Во сне и наяву

               

     Проблема сна давно занимает бодрствующие умы. Ну, в самом деле, почему и зачем сон? Это вовсе не всеобщее свойство жизни. Ведь живые клетки не спят, а вирусы, к сожалению, даже не дремлют.

     Лучшие умы человечества всегда привлекал феномен сна. Даже озабоченный сексуальными секретами Фрейд отдал ему часть своего драгоценного внимания.
 
     Люди без сна не могут. Читал где-то, что знаменитая таблица Менделеева нарисовалась великому ученому просто во сне. Что бы мы теперь делали без этого документа? Путали постоянно золото с медью. А до далекого угла, где оказался Уран 235, возможно ещё бы сотню лет не добрались.

     Не знаю, правда это или выдумка. Говорят, что прежде  ему был другой сон – как довести бестолковый спирт до настоящей 40-процентной водки.

*       *       *
Последний сон в мае 2017

К нам приехала свердловская опера. «Князь Игорь» в особой постановке.
На билете указано:
 Начало в 8 часов вечера.
 В случае плохой погоды максимальный сдвиг начала спектакля – до 6 часов утра.
*       *       *

     В последнее время мне стали довольно регулярно сниться сны. И не какие-то там "штуёт" (глупости – иврит), а серьёзные, художественно-значимые или научно-технические.
     Например, сегодня с искренним сочувствием наблюдал, как некий писатель создал выдающийся сценарий. Нашлись первый спонсор и режиссер. Появился набросок фильма, сильного, проблемного. Но все, и я за ними, волнуются – требуется настоящий мощный спонсор, чтобы "проект" вышел на мировой, то есть коммерческий уровень. Теперь нашлось много желающих, которым понравилось наше техническое название работы – "Проект" – и, не ведая никаких чертежей и расчетов, они взялись величать так все свои штуки, являющиеся на гребне легкого возбуждения, в том числе и с участием Менделеева. 
     Проснулся, осмотрелся – не вспомню конкретную идею. Словно клочья тумана расползаются недавно волновавшие события и желания.

     А вчера возник сон, наконец, решающий проблему точного электропривода с отличной динамикой и даже желаемым графиком пуска двигателя (специалисты оценят).
     Во сне я понял, что это сон, и потому начал тихонько уговаривать себя не спешить и не шуметь, чтобы наитие не спугнуть, а спокойно, тихо всё рассмотреть, продвинуть отдельные детали, задать Ему вопросы и понять ответы. Следовало начертить желаемую кривую пуска и тогда определялось соответствующее задание множества точек управления. Но как согласовать токи, моменты и другие параметры привода – нет ответов. Так и не получилось собрать идею в конструкцию.

     А было. Лет 10 назад, явился технический сон – как сделать идеально точный умножитель частоты импульсной последовательности.
     Мои точные импульсные приводы к тому времени уже во многих вариантах работали на стенде в лаборатории фирмы.
     С помощью умножителя частоты, вся работа поднималась бы на новый уровень. Вместо специальных дорогих датчиков скорости можно было бы просто ставить серийные коробочки. Привод получал давно искомую способность необычайно точно управлять позицией. А скорость вращения можно было менять тончайшими ступенями и задавать её от естественно быстрой до сколь угодно медленной, например, оборот в сутки или в месяц.
     Короче, умножитель виделся мне желанным, крайне необходимым, но недостижимым чудом. Делитель частоты – это элементарно: простой счётчик досчитал до заданного числа и выдал импульс. А вот умножитель – проблема.

     Поэтому я и замер, когда идея с удивительной отчетливостью засветилась в этом сне. Я тихонько и бережно рассмотрел все закоулки, убедился, что всё сцепляется.  И, как полагается, продолжал спать до обычного часа.
     Едва проснувшись утром, я тут же вспомнил о загадочном видении. Не отвлекаясь на одежду, поспешил за стол. Сон в одну руку, в другую карандаш. Преодолевая трепетное сомнение, не рассыплется ли видение в жалкие ошметки, дал волю перу, что просилось к бумаге.
     И что же – сон нарисовался в виде некой схемы. Оставалось лишь вникнуть в эти несложные связи ячеек и закрепить их пояснениями.

