Альма, часть 7. 1

...Ночь была липкая и тошнотворно-сладкая. Я ворочался на кровати, но мой мозг был не в силах уснуть. Казалось, будто на сегодня я не сделал что-то важное. Но что?
Спустя 20 минут я не выдержал и решил нарушить главное правило Альмы: открыть окно ночью. Ночь пахнула на меня сыростью после дождя и приятной прохладой. Говорят, что ночь дарит людям атмосферу интимности, когда хочется говорить шепотом и по душам. Рассказывать сокровенные тайны и раскрывать трепетно охраняемые уголки души. Но, знаете, никакая ночь, насколько бы она не была темная и звездная, не подарит вам эту атмосферу, если нет этого запаха интимности. Ночного запаха. Здесь, в научном центре, я научился ценить запахи. Я полюбил запахи. Не те, что нам каждую ночь пускают в номера, а настоящие. Я полюбил то великое множество запахов: от сирени до легкого теплого аромата волос.
Я последний раз вдохнул ночной запах, и уже было собирался закрыть окно, как увидел девушку у озера. Конечно, это была Полина. Других вариантов нет.
Вдруг, меня охватила паника. Зачем Полине ночью идти к озеру? Что с ней случилось? Почему ее не остановили на ресепшен?
Так, Андрей, ты должен быть рядом с ней!
Я ломанулся в ванную, наспех умылся, почистил зубы, расчесался, оделся и побежал к двери. Дернул ручку…
Закрыто.
Черт, как выйти из номера? Стоп. Раз все двери закрывают на ночь, то, как Полина могла выйти? Ладно. Не важно.
Я живу на четвертом этаже. Придется через окно. Ничего страшного. Я помнится, лазил по скалам, пока ногу не сломал. Сейчас точно не сломаю. Главное, верить в себя.
 Я наклонился вниз, дабы придумать, как лучше поступить. Благо, снизу были клумбы каких-то больших, с виду мягких, кустов, а облицовка здания напоминала неотесанные камни. Немного грубо и некрасиво, но наряду со странными, я бы даже сказал, космическими растениями фиолетовых и оранжевых расцветок все смотрелось довольно-таки гармонично. Я вздохнул, перекрестился (и зачем же?), последний раз взглянул на свое отражение в зеркале, словно прощаясь с прежним собой, сплюнул, рывком выскочил в окно, наступил на камень и уцепился за карниз. Адреналин кипел во мне и пробирал изнутри. Тысячи картинок пронеслось у меня перед глазами, а в голове играл глупый джаз Бьорк.
Я еще раз вздохнул, собрал мысленно всю волю в кулак и убрал руку с карниза на выступ. Не очень то и удобно висеть на такой высоте, когда поджилки трясутся. Но я как-то справлялся и на удивление бодро передвигал руками и ногами. Схема движения была такой: выступ – нога – рука – выступ - другая рука - другая нога - выступ. Система не подводила, и манипуляции конечностями происходили неплохо. Я уже вошел в раж и перестал бояться высоты. Перед глазами была Полька. Хорошая, послушная, мягкая Полина. Совсем скоро я почувствую ее руку в своей. Посмотрю в ее глаза и, если совсем повезет, поцелую и прижму к себе. По-ли-на…
Все-таки со второго этажа я сорвался и упал в кусты, которые и на самом деле оказались достаточно мягкими. Не обращая внимания на легкое головокружение и тяжесть в ногах, я быстро встал, отряхнулся и побежал к озеру. Конечно, девушкой у озера оказалась Полина. Она лежала на траве и вроде бы наблюдала за звездами. Я тихо подошел и лег рядом с ней.
- Я знала, что ты придешь. – Как мне не хватало ее тихого, бархатного голоса. От одной ее фразы я готов был спускаться и с десятого и с двадцатого этажа. Я знал, что не умру, потому что рядом есть она. Мне так много надо было рассказать ей, так много узнать о ней. Казалось, будто я взорвусь от переполняющих меня эмоций. Поэтому мне не осталось ничего другого, как взять руку Полины и почувствовать ее тепло. Я все еще молчал, говорить не хотелось.
- Я люблю смотреть на звезды. В детстве бабушка мне говорила, что каждая звезда – это душа умершего человека. В деревне у меня не было друзей, и поэтому я дружила со звездами. Ночью я залазила на крышу сарая и представляла, кем была эта звездочка, мальчик или девочка, сколько было лет... а потом папа приехал за мной. Я всегда боялась своего отца. Он был очень холодным, серым… не у-ме-ю-щим лю-бить…
Полька вздохнула, накрыла моей рукой глаза и быстро-быстро протараторила:
- Вот, знаешь, я тогда тебе соврала, про  родителей-фанатиков. Я всем так врала, а тебе не хочу. – А потом уже более спокойно спросила. – Хочешь, я тебе правду расскажу?
