Чистильщик

Убить паука — сорок грехов простится, да к несчастью.
/народная мудрость/

 Телефонный звонок ударил наотмашь, так, что испуганная тишина посыпалась осколками на пол.
Тень на диване горестно застонала и закрыла лицо руками.
- Меня нет. Нет меня.
Телефон замолчал, чтобы через секунду снова разразиться острой трелью.
Тень, выругавшись, попыталась встать, но запуталась в длинном халате и скатилась с дивана на пол.
Под раскаты звонка, вздыхая, опрокидывая по пути пустые бутылки, она, наконец, добралась до своего мучителя.
- Привет, пропащая душа,- до тошноты бодрый голос вырвался из недр трубки.
- А не пойти ли тебе  прямо в Шестой круг?
- Я тоже рад тебя слышать. У меня есть просьба.
- Нет.
- Слушай, я не люблю давить и угрожать, но нам показалось, что,
вытаскивая тебя из последней переделки, мы немного тебя обязали.
- Чтобы вы все сгорели в своей конторе.
На том конце провода раскатисто рассмеялись.
- Это вряд ли возможно. Да и некуда тебе деваться,- голос стал жёстким,- Свету не отказывают,
тем более, такие как ты. Твой испытательный срок всегда можно пересмотреть.
Тень тяжело прислонилась к стене.
- Что вам от меня нужно?
- Другой разговор. Приведи себя в порядок. Вечером встретишь человека.
Адрес твой он уже знает. Посмотришь. Там, похоже, всё по твоей части.
Короткие гудки поглотили голос, а потом резко оборвались.
Тень снова вздохнула, а потом, вспомнив что-то, потянула за провод.
Так и есть – обрезан. Ещё после последнего раза.
- Суки. Мерзкие отродья Микаэля.
Цепляясь за стену, тень потащилась в ванную.

***

 Маленький человечек, смешно переминаясь с ноги на ногу, стоял в прихожей, расстёгивая куртку.
- Мне сказали, что вы очень хороший специалист. Ээм, единственный в своём роде.
Марк кивнул, продолжая стоять, прислонившись к стене.
Голова всё ещё болела, боль металась между висками, постукивая по пути в набухшие веки.
- Правда, со своими... эм...методами. Специфическими.
Марк снова кивнул, человечек совершенно смутился и покраснел.
То ли представил себе специфические методы, то ли молчание Марка стало совсем гнетущим.
- Проходите. Нет, сразу в спальню.
«О, боги, они совсем спятили там наверху? Это же самая натуральная пустышка».
Пока человечек, путаясь в слишком больших шлёпанцах, периодически спотыкаясь,
пробирался в спальню, Марк старательно пытался его сканировать.
«Александр. Тридцать шесть. Нет, тридцать восемь лет. Дети. Четверо. Неужели всё?»
Больше ничего увидеть не удавалось. Какие-то обрывки, незначительные мелочи.
- Ох, это настоящий череп?- человечек застыл около стеклянной этажерки наполненной разного рода экзотикой.
- Да, вполне настоящий. Когда-то думал, даже разговаривал, много.
Когда Александр, задев дверь, болезненно ойкнул и вошёл в спальню, Марк сдался.
«Нет. Придётся смотреть сны. Хотя на что ты рассчитывал? Что у них своих сканеров мало?»

