Хиндустанский волк. Книга III. Глава 7

***   *****   ***

ХИНДУСТАНСКИЙ ВОЛК

Владимир П. Паркин

Роман.
Книга III
историко-приключенческого романа из пяти книг
«МЕЧ И КРЕСТ РОТМИСТРА КУДАШЕВА»
©  Владимир П.Паркин, автор, 2013.
©  Владимир П.Паркин, издатель, 2013.
ISBN 978-5-906066-06-0

***   *****   ***
***   *****   ***

ГЛАВА   7.

*****

В Царском Селе. Мнение Военного министра Сухомлинова. Как понимать "Уволен условно"? Шпионство в Законе. Приключение в Колчестере.
 
7 января 1912 г.
Санкт-Петербург. Царское село. Малая приёмная Государя Императора.
 
На приеме у  Его Императорского Величества Николая Второго Александровича Романова двое –  Начальник Генерального штаба генерал от кавалерии Яков Григорьевич Жилинский и Военный министр  генерал от кавалерии Владимир Александрович Сухомлинов, член Государственного Совета.
Протокол совещания ведет дежурный флигель-адъютант Его Величества полковник Александр Николаевич Эристави. Бесшумно стенографирует простым карандашом: государь не любит скрипа перьев, тем более – стука пишущей машинки.
 
Начальник Генерального штаба генерал от кавалерии Яков Григорьевич Жилинский заканчивает свой доклад:
– Штаб Кавказского военного округа ведет разведку на обширнейшей территории согласно Приказам, изданным шестьдесят лет назад. Что включает всю азиатскую Турцию и, прилегающие к ней и к Кавказу, области Персии. Генеральный штаб признает уже эту задачу практически невыполнимой для штаба округа.
В новых экономических условиях двадцатого века следует учитывать смену приоритетов государственных интересов на мировой арене. Новым желанным эльдорадо для конкистадоров Американских Штатов, Англии и Германии стали нефтяные месторождения.
Спрос на нефть обоснован. Существующие на сегодняшний день корабли военно-морских флотов всех стран, почитающих себя державами морскими, подлежат технической реконструкции – переводу с твердого топлива – угля на жидкое – нефть. С лихорадочной поспешностью строятся новые. Со стапелей верфи в Глазго за последние пять лет сошли шесть бронированных крейсеров типа скаут “Форвард”. Водоизмещение 2850 тонн, мощность паровых машин тройного расширения 15 тысяч лошадиных сил на жидком топливе, скорость хода 25,3 узла. Заложены и строятся шесть океанских крейсеров  типа «Сидней» водоизмещением 5400 т, мощность паровых турбин 25 тысяч лошадиных сил, скорость хода 25,6 узла; восемь единиц типа «Аретьюэа», четырнадцать единиц крейсеров типа “Каледон”… Не буду все перечислять, но весь новый надводный и подводный флот Великобритании через три-четыре года будет увеличен вдвое! И Германия не отстает от Англии ни на один узел! Весь мировой флот переводится с твердого топлива – угля на жидкое – нефть. Я не говорю об электростанциях, тяжелой промышленности, автомобилестроении и авиации. Сегодня на поставках нефти и нефтепродуктов в Европу более иных зарабатывает Америка – нефть Техаса и Мексики. Это дорого. Германия рвется к апшеронским месторождениям – Баку – руками Турции. Россия уже ведет необъявленную войну. Англии большой резон поощрить Германию в этом направлении!
Сложившаяся на сегодняшний день военно-политическая обстановка, реальное противостояние интересов трёх великих держав – России, Объединенного Королевства Великобритании и Германии, требует повышенного внимания Генерального штаба к территориям Персидского залива, находящимся под контролем Турции и ее союзника – Германии – с одной стороны, и Великобритании – с другой.
Запасы нефти в береговой зоне Персидского залива практически неограниченны. Британия намерена защищать эти нефтепромыслы всеми силами империи. Германия, в свою очередь, строительством турецкой железной дороги на Багдад и далее в Месопотамии рано или поздно попытается аннексировать у Британии нефтепромыслы, и в любом случае начать активно использовать побережье Персидского залива, подконтрольное Турции. Этот конфликт не может не иметь трагических последствий для России. Анализируя ситуацию, Генеральный штаб не исключает возможное изменение политики Германии и Великобритании в отношении России. Великобритании прямая выгода направить растущую военную мощь Германии против России. Тем самым не только снизить вероятность конфликта в Персидском заливе, но и заработать на продаже нефти Германии из собственных источников. Предусмотреть и быть готовым к любому развитию событий, это, прежде всего – иметь верную информацию. Пока, мы не имеем даже сведений об объемах нефтедобычи английских компаний. Именно в этих целях и разработана операция «Колчестер».
 
