Что ты скрываешь?

- Что ты скрываешь?

Вопрос был неожиданным. Он бы никогда не признался, что именно скрывает. В кругу лучших друзей и подруг он никогда бы не рассказал этой очень интимной тайны. Но им захотелось узнать. Так началась игра, чем-то напоминающая «Правду или желание». В данном случае была лишь правда, но каждый должен был поведать какую-нибудь свою тайну. Давай же, признайся, что тебя гложет. Здесь все свои. До окончания обеда.

Он не понимал дурацкого правила этой игры. У человека не обязательно может быть много тайн. Тайн – ладно бы секретов, но ТАЙН. Их не бывает несколько. Тайна есть одна, и масштабы её будут понятны не каждому. Тайна – это то, что человек сделал частью себя, сокрытой от других. Это то, что после смерти на Страшном суде он скроет даже от самого себя. Тайна – это он сам.

Им не дозволено знать.

Центр улицы. Четыре километра вдоль ивовой аллеи, протянувшейся до заброшенной парковки рядом с крематорием. Не сворачивая никуда. Люк около мест для инвалидов.

***

- Что ты скрываешь?

Сколько можно допытываться? Он предпочёл соврать, но потом передумал. Интересно послушать их варианты.

- Ты гей?..

Конечно, весьма ожидаемо. Первое, что придёт на ум такому животному, как человек. Скрытое удовольствие каждого быть гомосексуальным. Иначе бы не спросили. Они врут, говоря, что ненавидят геев. Врут, чтобы потом грязно пошутить на эту тему, похабно подколоть друг друга. Впрочем, не его дело разбираться в чьих-то запретных желаниях, пока он сам стал их личным запретным желанием. И его любимая тайна.

Крышка люка. Можно спуститься вниз. Но не обязательно. Никто не знает, что от люка вдоль бордюра есть смытый дождём, еле видимый пунктир, нарисованный мелом на асфальте. Он ведёт до середины бордюра и пропадает. Дальше следует ориентироваться по солнцу. Лишь он один знает, что в полдень тень от столба падает до двери чёрного хода в крематорий. Но дверь не имеет значения.


***

- Что ты скрываешь?

Смущение. Оно незамедлительно вызвало умиление, вслед за ним – одобрительные смешки. Про себя он подумал: «Я хороший актёр, если умею краснеть».

- Да ты влюблён!

О да. Ещё один предполагаемый всеми ответ на тему секса. Почему же секс? Было бы странно полагать, что рано или поздно доводы к нему не приведут. Когда они говорят о любви, секс стоит рядом. Первый, последний, какой-либо другой. «Влюблён, что вы подарите друг другу, почему вы поссорились, не переживай, вы ведёте себя как друзья… вчера не получилось?» Однажды они поинтересуются. Получилось или нет? Это произойдёт обязательно. Они хотят компенсировать своё отсутствие секса фальшивым дружеским пониманием. Они усиленно создают вид счастливых пар, но ночью… ночью презервативы рвутся, вино разливается на скатерть, огонь свечи тухнет раньше времени, а оргазм получается слишком вялый. Но они скажут друг другу: «Дорогой, это было так круто…» или хотя бы «Пойду попью воды, я получил удовольствие, надо повторить как-нибудь…». Они играют в вечную любовь и доказывают всем, что это навсегда. Чем больше фотографий размещается в интернете, где они изображают неутолимую страсть или едят вместе суши, тем чаще это навсегда. Навсегда много раз, определённые отрезки времени каждый раз с новым или новой, которые «навсегда».

Но так или иначе секс. По крайней мере до того времени, пока они не докажут самым близким и родным, что «это навсегда», сыграв свадьбу, чтобы фотографий теперь было нереально много. В первую брачную ночь кровать будет скрипеть, потом наверняка родится ребёнок, а дальше… а дальше потеть они станут только от жары. Или если очень постараются в редкий вечер, когда дома никого нет, довести себя до изнеможения кулаком, внушая единственно правильную вещь, разделённую на два полюса – «я шлюха» или «ты моя шлюха». Внезапно вспыхнувший в коридоре свет, быстро закрытая ссылка на порносайт, невинный вид, отвратительный поцелуй на ночь. Продолжим завтра.

И сейчас, пока в их жизни не наступил кризисный период, всё идёт своим ходом. Постоянные надуманные депрессии, ставшие картонными мечты о понимании со стороны «единственного партнёра», который будет менять свои лица и тела раз за разом.

Это любовь.

- Нет, я же вижу по глазам, что ты влюблён.

Он действительно влюблён. Так, как нельзя никому.

Там, где заканчивается тень столба в определённый час времени, от куста с сорняками несколько сотен муравьёв обеспечивают свой муравейник запасами для королевы-матки. Цепочка копошащихся маленьких трудолюбивых уродцев протягивается на метр в сторону, где земля начинает зарастать травой, в которую мёртвой хваткой впились остатки человеческого праха, вылетевшего из большой трубы пугающего здания и сросшегося со стебельками одуванчиков. Прах оставляет разбросанные следы налёта, от которого трава в разных местах на поле рядом с крематорием растёт лучше. Вместе кучки хорошо растущей травы образуют ломаную линию, по которой следует идти до ограждения в виде крупной металлической сетки. Под сеткой есть лаз, прорытый собакой и ведущий к крутому спуску, озаряющемуся ночью полчищами активных светлячков.