     Наскоро одевшись, сделал обычную зарядку, душ, завтрак, и на своей малышке  "Сузуки" пригнал на свою фирму. Не теряя минуты, вызвал электронщика и предложил ему проверить возникшую из сна схему, объяснив её нахальные перспективы.
     Помощник скептически взирал на фантазии профессора, ибо всем известно, что только еврейский инженер, сидя с паяльником или компьютером, способен изобрести что-то путное и работоспособное.
     Но схему взял – куда деться, начальство всё же.

     Через пару часов инженер вошел ко мне в кабинет, смущенно улыбаясь:
   –  Работает…
     Я поспешил к нему на стенд, и начал гонять мотор во всём сверхшироком диапазоне скоростей.
     Привычное ухо приводчика сразу улавливает малейшее нездоровье работающего двигателя. Допущенные неточности управления порождают всплески тока, а за ними "рычание", постукивание и другие посторонние звуки.
     Но чудо – машина без всякого взбрыка удовлетворенно шелестела стальными внутренностями и охотно принимала любое задание. Её вал вращался на ползучей скорости, где поворот можно заметить лишь спустя некоторое время по сдвигу метки, нанесенной на вал. Никаких проблем не возникало и на любой "видимой" скорости или при бешеном вращении, качество которого выявлял осциллограф, показывая, что импульс датчика скорости абсолютно неподвижен относительно импульса эталона стабильности –  кварца.

     Теперь можно было приглашать инвесторов. Они не замедлили появиться вместе с советниками-специалистами. Все, задирая головы, с увлечением наблюдали, как след луча лазера, отражаемого зеркальцем, приклеенным к валу мотора, стартовал с обозначенной на стене метки, медленно и плавно скользил со стены на потолок и далее, совершая полный виток. Затем эта яркая красная метка делала стремительный оборот и замирала абсолютно точно в исходной точке на стене.
     Этот фрагмент нашей демонстрации особенно понравился гостям из танковой фирмы. Они увидели здесь средство точно направить орудие на цель, преодолев тряску при движении танка.

     Всё складывалось отлично. Для нашей Start-Ap компании открывались радужные перспективы. Но… получилось иначе. Однако, это уже другая история. Интересующиеся – могут посмотреть главы книги "Прозрение" (проза.ру).
 
     Впоследствии, подаренный сном способ и развитые из него схемы прошли через придирчивых экспертов в большой американский патент.

     И всплывают в памяти иные события. За давностью уже не могу ручаться, что они явились мне наяву.
     Представьте, там, в могучем и зыбком СССР был у меня личный поезд.
 
     В то время я много разъезжал по стране.
     Однажды дела в Москве потребовали быстро переместиться в Ленинград. Быстро – это значит самолёт? Но как раз появилось сообщение, что на Октябрьской дороге пустили новый сверхскорый поезд Р-200. Четыре часа в пути с одной короткой остановкой в Бологое, в том самом пункте, где, как известно из «утечки информации», царь, проводя на плане по линейке трассу между столицами, наехал карандашом на собственный ноготь и вставил в идеально прямой путь небольшую дугу.
     Самолётом лететь до Ленинграда теоретически немного больше часа. Но надо прибавить время на автобусы до Шереметьева и от Пулково с их ожиданием, высиживание в аэропорту и катание по рулёжкам лётного поля. Получалось на Р-200 существенно быстрее. Да и проще сесть на поезд в центре Москвы и выйти прямо на Невский из такого же вокзала, спроектированного тем же архитектором Тоном.
     Правда, времени до отправления экспресса оставалось совсем ничего, но я вспомнил одно обстоятельство, на которое можно было рассчитывать в критическом случае.

