Глава 20 - Пепел

Мое почтение Алану Муру

…Знаете, Виктор – то,
что нельзя объяснить с позиции
Вашей логики, легко объясняется
с моей…

Дерьмо… Не знаю, как поступить… Я проснулся час назад и все не могу найти в себе силы встать с кровати. Да, я уже говорил – сегодня вторник, день похорон Анны. Лишь однажды она показалась мне живой, дав понять, что произойдет еще много интересного. Нужно вставать и собираться на бульвар, как и думал. Блин, ну ты издеваешься?! Лурье, недоделанный клиент пьяного психиатра, поднимай свои булки и чеши на улицу! Сказать нечего, все уже давно привыкли к постепенно зарождающейся шизофрении.
Ощущение тяжести в теле не хотело уходить, как и вкус кошачьего сортира во рту. Где-то есть жвачка… А! Вот, нашел – лежит себе спокойно около ботинка, будто ей там самое место. Упала, короче, на пол – и давай валяться. Тутой, тупой и еще раз тупой Виктор с глупыми шутками а-ля Бенни Хилл. Опаньки, и этого английского дурака помню! Девушку, ради которой еще живу и ищу себя, не помню, а всяких дебилов – пожалуйста! Впору задуматься, верно ли я ориентирован. Надеюсь, не на голубой маршрут… Ладно, нормальный я, мне девочки нравятся.
Надо бы заглянуть в тетрадку, освежить в памяти весь тот бред, что был под Гневом. На последней заполненной странице было не густо:

У меня есть пистолет, непонятно, какой и откуда. При том, что меня сожгли заживо и вообще – скорее всего, никакого В. Лурье больше нет в живых. Тогда что происходит? Денница пояснит, я надеюсь. Он-то умный…

Других записей нет – не было времени обновить. Впрочем, перед моим походом мы имеет тот факт, что меня убрали, не убивая, принеся Генриха в жертву этой аферы… С мыслями о брате у меня снова испортилось настроение. Проснулось чувство, почему-то спящее под действием коктейля – чистый, первородный гнев и желание убить. Наказать их… Разорвать на куски, продать на органы, отрезать что-нибудь лишнее… Мне полегчало, настроение, вроде, снова наладилось. Надо почаще так делать (тут смайл).
Теперь надо подумать, что делать с гостиницей, есть ли смысл тут оставаться под чужим именем? Думаю (именно что думаю, хотя нечасто это происходит, и не надо так улыбаться), что точку следует поменять, и желательно, чтобы в номере был интернет. А самому следует обзавестись ноутбуком.
На глаза попалась книга Бодлера, которую я так и не успел полностью изучить. А зря – она мне много чего успела дать. Да хотя бы ствол! Кстати, пистолет спокойно дремал под подушкой.
Как не трудно догадаться, записку брата я положил в книгу, чтобы не помять – пока это все, что осталось… И голоса еще эти… Глюк или я правда их слышал. Женя хотела бы увидеться, но думает, что я мертв. Жаль ее, очень милая девочка. Блин, и как я могу так говорить, если даже не виделся с ней, не помнил ее? Голос… Четвертый этаж… записка…ДОЛБАННЫЙ КАРАСЬ!!! «Ведь всегда проще искать там, где есть воспоминания». Эти слова, что если они с намеком? Наверняка, Генрих знал, что на четвертом этаже больницы – одно из самых ярких из них. Значит, там случилось что-то эдакое… Я выясню.
Захватив с собой книжку, тетрадь, другие вещи, я закрыл дверь на ключ-карточку и пошел в вестибюль, на ресепшен. Олег кивнул мне, смотря с каким-то подозрением. Впрочем, не удивительно, учитывая мое заселение сюда.
- Олег, я выселяюсь завтра.
- Так не прошла неделя еще, Павел Семенович. А вы оплату внесли за неделю вперед.
- Помню, не склеротик. Не переживай, не обеднею. Вызови мне такси.
- Хорошо, сейчас сделаю.
Администратор бегло поговорил по телефону, посмотрел в мою сторону и, кивнув, сказал, что через десять минут меня будет ждать серая Ауди с номером 609. Отлично, и слава Богу, что не Логан или Лада – надоели уже. И ничего я не зажрался, не надо мне тут! Просто машина машине рознь, а ранней зимой немцы смотрятся лучше.
Не соврал Олег – Аудюха приехала точно по графику, а я даже не успел докурить «утреннюю» сигарету…  Впрочем, не такая уж она и утренняя. А вот машина смотрелась, будто ей сегодня недолили того, чем она бухала вчера – помятая, грязная, жуткий выхлоп доносился аж за десять метров…Сотка, старая. Ох, зря я пожалел, что не Рено…
Водила выглядел не лучше машины, хотя не был похож на маргинала или алкоголика. Приглядевшись, я заметил у этого человека очень тяжелые глаза дымчато-серого цвета.
- Что, мужик, интересно стало?
- Да не, задумался. – Я сел рядом с таксистом.
- Что-то все так удивленно на меня таращатся?
- Не могу даже представить. Хотя – из-за глаз. – Водитель направил машину в сторону главной дороги. – Или еще чего. У тебя вообще морда покорежена, я же не вылупился.
- А что так – из врачей в такси?
- Ты откуда знаешь, что я врачом был?!
- Видимо, часто видел шрамы, мясо и прочие запчасти. Потому и решил так.
- Логично. А вот ты точно к медицине отношения не имеешь.
- Почему?
- Потому что вылупился.
- Один – один. Да, везет мне на интересных таксистов.
Благо, ехать от «Эдвиана» до Ногина было недолго, и только что начатый разговор был благополучно завершен.
- Сейчас куда?
- Поверни во двор второго дома, там я выйду. Сколько с меня?
- Семьдесят.
- Ашот меньше просил…
- Вот Ашоту и звони впредь!
- И Вам не хворать.
Водитель презрительно фыркнул, и вскоре от машины остались только следы. Я поджег очередную сигарету и почувствовал облегчение – хорошо, когда есть, что курить, если у тебя эта пагубная привычка. Не стоило начинать, хотя черт знает, когда я начал.
