Фаталист

Фатальный исход не страшит паразита, пусть даже вся жизнь его тапком разбита.
Вот вспышка, удар, и спасительный мрак. Ништяк, коли полный, в натуре, дурак!
"Гайавата. Из неопубликованного."



В давние-стародавние... Ох! Нет! Так я уже начинал! Надо бы чего ни то новенькое! Например, "Мы пойдём, но мы пойдём путём иным!" Вроде как и угроза, а может и приглашение к движению. Только и это уже было в веках, ох, было. Ну, Шлёма, ну, мудрец. Все варианты предусмотрел. Так что я начну просто и откровенно. Она решительно сказала ему нет, а затем попыталась скрыться. Ответ не был принят, попытка же уйти тоже успехом не увенчалась. Внешне - авантюрная история, может и про миледи с мушкетёрами. На самом же деле простая русская продавщица на вопрос, водка есть, ответила решительным матерным отказом, попыталась скрыться во внутреннем помещении, но поскользнулась на разлитом грузчиками рассоле селёдки и брякнулась на пол со всей дури, прямо на ходу впитывая разлитое всеми пышными формами своего организма. Такую сцену наблюдал я в далёком теперь как географически, так и временно "с ударением на последнем слоге" Луховицком районе Московской области, в едалище, упрятанном под пышной вывеской "Перевицкий Торжок"! В том самом Олимпийском и смертном для Руси поэтической 1980 году. Боже! Какие там подавали котлеты. Подобных им нет, не было и не надо! Никому, никогда и ни при каких, даже самых суровых обстоятельствах! Однако, люблю я это Леонтьевское слово, однако, малость опять меня занесло. Пора выбираться на путь истинный. Итак: "Рассвет над крышами, река в тумане, закон колышащий наган в кармане. Прошло то времечко, ушло в туман. Погибнет Сенечка. Вещдок - наган." Танька не зря мне песни эти пела. Давно это было, а помнится, как вчера. Мы тогда пили суток четверо. На хате я был, да Вован Крюков, погоняло имевший  "Свороти брюхо". Это он в детстве нашем далёком по-пьяни с воза наебнулся, а потом кричал, что, мол, всё брюхо своротил. И остался с кликухой этой на долгие года. Прямо как в песне, что в клубе на аккордеоне трофейном Игнат Мыриков изображал. Нет сейчас и Игната! Возвращался из райцентра с освидетельствования медицинского. У него на фронте ногу оторвало, так что бы пенсию продолжать получать, надо было раз в год освидетельствование проходить. А то он деньги то получит, а у него гляди нога отросла! Посмотрели врачи бедолагу, признаков отрастания не нашли и пошёл Игнат обратно домой. На грудь принял в чайной, холодно всё же, хоть и март был. Да и повод путёвый. На попутке подъехал, сколь подвезти согласились, а потом домой по дороге. Там и было то вёрст шесть всего, а он устал видать. Присел, добавил горючего, да и заснул. На другой день нашли. Насмерть замёрз мужик! Ну так пили мы с Вованом, а из баб Надька моя была, да его шалашовка. Бог весть и имя её какое было. По здравому размышлению, должно было быть, но только Вовка её то прошмандовкой, то шалашовкой, а то и про*****ю величал. И ничего! Не обижалась она. Денег деловой не жалел, а шмаре много ли надо? Страшновата малость, но как у нас говорят: "Всякую тварь на елду пяль. Бог увидит, хорошую пошлёт!" Сидим, пьём, время от времени спим для разнообразия. Хрусты были, на улице не климатило, а за добавками кто-нибудь из женского пола всегда сбегает. Надька на гитаре хорошо играла, да песни жалостливые пела. Как заведёт "По тундре, по широкой дороге, где мчит курьерский..." Плакать хочется. Ну и выпить заодно. У русского человека два эти состояния очень даже связаны. А надо вам сказать, событие происходило на седьмом, самом последнем этаже дома хрущёвского разлива. Балконы были только в трёхкомнатных квартирах, а мы сидели в однушке. Пошёл Вован окно открывать, мы как и все люди страны советской в кухне сидели, вернулся и говорит. А спорим я точно в фильме про Наполеона бутылку водки выпью из горла, стоя при этом на подоконнике окна квартиры открытого. Я ему говорю, мол, не надо, наебнёшся опять, брюхо вдругорядь своротишь. А он мне, Бог говорит не фраер, блатного всегда в таком деле поддержит. Хочу фарт свой проверить, да и кровь встряхнуть малость. А то мы тут, говорит, закисли. Сидим, как тараканы под тапком, в то время как американцы на дружественной нам Гренаде высадились и всех там размандячили. Особенно кубинцев, а я их лично уважаю. Барбудосы - братья наши, а всем прочим мы жопу на фашистский флаг порвём. Свастику значит! И мне, чем говорит ответишь? А приняли мы уже прилично, на подвиги так и тянет. Выбор то не велик. Споём или по маленькой. Да и бабы. Неудобно! Тут в нашей хате, говорю, два окна. На кухне и в комнате. Бутылок полных водяры у нас достаточно. Предлагаю расширить ассортимент. Пьём каждый из своей бутылки, а затем садимся на подоконник и песню поём "Гоп со смыком". Слова-то помнишь? Я, говорит Вован, даже два варианта знаю. Тот, где "попаду я к чёрту на луну", или полицаев "Гоп со смыком" типа: "К деду  бросилась старуха, я её прикладом в ухо. Старика прикончил сапогом." Ну там про бургомистра Одессы и блатных арестантов. Чего поём? Я ему отвечаю, вариант первый, общепринятый! Так и порешили. Взяли по бутылке, встали на узенькую кромку окон, сорвали "бескозырки" и стали пить. Я-то его не вижу, но вот бутылёк мой кончается, и я аккуратно на окно сажусь, ножки вниз свеся. Только запел, слышу кореш мой подтягивает. И так душевно. "К богу в гардероб залезу. Я тебя на много не обижу." И прочее, чего там далее в песне идёт. Допели, вылезли каждый  в комнату и кухню, даже вроде не попьянели сильно. Пошли к столу кухонному закусывать. Сел Вован и мне говорит: Ну никак не ожидал я, что живым вернусь. Прямо с утра сегодняшнего мысль меня смертная долбает. Так и зудит в голове: Наебнёшься, наебнёшся. Скоро и до смерти. Вот я испытание и устроил. Коли бы мне судьба была  вдребезги разбиться, то момента лучшего и пожелать ну никак нельзя. Окно, водяра, а тут еще и садиться на подоконник надо было. Пронесло! Так что теперь я ни в какие предчуствия не верю. Лажа одна! Пойду отолью, и продолжим. Я ему ещё вслед говорю, аккуратнее, гляди. Там вода на полу. Только рукой кент мой махнул и пошёл. А через минуту грохот. Прибегаем, а он на полу в ванне лежит. Поскользнулся, да виском  в угол ванны чугунной и врезался. Сразу умер, не приходя в сознание. Не подвело, видать, предчувствие. Мир праху бренному твоему, Вован!