     История эта такова. Как-то мне позвонили из Ленинграда, и незнакомый человек предложил принять участие в их работе по созданию скоростного электропоезда. Моя лаборатория точного электропривода тогда была завалена заказами. Смысл предложения был не очень близок к нашей теме. Короче, я понял, они сами всё сделают, если  помочь им с датчиком скорости. Назавтра я выслал в Институт инженеров железнодорожного транспорта (ЛИИЖТ) чертежи нашего зубчатого датчика, такого одновременно грубого и точного, что как раз подходил к суровым условиям железной дороги. Его надёжность была вне сомнений. Согласен – так не поступают, но назначение подарка было выше соображений коммерции.
     Впоследствии я получил из ЛИИЖТ сообщение: «По вашим чертежам были изготовлены и установлены на всех колёсных парах поезда Р-200 датчики контроля скорости. Их использование в системе антиюзового торможения дало хорошие результаты, обеспечив большую безопасность движения».
     Фотографии чудо-поезда замелькали в газетах. Даже продавали сахар, кусочки которого были упакованы в красивые голубые обёртки с изображением нового экспресса. Такой сахарок был у меня всегда с собой. Только там не было упомянуто, кто придумал для него датчики скорости. Этот пробел приходилось заполнять своими словами.

     И этот поезд гоняет между столицами. А я за 5 минут до 12-00, времени его отправления, указанного на больших табло,  вбегаю в зал столичного вокзала. На предельной скорости лавирую между неспешно идущими во всех направлениях пассажирами. Расспрашивать – «где и как пройти!» – некогда.
     Вот и кассовый зал. Здорово! У окошечек ни души. Но... девушка-кассир задорно улыбается:
  –  Билеты уже не продаём!
     Снова, поворачивая по указателям направо и налево, выруливаю на перрон.  Готовый к броску, стоит он – серебристо-голубой красавец с особыми приземистыми, соединенными воедино, обтекаемой формы вагонами. Миную локомотив, похожий на голову акулы. Перрон пуст, только у дверей первого вагона стоят двое и с любопытством смотрят на фельетонную фигуру непременного опаздывающего.
  –  Извините, где мне увидеть кого-нибудь из инженеров, обслуживающих поезд?
  –  А вот мы те самые инженеры. А что вы хотите?
  –  Видите ли, мне надо срочно в Ленинград, а билеты на ваш поезд уже не продают. А я, между прочим, имею к нему некоторое отношение. – Я называю фамилию человека, которому выслал тогда чертежи и говорю о датчиках и тормозах.
     Эти люди сразу переглянулись, заулыбались и сделали мне приглашающий жест. Не мешкая секунды, я шагнул в вагон, двери которого немедленно закрылись, и я поплыл в Ленинград. Да, именно поплыл – так плавно и мягко без малейшего толчка тронулся поезд,  как, я считал до этого, только мой привод умел начать движение.

     Меня посадили на мягкую скамью в служебном вагоне. После технических разговоров о тиристорах, помехах и т.п. меня провели к пульту управления. Здесь никого не было, поскольку сейчас голова поезда находилась с противоположной стороны. Я посидел в кресле машиниста-оператора, представляя себя пилотом и любуясь убегавшими подмосковными постройками по сторонам быстро суживающейся рельсовой колеи.
     Вернувшись после короткой экскурсии, мы продолжали беседовать. Поезд необычно быстро выбрался на волю и легко скользил среди зелени полей и лесов.
     Я обратил внимание на высокий и крепкий забор вдоль путей.
  –  О, это вы правильно заметили, – сказал мой гид. – Но это целая история. Её мне рассказал начальник дистанции. Эту ограду пришлось строить на протяжении всех 600 километров, с обеих сторон железной дороги.
  –  Ну, понятно, коровы, лоси ....
  –  Нет, не только. Сверхскоростной поезд потребовал укрепления пути. Решили, что проще проложить параллельно старому новую колею. Особого качества рельсы привинтили прочно к новым шпалам. При первых прогонах состав вёл себя отлично, никаких качаний. Однако через некоторое время кое-где появилась вибрация. Прогнали вагон-лабораторию, обнаружили неожиданную причину – на этих участках исчезла часть крепёжных гаек.
     Что за чудеса? Вспомнили чеховского злоумышленника, который отвинчивал гайки, чтобы ловить рыбу. Грузило ему было нужно. Чтобы тяжёлое и с дыркой. Но это было при царской власти. На всякий случай прошлись по окрестным водоёмам. Нет там никаких рыбаков. Повывелись мужички в деревнях, а бабы рыбу не ловят. С ног сбились.
     И всё же причину нашли. У каждой бабки в избе висят ходики. Может, уже люди и не знают – это часы такие, которые работают не от пружины или батарейки. Колёсики крутит подвешенная гиря, которую хозяйка дважды в день за цепочку поднимает, передавая ей свою энергию. Заводит свой хронометр, которому  уже, может, сто лет. Свой ресурс эти часы давно выработали, веса гири стало не хватать. Вот тут, по словам этих бабушек, без гаек не обойтись. У некоторых рядом с гирей висело штук по пять таких «тяжёлых с дыркой». Увещевали старушек, пугали  законами и иконами – соглашались, огорчённо кивали, но гайки пропадали, как прежде. Вот и воздвигли забор. И забот с ним не меньше, чем с тиристорами.