Снова этот подъезд… Уже ничего не напоминало о разложившейся по асфальту девушки Стаса, о красной вспышке и прочем. Всего лишь обычный городской подъезд, каких у нас тысячи.
В злополучном окне горел свет. Белый, если что. Я отошел немного подальше от окна и положил книжку с тетрадью на выступ около забора. Интересно, что он был сухим, несмотря на не самую хорошую погоду в последнее время, даже нет – попросту мерзкую. Выступ находился под небольшим навесом, и влага попросту на него не попадала. Это хорошо, а мне лучше будет подойти к подъезду, но не вплотную.
Эх, Станислав… Ты даже не представляешь, как хорошо я тебя понимаю – полная неопределенность на душе, и боль потери. Генрих погиб, чтобы я пожил подольше… Жаждет ли он мести? Вряд ли, судя по тому, что он оставил, брат готовился к этому. Он знал, что случится, но не предвидел лишение памяти… Кому нужна его смерть? Даже не так – кому нужно убрать меня, убив его? И если это косвенно может быть связано с Евгенией, то от чего я их с отцом уберег? Не отомстили ли мне за это?… Тут есть некоторая нестыковка – Женя была с отцом (если это они) у меня дома относительно недавно, если верить бомжу, а в тех голосах, что я услышал на четвертом этаже больницы, она сказала: «Зато сейчас мог…», то есть не видела меня довольно давно. Не сходится… Кто же приходил ко мне?
Свет в окне погас, а еще через минуту из подъезда вышла та самая сладкая парочка – девушка, имени которой я так и не выяснил, и Стас. Не стоит объяснять, куда они собираются, да упокой небо душу Анны. Странный выходит роман – нет ни логики, ни сильного сюжета, да и интерес спорный. Роман списан с жизни, такой, какая она есть, потому и странный…
Так, вот это интересно – девушка посмотрела на меня, что-то сказала Стасу, он оглянулся в мою сторону, да и ладно. Меня другое интересует – почему в первом ее взгляде на меня было столько удивления, смешанного с испугом? Стас не видел этого, он вообще загружен другим. А вот девушка… Непонятно, откуда такая реакция.
Удивительно! К подъезду пробралась машина, очень знакомая. Старая Мицубиши. Ашот! Точно, его тачка. А вот и он сам. Они знакомы? Как много совпадений. И когда их много – читай, что их нет. Я не смотрел в их сторону, чтобы не привлекать лишнего внимания. Пусть думают, будто я жду друга или еще кого, а то уже интересоваться стали… Разговор со Стасом – задача обязательная, но точно не сейчас. Я бы на *** послал, подойди ко мне придурок со шрамами и тупыми вопросами. Не время…
Ну что, задача – минимум выполнена – я принял косвенное участие в процессии. Пара села к Ашоту и благополучно уехала - можно уходить. И курить надо меньше – уже сигареты кончились. Пойду заберу тетрадь с книгой – и в ларек. И еще надо черкануть:

Вторник. Продолжаю поиски прошлого, хотя немного отвлекся от них. Брат Генрих сгорел в квартире на Склизкова, у меня теперь пистолет висит за поясом, а зацепок мало, и о них уже писалось. Сейчас я видел Стаса с подругой, и Ашота. Понятно, что уехали на похороны, как и говорилось раннее Денницей. Не знал, что они знакомы – это позволит многое упростить. Номер Ашота у меня есть, не одному же Павлу Семеновичу брать знания из ниоткуда.
Думаю, следует переодеться – надоело так ходить. И в банкомат зайти, потом посмотреть ноутбуки и найти гостиницу с интернет – точкой. Пока, вроде, все.

Теперь пойду к ларьку за отравой. Хотя нет – зайду под козырек, а то мокро как-то. Да и вот паренек из подъезда выходит, с кейсом для гитары – надо у него спросить сигаретку.
- Музыкант!
- Вы мне?
- Ну а кому? У тебя закурить не будет?
- Нет, я не курю.
- Ну пардон тогда. Тут живешь?
- Да. Извините, мне на работу надо.
- Не задерживаю.
Гитарист ушел. Испугался меня, что ли? Короче, план по кратковременной никотинотерапии накрылся, а значит – ларек. Минутное дело, даже рассуждать на эту тему не буду.
Я решил немного разнообразить свои вкусы и купил сигариллы «Черный капитан». Попробуем, что это за зверь такой… Неплохо, весьма неплохо, привкус вишни хорошо гармонирует с табаком.
Теперь не помешает поискать банкомат. Скорее всего, он может быть в этом выкидыше эпохи девяностых – торговом центре «Зеленый». Да, более приблатненное название только у двух кафешек – «Поляна» и «Малина».
Чутье меня не обмануло – банкомат находился у самого входа. Е-мае!!! Ну и очередь тут! Есть такая народная примета – человек, стоящий перед тобой у банкомата, всегда тупой. Я полностью согласен! Ну рассасывайся, пробка ты человеческая!
Минут через десять очередь дошла и до меня, а до этого… Надо быть таким кретином – какой-то му…мужик переводил деньги, тысяч двадцать, и пихал по одной пятисотрублевые бумажки. Там же написано – ПАЧКОЙ! Лишний раз убеждаюсь, что эта страна никогда… Ну вы поняли. И кривая ухмылка, как обычно.
И вот – приветливый экран с просьбой ввести код. Его я теперь уж точно не забуду – с воронами, крестами и цветочками. Надо же так… Ой…Хм… Что-то не то… Нет, код то правильный, а вот со мной… Сердце пропустило пару тактов, сильно засосало под ложечкой и стало трудно вздохнуть. Что за?... В глазах медленно темнело, а в голову болезненно вползали посторонние мысли… Что за чертовщина… Краски реальности, антураж магазина погасли, а щека почувствовала холод бетонного пола…
… Я стоял в больнице. Той самой, заброшенной, а за спиной на полу сидела Женя… Рука сильно сжимала пистолет, а перед нами стоял человек. Света не хватало для того, чтобы разглядеть лицо, но были ясны его отнюдь не добрые намерения. На руке виднелась наколка в виде того самого EXORZIO… Тело не подчинялось мне, будто это было простое видео в 3d… Воспоминание… Он поднял руку с оружием, я ответил тем же… Все.
