Метаморфоза замков

Миша снял пуховик, шапку и повесил их на вешалку. Он галантно помог спутнице снять зимнее пальто и пара села за круглый столик рядом с окном.
- Милая, зачем ты привела меня в это кафе? - спросил Миша. Он бросил потертые перчатки на стол и как кот развалился на мягком диванчике. Его спутница – брюнетка с большими глазами и маленьким носом-пуговкой, не спешила с ответом. Она смотрела в окно.  Прямо напротив кафе через узкую дорогу высилась элитная многоэтажка, из подземного гаража которой выехал большой, напоминавший кашалота, внедорожник.
- Что будете заказывать? - спросила у Мишы подошедшая официантка. - У нас предновогодняя акция - при заказе каппучино маффин в подарок, - она улыбнулась, глядя на Мишу как-то странно, будто пытаясь его узнать.
- Нам два кофе с молоком и два круассана в шоколаде, - медленно сказала девушка, не отрываясь от окна. Официантка быстро записала.
- Это все?
Миша кивнул и официантка удалилась.
- С каких это пор ты кушаешь в таких дорогих кафе, любимая? Тебе повысили стипендию? - весело усмехнулся он. – Ты последние несколько недель сама не своя. Что-то случилось? - Миша взял спутницу за руку.
Девушка все еще смотрела в окно.
- Твою рукопись приняли? - вопросом на вопрос ответила она.
- Нет, - ответил Миша. Его прическа испортилась под шапкой и он походил на кота, которого гладили против шерсти. - Но я послал письмо еще в три издательства. Я же тебе говорил, что это только дело времени, я уверен. Господи, да что мы все о работе, да деньгах - скажи лучше, что у тебя случилось? Через три дня - новый год, а я все никак не могу тебя развеселить.
Девушка не отнимала руку, но скорее оттого, что просто забыла о ней. Другой она теребила сережку. Миша невольно подметил безупречный маникюр - то, чего никогда не было даже на праздники. И сережек таких он ей никогда не дарил. Девушка все так же задумчиво смотрела в окно.
Миша терпеливо ждал. Иногда мама шутила, что, когда Миша появлялся на свет, сначала родилась его выдержка, а уже потом сам Миша. Девушка нахмурилась, опустив четко подведенные брови, и наконец заговорила:
- Помнишь, Виктор Петрович предлагал тебе отличную работу в своей фирме, - слова текли медленно, как время в кабинете у зубного.
- Ты про того старого ловеласа, что не вылазит из кабаков и вечно чешет яица? – весело спросил Миша. Да, этот Виктор Петрович был тот еще типаж. – У нас из ведра мусорного пахнет лучше, чем у него изо рта. А помнишь, как он…
- Ну хватит грубить, - оборвала его спутница. Она отняла руку и убрала ее под стол.
Миша замолчал. Улыбка стекла с его лица и встала комком в горле. Миша сглотнул – скомканная улыбка протиснулась ниже и, превратившись в смутное подозрение, отозвалась едкой изжогой.
- Почему ты отказался? Ведь это был такой замечательный шанс, - она наконец отвела взгляд от окна и уставилась на Мишу. Бывает, девушки наклеивают себе ресницы. Миша на мгновение подумал, что глаза ее тоже приклеены – настолько они отличались от тех глаз, в которые он влюбился еще в школе.
- Вик, давай не будем об этом снова. Мы уже сотню раз обговаривали это - у меня не осталось бы времени на книгу и на тебя.
- А может и не нужна она тебе эта книга?
За окном кафетерии, которое находилось вровень с тротуаром, упал пожилой мужчина. Даже за тройным стеклопакетом было слышно, как он грохнулся, а в сумке, которую он нес, что-то разбилось. Зимой тут всегда был жуткий гололед. Мужчина с трудом встал с видом, будто сделал нечто непристойное. И, сделав пару шагов, чуть снова не рухнул.
- Милая, что за вопросы? – Миша откинулся на спинку дивана. Мысль о приклеенных глазах невесты не давала ему сосредоточиться.
- Просто, - она запнулась, глядя на его растянутый от многочисленных стирок свитер, - Просто я не могу, когда идет снег, - сказала она. - Терпеть не могу снег. И холод тоже.
- В песенке говорится, что у природы нет плохой погоды.
- Может, это песенка не про меня.
- Милая, да что на тебя нашло? – изжога снова накатила на Мишу, но тот не подал виду. -За замой всегда приходит лето. Это естественно. Я уже отправил несколько рукописей. Да, их не приняли, но я не отступлю. Ведь мы пока сводим концы с концами, моей подработки и твоей стипендии хватает.
- Это пока баба Маша разрешает нам не платить за квартиру. Но когда-то и она затребует плату. И что тогда?
- Я успею, - он продолжал долбиться в закрывшиеся перед носом двери с истинным мужским (или ослиным?) упрямством.
- Я знаю людей, которые говорят точно так же как ты, - она  медленно выговаривала слова. - Что все наладится, что скоро снега не будет. Но ничего не налаживается. Люди живут вечной надеждой на какое-то чудо, но чудес в жизни не бывает. И такие мечтатели, - она остановилась, но Миша отчетливо в уме услышал «как ты». – Живут в облаках. Строят там свои замки, забывая о том, что творится здесь, на земле. Но время ставит все на свои места. Время разрушает воздушные замки.