Генерал Жилинский закончил свое выступление и коротким кивком головы поклонился императору. 
Николай Александрович взглянул на Военного министра.
 
Докладывает Сухомлинов:
– Ваше Императорское Величество! Работа военного агента-нелегала на территории союзного государства в мирное время  с задачей сбора военно-стратегической информации об этом государстве по законам Российской Империи – уголовное преступление «Измена» – императивная норма «Уголовного уложения», Высочайше утвержденного 22 марта 1903 года, глава IV «О государственной измене». В случае провала военного агента-нелегала, независимо от причин провала, пусть даже совершенно случайных,  независимо от  ущерба, нанесенного союзному государству, дипломатический скандал между Россией и Объединенным Королевством Великобритания неизбежен. Результатом такого, простите, пассажа, может коренным образом измениться внешняя политика нашего союзника.
Тем не менее, сбор информации не только о Германии, но и о Британии нами признан необходимым и целесообразным. В связи с выше изложенным, предлагаю: в целях полной конспирации совершенно секретной военной разведывательной экспедиции «Колчестер» и личной безопасности ротмистра Отдельного Корпуса жандармов Александра Георгиевича Кудашева, офицера для особых поручений 1-го квартирмейстерства Главного Управления Генерального Штаба, в случае непредвиденной ситуации провала операции,
предлагаю:
А). – уволить ротмистра Отдельного Корпуса жандармов Александра Георгиевича Кудашева в запас сроком на один год (условно).
В случае успешного выполнения операции «Колчестер»:
Б). – по факту постатейной проверки фактов исполнения условий операции и утверждения «Отчёта» в последующем полностью восстановить его в рядах Отдельного Корпуса жандармов с зачетом выслуги лет, проведенных в тайной разведывательной экспедиции.
Подобная практика в работе военных агентов-нелегалов существует много лет. Для примера: в 1906-м году военный агент есаул Очиров из селенгинских бурят, казак Забайкальского казачьего войска, был Высочайшим решением Вашего величества уволен в запас сроком на один год. Очиров был удостоен аудиенции  в Зимнем дворце.
 
– Помню, – кивнул головой Николай II. – Не помню только, чем закончилась экспедиция. Был восстановлен в чине есаул Очиров по окончанию экспедиции?
 
– К сожалению, лично есаул Очиров погиб в горах Тибета при невыясненных обстоятельствах. Однако, его группа поставленную задачу выполнила и возвратилась в Россию с положительным результатом, – вместо Сухомлинова ответил генерал Жилинский.
 
– Вспомнил, – улыбнулся Николай II. – В 1906-м году Британия еще не была связана с Россией военно-политическими союзом!
И, обращаясь непосредственно к Начальнику Генерального штаба, спросил:
– Как вы смотрите на практику условного увольнения военного агента, Яков Григорьевич?
 
– Простите, Ваше величество, как военный, я подчиняюсь решению своего вышестоящего командира.
 
– А почему, «простите»?
 
– Я не одобряю подобную практику «условных увольнений». Но повторяю, это моё частное мнение. Я подчиняюсь решению, принятому господином Военным министром.
Николай II заинтересовался незапланированным поворотом в совещании. Такое не каждый день услышишь. Единообразие мнений – не лучший критерий в напряженной интеллектуальной работе. Приказал:
– Прошу аргументировать!
 
– Извольте, Ваше величество. Военный агент-нелегал, осуществляющий свою деятельность вдали от своего Отечества, от родной земли, от своей семьи, на территории чуждой ему по культуре, климату, языку, вероисповеданию, под угрозой ежеминутного разоблачения, под угрозой допросов, мучительных пыток и смертной казни не должен быть лишён офицерского чина и военного звания, равно, как и, связанного с этим званием, понятия – офицерской чести. Именно честь русского офицера – гарант того, что военный агент в свой самый трудный час взойдет на эшафот, неся в своем сердце честь, не запятнанную предательством своего Отечества. Военный агент, лишенный, пусть «условно», своего чина, не может чувствовать себя человеком военной чести. В случае провала, заблаговременное «условное» лишение чина такого субъекта не спасет Россию от дипломатического скандала. А в случае его выдачи России, либо принудительной доставки предателя в Россию иным способом, ему, лишенному воинского чина, будет невозможно предъявить соответствующее обвинение. Ваше Императорское Величество! Не за себя прошу, за Россию. Откажите в увольнении, даже в «условном». Офицер при исполнении своего воинского долга связан с Россией не только религиозными либо моральными узами, но честью офицера и присягой. В трудную минуту у него не должно возникнуть сомнения в том, что этих уз не существует!
 
