Стать одним из нас

       Над городом ещё клубился утренний туман, когда часы на старой ратуши мерно отсчитали шесть ударов. Базарная площадь, словно растревоженный улей, озлобленно загудела, возвещая о начале субботних торгов. Карбидные фонари прожигали в молочной пелене оранжевые огоньки. Торговцы раскладывали товар, зазывая первых покупателей звонким раскатистым многоголосьем.
       - Ирисы по полтора сольдо! - кричал один.
       - Козье молоко. Сольдо - кувшин. Свежее! - перебивал другой.
       - Пряжа! Пряжа!! Почти даром! Пряжа! - надрывался третий.
       - Ремонт хронографов. Кожаные ремешки. Медные браслеты. Самое точное время! - слышалось с одной стороны.
       - Табакерки! Шкатулки! Сундучки! Ларцы! - уже доносилось с другой. И ещё несколько сотен голосов подхватывали залихвацкую песню зазывал, сливаясь в один протяжный вой. К общей какофонии звуков примешивалось блеяние, мычание, кудахтанье, мяуканье. Крепкие ароматы конского навоза и сена цепкими объятиями душили посетителей. Фонари чадили хлопьями сажи, источая жуткий смрад. Но то была обычная базарная суббота - таких суббот, если посчитать за год, набиралось с полста, и одна была похожа на другую в точности. Только времена года сменяли друг дружку, придавая базарному балагану хоть какое-то разнообразие.
        Стояла поздняя осень. Не та нарядная, с брызгами красок, а тихая, серая, помрачневшая, в томительном ожидании первых заморозков. Деревья сбросили пожухшую листву, растеряли сочные зелёные воспоминания лета. Голые, поникшие, они стыдливо прикрывались друг дружкой.
       У толстой кроны одного из них, в стороне от шумного базара, гурьбой ютились мальчишки, обступив плотным кольцом низкорослого сутулого подростка в приталеном тулупе и ватных штанах.
       - Охгрин! - обращался к нему по имени темноволосый, кучерявый юноша, выгодно выделявшийся среди всех присутствующих своих телосложением. - Повтори ещё раз всё, что я тебе сказал!
       - Да, Гелеган! - быстро закивал Охгрин. - Я всё понял! Первое испытание на меткость и храбрость. Второе - на ловкость и изворотливость. А третье - на хитрость.
       - Да, - расплылся в довольной улыбке Гелеган. - Только когда ты с достоинством одолеешь все три испытания, наше браство примет тебя в свои стройные ряды.
       Толпа мальчишек при упоминании братства проскандировало троекратное "Брунигун! Брунигун!! Брунигун!!!" - все, кроме Охгрина и ещё двоих, одетых столь же скромно. Гелеган повелительным жестом заставил всех замолчать.
       - Это ещё не всё! Как известно, я требую вступительный взнос, скромную компенсацию за редкую возможность стать одним из нас.
       - Сколько? - осторожно уточнил Охгрин.
       - Кажется я сказал - скромную! - недовольно ответил Гелеган. - Впрочем, один серебряный сольдо - это действительно сущий пустяк за подобные привилегии.
       - Но у откуда у меня целый сольдо?
       - Такого вопроса не станет, когда ты пройдёшь третье испытание! - пояснил Гелеган и добавил: Если пройдёшь!  - Он зашёлся внутриутробным смехом и толпа глухо заржала в желании угодить своему предводителю.
       - Хорошо, я попробую! - сказал Охгрин.
       - Молодец, салага! - Гелеган уважительно похлопал его по плечу. - И помни: тебе дышат в затылок двое конкурентов, способных на подлость и жестокость ради одной только призрачной надежды занять твоё место и войти в наше доблестное братство.
       "Брунигун! Брунигун!! Брунигун!!!" - проскандировала толпа.
       - О-оо, ни дать - ни взять! - Гелеган указал на конкурентов: - Как вас там, салаги?
       - Инофе, - представился второй претендент.
       - Эрмемонд! - ответил третий.
       - Ну всё! Довольно прелюдий! - Гелеган запустил руку в карман дорогого, но прилично потёртого от времени золотисто-песочного редингота с широкими кружевными рукавами и отложным воротником. Вытащил на свет хронограф на тонкой цепочке, прищурился, разглядывая циферблат. - На каждое испытание три минуты. Итак, первое - на меткость и храбрость. Отсчёт пошёл!
       - Как? Уже? - совсем растерялся Охгрин.
       - Эй, дуралей, время идёт! - И Гелеган постучал корявым ногтём по крышке хронографа.