…Вернулась яркость торгового центра, рядом снова стоял банкомат, а я лежал на полу, не  силах понять, что это было. Вокруг стояли немногочисленные очевидцы, из которых одна женщина спросила:
- Вам плохо?
- Нет, все нормально, давление подскочило…
- Может, скорую вызвать?
- Спасибо, это ни к чему. На сколько я отрубился?
- Секунд на пять, не больше.
- Благодарю за участие, дальше я сам…
- Как знаете.
Зеваки расходились по своим делам… Черт возьми! Банкомат! Славо богу, он по прежнему просил ввести код – последнюю цифру. 8 – меню – снять 20000 рублей. Пожалуй, мне хватит на одежду и прочее. Тетрадь и книга снова в руке, вместе с деньгами, отправившимися в карман.
Что это было? Кто в нас целился? Наколка… Все тот же символ. Почему сейчас, когда я снова воспроизвел то четверостишие?... Память дозирует, значит это важно. Но не сейчас. Сейчас что-то захотелось выпить… Блин, Витя, это уже алкоголизмом попахивает! Ну… Не то, чтобы совсем выпить… Я хочу Гнева. Может, так и надо, раз уж воспоминание пришло, оставило неясности и дало такое желание. Мое подсознание еще пока не делало ничего в ущерб. Оно хочет вернуться. Пытается…
В «Зеленом» есть кафе с довольно противоречивым названием «Peace Death», что, по идее, должно означать конец света и быть предназначенным для рок-тусовки, но если сохранить транскрипцию и прочитать, по получается вполне конкретное русское слово. Вот в этот «писдес» я и решил зайти.
Не сказать, что заведение отличалось большими размерами – шесть столиков, стойка и раздевалка. Не густо, но атмосферно. Бармен – парень в кожанной жилетке с парой заклепок, без приветствия спросил:
- Чего налить?
- Гнева.
- Это как?
- В шейкер залей 50 абсента, 50 самбуки, 50 эспрессо, лаймовый сироп грамм 20 и побольше льда. Взболтай и трубочку не забудь.
- Интересный рецепт. Тебя не унесет, мужик?
- Я и сам себя неплохо смогу унести.
- Как угодно.
Бармен приступил к изготовлению сего шедевра, а я достал очередную сигариллу, благо тут разрешалось курить. Надо снижать дозу, а то скоро никотин с конца покапает.
- К выпивке закусить взять не хочешь?
- Нет, я быстро.
- Ой ли?
- Представь себе.
Бокал наконец-то поставлен к клиенту, чему клиент несказанно доволен. Подседать на него начинаю, а что делать? Жаль, Денницы нет, мы бы тут…
- Привет!
- Здорово! – я увидел перед собой Алену, ту, что в свое время окрестил Редиской. – Ты как тут?
- Зашла кофе попить, а ты?
- Зашел просто попить. – я улыбнулся девушке, которую, не скрою, был искренне рад видеть. – Может, чего покрепче будешь?
- Нет, Вить, спасибо, я сейчас попью кофе и пойду на выставку.
- На какую?
- Фотовыставка одного испанского художника-фотографа, очень интересная. Называется «Снег и пепел».
- Как я понял, она про пепел и про снег?
- Да быть такого не может! – Алена засмеялась – Как ты догадался?! Нет, на самом деле она об интересных человеческих моментах, представленных в трех цветах.
- В белом, как снег, и сером с черным, как пепел?
- Ага, и там даже чувствуется настроение такое снежно-пепельное. Кстати, а чего ты мне не звонил? Я не поняла, мы же вроде как нормально тогда посидели?!
- Извини, было много дел…
- Я вижу. – саркастически отозвалась Редиска.
Перед девушкой поставили кофе, к которому она прильнула с большим энтузиазмом.
- Вить, мы в прошлый раз поговорили неплохо, но совсем не конкретно, я совсем не знаю, кто ты, где работаешь…
- Я, в общем-то, тоже.
- В смысле?
- Понимаешь… - я решил не говорить про амнезию, не хочу пугать девушку – Моя работа постоянно заставляет задуматься, что ж я вообще делаю. Сам не знаю.
- Так работаешь-то где?
- Пока я в отпуске, но работаю… Юрист я.
- Круто, я тоже на юридический хотела поступать, даже документы подавала. А ты тут учился?
- Нет, я… В Москве.
- А ты не хочешь пойти со мной на выставку?
- Да не вопрос, с радостью!
- Отлично!
Я быстро допил оставшийся гнев, который сейчас и Гневом-то не назвать – сейчас я испытывал чувство, похожая на смесь сомнения и надежды с легкой примесью лжи. Алена допила кофе, мы рассчитались и направились к выходу.
- Далеко идти?
- Тут совсем рядом, в ДК районном она проходит. Тебе понравится, я уверена.
В эту часть города, куда мы идем, я на моей нынешней памяти еще не заходил. Недалеко отсюда, по идее, должен быть фонтан, однако не сезон… Идти оказалось действительно очень даже недалеко, чему мы оба несказанно рады.  Выставка проходила в красивом здании, украшенном великолепной мозаикой. Вот это я понимаю – дворец культуры, а то большинство подобных заведений культурой даже и не пахнет. Да и что говорить о людях, которые на претензию: «Сказали, что ты материшься» отвечают: «****ят». И таких много, здание и выставка открыты явно не для такого «культурного большинства».
Внутри все тоже радовало глаз, причем до самой выставки мы даже не успели дойти – фойе было отличной преамбулой. Да, и такие слова тоже знаю! Ой... Ничего себе! В фойе нет никакой преамбулы - тут и есть выставка. Посреди огромного помещения стоял шатер. Теперь все проясняется... Выставка переезжает с места на место, где размещается в Кочующем музее, временной постройке, возводящейся исключительно с целью размещения экспозиции. Каждая работа Кольбера (Автора выставки. Кстати, Алена ошиблась - он канадец) посвящена изучению общей для человека и животных способности к поэтическому восприятию. Тут не только фото без ярких цветов... Фильмы, письма. 365 писем к любимой, как послание длиной в год. К сожалению, автора больше нет с нами...
