Пылесосный рейд

 (Страшный сон отставного политрука)

 «Центральный. Хорош моторы гонять. На пусковых сопротивлениях уже можно яйца жарить.
-Центральный: - Есть яйца жарить.»
(Б-534).

Коля с треском провалил в институте зимнюю сессию, по причине простительных отроческих пристрастий к преферансу, женщинам и хмельному зелью, и по весне загремел в армию. Звезды на армейском небосводе посовещались и решили спровадить Колю в военно-морской флот. Однако, смекалистый питерский матрос, как хороший помощник, был находкой для офицеров балтийцев, для поручений в самом городе. Так он попал в войсковую часть № 5…4 в отряд подводников. Для обучения матросов работе различных лодочных приборов и приспособлений, в спец-доке части был специально обустроен полигонный модуль ПК 112. Этот модуль представлял собою списанную подлодку, которая стояла , на подводном бетонном фундаменте и служила матросам и курсантам училищ  тренажёром, для отработки элементов боевого дежурства. Порядок на ПК 112 поддерживала специальная команда, состоящая из семи матросов и двух мичманов. Вот в это непыльное и, довольно безопасное, поприще и влился после учебной части наш Коля. Строго говоря, Колиному  ангелу хранителю следовало поставить пять с плюсом за такое воинское распределение. Сами посудите, часть расположена на территории Питера. На лодке в отсеках и рубках понапихано пропасть всевозможных приборов, а по инструкции, все эти приборы нуждались в регулярной чистке, и чистить их надлежало, по чьему-то, прозорливому и хитроумному, приказу, шикарным ректификатом, то, бишь, спиртом. Если прибавить к этому еще тот факт, что напротив контрольно-пропускного пункта части располагалось медучилище…
Другими словами пять с плюсом ангелу, никак не меньше!
Шалман находился в прямом подчинении сорокалетнему капитану третьего ранга Шандыбину. У этого капитана нос с годами службы провис над черным пучком шерсти и приобрел стойкий фиолетовый цвет, а тот день, когда его пути с утра не пересекались бы с лодочным халявным спиртом, уже лет десять, как напрочь стёрся из капитановой памяти. Кличка у капитана, не изменяясь, переходила от старослужащих к новобранцам. Все звали капитана Капитоша.
Два раза в день Капитоша выходил из капитанской каюты. Утром и вечером. Вечером он, после плотного ужина, производил дотошный осмотр всем подшефным уголкам ПК 112, а утром не вылезал со склада, где пополнял пошатнувшееся наличие в организме протирочного компонента.
В хвостовой части ПК, трудились над дизелем два матроса механика из приволжского посёлка. Этими двумя исчерпывался состав трезвенников на борту. Их отрицательное отношение к спирту было продиктовано строкою Корана. Однако, поскольку в Коране ни полслова не написано про студенток медучилищ, механики заполняли, свободную от спирта, дыру времени, проведением ежедневных экскурсий по машинному отделению для будущих медсестёр, коих  тягали прямо с улицы через кирпичный забор. Так, полнокровно и организованно проходили воинские будни коллектива стреноженного судна. Надо сказать, что, несмотря на царящий в недрах субмарины кромешный блуд, чистота и порядок поддерживались на образцовом уровне. Раз в месяц, когда узел связи наполнялся до потолка отстреленными банками из-под солёных огурцов, совершался спецрейс на казенной «газели» до овощной фирмы, которая охотно приобретала стеклотару у оборотистых подводников. Реализацией банок занимались мичманы. Капитоша их на дух не переносил, и по этой причине, оба мичмана проживали в казарменном здании части. Вряд ли они имели что то против такого положения дел.
Не смотря на свое толерантное отношение к спиртному, Коля с приятелем Геной из Самары были, в той же степени не чужды регулярной потребности в женском обществе, что и волжские механики. Пока те водили вокруг старого дизеля экскурсии, друзья разработали более замысловатый способ завоевания девичьих сердец. Автором проекта был самаритянин Гена.
Однажды, Коля, удачно проведя подготовительную обработку материала на суше, форсировал вместе с подругой Зиной  забор и протоптанной тропкой по складским задам проследовал в док к судну. Забравшись в лодку, Коля со всеми предосторожностями проводил подругу в носовую часть, где располагался торпедный отсек.
-Зина! Я обещал прокатить тебя на лодке? Через полчаса мы отплываем! - Коля сосредоточенно посмотрел на часы и стал разливать в стаканчики спирт.
-Сходим вокруг Кронштадта и обратно!
Девушка, присмирев от такой очевидной и грандиозной жертвы, принесенной к ее ногам, восторженно смотрела, как Николай сноровисто выуживает из банки огурцы.
-Коля! А ты здесь старший?- Шепотом спросила восхищенная Зина.
-Да! - Усталым и ответственным голосом подтвердил Коля, поглубже натягивая на лоб украденную мичманку. Он разлил по второй, и, подсев поближе к девушке принялся развивать успех. Но Зина вдруг пустилась в некие фантастические рассуждения, связанные с правилами поведения девушки в мужском обществе. И тогда Коля дал залп из орудия главного калибра. Он снял с крючка устройство, которое представляло собой резиновую кишку, уходящую в пол со вставленной в нее воронкой из-под солярки. Коля еще раз, строго посмотрел на наручные часы, качнул головой и проорал в подхваченную воронку:
-Машинному отделению, полный ход машина!
В тот же миг, корпус лодки завибрировал от гула, идущего со стороны переборки.
-Погружение на двести метров! - Скомандовал Коля в «рупор» и повернулся к жертве. В этот миг, Зина была готова на всё!
А за переборкой Гена сидел на откидной койке и разгадывал кроссворд. Возле него стоял прислоненный к переборке  пылесос, служащий  для уборки в кубрике и надрывался тем самым гулом машин, которые, по мнению бедняжки Зины, уносили их со смелым шкипером Николаем в двухсотметровую пучину, довольно мелководного, Финского залива…
Друзья освоили тактику «пылесосного рейда», доведя ее до совершенства. Ими был составлен график попеременного дежурства.
Между тем в среде будущих медсестер ширилась и крепла история с катаниями по морям на подводной лодке. Те из девчонок, кто обладал большей фантазией, добавляли разного изюму и удлиняли маршрут. Рекордной была история с автономным странствием, аж  до Венесуэлы.
И вот однажды на подводную приманку клюнула двадцатипятилетняя преподавательница биологии. Клюнула, к великому Колиному сожалению, у самаритянина. Лидия Львовна была, в высшей степени, совершенно одарена природой. Формы ее в состоянии покоя будили в матросах фантазию несмолкающим боксерским гонгом, а стоило хозяйке привести эти формы в плавное движение, ноги у подводников становились ватными, а спины мокрыми.
Был вечер пятницы, когда самаритянин осторожно препроводил формы Лидии Львовны сначала через забор, а потом в торпедный отсек. Коля, готовый к выполнению своих звукорежиссерских манипуляций, застыл на полке кубрика с навостренными ушами. Когда самаритянин, срывающимся от простительного волнения голосом, прорычал в сливную воронку команду-пароль, Коля щелкнул выключателем. И, вот беда! Проклятый пылесос молчал. С трепещущим сердцем, Николай бросился в соседний отсек, и, когда вновь услышал отчаянную команду гибнущего товарища, подскочил к компрессору, предназначенному для продувки балласта, и поднял рычаг. По подлодке прокатилась волна от проснувшегося компрессора. Невидимые трубы принялись извергать из балластных цистерн воду. Для куражу, Коля проорал в пространство проснувшейся лодки:
-Рули по курсу держать! Машинам, полный вперед! С чувством сброшенного груза, он вернулся в кубрик, прихватив свежую банку с огурцами.
Откуда ему было знать, что одновременно с насосом, включилась внутренняя переговорная линия связи. Ну, правда, откуда!?
Полусонные механики услышали грозный приказ из центрального отсека, и решили, что на связи Капитоша. Поняв, что на лодке проводится внеочередная проверка общей готовности, они подключили аккумуляторные батареи и запустили дизель.
То ли анкера были плохо приварены к днищу, то ли сгнили они в процессе длительной стоянки, но облегченная лодка соскользнула с фундамента и пошла…