В спальне Александр застыл, увидев огромную двуспальную кровать, застеленную покрывалом с вышитыми глифами,
маленький столик с тремя пыльными флаконами и стеклянной чашей, и придвинутое к нему тяжёлое кресло.
- Ничего не бойтесь. И не волнуйтесь так, - Марк постарался, чтобы раздражение не сквозило в голосе. Голова продолжала болеть.
«Сволочь – Гаэль, со своим коньяком. Ещё пациент»
- Садитесь на кровать. Так будет удобнее.
- Вы будете меня гипнотизировать?- Александр сел на краешек, затравленно глядя снизу на Марка.
- Не сразу. Возможно, и не буду. Для начала просто поговорим,- Марк вылил в чашу содержимое первого флакона.
В комнате пахнуло лесом, прелой хвоей, травой.
- Грибами пахнет, - через силу улыбнулся Александр.
- Любите собирать? – Марк вылил в чашу второй флакон и устроился в кресле, чуть наклонив голову.
Отчего-то человечек, ставший совсем маленьким на огромной кровати начал выпадать из его поля зрения.
- Есть. Моя жена потрясающе готовит их на даче.
Александр уставился на чашу, жидкость в ней медленно вращалась, становясь то голубовато-зелёной, то прозрачно-серой.
Запах леса сменился болотом.
- Вы странный, - медленно проговорил Александр, с очевидным трудом отрывая взгляд от содержимого чаши.
Марк оторопел.
«Стареешь, уже не можешь рассчитать простую силу воли обывателя»
- Странный?
- Вы не похожи на врача. Вы похожи на колдуна из сказки. Мне бабушка рассказывала.
Лицо асимметричное. Глаза меняют цвет. Две тени у вас... чаши.
Марк застыл как статуя. Этот пыжик видел его таким, какой он есть.
«Вот тебе и пациент. Кто кого сканирует?»
- Но раз. Вас рекомендовала Катерина. Я вам поверю. Помогите мне. Я в последнее время. Плохо сплю.
- Сны?
- Голоса. Точнее один голос. Очень знакомый такой. Он что-то мне рассказывает. Это отражается на моей работе.
Месяц. Скоро будет, как месяц.
Марк перевёл дыхание. Сделал замысловатый жест рукой. Чаша стала янтарно-жёлтой.
По стенам распрыгались искорки.
Александр закрыл глаза, его тело начало обмякать.
- Третий флакон. Тоже. Для меня?
Спросил и упал навзничь.
- Нет,- немного помолчав, ответил Марк, - для меня.

«Катерина рекомендовала»
 - Взять бы и разделать тебя на объекты для исследования, - Марк скривился и потянулся за последним флаконом.
Под сургучной пробкой обнаружилась густая тёмно-бордовая жидкость пахнущая мёдом.
- Что же ты за фрукт непонятный?- после глотка Марк вылил остатки в чашу и уселся поудобнее, - фрукт и есть. Маленький. Сухо фрукт.
  Комната начала медленно раздвигаться, истаивая. Марк уронил голову на грудь и

***

 шагнул под яблони, усыпанные неестественно огромными цветами.
От обрушившихся красок, запахов перед глазами поплыли синие круги. Марк завалился на ближайший узловатый ствол
и замер, обхватив дерево руками.
«Похоже детство. Только в детстве всё так ярко. Но почему сразу так глубоко?»
- Деда, смотри!
Мимо Марка, едва не задев, пронёсся мальчик, очень маленький и щуплый, похожий на растрёпанного воробья.
Он устремился к дому, где на открытой веранде сидел за мольбертом статный старик.
«Просто Лев Толстой»
Марк, было, направился к дому, когда старик поднял голову и внимательно посмотрел в его сторону.
«Да что же это за такое ядство? Неужели видит? Воспоминание, готовое взаимодействовать? Такого отродясь не было»
Мальчик что-то показывал деду, а дед гладил его по голове и что-то говорил. Боясь подойти, в полной растерянности,
Марк решил понаблюдать издали. Времени было навалом.
Здесь, внутри воспоминаний Александра, за гранью его снов и грёз время вообще не имело особого значения.
Хоть тридцать лет пройдёт. Снаружи – максимум час.
«Хорошо хоть лето, сад. Яблоньки. Что же я должен здесь узреть?»
Старик и мальчик ушли в дом, Марк устроился в развилке яблони, как на стуле, и начал потихоньку расплетать свои Нити.

