать минут до окончания работы, в диспетчерскую входит главный агроном Семён Семёныч. Он ещё перед обедом подъехал к себе до-мой перекусить да вздремнул. И дремал почти до четырёх часов. Теперь же, ему отдохнувшему, вздумалось поработать на благо общества. Зашёл в диспетчерскую, увидал Людмилу Николаевну и решил её подзагрузить:
- Николаевна, надо подготовить вот такую справку. Выбрать срочно данные по старой прошлогодней соломе за последние пять лет в разрезе всех отделений, сколько её лежало в полях в стяжках, сколько её оставалось в скирдах.
А нужны ли кому эти данные? А тем более срочно. Но ему захотелось сделать вид рачительного хозяина.
Людмила Николаевна, набравшись терпения, спокойно ответила:
- Семён Семёнович, это займёт много времени, часа три-четыре, не менее. А уже конец работы.
- Зачем все вы часы считаете? Какие все вы несговорчивые, домой спешите. Видишь, вот я-то работаю, я-то не считаюсь со временем.
А жена его, Зинаида Фёдоровна, седенькая старушонка, когда ходит в магазин, всем знакомым с гордостью говорит: «Мой Семён Семёнович полностью отдаёт себя совхозной работе».
15 июня.
В Краснодарский край уже приехало корме нас ещё из 14 областей. А приедут из 28. Трудно будет оттуда возить солому, т.к. железная дорога будет постоянно занята. Да и солома там хуже, озимка, Мироновская- 88, стебель крупный, одни трубки-будылки, и вдобавок отвеянная от мякины.
28 июня.
Заготовляем солому и в Горной Поляне (вблизи Волгограда). Ежедневно возят 18 военных автомобилей с солдатами. Солдат подкармливаем.
А в районе постоянно разъезжает по хозяйствам комиссия из обкома. Приезжала и к нам, оставила замечания: низка выработка на комбайн, низкое качество уборки,- копны надо ложить не как попало, а вывозить на края полей. Пары зарастают. Нет порядка над дорогами. Ещё сказали, что дороги – это визитная карточка совхоза.
30 июня.
Звеньевая женской тракторной бригады Тося-Харланиха зазыкалась с зэком. И забрюхатила.
00
Василюк, секретарь Райкома: «Если директор приедет в поле, остановится, и просто будет стоять, то комбайнёры, завидев его, работают лучше».
4 июля.
Когда приезжает районное начальство, наши механизаторы с возмущением спрашивают, - Почему в соседних колхозах механизаторы работают с выходными, отдыхают, а мы в совхозе – без выходных?
Те начинают неуклюже объяснять: «Но ведь в колхозах уборка проводится в срок, а ВЫ затягиваете».
Механизаторы не соглашаются:
- «Вы» - вы имеете ввиду целиком совхоз «Баррикады». А разве конкретно мы, комбайнёры вино-ваты, что нас мало, а земли в совхозе «Баррикады» много?
И добавляют: В колхозах на комбайнах работают по двое, то-есть со штурвальными, а мы-то по одному, без штурвальных.
5 июля.
Директор всех пугает парткомом. Но запугать ещё можно главных специалистов, управляющих, специалистов отделений. Им ещё дороги годы учёбы, проведённые в институтах. Секретарю же парткома даёт указание, чтобы свои заседания парткома начинал с намерением кого-то прогнать с работы.
А простые рабочие перестали бояться этой дубинки. Они даже сами стали искать момент, чтобы расстаться со своим партбилетом. А некоторые кандидаты в члены партии, когда истекает кандидатский срок, отказываются вступать в члены. Их уговаривают, а они ни в какую. Один ответ: «Я передумал». Так поступил комбайнёр Середа Александр. Понять его можно. Он передовик, зарплата, какая достаётся ему потом и кровью, большая. И отдавать три процента своей зарплаты на членские взносы посчитал большой глупостью. Его и хвалили, и фотографировали на фоне знамени Победы. А всё бестолку: «Я передумал».
11 июля.
Только пришли механизаторы утром на работу, как пошёл дождик. Сначала мелкий, несмелый, потом всё сильнее и сильнее. Заехал во двор на паро-вице ездовой дед Стехванок. Плащ промокший, в руках кнут: «Это Илья-Пророк послал нам дожжачка. Полей родной – дай людям выходной».
Все уселись в конторе на порожках, ждут и га-дают: «если дождь разойдётся, то директор объявит отгул. Если перестанет,- будет рабочий день». Но Косов никогда не торопится объявлять отгул. В таких случаях с отгулом он тянет обычно чуть-ли не до обеда. Своя рука владыка. Так было и на этот раз. Некоторые механизаторы уже успели выпить, и сидят, балакают навеселе. К тому же сегодня пятница. А завтра, в субботу пообещали выдать зарплату. Теперь поле хоть и просохнет, - работы наверняка не будет. Рабочие устроят себе выходной сами.
12 июля.
Сафронов Геннадий Павлович (Баклан) не может остановиться со вчерашней пьянки. В пьяном угаре угнал «Беларусь» механика Середы С.Ф. Нашли этот трактор на другой день в лесополосе. Баклан даже не помнил где бросил трактор.
Но механик Середа писать на Баклана докладную отказался наотрез:
«Я механик временный. Завтра я буду такой же как и Баклан».
00
С тока на склады начали засыпать зерноотходы. Деревянными лопатами кидают зерно женщины. В пыли их сразу не увидишь. А сегодня заведующая складами Русакова Мария Егоровна принесла на подпись наряды к оплате. Верчу наряд в руках, морщусь:
- За что переплачиваешь? Какую-то тройную перекидку выдумала.
- Ну а как же, снисхождение на пыль должно же быть. Пыль-то в складе – не продохнёшь.
14 июля.
Разговоры у кузницы. Мастер-наладчик женской бригады Кувшинов Алексей Алексеевич подъехал на тракторёнке «Топ-топе»: «Звено бабичье распадётся. У них промеж себя рога пошли».
Кто-то вернулся с комплекса; ходил туда занять пачку электродов, но вернулся оттуда ни с чем, и с новостью: «Все разговаривают нормально, а Горошко сидит, шары под лоб пускает. Я ни я, начальник комплекса».
Улыбаясь, подошёл сварщик «Ёка-Пака», Шинкин Пётр Николаевич. Он недавно пригнал тяжёлый мотоцикл с коляской: «Мне сам председатель райисполкома на моём заявлении «ризу» поставил. Чтобы мне продали мотоцикл».
Всего у кузницы наслушаешься: «консульный шнек» - это (консольный шнек). «Ячмень Аэлита» – это ячмень элитной репродукции.
00
Остались наедине с механиком Середой С.Ф.
- Сергей Фёдорович, вот твоя родная сестра Мария Фёдоровна спокойная, рассудительная. А ты нет. Ты какой-то горячий.
- Дык я-ж тронутый. Я голову в детстве ушибал.
16 июля.
Объезжаем на машине с Косовым летние лагеря молочного комплекса. Скота много, около полутора тысячи одних только коров. Три гурта: Гурт на Лев-ковой, гурт на Некчетовом пруду и гурт на пруду Ерёмином. Каждый гурт разбит на два полугурта. У каждого полугурта отдельный металлический баз, отдельная доильная площадка. И везде дел невпроворот: надо выделять площади где будут пасти сегодня, где будут выпасать завтра, чего будут подкашивать для ночной подкормки сегодня, а чего завтра. Есть ли на базах соль-лизунец, есть ли в колодах чистая вода, как хранятся концентраты.
Путь наш был долгий, в кабине я больше мол-чал, слушал Анатолия Ивановича. Говорил он о наболевшем:
- Недавно на совещании в районе залез на трибу-ну молоденький зоотехник райсельхозуправления и начал нас, руководителей хозяйств учить, «америки открывать», что молоко у коровы образуется из крови. Я не вытерпел, пришлось и мне выступить, открыть ему глазёнки: «Нет дорогой мой, не только из крови коровы, а и из крови директора, из крови управляющих, бригадиров».
Был Косов со мною откровенен и, как мне показалось, не очень-то доволен директорским «хомутом»:
- В свои сорок пять я почти сед, сердце больное, в кармане ношу таблетки.
Потом немного помолчал и добавил:
- А ты, Геннадий Иванович, наверное, думаешь, что директором работать легко.
22 июля.
С раннего утра палит зной. К полудню в стороне, на Змеином поле, где работают комбайны, показалось густое облако дыма. Не загорелось ли поле? В миг бросили все дела и скорей-скорей туда. Ещё издали увидели, что горит Дальне-Ольховая балка, самая лесистая в наших местах. Подъехали. Трещат как порох дубы, пакленки, карагачи. Жалко до боли. Все друг у друга спрашивают: «Кто поджёг, ну какой негодяй поджёг». Но никто ничего не знает. Кто-то видел мотоциклистов, какие «мотались туды-суды».
Огонь пожирал не только лес, но и полынь, ковыли, перебрался уже на соседнюю лесополосу.
Начали плугами опахивать пожарище.
26 июля.
На нашей улице рядом с конторой отделения живёт инвалид Великой Отечественной войны Лукъяненко Илья Ефимович. С войны вернулся искалеченным, без одной ноги, и без зубов. Всю зиму из дома не выходит, а когда на дворе погода тёплая и светит солнышко, то сидит около своего дома на лавочке. Усядется с утра, закурит, и, глядя в одну точку, начинает сосредоточенно о чём-то думать и сам с собою разговаривать. Какие-то мысли не дают ему покоя. Бросит потухшую папироску, на минуту как бы отвлечётся и, вслух забормочет: «Всё может быть, всё может быть». И вновь закуривает.
Один раз в месяц, когда почтальонша приносит ему пенсию, покупает бутылку водки. Осушив в одиночку бутылку, идет к нам в контору поделиться своими мыслями, снять с души груз.
А разговаривать-то с ним никто не хочет. Всем некогда, все заняты, даже шикают, - Чего припёрся, здесь не до тебя, ты людям только мешаешь».
Я, пожалуй, единственный на этой улице, кто соглашается его выслушать. Илья об этом знает, и поэтому терпеливо ждёт меня, когда я закончу свою планёрку. Рассказчик он, не ахти какой, нужно заранее запастись большим терпением, чтобы до конца его выслушать и понять то, что он пережил в войну. Сначала он поминутно отвлекается, подолгу молча скрипит металлическими зубами, стучит по полу костылём, потом потихоньку-помаленьку контакт наш налаживается, и начинается его рассказ о том, как на войне чудом остался жив. Если отбросить его мычание, скрип зубами и стук костылём, то рассказ его выглядел бы вполне приличным и даже интересным. Примерно так.
«В июле 43-го года на Курской дуге, у какой-то деревни шёл жестокий бой. Много тогда погибло солдат. Из нашего полка в живых не осталось ни одного. После боя, когда немцев отогнали, похоронные бригады сначала стаскивали трупы в одно место: и наших и немцев. Хоронили эти трупы в братских могилах. А когда меня кинули в могилу, то заметили, что я подавал признаки жизни. Ещё немного шевелился. Меня снова вытащили из могилы и отправили сначала в лазарет, а потом в госпиталь. Там отрезали правую ногу. Провалялся там больше года. А когда пришёл домой, в Волгограде в специальной мастерской сделали мне протез. «Бесплатно, по личной смерки». Спасибо, дай Бог им здоровья. Ещё вдобавок сказали: «Это ваша, товарищ Лукъяненко, льгота, вы эту льготу завоевали».
Эта льгота у него пока единственная. Но он доволен и этим. Доволен, что сделали протез бесплатно, и называли его там, в мастерской уважительно – «Товарищ Лукъяненко». Всю эту арматуру там же в мастерской подвесили ему через плечи и сказали: «Если протез сломается, товарищ Лукъяненко, то приезжайте к нам опять, и мы снова сделаем вам бесплатно».
Чтобы выговорится, каждый месяц, после пенсии приходит к нам в контору. Чтобы поговорив, освободиться от своих дум, облегчить свою душу. Домой уходит из конторы с большим трудом. Медленно-медленно спустившись с порожек, ковыляет домой. И каждый раз я почему-то молча и подолгу гляжу ему в след.
Опираясь на палку, скрипя протезом, идёт по улице ветеран войны. Штанина на его алюминиевой трубке-ноге болтается как флаг разбитого наголову полка.
8 августа.
Даже в день, когда пошёл в очередной отпуск, директор ругал меня. А когда подписывал заявление на отпуск, мы обменялись с ним «любезностями»:
- В последний чтоль раз откостерил меня?
- Нет. Вернёшься из отпуска, – ещё буду. Не обижайся, работа у меня такая.
10 августа.
Из-за экономии совхоз строит дома двухквартирные. Но какая это экономия? Между квартирами нет надёжной звукоизоляции. Вместо перегородки между квартирами только одно тонкое полотно из сухой штукатурки. В каждой квартире слышат, о чём говорят соседи. К тому ж и дворы вплотную друг к другу. Только в таких домах между соседями постоянно идут скандалы, разборки, грызня. Сегодня, сосед напротив, хохол Бойко Григорий возмущался:
«Я протянул по нашей границе провод и запитал его электротоком. Хай теперь Баклан попробует моих индюков травити. Залезе, да не слезе!».
Недаром говорят, что хорошие соседи бывают только за высоким плотным забором.
00
Профсоюз выделил мне и Людмиле Николаевне туристические путёвки на путешествие самолётом в Ленинград с 11 по 16 августа. Хотя срок путешествия малый, но постараемся посетить музеи, походить по Невскому проспекту, походить, если останется время и по магазинам.
И надо же! Пронюхали тётки, что мы едем в Ленинград, и несут одна за другой деньги, (да помногу) - просят Людмилу купить и привезти им всяких тряпок: мужских штанов, сапогов, одеял, ковров. И чёрти чего только эти тётушки не просят. А ведь штаны для дяди Васи и байковые одеяла можно купить и в наших магазинах. Например, в соседнем селе, в Большой Ивановке. Так нет же, надо обязательно из Ленинграда.
17 августа.
С 11 по 16 августа летали на самолёте в Ленин-град по туристической путёвке. Путёвка хорошая, - с питанием и экскурсионным обслуживанием. Наша группа питалась в ресторане «Тройка». Побывали в Эрмитаже, в Русском музее, в Петропавловской крепости. После прошёлся пешком один (чтобы никто не мешал) из конца в конец по Невскому проспекту. Посетили магазины «Пассаж», «Гостиный Двор», универмаг «Московский». Из-за любви к Пушкину с Людмилой Николаевной прошлись по окованным в гранит «берегам Невы, где, может быть бродили вы, или блистали мой читатель».
22 – 23 августа.
Отпуск ещё не закончился. На своём «Москвиче», вчетвером – я, Николаевна, сын Саша, и моя мама ездили в хутор Яменский, Алексеевского района к донским казакам на свадьбу. Отдавали замуж Ирину - дочь тётушки Зои. Здесь на хуторе до сих пор чтят казачьи традиции.
На просторном дворе в один ряд установили столы, на каждый стол поставили главную закуску - чугуны с бараниной, и более лёгкое кушанье в чашках. Потом вволю, перед каждым гостем по нескольку бутылок водки. Но за столы садились не сразу. Сначала вся родня и приглашённые, соблюдая обряд, стояли невдалеке, ждали, переговаривались, курили. Потом, как бы внезапно, громкая ко-манде свата: «Дорогие гостёчки, прошу к столу!» Быстро расселись, да не абы как, а кому где полагается по свадебному обычаю. В середину свадебного стола, на почётном месте усадили гармониста.