Лурье, ты стал каким-то чересчур сентиментальным и правильным! Где привычный раздолбай?! Давай, вылезай, не прячься! Между тем, моя спутница увлеклась молчаливым кино, лаконично соседствующим с застывшими образами пепельных людей и животных. Часть экспонатов висела прямо в фойе, но золотой фонд явно собрался в маленьком Кочующем музее. Как же тут хорошо...
Неприятное жужжание в кармане отвлекло от выставки. Кого там по мою душу?! Опаньки, Денница! Чего хочет наш любезный богослов?
- Да, дорогая!
- Виктор, Вы ошиблись.
- Скорее, пошутил. Здравствуйте, Павел Семенович!
- И Вам того же... Догадываетесь, зачем звоню?
- Даже не имею представления...
- Тогда с какой целью был выпит Гнев?
- Воспоминание было, очень нехорошее, но не полное.
- Как выставка?
- Спасибо, хорошо.
- Вы не поняли. Неполное, как выставка? Да, та самая.
- Вот черт! Спалили!
- Не все работы сумели поместить в Кочующий музей. Я очень уважал господина Кольбера, он не позволял выносить экспонаты за пределы, то есть в холл, как сейчас. Осмотритесь тут.
- Это и есть суть звонка? Тогда вопрос хочу задать - Анна упала с крыши или упорхнула? А то в следах на доме вообще никакой логики не вижу.
- (после паузы)…Знаете, Виктор – то, что нельзя объяснить с позиции Вашей логики, легко объясняется с моей…
- Поясните.
- Пока не хочется. Вы ведь позвоните мне сегодня?
- Звучит, как утверждение... Да и загадки эти ваши... нельзя без них?
- А кем мы будем без них? До скорого!
В трубке зазвучали быстрые гудки, разговор окончен. Чего он хотел? Речь явно о памяти, и о фото за пределами шатра... Пепел тут, а снег - там, за дверью. Казалось, это еще одна из интересных идей автора... Его потрясающие работы в тонах умбры и сепии… документировали целую череду прекрасных созданий, проходивших перед его волшебным объективом… Несмотря на кажущуюся трезвость, это — экстатическое пространство, а инсталляция — чистый дзен… Похоже на увеличенную часовню Ротко
Сила этих изображений связана скорее не с их формальной красотой, а с их способностью погружать зрителя в свое особое настроение… Фотографии… становятся окнами в мир, где тишина и терпение преодолевают время.
Кочующий музей возвращает способность к изумлению посетителям современных музеев, где тени вытеснены чрезмерными четкостью и яркостью. Сила изображений на выставке и впечатление, которое производит здание, нераздельны, как танцор и его танец. Кольбер настраивает восприятие посетителей, способствуя их психологическому погружению в пространство фотографий и внушая им, что человек не отделен и не может быть отделен от природы, в которой он развился. В нашу агностическую и циничную эпоху это сооружение становится местом, где начинаешь чувствовать и верить с новой остротой. Пепел и снег — обезоруживающе и величественно простая выставка...
Сказав Алене, что сейчас приду, я вышел на улицу - очень хотелось курить... Спасибо ей, что позвала меня с собой - за последнее время мало что производило на меня настолько сильное и при этом положительное впечатление. И вот, когда на улице идет снег, я стряхиваю пепел с сигариллы, вижу, как они, соединяясь, образуют что-то единое, что-то целое... Противоположные друг другу частицы. Живой снег, мертвый пепел, как жизнь и смерть, за секунду создали миниатюру мира. Грустно...
А это что? Рядом со входом висело далеко не самое свежее объявление о пропаже человека. Маленькой девочки. Ей едва исполнилось девять... Ушла и не вернулась. Но почему? Почему так происходит?... Стоп! Откуда?! Где я мог ее видеть? Несмотря на отсутствие памяти, лицо ребенка казалось до боли знакомым... Как заноза вонзилась в мозг. Никак. Не могу ничем помочь ее родителям - никто не может знать наверняка. где она сейчас. Возможно, я зря переживаю, и она сейчас дома с мамой и папой. А если нет? Не помочь... как с братом - чувствуется опустошенность своим бессилием.
Есть ощущение, что Виктор, очнувшийся у МКЦ, прежний Виктор и я - три совершенно разных человека. Не хочется шутить, язвить, пусть это проскальзывает почти всегда, но хочется помочь. Тем, кому я могу быть нужен... Может, Жене, Стасу... Может быть, другим людям, не важно, знакомым или нет... Из памяти пробиваются глаза этой девочки. Они просят помочь... Где я мог ее видеть? Не помню, хоть убейте...
Они понимают... Они все понимают, простые жители городов. Когда люди пропадают, умирают, заболевают неизлечимыми болезнями, каждый не считает себя виноватым или, на худой конец, что его это касается... Ни одна капля не считает себя виновной в потопе.
Встреча с самим собой принадлежит к самым неприятным - Карл Юнг. Чувствую, что эта встреча уже близко. Я отвернул глаза от объявления, выбросил в урну давно потухшую сигарету и пошел обратно на выставку.
- А я тебя потеряла! Ты где был? Вить... Что случилось?
- Все нормально, пепел попал в горло. - я попытался улыбнуться, получился оскал.
- Пойдем еще посмотрим.