       Охгрин заметался. Очевидно, никакого плана действий в его голове не было. Он смерил взглядом толпу ухмыляющихся мальчишек, оглянулся в сторону базарной площади. Схватил булыжник и, не долго думая, метнул его в ближайшего торговца баклажанами и томатами. Камень пролетел по дуге, окончив своё стремительное, но короткое путешествие на широкой мясистой спине торговца. Тот от неожиданности ойкнул и резко развернулся. Его лицо быстро побагровело и стало почти неотличимым от помидоров на его прилавке.
       - Меткий! - прыснул со смеху Гелеган. - А уж храбрый не в меру. Отлично, время. Второе испытание - на ловкость и изворотливость. Отсчёт пошёл!
        - Беги! - что есть силы крикнул Эрмемонд. - Беги!!
       И Охгрин побежал. Только со страху, а может потому что думал о втором испытании, не от торговца, а прямиком на него. Угрожающе набирая скорость, словно разъярённый бык на красную тряпку, Охгрин рассчитывал, должно быть, напугать помидорного сеньора, но не тут-то было. В последнюю секунду, когда столкновение казалось неизбежным, Охгрин резко изменил траекторию движения и, перелетев через прилавок, удачно приземлился по ту сторону. Впрочем, аккуратные пирамидки томатов дрогнули и дружно посыпались вслед за ним.
       - Ах ты, мерзкий мальчишка! - заорал не своим голосом торговец. - Белены объелся, что ли? Да я тебя в бараний рог...
       Он схватил баклажан покрупнее и рванул за обидчиком, круша всё на своём пути. Полетели в стороны разбитые кувшины, брызнуло веером молоко. Корзины с гранатами и мандаринами сыпались огненно-красным ручьём. Куры вырывались из рук хозяев и, теряя на ходу перья, огалделые, неслись прямо под ноги любопытных зевак.
       - Стоять! - хрипел торговец, сдавая позиции и значительно отставая от Охгрина, который юрком уносился всё дальше. Наконец, он окончательно сдался и, швырнув из последних сил баклажан, конечно же не попал, устало осел на землю и тяжело задышал, жадно хватая ртом воздух, как рыба в сетях.
       Охгрин обежал  вокруг базарной площади и вернулся под дерево к мальчишкам с противоположной стороны.
       - Ловкий! - уважительно сказал Гелеган. - Изворотливый! И ровно три минуты. Что ж, отлично. Третье и последнее испытание - на хитрость! Отсчёт пошёл.
       Запыхавшийся Охгрин сжимал в руках украденный помидор. Со всего маху он хлопнул себя по голове налившимся соком овощем, так что тот аж брызнул в разные стороны, расплываясь безобразным тёмно-красным пятном. И побежал обратно. Обезображенное гневом лицо торговца томатами удлинилось от изумления. Ему навстречу бежал, пошатываясь, Охгрин. Мальчик театрально рухнул прямо на руки торговцу и страдальчески произнёс:
       - Дяденька, прости Бога ради. Бесы попутали. В горячке я. Больной! Ещё и головой пришибленный. В больничку мне надо, ой, в больничку!
       Охгрин схватился за голову, размазывая томатный сок по волосам. Тот растерянно посмотрел сперва на мальчугана, потом на толпу, окружающую его всё плотнее. Толпа тревоженно перешёптывалась: "Душегубец! Невинного отрока до смерти.... загнал!"
       - Не я, - запричитал торговец и затряс Охгрина. - Ты чейный будешь, а? Отвечай быстро!
       - В больничку, - твердил своё Охгрин. - В больничку! А лечение-то денежек стоит. Ох, денежек-то немалых.
       Когда Охгрин снова появился под деревом, в руках он сжимал измазанный томатным соком серебряный сольдо.
       - Вот! - гордо заявил он. - Хитростью взял.
       - Прекрасно! - заявил Гелеган, выхватывая монету из пальцев Охгрина и пряча в боковой карман редингота. - Но время, увы и ах! Одиннадцать минут. Долго... Долго! Не уложился.
       - Но... - начал было Охгрин, но его уже отстранил второй претендент.
       - Я справлюсь! - хмыкнул Инофе, искоса поглядывая на Охгрина. - Справлюсь!
       - Уложишься в девять минут? - с сомнением в голосе спросил главарь и надменно посмотрел на оборванца Инофе.
       - Быстрее сделаю! Докажу! - И он сжал кулаки так, что костяшки пальцев стали белыми как мел.
       - Ха! Ну, что ж! - Гелеган посмотрел на стрелки часов и дал отмашку. - Отсчёт пошёл. Вперёд, герой!
       Но Инофе не сдвинулся с места. Он высматривал кого-то взглядом в толпе базарных зевак. Братство дружно заулюлюкало, во всех сторон полетели обидные шуточки. Впрочем, Инофе не обращал на них никакого внимания. Наконец, он нашёл то, что искал. Резким движением вытащил из-за пазухи самодельную рогатку и одну-единственную сухую горошину, которую он тут же вставил в кожеток и до упора натянул метательный жгут.