После нескольких тостов с пожеланиями и дарением молодым подарков, разрумяненные казачки за-пели песни, свои казачьи. Песни у них протяжные, спокойные. И как у заправских казачек, нашлась одна, которая украшала песни своим высоким дискантом. После двух или трёх песен гармонист, не дожидаясь пока допоют последний куплет, вдруг, неожиданно заиграл «Барыню-рассыпуху». И что тут началось! Вмиг все до единой женщины повыскакивали со своих мест и пустились в пляс. Потом заплясала вся свадьба. Гармонист, не переставая играть, вышел с гармошкой и стал в середину пляшущих. Он то опускал свою играющую гармонь к ногам отчаянно пляшущих баб, то высоко поднимал её над головами. Пляска была неистовая. Ремень у гармониста падал с плеч, но он ловко его подправлял, при этом, не переставая играть-наяривать. По ходу пляски пошли в ход и частушки. Частушки в основном озорные, а иногда даже и неприличные. Неожиданно одна казачка, выйдя на середину, начала соревнование:
Ах, ты милая моя,
Я поймала соловья,
Посадила между ног,
Он нанюхался и сдох.
Следом выскочила на середину круга другая. Та запела ещё хлещи:
Вышел милый на крыльцо
Почесать своё яйцо.
Сунул руку – нет яйца!
Матушка Владычица!
Из желающих соревноваться вскоре образовалась очередь. И все старались перещеголять друг друга в озорстве.
Пела и плясала свадьба всю ночь. Легли спать только под утро.
Проснувшись, сначала сходили посмотреть на речку Бузулук. В своём устье, при впадение в Хопёр, Бузулук красивый, широкий, и не такой мелководный, каким видели его, проезжая вдоль него по степи. Красивы здесь и пойменные луга и лесхозовский сосновый лес.
Покидая хутор, решили домой возвращаться другой дорогой. Захотелось познакомиться воочию с Волгоградской областью, а заодно и ублажить свой бродяжий дух. Сначала заехали в станицу Алексеевскую, потом через Ново-Аннинск поехали на Киквидзенскую. Ночевали на краю села Мачехи, на берегу речушки Завязки. До захода солнца успели удочкой поймать в этой Завязке несколько окуньков, и сварить ушицы. Похлебав с аппетитом, мы не заметили как померкла заря. А вскоре вынырнул золотой рог месяца, и запахло речкой. Спали кто где, кто в машине, а кто и на раскладушке. В тишине кое-когда слышно было фырканье пасущейся невдалеке лошади, да где-то далеко-далеко пел девичий голос.
К утру, ещё в сумерках, около нас прошёл старик. Он нёс на плечах самоловки. От нечего делать спросили:
- Как дела, какова жизнь в вашей Мачехе?
- Жука в этом году богато. Картошку всю пожрал.
В дальнейшем наш путь лежал через Елань, Рудню, Жирновск, Красный Яр. Ехали не торопясь, в каждом посёлке останавливались, выходили из машины, смотрели на улицы, на дома, на жителей. А к концу дня, как и планировали, добрались до хутора Варькина, где и решили заночевать. В этот хутор мы эвакуировались во время войны. По просьбе моей матушки остановились у Скоробогатовой Серафиме. Тогда нас поселили в её дом. Она была несказанно рада встретиться с нами. Ведь прошло с той поры много лет. С мамой они вспоминали, как переживали то трудное военное время, как жили в небольшой её хатёнке семнадцать человек, как боролись с чесоткой, вшами. Как не было мыла, не было дров. Жили мы у ней одну зиму. Жили дружно, словно была он наша родня.
11 сентября.
На отделение сконцентрировано самое большое стадо животных, а основная моя работа с людьми, а не с животными. Подчинённых мне людей приходится постоянно держать в рабочей форме. Всего один месяц меня не было на отделении, – был в от-пуске, – и заметил, как за это время изменилось в худшую сторону отношение к работе Хабарова, старшего зоотехника. Стал приходить на комплекс не в рабочей спецовке, а в выходном костюме. И заметно стал полениваться. Даже изменилась по-ходка, расхаживает по территории комплекса вальяжно, изредка давая указания телятницам и скот-никам. Даст указание и считает, что на этом его обязанности как специалиста-зоотехника выполнены. И продолжает расхаживать, вроде как иного дела себе не найдёт. Хотя работы у зоотехника не убавилось, – надои за этот месяц снизились до двух литров, коровы недокармливаются. Об этом я напомнил и просил, чтобы он немедленно запустил в работу корморезку. С бахчей начали возить тык-вы, сгружают их на комплексе у корморезки. Ясней ясного, что эти тыквы возим для того, чтобы их из-мельчать и подкармливать коров. Но Виктор Петрович Хабаров, зоотехник комплекса проходит мимо, спотыкается на тыквах, а чтобы организовать подкормку, у него толи догадочки не хватает, толи лень. А когда об этом я вежливо ему напомнил, - стал артачиться:
- Корморезку запустить? Не имею право. Это не моя святая обязанность. Это святая обязанность механика.
- Так корморезка же исправная. Запускать её в работу должен зоотехник, то-есть ты. Обязан-ность это твоя. Так что, дорогой мой, снимай выходной костюм, и поживее организуй подкормку коров тыквами. За тебя твою работу никто делать не будет.
И, кстати, объяснил ему, что давать указания и организовывать работу – два разных понятия. Давать указания может и дрессированная обезьяна, а чтобы организовать работу порой приходится само-му засучить рукава и лично подать пример.
Обиделся Хабаров. Но такова моя работа, - будешь требовать – обижаются. Не будешь – производство вмиг заглохнет. Не будет ни молока, ни мяса, ни хлеба, ни кормов – их разворуют, растащат по домам. А потом и самого с работы протурят.
13 сентября.
Скотник родильного отделения Сашка Свирид, кривой толстошеий мужик, пьяница в третьем поколении, и ещё вдобавок лодырь несусветный. Лежит около Родилки на куче рванья, здесь и старые меш-ки, конская сбруя, какие-то грязные верёвки.
- Опять Александр Тихонович, ты пьяный?
Свирид ещё и наглый. Его бы, забулдыгу, давно бы надо уволить из совхоза. Но он знает, что замены ему сразу-то не найдут, идти скотником в родилку охотников мало, и поэтому ведёт себя дерзко. По-дошёл к нему, а он даже не удосужился повернуть голову, только грубо прохрипел:
- С соломки, небось, не напьёшь, коли дроблён-ки нету.
00
Начались заморозки. По утрам в корытцах у кур лёд в два пальца. Доярки недовольные: «Пора пере-водить дойные гурты из летних лагерей на ком-плекс. Стынут руки».
А на комплексе (на зимних квартирах) ещё уйма недоделок. Самые серьёзные из них– недоделана система навозоудаления. А без неё скот в боксах нельзя держать на комплексе и часа. Утонем в навозе.
Но строители-подрядчики уехали. Надо снова их вызывать (гарантийное же обслуживание). Косов сочинил письмо, вложил в него всё своё вдохновение. Для этого запирался в кабинете и сидел там два дня. Потом лично повёз в область, надеясь, что изложенные в письме наши страдания тронут сердца областных начальников. И они пришлют нам по-мощь.
20 октября.
Через неделю «Область» прислала помощь. Приехал мужик неопределённого вида. Мордатый, нос красный и с синими прожилками, в длинном до пят шушуне из солдатского сукна:
- Я из пуско-наладки. Вы вызывали?
- Да, - обрадовались мы. Наладьте нам, пожалуйста, пневмоустановки.
- Низзя. У вас не хватает на них переключателей.
- Тогда исправьте компрессор.
- Низзя.
- Тогда хоть наладьте транспортёр, чтобы он двигался.
- Низзя.
Начальник комплекса Черняев Сергей Андреевич смекнул, быстро догадался, в чём тут дело. Отвёл Шушуна в сторонку и на ухо потихоньку по-обещал ему: «Мы вам заплатим дополнительно. Кроме. Наличными». Шушун остановился, подумал и с радостью замотал головой: «В понедельник. Раньше не могу».
21 октября.
Первый секретарь РК КПСС Василюк Иван Яковлевич привёз пренеприятнейшее известие:
«К вам, в «Баррикады» едет первый секретарь обкома Куличено».
Приехал он заранее, чтобы нас предупредить.
Косов побледнел, сокрушённо бормочет, - И зачем он к нам едет. Надои упали до одного литра на корову. Ещё зимы нет, а уже много коров истощённых. И зимние скотные помещения на третьем от-деление не готовы. Двери отодраны, окна выбиты. А к Красным Уголкам ещё не приступали. На комплексе из-за недоделок строителей котельная не ра-ботает, навозоудаление постоянно ломается, скот в грязи, а скотники разбрелись и, видимо, пьянству-ют.
Василюк сидит рядом и добавляет, – И по селу у вас не проедешь. С самой весны улицы изрыты водопроводчиками.
Косов на минутку замолчал, достал из грудного кармана таблетки. Морщась, выпил несколько штук, и продолжал говорить уже членораздельно:
- Конечно, это я мрачно нарисовал картину. Но могу нарисовать и побелее. И всё-таки, зачем он едет именно к нам.
- Не я ему начальник, - развёл руками Василюк, - а он мне. Он записал себе в план – побывать в ка-ком-либо совхозе на отчётновыборном партсобрании. И выбрал именно вас. Наметил приехать 23-го.
23 октября.
По предложению Косова решили провести общесовхозное партсобрание 23-го. Именно в этот день. Ни днём раньше, ни днём позже.
Рассуждал Косов так: «Раз Куличенко приедет к нам в совхоз 23-го, то раньше 11-ти он из Волго-града всё равно к нам не доедет. А если и приедет к 11-ти, то не пойдёт же он осматривать молочный комплекс и другие животноводческие помещения, когда члены его верной партии, преданные коммунисты сидят в клубе на партсобрании. Партийная совесть ему обязательно подскажет, что он должен быть среди них, то-есть присутствовать на партсобрании. И ходить тогда по грязным коровникам у него не останется времени».
Но гроза миновала, Куличенко, слава богу, не приехал. Как оказалось - он со многими деятелями государства был в станице Вёшенской на чествование Михаила Шолохова в честь его семидесятилетия. Уже поздно вечером лозночи это видели по телевизору.
А партсобрание всё же провели. Никто же не знал, что Куличенко не приедет.
25 октября.
Приезжал председатель районного комитета Народного Контроля Шевченко Фёдор Сергеевич. В кабинете директора, перед субботним нарядом, собрал со всех отделений наших совхозных народных контролёров и проводил с ними беседу. Я пришёл на наряд и был невольным слушателем этой беседы.
Народный Контроль (далее НК) в стране ввели недавно, всего лет пять-шесть назад, с надеждой приобщить народ к выполнению решений партии. Но главное - чтобы бороться с растащиловкой общественного добра, с воровством, которое стало в стране повальным. Чтобы НК стал помощником партии для этого в каждой области и районе организовали комитеты Народного Контроля. Во главе этих комитетов поставили надёжных партработников, назначили им высокие оклады. На «местах» же, то-есть в колхозах и совхозах, то же создали группы народных контролёров. Но создали, как оказалось, лишь на бумаге. Буквально ничего не изменилось в жизни совхозов и колхозов,- как воровали, так и воруют. А вернее – воровать стали ещё больше.
Прошло несколько лет и стало ясно, что пользы от совхозных народных контролёров абсолютно ни-какой. Напротив, большинство из них сами оказались не без греха, и по этой причине стучать на со-седа не хотели.
Но не расформировывать же только что созданные структуры. Что-то надо было предпринимать. В области были в курсе дела, и на очередном совещании дали очередной нагоняй председателям районных комитетов, и приказали им, чтобы попробовали как то оживить работу народных контролёров. С этим и приехал Шевченко.
Должность у Фёдора Сергеевича хлебная, лучше и быть не может: оклад высокий, ни за что не отвечает, и никому не подчиняется. Разве что только областному комитету, который стал чаще напоминать, что хлебец-то свой надо отрабатывать.
Но кормушку такую терять ему было не резон. Поэтому беседу старался вести искусно, склонял наших мужиков к доверительному разговору.
- Хотелось бы, дорогие товарищи, побеседовать с вами по душам. Услышать от вас, дорогие товарищи, – что надо сделать, чтобы оживить работу НК. Без официозности, а как говорится, - по душам.
У вас они работают неважно. Хотя о них можно что-то сказать. Мы научились вскрывать недостатки, а надо ещё их предупреждать, устранять их, а не только «вещать» о них. У нас 9,5 миллионов народных котроллеров. Это слишком много. Люди они хорошие, но работают как народные контролёры неважно.
Один руководитель не преследовал НК, но был глуховат к нему.
Никто не скажет руководителе плохо, а кто скажет – тот лысым будет.
Ну, всё-таки, что надо как-то оживить работу НК? Видимо у вас не работает партком, поэтому не работает и народный контроль. Самотёком вода не течёт. Вода течёт всегда с горы. А чтобы мужик крестился, надо чтобы всё время гром гремел.
Он говорил и говорил. Говорил долго, а мужики молчали и молчали, словно в рот воды набрали. Ни одна душа не захотела выступить.
27 октября.
Всю неделю ревизоры из района проверяли цен-тральную бухгалтерию. Составили акт, в котором предложили «…освободить от занимаемой должности главного бухгалтера совхоза Аханова Василия Васильевича».
До самого конца выжидал «дядя Вася» результатов проверки. А в последний момент, когда уже заканчивалась ревизия, и начали писать в акте выводы, бегом побежал в сберкассу, снял со сберкнижки, и внёс в совхозную кассу 800 рублей. Пока не захлопнулась крышка.
28 октября.
Секретарь обкома Куличенко в совхоз не приехал, но он же приедет когда-нибудь, если обещал Косову. А поездки его в хозяйства известно, чем заканчиваются, - обязательно какому-нибудь большому начальнику «оторвёт голову». А директора совхозов для этого самые подходящие кандидатуры. С Василюком, первым секретарём райкома связываться он не станет. Василюк – фигура заметная, Герой Социалистического труда.
Поэтому Косов стал бывать на комплексе ежедневно. Решил к приезду высокого начальника навести порядок. Вчера он ходил по комплексу с хвостом. Хвост – это мы: начальник комплекса Горошко, зоотехник Хабаров, инженер-механик Омельченко и я.
Проклятое животноводство! Комплекс только ещё начинает работать, но, сколько уже здесь поводов для душевной боли. Прошел всего один месяц, а везде уже удручающий вид: в корпусах разбиты оконные стёкла, сорваны с петель двери, вахтёрши нечесаные, в лохмотьях, и пустое лицо начальника комплекса. Но самое главное-то, что нет молока. Конечно же, Куличенко оторвёт Косову голову.
Ходим по всем службам. Сначала зашли в кормоцех. Рычат скребки транспортёров, шипят смесители, перемешивая грязную картошку. Работают здесь два мужика, Хантурин А.И. и Вехров Иван. Оба пьяные. При виде директора, быстро вскочили с ящиков, на которых только-что пили водку. Дожёвывая и вытирая рукавами рты, выпрямились, и стали по стойки смирно, опустив руки по швам, словно в армии когда встречают командира.