Редиска взяла меня за предплечье и повела к фотографиям, оставшимся за пределами шатра. Про них уже говорилось... А вот эти не видел - кот около старого фундамента, и рука человеческая касается его ушей. Вот еще - голова лошади на плече у хозяина, за городам зимой. Еще... Это - лучшее. Я стоял перед фотокарточкой, мимо которой прошло много людей, не обратив внимания. Возможно, ее успели повидать, я же видел впервые. Большая лестница, будто коридор на ее вершине, а вокруг - пожелтевшие стены. На лестнице лежит человек... Живой? Не знаю, все фото позиционируют себя. как позитивные. Видимо, спит... Или нет? Вверх взмывается большая птица, похожая на сокола или ястреба. Впрочем, может быть и орел - я не орнитолог. Взмывает будто на гору. Гора... Олимп в Греции... Наш Олимп... Лестница... Много народу на эскалаторе... Опять болит голова. Воспоминание, снова и снова это воспоминание на лестнице в торговом центре! Кто они все?!
Я смотрел на фото и не моргал. Мысли сами плыли сквозь голову, ни на секунду не задерживаясь, проигрывали кино в реальном времени... Я вспомнил. Кому-то покажусь олигофреном, но слова были сказаны вслух - я действительно вспомнил ту девочку!
...Она шла по лестнице не одна, а за руку с каким-то мужиком в очках, взлохмаченным и одетым в какой-то старый плащ. Он все время дергал ее за руку... Воспоминание было совсем коротким, я прокручивал его в голове несколько раз, и на секунду незнакомец повернулся, дав мне немного времени, чтобы запомнить черты лица. Зачем он тащит ее? Когда это было? Вот часы с датой... Так, это случилось буквально за день до моей амнезии! Куда он ее ведет?! Только бы ничего не случилось... Я боялся терять людей, даже незнакомых…
Почему я не упал, не потерял сознание, как тогда? Всего лишь стоял и вспоминал… Это нужно мне, а не моей памяти, потому и выдержал. Наверное, так…
Чувство некоторой благодарности проникло в сердце… Я искал Алену глазами, боясь, что потерял, и нашел у шатра, спустя секунд десять. Выставка больше ничего не могла дать мне – и так достаточно, и не вижу причин задерживаться тут.
- Витя, ты уже уходишь?
- Да, у меня есть еще пара дел на сегодня…
- Так скрытно…
- Нет, просто странное настроение, да и вообще состояние… Спасибо тебе огромное, что пригласила меня сюда. Просто неизгладимое впечатление! Нескоро еще забуду это место. – Я приветливо улыбнулся девушке и подмигнул.
- Я еще останусь, должна моя подруга приехать. Спасибо за компанию, Витек! – Алена ласково, по-дружески обняла меня, ухватив за руку. – Пока, рада была тебя видеть.
Махнув рукой на прощание, псих со шрамами, то есть я, удалился к выходу. Не хочет мысль о пропавшей девочке, еще раз жалобно посмотревшей на меня с объявления, покидать голову. Как странно, что она вспомнилась мне, да еще в компании какого-то мужика с рожей а-ля Мавроди. Может, как с Женей – она тоже ждет помощи? А Женя ее ждет, или ей всего лишь не хватает меня. Как бы то ни было, девочка пропала, я, похоже, один из последних, кто видел ее. Значит – надо выйти на очкарика. Как же он мне не нравится. Пускай говорит, нам всем нужно знать… Никто не желает видеть, как пропадают дети.
… Это будет уже второй портрет в тетради, ведь незнакомец, ведший девчонку, вспомнился очень даже ясно, и нужно зарисовать его. Я оперся на столик для корзинок в супермаркете с таким же названием (зашел за зажигалкой, моя кончилась). Рисовать тут достаточно удобно, ручку нашел в кармане, и работа над рисунком заняла не более десяти минут. Рука немного тряслась, когда сквозь белый лист бумаги проступили глаза человека, совершенно пустые, бессмысленные, не говорившие ни о чем. Как у робота. Или наркомана…
…Взлохмаченные сальные волосы, пустые глаза под толстыми очками, немного впалый пухлый нос, слегка заостренный спереди, прыщ и мерзкие пухлые губы. Шатен, лет 30-35 от роду. Какой же урод…
Он смотрел с портрета, будто живой… неплохо получилось, можно бизнесом заняться, стать художником, тоже выставки всякие организовывать. Я уже придумал название для своей коллекции – «Анютины глазки». Вы правильно поняли – она будет про самоубийц и психов. Черный юмор, я никогда не займусь этим делом, а лишь потешу себя очередной тупой шуткой.
Закончив портрет, я сразу же сфотографировал его на мобильный телефон, ведь это явно поможет мне в поисках. А как найду? Все понимают, к кому надо обращаться. Павла Семеновича уже заколебали мои просьбы, наверное… С другой стороны, он утверждал, что я позвоню ему сегодня. Знал? Разумеется. Поможет? Не уверен… Он сказал осмотреться на выставке. Осмотрелся и увидел очень много. Он знал, что я должен увидеть. Он никогда не говорит ничего просто так. Набираю номер… Гудок, еще гудок…
- Я слушаю Вас, Виктор.
- Павел Семенович, извини, но я снова Вас побеспокою. Хочу Вам ММС с портретом одного человека прислать, чтобы узнать, кто он.
- Расскажите мне лучше, чего Вы не договариваете…
- Вроде как все.
- Зачем Вам его адрес?
- Я не говорил про адрес…
- Слишком громко думали.
- Это касается одного воспоминания о нем и девочке, которая недавно пропала.
- Начали вспоминать прошлое?
- Оно само приходит, за сегодня уже дважды. Первый раз я отрубился, когда в воспоминании была Женя и человек с пистолетом, лица которого я не видел. Из-за него мне гнева захотелось, я пошел в бар, где встретил знакомую. Она и повела меня на выставку. А уж на выставке что было… Давно мне так не било по мозгам. Будто память вырывается из клетки, давая мне ключ по кусочкам…
- Вы думаете, что, оставив поиски Жени и переключившись на трагедию в семье ребенка, приблизите возвращение своего прошлого?
- Нет, так думает мой предел осознания.
- Запомнили, молодец какой. Зачем тогда была вся эта эпопея в поисках Вашей девушки?
- Она не моя девушка.
- Она иначе думает… И все таки?
- Мне кажется, Женя не ключ к памяти… Она – замок. Цель памяти, если угодно. Ей что-то нужно. Сейчас пришлю Вам ММС и перезвоню.
