Маленький ночной диалог...

К: Черт... Свет выключился, и не включается! Какой бы смелой я не была, все же боюсь темноты, пауков и зеркал.

Э: Не вешай нос! Все будет хорошо!

К: Не знаю... У меня такое чувство, Эрика, будто... Не могу описать... Еще и больно внутри... Так хочется разобраться в себе, понять, что ты, кто ты... Но очередной плевок в лицо лишь все усугубляет. Все кричат: ты не наша, другая! А разве плохо? Видимо, да, раз меня так ненавидят...

Э: Мне это знакомо... Меня никто по-настоящему никогда не понимает... Приходится скрываться под маской вечного смеха и беззаботности.. И люди верят... Верят, что всё хорошо... А душе больно...

К: Именно. Я привыкла к маскам. Люди - лишь безликая масса. Они - никто. Мы же видим то, что не следует, - боль, ложь, предательство, фальшь, мнимые чувства... И платим за это собственным счастьем.

Э: Точно... И ничего не остаётся, кроме как носить маску, чтобы вписываться в эту толпу... Без маски тебе просто наплюют в душу. Будут считать другой... Презирать...

К: Да. А кто же мы такие? Мы - живые. Мы живем, а не существуем. И видим жизнь. Они же сопротивляются тому, что видят. Боятся взглянуть правде в глаза. Нам в глаза. Зачем же тогда вообще замечать нас? Зачем мы вообще родились?! Да просто затем, чтобы внести хоть капельку жизни в этот погибающий мир. Но... Кто же мы все-таки? Ответ, как и вопрос, не так уж и сложен. Мы - просто дети. Видим истину. Видим все. Они - ничего.

Э: Дети... Ребёнок... Меня уже давно так не зовут.  Все говорят, что я рассуждаю не для своего возраста. Все говорят, что я должна быть проще. Все, кому я верила, говорили так. Не понимали, что, познав этот насквозь прогнивший злом и тьмой мир, ребёнком вновь не стать.

К: Аналогично. Я - не я. Пишу стихи, что отображают грязь, низость и фальшь нашего мира. Я недостойна быть такой. Я должна быть беззаботной куклой, которая только и делает, что радуется. Вновь надевать маску и возвращаться в этот жуткий маскарад под названием Реальность.  Но лживые смешки и улыбки - не моя прерогатива. Я не умею врать. Мне тяжело это делать. И я стараюсь, чтобы моя и так слабая душа не погибла совсем.

Э: Без вранья она погибнет. Ведь сама маска - уже враньё.

К: Да. Видимо, она уже мертва. Вот почему так больно смотреть в небо. Вот почему мне сниться тьма. Потому, что я потеряла единственный шанс на спасение ото зла этого так низко павшего мира. И что же мы имеем теперь? Даже чистые, светлые души детей мудреют или слабеют и тускнеют, перетерпев достаточно боли от этого мира. Зачем, Господи? Что же мы сделали плохого? Чем же мы провинились?!.. Впрочем, что уже спрашивать... Уже поздно...

Э: Ты права...

К: Возможно, вскоре мы забудем этот разговор. Возможно, мы никогда не будем больше такими. Но сейчас знай: если мы здесь, если мы живы, если мы видим все это, то давай хотя бы попытаемся сделать этот мир хоть на грамм, но лучше. Добрее. Светлее. Милосерднее.

Э: Давай. Возможно, это будет не столь заметно. Возможно, это будет нелепо. Возможно. Но это будет.

К: А вот и свет... Но поздно. Я уже переборола страх. И теперь я верю, что жизнь - просто новое испытание. Надеюсь, в следующей жизни мы встретимся...

Э: Обязательно, Катлин, обязательно.

                ***

Девушка отошла от стола к окну и распахнула его. Глубоко вдохнув воздух, она влезла на подоконник и спрыгнула вниз. Девяностый этаж - смерть для тела. Но не для души, верно?..