       Горошина, выпушенная из рогатки, словно стрела из арбалета, засвитела в воздухе. Сухим щелчком она выбила монету из рук старушки в замусоленной шали, покрывающей дряхлые плечи и, весело кувыркаясь в воздухе, рикошетом упала в стожок сена, который усталая гнедая тянула в городскую конюшню. Сольдо, которым старушка собиралась расплатиться за кувшин молока, исчез. Её дрожащие пальцы продолжали сжимать несуществующую монету.
       - Что тебе, старая? - недружелюбно рявкнул молочник.
       - Молочка бы, милок!
       - Задарма хочешь? Ишь какая выискалась... Пшла вон!
       - Милок, так я это... за деньги-то! - И она протянула пустую ладонь.
       - Во народ пошёл! Наглый, беспардонный и жадный до безобразия! - вконец обозлился молочник и погнал старушку прочь.
       Но Инофе было невдомёк до беседы молочника и покупательницы. В этот самый момент он запрыгивал в стожок, в тщетной попытке найти серебряный сольдо.
       - Не найдёт, - отрезал Гелеган. - Точно, дохлый номер!
       Но Инофе нашёл, и сам удивился своей находке. Весь в жёлтых веточках соломы, он спрыгнул с повозки и подбежал к Гелегану, победоносно зажимая в кулаке сольдо.
       - Вот! Я меткий - попал в монету с сорока шагов. Я ловкий - смог отыскать её в стогу сена. И я хитрый - смог обмануть старуху и молочника, что те ничего не заподозрили.
       - Да, и он уложился во время! - добавил Эрмемонд и указал пальцем на хронограф Гелегана.
       - Ты чего радуешься? - зло пробормотал главарь братства и глянул на часы. - Только один из вас сможет пройти все испытания.
       - Значит, он лучше меня! - спокойно ответил Эрмемонд.
       - Монету! - требовательно сказал главарь и Инофе послушно протянул сольдо. Гелеган попробовал металл на зуб, тут же убрал монету и объявил: - Да, Инофе, меткий, ловкий и хитрый. Но! Он не храбрый. Ты не смог этого доказать!
       - Отчего? - вспылил Инофе.
       - Много ли надо храбрости отобрать у беспомощной старухи серебряный? - спросил Гелеган у толпы мальчишек и сам охотно ответил: - Даже самый распоследний трус отважится на это!
       - Это несправедливо! - закричал Инофе, но плотные ряды уже сомкнулись над ним и в центре оказался Эрмемонд.
       - Последний претендент! - потирая ладони, злорадничал Гелеган. - Сможет ли он противостоять превратностям судьбы? О, интрига! Скоро узнаем! - словно сатир на сцене поясничал Гелеган.
       Эрмемонд вплотную подошёл в Гелегану. Так они стояли друг напротив друга: Эрмемонд из бедного района, с дырявыми башмаками и непокрытой головой, и Гелеган, важный, разодетый франт, чувствующий своё превосходство во всём. И только пушок над верхней губой и ещё детские черты лица выдавали в нём ребёнка, обычного подростка, требующего, как и все дети на свете, немного любви и ласки. Но Гелеган не удостоился чести быть обласканным материнской заботой, слишком рано став сиротой.
       - Чего уставился? - осклабился главарь, гневно сверкнув глазами, и тут же получил увесистый тумак кулаком в нос.
       Весь лоск в мгновение ока сошёл с Гелегана. Растерянность и испуг отражались в его глазах, но никак не гнев. Он сделал шаг назад и снова получил оплеуху, сбившую его с ног. Гелеган растерянно сидел на земле, утирая белоснежным кружевным рукавом алые струйки крови, сочившиеся из ноздрей, и даже не пытался сопротивляться. А братство растерялось не меньше своего предводителя. Никто не смел даже шелохнуться - столь невероятным, сколь невозможным было то, что разворачивалось перед их глазами. Эрмемонд молча подошёл к Гелегану и сел перед ним на корточки. Запустил руку в карман редингота и выудил оттуда два сольдо, принесённые в уплату взноса Охгрином и Инофе.
       - Ваш вожак на земле, сражённый всего двумя ударами! - с вызовом обратился Эрмемонд к братству. - Кто поспорит, что я меткий и храбрый?
       Тишина.
       - Я отобрал у него два сольдо. Ловкий? Ловкий! Может, у кого сомнения?
       Тишина.
       - И, наконец, отныне и всегда братство Брунигуна переименовывается в братство Эрмемонда со вступительным взносом два сольдо.
       - Хитрый! - сказал Гелеган и в сердцах сплюнул на землю.