Осколок 70 - Бездна взывает к бездне

Твоё тело последняя кукла,
от которой предстоит отказаться (с)

http://megalyrics.ru/lyric/piknik/sieriebra.htm


Тьма вокруг была кромешной, невозможно было понять, где я. Не видно было ни стен, ни потолка, ни себя. Тонкий лучик света прорезал пространство и увеличивался, пока не стал Самаэлем, он не освещал ничего вокруг себя, но его самого было видно, словно белую вырезанную из бумаги фигуру на чёрном сукне. Запертый со мной в темнице моего сознания. Печальная участь.

- Ты исчезнешь, если Платон выживет? – мой голос был глухим, словно тонул в киселе.
- Я не могу этого сказать наверняка, - Эль не смотрел на меня, он сидел так, что я видела его в профиль.
- Что ты думаешь об идее поймать волкота для исследований? – я попробовала отвлечься от проблем с Платоном и распланировать, что буду делать потом, когда всё это закончится. Если я сама не закончусь.
- Да идея великолепная, - пафос и недовольство моей тупостью в одном флаконе, - У волкотов ещё бы мнения узнать, будут они ловиться для исследований или нет.
- Ага, сразу спрошу, как увижу.

Значит люди звери, а волкоты высшая ступень эволюции. Мой Глюк был странным, но я не хотела его расстраивать, не хотела обратно в темноту. Одна.

- Ты к Платону уходил, когда исчез после Новоселок?
- Нет, со мной хотел пообщаться один мой знакомый.... Но Платона  я тоже видел.
- А ты сможешь почувствовать Лесу и привести к ней, если мне понадобится это?

Эль безразлично поковырялся пальцем в ухе: «Смогу»
 Я уже знала, для чего мне понадобиться эта контролёрша. Я выбрала себе судью, на случай если смерть настигнет Платона по моей вине. Но мнение Эля тоже стоило узнать.

- Ты считаешь, я должна отбить Платона оружием?
- Отбить с оружием у кого? У опытных бойцов, кто не один бой пережили, убивая людей и мутантов? – он повторил мои собственные страхи, но других бы такое не остановило.
- Леса бы всё равно попыталась. Я поступила не правильно, и теперь единственный шанс добиться от Бледного освобождения. И если он решит отказать, виновата буду я.
Здесь, за гранью бытия, я могла отпустить свои страхи и доверится Элю. Но он неизменно утешал меня, в чем я ощущала ложь с примесью заботы.
- Не сравнивай Лесу с собой. Леса другая. Она даже более сломлена, чем Платон, и слабее. Платон сам сказал, а уж он-то в слабости теперь знает толк...
- Я дала Платону надежду. Милосерднее было дать ему умереть.
- Ты дала Платону шанс переосмыслить свой выбор и многое другое. В общем-то, ты его освободила от собственной жалости к себе, и тем самым дала шанс жить и решать, как жить и умирать. В том числе, когда и за что.
- Милосерднее дать умереть? Спорный вопрос. Просто умерев, он не смог бы исправить ошибки, свои в том числе. Это было бы проще, наверное, а не милосерднее. Теперь у него, и у тебя, выбор гораздо сложнее, но, я думаю, правильнее. И кстати, Леса до сих пор жива сугубо по случайности....
- Я тоже жива по случайности.
- Случайности редко происходят случайно - есть такая поговорка. Но я так и не могу понять, что вы так носитесь с этими контролёрами. Ну, кто они, по сути своей?
- Для меня контролеры нечто вроде сталкеров, только одаренных.
- Смотря как на это смотреть, - Эль пожал плечами, - одарённые или проклятые.
Голос его постепенно сошел на нет, и я упала во тьму, где оказалась совсем одна. Жуткое чувство, которое я надеюсь больше никогда не придется пережить.