     Мне было интересно посмотреть – как она жизнь в суперэкспрессе? Один красивый нескончаемый вагон, никаких тамбуров. Похоже более на самолёт. Ряды кресел, в которых некоторые пассажиры успели заснуть. В окно смотреть не имеет смысла. При скорости за 200 всё сливается за бортом, глаз не успевает схватить отдельные предметы.
     Обычно в поезде мне нравилось засечь время, сосчитать за окном 10 стометровых столбиков и определить скорость. Вот проехали километр за 30 секунд. «Ого! - скажешь себе. – 120 километров в час, здорово несётся!». Здесь считать не требуется. С помощью зубчатых датчиков скорость измеряется точно, и над каждой дверью табло с крупными зелёными цифрами. Сейчас на указателе высвечивается - 212. 
     Оживлённо в буфетах. Нарядные длинноногие, как стюардессы, буфетчицы пытаются налить любителям коньячок и кофе. Это им не очень удаётся – всё же потряхивает. Улыбок много, а  любителей-счастливчиков с чашечками в руках – всего несколько.
     И вот уже поезд сбавил ход. Обычно железнодорожные пригороды Ленинграда тянутся так долго… Но наш поезд проскользнул к вокзалу, будто с другого входа. За окном поплыла платформа... Стоп, и открылись двери.

     Обычная перронная суета. Но вокзал, это лишь на первый взгляд – поездное хозяйство. Его видавшие виды стены опалило не время, а пламень встреч и боль разлук.
     Кто это так выпорхнул из вагона? Обгоняя всех, устремился к зданию вокзала. Наверное, его ждёт особая встреча? Среди всех приятных, ленинградских лиц, внимательно смотревших на поток приехавших, одно вдруг вспыхнуло и стало несравнимо прекрасным. Они встретились, и всё вокруг исчезло: нет людей, нет вокзалов, да и самой вселенной не существует. «Я клянусь, что это любовь была!», – так сказал Поэт.
     А навстречу всё шли встречающие – высокие, красиво одетые, приветливые, милые моему сердцу люди. Я оказался в Ленинграде.

    Послесловие
     Некоторое время назад я послал эту статью с повествованием о железнодорожных злоумышленниках в популярную ныне еженедельную газету "Мост".
    Просматриваю номер за номером – нет моего рассказа.
      А между тем, на днях наше израильское радио сообщило о "невинном баловстве" на железной дороге. На перегоне у Кирьят-Гата поезда стало сильно трясти и раскачивать. Оказалось, бедуины из соседних селений отвинчивают и крадут стальные пластины, скрепляющие рельсы. Это совпадение подтолкнуло меня позвонить редактору.
  –  Возможно, если бы вы опубликовали тремя неделями раньше мою статью, казавшуюся не слишком "газетной", угрозы поездам не случилось.
     Редактор ответил:
  –  Дело в том, что бедуины наших газет не читают.
  – Это верно, но среди десяти тысяч читателей, наверно нашлись бы железнодорожники и заранее познакомили умышлявших зло с Уголовным кодексом.