«Пыжик важен. Нужен зачем-то Свету. Свет посылает его ко мне, чтобы мне найти что-то что мешает пыжику спать.
И работать.
Кем интересно он работает?
Чёрная нитка и красная, зелёная, жёлтая. Ораа-нжее-ваая.
Ищем.
Что-то интересное. Что-то чуждое в сознании.
Какая всё-таки пастораль».
Нити вились вокруг, проскальзывая под траву, сквозь стволы. Выискивая.
Процеживая кирпичики памяти, кластеры души.
Вились, свободные петли нахлёстывали на руки Марка, липли к ногам и торсу.
Застывали хитином, поросшим острыми волосками, отращивали членистые ноги и стягивали в единое голову, шею и грудь.

Когда хлопнула дверь дома, и мальчишка ветерком пронёсся под яблонями, в калитку, за ним,
стелясь по земле, устремился огромный паук, оставляя за собой липнущую к траве разноцветную паутину.

За калиткой – дачная улица, с заборами по краям. Стайка мальчишек, сбившаяся под берёзой, старательно обдирающая палки от коры.
- Я буду индейцем! – Александр, тогда ещё просто Шурка, мазал себе щёки. Кажется, глиной.
Одна из нитей дёрнулась.
- Ну, что, бледнолицые, с кого первого снять скальп?!
Нити заходили ходуном. К удивлению Паука все они вились от дома.
Перемахнув через забор, Паук пополз к веранде. Бесшумно перебирая лапами по нагретому дереву,
через сетчатую дверь – в полутёмную комнату.
«Это не просто прошлое. Это его Ось. Где-то здесь и его Ка»
Множество вещей, кипы красок и рисунков, рамы. Почему-то множество икон по стенам. Паук поёжился под суровыми ликами,
но присмотревшись, понял, что что-то с иконами было неправильно. Не так.
Пахло скипидаром, маслом, красками.
И из-под этого запаха мастерской художника пробивалась сладкая вонь гниющего мяса.
Нити завибрировали, как струны, устремляясь в одну точку, под дверь в дальнем конце комнаты.
Завибрировали, а потом провисли. Будто кто-то их перерезал.
Паук пробормотал что-то и в два прыжка оказался около двери. Заперто.
«Ну надо же»
Два удара хелицер, и замок с щепками вылетел из полотна.

Посреди квадратной комнаты без окон, на старой металлической кровати лежал Александр. Взрослый.
Его тело переливалось всеми цветами радуги, озаряя замершую фигуру Старика,
державшего в руках нож с изогнутым лезвием. Запах гнили усилился до невозможности.
- Как интересно,- прошелестел Паук,- засадить такую дрянь, как ты в самую сердцевину души, прямо в детские воспоминания.
Старик отступил назад, угрожающе подняв нож. Здесь, в непосредственной близости от Ка Александра,
у него не осталось и следа от былого благообразия.
Мертвенно-синяя кожа, пустые глазницы, сочащиеся сукровицей, трупные пятна на руках и перекошенном лице.
- Прочь, насекомое,- холодный острый голос, на удивление молодой.
- Пауки – не насекомые. Пауки – это пауки.
С неожиданной прытью Старик прыгнул вперёд, целясь ножом в Паука.
Паук, метнулся в сторону, едва увернувшись от лезвия, и бросился на спину трупу.
Под его весом Старик упал ничком, а Паук молниеносным движением воткнул хелицеры в незащищённый затылок.
Синюшная кожа лопнула с отвратительным чмоканьем, и Паука обожгло жгучей болью.
Из раны Старика хлынула белесая дрянь, шипя и клубясь.
«Конечно, механизм защиты»
Превозмогая боль Паук вытянул тело из комнаты, а снаружи приподнял, чтобы оно не касалось пола,
пролез под него и принялся опутывать Нитями.
Жгло немилосердно. Дрянь вскипала на панцире и обугливала Нити.
«Нельзя, чтобы это оставалось здесь.»
Глазницы Старика распахнулись и голос, будто звучавший со стороны вывел
- Всё равно тебе со мной не справится.
Треск порванных нитей, и жгучая боль в боку. Паук откусил руку, всадившую нож, но лезвие ушло в панцирь, добравшись до мягкого.
По телу начало разливаться оцепенение.
«Вот и всё. Теперь точно смерть. Погиб прямо во время чистки»
Вслед за оцепенением пришла боль. Уже настоящая, рвущая на части.
Почти ослепший от попавшей в глаза дряни, теряющий рассудок от рвущегося нутра,
Паук плёл и плёл, слой за слоем, заплетая рвущийся наружу гной в кокон.
«Держись, пыжик. Я. Тебя. Вычищу».
Вычищу.
Боль скрутилась внутри острой спиралью, а потом изо всех сил распрямилась.
Всё исчезло в яркой вспышке.