Очнулась я в камазе, оборудованном под медотсек. Я была связана, и, похоже, обколота седативными. Невозможно было пошевелить конечностями, и говорить тоже. Но в той тьме было гораздо страшнее, а здесь Эль был рядом. Весь мятый и с тенями под глазами, как всегда. Недовольный и отстраненный. Мой Глюк. Во рту стоял знакомый привкус, пси5. Я попыталась позвать Платона, но в голове стояла пугающая тишина. Через пару часов я смогла шевелиться. Пришел Корень:

- Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, - на самом деле мне было гораздо хуже чем до «видения» и обморока. Видимо эти дурацкие гормоны всё-таки влияют на самочувствие ощутимо.
- Будешь себя вести послушно?
- Да, конечно. И пси выпью, только не нужно колоть меня.
- Посмотрим на твоё поведение, давай-ка развяжу тебя.
- Корень, пожалуйста, не говори Бледному, что я упала в обморок, это никак не связано с контролером, просто перенапряжение. Хорошо?

Корень растерянно кивнул и удалился. Похоже, кровь они у меня не брали. Сразу двинулись в путь, молодцы. Связаться с Платоном не получалось. То ли таблетки так сильны оказались, то ли он так ослабел. Я попросила Эля сгонять к Платону и спросить, как он там. И вообще сообщать мне, если Платон что-то захочет передать. Глюк растворился, и через миг материализовался вновь.

- Он говорит, чтоб ты успокоилась,-  скучающим тоном произнёс Эль, - С ним всё в порядке, не волнуйся.
- Я забыла спросить у него, если он не выберется из этой истории, я должна передать кому-то послание от него?
- Нет, - ответил Эль, повторив фокус с исчезновением, - У него не осталось никого близкого. И он желает тебе удачи, если вам больше не доведется поговорить.
- Скажи… скажи, что я тоже желаю ему удачи, если я умру, а он сможет выжить.
- Ну уж нет, - Самаэль помрачнел и подошел к моей постели, - Ты выберешься. Если надо будет, я призову самого Ангела Смерти. Но тогда уж извини, мало никому не покажется.
Эти его слава, и сам его вид, внушали некий суеверный ужас. Мне нестерпимо захотелось отвернуться, я удовлетворилась, отведя глаза. Но было очень неуютно, и говорить больше не хотелось ни с Элем, ни с Платоном через глюка.

Меня трясло при движении транспорта, и внутри было душно. Поэтому, когда мы остановились на короткий привал, я уговорила Корня выпустить меня наружу. Мне даже оружие вернули, ну кроме гранат. Значит, почти доверяют, даже после всех моих закидонов.

Чистый воздух это, конечно, хорошо. Тепло, безоблачно. Бабочки даже летают, вон сгорела одна в аномалии. Вот только всё внутри выворачивает от страха за неправильно принятое решение. Мне просто повезло, что Корень (или кто там это был) запихал мне в рот таблетки, блокирующие доступ в моё сознание. У меня за время вынужденной тишины в голове всё прояснилось, я вдруг осознала, какой нелепостью были все мои планы, какое я бестолковое существо не способное придумать ничего путного. И почему у меня нет навыка вырубать людей одним беззвучным ударом? Почему я не ношу при себе транквилизаторы? Почему я заранее не подумала о том, что нужно предусмотреть такую ситуацию?  То ли гормоны, то ли здравый смысл доводили меня до бездн отчаянья. Чтобы как-то заглушить звучание разума я принялась кликать рацию, переключая каналы. Благо, смотреть за тем, чтоб отряд не влез в аномалии было кому и без меня. Доперехватывалась.

- Фея?
- Фея, а кто спрашивает.
- Хочу задать тебе один вопрос, - оппонент не ответил, но я уже узнала голос, - Найдешь ты раньше нас Платона - а что дальше? Ты его из Зоны не вывезешь, его и тебя с ним убьют на любом КПП. В Зоне ты его не спрячешь - нут ресурсов... так что же дальше?
- Увидишь, - коротко ответила я, оглядываясь по сторонам. Если кто и видел, что я беседую, расслышать с такого расстояния было нереально.
- Ну я так переспросил... просто, если я найду его раньше, ты его лечить будешь? Место и время предоставлю...
- Я бы сказала да, но сперва хочу понять, что нужно тебе.
- Чтобы Платон занял своё место. Мне не нужен другой регулятор.
А Платона спросить не забыл? Я с беззвучным смешком вспомнила Эля кланяющегося волкоту, не буду больше его дразнить.
- Предварительно согласна. Ничего пока не обещаю. Сначала найди его, а потом поговорим.
- Хорошо, отбой.