Николай II повернулся к Военному министру:
– Владимир Александрович! Что скажете? Есть резон изменить сложившуюся практику? Почему молчите? Вы либо не готовы к аудиенции, либо заранее предполагаете провал операции «Колчестер». Подстраховываетесь?!
 
Сухомлинова пробил холодный пот. Но старого кавалериста сбить с ног одним ударом было невозможно. Твердым, не дрогнувшим голосом ответил:
– Сложившуюся и проверенную годами практику заграничных командировок агентов-нелегалов изменять без взвешенного и всесторонне продуманного решения почитаю не возможным! Лица, имеющие иное мнение должны решить этот вопрос в установленном порядке, а не в нарушение субординации прямым обращением к Государю императору!
 
– Хорошо, – император начал подписывать бумаги. – Уточните, Владимир Александрович, каков бюджет операции?
 
– Двенадцать тысяч рублей на весь текущий год, Ваше императорское величество.
 
– Коковцев не даст и половину этой суммы, господин Военный министр. Я понимаю, на группу в четыре человека, на создание фельдъегерской связи от Шираза до Тегерана, на лабораторию,  и технические новинки телеграфно-телефонного оборудования, на представительские расходы, на установление нужных связей и общение с нужными лицами из колониальной элиты – суммы и втрое большей не хватит! 
 
– Не извольте беспокоиться, Ваше императорское величество. Еще ни разу не было так, чтобы всем всего хватало. Кудашев выкрутится!
 
– Ротмистр Кудашев?
 
– Да, начальник группы, военный агент.
 
– Военный? Я только что подписал указ об его увольнении! Решите, в конце концов, у себя эту проблему, и не делайте из своего императора третейского судью! Только ответьте, что означают буквы и цифры возле фамилии Кудашева – "Эйч Дабл ю 1" –HW-1?
– Номер ротмистра Кудашева, как военного агента в нашей картотеке, он же псевдоним и позывной для телеграфных сообщений! – ответил Жилинский.
 
– Вот как. Вы что, отказались от практики живых имён-псевдонимов?
– Никак нет, Ваше императорское величество! Это аббревиатура латиницей на русском читается как «Хиндустанский волк», – пояснил Сухомлинов.

– А почему – «Колчестер»? – Император последний раз глянул на папку, передавая её Военному министру.

– Воля случая, – поясгил Сухомлинов. – Просто ткнули карандашом в карту Англии, попали на Колчестер в графстве Эссекс. Мы решили отказаться от сложившейся практики давать операциям наименования по мифам Эллады. Подобные аллегории могут способствовать преждевременной дешифровке целей и задач операции, Ваше величество.

Аудиенция была окончена. Император прощался со своими генералами объятием с царским поцелуем в бороду каждому. Когда за ними закрылась дверь, из другой, ведущей в кордегардию флигель-адъютантов, вышла Государыня императрица России Александра Федоровна.
 
– Ах, Ники!– она слегка попеняла мужу. – У тебя просто талант обижать своих самых верных и преданных подданных! Владимир Александрович Сухомлинов – редчайшее исключение из твоего военного окружение – людей грубых, бездарных, бесталанных… Вспомни, что сказал о нём наш кузен Вилли? Кайзер посетовал, что у него самого нет такого военного министра!
 
– Аликс, душа моя! – император поцеловал супругу. – Сухомлинову грех на меня жаловаться. Но… военная среда, не детская комната для игр. В общении всегда присутствует некая суровость. Он не в обиде.
 
– Не в обиде? Боюсь, и ты сам, и мы вместе с тобой должны будем обижаться только на свою собственную недальновидность в принятых решениях. Нас опять толкают в объятия «британского льва»! А у России еще не зажили «севастопольские раны». Когда Англия была России другом? Когда разрушила ее союз с Францией и коалицией европейских государств, спровоцировав французское нашествие 1812 года?..
 
Так, под нежное воркование августейшей супруги император и удалился из приемной на домашнюю половину. Рабочий день был окончен. Можно расслабиться в кругу семьи, пообедать, проявить набравшиеся с последней прогулки фотопластинки, поиграть в лото…

*****
За два дня до намеченного отъезда из Асхабада ротмистр Отдельного корпуса жандармов Александр Георгиевич Кудашев получил от подполковника Калинина для ознакомления выписку из Приказа по Управлению 1-го квартирмейстерства Генерального Штаба об увольнении с военной службы. Без объяснения причин. «Условно», – пояснил подполковник Калинин, – «По возвращению будете восстановлены и в должности, и в чине. Получите денежную компенсацию. Появятся новые возможности для карьерного роста. Не волнуйтесь, согласовано на самом высоком уровне!»…
 
Это был удар под дых. Земля ушла из-под ног. Даже в маньчжурском бараке военнопленных поручик Кудашев знал и ощущал себя русским офицером, за плечами которого могучая прекрасная и родная Россия, мать-родина. И Россия не обманула ожиданий военнопленных. Японцы получили выкуп русским золотом за каждого освобожденного ими военнопленного. Россия не бросила своих детей на произвол судьбы.
 