***

- Что ты скрываешь?

Молчи. Забудь, что ты что-то скрываешь. Ты такой же, как они. Максимум, что ты можешь скрывать – это…

- Ты кого-то убил?

Конечно. Секс и непременно жестокость. Ещё один инстинкт, который некоторые удачно смешивают с первым, а жертвы этих смешений потом пытаются молчать и не мстить.

Игра начинает обрастать тревожными догадками. Они нервничают. Теперь не потому, что им будет сладко скрыть свои извращённые сексуальные фантазии за чужими половыми проблемами. Во-первых, проявляется явное любопытство на грани истерики. Рядом с ними может сидеть убийца. Во-вторых, истерика на грани любопытства. Убийца – их друг. Это уже нельзя будет исправить. Признаться он должен.

Хорошо, поступим хитро: на помощь может прийти кинематографический штамп. Можно всего лишь соврать про заколотую вилами кошку. Это вызовет возглас неодобрения. Как же так, кошка! Если бы то была свинья, неодобрение частично было бы неискренним. Возмущение, что погибла живая душа. Но в некрасивой оболочке. Без гладкой шёрстки и милых кошачьих глазок. Но если будет кошка – звучит правдоподобней.

О, естественное желание утолить свою кровожадную злобу руками других. Почему же люди тянутся к насилию? Власть. Осознание собственной значимости и глобальной силы своей роли. Правда, котят это не касается, как типичного средства для релаксации. Котята служат хорошим живым интерьером, как и собаки. Их нельзя никогда убивать! Зато как хороша смерть крысы. Твой кот получит сытный блохастый обед, а ты избавишься от нежелательного грызуна в доме. Ты будешь злорадствуя наблюдать, как хвостик писклявой твари исчезает в пасти питомца. Ты добыл смерть своей угрозы чужими когтями. Ты силён и ты хозяин своей силы.

Им не следует знать. Ограничимся всеобщим огорчением.

Крутой спуск. Ноги скользят, грязь прилипает к ботинкам, подошва давится кусками земли, не успевая вздохнуть. Канализационная труба, выходящая наружу из-под спуска. Внутри неё выбоина, образующая дыру. В выбоину вовсе не стоит лезть. Туда достаточно просунуть руку, чтобы нащупать краешек детской коляски.

***

- Ты ничего не скрываешь. Ты скучный лжец.

Наконец-то. Наконец-то они угомонились. Сейчас дюжина заданных вопросов, из которых только три были ему интересны, иссякнет, игра станет не нужной никому. Все продолжат сплетничать и поглощать привычный дешёвый фаст-фуд. Есть много тем, которые надо обсудить. Несправедливость. Прожигание жизни. Стремление к совершенству. Растиражированная, но бездарная книга. Печальный фильм с красивыми актёрами и их ужасной игрой. Рейтинги телепередачи, конкурсанты музыкальных шоу, новые клипы. Невкусный рацион в кафе. Планы на неделю, день, час. Поход в туалет, неизменный взгляд в зеркало – я существую и я выгляжу в целом неплохо. Почти хорошо.

Никто ничего не скрывает. Они как на ладони: неуверенные в себе личности, достигшие тридцатилетнего порога, с кучей амбиций в погрязшем мире. Великие мечтатели коммуналок. Их несбывшимся желаниям оправдание найдётся всегда. Их любым оправданиям придёт конец в алкоголе, еде, стенаниях, в бездонных ушных раковинах друзей, чтобы новый день начался с новых надежд и кончился новой порцией виски в захудалом баре, принимающем в себя каждые сутки новые порции живой человечины.

Он идёт вдоль пунктира, нарисованного мелом. Он думает над сегодняшней игрой, пытаясь доказать себе, что справился и не выглядел нелепо в их глазах. Он самый умный, счастливый и у него действительно есть страшная тайна.

Спуск с горки.

Одинокий молодой человек, неотличимое пятно в однообразной акварели серой толпы. Будущий кулинарный критик. Отдельно мыслящая голова на отдельно движущемся теле.

Они лягут спать в неведении, что так и не доиграли, несмотря на неплохой азарт. Их праздное любопытство оказалось отвлечённой формой противостояния своей лени, ведь нельзя же просто кусать бутерброд, сидя в кругу друзей. Обмен информацией как способ выживания. Неизменный приход к мысли, что всё продолжается зря и не так, как на самом деле надо, должен быть уничтожен поверхностными рассуждениями на отчаянно глубокие темы. Культурное несчастье быть человеком, проявляющееся во всей красе.

Он ощущает рукой преданную ему влагу земли. Пальцы складываются вместе, чтобы проследовать знакомым путём до вожделенной преграды. За ней скрываются целые миры и погребённые в корни растений вселенные. «Ну здравствуй, детка. Я вернулся».