Косов озверел, - Ты, Хантурин, опять взялся за старое?! Снова пропиваешь совхозные концентраты! И ко мне, - Зачем ты поставил сюда этого пропойцу? И снова к Хантурину, - Расскажи, как ты вчера воровал концентраты?
- Это не я. Это вот он, Иван Вехров.
- Но дал ему-то ты.
- Ну а как же, Анатоль Иваныч, Человек же просит.
Идём дальше. Заходим в Родильное Отделение.
- А ну-ка, посмотрите сюда! - рявкнул он на телятниц, - Загадили санузел! Не отворачивайтесь, не отворачивайтесь. Загадили санузел, теперь начали загаживать территорию вокруг Родилки! Не пройдёшь. Кто это наделал? Кто?!
Работавшие здесь две огромные бабы занеякали, - Эт не я, не я. И другая, - Эт не я.
- Кроме вас здесь никто не работает!
- Можа это Любка. Можа она. Она городская. Она любит в городские уборные ходить.
Ходили по всем службам. На партийном языке сказали бы, - Косов придавал работникам комплекса импульс. От грубого окрика, резкого его тона походка зоотехника Хабарова с «вразвалочки» сменилась на полурысь. А инженер комплекса Омельченко, обычно свято чтивший КЗОТ, даже позабыл, что рабочее время должно длиться семь часов.
В животноводстве, особенно в дойных гуртах всегда проблемы, всегда масса поводов для душевной боли. То вовремя не накормили, то не напоили, то тонут в навозе, то сломалась водокачка, то отключили свет, то сломалась зернодробилка, то нужна газоэлектросварка. Одних только автопоилок 300 штук, навозных транспортёров два километра. А всевозможных электродвигателей около 150. А ка-ковы кадры слесарей? Путёвых в животноводство калачом не заманишь. А из тех, кто здесь работает, добрая половина пьяных.
00
К нижнему (около церкви) магазину подъехал на телеге конечно же за бутылкой, скотник Старый Жало - Карабанов Василий Павлович. Бутылку он купил, но увидев стоящих в очереди баб, задержался. Посмотрел каждой из них в глаза, но в разговар не вступал. Чего бестолку с бабами разговаривать? Только время терять. Решил лучше спеть им песню. Для этого вышел на середину зала, неспеша крепко сжал руки в кулаки и зажмурил глаза. И нисколько не смущаясь, словно не в магазине, а у себя дома, громко загорланил свою любимую фронтовую:
- Кто в Ленинрргад прробиррался болотами, горрло ломая вр-рагу.
Пел, делая ударение на букву «Р». Считал, что его рычание наиболее убедительно отражает тот трагический момент его фронтовой жизни.
В войну Василий Павлович сражался под Ленинградом, среди болот на Волховском фронте. Армия, в которой он воевал, попала в окружение. По-том с жестокими боями и большими потерями из этого окружения еле-еле вышла. Рассказчик он никудышный, и петь песни умел. А эта песня, как он считал, наиболее полно отражает его фронтовую жизнь. Но в своём родном Лозном его слушать не хотели. Всем почему-то было некогда, всем не до Васи – Жалы, этого балагура. А тут, в магазине, подвернулся особый случай. Бабы стояли в очереди, а это значило, что никуда они сразу-то разбежаться не смогут. Значит, пусть теперь постоят и послу-шают его, как он воевал, как он их же, неразумных в войну защищал.
Деваться женщинам было некуда, хочешь-не хочешь а слушать придётся. Закатив глаза, сжав ку-лаки пел Василь Палыч во всё горло:
- Выпьем за тех, кто командовал р-ротами,
Кто умиррал на снегу,
Кто в Ленингррад пробиррался болотами
Гор-рло ломая вр-рагу.
Начальник комплекса Черняев Сергей Андреевич и скотник гурта №1 Карабанов Василий Павлович.
12 декабря.
В три часа дня состоялась сессия Лозновского сельсовета, на которой было заседание комиссии по борьбе с пьянством. Комиссия взяла на учёт 25 отъяв-ленных алкоголиков, с которыми решили вести работу. На нашем отделении в этот список попали, пока что, 10 человек:
Лукъяненко Алексей Як. – (Гамза)
Сафронов Геннадий П. – (Баклан)
Ковалёв Александр Тим. – (Дед , Сало)
Зиновьев Виталий – (клички ещё нет)
Жуков Александр – (Резаный)
Хантурин Александр Ив. – (Хантура)
Пузанов Василий Ал. – (Зюзёнок)
Яблочкин Александр Ник.
Конопатов Павел Ал. – кузнец.
Щелкунов Иван Тих. – (Тихон).
Но это пока, для начала. Чтобы на старте не перегружать комиссию. На самом-же деле, пьяниц в раза в два, или даже в три больше. В этот список пока мы не включили Маслова Германа, Сергиенко Ивана (Грача), Желткова Аркадия, Дудина Михаила, Панова Юрия (Глыбу), Круглякова Александра Тихо-новича, Круглякова Ивана Тихоновича и др.
Комиссия вызывала алкоголиков по одному и с каждым беседовала. Любопытно объяснял комиссии своё пьянство садковский мужик Кругляков Алексей Тихонович: «Я же воевал. Вот сижу я в окопе на передовой. А шёл жестокий бой. И ещё тогда я дал сам себе клятву: «Если останусь живой в этом бою, то когда вернусь с фронта домой, буду пить».
На этой сессии говорили и о работе молочного ком-плекса: «О повышении надоев на молочном комплексе». Депутат сельсовета Косова Зинаида Павловна (жена директора), главврач лозновской участковой больницы, возмущалась: «Почему на комплексе надои слабые, а у управляющего Говорова Г.И. до сих пор нет ни одного инфаркта, ни инсульта? Разве ком-плекс нужен только одному моему Косову? У Косо-ва и так здоровье подорвано».
15 декабря.
На комплексе проблем много. Горошко и Хабаров ежедневно пишут на рабочих по две-три докладных. Они считают, что бороться с нарушителями трудовой дисциплины надо только таким образом. Написал докладную – и все заботы с плеч долой. Пусть теперь директор с управляющим принимают меры. А мы что? Мы люди маленькие.
00
Скотники недовольные, - замучил их навоз. Навозные транспортёры ломаются, пневмоудаление ненадёжное. А навозохранилище на три тысячи кубометров заполнено уже до отказа. Навоз начали перекачивать в устроенный рядом с комплексом пруд. Но и он уже полон, и вот-вот плотинку прорвёт. И тогда, страшно подумать, всё это дерьмо потечёт в село. Ко-сов, конечно, тогда поспешит свалить всю вину со своих плеч на меня.
18 декабря.
Приезжал из проектного института «товарищ». (Его вызывали по поводу плохой работы механизмов навозоудаления). Посмотрел на эти механизмы и сделал вывод: «На комплексе соломы не должно быть, а у вас солома. Поэтому система навозоудаления и забивается. А это значит, что проектный институт не виноват. Так что, дорогие мои, извините».
00
Заходил в пристройку (каморку) ветсанпропускника, где облюбовали себе место электрики. Было ра-бочее время, но электрики играли в подкидного. И все до единого курили. Захожу, - каморке дым коромыслом, лиц не различишь. Стульев нет, сидят, кто, на чём придется. Пригляделся: лица чумазые и большинство с похмелья. Беспорядок, окурки, провода свалены в одну кучу, - потяни за один провод – потянется вся куча. Играют в карты и ругают правительство: «Во всём виновато правительство. Рыба гниёт с головы. Раньше лучше было».
00
По территории комплекса с разводным ключом в руке и деловым видом расхаживает Желтков Аркашка. Ему 55 лет, из них 24 года сидел в тюрьмах. А в руке ключ - это для вида. Чтобы никто не заподозрил его в безделии. Этого делягу я знаю как облупленного. Решил остановить:
- Аркашка, ты никак опять сегодня пьяный?
- А ты меня нюхал? Если я пьяный – пиши на меня директору накладную.
- А чего ж наносит-то.
- Это вчерашнее. Было, было. Не отрицаю. Васька приехал, Колька приехал, свинью зарезали. Было, было. Потом подрались. С ножами гонялись друг за другом. Потом пили мировую.
- Ох, лишим тебя, Аркашка, премии за декабрь.
- А почему Файку покрываете? Почему? Ну, простите на этот раз. Вот если ещё раз выпью, тогда уж лишайте.
- Аркашка, и откуда ты к нам приехал? Откуда тебя на нашу голову черти принесли?
- Из Серимифовича. Там срок досиживал.
- Из Серамифовича, - поправляю я.
- Да. Из Серимифовича.
- А зачем ты пьёшь? Это ж вредно для здоровья.
- Мне и врачиха Зина Павловна говорила: «Желтков, брось пить, а то «инфракт» будет».
28 декабря.
За проявленную инициативу, за то, что довёл дело до конца при устройстве Петропавловского лимана на Бердии, Косов наградил меня месячным окладом.
1976 год.
8 января.
Внезапный ночной мороз с северным ветром заморозил комплекс. Это должно было случиться. Построен он не для нашего климата. И сразу, как снежный ком, начали появляться проблемы. Коровы не доятся, не поятся, навоз не убирается. Перемёрзла во-да в трубах, замёрз неубранный в проходах навоз. И никому кроме меня и начальника комплекса до этого нет дела. Все специалисты центральной конторы от холода попрятались в тёплые кабинеты. А молочный комплекс – это вроде и не их дело.
Да и у простых рабочих душа не болит. Скотник заходя в корпус, но несмотря на мороз, двери за собой не закроет. А когда с работы уйдёт - свет не выключит. Если кран водопроводный открыл, то никогда не закроет. Доярки мыло у рукомойников воруют, отстоявшиеся в молочных танках сливки наливают в бидончики, и, спрятав за пазуху, несут домой.
00
- Алло, это звонит Косов. Прораб не у вас? Ещё не доехал до вас? Мне самое главное, чтобы он не напился пьяным.
00
Обычный директорский звонок по телефону:
- Ты психуешь - это хорошо. Но кто крайний? Кого наказывать? Всех? Нет, всех не надо. Надо одного. Давай свои предложения. Сказал – пусть делают! Гм, не хотят. На хрен она, эта демократия тебе нужна.
00
Белякова Зинаида Александровна – «бабка Зинка». Летом она учётчик, а как полевые работы кончаются, работает на комплексе. На подхвате. Подменяет бригадиров животноводства, когда они в отпусках. Вид в это время у неё деловой, тон начальственный, на скотников покрикивает. Нынче зашла в кабинет начальника комплекса и командным тоном ему объявила: «После тырцатого Булку можешь забирать».
Тырцатого. А ведь когда-то она была грамотной, работала даже учительницей начальных классов.
А Булку (Макиенко Владимира Ивановича) она выпросила у начальника на время, пока какой-то скотник был на больничном.
00
Дегтярёв Александр Иванович – «Кубыч». У него, как и у всех алкоголиков нехватает терпения дождаться очередного отпуска, чтобы получить положенные отпускные деньги. А душа-то у Кубыча горит, денег нет, а выпить охота. Вот и повадился раньше времени получать вместо отпуска денежную компенсацию. Но нужно сначала написать заявление, отнести её в отдел кадров, потом кадровичка должна написать выписку из приказа об отпуске. И уж потом эту выписку сам Кубыч должен принести в контору отделения и отдать лично в руки бухгалтерам. Сегодня с самого утра сидит в конторе ждёт как ворон крови отпускные, бурчит: «Третий день хожу за выпиской из приказа по разным дистанциям. То в центральную балгахтерию, то в балгахтерию нашу».
У Кубыча что на уме, то и на языке. Любит он на людях резать правду-матку. Сегодня ему захотелось поговорить со мною по душам: «Геннадий Иваныч, скажи мне, только давай честно. Ответь мне, - чему Вас там, в институтах учат? - И сам же ответил, - Я думаю, что Вас в институтах учат, как обдуривать рабочий класс».
13 января.
Обычный день. Снова разговоры о навозе, который всех замучил, и от которого никуда не деется о постоянно забивающейся канализации, о соломе, о том, что в родилке нет скотников, что там грязно и холодно. «А там ведь, - постоянно кричит на нас директор, - теоретически должна быть идеальная чистота!».
Сейчас в Родилке работает заезжий паренёк Сидоров Толик. Он ещё совсем юноша, но уже успел отсидеть в тюрьме четыре года. Неплохо рисует. На стенках Родилки малюет мелом финские ножи с розой и финские ножи, пронзающие обнажённую женскую грудь. А под рисунками надписи: «Жди мине и я приеду». Живёт в общежитии. С его угрюмого лица никогда не сходят синяки.
00
Разговоры рабочих в МТМ:
А Митюшка чего делает? – Сломался. – Что? – Задний мост полетел.
00
На комплексе. Валя Телушечка защищает своего зятя выпивоху Панова Ваську: «Тут апричи зятя полно алкоголиков. А партейные не пьют что ли? Не пьют, только за ухо льют»
00
Кто много лет работает у скотины, со временем глупеют. Косов как-то наедине поделился со мною своими наблюдениями: «Среди зоотехников я ни одного путного не встречал. Даже окончившие институт через год-два работы у скота, пишут «рабалатория», «икстинкт». А те, кто окончил зооветтехникум, - ещё хлещи: «завтехник», «витинар», «сиклятарь», «булгахтер».
24 января.
Суббота. Сижу в ванне, а тут зоотехник Хабаров записку прислал: «Тов. Говоров Г И! Идите на озеро «Рица» (так он с издёвкой назвал навозную запруду) и посмотрите. Просела и лопнула навозная плотина. Жижа потекла в щель и размывает плотину».
26 января.
Район проваливает план по молоку. Надо искать крайних. А наш совхоз самый крупный производитель молока. Естественно в районе решили заслушать нас на бюро Райкома. А «заслушать по молоку», – это значит, что нам надо отчитываться, как идут дела на комплексе. Секретарь Райкома сегодня прислал уполномоченного «готовить нас на бюро», то-есть набрать свежих компрометирующих нас фактов, чтоб был предметный разговор. А уполномоченные в райкоме известно какие, все службисты. И этот наверняка будет «рвать постромки».
Ходил этот уполномоченный по комплексу, заходил в кормоцех, в доильные корпуса, был в Красном Уголке. Ходил с блокнотом в руке и всюду старался подметить и «взять на карандаш» только плохое, изобличающее. Насобирать свеженьких фактов, что-бы на предстоящем бюро смешать нас с грязью, доложить какие мы такие-сякие «размагниченные». И наверняка этот уполномоченный будет выступать на бюро страстно, чтобы оправдать свой хлеб, своё тёпленькое местечко. Ну а если ему повезёт, и доклад получится у него хороший, то тем самым заложит он основание для своей будущей карьеры. Долго ходил вместе с нами, и попутно мучил нас дурацкими вопросами:
- Что же вы, коммунисты, а срываете план по надою молока?
- Да вы посмотрите, кто у нас работает. Пьяницы, отпетые лодыри, да больные.
- Вы не прикрывайтесь трудностями! Стране нужно молоко. А вам надо не ныть, а выискивать внутренние резервы. Мы вам построили дворец! И Государство ждёт теперь от вас отдачу.
