Опередить смепрть. Глава 14

14

В столичном ведомстве сразу попасть к нужному человеку не удалось. Он был на каком-то оперативном совещании. Учитель уже успел рассказать свою историю три раза. Особого энтузиазма то ли секретари, то ли референты не высказали. Конечно, не хамили, но давали вежливо понять, что отвлекать-ся на такие частные проблемы их серьезное ведомство не может. А начальник их настолько занятой человек, что едва ли сможет уделить ему больше пяти минут. Ничего вам обещать не можем, ждите.
Конечно, они честно отрабатывали свою зарплату, просеивая посетите-лей и сберегая  своему высокому руководству время для решения более серь-езных проблем. Но неужели большие проблемы не складываются из малень-ких проблем отдельных людей? Пусть даже таких незначительных, как про-стой учитель истории и его бестолковый сын. Ведь еще с самых ранних лет учитель усвоил простую истину, что все люди на земле братья, и что рано или поздно добро все равно побеждает, свет торжествует над мраком. О том, что и мрак, в свою очередь, приходит на смену свету, учитель как-то не ду-мал. Но фразу о том, что и на самом высоком из земных престолов, мы сидим на собственном заду, любил повторять своим ученикам, воспитывая у них, вероятно, то же оптимистическое мировоззрение. Но кто-то из его наиболее продвинутых учеников как-то заметил, что зады-то разные. Учитель ничего не возразил и только с грустью отметил, с каким удовольствием захихикали его ученики.
Учитель истории провел в вестибюле уважаемого учреждения часа че-тыре. Так долго в своей жизни он никогда ничего не дожидался.
Наконец, уже после обеденного перерыва, раздался звонок на столе у дежурного капитана. Тот выслушал, глянул в сторону отца Артура, спросил его: «Учитель из Сарданабада?» и, получив утвердительный ответ, положил трубку.
— Полковник вас ждет, кабинет номер семь,— произнес он довольно любезно, хотя уже не раз поглядывал с раздражением на этого маячившего перед глазами типичного провинциального учителя.
Полковник был в штатском, но сидевшем на нем, как неизвестная фор-ма, костюме.
— Что я могу для вас сделать? — не тратя времени на ненужные разго-воры, сразу спросил рекомендованный капитаном человек. Видимо, он уже был в курсе.
Отец Артура, подготовивший небольшой доклад, отложил листочки с тезисами, где тоже был абзац о том, что все люди братья, и неожиданно для самого себя уверенно произнес:
— Мне бы звоночек туда, чтобы меня приняли, а там — будь что будет!
Такой лихости в самом себе он не подозревал. О том, чтобы ехать в Ка-рабах самому, никто на семейном совете и не заикался. Но, проведя полдня в этом уважаемом учреждении, учитель понял, что никто не сделает за него эту вроде бы малую, но касающуюся только его работу. Во всяком случае, никто не будет торопиться. О том, чтобы решить его проблему в течение несколь-ких дней и речи быть не могло. В лучшем случае он получит такую нужную для него информацию через пару месяцев. А за это время… Нет, он должен ехать сам.
Полковник немного помолчал.
— Возможно, это самое верное, но не самое безопасное для вас реше-ние. Мы не можем дать никаких гарантий, что с вами ничего не случится. Война есть война. Но жизнь сына, стоит того, чтобы идти на этот риск. Как вы там договоритесь, я не знаю. Там свои законы, свои отношения, продиктован-ные войной. А вот дозвониться, чтобы вас приняли, я, пожалуй, смогу. Вы все-таки учитель, умения находить общий язык с людьми вам не занимать. Тем более командировка в еще не остывшую и творящуюся историю, если она закончится благополучно, вам будет полезна. История и жизнь, дорогой мой, сильно отличаются друг от друга. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Я думаю, что в течение дня меня свяжут с нужным человеком в Карабахе. Пока погуляйте, пообедайте. Информация для вас будет у дежурного капита-на. Остается только пожелать вам удачи.
Учитель опустил руку во внутренний карман пиджака и достал новень-кий конверт с довольно внушительной на его взгляд суммой и протянул пол-ковнику.
— А вот этого не надо! — строго пресек его намерение полковник.— С капитаном у нас особые отношения, совсем не рыночные. Передавайте ему поклон. Деньги вам еще пригодятся. К сожалению, они помогают даже там. А вот если все завершится благополучно — от хорошего шашлыка не откажусь. Порадуюсь вместе с вами за вашего сына. Договорились? Вот и хорошо. Еще раз — удачи!