- Милая…
- И те, кто их строил умирают, так и не начав путешествовать, так и не посетив другие концы света, так и не став теми, кем хотели. Они умирают со своей глупой надеждой, в своих хибарках. Они..., - она указала на окно и из-под рукава водолазки блеснул металл. Эти часы он ей тоже не дарил. Изжога сдавила грудь, словно Миша собирался выступить с речью перед полным стадионом людей.
- Откуда у тебя этот..., - выдавил он, но девушку было уже не остановить.
- Они живут в вечном холоде, в вечной зиме. Живут одной надеждой. Я не хочу так жить. Я хочу лето, и пальмы, и песок, и серфинг, и коктейли с маленькими зонтиками. И я хочу этого не послезавтра, не завтра, не даже сегодня вечером! Я хочу сейчас! Сию минуту!
У входа припарковался черный «хаммер» и из него с трудом вылез неимоверно толстый мужчина. Он почесал между ног и достал телефон.
- Знаешь, почему дети не боятся зимы? Я думаю, это потому, что им все равно, где играть. Они не воспринимают все так серьезно, как мы. Для них все трудности – всего лишь игра.
- Ах вот значит как? Ты предлагаешь мне не смотреть серьезно в будущее? Кто будет детей наших кормить? Кто будет садик оплачивать, одежду покупать? Ты предлагаешь не думать об этом? – у девушки зазвонил телефон, но она сбросила вызов.
- Нет, но я предлагаю относиться к этим временным морозам проще. У нас ведь нет пока детей. Когда-то возможно они будут. Но к этому времени я все утрою.
- Возможно, - она сделала ударение на этом слове. Она отвернулась, глядя сквозь большое стекло кафе.
Толстый мужчина забрался обратно в «хаммер». На другой стороне улицы припарковался бежевый «Ленд Крузер», из которого вышел мужчина средних лет. Он помог выйти даме – даже сквозь белоснежную дымку можно было разглядеть, насколько она юна. Она, бесспорно, еще даже не закончила институт. Быть может, всего несколько месяцев назад она в него только поступила.
Да, есть те, кто живет по ту сторону дороги  - они приезжают в свои элитные квартиры, покупают своим женщинам шубы, бриллианты. А есть те, кто живет по это сторону – те, кто только начинает бороться за мечту. А между этими двумя местами – скользкая дорога. Скользкая и опасная. Какая женщина захочет идти по ней сквозь такую пургу? Падать и падать без гарантий не остаться потом у разбитого корыта? Кто захочет сознательно отказаться от возможности сразу попасть на ту сторону?
- Да, но я люблю тебя, Вик. Ты же знаешь, люблю. А он – нет, - наконец сказал он.
Девушка отвернулась. В кафе играла ненавзчивая музыка, прямо над головой тикали часы. Но Миша отчетливо слышал грохот пушек и крики смерти – звуки войны. Девушка смотрела в окно, глаза ее блуждали по другой стороне дороги. Ласкали, словно руками. Борьба была недолгой, а силы неравные. И Миша это понимал.
- Ну и дурак, - отрезала девушка. Она встала, наспех накинула пальто и вышла вон.
Миша остался один. Он видел, как стройная брюнетка в пальто вышла из кафе, огляделась, села в черный «хаммер» и укатила. Миша заметил, какая она стала плоская, картонная, будто вся наклеенная. Детская аппликация? Он усмехнулся.
 В углу кафе было темно, на улице вечерело. Заказ так и не приносили.  От нечего делать Миша огляделся. Кафе было действительно уютным – шесть столиков темного дерева, круглые лампы с приглушенным светом, мягкая, ненавязчивая музыка. Кремовые тона были подобраны со вкусом, а в воздухе пахло свежесваренным кофе и шоколадом.
Кафе было реальным – до стульев можно было дотронуться, кофе – выпить, а уж насчет реальности счета тем более сомневаться не приходилось.
А ведь когда-то, возможно, это кафе тоже было всего-навсего чьим-то воздушным замком. Бесплотным и до смешного нереальным. И потом планы, кредиты, бессонные ночи…
- Ваш заказ, - улыбнулась ему официантка. Кажется, она была рада, что Мишина спутница исчезла.
- Простите, это не вы – Михаил Иванов?
- Я…, - машинально ответил Миша, насыпая сахар в кофе.
- Я читала ваши рассказы в Интернете. Вы отлично пишите. Дадите автограф?
Через полчаса Миша вышел на улицу. У него зазвонил телефон.
- Алло.
- Михаил Иванов? – раздался в трубке деловой голос.
- Это я.
- Издательсто «Росбук» беспокоит. Вы присылали нам черновик романа «Семь королевств».
Сердце Миши дрогнуло. Этого момента он ждал шесть лет.
Зима выдалась холодной в тот год. Весь январь стоял сильный гололед. Миша несколько раз упал и даже растянул связки голеностопа. Но каждый раз он вставал. Через восемь лет он мог купить то кафе и еще десяток других вместе с персоналом.
Потому что время не разрушает воздушные замки. Оно их проверяет. И те, в которые верили, над которыми корпели и трудились, не исчезают и не растворяются.
Начавшись как воздушные, они меняются, приобретают реальные очертания, крепнут.
И в конце концов становятся каменными.