- Хорошо, я жду.
Я выбрал в меню телефона «Вставить фото», нашел контакт и отправил картинку. Отчет пришел практически сразу, я только собрался звонить Деннице, как он позвонил сам. И, судя по голосу, был сильно взбудоражен.
- Я знаю кто этот человек. Но не могу сказать, где его найти.
- Адрес не доступен?
- О, еще как доступен… Витя, ты (Павел впервые перешел со мной на ты, и значит этому есть очень сильная причина) сегодня вечером можешь вернуть свою память, но подумай, какой ценой это будет сделано…
- Да причем тут моя память?! Я хочу помочь тому ребенку, хочу выяснить, что с ней. Мне хочется. Чтобы она снова смогла увидеть своих родителей! Признайся, Денница – это чмо ее похитило?! Почему ты не хочешь говорить мне его адрес. Я не гонюсь за прошлым, оно само меня ведет к нему, значит – так надо. Скажи мне адрес!
- Да, он ее забрал… - голос Павла понизился – Но ей уже не помочь, пойми. Зная тебя, можно совершить непоправимое. Ты ничего не сможешь пообещать мне, и Господу не сможешь… Память придет, независимо то желания. Но подумай о цене…
- Я уже подумал… Он убил ее?
- Этого не скажу.
- Значит, убил… Или и того хуже. Я задержу его, и сдам ментам.
- А тебя самого они не закроют.
- Плевать, отмажусь. Да и за что меня сажать?
- Еще вспомнишь, за что… Хорошо, я дам тебе адрес, но пообещай одну вещь?
- Какую? – сейчас начнет требовать, чтобы я ничего не сделал с убийцей. По-любому.
- Вы придете ко мне сразу, как сделаете то, что сделаете.
- Неожиданная просьба, откровенно говоря. Хорошо, я приду. Кстати, мы уже на «ты»?
- А ты против?
- Нет. Жду смс с адресом. До свидания!
- Иди с Богом…
- Чувствую, Богу придется постоять в сторонке…
Я завершил вызов и молча стал ждать смс. Недолго, около минуты. Что там написал Денница? Без пожеланий или еще чего – только адрес. Бля, это вообще не тут, другой город! Еще написал имя – Роман Корытов. Нет времени узнавать, кто это, но человека можно невзлюбить хотя бы из-за имени.
Город называется Андреево Поле. Честно, больше походит на какое-то село, судя по названию… Выдвигаемся, товарищи, в направлении автовокзала! Все верно – такси, такси, вези, вези вдоль кривых домов, городской грязи! Впрочем, может, хрен с ним – с вокзалом, и таксист согласится довести меня непосредственно до места? Хотелось бы, но нет – пусть я и миллионер, но ничто не вечно под луной… Ничто не сравниться с романтикой вечернего автобуса… Запах чьих-то продуктов, носков и несвежей шаурмы. Бензин, сигареты водителя, блатняк в плейере и пятичасовая тряска. Кто-то пьет пиво на задних рядах, кто-то втыкает в телефон, пытаясь хоть как-то скоротать время. Романтика, блин…
На проспекте стояло бесчисленное множество такси. Разношерстных, легальных и не очень, короче – на любой вкус. Ух ты, красавица какая! Никогда не видел Инфинити с шашечками! Неплохо устроился водитель! Поддам побольше пафоса этому моменту и поеду именно на ней.
- День добрый!
- Вам тоже не хворать… - Водитель поражал своим спокойствием, острым взглядом и бесконечно безразличной манерой разговора. – Что с лицом?
- Брился, слегка поцарапался.
- Я быстрее поверю, что Бен Аффлек лет через восемь бэтмена сыграет, чем в эту ерунду. Куда едем?
- На автовокзал.
- Садитесь. А оттуда куда?
- Это важно?
- Зависит от того, во сколько у Вас автобус отправляется. Если поедем медленно, можете не успеть.
- Мне в Андреево Поле надо.
- Тогда поторопимся, но это будет дороже. Ваш автобус отправляется через двадцать минут. Конечно, сейчас пробок мало, но лучше не рисковать, потому что следующий пойдет только завтра утром.
- Погнали. Деньги значения не имеют.
- Кому как…
Водитель резво тронулся и поехал с весьма внушительной скоростью. Эта часть города не нравилась мне. Совершенно дикие покосившиеся дома – район, через который пролегал короткий путь. Старые ларьки, металлобаза, куча нелегалов у ее ворот. За перекрестком – казалось, никого не смущающая собачий труп со следом покрышки на разорванном животе… Мой город боится смотреть в завтра. Соседние улицы – будто продолжение канализации, а водосточные трубы заполнены дерьмом…
Картинка сменилась только за километр от места назначения, когда паршивый район, оставшийся где-то в девяностых, превратился в путепровод меду двух вокзалов, с кучей магазинов, многоэтажек и припаркованных абы как машин.
- Все, приехали, включайтесь в жизнь. Сидели в отрубе всю дорогу. Не выспались?
- Скорее, переспал.
- Переспать – это хорошо, но важно с кем. – водитель ухмыльнулся. Не честно – только я могу так глумиться над собеседником! Ухмылка появилась и на моем лице.
- Сколько с меня?
- Сто.
- Держите. Спасибо за скорую доставку!
- Поторопитесь. Счастливой дороги!
Водитель юркнул в поток машин, нарушив кучу правил, и скрылся за первым же поворотом. Вот и вокзал… За новую жизнь я тут впервые, и впечатление не сказать, чтобы хорошее. Здание не ремонтировалось очень давно, билетные кассы работали с очень большими очередями, в одну из которых встал и я. Время шло, не упустить бы автобус… Наконец-то моя очередь, а до отправления оставалось пять минут.
- До Андреева Поля ближайший.
- Триста семьдесят и паспорт.
- Пожалуйста.
- Возьмите билет. Багажа нет?
- Нет.
- Счастливого пути!
- Спасибо.