- Конечно, хочу, Полин. Не переживай так только.
***
Полина и Гриша родились в семье ученых. Родители изучали влияние запахов на структуру головного мозга и всю свою жизнь отдали бы науке, если бы не случилась такая неприятность, как беременность. Потом эта беременность обернулась бедой в квадрате т.к. вместо одного ребенка вышло два. Но аборт делать было уже поздно, да и вмешалась добрая Антонина Павловна – бабушка. В прочем, бабушка не могла быть все время с внуками, а Елена и Игорь – родители, в тот период уже закладывали кирпичики Альмы. Им было не до отпрысков, поэтому, как только дети научились ползать, про них благополучно забыли. Благо, дети не оставались одни – ведь они были друг у друга, поэтому отсутствие родительской заботы не так остро въелось в разумы малышей.
В младенческом возрасте их было трудно отличить друг от друга: оба светловолосые, глаза непонятного цвета. Никто не понимал, откуда взялся такой необычный цвет глаз. Смотришь в них и словно проваливаешься в морскую пучину. Странно было так же, что какая бы ситуация не произошла, дети никогда не плакали. И улыбались они только друг другу. Взрослые их за это не очень любили. Не понимали. Кроме бабушки, которая души не чаяла во внуках.
 В садик Полина и Гриша не ходили, потому что бабушка всегда говорила: сами детей воспитаем, не хватало еще, что бы их какая-нибудь нянька материться научила. Поэтому, в школе двойняшкам пришлось плохо: проблемы с социумом давали о себе знать. А тут их еще и в разные классы сунули. Специально. Как бабушка не противилась, родители стояли на своем: дети не должны быть слишком привязаны друг к другу. Это может плохо кончиться.
В начальной школе Гриша всегда заступался за такую нерешительную и стеснительную Польку. Однажды, восьмиклассники решили подшутить над девочкой и отобрали у нее портфель. Полина стояла перед ними и плакала, не понимая, что делать. А мальчишки потешались над ней и уже собирались выбросить причину конфликта, как рядом появился Гриша. Маленький, худощавый мальчик подошел к восьмиклассникам и посмотрел на них строгим взглядом взрослого парня. Ребята, будто под силой его взгляда, отдали ему портфель. Гриша взял его, отряхнул от снега, затем взял за руку сопливую плачущую Польку и повел домой. Вот таким вот был Гриша.
Политика разделения, которой четко следовали родители, влияла так же на летние каникулы детей. Год через год один отправлялся к бабушке, а один оставался в городе. Это, конечно, пагубно влияло на двойняшек, что было очень заметно, но твердость характера отца не давала шанса на уговоры совместного отдыха.
Летом, когда Полине и Грише исполнилось по 17 лет, отец отправил сына к бабушке, а дочь собирался отправить в какой-то лагерь. Полина тогда пришла в ужас. Она представила себе самые ужасные кошмары, которые только слышала по новостям.
Той же ночью, девочка улизнула из дома родителей и каким-то образом добрела до деревни, которая, впрочем, находилась, не так далеко, но путь был достаточно трудным и страшным, тем более ночью. Такой храбрости можно только позавидовать, но, как потом говорила Полина Грише, то была не храбрость, а, скорей всего, безысходность и пустота внутри.
Бабушка любила, когда внуки были вместе. И Гриша, и Полина моментально превращались из замкнутых подростков в энергичных, жизнерадостных детей. Целыми днями они просиживали в доме на дереве, а Антонина Павловна в корзинке по тросу отправляла им пирожки и домашнее молоко. Вечерами подростки сидели на крыше сарая и рассуждали о том, что волновало каждого: что будет дальше. Страх перед будущим терзал обоих и как бы они не пытались отвлечься от этого мира, все равно в воздухе находился незримый дух отца, который точно знал, что делать и был уверен в собственной правоте.
Последнее лето за территорией Альмы ребята провели вместе. В конце августа Антонина Павловна собрала портфели внуков, обняла и на прощание пробормотала, что-то вроде: «хорошо, что вы друг у друга есть, храни вас Господь».