21 февраля.
Производственное совещание животноводов. Выступление главного ветврача Акентьева Павла Михайловича всегда вдохновенное:
«Сильно отощавший скот (это он о садкачах) лучше не прирезайте. Всё равно это мясо будет выбраковано, и вернут его вам же. Как говорится, - Вашим же салом по вашим же мурсалам. Скот в Садках и дохнет пачками, и прирезается пачками. Надо бы садкачам применять минеральные подкормки, но они в один голос – «Где их взять эти самые минеральные». А я наткнулся на монокальций-фосфат, какой лежал у них же в складах. И его там великие тонны!
Через неделю звонит мне их зоотехник: «Пал Михалыч, оказывается, в этих брикетах есть все необходимые минеральные добавки! Я вот сегодня вычитал». - Да я же вам толкую об этом каждый день, сначала ещё зимы. Гм, Америку открыл.
А на третьем отделении за эту неделю пало шесть телят и три коровы. Захожу к ним в Родилку. Вижу пьяный бригадир СэГэ ( Степан Григорьевич ) заученно и с каким то восторгом перечисляет причины падежа. Мы де не виноваты, виноваты плохие корма, плохое помещение и т.д. А сам румяный, глаза сощуриные и прёт от него водкой».
22 февраля.
Комплекс от села далековато. За час, в обеденный перерыв, домой сходить не успеешь. Решили сделать удобство для работников. Из совхозной столовой в Красный Уголок стали возить обеды. В урочный час брали из-под дроблёнки бортовую машину, и на ней Володя Клопёнок привозил из столовой вместе с обедами и толстую повариху Мотьку. Надев белый халат, на первое Мотька наливала из зелёного жбана щи, а на второе она доставала из огромной кастрюли и раздавала каждому по одной плохо ощипанной и дурно пахнущей синей курицы. Каждому при этом поясняла: «Кушайте, не разглядывайте. Это с Садковской курофермы». Все морщились, нюхали, но ели. А вахтёрша Телушечка так прокомментировала это блюдо: «Это чтобы в нашем государствии ничего не пропадало».
00
Проверяющие замучили упрёками: Мы вам по-строили комплекс. А где же молоко? Где же?
00
Подъезжаю к комплексу, вижу, как с поднятыми вверх руками бежит навстречу запыхавшийся Черняев Сергей: «По комплексу ходит какая-то «Шишка» из Москвы. С ним ходит наш директор, и районное и областное начальство. А только что, помрёшь со смеху, залез этот Шишка в своих ботиночках, чуть-ли не до колен, в говно! Думал, что у нас полы такие гладенькие, а это жижа навозная. Со меху помрёшь! Горошко его шлангом обмывал, а я его обтирал.
Видел и я этого Шишку. Маленький, щекастенький. Вместо носа на лице какая-то шишечка с двумя дырочками. Но одет по-модному, с иголочки. Пальтишко дорогое. А вид важный, и с гонором.
00
Из навозохранилища начали выгружать навоз. Грузим ковшовым погрузчиком в тракторные тележки. Присматривать за погрузчиком поставили Федора Никифоровича Дегтярёва. С лёгкой руки Косова должность эту назвали «говночерпием». Погода холодная, целый день на ветру, а Фёдору отойти ни на минуту нельзя, трактора подходят один за другим. Чтобы не замёрзнуть он подвязал свою «кухфайку альмневой проловкой». Зачем?- спрашиваю. – Да чтоб не поддувало.
Фёдор Никифорович человек уже в годах, всегда серьёзен. Но главная черта его характера - бережливость. На всё Лозное прославился тем, что несколько лет складывал на чёрный день свою зарплату, как ему казалось, в надёжное место, в валенок. «Подальше положишь – поближе возьмёшь». Да доберёгся, что мыши все деньги поточили. Вместо денег в валенке оказалась одна бумажная труха.
24 февраля.
В ночь на 24-ое пришёл с севера холодный цик-лон. Сильный ветер и температура минус 30. На комплексе катастрофа. Перемёрзли и полопались все водопроводные трубы, автопоилки. Доильные установ-ки не работают, навоз в проходах превратился в лёд, дельта-скребки остановились. Коровы стоят некормлёные, непоёные и не доеные.
Этого следовало и ожидать. Оказалось, что по-строенный комплекс никакой не «Дворец», как любят нас упрекать областное, да и районное начальство (мы вам построили «Дворец»), а жалкое зрелище. Первый настоящий мороз с ветром и все замерло.
И остались мы наедине со своими бедами. Всё от-деление, да и почти вся центральная целую неделю паяльными лампами, газосварками отогревали, свари-вали размороженные трубы, ломами кололи в проходах навоз, чистили, кормили, вручную доили коров. Как могли, наводили порядок.
А когда циклон ушёл, оттеплело, - на комплекс пожаловало районное начальство – первый секретарь Райкома Василюк и председатель райисполкома Роньшин. Стали ходить по комплексу, явно ожидая увидеть, как мы работаем по современным технологиям в построенном для нас Дворце. Но мы еще не успели до конца устранить аварию. В доильных залах было ещё грязновато, кругом ещё валялся мусор.
Как они возмутились! Что о них, о районном начальстве подумает секретарь обкома. Если он сюда нагрянет. Не сдобровать им. Решили, что надо принимать меры.
И началось и поехало.
5 марта.
Сначала на заседании совхозного парткома (надо соблюсти процедуру) дали команду нас наказать: «За замусоренность тамбуров, за грязные доильные залы в третьем коровнике, объявить выговоры с занесением в учётную карточку управляющему отд. №4 Говорову Г И, начальнику комплекса Горошко ВС, старшему зоотехнику Хабарову ВП.
Потом добавили, что во вторник или в среду при-везите их на бюро Райкома утверждать эти выговоры. А там, на бюро, может быть, мы ещё добавим.
На следующий день Василюк по телефону Косову давал указание, что Говорова незамедлительно надо освободить от должности управляющего. Косов стал возражать: «Я не намерен менять управляющего». Тот рассердился: «Мы без тебя лучше знаем чего надо, а чего не надо», - и бросил трубку.
19 марта.
Тучи надо мною сгустились. Менять работу, а вместе с ней, наверное, и образ жизни, мне не хоте-лось. К тому же вины моей не было. Надо было готовиться к Бюро. Написал объяснение. Но прежде чем идти с ним на Бюро, решил посоветоваться с уважаемым мною Седовым Николаем Ивановичем. Знал его уже много лет, бывал он у меня в гостях дома. Он был уже на пенсии, но до этого много лет председателем Райисполкома. Он знал всю эту кухню, знал, какие мне могут ожидать козни. Поехал с этим объяснением к нему домой.
Прочитав мой труд, Николай Иванович посмотрел на меня как-то непонимающе-удивлённо. Потом, немного помолчав, посмотрел на потолок, и неожиданно для меня выпалил:
- Всё это ерунда! Не горячись. Всё должно идти, так как и идёт. Только ты этот свой крик души (он показал на моё объяснение) выкинь в мусорный ящик. Вот тебе чистый листок бумаги и пиши про-шение, где ты признаёшь свои ошибки и просишь Райком смягчить тебе наказание.
- Какое наказание? Я ни в чём не виноват.
Николай Иванович посмотрел на меня как доктор на тяжело больного и тихо-тихо, но твёрдо произнёс:
- Пиши. Пиши, что «я признаю вашу критику своевременной и правильной …».
Написав под диктовку Николая Ивановича заяв-ление, я почувствовал, что становлюсь частью исключительно точной, хорошо смазанной, безотказной машины.
Было бюро. Защитников у меня не было. После уж я удивлялся своей выдержке и спокойствию, выслушивая обвинения. Но авторитет секретаря РК был так велик, что не потребовалось остальным членам бюро вникать в суть вопроса. Я же, идя на бюро, ещё верил, что в этой подлой процедуре будет соблюдено хоть некоторое благородство, меня выслушают. Но, оставляя в стороне сам факт, саму суть вопроса, секретарь стал критиковать меня за пререкания проверяющим райкома, за то, что «правду свою доказывал».
Николай Иванович оказался прав. Ничего страшного ,конечно же, не произошло. Было бюро, поругали меня, и конечно объявили строгий выговор. Формулировка была такова: «…учитывая ходатайство директора, и то, что я осознал свой проступок ограничиться выговором с занесением в учётную карточку».
И кому из руководителей не давали выговоров! Давали. И давали по нескольку раз, а потом эти вы-говора снимал сам же Райком. Таков стиль работы Райкомов, таковы, стало быть, были порядки.
20 марта.
Борисова Ираида Филимоновна, звеньевая жен-ской тракторной бригады собралась ехать на свадьбу и принесла заявление: «Прошу отпустить меня с ра-боты на четыре дня « в честь отпуска».
«Ой, я вся никакая!» Тоня Бондарева, бабёнка из Садков, молодая, как говорится в соку, повадилась ездить в Лозновскую больницу к врачу Чайке. Он приехал к нам работать из города и почему-то без жены.
От женщин посыпались к ней вопросы:
- Тоня, зачем ходишь в больницу? Ты же не похожа на больную, румяная, хорошо выглядишь.
- Вы не смотрите, что я хорошо выгляжу. А на самом деле я вся никакая. Чайка в своём кабинете меня каждый раз осматривает, кладёт на кушетку, всю с ног до головы прощупывает. Заставляет, чтобы я приходила к нему ещё. Вот я и езжу.
17 апреля.
- Скорее выводите дойные гурты в степь. Молоко сразу полезет вверх! Посевная посевной, а к молоку внимание ничуть не ослаблять. Упустишь – не наверстаешь. По телефону поступила такая команда Косова всем управляющим.
Ленинский субботник. Косов снова звонит: «Ты же лесник. Сделай так, чтобы у твоей конторы был парк, шумели деревья.
7 мая.
Старший зоотехник Хабаров ВП уволился из совхоза и покинул Лозное. Вместо Хабарова поставили Серёжу Черняева, вместо Серёжи приняли Журавлёва. Он окончил Дубовский зооветтехникум (Копытников). Ему тридцать лет, хромой и почти совсем слеп. С крупнорогатым скотом ещё никогда не работал. Я и коров ещё не видел, - говорит, щурясь и передёргивая плечами. Работал до вас в рыбоводном питомнике. – А почему ушёл? – Воды боюсь.
Написал заявление на увольнение ветеринарный врач комплекса и Шестипалов АИ. Едет восвояси, в Дубовку.
Механик комплекса Омельченко просится перевести его на освободившееся место механика по трудоёмким процессам в центральную.
- Ты что ведёшь себя так? Дерзишь. Смотри, держать таких я не намерен. Не хочешь – так катись на все четыре. Держать не буду. Это Косов в своём кабинете пришедшему к нему рабочему.
Косов разъезжал со мною по селу, высматривал, кто сажает огороды, а кто нет. И в соответствии с этим вносил поправки в свою работу с кадрами. Сидит в кабине своей Волги, смотрит из дверцы и сам с собою вслух рассуждает: «Этот посадил картошки мало, видимо только полведра, и что-то бросил, медлит. Ему можно объявить только замечание или предупредить. Строже нельзя, сбежит. А этот, глянь, распахал все зады! Двор городит. Этому можно смело объявлять строгий выговор. Знаю, прошу меня не учить! Он бежать никуда не собирается»
- А что, интересно, думает Омельченко? Огород он сажает? А если сажает – значит, не собирается уезжать. А раз не собирается уезжать – можно его и поприжать.
20 мая.
Теперь ездовым у завхоза Нежинской МФ работает Уланов Иван Григорьевич. Ростом небольшой, так как коротконог. Рассказывают, что в ребятах славился тем, что в клубе на танцах играл на мандолине «светит месяц». И ещё, - удерживал на конце своей плоти полное ведро воды. И даже, если на спор, проносил это ведро двадцать шагов. Жена на него не жалуется, хотя и говорит про него, что он с прибабахом. С тех пор как Улан появился со своей калмыцкой рожей на нашем отделении, будни наши изменились. Как он только показывается в дверях конторы, разговоры даже самые важные прекращаются, и всё внимание переключается на него.
- Улан, расскажи, как ты верхом ездил на Середе Василии Ивановиче.
- Иван Григорич, а правда что твоя баба разбила мандолину о твою голову?
Всё это было на самом деле. А мандолина у него была славная, он её любил. Клялся и божился, что она сама выговаривала слова из песенки «давай выпьем пока тут, на том свете не дадут».
Однажды, я как-то в шутку, его похвалил. И не узнать стало Улана. Загордился, задрал нос. И с этой поры на покрикивания своей начальницы Марии Фёдоровны стал отвечать: «Ты по-о-тише, повыше тебя начальники есть».
13 июня.
В кабинете сидит Косов, перебирает и мельком прочитывает накопившиеся бумажки. Вдруг нажимает внизу стола какую-то секретную кнопку и тотчас рысью вбегает Люся – кадровичка.
- Вот в этом письме (она подготавливает касающиеся кадров письма) измените слово «сбежал», на «уехал» что-ли. У нас же не тюрьма, чтоб от нас сбегали.
00
Зарядил дождь, и видимо, на целый день. Ездовой Улан, посмотрев на небо, говорит мне, - «Это дождичек Накладной. Я всегда поддерживаю Ивана Григорьевича, - Конечно накладной.
Но лишь только после обеда позвонили из центральной: «Отгул. Рабочих можете распускать по домам».
20 июня.
Встретил в центральной конторе Львовича (Битюцкого Ивана Львовича). Бывшего бухгалтера садковского колхоза «Политотделец». Приехал в отдел кадров выбирать для своей пенсии «года». Не виделись с ним, наверное, лет двадцать. Разговорились: – Антоныч, твой отец, был длинновидный, толковый. Умел даже с секретарями обкома разговаривать.
21 июня.
В клубе было общесовхозное партсобрание,- О ходе хлебоуборки. На собрание присутствовал секретарь РК Василюк И.Я. Сидел он, как и положено, в президиуме
Собрание шло долго и ему, видимо, сидеть в президиуме надоело. После перерыва не захотел сидеть в президиуме, а, увидев меня, спустился в зал и подсел рядышком со мною. Захотел ближе узнать меня. Начал он разговор без обиняков, взяв сразу, как говорится, быка за рога:
- Геннадий Иванович, вот ты водку не пьёшь, не пьянствуешь. А почему? – и не дождавшись ответа с продолжил, - А вот если бы Тогда тебя освободили от работы? Ты бы запил?
«Тогда» - это он имел ввиду прошлогоднее парт-собрание, на котором присутствовал он сам. Это было в пору, когда я работал ещё в Петропавловке. Разбиралось на этом собрании моё личное дело. Моя вина заключалась в том, что я в ответ на высокомерное обращение секретаря парткома Шутова, прилюдно назвал его бездельником. В повестку дня тогда, ре-шив мне отомстить, Шутов неожиданно, когда уже все расселись по местам, объявил: «дополнительно включаю я в повестку дня вопрос - «личное дело Говорова Г.И.».