Вот и стоянка автобусов – мой уже подали к восьмому пути, начата посадка. Отдав билет на растерзание контроллеру, я сел на 13 место. Мне везет…
На улице продолжались обнимания, поцелуи, прощальные слезы и другие бонусы дальней дороги. Но все прекратилось, и мы отъехали по направлению в Джебеня… Непонятно? Напишите английскими буквами.
Водитель поступил очень грамотно – решил не ехать через городские пробки, а поехал по окружной дороге. Не сказать, чтобы на ней было мало машин, но так действительно лучше. Неподалеку от южного, судя по кучам песка под слоем снега, технике и рабочим, собираются строить что-то наподобие развязки. Хоть в этом властей можно похвалить. Впрочем, один плюс на тысячу минусов играет не самое большое значение. Скоро наступит 2008 год, а раз в 10-11 лет случается масштабный кризис в экономике, политике и жизни людей в целом. Не стоит ждать ничего хорошего, кроме успехов в спорте и различных шоу. Возможно, ждать стоит даже войны – в районе Осетии и Абхазии сейчас неспокойно…
Что-то меня занесло. Думаю, мне не нужно увлекаться лишними мыслями, а спокойно скоротать путь во сне. Оставшийся в крови Гнев будто говорил: «после меня снов не бывает». Проверим…
Мысли понеслись сквозь голову бесконечным потоком, но это были другие мысли – не злые, не о прошлом, даже не о проблемах. Женя… Как же хочется найти тебя. За это время, даже не зная кого искать, я привязался к ней. Найти, как вернуться… Женя… Денница… Франц откуда-то… Сон. Без сна.
Глубокой ночью глаза открылись. Автобус проехал границу города. В окна видно мало – тут почти нет фонарей, люминесценции – лишь редкие окна и витрины маленьких магазинов. Ночной пейзаж немного поменялся, когда мы доехали до неизвестной мне стены, ограждавшей то ли часть, то ли военный городок, но по пятиэтажкам было ясно – тут точно живут люди.
Очень быстро появился центр этого маленького города… А таких городов в России тысячи, один как две капли воды похож на другой, до бесконечности. Тут можно снимать красивые сцены триллеров, режиссер Балабанов будет доволен. Вновь захотелось улыбнуться, но причина визита сюда оборвала желание. Я должен найти ребенка, оказать посильную помощь в ее освобождении. Надеюсь, что хоть сейчас Павел ошибся. И все будет хорошо. Найти, решить и уехать назад. Может, он ее родственник, тот мужик, а я накрутил себе лишнего. Желание помочь граничило с бесконечностью… Сомневаюсь, что в прошлой жизни добрые дела были моим коньком.
Площадь перед вокзалом… Блин, да какой, к черту, это вокзал?! Станция, максимум… Домик похож на смесь ларька и домика гастарбайтеров. Впрочем, внутри  было довольно уютно. Короче, площадь перед вокзалом представляла собой слабо освещенный участок асфальта, магазин и маленькое подобие парка с памятником. Я еще на мой город грешил, на заполненные кровью канавы… Нет, если там они с кровью, то здесь… Даже не могу представить, с чем. В дрожь бросало даже от фонаря, мигающего, как сломавшийся поворотник. Вдаль уходило две дороги – та, по которой приехал, и вторая – совершенно непонятная, без освещения, с кошмарным количеством выбоин, будто покинутая, уходящая вдаль, за ночной горизонт.
Я повернулся к станции, чтобы посмотреть расписание. Сейчас полночь, на все, про все у меня три часа – ровно в это время есть автобус на обратный путь. Теперь надо сориентироваться, где находится улица Боровая… Внутри станции, на мое счастье, висит карта города. Так, если я сейчас на пересечении улиц Полозова и Полевой, то с выходом из вагончика, где я сейчас, идти надо налево и потом никуда не сворачивать, через рельсы. Фонарей, как видно, там нет, не поломать бы себе ноги.
 Сколько необычного вокруг… Какое же правдивое впечатление оставила куча у МКЦ. Сейчас в ней по самые уши и не планирую выбираться. Сквозь толщу грязного снега пробивались останки высокой травы. Здешние власти, похоже, не хотят себя утруждать благоустройством. Андреево Поле… Ни Андрея, кто бы не был этот человек, ни поля вокруг не наблюдалось, только далекий свет одинокого фонаря, мягкий снег спокойно, украшая ночь, ложится на землю, скрывая все изъяны земли, плитки, асфальта, делая это подобие города чуть добрее. Депрессия российской глубинки медленно, но уверенно передавалась и мне…
С большим трудом преодолев железнодорожное полотно, я вышел на Боровую улицу. Теперь нужно найти дом. Впрочем, это будет не трудно – домов здесь очень мало, и совсем капли жилые. Не обмануло бы впечатление – ОсобнякЪ Денницы был найден далеко не сразу, несмотря на казавшуюся простоту маршрута. Но не стоит сравнивать умнейшего богослова, пусть и со своими причудами, с человеком в моей тетрадке… Если все хорошо, мы просто поговорим.
Дом 6. Мне нужен десятый, идти осталось не долго, и через полминуты строение обозначило себя. Кошмар… Свет в доме не горел, а сам он был похож на убежище психопата похлеще меня – темный, почти черный цвет стен одноэтажной. Ветхой постройки дополняли надписи на латыни: si vis pacem para bellum, homo homini lupus est, terribilis est locus este, и наконец – et in Arcadia ego, с приписанным ниже Et ego arcana Dei… Анаграмма? Возможно, но человек явно не в себе… Внезапно я почувствовал худшее… Одинокий дом ожил, во дворе залаяли собаки, однако хозяин не спешил показываться – скорее всего, его попросту нет дома.