Учитель истории покинул солидное здание в радостном возбуждении. Но далеко отходить не решился, словно его близкое присутствие могло как-то ускорить или облегчить решение. Он расположился на лавочке в соседнем сквере — так чтобы перед глазами были тяжелые дубовые двери этого самого солидного учреждения, в котором ему приходилось бывать. Достал из своего учительского, еще вполне приличного, но тоже несколько старомодного ди-пломата пакет с бутербродами. Два с сыром, два с ветчиной. Большой поми-дор. Ветка винограда. Термос с кофе. Печенье. Вот теперь можно и переку-сить. Он вдруг ощутил, что проголодался. Тем более что и утром аппетита совсем не было.
Да, как ни крути, а все люди действительно братья. Вот этот полковник, еще молодой, но занимает такой ответственный пост. Кто я ему? Седьмая во-да на киселе. Но все-таки нашел время выслушать простого провинциального учителя и теперь занимается его проблемами. Конечно, сын Ваника здесь то-же сыграл свою роль, но если бы полковник был другим человеком, то и сын Ваника не смог бы ничем помочь.
Осеннее ласковое солнце пригревало  вполне ощутимо. Кофе был креп-кий и горячий, бутерброды большими. Учитель расправлялся с ними быстро и решительно. Не верилось, что сегодня он смог так продвинуться в решении своей проблемы, показавшейся сразу такой тупиковой.  Прав Акимыч, тысячу раз прав: главное не паниковать, а браться за дело. Нет, конечно, в одиночку он даже и шага бы не сделал.  Но ведь у него жена, родственники, друзья и просто знакомые. Нет, он остается оптимистом, чтобы кто ни говорил. Он ве-рит в лучшие качества человека, и эта вера его пока не подводит. Видимо, здесь дело в самой вере: твоя убежденность передается другим людям и они тоже вспоминают все лучшее, что, возможно, тоже живет или даже томится у них в душе, не находя выхода. Наивно верующий человек помогает поверить и другим. Можно было бы сразу впасть в отчаянье, к чему, честно говоря он был очень склонен. Можно было решить  все проблемы одним махом — про-сто бросившись с высокого моста в бурную реку. Но не в нем суть дела. За ним стоят люди, которые могут не понять такого решения. Даже если не ста-нет обычного учителя, наивного и принципиального человека, разве общая проблема снимется? Разве мир станет иным? Нет, ничего не изменится. Про-сто надо постепенно, шаг за шагом, устранять шероховатости жизни. Каждый понемногу, каждый понемногу, и мир в итоге станет вполне приемлемым для жизни. Таким, чтобы, как сказал какой-то поэт, жил и рос, не умирая, благо-родных мыслей человек…;
Тут учителю пришло в голову, что вот он тут благодушествует, а его сын в это время сидит в темнице — вскормленный на воле орел молодой. Что там с ним делают, неизвестно. И кормят ли его? Уж таких бутербродов ему никто не дает. А родной отец тут рассиживается, нежится на солнышке…
Учитель быстро покончил с трапезой, оставив пакет с виноградом на потом и устремился к знакомому и уже не такому пугающему зданию.
Капитан был на месте, разговаривал по телефону, но явно не на служеб-ные темы. Какая безответственность! Вдруг именно в это время к нему кто-то дозванивается с важной, государственного значения информацией.
Но капитан продолжал болтать. Видно, с особой женского пола. Но не с женой. С женами так не разговаривают. Заметив учителя, капитан досадливо прикрыл трубку ладонью.
— Вы что-то хотели? — поинтересовался вежливо, но холодно.
— Тут для меня должна быть информация…
— Нет, пока ничего нет. Ждите.
«Ждите!» Учитель разочарованно отправился на свою лавочку под каштаном. Взглянул на часы. Да еще и часа не прошло. Что он так торопится, подгоняет людей. Не надо никогда торопиться. Для любого дела нужно вре-мя. Уж слишком все у него складно получается. И сын Ваника, и его знако-мый из главного управления, и поддержка родственников, которую он по-настоящему ощутил впервые в жизни. Нет, Бог или кто-нибудь исполняющий его обязанности, все-таки есть.
Учитель вспомнил, как когда-то давно, еще в детстве, собрались его отец, дед, родственники, чтобы решить, как быть с красавцем бараном. Поло-вину его красоты составляли рога. Но росли они с прицелом прямо в глаза. Вроде бы жалко барана-производителя, а, с другой стороны, пройдет неделя-другая, и баран, великий вождь целого стада, ослепнет. А для вождя это аб-солютно невозможно. Только у людей могут быть слепые вожди, у баранов такое не проходит. В конце концов, консилиум старейшин решил, что придет-ся пожертвовать бараном, дабы не допустить еще худшей трагедии. Будущий педагог не мог согласиться с таким решением уважаемых старейшин. Неза-долго до назначенного дня, когда баран исчез бы в желудках аксакалов, он свалил на землю обреченное животное и с помощью пилочки удалил кончики рогов. Конечно, в этом не было великого подвига. Но кто-то должен был взять на себя эту миссию впервые. До этого баранов избавляли от опасности непростительной слепоты, просто лишая их жизни... Человечество — это тот же баран, которого обрекают на закланье только потому, что ленятся поду-мать, как можно его спасти и вылечить. Но кто-то же должен об этом думать, даже если это простой учитель истории. Иначе вскоре на этой планете ничего от нас и не останется. А хотелось бы добраться и до других планет…
Ушедший в размышления учитель, глянул мельком на часы и вздрог-нул: до конца рабочего дня остается полчаса. Он снова заторопился к знако-мому зданию. Капитан был опять с телефонной трубкой в руке. Но, мельком глянув на вошедшего, сделал приглашающий жест свободной рукой. Учитель подошел, снова волнуясь.