Помню, как зал тогда вмиг притих. Помню и то, как партсобрание это было многолюдным и бурным. Момент для расправы Шутов выбрал удобный, - Ко-сов уезжал в отпуск, и защитить меня было некому. В президиуме собрания сидел сам Василюк. Никогда не забуду, как несколько моих приятелей, тогда неожиданно превратились в моих же злейших врагов, и как они меня критиковали, а точнее - обливали грязью. Но таких оборотней, к счастью, было немного: председатель сельсовета Горошко, жена главного агронома Азанова, корчившую из себя преданной коммунисткой, и наш Петропавловский агроном-садовод, закадычный «дружок» Карпов. В зале сидели два Петропавловских старика-члена партии, - Деркачёв Григорий Андреевич и Осадчий Иван Прокопьевич. Они всё внимательно слушали, и, почувствовав, что со мною хотят поступить не-справедливо, вышли на трибуну и выступили в мою защиту.
Потом было предоставлено слово и мне. Я ещё до собрания не исключал, что Шутову может придти в голову использовать это собрание для расправы со мною, и на всякий случай свою речь подготовил. Так что я знал о чём говорить и как следует мне выступить. Зайдя на сцену, смело критиковал нашего партначаьника. Нет, не стал просить прощения, как обычно заведено в таких случаях, а стал критиковать. Нападение – лучшая форма защиты. Выступил уверенно, в резком тоне, и, что немаловажно, не по бумажке. Помню, как говорил, что в совхозе Шутов че-ловек случайный, что в совхоз, на своё место работы, из Дубовки он приезжает редко. Да и только тогда, когда ему нужно со склада по-дешёвке взять мяса и сливок. Что он, хотя и секретарь парткома, но никогда не бывает в курсе совхозных дел, и что он, наконец-то, просто бездельник.
Слушал Иван Яковлевич всех внимательно и всё время о чём-то думал и молчал. Никого он не перебивал, позволял высказаться всем. Так, не проронив ни слова, ни полслова, и уехал. И было похоже, что он чем-то ошарашен. Так было Тогда.
Беседа моя с Василюком продолжалась долго, до самого конца собрания.
- Ты запил бы? – повторил свой вопрос Василюк.
- Нет, Иван Яковлевич, не запил бы.
- А почему? Обычно-то руководители в таких случаях, когда их снимают с должностей, с расстройства ударяются в пьянство.
- Таково моё убеждение. Жизнь и без пьянства интересная штука. Решил я всю свою жизнь прожить в трезвости. Какие бы неприятности, и даже горе, со мной не случилось, в пьянство не ударюсь.
Выговор тогда мне всё же объявили. А Шутова вскоре после этого собрания сняли с должности секретаря парткома, а потом и совсем уволили из штата Райко-ма.
25 июня.
Опять собрание. На этот раз не партийное, а перевыборы совхозного Народного Контроля, а точнее, его председателя, Кузьменко Степана Петровича. Вот фрагменты отчёта «нашего деда» за год работы. Мужицкий стиль речи сохранён. Но главное, доклад был деловым, искренне болеющего за совхозные дела человека.
- Я буду кой-кого критиковать, няхай не обижаются. Завнефтебазой Василь Иваныч Дегтярёв имел весь год полный беспорядок. Надо, дорогой мой, на своих рабочих местах держать порядок. Да.
Обижаться не надо. Директора Натоль Иваныча тоже грызут. Вот приезжала Санпеддистация. Оштрафовала она и его. Без жёстких мер, видать, нельзя. Да.
Или зимой на третьем: коровы едят из кормушек на коленках, как богу молятся. Да. А соломка-то прошлогодняя, гнилая. А мы встревались в 74-ом с бригадиром тракторной бригады Пал Палычем. Он жёг тогда солому. Вот оно откуль всё берётся. Теперь искай энту соломку. Да.
Или на комплексе. Навозохранилище полон. Теперь с каких боков подходить, какие чертежи смотреть? Как его оттуль достовать. Да.
Или на шестом. Скотина, племтёлки с базов повылазили, объелись селитры и подохли. А замок висит, но замкнуть его некому. Мы, конечно, акт составили. Но теперь это право директора – в какую сторону он решит – в ту и будет. Да.
Ловить и сажать – это задача милиции. А наша – говорить. Да. И если все бум говорить, то недостатков будет меньше. Отсель выводы: Гонять надо больше управляющих!
5 августа.
Уборка затянулась, а тут ещё мешают её закончить дожди. Все руководители и областные, и районные, и все работники совхоза занервничали. На оперативке (на субботнем наряде) Овсянников, управляющий первого отделения докладывая, стал просить директора «срочно перевести комбайны с прямого комбайнирования на подбор валков ячменя. Ячмень в валках начал прорастать: «Погубим урожай. Если кто-нибудь напишет, - попадёт нам и вам, Анатолий Иванович».
Косов, почуяв надвигающуюся угрозу от обкома, занервничал:
- Откуда ты взял такую чушь!!! Вы сами там по-меньше болтайте об этом! Я вам запрещаю ездить в поле и смотреть валки! Обком партии обязал закончить уборку через десять дней. Для этого надо чтобы выработка на один комбайн была не менее двадцати гектаров,- так говорится в обращении обкома. А у вас она еле-еле дотянула до семи гектаров. Лучше ты, Овсянников, постой-постой, не садись, доложи когда мне – когда закончите уборку?
Овсянников начал переминаться с ноги на ногу, стал мять в руках кепку, тяжело вздыхать: «Если считать по системе «двадцать гектаров», то дней через десять закончить можно.
- А на самом деле вы-то, там в Садках как настроены?
- «На самом деле» - снова начал переминаться, - я вам скажу одному, наедине. А тут нельзя, здесь люди, народу много.
28 августа.
Хлебоуборка затянулась, все устали, стали нервными. Утренний наряд на отделении. Главный агроном по телефону нашему агроному Гридневу Володе даёт каждый день новое указание, - какой комбайн и на какое поле следует перевести. Я сижу около, внимательно слушаю весь их разговор, стараясь определить, какая же на сегодня будет «пятница».
Бравый солдат Швейка сказал бы: «Вмешался генеральный штаб и всё пошло кувырком».
Наконец-то Володя кладёт трубку, и тут снова звонок. Теперь требуют уже управляющего. Звонит сам Косов. Злой, как с цепи сорвался. Тоже стал пороть горячку. Звонит из своего кабинета, не кричит, а орёт: - Где у тебя будут работать сегодня комбайны?! – И не дождавшись моего ответа, - Ты ничего не знаешь, у тебя в голове сумбур! Почему вчера простаивали автомобили в звене Середы? Ты когда там был в последний раз?
- Был в звене вчера. Автомобили к вечеру начали простаивать из-за того, что, один за другим, к вечеру стали ломаться комбайны.
- Мы будем с тобой расставаться.
- Что ж, воля ваша.
Через полчаса повёз директору заявление с просьбой «освободить меня от обязанностей управляющего».
2 сентября.
Встретил в степи Рулёва Михаила Ивановича, скотника из Петропавловки.
- Да вот ездил в центральную к директору, жаловаться на главного зоотехника Доценко. Дал мне плохеньких бычат, а требует привесов. А какие сейчас привесы? Попасу нету. Какая кормлёжка – такие и привесы. Да только зря проездил. У них тама всё соединёно.
Да, былок забыл. У тебя на отделении оказывается есть бахчи. Ты и арбузами руководишь? А я и не знал. Как нибудь приеду на своей тарабайке к тебе за арбузами. Бутылку столичной захвачу.
- Да я ж не пью.
- Зря. Она водка столичная очищает и смазывает нутро. И пить её легко, сама льётся в рот как ртуть.
3 сентября.
Уборка. С раннего утра кругом тарахтит, пылит, стоит гул автомашин, все спешат, на зернотоке деловое переругивание. У всех лица взъерошены от хлопот, рабочая одежда в пыли, руки в мазуте.
Но не каждому в совхозе сейчас трудно. На ток к полудню из центральной, на попутной подъехала инженер по техники безопасности, дебелая толстозадая баба. Разнаряженная, в белой кофточке, в руках держит какой-то циркуляр. Подъехала, скорее чтобы подчеркнуть и своё участие в уборке, и что она не бездельничает. Начала читать машинистам зернопогрузчиков свой циркуляр, что в каком-то районе, в каком-то совхозе засосало в водоприёмную трубу купавшегося мальчика…
- Распишитесь, - и суёт каждому ручку.
- Зачем? У нас в Лозном и воды-то нет.
- Всё равно расписывайтесь, что ознакомлены.
Рабочие покряхтели, но расписались. И она до-вольная, что сняла с себя ответственность, тотчас ушла.
4 сентября.
Ещё вчера предупредили, что в четырнадцать ноль ноль прибудут из Волгограда грузовые автомобили оперативной группы обкома для вывозки хлеба с тока на элеватор. Тридцать большегрузных. Встретить надо «как положено»: общежитие должно быть с вымытыми полами и опрятной техничкой, чистые простыни и бесплатное, хорошее питание. Погрузка на току должна быть организована и днём и ночью.
Бегут ко мне с телефонограммами технички. Едет в совхоз большое начальство. Команда за командой: «Подметите все дороги от комбайнов до тока, и от тока до элеватора. Бросьте все дела, а подметите!
Сегодня уже разъезжает по совхозу какой-то Филиппенко. Он председатель парткомиссии обкома, а сейчас командует оперативной группой. Слух прошёл, что он жесток, «отрывает головы руководите-лям». Видел его и я. Разъезжал на чёрной «Волге» по токам и беспрестанно давал команды: «Почему на до-рогах колдобины!? Бросьте все дела, а дороги сравняйте». Белый воротничок утонул в красной свежевыбритой шее. На челе печать выдающегося полководца. Орденские колодки, в голосе командирский рокот. «Почему на дорогах гуси? Бросьте всё, а гусей уберите». Ещё: «А где ваш председатель райисполкома? Чем он, интересно мне, сейчас занимается».
7 сентября.
Производственное совещание.
Монолог директора:
На токах начало портится зерно. В бунтах появился солодовый запах. Машины элеватор «ворочает». И ещё вопрос,- нужны ли совхозу с города люди? Наверное, нужны. Обирать бунты. Предупреждаю: если встречусь на токах с бардаком, то отвечать будете по партийному! А то, что погибло, актируйте вместе с народными контролёрами.
АВМ-ы переоборудовать на сушку зерна.
Фураж. На фураж ни грамма сухого ячменя не за-сыпать. Наш фураж – это гнилой сушёный хлеб, плюс кукуруза на зерно.
Силос косить после уборки хлеба. Ячмень в вал-ках растёт. Особенно там, где по валкам бродил скот. После этих ночных ливней валки надо переворачивать обязательно. Уплотнившийся валок никогда не просохнет. Для этого готовьте боковые грабли, и не отпихивайтесь!
О семенах. Вопрос стоит жёстко. Семена надо чистить круглые сутки. Но чистить не так, как на третьем. Очистили и положили на мокрый ток. И вытянули их тонкими кишками. За эти кишки надо выпустить кое-кому кишки.
С семенами яровой пшеницы особенно сложно. Скоро внутри зерна начнутся биохимические процессы, и тогда всхожести не будет. Пропадут семена.
Озимые уже сеять пора. Через три дня надо при-ступать. Влаги до чёрта. А кто знает, каков будет следующий год.
Зябь. К-700 должны работать хотя бы в одну смену. Пашется сейчас отлично, лемеха менять не надо.
Солома. Как теперь сволакивать намокшие коп-ны? А они с каждым днём будут врастать всё сильнее и сильнее. Их потом не сдвинешь.
Общественное питание. Шофера в один голос: «Кормят плохо!». Лозновская столовая стала готовить плохо. Почему? Разносолов не надо. Но надо что-нибудь по-человечески. Ведь забиваем ежедневно по три коровы. А почему в столовой нет салатов? Что здесь сложного? Да ничего. Рабочему их хочется, и он с удовольствием их съест. Да и цену помидорам надо сделать не 20, а 10 копеек. Пхаем приезжим дрянные помидоры по сумасшедшей цене. Яблоки. В саду они гниют, а в столовой их нет.
О бане. Волгоградские парикмахерши целыми днями работают в грязном ячмене, а баню для них ни разу не организовали.
10 сентября.
Был в Садках на своей родине. Нужно было заехать на Нижние Садки. Еле заметная просёлочная дорога пошла мимо заброшенного домишки. Повернулся и увидел, – из этой халупы выбежал мужик, бежит ко мне наперерез, машет руками и кричит:
- Чего, твою мать, не заехал?! За друга не считаешь?
Это мой старый приятель Серов Николай. Но спроси любого садкача, особенно молодых, и никто уже не знает Серова Николая. В лучшем случае кто-то скажет: «А-а, Колю Баламута? Знаю, а как же. Это тот, кого сожительница мотыгой ударила по лбу, и чуть не убила?». И всё.
Конечно, я остановился, вышел из машины и пошли разговоры. Но говорил больше он один, как и прежде, жестикулируя руками, говорил без удержу, словно боялся, что его не дослушают. И, по-прежнему был неопрятен, и пьяный тоже, как и прежде.
Помня его тайную страсть к писательству, легко сворачиваю разговор на литературу. И полилось – поехало. Отчаянно размахивая руками, начал говорить уже взахлёб:
- Шестерить ни перед кем не буду. Пушкину спасибо, Лермонтов молодец. Гена, сейчас думаю начать писать роман. Геннадий Иваныч, после моей смерти прочтёшь. Будешь скрипеть зубами и плакать.
Что он ел. Чем он питался. Раньше ловил капканами сусликов, пропадая целое лето в жаркой сухой степи. Обдирал с сусликов шкурки, тушки их варил на костре и ел, а шкурки в мешке приносил в сельпо и менял их на деньги. Первые вырученные деньги повёз в Дубовку и купил Малую Советскую энциклопедию. И с этой энциклопедии началась его страсть к писательству. Зимними ночами подолгу читал. Кое-какие статьи ему понравились. Начитавшись, возомнил себя самым умным человеком во всех Садках и решил заняться литературным трудом. «Да разве ему ловить сусликов и жить зимою в землянке?» Накупив тетрадей и авторучек, начал было писать поэму в стихах «Первая любовь». Но, видя, что ничего со стихами не получается, передумал. Тетрадки с «Первой любовью» изорвал, решив, заняться прозой.
Помню, как заходил тогда к нему в его землянку, знакомился с поэмой. Написано страшно неграмотно, с блатным жаргоном. Но я сделал вид, что мне понравилось. Не хотелось его разочаровывать, стало его жалко. А блатной жаргон привёз он из мест заключения, где научился под гитару петь блатные песни. Помню, как снял висевшую на стене гитару, рукавом пиджака смахнул с неё пыль и паутину, как, зажмурив глаза, долго её настраивал, и как потом, подражая артисту, пел стоя. Полтора куплета из его песни я запомнил.
- Ты от меня далеко, далеко.
В вальсе с другим ты кружишься
Тело своё доверяешь другим
И красотою гордишься.
- А для меня лишь один Магадан,
Мурманск, Охотское море,
15 сентября.
Герман Васильевич Маслов толковый механизатор, добрейшей души человек. Но выпивоха. После годового лечения в ЛТП (лечебно-трудовом профи-лактории), стал пить пореже. Редко, но зато метко. В обычные дни Герман у кузницы не видать, пустых разговоров он никогда не любил, работал в поле с утра и до самого темна. Жена про него говорила, что её Гера старательный, и что руки у него золотые, да только жаль что, рот у него дюже говённый.