В город ребята вернулись сами. Родители не заметили, что Полина отсутствовала в лагере, и все было хорошо…
Тем вечером шел дождь. На календаре было, вроде, число 21 августа. Было пасмурно, что характерно для уходящего лета. Полина сидела на ковре и смотрела на Гришу. Да, это на самом деле удивительный человек. Ей повезло с братом, по-крупному: умный, решительный, красивый. И, что самое главное, любит ее, нерешительную, худую, словно селедка и, как ей казалось, слишком наивную. Ей нравилось в нем все. Одержимость братом на подсознательном уровне не давала ей даже и в мыслях представить, что  у нее когда-нибудь будет парень.
Гриша в это время просматривал странички различных ВУЗов, пригодных для обучения им двоим. Он хотел серьезно поговорить с отцом о политике разделения, о жизненном пути…конечно, боялся. Даже больше, чем боялся. Но деваться было некуда. Ради будущего Полины он готов был свернуть горы. Иногда он жутко сожалел о том, что их сковывали родственные узы. Такой девушки он еще не встречал. И не при чем тут красота (Полина на его взгляд была слишком худа, через чур селедочного вида, что ли), тут главной ролью был внутренний мир. Она была особенной. Таких мало. Гриша гордился ей. Гордился тем, что он вырастил, что он создал и развил в Полине. Стойкость и веру. Остальные качества были не важны. Раньше он боялся, что Полина может стать пешкой, поскольку ее наивность не знала границ. Тогда он пошел на отчаянный шаг – подсознательно научил ее верить только ему, Грише. Чтобы уберечь, спасти от козней этих стервозных сверстниц. От сверстников ее спасла собственная фигура – в свои 17 лет она легко могла сойти на 13: маленькая, тоненькая, словно стебель бамбука. Полина часто шутила по поводу своей груди, что «на такой ровной поверхности можно жарить рыбу в походе». Конечно, она комплексовала по этому поводу, Гриша это понимал. Тогда он с мамой говорил девочке о красоте ее волос, глаз и о том, что главное в жизни – не внешность, а идея. А потом, когда двойняшки шли спать, парень добавлял, что главное в человеке не молочные железы, а сердце, душа и стойкость. Вера.
В последнее время Гриша боялся Полины. Боялся себя перед Полиной. Все-таки он мужчина, а каждую ночь сестра перебирается в его кровать, сонно бормоча, что ей снятся кошмары. И ведь, правда, снились. И Гриша это понимал. Ему и самому было плохо без Польки. Но оставлять ситуацию такой, какая она есть, было категорически запрещено. Не хватало еще, чтобы Полька начала бояться его или, что еще страшнее, влюбилась бы в него не той любовью. Он читал об этом. И ему это не нравилось. Тогда он и решил, что Полине нужен парень. Не просто парень, каких миллионы. Ей нужен настоящий, который защитит ее, сможет уберечь. А за ее выбором еще надо следить. Поэтому он и искал ВУЗ, в который они вместе могли бы поступить. Но у отца были другие планы на их счет.
Игорь Сергеевич зашел в комнату двойняшек. Полина моментально подскочила с пола и стряхнула шерсть пса Бутуза со своего домашнего свитера, который давно приелся в семье как мешок для картошки, так древне он выглядел. Гриша встал рядом с сестрой и спросил, как у отца дела:
- Все более чем, сын. Я пришел сказать вам о вашем будущем, дети. Вы будете работать в Альме. Ясно?
- Да, ясно, папочка. – Это уже пролепетала Полина. Она привыкла так отвечать отцу, другого варианта все равно нет. Игорь Сергеевич улыбнулся и вышел. Все планы рухнули враз. Мечты, фантазии и желания. Все сошло на нет.
Девушка забралась на кровать, достала планшетник и слушала успокаивающую музыку. Гриша нервно ходил по комнате, остановился, почесал голову и вышел. «Ну, это ненадолго», - подумала Поля. Она жутко нервничала и уже собралась искать в своей сумочке таблетки, как в комнату вошел брат.
- Я договорился, что буду работать там, на птичьих правах около года. Потом посмотрим. – Угрюмо проговорил он.
- А я?
- А ты будешь там жить под видом больной. Иногда будешь уходить «под землю», ко мне. Все это год.
- А дальше что?
- Посмотрим.
Прошло несколько мучительных секунд, и Гриша без сил рухнул на кровать рядом с сестрой:
- Ох, Полька…ну чего с нами не так…
- Все будет хорошо, Гриш, все будет хо-ро-шо… - Она улыбнулась и принялась гладить брата по голове. Это его успокаивало. Главное, верить. Остальное не важно