***

- Держись, Марк, держись, проклятый паучище.
Голос Катерины приплыл сверху огромным светящимся скатом. Приплыл и закутал всё тело в свет.
Новая боль от прикосновений.
«О, Мать Бездны, дайте мне уже сдохнуть!»

Свет.

Падал сверху, поднимался снизу, струился. Марк лежал на чём-то мягком, свернувшись в клубок. Боли не было.
Кто-то погладил и слегка потряс его за плечо.
- Угу, сейчас.
Увесистый шлепок сопроводило выражение
- Непригодное для дам. Я не ковыряюсь там, где ты сказала своими челюстями,-
пробормотал Марк, поворачиваясь.
Катерина сидела рядом на кровати. Как обычно в простом белом платье. Как обычно светясь изнутри.
- Доброе утро
- Доброе,- Марк попробовал потянуться, но тело пронзила судорога.
- Не вставай, и постарайся поменьше двигаться, ты ещё не восстановился. Я принесу тебе поесть.
- О, какая честь, сама пресветлая изволила быть моей сиделкой.
Катерина вышла, отправив Марку сердитый взгляд: «Заплаканных?»,- глаз.
Марк окинул взглядом комнату – стола нет, только кресло с огромным пятном, будто кто-то облил его чем-то едким.
Катерина вернулась с подносом, серьги с голубыми топазами под цвет глаз мелодично зазвенели,
когда она наклонилась поставить поднос на  постель. В воздухе висел лёгкий аромат вербены.
- Будешь кормить меня с ложечки?
- Это сильно повредит твоему мужскому эго?
Марк мотнул головой. Слабость. До тошноты.
- Ешь. На привкус не обращай внимания, это травы. Отрава вышла из тебя не до конца.
- Узнаю твою стряпню.
- Как был хамом, так и остался.
Марк только улыбнулся. Как же давно они не виделись? С самого начала испытательного срока.
- Он жив? Ваш... к-хе
- Александр? Не вертись. Да. Мы ожидали чего-то подобного, поэтому были неподалёку.
Марк криво усмехнулся
- Опять как пешку в самое пекло?
- Дурак. Мы боялись за тебя и знали, что от нашей явной помощи ты откажешься.
- Мы?
Катерина вздохнула, воздев очи.
- Я. Я боялась. Ты доволен?
- Ещё как. А спрашивать можно? Или ты здесь как официальное лицо?
- Можно, но я здесь как официальное лицо.
- Кто этот Александр?
- Человек. Художник.
- И что он рисует?
Катерина поставила тарелку и взялась за кружку.
- Он не рисует, он пишет.
- Романы в стихах?
- Иконы. Да, тебе придётся это выпить.
Марк попытался отстраниться, но деваться, похоже было некуда.
Выпив залпом варево, Марк просипел
- Вот почему их было так много в Оси.
Катерина убрала поднос на пол и выпрямилась очень серьёзной.
- Он работает в одном из приходов, преподаёт технику иконописи в семинарии.
- Я всё равно не понимаю зачем нужно было так изгалаяться...
Марк запнулся
- Начал соображать?
- Вспомнил кое-что. Он сказал мне прежде чем вырубиться, что голос влиял на его работу.
И в его Оси с иконами было что-то не так.
- Это был не обычный разрушитель. Тот, кто засадил в него это, прекрасно знал, что сканеры там не смогут найти.
Вот оно и сидело тихонько в своём уголке, влияло на самую сердцевину его души. А в последний месяц активизировалось.
Катерина задумалась, словно прислушавшись к чему-то, а потом продолжила
- Мы так до конца не поняли, что менялось в его работах. Но его иконы начали не просто впитывать эмоции,
молитвы, просьбы. Страхи. Они их преобразовывали и накапливали. Понимаешь?
- План гениальный. Украсть Веру. Это же... Неограниченный источник энергии. Подождать пока накопится достаточно,
а потом просто открыть каналы. А он ещё и студентам это преподавал. Почему вы его не изолировали?
- Его нужно было вычистить.
- Какое вам дело до обычного человека?
Катерина встала, сжав кулаки
- Мне есть дело до всего, что несёт Свет. Его семья на протяжении восьми поколений освещала этот мир.
Марк устало закрыл глаза
- Его нужно было вычистить, и я героически выполнил возложенную миссию
- И чуть не погиб, спасая обычного человека,- Катерина села. Её рука нашла его ладонь и слегка сжала, - не так уж и плохо для злого паука.
Марк вдыхал её аромат, чувствовал её нежную руку.
- Ты останешься?
- Не могу. Нам нужно найти их все.
- И того, кто это сделал?
- И того, кто это сделал. А тебе нужно спать. Этот яд ударил по всем твоим уровням, задело все чакры.
Ты был уже одной ногой в Дуате. Спи.
Через её ладонь полилась прохлада, приятное покалывание. Веки Марка налились свинцом.
- Подожди, подожди, мне нельзя сейчас спать.
- Можно. Ты должен, мой паучок. А я должна уйти.