А как быть теперь Кудашеву? Как сказать Леночке? Что сказать Дзебоеву? Ничего не понятно. Ничего не известно. Впереди – тьма!
Так и уехал.
Правда, в день отъезда Калинин выдал командировочные и прогонные. Деньги Кудашев получил и золотом, и бумажками, как российскими, так и французскими, и английскими. В Персии, сказал Калинин, установят связь, без туманов не оставят. Но в десятый раз предупредил: под страхом военного трибунала Кудашев не имеет права без письменного разрешения, его, Калинина, выходить на связь ни с Леночкой, ни с Дзебоевым, ни с кем бы то ни было! А в случае, если от них пройдет информация о Кудашеве, то и они будут привлечены к уголовной ответственности. Нет Кудашева. Нет. Умер Кудашев для всех. По крайней мере на календарный год. Условно. Вот так! Здесь не шутят…
 
Знал бы Кудашев, что уже в марте его Елена Сергеевна попытается получить жалованье мужа по оставленной им доверенности, но даже полковник Дзебоев не смог самостоятельно выйти на Калинина. Связавшись с Джунковским, выяснил, что ротмистр Кудашев уволен с военной службы и снят со всех видов довольствия.
Кудашева Александра Георгиевича больше в поле зрения его родных и близких не было.
 
Елена Сергеевна Найдёнова, так и не сменившая паспорт на имя Кудашевой, осталась без средств к существованию. Ближе к пасхе из Красноводска приехал вахмистр Сурков, привез деньги – арендную плату за сданный жильцам родительский дом. Пояснил, что дважды отправлял деньги почтой на имя Кудашева, но они возвращались обратно, с пометкой на извещении – «адресат выбыл». Пообщавшись с Дзебоевым, понял, в чем дело, обещал высылать деньги на имя Елены Сергеевны.
 
Татьяна Андреевна Баранова, получив от Максима Аверьяновича первого января последние два письма, более известий ни от него самого, ни о нём – не имела. Полковник Дзебоев сказал коротко: полковник Баранов пропал без вести при выполнении боевого задания в горах Персидского Курдистана. Есть надежда, что жив, но в плену. Военнослужащий такого ранга, как Баранов, имеет шанс пережить войну в плену. Есть надежда. Самого командира Первого Таманского казачьего полка, в своей основной части передислоцированного из Кеши в Табриз, Татьяна Андреевна так больше и не встретила.  Старые друзья, так любившие щедрые застолья  в доме Барановых, не появлялись. Финансовая служба гарнизона в выплате жалованья за отсутствующего полковника Баранова его супруге отказала. Сказали, «Если жив, получите за все время, все что положено. Если погиб – только ту часть, что не выдана по день смерти». Утешили, называется.
 
Женщины, оставшиеся без мужей, почувствовали себя снова девочками-сиротами, потерявшими своих отцов. Вот когда по-настоящему оценили принятое в своё время решение работать, а не числиться просто «офицерскими жёнами». Долго подсчитывать доходы не пришлось. Фельдшерица Татьяна Андреевна Баранова имела жалованье в сорок пять рублей в месяц. Сестра милосердия Елена Сергеевна Найдёнова – тридцать пять. Плюс – питание за счет больницы в служебное время. И то хорошо.
 
Полковник Дзебоев расплатился с госпожой Осиповой и отказался от квартиры, снимаемой для Кудашева. Со своего жалованья помогал Барановой и Найдёновой как мог и чем мог. С каждым днем ему становилось все хуже. «Ишемическая болезнь сердца», поставил диагноз главный врач Красного Креста Агапьев. Рекомендовал покой, пятигорские воды. Потекли серые будни, пахнущие валерьянкой. Мечтал об одном – чтобы вернулись Баранов и Кудашев… и привезли с собой его сына… Чермен, мальчик мой! Где  ты?...