В последние дни Герман косил семенные участки сорго. Дело это не простое, косить надо на высоком срезе, и скашивать только одни метёлки. А жаток та-ких нет. Для этого он своими руками и своею смекал-кой переоборудовал свальную жатку. Дело это новое, и желающих на эту работу не нашлось. А он взялся и сделал. Всё совхозное руководство было Германом довольно. Спас Герман положение. Дорогие семена покупать не пришлось. А ездить за ними приходилось аж за тридевять земель. Герман, конечно, почувствовал внимание к своей персоне, немножко заважничал, и это дало ему право даже прогулять два дня. Попьянствовать от души.
В такой момент я заметил его у магазина. Стоит среди мужиков, что им рассказывает, и в дрезину пьяный. Грязный, распокрымши, неумытый, руки как крюки, огрубели от беспрестанной работы с мазутом и соляркой. Увидел и он меня. А завидев, тот час оставил своих собутыльников, широко растопырив свои ручища, вышел ко мне навстречу. Растопырил так широко, что мне не пройти, не обойти. Видно, что ему хочется, чтобы я его выслушал, что хочет он сделать ещё что-то очень важное для совхоза, что-нибудь ещё рационализаторское.
Положение моё было безвыходное, рационализатора надо уважать, я остановился и стал терпеливо выслушивать.
- «Човопщемнахуйбудемделать?» Когда уберём это сорго. Причём сказал это своё новое слово из двадцати четырёх букв как единое, на одном дыхании.
Кстати, Герман никогда за новыми словами в карман не лез. Всегда придумывал их на ходу. К примеру, когда возил сено с орошаемого участка, то заезжал в контору за «толкуном».
- Где мой «толкун»!?
И все уже знали, что означает это слово. На порожках конторы, к этому времени Германа уже ждал с вилами временный рабочий Венка, приблудный алкаш, с зелёным спившимся лицом. Он без лишних разговоров одним прыжком запрыгивал в соломовозную тележку, и Гера мчался возить сено.
После, с Гериной лёгкой руки все мы стали называть рабочих, какие раскладали в тележках сено, толкунами. Но мы-то все говорили так в шутку, а учётчица и впрямь в учётных листах против фамилии рабочих, раскладавших в тележках сено, писала: «работали толкунами».
1 октября.
Вечером иду по улице, по нашей Москве. Вижу на лавочке, около своего дома сидит «Курила» - Щепоткин Александр Васильевич, родной брат по матери Щепоткину Анатолию Васильевичу – «Шерстяному». Тот тоже сидит напротив, на лавочке у своего дома. Каждый сидит не в одиночку, а с соседями. Сидят и, как обычно, осуждают каждого проходящего мимо. Такая уж деревенская заправа, - перемывать косточки тем, кто не рядом. Прохожу мимо, приветствую:
- Здравствуй, Александр Васильевич. Пойдём в клуб, там приехал Камышинский театр. Ставит пьесу «Уходя, гасите свет». Камышинский театр хороший, пьеса наверняка интересная. Пойдём.
Под одобрительный хохот сидящих баб, отвечает:
- Спасибо. Пусть этот театр дураков поискает в другом месте, а не у нас в Лозном.
Потом громко, чтоб я расслышал, добавил: Кабы этот театр нам мяса давал
Сидящие бабы захохотали ещё громче.
!5 октября
На входе в центральную контору, в дверях встретил Яшу штукатура. От водки красномордый, седой, кудлатый как зверь, и громадного роста, верзила. Но всё равно Яша не страшен. Его в совхозе знают что у него добрая душа, а в пьяном виде Яша любит шутить.
В последние дни он взял поваду – встанет в дверях, выставит ногу, и ни кого не впускает, пока с ним не поздороваешься. Поздороваешься не абы как, а обязательно за руку. А если даже и поздороваешься, но не снимешь перчатку, то сразу заревёт как бугай, - Ты что? Брезгуешь? - Тут уж поневоле снимешь перчатку, - Здравствуй, Яков Алексеевич. Яша тотчас широко заулыбается, убирает ногу и пропускает.
А когда стоять в дверях надоедает, ложится вниз животом на конторскую цветочную клумбу, и, прихлопывая ладонями по земле, громко скрипя зубами, ревёт:
- Земля родная! Я землю родную люблю! А они, с красными книжками, позасели в конторах, а землю свою родную не любят.
00
Ночью к нам во двор залезали воры. Выдрали лобовое стекло у «Москвича». Кто это мог сделать? - Ну, кто, ну кто, - как сказала бы вахтёрша Телушечка. Теперь ищи свищи. Утром безо всякой на то надежды, поехал искать воров. Не знаю почему, но сначала подъехал ко двору Володи Свирида. Вышел из маши-ны шумлю: «Володя, выйди на минутку!» Хотел у него, было спросить, - кто это мог сделать, поделить-ся своим горем. Володя Свирид хорошо знает криминальный мир Лозного, может быть что посоветует.
И я не ошибся! Смотрю, выходит Володя, и почему-то бледный как полотно. И не успел я ещё рас-крыть рта, как он выпалил:
- Ты, конечно, насчёт стекла? Езжай домой, минут через двадцать я тебе его привезу. Только просьба: не зови милицию.
Вот так. Едва успел доехать до дома, как Свирид привёз стекло.
- Как ты быстро нашёл пропажу! Глякось, глякось,- запричитала баба Тоня, моя тёща. Это тебе не иначе как Господь туда вёл. Вёл туда, куда и надо. Господь тебе, Гена, всегда помогает.
9 сентября 1976 г.
Газета «Сельская Новь» за 9 сентября посвятила весь номер нашему совхозу. На развороте большими буквами заголовок –
СОВХОЗ «БАРРИКАДЫ» ПРОДАЛ ГОСУДАРСТВУ ДВА МИЛЛИОНА ТРИСТА ТЫСЯЧ ПУДОВ ХЛЕБА!
А под заголовком хвалебные статьи с фотографиями.
16 октября.
Присланные из Волгограда молодые рабочие, девчата, должны были зачищать ток. В последнее время приходят на ток, но работать не торопятся. Завтоком Кухова Таисия не может их заставить, не слушаются они её. Дело дошло до скандала, Тайка разнервничалась, начала шуметь, материться. Они обиделись и с жалобой на Таисию Ивановну, что она материться, пошли в центральную контору. Вскоре Тайку вызвали в партком.
- Да разве я их обзывала? Я им всего лишь ска-зала: «Вы же не работаете «ёп вашу мать». И всё. Я их не оскорбляла, ничё. А ведут себя они словно при-ехали не на работу а на прогулку. Катаются по току на велосипеде, уходят гулять в поле на кукурузу: «Нас мама дома ничего делать не заставляет». Они мне все мозги высушили.
Вернулась Тайка из парткома сердитая, и ещё долго остывала. Ходила по току и бурчала:
- Каждая бл..ь Райкомом пугает. Райком, рай-ком.
00
По ночам с цехов АВМ начали воровать гранулы. Надо ставить на ночь сторожа. А кого? Все заняты. Уговорили инвалида, хромого на обе ноги Тарасёнка Шурея. К сумеркам приезжает он к цехам на своей инвалидной машинёшке, сидит всю ночь в кабинке вместе с собакой около мешков с гранулами. Караулит эти мешки.
Сегодня рано утром подъезжаю проверить.
- Как дела, Александр Алексеевич?
- Мороз. Былок замёрз.
Пересчитал мешки. Спрашиваю:
- А где же три мешка гранул? Было тринадцать, а стало десять.
- Я, придмерно, из кабины не вылазил. Я, придмерно, не воровал.
20 октября.
Карагодин Александр Иванович, мельник в кормоцехе, что в церкви, в минуты отдыха сочиняет сти-хи. Прямо на своём рабочем месте, в церкви. Подъезжаю к цеху и вижу толпу гогочущих мужиков. Алек-сандр Иванович раскрыл свою общую тетрадь и под одобрительный хохот собравшихся читает им свою поэму «Кому в совхозе жить хорошо»:
Директору Косову, Андрею «Долгоносому»,
Андрею Луценке, Говорову Генке
и Ваське Доценке.
Василию Аханову, Семёну Азанову.
Всему начальству досталось. И директору, и управляющим, и главному зоотехнику, и главбуху, и главному агроному.
А мужики, знай, ржут: Так и чертям и надо!
Кстати, в совхозе я насчитал три поэта. Не слишком ли много для одного совхоза. Это мельник Карагодин Александр Иванович, столяр стройдвора Ященко Пётр Данилович и шофер гаража «Родонец» - Мелихов Виктор Сергеевич. У Родонца манера творчества необычная. Муза его посещает когда ходит он за нуждой в уборную. Посидит в ней и выходит оттуда уже с готовыми стихами: «Машка, - кричит он жене,- запиши куплеты пока я не забыл».
УТРОМ У КУЗНИЦЫ собираются все механизаторы отделения. Прямиком, минуя контору, идут сюда трактористы, комбайнёры, слесари, сварщики, ну, и, конечно, хозяева кузницы - кузнец и молотобоец. Приходят за час, или даже за два до начала рабочего дня. Приходят, усаживаются кто на чём – кто на лавочке, кто на верстаках, а кто и на каких нибудь железяках. И до тех пор, пока не накурятся, не обменяются новостями, не выплеснут у кого, что на душе – не преступят к работе.
Первым обычно приходит Витька Ким (Ященко Виктор Акимович), хозяин кузни, кузнец. Приходит обычно мрачный, подавленный. В это время лучше к нему не подходить. Пока не сварят со своим молотобойцем на горне чифера, не выпьют его по кружке, к работе не преступят, молчат. Чифер пить Ким научился в местах заключения. Попадал туда уже три раза. И все разы за драку в пьяном виде. После отсидок поваду эту – пить Чифер, не бросил. Кроме пристрастия к чиферу, два раза в месяц, после каждой получки и аванса, пьянствует до безумия. Вид у него в это время как у зверя: громадный, лохматый, глаза наливаются кровью. Кончается пьянка тем, что берёт в руки монтировку или ломик и осоловевший шастает всю ночь по Лозному, ищет свою возлюблен-ную Зоткину Верку. Утром же придя в кузницу, начинает отходить. О ночных проделках не любит вспоминать, говорит, что «хучь убей - ничего не помню». Придёт в кузницу и первым делом начинает поправ-ляться. Не торопясь, мелкими глоточками, выпьет кружку чифера, посидит молча, малость отойдёт, расправит плечи. Затем встаёт, встряхивается как мокрый кобель, долго чешет кулаками глаза, а после объявляет собравшимся: «А вот теперь я Человек. Теперь подходи любой и говори чего надо тебе отковать».
В это время около кузницы собирается совхоз-ный люд. Свистя лёгкими и надрывисто кашляя, чуть ли не рысью бежит сюда заядлый курильщик тракторист Колюшка. Спешит разжиться сигареточкой, покурить, чтобы полегчало в груди, избавиться от мучавшего его по ночам кашля. Но так как своих папирос у него обычно не бывает, он ещё загодя, когда бежит, внимательно высматривает, к какому же курящему следует ему присесть рядышком. Конечно же, с тайной надеждой, что его угостят папиросой. Усядется рядом, и подолгу будет сидеть, поддакивать, заискивать, унижаться, чтобы потом, как бы невзначай попросить: «Палыч, не угостишь ли сигареточкой. Вот, чёрт возьми, свои дома забыл». И в доказательство, что забыл, начнёт шарить у себя по карманам, делая вид, что на самом деле забыл. Но этот номер у него проходит не всегда, курильщики его поваду уже знают, и обычно грубо отказывают: «На халяву, Колюшка, не пропрёт. Свои надо иметь». На что он уже перестал обижаться, привык. Только крякнет в кулак и тут же подсаживается к другому, кто дымит папиросой.
Но не все утром у кузницы сосредотачиваются на курении. Иные приходят сюда обменяться новостями, а иногда и просто почесать языками. Говорят чаще о том, что случилось за вчерашний день: кто с кем подрался, к кому приезжала милиция, кого обворовали. Но изредка разговор заходит даже и о между-народном положении. Обычно на эту тему любит рассуждать тракторист Пашка Грач. Обо всём он судит со своей колокольни: «Вот перекроим нефтяную жилу, тогда Иран перед Россией ещё попляшет. При-ползёт этот Иран к нам на коленочках. А мы тогда скажем иранцем: «Извини – подвинься».
Хотя в их простецких разговорах много наива, а слушать их порою бывает даже интересно.
Как- то заговорили о телевидении и о телевизорах. Инициативу в разговоре взял Чека, Файкин муж, шофер рейсового автобуса, Геннадий Николаевич Пузанов. Каждый день он ездит в Дубовку, в его автобусе всегда полно народу, наслышался он всяких разговоров, нахватался разных новостей, и теперь считает, что достаточно хорошо разбирается в жизни, и, по крайней мере, может поучить уму разуму других. Для этого он встанет, взмахнёт рукой и громко закричит, что не перебивали:
- Ша, тихо! Знаете, почему Россия наша бедная?- начинает он, подняв руку, - Да и как ей не быть бедной. Посмотрите передачи по телевизору. Если у нас в России идёт концерт, то на сцене сидит сотня музыкантов, пиликают на своих скрипочках. А в зри-тельном зале сидит только одна единственная седенькая старушонка. А скрипачи эти, поди, каждый день едят мясо, получают хороший оклад! А на Западе так не пропрёт. Там всё наоборот. На сцене играет один музыкант, а в зале сидят и слушают более тысячи. Вот тебе и прибыль. Да разве мы с вами россияне, всю эту ораву прокормим?
Все одобрительно загудели. Это означало, что они разделяют Генкину точку зрения. Витька Ким, услышав, о чём идёт речь, не вытерпел, бросил свою кувалду и подошёл поддержать разговор:
- А я думаю так. Во всём виновато начальство. Они сидят на нашей шее. Надо нам, всем трудягам собраться, договориться, и всех их начальничков за одну ночь перерезать. Только надо договориться всем, всем. И на всей Земле. И чтобы обязательно только за одну ночь.
Высказался Ким и снова пошагал в кузницу к своей наковальне. Кроме наковальни и кувалды он ни в чём не разбирается. Да и чему в тюрьмах научишься. Несёт всегда он чушь, и в серьез его уже давно никто не принимает.
Вскоре заёрзал на лавочке Сафронов Александр Павлович, или по-уличному, «Пака». До этого Пака сидел и молчал. Ему было всё равно, сколько музы-кантов у них, а сколько их у нас. А если уж зашла речь о телевидении, то Пака тоже решил высказаться. Он был недоволен бесконечной рекламой:
- А я, примерно, люблю по телевизору смотреть кино. Но если бы не эта проклятая «стирка». Постоянно перебивает. Так из-за стирки я сейчас и не гля-жу телевизор.
У шоферов своя болячка. Толик Шерстяной, шофер бензовоза надрывисто, аж до хрипоты, доказывал, что работать на легковой машине, хуже, чем на грузовой: «На грузовой «четь-ничаво», а натаскать домой можно. А на легковой, ну чего украдёшь?»