Свет снова заструился вокруг него мягкими волнами.

Марк.
Меня нет, я плыву в свете.
Маарко. Мой милый маленький паучок.

Свет.

Он падал вниз, между столбов сияния, вниз-вниз, а за столбами, в кромешной темноте,
било крыльями нечто, силясь дотянуться до него.

Марко. Я тебя вижу.

***

Проклятый телефон звонил так, что даже мертвец бы поднялся.
Марк, кряхтя и рассыпая проклятья, сполз с кровати. Телефон замолк на мгновение, а потом разразился новыми воплями.
-  Ребята, мне кажется, что героям положен небольшой отпуск для восстановления.
- Чувствуешь себя героем?- выкрикнул из трубки истеричный женский голос,
который сразу сменился глубоким мужским баритоном
- Герой-герой, крыса на службе у дезинсекторов.
- Поманили пальчиком с маникюром и сразу по боку все клятвы?- спросила пожилая женщина.
- Я не буду с тобой друзить, тварь, - пробубнил маленький ребёнок
Страх дохнул в затылок так, что все волосы встали дыбом. Марк стоял не дыша,
а всё новые и новые голоса кричали, перебивая друг друга, шептали и говорили,
сбиваясь и перетекали.
Где-то за ними завыла стая собак.
- Знаешь, Марко-Марк,- проговорил вдруг чётко и тихо голос Старика.
Ледяной, острый, как бритва, удивительно знакомый, - есть мудрость – убить паука – сорок грехов проститься.
Щелчок. Кто-то кричит, встревоженный голос Катерины.
- Марк, с тобой всё в порядке? Что он сказал?
«Пешка. Всё равно пешка. А теперь ещё и приманка, как засохшая муха в паутине»
Со всего размаха Марк разбил телефонную трубку о стену и осел на пол.
 - Может и проститься. Только всё равно к несчастью.

Разноцветные Нити одна за одной выплывали и сматывались коконом над Марком, уснувшим прямо на полу.