Капитан закончил разговор и потребовал документы.
Убедившись, что перед ним именно тот человек, который ему нужен, попросил расписаться в какой-то книге. Только после этого протянул конверт и лист бумаги с отпечатанным на принтере текстом.
— Всего доброго! Удачи вам, отец!
Оказывается, капитан этот не такой уж противный, как может показать-ся.
Не отходя от дежурного, тут же, учитель прочитал напечатанное краси-выми и четкими буквами. Потом еще раз. Потом еще. Только в третий раз до него дошло, что ему дают место в караване с гуманитарным грузом. Нужно быть там и там-то. Тогда-то и во столько-то. Обратиться к Араму Григоряну. «Да это же послезавтра!» — ужаснулся учитель. Надо скорее домой…
Была на этом красивом листе и фамилия человека, которого надо было найти в зоне военных действий. Его фамилия стояла и на конверте.
На третий этаж своей пятиэтажки учитель поднимался медленно. Он порядком устал за день. Помогало держаться на ногах только чувство удо-влетворения.
Дома его ждала многочисленная родня: два брата, сестры с мужьями, дяди и тети… Словно пришли провожать не в дорогу, хотя дальнюю и опас-ную, а в самый последний путь...  «Так что свои похороны я уже видел,— по-думал учитель,— теперь остается только жить».
Потребовав рюмку коньяка, учитель присел в центре окружившей его родни. Коротко рассказал о своей сегодняшней удаче. Показал бумагу и кон-верт.
— Вот что, брат,— сказал старший брат,— твоя проблема — это наша общая проблема. Все, что происходит с тобой, касается и нас. Нас много — ты  один... Ты всегда выделялся своим характером и укладом жизни. Мы все-гда гордились тобой. Такого образованного человека в нашей родне еще не было. Но жизнь за твою честность и ум отплатила тебе вот так... Но чтоб ты знал — мы всегда с тобой... Мы тут собрали еще некоторую сумму, дай Бог, пригодится на доброе дело. Мой сын поедет с тобой...
— Спасибо, брат, братья, сестры... Только без слез! — приказал сам се-бе учитель, но все же смахнул что-то с ресниц.— Молодым туда ехать не надо. На то есть свои причины. Я бы не отказался, если бы меня смог сопро-вождать дядя Нан. Незнакомое место, незнакомые люди, неожиданные ситуа-ции. Все это требует опыта и мудрости. А теперь я обниму всех вас и отправ-люсь на заслуженный отдых…
Впервые учитель спал без сновидений. Следующий день прошел в сбо-рах и предотъездных хлопотах. В назначенный день сын старшего брата отвез их в указанное место. Они оказались там за два часа до отправления каравана.  Но человека, который был им нужен, все еще не было. Другие люди, к кото-рым обращался учитель, ничего не знали. У всех были раздраженные голоса и злые лица. Неужели это и был тот гуманитарный груз, который они везли? Такого и там  в избытке. Чего-то не хватало, кто-то не успевал, кого-то не бы-ло. Только когда колонна машин начала выстраиваться, а учитель чуть не плакал от невозможности объяснить этим суетящимся людям, что они долж-ны ехать с ними, появился тот самый Григорян, к которому направил его пол-ковник.
Свободных мест уже не было.
— Со следующим караваном! — безапелляционно заявил высокий и грузный человек в камуфляжной форме без погон и знаков различия. Но, гля-нув на отчаянное лицо учителя, Григорян вдруг произнес почти человеческим голосом:
 — Ладно, отец, поедешь в моей машине. Но учти, мы первая мишень. Только одно место!
— А как же дядя?
— Меня просили предоставить одно место. Я его даю. Дядю надо от-править домой, чтобы молился за наше возвращение.
От благодарности учитель прослезился.
Но дядя Нан обиделся не на шутку. Возможно, это были последние в его жизни события, в которых он мог показать всем, что участнику той боль-шой войны до сих пор ничего не страшно. Однако, делать нечего, тоже со слезами на глазах он обнял племянника и подождал, пока колонна тронется.