Какой интересный разговор. Что он имеет ввиду, говоря, что нет ресурсов в Зоне? Для чего нет? Он ищет Платона. Но зачем нужна я? Если он сам его найдёт, что ему некого будет приставить к больному? Бред какой-то. А Бледный предупреждал, что меня зачем-то пытаются достать. Похоже, это ловушка. Хорошо, всё-таки, что я нашла его первой. Хоть бы Бледный пошел нам на встречу. А то мне придётся жалеть о еще одной утраченной возможности спасти Платона.

Откуда он всё-таки знает о том, что я ищу Платона? И о том, что он жив, но болен? Он ищет контролера? Рыщет где-то рядом?

Эль был рядом и ухмылялся, но расспрашивать его я не стала. Задавать ему вопросы имеет смысл лишь тогда, когда ответ уже известен, и ты просто хочешь услышать какую-нибудь невероятную нелепость.

Путь был нелёгким, что соответствовало местности, но в этот раз  я плелась в середине колонны, и могла не слишком париться. Слышно было, как зверьё разбегается, завидев нашу армию. Наверное, тем кто шел в носу нашего отряда, было видно как мелькают в высокой траве пятки мутантов. В лесу стало сложнее, с транспортом тяжело проехать. Я вновь оказалась в машине. Вечером, когда мы остановились, было еще светло. Прошли мы порядочное расстояние, так что от воображаемого контролера оторвались.

Корень нарисовался рядом, наверное, проверял, как я себя веду. Решила для поддержания истории поговорить о родственнике. Выразила надежду, что дядя доживёт до периметра и ему помогут, а потом попросила передать ему, если очнётся, что я рядом и со мной всё хорошо.  Еще сказала, что, к сожалению, из-за таблеток теперь не смогу их предупредить, если Платон будет близко, так как перестала его чувствовать. Корень, видимо поддавшись моему внушению, устроил мне встречу с пленником.

Его вынесли на носилках из бронетранспортера,  развязали и принялись обрабатывать раны. Он был в сознании. Я крикнула: «Дядя, это я, Лена, я рядом и со мной всё хорошо» . Когда между нами оставалось метров пять, охранявший его британец пошел на перерез, но я уже и сама остановилась. Платон прохрипел что-то и улыбнулся мне ужасным беззубым ртом. Всё его лицо было обожжено кислотой, не было ни волос, ни кожи, ни глаз. Вспухшая окровавленная плоть с мелкими вкраплениями шрамированной кожи. Судя по тому, что я видела во время перевязки, всё его тело было ужасно исковеркано.

На фотографии, которую мне показывали, тень закрывала часть лица и казалось, что глаза закрыты. Я опознала контролера по форме лица, которую можно было просмотреть и на крупинчатой низкокачественной картинке. Но то, что я увидела сегодня, не шло ни в какое сравнение. Это был кусок мяса. Искореженное существо, с чёрной щелью на месте рта. А его глаза…

Я вспомнила, как глядела в них в те редкие дни, когда он снимал солнечные очки, непременный атрибут контролера. Чёрный омуты, которые притягивали к себе взгляд. Бездна взывает к бездне, так я тогда охарактеризовала природу этой притягательности. Теперь на месте глаз зияли выжженные черные дыры в плоти. Я думала, люди Корня не поняли, что перед ними контролер, так как Платон уже потерял часть способностей. И глаза у него стали обычными, похожими на человеческие. Как же я ошибалась.