Калитка скрипнула, послушно отворилась. Проявив при приближении дежурную бдительность, животные вернулись к своему занятию – трапезе костями. Стоп! Кости… Тазовые, бедренные… Череп и остатками плоти. Псы перетягивали маленькую человеческую ножку в розовом носке. Совсем синюю… НЕТ, НЕТ, НЕТ!!! Не может быть! За что, ****ый в рот?! Зачем??!! Нельзя так… Внезапно дрожь в сердце, злость и страх прошли, я выпрямился и осознал, что должен сделать… Родители потеряли дочку, совсем маленькую… Он забрал ребенка и хладнокровно убил, как простую шавку! Скормил собакам… Корытов… Не человек. Ради чего? Ради того, что эту мразь били в детстве? Ради мщения? Удовлетворения своей сраной похоти?! Без всяких шуток, без сарказма, воли Господа, памяти, брата. Жени, Стаса, я знаю. Я знаю, ради чего приехал сюда… И не смогу остановиться. Таких вы****ков – тысячи, и тысячи детей пропадают по их ничтожной воле… И иногда не достаточно наших законов, и кто-то, пусть я, пусть родные ребенка, близкие пропавших детей имеют право на справедливость. Ту самую… Мщение – лишь эмоция… Не мщение. Но КАРА.
Дверь в дом была не заперта – чему тут удивляться, вряд ли кто-то в здравом уме войдет сюда. Посреди комнаты стоит печка-буржуйка, а внутри… Из нее я достал крошечную детскую майку – единственное, что не сгорело в железном жерле. Рука сжимала вещицу, на лице не дернулся ни один мускул, однако по правой щеке потекла слеза… Я был опустошен своим бессилием, невозможностью помочь. Опустошен обязанностью действовать…
Псы… Они всего лишь едят, не думая, что у них на зубах. Злобные твари… В руке невесть откуда появился топор. Не помню, когда взял его… Черепа псов крошились, окрашивая снег, расплавляя его теплой собачьей кровью. Ни эмоций, ни жалости… Ничего. Стеклянные, бесцветные глаза мертвой собаки смотрели на меня, но ничего не могли сказать. И не нужно… мне уже попадался этот взгляд… У людей. Не у мертвых, нет. У обычных – живых. Мертвые стеклянные глаза, которые не видят ничего дальше своего уютного мирка. Я взял окровавленные туши и поволок в дом. Тьма, ничего не видно, меня тем более…
Никто не знал, когда вернется убийца… Он пришел внезапно. Точно он – мерзкие толстые губы, глаза, как у той собаки, паршивые толстые очки… Как же? Я знаю, как.
Раздался звук разбитого стекла и треснувшей фанеры, собачья туша упал к ногам Корытова. «Кто здесь?!» - голос убийцы перешел на визг: «****ина ****ая, кто тут, я спрашиваю, гнида?! Я убью тебя, слышишь, убью!». В лицо подонка попала вторая псина, мешковатое пело с грохотом упало на пол. «Сука, кто ты?!» - мразь, лежащая на полу, верещала, как резанная. Я вышел из тени и со всей силы ударил его ногой по лицу, взял за шиворот, усадил на кресло и приставил пистолет к голове.
- Черт, черт, ****ь! Чего, *****, тебе надо?! Ты… Ты ***нутый?!
Нет никакого смысла в том, чтобы разговаривать с отребьем. Я швырнул в лицо уроду майку, что нашел в печи…
- Бл*… Думаешь, я знаю, что это?! – Корытов орал – Это ничто!Всего лишь тряпка! Я не знаю, откуда это!
Я включил фонарик на телефоне одним нажатием пальца и указал на окровавленную, разрубленную морду собаки. Тон убийцы резко изменился…Стал совершенно спокойным и, будто, издевательским:
- Ну ладно. Ты, на верное, про девочку спросить хочешь? Я себя не контроллировал. Проклятая слабость, желание. Тебе не понять, что это такое. – оправдания, дешевые речи, холодный, сумасшедший взгляд. Я вздернул затвор пистолета…
- Что?! Ты с ума сошел?! Я же признался!!! Прошу, не надо! Чего ты хочешь?! Давай, вызывай ментов! – педофил снова визжал, пытаясь вызвать хоть какую-то долю жалости. Наплевать на весь крик подонка – я приставил пистолет к его пропотевшему лбу.
- Слушай, не надо!!! Я псих, мне нужна помощь, я просто нуждаюсь в лечении!!! Я болен! Умоляю – не убивай... Просто сдай меня ментам!!! Я все признаю, и отсижу свое, хоть пожизненное! Пож..
Раздался выстрел… Горячая кровь брызнула на руку. Пуля пробила лоб и вырвала ублюдку затылок, противоположная стрела забрызгана кровью, мозговой жидкостью и кусками черепа…
- Ментам людей сдают. Где тут люди?..
Выстрел, еще один, и еще… Металл впивался в руку, сливался с ней. Рука дрожала, кровь брызгала и брызгала в разные углы дома, на потолок, на мое лицо, сильно замарала куртку.
Ствол не имел номера… Вряд ли я стану иметь у себя пистолет с историей. Что за чертовщина… Что со мной?! Я никогда не был таким… Или был? Я убил мразь, но чем я лучше него теперь? Справедливостью по отношению к семье погибшей девочки?! Им не станет легче от этого… Но хочется помочь им…
Такие, как это ничтожество, убили и моего брата. И сожгли… Мой черед... Я стал убийцей… Снег и пепел… Улица... Если Господь видел нас, то ему было плевать, как и на девочку. Наверное, его нет. Все, что вокруг - мы натворили сами.
Десять минут прошло… Дом догорал, но как у нас всегда бывает – никто даже не всполошился. Пепел, взлетающий вверх, смешивался со снегом в воздухе, как сигарета на крыльце дворца культуры… Сегодня умер Виктор Лурье, тот, кто очнулся у МКЦ в бомжеватой одежде своего покойного брата… Саркастичный, упрямы, не самый добрый но честный. Вернулся прежний Виктор… Я знаю это, помню… Я помню все. Она вернулась… Память.
Деньги мои, моя карта… Не сказать, что они чистые, но есть люди, которым они важнее, чем мне. Не полностью, я не придурок-филантроп. Но миллион найду, чтобы хоть как-то помочь родителям ребенка… Теперь – Женя. Она ждет, и я знаю, где их с отцом искать. Найду, но не сейчас. А сейчас – забыть о сгоревшей в огне куртке и исполнить обещание, данное Деннице. Я возвращаюсь домой.