Тут же среди сидящих примостился любитель всяких сборищ хромой Решка, слесарь с молочного комплекса. Покалечился он недавно. Пьяный ехал на мотоцикле, заснул за рулём и перевернулся в кювете. С переломом шейки бедра и травмой черепа пролежал в районной больнице более месяца. Дали инвалидность, но пить стал ещё пуще. Жена говорит, что теперь он «никогда не просыхает». Его за каким-то делом послали в кузницу, а он как пришёл, увидел собравшихся мужиков, и тут же примостился к ним. Но так как он с похмелья, то пока шёл, забыл, зачем пришёл. От табаку и водки у Решки смолоду болит что-то под ложечкой и по утрам донимает надрывистый кашель. Курить он начал с восьми лет. Он, так же как и все рабочие говорил, что потерял всё своё здоровье на совхозной работе. Теперь хромает, лицо в шишках, лёгкие свистят, что-то там в них постоянно хлюпает. Он то и дело достаёт из грудного кармана тюбик с лекарством и суёт его себе в рот.
- А это что за штукенция?
- Это пшикалка. Я ей пшикаю от астмы.
И с гордостью добавляет, - Астму я заработал на совхозной работе, на комплексе.
- А почему от тебя наносит спиртным?
- На это не обращай внимание. Это со вчерашнего.
И всегда у него «со вчерашнего». Спроси его в любой день – почему от тебя несёт водкой, - привычно пробормочет: «да это со вчерашнего».
В дальнем углу машинного двора, около разобранного трактора на корточках сидит Булка. Угрюмый, молчаливый, сосредоточенно курит. Докурит одну, тут же закуривает другую. Приходит он сюда уже вторую неделю. Объясняет своё бестолковое сидение у кузнице тем, что ждёт кого-то с Запруды, ко-торый когда-то пообещал ему принести какую-то запчасть. Придёт с утра, усядется и слушает разговоры, - сём пересеем, лишь бы день прошёл. Без понуканий Булка не способен нормально работать. И если бы не на него не кричала жена, то он вообще бы и из дома не выходил. Кто-то спросил:
- А почему он всё время сидит на корточках?
- У него воспаление сидячего нерва.
- А-а, сидячего нерва.
Солнышко поднялось выше. Ободняло. В куз-ницу пришла рассыльная с комплекса Валя-Телушечка. Женщина она серьёзная, исполнитель-ная, на работе в пустые разговоры не вступает. Как подошла, сразу молча разыскала инженера-механика Сергея Ивановича и передала слово в слово то, зачем её послали:
- Сергей Иваныч, Владимир Сергеич просил, чтоб ты дал трактор Сергею Андреичу.
После заодно подошла к Решке:
- А тебе хватит рассиживаться. Вертайся на комплекс, тебе там уже искают.
21 октября.
Площадка у автовесов потребовала ремонта. Ремонт пустяшный, - заменить размочаленные две дос-ки на трапах. На это задание послали Малашкина Ми-хаила, пока он свободный. Работы там от силы часа на два. Думали, что он до обеда управится, а с обеда выйдет в поле. Через некоторое время, уже ближе к обеду, захожу на ток посмотреть на весы. Смотрю, а тут и конь не валялся. На весах лежит Мишка. Разлёгся, дремлет и уже пьяный. Как тут не рассердить-ся:
- Михаил Андреевич, в чём дело? Чего тебе трудно доски прибить?
Но на Мишку где залезешь, там и слезешь. Увидев меня, сразу вскочил и стал отбрёхиваться:
- Я по весах не понимаю. Я с ними не вращался.
- Гм... «не вращался». Ну, повращайся хоть теперь. А почему же ты пьяный? Когда же успел напиться?
- Выходных не даёте, - вот и выпил.
Вот так.
Ноябрь.
Председателя рабочкома Акентьеву Екатери-ну Ефимовну за покладистый добрый нрав зовут Ефимовной. В рабочком идут люди: Ефимовна, как там насчёт угля, дров?
Скоро зима, и Ефимовне пришла пора заботиться, о рабочих, чтобы у них была на зиму топка. Человек она добросовестный, ещё загодя съездила в Гортоп, так что она в курсе дела:
- Уголь есть, но он семочка. В хиврале бум завозить.
Двадцать лет назад как она приехала из Украины, но по-русски говорить так и не научилась.
1977 год.
На субботнем наряде Косов рассказывал: «Вчера я ездил в Садки на сход. А перед этим сходом ходил по домам, - решил познакомиться с жителями. И что же вы думаете? Попадались одни дураки. А один идиот смотрел на меня и только мычал. Жрёт, а родители его кормят. А на сходе у садкачей один вопрос: «Когда в Садках разрешат продавать водку».
Жуть какая-то. Кругом там воровство, пьянство. И никто не знает, как с этим бороться.
Завхоз Мария Фёдоровна меняет своих ездовых как перчатки. Сейчас наняла деда с Гусынки, «Стехванка», Круглякова Ивана Михайловича. Дед ещё не потерял интереса к жизни, любит заходить в мой кабинет и слушать, как я провожу утренние наряды. Я его уважаю, и как бы занят не был, никогда не попросил его из кабинета. Он мне не мешает, сидит молча и с интересом слушает, о чём говорит «теперишный народ». А после наряда, когда этот народ схлынет, и все разойдутся по своим рабочим местам, комментирует мне, как было раньше, и как жизнь стала сейчас. Покряхтит недовольно, и разведёт руками:
- Нонче обленился народ. Нонче бабы разучи-лись даже хлебы печь. Все бегут в магазин. Обленилися.
А однажды он даже пришёл на наше производственное совещание. Сидел-сидел, а совещанию то нашему не видно конца. Гляжу, заёрзал на стуле и начал кряхтеть:
- Дялов много, Дялов много.
Поднялся и тихонько вышел.
Немку Дизер Розу поставили уборщицей в общежитие - (бывший клуб переделали под общежитие). В это общежитие разместили приехавших на хлебоуборку рабочих из Волгограда.
- Ну, как, Роза, ведут себя рабочие из Волгограда? Не хулиганят ли, не пьянствуют?
- Половинка уже сбежали, уехали назад, а другая половинка сидят и пьют водку.
А недавно она работала в бригаде у завхоза, красили в корпусах боксы, сделанные из двухдюймовых труб. Готовили комплекс к зиме. Таскала она там «трупы», то-есть (трубы). Потом эти «трупы» красила зелёной краской. Кто не спросит – Роза, ты чего там, на комплексе делала?
– Трупы таскала. Потом трупы красила.
Совхоз приобрел рации. Для более оперативного руководства. Установили их в центральной диспетчерской, во всех конторах отделений, на легковых автомобилях управляющих и главного агронома, на молочном комплексе. Теперь жизнь в совхозе оживилась. В любой момент директор может узнать, кто, чем занимается.
А сам Косов внёс изменение в свою работу, взял моду выезжать из конторы на бугор и по рации с бугра давать указания. А сегодня, проезжая вдоль лесополосы, увидел пасущихся лошадей, и сразу созрела в его голове руководящая мудрая мысль. И чтобы не забыть, скорее даёт команды:
«Женщины-механизаторы ходят на работу пеш-ком, а жеребцы в поле пасутся. И некому их поймать и запрячь!».
И ещё одна его команда по рации:
- Ты ищешь машиниста на ЗАВ-40. Вот я сейчас еду и увидел Холина. Он без дела болтается по селу. Можешь его забрать на свой ЗАВ-40. Он, правда, ду-рак, но лучше ты всё равно не найдёшь.
Команды надо выполнять. Вскоре разыскал Володю Холина, посадил в свой «пирожок» и повёз на ток представлять его Куховой Таисии Ивановне, нашей заведующей током:
- Вот тебе машинист на ЗАВ-40, Холин Влади-мир.
Прошу любить и жаловать.
Отойдя немного в сторонку, спросил:
- Чего ты морщишься? Подходящая ли кандидатура, знаешь ты его?
- Немного знаю. Жену бьёт, а так вроде ничего.
Давали получку. После на Запруде пьяные скот-ники устроили скачки-соревнования на своих лошадях: чья лошадь окажется резвее, тому побеждённые покупают бутылку. Кончились скачки тем, что Дергунов на полном скаку упал вниз головой, и сразу насмерть. По привычке, начали было искать виновников произошедшего, конечно, в начальстве: «Начальство виновато. Распустили дисциплину». Но подошли с Запруда бабы и рассудили иначе: «Никто ему, родимому, насильно в рот не лил. Сам виноват».
Директор ездил по летним лагерям. В дойном гурту на Левковой встретил молодого, только что окончившего техникум бригадира Петрухина. Долго ходил с ним по базам, потом пришла пора делать замечания. А что сказать молоденькому бригадиру? Он работает ещё без году неделя. Поглядел на него, немного подумал, и, садясь в «Волгу», буркнул:
- Ты остриги свои патлы (т.е. волосы). И не будь таким снулым.
28 ноября 1977 г.
Сегодня разговорились по душам с Гридневым Володей, агрономом нашего отделения. Он ещё молод, только вступил в должность. Вот он и говорит: «Всё. Я теперь понял. Никогда с работы не прогонят, только надо не пьянствовать и поддакивать начальству. И можешь даже ничего не делать, а только болтайся туда-сюда, и будь ты хоть оболтус оболтусом».
Это-то молодой специалист на второй год самостоятельной работы. А Володя мужик не дурак.
1977 г.
август.
Газеты и районная «Сельская Новь» и областная «Волгоградская правда» чуть ли не в каждом номере на передовых полосах призывают тружеников села «утраивать усилия», не сбавлять темпы, не расслабляться, что именно сейчас наступил самый ответ-ственный момент. Все эти призывы, «самые ответ-ственные моменты» осточертели. Что мы, ишаки что ли? И таким призывам нет конца, - ни в посевную, ни в хлебоуборку, ни в период заготовки кормов, ни на вспашке зяби. Начиная с весны и так до белых мух. А зимою будет ещё хлещи. Заголовки пойдут один краше другого: «Не снижать надои», «Рабочий день руководителя должен начинаться утром рано на ферме, и заканчиваться после вечерней дойки», «Зимовка – самая благоприятная пора получать молоко. Все на фермы!».
С ума можно сойти! Если относится к этим призывам серьёзно, то вскоре протянешь ноги.
Хлебоуборка. Понаехали проверяющие разных калибров. Уполномоченные и из Райкома, и из Обкома. Помощи от них никакой, - только мешают. Надоело отвечать на их вопросы и часто довольно глупые. Но возмущаться нельзя, надо терпеть. Они, как им кажется, приехали нам помогать.
Идёт косьба на свал озимой пшеницы. Осталось косить немного. Что дальше делать: продолжать свал или переоборудовать комбайны на подбор. Но чего не начнёшь делать, всё равно среди этих уполномоченных найдутся недовольные, всё равно начнут возмущаться. Если валяешь, то почему не подбираешь. Если подбираешь, то почему не валяешь.
18 августа.
Ночью был небольшой ливень. Утром в конторе сидя на порожках, механизаторы, предчувствуя отгул, несколько расслабились. Курят, с удовольствием потягиваются и гадают: «Теперь, самое малое, денька три в поле не залезешь. Это точно».
И тут же, через пять минут отрезвляющий звонок по телефону. Звонит директор:
- Не вздумайте механизаторов распускать по домам. Пусть идут к своим машинам. Сейчас лето, а не осень. Дунет ветерок, и с обеда можно выезжать в поле. Кстати, и готовь боковые грабли переворачивать проросшие валки озимой пшеницы.
.
1979 г.
Частенько, в самом начале производственного совещания Косову для разминки хочется порезвиться. Для разогрева. Сегодня он «воспитывал» управляющего третьим отделением Трубчанинова Александра Михайловича:
- Какой осёл тебя будет слушать, если ты меня не слушаешь? А твой зоотехник Пригарин хуже бабы. Ходит, пузо выпятит и ничего не делает. Лодырь он тёмный. А как выпьет, надевает очки и ходит, чтобы не видели, что он пьяный.
Нужен дрын! Без дрына вы не перезимуете. И ещё, зачем ты прогорклого пьяницу поставил слесарем в животноводство! Додумался.
Это была разминка, цветики. А ягодки пошли после. Далее уже не кричал, а орал. Его всегда раздражали рабочие, идущие по селу в рабочее время в больницу за медпомощью:
- Кто имеет право в рабочее время в больницу ходить!?
Потом, видимо пересохло в горле, немного помолчал и сокрушённо добавил: «Фух, ну и кадра собралась в совхозе. А главный инженер весь салом за-рос».
Главный агроном Азанов Семён Семёнович взял слово для выступления. И на этот раз был в образе. На собраниях, когда держит речь, маскируется под глубокомыслие. Речь свою пересыпает словами-украшениями: «Рожь есть рожь». Или «Пары есть пары». Эту манеру он, видимо, ещё с молоду выверил на публичных выступлениях, ему нравилась реакция слушателей. Скажет, например, «рожь есть рожь», и сразу все как-то притихнут. Не поймут в чём же дело. Вроде говорит все правильные слова, и вроде всё это не ново, и мысли вроде мудрые. Обычно после таких слов ждут, чего же он скажет, наконец-то, на самом деле мудрого. А дальше? Дальше ничего. Ничего интересного, всё давно известное, всё банальное. Но момент уже выигран, внимание слушателей привлёк. Эту манеру, - «рожь есть рожь», проверял и на лозновской публике сидящей в зале. А это трактористы, животноводы, разнорабочие. И снова его уловка не давала сбоя. Тумана напустил, работяги восхищаются и даже рукоплещут. Друг другу повторяют: «Вот Семён Семёныч голова, так голова. Сразу видно, что он опытнейший, умнейший агроном».
Техничка нашего четвёртого отделения Лукъяненко Мария Андреевна нам не даёт скучать. О чём мы только втихаря подумаем, она говорит вслух, и, особо не подбирая выражений, не стесняясь, тут же выпалит. Например:
- Ну, как Лидка Булка зайдёт, так на всю конто-ру идёт от неё вонь комплексными говнами! И вонь стоит а посля цельный час!
Или утром приходит на работу бухгалтер отделения Куликов Михаил Павлович:
- Холодновато что-то, Мария Андреевна.
- Отлепись от меня! На кочегара я не сдавала. Вы спите до девяти, а я с пяти на ногах. Уголь плохой. Вот ты грамотный, достань хорошего угля.
Она сейчас на пенсии. В войну пришлось ей работать на тракторах, потом работала телятницей. Муж её инвалид войны, пришёл с фронта искалеченный, вместо ноги протез, алюминиевая трубка, рассказывал: «Медали у меня погорели. Была медаль и «За Отвагу», орден «Красной Звезды» был. Да за них же не платили. Мазали мы телятник, туча нашла, молонья ударила. Был пожар. Вот там всё и сгорело».
Мария Андреевна разговорчивая. Когда у неё свободная минутка, то присаживается в общей комнате, где-нибудь в уголке, чтобы не мешать нам работать, делится с какой-нибудь женщиной новостями. Но мы всё равно её слышим. А говорит она интерес-но, на понятном нам языке:
- Женился он. Взял в банке кастиршу.