*****
Документ № 49.
 
Шпионство.
Шпионство (юридич.) — Ш. вообще — выдача военных тайн или сообщение сведений о них иностранному правительству.
Различают Ш. в военное время и в мирное.
Ш. в военное время со стороны собственных подданных государства входит в общее понятие военной измены (см.).
Под Ш. неприятельским разумеется тайное проникновение в район расположения враждебной армии с целью собирания сведений. Не удовлетворяя признакам открытого врага, неприятельский шпион лишается покровительства законов войны и, в случае захвата, не считается военнопленным, а подлежит суду и наказанию за совершенные им действия.
На Брюссельской конференции 1874 г. предлагалось подвергать неприятельских шпионов смертной казни без суда, но предложение это принято не было.
На той же конференции установлены признаки Ш.: собирание сведений о враждебной армии и скрытность действий.
Непременным условием наказуемости неприятельских шпионов считается захват во время совершения ими преступного действия и вообще до возвращения их к своей армии. В последнее время особенный интерес возбудил вопрос о Ш. в мирное время.
Одинаково опасный для всех призрак европейской войны заставляет государства зорко следить за военными предположениями соседей и за состоянием их вооруженных сил, и в то же время тщательно оберегать тайну своих предположений, скрывать планы обороны, технические усовершенствования средств нападения и защиты и т. п.
Отсюда поощрение Ш., поскольку оно касается чужих армий, и суровое преследование его, когда оно касается своей. Чем более государства отдаляются от практического осуществления идеи разоружения, тем более растет спрос на шпионов в мирное время. Постоянно обнаруживаются новые формы Ш…
…В России Уложение о наказаниях изд. 1885 г. предусматривало лишь сообщение невраждебным державам планов крепостей, гаваней, портов, арсеналов и опубликование их без дозволения правительства; о Ш. в тесном смысле, т. е. в смысле деятельности, направленной на разведывание и собирание военных секретов, не упоминалось. Этот пробел пополнен законом 1892 г., вошедшим в существенных частях в уголовное уложение 1903 г. (ст. 111, 112 и 113). Наказание за Ш. повышено со ссылки на поселение до каторжных работ. В отношении военнослужащих 11 февраля 1903 г. Высочайше утвержден особый закон, установивший усиленную ответственность за все случаи Ш. в мирное время и в частности назначивший смертную казнь за сообщение правительству или агенту иностранной державы или опубликование вверенных по службе или полученных по служебному положению плана, рисунка или сведения, если виновный не мог не видеть, что деяние его "должно было или могло иметь особо вредные для внешней безопасности России последствия".
 
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907.

 
*****
 
18 марта 1912 года.
Графство Эссекс. Колчестер.

Не на ровной поляне расположился знаменитый город. Оно и понятно. В век меча и копья любое укрепление строилось на возвышенности. У обороняюшихся по сравнению с нападающими при взаимном равном соотношении сил всегда в таком случае преимущество. Сверху и виднее вокруг, и стрела вниз летит и с большей убойной силой, и далече, чем снизу вверх. Вот и железнодорожная станция стоит на возвышенности, на Северном Холме. От станции вниз в город змеится улица с тем же названием.
Вышли, огляделись. Ни такси, ни свободного кэба. Нет, так нет. И пешком не в тягость. Благо, солидным багажом обзавестись не успели. Вниз – не вверх.
Погода хороша. Прохладно, утром был весенний заморозок. Пришлось в пальто. Но вышло солнышко, и небо своей синевой порадовало.
 
Город, как на ладони. Сказочный город. Такой чистоты и ухоженности домов и улиц во Франции не видели. Не в упрек будь сказано, что уж родную сторонушку с Альбионом сравнивать. Не высок город, как и Асхабад, в один-два этажа. Дома ладные. По-английски, чуть пониже общепринятых в Европе. И комнаты поменьше. Но, что внутри, что снаружи – как рождественские игрушки!
Кудашев впервые видел жилые дома, выкрашенные в яркие цвета – желтый, оранжевый, синий, а то и в два и в три цвета одновременно. На глазах маляры работают. Пора исправить то, что непогода напортить успела. Зима закончилась, трава изумрудная поднимается, цветут флоксы, подснежники… А вот, совершенно черные стены дома. Правда, наличники окон белые, парадное крыльцо сверкает зеленью, а дверь и крыша полыхают багрянцем!
Есть дома и без цветной штукатурки. Солнышко играет на гладких гранях калёного кирпича. И здесь чудо: кирпичики-то не одного цвета. Сколько здесь оттенков красного, бордового, темно-коричневого и оранжевого! И целый дом сложен из них, расположенных по цветам вроде бы хаотично на первый взгляд, а приглядишься – поймёшь задуманную мастерами гармонию. Словно дивный сад пред тобою, а не кирпичная стена!
 
Идут мимо диковинного дома. Из солидного елового бруса каркас, не скрываясь, выступает наружу. Вертикальные брусья перекрыты горизонтальными. Для прочности скреплены косыми балками. Так, что кажется – дом из треугольников собран. Это понятно знающему геометрию. Треугольник – фигура жесткая. Пространство между брусьями заполнено кирпичной кладкой и оштукатурено. Брусья черного цвета, штукатурка белая. Крыша красной черепицей крыта. И с той же чудинкой – будто нет двух черепиц одинакового тона. И ни один дом на другой не похож. Либо треугольнички разной формы, либо этажи в разный цвет выкрашены. Красота!
 