В акватории Ботнического залива, наблюдалась невероятная картина. В надводном положении по заливу ходко следовала ПК 112. По левый борт от нее шел шведский сторожевой катер под НАТОвским флагом. Экипаж катера высыпал на палубу и, вытаращив глаза, разглядывал лодку-призрак.
По правому борту ПК, шел Российский торпедный катер, команда которого, так же как и у шведа, вся находилась на палубе, однако российские моряки, в отличие от скандинавских коллег, не хранили изумленное молчание, а, совсем напротив, оглашали морские просторы высококлассным отечественным матом. На лодке выстроились в шеренгу ее пассажиры. Возле рубки стоял в трусах, кителе и фуражке Капитоша. В одной руке он держал банку, другой таскал из нее привычные огурцы и задумчиво грыз их. При этом он щурился на уходящее солнце и улыбался. Рядом с ним, поддерживая друг друга, стояли Лидия Львовна и самаритянин. Последний находился в очевидном смятении, тогда как его возлюбленная улыбалась и махала рукой то своим морякам, то шведским. Оба были больше полуголыми, чем полуоденими. Из рубки торчала стриженная Колина голова. Капитоша что-то крикнул, и голова нырнула внутрь, потом снова вынырнула, после чего на флагштоке развернулся красный флаг с четырьмя золотыми буквами  СССР. В тот же миг, катера - попутчики встали как вкопанные. ПК 112 с развевающимся флагом канувшей советской Атлантиды  удалялся, чтобы зайти за горизонт вместе с солнцем. Спустя некоторое время, корабль совершенно пропал из виду изумленных наблюдателей, лишь только дюжина стеклянных банок с  остатками недовостребованного рассолу, продолжала кувыркаться и бликовать в стихающем, пенном кильватере…