Про неё говорят, что она «баба горластая». Но это не так. Просто она боевая, не побоится ответить прямо в глаза любому начальнику. И за словом в карман никогда не полезет. Жизнь её заставила быть такой. Иначе её, простую сельскую девчонку из бедной семьи, ещё в то трудное окаянное время просто бы затоптали. А надо было как-то выживать, как-то защищаться. Работать в колхозе начала ещё подрост-ком. Потом война. Чтобы не умереть с голоду, девчонкой пришлось работать на тракторах. Война за-кончилась, но муж вернулся с войны калекой. А какой из калеки работник? Чтобы прокормить детей пришлось идти на тяжёлую, грязную, вонючую работу в совхоз телятницей. И работать пришлось на этой работе до самой пенсии.
А всю совхозную работу она знает вдоль и поперёк. Нагляделась. Но никак она не поймёт, - зачем в совхозе женщин-трактористок окружают незаслуженным почётом. Зачем дают им новые трактора, выделяют для них мужиков слесарей-наладчиков, которые, по сути, работают за них, а они только сядут в кабиночку и рулят.
Возмущается она:
-Это всё Косов. Это он всё время толкает их вперёд.
Интересно слушать её рассказы.
- А как же мы? Холодные да голодные работали на тракторах. Все травы перепробовали, перекушали. Сеем, бывало, а уполномоченный из райкома ходит следом, глядит на нас, чтобы мы сеяли и, не дай бог, съели семенное зерно. Да. А потом приходилось пахать на своих коровах. Доработаемся, что и сами устанем, и скотина.
А как работали на тракторах? У нас был один ключ на всю бригаду. И был он на вес золота, носили его в кармане. Мы на своих пальцах золотые кольца не носили, как сейчас трактористки.
Я и в кузнице работала молотобойцем. Тракторам делала и перетяжку, и клапана притирала. Я знаю и вижу, кто сейчас как работает. Кто работает, а кто и ленивый. Приходилось мне и в МТМ зимой на ремонте носить моторы на коромыслах. И на комбайне «КОММУНАР» работала, и на «ЧТЗ» работала. У Ильи Кушнарёва работала штурвальным. Галушки в обед поедим и работаем.
Да. Работали, а деньги отдавали в Сельсовет, - всё на нас какие-то налоги налаживали, то самообложение, то за бездетность, то найдут ещё за чего-нибудь. Отсеемся к Первому Мая, придём за получкой, и вдруг, хоп! - все деньги забирают на «Заём».
Да. Бывало, когда сеем, то возьмём из сеялки зерна, насыпям в радиатор, сварим кашу, и потом на ходу едим её. А сейчас паласы им подавай! А мы в плащ-палатошных юбках ходили.
На дороге встретил Зиновьева Николая Степановича, ветерана войны, пенсионера. Работал в МТМ слесарем по ремонту тракторов, ремонтировал ходовые узлы гусеничных тракторов, опорные катки, тележки. Работа тяжёлая, больше приходилось махать кувалдой, но и требовала смекалки. Заведующий МТМ с ним и горя не знал, работал Николай Степанович на совесть. Да иначе работать люди его поколения, наверное, и не могли. А как ушёл он на заслуженный отдых, до сих пор не могут найти подходящего специалиста на его место.
Вышел на пенсию и решил отдыхать. Купил «Запорожец», теперь катается по Лозному, и никак не нарадуется. Обмывает покупку уже третий месяц, за рулём постоянно под хмельком. В таком состоянии я его и встретил. Разговорились. Сразу нашли общие интересы, - у обоих радикулит:
- Я ездил в Цхалтубо и в Сочи. В Сочи ходил даже к врачу психиатру. Долго он меня мариновал. Потом я, незаметно так, сунул ему сто рублей и он меня отпустил. Ну и что же? Сон, правда, он мне наладил. Спать после этого я стал крепко. А с радикулитом не помог. Вот так.
А сейчас я построил себе баню. Буду лечить свой радикулит сам. А теперь, чтобы делать массаж спины, начал конструировать из частей комбайнового соломотряса массажёр. Сам придумал. К рычагам соломонабивателя привяжу берёзовые веники. А чтобы всё крутилось, приспособлю электромотор. Вот попарюсь хорошенько, выйду из баньки, залезу под свой массажёр, лягу и включу электромотор. И веники начнут хлопать по моей спине. Вот так. И делать массаж никого не надо будет просить. Ведь никого же не допросишься. Даже за деньги. Вот так. Как доделаю, приходи в мою баньку. Попаришься, сделаешь массаж берёзовыми вениками.
Недавно сгорел его «Запорожец». Разъезжая, как обычно, пьяным, остановился опохмелиться. Выпил и заснул в кабине, а сигарету, по пьянке, стало быть, затушить забыл. Сам-то он как-то сумел выскочить из кабины, а машина сгорела. О чём он нисколько не жалеет: «Да она, эта машина, по совести сказать, мне была и не нужна».
1980
26 июля.
Около села ходит какая-то голая баба. Просит проезжающих мимо мотоциклистов «подвезти хоть до общежития». Никто не соглашается - Ты сначала трусы надень. Бродит уже несколько дней. В балке разводит костёр, варит картошку.
Сообщили об этом председателю сельсовета Горошке, какой свои рабочие дни просиживает в сельсовете за председательским столом. По справедливому замечанию секретаря Райкома Василюка – « все председатели сельсоветов у нас сидят за столами, и от безделья что-то чирикают на бумажках – чёртиков рисуют».
- Мне, товарищи, с этой женщиной некогда беседовать.
А вчера Бойко Григорий,- и мужик вроде герой, а голой бабы испугался. В степи, где он пас коров, подошла к нему эта голая баба. Так он в страхе ускакал, и целый день коров не пас.
29 июля.
Всю ночь шёл дождь. На утро дали отгул. Ради этого распустили детей из детсада. Они бегали по улице радостно кричали: «Отгул, отгул!».
А потом в селе до полуночи шла пьянка. Слышно было, как кричала Гамзиха, кому-то доказывая: «Сваво Гамзу я никому не отдам! Я в рот …всех! Не отдам».
30 июля.
Балобон (он же Анисим) с ножом гонялся сначала за завхозом Нежинской МФ, потом за завтоком Куховой Таисией: «Выписывайте, суки, за порожки наряд!» Деревянные порожки-подставки у ЗАВ-40 в разгар уборки украли средь бела дня, в обеденный перерыв. А без них нельзя, - до рычагов бункера не дотянешься.
Сложил новые порожки Анисим из старых кирпичей. Так будет понадёжней, не украдут. А наряд-то, оказалось, уже выписан, и передан в контору. Анисим в это не поверил, полагал, что его надули. Рассерженный пошёл домой за бритвой. А бритва у него большая, старинная, складная. Держа в руках наготове своё холодное оружие, пришёл в «балгахтерию» и у перепуганных до смерти бухгалтеров стал требовать: «Покажите суки, проститутки мой наряд!
Анисима бухгалтера боятся. От кого-то он узнал, что можно получать деньги, не работая. То-есть получать денежную компенсацию за неиспользованный отпуск. С тех пор он повадился сюда ходить чуть ли не каждый месяц. Вынет из кармана нож и сквозь зубы шипит: «Давайте суки кынпянсацию!» А те скорее за телефон: «Спасайте нас. Анисим пришёл нас резать»
Он наш, Лозновский рожак. Недавно вернулся из психоневрологического диспансера. Вернулся худой – кожа да кости, живёт сейчас в халупе, невдалеке от нашей конторы. Заработков считай никаких. Работает по настроению. Чем он питается – одному богу известно. Впрочем, иногда он собирает по по-мойкам бутылки, тем, наверное, и питается.
Недавно я беседовал с ним. Было это на крыльце конторы. В небе летали реактивные истребители, шли ученья на соседнем военном аэродроме. Анисим глядел на небо и вспоминал свою молодость, когда служил в авиации на военном аэродроме в Ейске, и стал меня просвещать:
- Вот видишь, - это истребители. Они военные, реактивные. У них крылья вот так, - и оттянув руки назад, изобразил ласточку. – А один самолёт летает над моим домом. Прямо над крышей. Это летает наш Ейский комэск. Он так привет мне передаёт.
Я прикинулся, что не знаю значения этого слова:
- А что означает слово «комэск»?
Ответил он не сразу. Долго мялся, думал. Я набрался терпения и ждал. Видимо он забыл, что означает это мудрёное слово «комэск». Потом, рас-сердившись, на мою настойчивость, сквозь зубы про-шипел:
- Что ты пристал? Газеты надо читать. Тогда будешь знать.
1 августа.
Клубные работники в хлебоуборку разъезжают на «Рафике» по бригадам и звеньям веселят механизаторов. В честь передовиков исполняют под баян песни. Присядут комбайнёры обедать, - и культбригада тут как тут. Но на этот раз комбайнёры были в загоне, а сидел и обедал лишь один подъехавший на лошади скотник Карабанов Василий Павлович. Работник он неплохой, хотя выпивоха и балагур. Самодеятельность, чтобы не сидеть без дела, исполнила для одного Васи Жалы песенку «А пока, пока по камушкам».
На стройдворе была весёлая минутка. Столяр Ященко Пётр Данилович, сидя на верстаке, читал работникам стройдвора свой стишок про жалобщицу Игумнову и директора Косова:
Игумнова, как и Он
Топает, как слон.
Игумнова женщина огромного роста, неопрятная и наглая, и вдобавок дура набитая. Хотя жалобы пишет сама, и постоянно, одна за другой. Год назад директор, видя, что женщина она громадная, сильная, подумал, что и работницей она будет неплохой, принял её в совхоз. И даже выделил квартиру. Но работать она не стала и не собирается, а только пишет жалобы на него же, Косова, - то ей порожки замените, то сделайте новые двери, то полы перестелите. Аппетиты у неё нескончаемые. И пишет во все инстанции. А Косов жалоб боится, а сделать ничего не может. И теперь перед нею пляшет, стараясь угодить, выполняет все её заказы на стройдворе. И не придумает, как от неё, от ненасытной твари избавиться.
15 авг.
Ночью с нашего машинного двора с трактора МТЗ Голошубова В. украли сиденье. Хотя и охранял трактора сторож Кубыч. Но он разводит руками: «А я не видел. Машинный двор большой. Я, наверное, был на этом конце, а вор, наверное, был на другом».
Вот так и всегда. Проклятая алкашня в вечной предосторожности, всегда готова отбрехаться.
Воровство одолело. Поступил сигнал: по ночам из дойного гурта на Некчетовом на зелёном «пирожке» воруют дроблёнку, которую с вечера привозим для утренней дойки. Оказалось что механизм воров-ства отлажен. Скотники этого же гурта приготавливают мешки заранее. А как стемнеет, насыпают их и подвозят к условленному месту, к вершине балки, в кусты, где их уже ждёт зелёный «пирожок».
Ночью ночной сторож самолёта Юшков воров заметил, и, говорит, что стрелял даже из ружья. А когда Юшкова спросили – кто же эти люди? Ответ обычный: «А я их не угадал».
Крадут по ночам с полей копна овсяного сена. Скорее бы надо свезти их на гумно, да мешают ежедневные поломки, - то тележки, то трактора. То рабочий раскладальщик Махин никак не выйдет из запоя. А у воров транспорт исправен всегда. Как смерклось, так помчались мотоциклы с самодельными тележками.
Котов Павел, электрик, в сговоре с алкоголиком украл из профилактория двух телят. Нажали – сознался и плачет. На парткоме хотели дать ему выговор по партийной линии, а Пашка вынул из кармана партбилет и сам бросил на стол: «Уж лучше меня исключите».
Кстати, партбилеты побросали многие. На нашем отделении это Середа Александр – комбайнёр, братья Сергиенко Иван и Павел – оба комбайнёры, Голошубов Виктор – бригадир дойного гурта. Подозреваю, что, и многие для этого ждут подходящего момента.
Еду по полям. Около дороги лежат и курят скотники дойных гуртов Давыдов П. и Кайсин Д. Оба конечно с похмелья. Коровы разбрелись по всему кукурузному полю, хотя отвёли для пастьбы один уголок с края поля. Остановился, спрашиваю, - Зачем распустили скот по всему полю? Вам же отрезали делянку. А они, как лежали, так и лежат. И не повернув головы качан, нагло ухмыльнулись: Она же, кукуруза, всё равно пойдёт на корм скоту.
Никому ничего не надо: «Это же не моё! Моё то, что у меня во дворе». Всё общественное хозяйство держится на нервах руководителей. А рабочие поголовно все равнодушны к общественному добру.
Или и раньше так было? Нет, и раньше было так. Люди не хотели работать в таких коллективах, как тогда говорили, на дядю. Но тогда была «железная рука Сталина», тогда сажали в тюрьму, отправляли в ссылку. На том и держалась колхозно-совхозная система. Сейчас же, когда подул ветер перемен, запахло перестройкой, то наступила агония этой системы.
28 августа.
Косов с начальником милиции приехали в Садки и ходят по дворам рабочих. В милицию по-ступила жалоба от Ивана Дурилыча, - воруют сено. И назвал в письме семнадцать фамилий. Тех, кто растащил с полей совхозное сено.
Директор на наряде поделился с нами: Да, действительно, сено лежит в каждом дворе. Да к тому же у каждого оно укрыто новенькими пологами, которые приобрёл недавно совхоз.
Совхозный дневник
© Copyright: Геннадий Говоров, 2013
Свидетельство о публикации №213101201244
Свидетельство о публикации №213101201244
Рецензии
Прочитал с большим интересом половину совхозного дневника, да агония системы. Но взамен то что? Ничего сейчас редко где встретишь молочно товарную ферму,работающую,а села все повымирали по всей стране примерно треть пахотной земли уже давно заброшено и выведено из оборота. В РФ не осталось ни одного завода произодящего трактора в 0.9, 1,5, и 3 тн. А что дальше,в европейской части РФ уже сегодня 90% всего населения живет в городах,а завтра что. Ведь та агония описанная Вами,она не закончилась,а продолжается до сих пор принимая все более катастрофический размах. Как Вы думаете,чем это все закончится? Ведь закончится же это все когда нибудь,потому что все заканчивается.
Да могу взять на себя смелость и сказать,закончится все очередным и последним распадом страны и гибелью пока еще единой нации,которую называют россиянами. Дальше после распада война за наследие и подпадание под влияние более могущественных соседей таких как Китай например. Гибель русского народа,также как и незабвенных ромеев в свое время,гибель русского языка и закономерный конец...
*** ** ** *
Всетаки по своей наивности надеюсь на чудо,ибо только чудо может спасти Россию.
Но кто будет этот чудотворец и когда и откуда его ждать,и придет ли он вообще? может искомое чудо произойдет и без него?
Ответов на все эти вопросы нет...
Павел Морозовв 14.07.2019 09:50 • Заявить о нарушении
Да могу взять на себя смелость и сказать,закончится все очередным и последним распадом страны и гибелью пока еще единой нации,которую называют россиянами. Дальше после распада война за наследие и подпадание под влияние более могущественных соседей таких как Китай например. Гибель русского народа,также как и незабвенных ромеев в свое время,гибель русского языка и закономерный конец...
*** ** ** *
Всетаки по своей наивности надеюсь на чудо,ибо только чудо может спасти Россию.
Но кто будет этот чудотворец и когда и откуда его ждать,и придет ли он вообще? может искомое чудо произойдет и без него?
Ответов на все эти вопросы нет...
Павел Морозовв 14.07.2019 09:50 • Заявить о нарушении