Я еще раз благословила Корня и его таблетки, потому что единственная мысль, бившаяся в висках твердила: «Если бы я знала, во что он превратился, я не рвалась бы спасать это». Это подобие человека, останки контролёра. И вот это разодранное в мясо создание я собиралась тащить с собой в бронетранспортере или  камазе, без лекарств?  Я бы стала самым жестоким убийцей, а не спасителем. Надо было слушаться Эля. Не было никакого смысла убеждать существо, изувеченное так, как это произошло с Платоном, что смысл в жизни еще есть. Мне казалось, это просто блажь сильного мира сего, декаданс. Позже, когда он показал воспоминание с студневой бомбой, я считала он печалится из-за погибших друзей. Так оно и есть, наверное. Но это освежеванное тело я представить никак не могла. То и дело перд глазами возникала жуткая улыбка, от которой скручивались внутренности от жалости и дурноты одновременно.

- Эль, - теперь мой Глюк не казался таким уж пугающим, - ты мог бы спросить его, как-то поделикатнее, он перестал быть контролером, когда потерял зрение?
Эль был удивлён и ответил сразу, не удаляясь, с уважительным выражением на лице:
- Нет, он сам отказался от своих возможностей. Он чувствовал смерть и жуткую боль всех, кто погиб в Долине. Выключил себя, можно сказать.

Дыхание перехватило, но тут даже плакать было бессмысленно, и говорить что-либо тоже. Больше я ни с кем не общалась тем вечером. И не могла спать ночью. Бездна взывала к бездне, пока не стала черной дырой.

Мысли роились, жуткие и безысходные: «…Ты освободила его от жалости к себе…», я бы тоже испытывала к себе жалость, и омерзение, и абсолютное нежелание жить; «…Теперь он может выбирать, как и за кого умереть…», вот наверное главный вопрос, как он выбрал умереть, потому что не может он и в самом деле надеяться выжить, и где? Вне Зоны, в Украине, где и полноценный человек порой бедствует, а инвалидам одна дорога, на кладбище. Даже если ему пересадят кожу (откуда?),  сделают вставную челюсть, он всё равно останется слепым. «…У тебя нет ресурсов…», теперь я поняла, к чему это было сказано. И принять предложение, даже изменив условия на то, что я нахожу контролера и привожу его на базу, выглядело отныне не предательством, а спасением для Платона. Если только это не обман со стороны предложившего сделку. «…Всё остальное, что было за эти недели, после Долины - не важно…». Конечно, не важно, а я еще пыталась развлечь его всякими глупыми шутками, шкодами, словно он ребёнок. Он враз постарел на тысячу лет. Нет, в нём всегда была печаль, обреченность и что-то чистое, внутренний свет, наверное, за этот свет, который удалось разглядеть в нём, я и решила его спасать. Тогда, когда он был полноценным контролером, я видела в нём того, кем он тогда еще не стал. Здесь, услышав его мысли, я поняла, что вот, теперь его душа превратилась в то, чем была задумана. Но оказалось, что для этого телу пришлось превратиться в то, чем оно не должно быть. «…А как ты думаешь, может быть, он сам, по своей воле в эту пропасть прыгнул? Что-то могло заставить. А его пытаются вытащить обратно. Меня бы такое несколько раздражало - вытаскивать из моей пропасти против моей воли…»… Эль, сутулый пророк, говорит, а его не слышат. И я не слышу, слушаю, но прохлопываю ушами… Его улыбка, чёрный провал без губ, без зубов. Неужели так действительно можно жить? И после того, что случилось со всеми, кого он знал и любил, после того, как он ощутил их боль и смерть… Я бы на его месте послала на*ер тупую Фею, которая лезет со своими бессмысленными советами и предложениями.  Теперь я должна сделать намного больше, чем просто вытащить его из зоны. Теперь я обязана вытащить его, проследить, чтоб он выжил, вылечился, и научился жить со всеми потерями, на которые его обрекла судьба и люди. Надеюсь, у меня получится.