– Как тебе? – спросил Джон Котович Саймона.
– Фахверкхауз! – ответил Саймон.
Кудашев не понял.
– Фахверк, – продолжил Саймон. – Архитектурный стиль такой. Так немцы строят. В Польше был, видел. Я не думал, что и в Англии этот стиль в почёте.
 
Джон Котович махнул рукой, остановил встречный кэб. Кэбмен развернул лошадей. Сели, поехали.
– Гуд афтенун, господа! Вас сразу в отель, или сделаем круг по городу?
 
Кудашев описал в воздухе окружность набалдашником своей трости.
Кэбмен  понял знак как руководство к действию. Не оборачиваясь на пассажиров, комментировал достопримечательности хорошо поставленным голосом.
– «Вот это английский!», – с восхищением подумал Джон Котович.
– «Мне так никогда не научиться!», – с завистью подумал Саймон.
– Йяяяху! – кэбмен обогнал замешкавшийся на перекрестке автомобиль. – Не спите, мои девочки. Дженни, не озорничай! Ненси, не ленись!
И, уже явно обращаясь к своим пассажирам:
– Мы едем по Голландскому кварталу. В семнадцатом веке голландские ткачи, бежавшие от ужасов испанских мародёров, осели в Колчестере. Обратите внимание на окна первых этажей, господа! Это же размер современных витрин. За ними работали на своих станках ткачи. Им было нужно много света. На сегодняшний день еще осталось несколько мастеров, ткущих вручную на заказ ткани на флаги, штандарты, на орденские ленты. Это трудно, долго и дорого. Теперь не во всех этих домах живут ткачи. Но стиль остался. Второго такого в Англии не увидите.
 
Так, не спеша, за час объехали весь Колчестер. И увидели, и услышали много интересного. И общее представление в память впечаталось, и общие сведения приобрели зрительную форму. Теперь можно будет спокойно обойти город пешком.
 
Остановились у гостиницы «Ручей Красного Льва» на Верхней улице. Прописались, расположились. Оставили в своих комнатах чемоданы, пошли гулять. Пообедать решили на свежем воздухе. Хорошая погода располагала. А уж поужинать можно будет и в подвальчике «Красного Льва».
 
Прогуливаясь, пытались определить, где стояла сгоревшая Церковь Святой Марии, с колокольни которой осажденные вели огонь из «Хампти-Дампти». Определить периметр крепостных стен осажденного города… Церковь нашли, но только Святого Петра – St Peter's Church. За церковью смиренное тихое кладбище. Со святыми упокой! Пошли дальше. Издалека увидели башню в стиле барокко с часами.  Увы, это башня городской ратуши. Помпезна, красива, но не та.
 
Снова идем под гору. Довольно круто. Если у реки хорошенько пообедать – назад к «Красному Льву» пешком не подняться!
А народу, как в Лондоне. Колчестер не заштатный городишко! Много прохожих и проезжих в форме. Здесь и чиновники, и служащие дороги, моряки торговых судов и офицеры военно-морского флота, пехотных, артиллерийских полков. В цивильном – всех слоев населения, всех возрастов… Все куда-то спешат. Никто ни на кого не глазеет, не толкается. Громко не говорят. Изредка можно услышать: «Сорри, сорри!». Кто-то кого-то задел нечаянно и извинился. Рабочий люд тоже при деле. Кто-то что-то тащит, везет, несёт. Однако, как прилично все одеты. Нет ни одного в рванине, ни одного с рукой протянутой! Так о ком, все-таки, Диккенс писал? Где его трущобы?!
 
Следов Диккенса не отыскали. Зато Саймон обратил внимание Джона Котович на мемориальную доску на одном из домов: «Здесь жил и творил автор бессмертного «Робинзона Крузо» сэр Даниэль Дефо».


Вот и вышли к Замку Колчерскому! Саймон снова разочарован:
– Маленький какой!
Вроде все при нем: и ров с водой, и подъемный мост, и стены, и башни… Норманны строили на фундаменте римского храма императора Клавдия.
 
Кудашев на глаз прикинул рост мужчины, стоящего у ворот – метр восемьдесят. Это «мерка». В уме уложил умозрительную «мерку» на стену замка. Четыре с половиной «мерки». Умножил, получил восемь с одной десятой метра. Высота доброго двухэтажного дома.
Похлопал Гагринского по плечу:
 – Не огорчайся. В следующий раз в Эдинбург поедем. Там самые крутые горы, самые высокие шотландские замки. Строили серьезно. Всегда требовалась надежная защита. С севера – от норманнов, с юга – от английских королей. Читал сэра Вальтера Скотта?
– Читал. И судьба всех замков – из военных цитаделей и королевских апартаментов превращаться сначала в тюрьмы, а потом в музеи. Вот, и в этом были заключены защитники Колчестера. А сегодня – музей. Зайдем?
– Зайдем. Но сначала пообедаем.
 
Обедать зашли в таверну, которая так и называлась – «Замок» – «Castle».
Обеденный зал на десять столиков. Камин. Приглушённый огонь. Легкий дымок. Над огнем баранья тушка. Свежее мясо. Добрый запах. Заказали по куску жаркого. Официант принес хлеб, очищенную луковицу и кусок овечьего сыра. Спросил:
– Что будем пить?
– Чай, – сказал Джон Котович. – У меня язва…
 
Обед не пришлось долго ждать. Мясо понравилось. Овечий сыр не одобрили. В России армяне брынзу лучше делают. Расплатились. Не торопясь, пили чай. Молока не добавляли. На них не обращали внимания. Таверна потихоньку наполнялась не только голодными, но и страждущими. У камина началась словесная перебранка. Когда в камин влетела початая бутылка бренди, Котовичи незаметно покинули заведение.
 
– Нам только драки в кабаке не доставало, – сказал Джон. – И сам себе, и вам, Саймон, приказываю: никогда и ни при каких обстоятельствах не испытывать судьбу, не влезать ни в какие чужие проблемы, избегать конфликтов, публичной аффектации и прочее. Иначе до «территории» не доберемся. Это будет провалом операции. Нам нужно пройти оставшийся путь тихо и незаметно. Тенью!
Саймон послушно кивал головой. Он-то с детства терпеть не мог экстремальные ситуации.
 
В музей не попали. В ворота крепости медленно втягивалась большая группа девочек из какого-то закрытого пансиона. Экскурсия. 
 
Пошли гулять. Медленно по дорожке белого песка обошли замок. За воротами парка – оплывшая от времени каменная стена римского укрепления, сквозь кладку которой кое-где пробивались изогнутые стебли кустарника. За стеной – река Кольн. Кэбмен говорил, река до сих пор славится своими устричными отмелями. Вернулись в Замковый парк. Под ноги с дуба рыжим пушистым клубочком соскочила белка. Встала на задние лапки, распушила роскошный хвост.
Саймон вынул из кармана кусок хлеба.
Кудашев улыбнулся.
– Ну, и что, – сказал Саймон. – Не приучили меня хлебом бросаться. Тем более за такие деньги!
 
Отдали хлеб белке. Пошли дальше. Вдруг Кудашев остановился. Потер от локтя до плеча левую руку. Побледнел.
– Что с вами, Александр Георгиевич? – шёпотом спросил Гагринский.
– Нехорошо мне. Руку дёргает. Перелом у меня здесь был с японской. Пулевое ранение. Ещё с девятьсот шестого. Давно не болела…
 
Вышли к пруду. Присели на свободную скамейку. На противоположной стороне на зелёной лужайке пикник. Несколько дам, много детей. На расстеленных по траве одеялах и скатертях миски, чашки, хлеб, фрукты… Детвора резвится. Мальчики играют в серсо, в крикет. Девочки с визгом носятся по лужайке, гоняют, как мальчишки ногами в белых чулочках и белых туфельках кожаный мяч…
 
– Хорошо здесь. Тепло стало, – Саймон снял пальто, фетровую шляпу, положил на скамейку. Подставил лицо солнышку, зажмурился.
 
Джон Котович последовал его примеру.
– Дорогой мой Саймон! – сказал он. – Действительно, хорошо. Так хорошо, что мне не по себе. Меня в Маньчжурии под пулями и в арестантском бараке будущее не так беспокоило, как сегодня в этом чудесном парке в замечательный день! Давайте, хорошенько запомним его и не будем гневить Всевышнего своими жалобами!
Саймон молчал. То ли уже задремал, как кот после сытного обеда, то ли просто устал от нравоучений своего старшего товарища.
 
Кудашев вгляделся в воду пруда. О! Пруд полон жизни. И бинокль не нужен, чтобы увидеть в прозрачной воде ленивую стайку жирнющих зеркальных карпов!
 
Карпами заинтересовался не только Кудашев.
От веселой компании играющих в мяч отделилась девочка лет шести-семи. Постояла у воды, вернулась к расстеленной скатерти, взяла с нее булку и начала кормить рыбок. Эта забава привлекла подруг. Рыбок захотели кормить многие, но хлеба на скатерти больше не оказалось. Первая девочка делиться своим хлебом с подругами не захотела. По берегу пруда отбежала на несколько шагов, отломила кусочек и бросила в воду. Было видно, как стайка карпов набросилась на хлеб, откусывая от него крошки, толкаясь и вспенивая хвостами воду. Подруги такой несправедливости не стерпели. Три из них просто накинулись на первую, с визгом пытаясь вырвать у нее из рук остатки булки.
Кудашев привстал, предчувствуя опасность водной стихии для увлеченных детей.
Через мгновение – отчаянный детский крик, громкий всплеск воды.
Подруги, пытавшиеся завладеть булкой, отпрянули от пруда к зеленой лужайке.
Первая девочка исчезла под водой.
Кудашев, не снимая ни сюртука, ни штиблет, уронив в пруд свои темные очки в золотой оправе, одним прыжком от скамейки ушел в воду. Вынырнул на средине пруда, огляделся и нырнул снова. Через несколько мгновений показался на поверхности уже у самого берега, прижимая девочку к груди левой рукой и удерживаясь на плаву правой. Выйти из пруда оказалось не простой задачей. Вокруг пруда – плотная толпа зевак. Леди и джентльмены, мужчины и женщины, дети и подростки… И ни одной протянутой руки.
Растолкав толпу, в воду прыгнул Гагринский. Одной рукой он чудом уцепился за какой-то корень, второй рукой принял девочку.
– Хенд! Хенд плиз, вашу мать! – страшным голосом кричал Гагринский на толпу.
Толпа раздалась. Кто-то силой пробивался к берегу.
Пожилой мужчина в черном атласном смокинге, на ходу обматывая левую руку белым шёлковым шарфом, бросился в пруд. Подхватил девочку. Второй конец шарфа в руках мужчины в кожаной куртке. Два джентльмена из толпы взялись за шарф. Рывок, и вытянули обоих. Девочку подхватили женщины. «Атласный смокинг» снова спрыгнул в воду. Гагринский подтолкнул к нему Кудашева. На беду – его левой рукой к добровольному спасателю. Кудашева вытянули на берег без сознания. «Атласный смокинг» намеревался спрыгнуть в воду в третий раз, но Гагринский удержал его фразой:
– Оунли скарф плиз, сэр!
Поймав конец шарфа выбрался из пруда.
На лужайке стоял «Роллс-Ройс». Кудашева уложили на заднее сиденье. Девочку, уже пришедшую в себя, держал на коленях пожилой господин в мокром и измазанном черной глиной атласном смокинге. Его цилиндр какое-то время плавал посреди пруда, а потом благополучно ушел на дно.
 
Гагринский в полной растерянности смотрел, как «Роллс-Ройс» увозит Кудашева. Кто-то тронул Гагринского за плечо. Обернулся. Перед ним офицер полиции.
– Инспектор Алдридж, сэр, – представился полицейский. – Семюэль Алдридж.
Гагринский оглянулся на свою скамейку. Увидел страшное. Молодой человек на глазах всего честного народа скатывал в узел оставленные Кудашевым и Гагринским пальто и шляпы. А в пальто, возможно, документы и деньги!
– Тзиф! Тзиф! – закричал Гагринский, указывая полицейскому на вора.
– Ноу проблем, сэр, – ответил инспектор Алдридж и поднес к губам свисток. За воротами парка послышался ответный булькающий свист. Через минуту два «бобби» уже волокли вора назад к скамейке.
 
Подъехал второй автомобиль – «Бентли». Алдридж пригласил Гагринского в салон. Гагринский про себя вспомнил, что он – Саймон Котович, канадец, ассистент профессора Джона Котович. Вовремя вспомнил. Как вспомнил и то, что крыл пассивную толпу русским матом! Съежился. Что теперь будет?
– Вам холодно? – спросил инспектор.
– Йес, оф кос!– ответил Саймон Котович.
– Скоро приедем, вам окажут помощь, сказал инспектор.
 
Минут через десять «Бентли» въехал в распахнутые позолоченные ворота и остановился рядом с «Роллс-Ройс» у мраморной лестницы роскошного особняка.
Дверца была открыта лакеем в синей униформе, богато отделанной золотым галуном. Второй лакей принял мокрого и холодного, как лёд, Саймона Котович в прогретое шерстяное одеяло.
Через минуту Саймон был раздет и опущен сквозь ароматную мыльную пену в горячую воду широкой мраморной ванны. Через двадцать минут, переодетый в белье и платье «достойное принца крови», как подумал Гагринский, Саймон Котович стоял у постели под бархатным балдахином, в которой лежал пришедший в себя профессор биологии из Канады сэр Джон Котович.

***  *****  ***
***  *****  ***

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

***  *****  ***
***  *****  ***