Око Пандоры

«Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным»
(Евангелие от Марка 4:22)

I. Русский ковчег


– Каждый раз мир смотрит на Россию с придыханием и  почти священным трепетом, вечно ожидая чего-то великого: то ли спасения, то ли апокалипсиса…

…Фёдор Евгеньевич отпил кофе, поправил свои изящные очки в золотой оправе и посмотрел на барельеф с двуглавым орлом, располагавшийся под потолком в центре ресторана. Профессор чему-то еле заметно улыбнулся и закончил мысль:

 – Так вот, мы их не разочаруем, Владислав Васильевич…

Сидевший  напротив учёного старца мужчина лет тридцати был одет в серый костюм-тройку старомодного покроя, белую рубашку и тонкий чёрный галстук. Довольно красивое лицо его остужало однако взгляд стороннего наблюдателя некой отрешенностью, столь свойственной людям науки. Русые волосы Влада были зачёсаны назад с пробором и открывали высокий лоб. Казалось, что взор его все время был обращен как бы внутрь себя, словно там всегда было гораздо интереснее, нежели в привычной и суетной окружающей реальности. Но последняя фраза собеседника Влада заставила его поднять и широко раскрыть свои большие и ясные голубые глаза.

– Я не знаю, что именно стало решающим фактором вашего приезда, – сказал Фёдор Евгеньевич, – но смею заверить, что совсем скоро я смогу рассеять последние возможные сомнения относительно сделанного вами судьбоносного выбора. Хотя должен признаться, что и наша организация приложила определенные усилия, дабы вы склонились именно к тому решению, которое в итоге и приняли. Да-да, не удивляйтесь! – отреагировал на вздёрнутые брови молодого человека профессор, – Мы «ведём» вас с седьмого класса, когда вы впервые проявили свои незаурядные способности к физике. Я даже сохранил одну вашу контрольную работу.

Фёдор Евгеньевич достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо тетрадный лист в клеточку и протянул его изумленному Владу.
– Я тогда сделал на вас ставку, – усмехнулся профессор и кивнул на армянский коньяк, стоявший на столике.

Молодой человек улыбнулся и как-то по-детски покраснел.

– И сколько подобных долгосрочных пари вы заключили? – спросил он, встряхнув плечами, и всё более осваиваясь в обществе седовласого учёного.

– Я не азартен – всего одиннадцать… – опустив взгляд, признался Фёдор Евгеньевич, – Собственно, эта бутылка – как раз одиннадцатая.

– Рад, что не испортил вам статистику.

– Если бы вы знали – как Я рад! – и старческие глаза профессора блеснули  сквозь стёкла очков, – Теперь, когда вы покинули внешний мир, я могу быть с вами предельно откровенным – безо всех этих общепринятых там условностей и негласных кодексов. Хочу предупредить ваше потенциальное недоумение по поводу тематики предстоящей беседы. Во-первых, я не желаю быть мракобесом от науки и фанатично, как некоторые мои коллеги, игнорировать важнейшую, да и, пожалуй, что главную сферу бытия – духовную, а во-вторых, знаете ли, слишком много невероятных совпадений составляет нашу Вселенную, и их давно уже невозможно игнорировать. Проще говоря, если только быть честным, то все материалистические теории о природе мира можно охарактеризовать как раз этим словом – невозможно! Бездна знаний же  лишь ширится, и каждое революционное открытие современности порождает всё новые бездны. Наука в некотором смысле прибывает в тупике, если так можно сказать о бесконечных  неисследованных просторах, открывающихся перед нею поминутно. Я бы сравнил этот момент с началом освоения космоса. Вы не представляете, какой всеобщий ажиотаж, какой подъем энтузиазма вызвал полёт Гагарина. Люди как будто всем сердцем устремились вслед за ним в межзвёздный мрак, вероятно возлагая на этот прорыв возможность решения своих извечных проблем и вопросов. Но время шло, и становилось ясно, что надежды были напрасны. Человечество, после всех этих ужасов мировых войн, словно нашкодившее малое дитя, просто пыталось сбежать с «места преступления». Между тем, все ответы есть здесь на земле, только они не устраивают нас, ибо открывают всю глубину нашего духовного крушения – крушения существ с высшим предназначением под напором звериного и скотского начал нашей материальной природы.

Фёдор Евгеньевич тяжело вздохнул.

– А что касается той части нашей беседы, в которой речь пойдёт о судьбах мира, – после паузы снова продолжил он, – то, не боясь преувеличить, могу открыть вам, что наш проект – это конец истории…

Взор Влада окончательно потерял всякую созерцательность и с этой минуты выражал собою абсолютное и всепоглощающее внимание.

– Итак… – перешёл к главному профессор, – Мы давно уже осознали, что человечество – организм единый, в котором всё взаимосвязано и взаимозависимо. Минимальная частичка этого «существа» – не человек, нет. Это семья. В это понятие мы также включаем религиозную общину или, скажем, армейскую часть. Даже творческий коллектив. Чем более гармонична эта «клетка» всемирного «тела», тем более здорОво и само человечество. Так сказать – тем выше его общий «тонус». Кстати, о коллективах. Для успеха любого научного исследования крайне принципиально, чтобы группа учёных в нём участвующих, представляла собой тот самый единый и полноценный организм, в котором наличествуют все необходимые «органы», работающие чётко и слаженно.

– Ах, так я – недостающий орган?! – поразился молодой человек, на что Фёдор Евгеньевич, пристально взглянув в лицо собеседника, ответил совершенно серьёзно.

– Именно так…

Профессор сложил руки над столом и, размяв пальцы, заговорил вновь:

– Необходимо признать, что великие нации, составляющие человечество – это не что иное, как системы органов – наподобие кровеносной или нервной. И роль каждой из них своеобразна и значительна. Если вести речь о нации нашей, то сама история свидетельствует о её функции. Возникшая в дремучих лесах на окраине европейской цивилизации… К слову, меня всегда удивляло, отчего украинцы так легко отреклись от предков из Киевской Руси и столь запросто отдали славное имя русичей настоящим жителям европейской окраины-украины из Московского княжества… Однако вижу в этом парадоксе ещё одно доказательство того, что все различия между тремя народами нашей великой Русской нации лежат в области исторического несчастного случая. Впрочем, я отвлёкся…

В этот миг Влад впервые заметил на лице Фёдора Евгеньевича искреннее волнение.

– Я не стану утомлять вас полным курсом отечественной истории, просто хочу обратить внимание на те моменты, которые наверное нигде особо не заостряются в процессе преподавания, но имеют огромное значение…  Представим себе Русь в виде некой цельной живой субстанции. Когда наша нация достигла определенного совершеннолетия и сформировалась как «личность», она совершила три симптоматичных поступка, которые до сих пор во многом определяют её «характер» и поведение. В десятом веке была сокрушена могучая Хазария с её иудейской элитой. В это же время принципиально отвергнут Запад, уже тогда готовивший церковный раскол, предпочтя земную власть Истине, о чём прекрасно пишет Достоевский в легенде о Великом Инквизиторе.

– Земная власть? – осторожно уточнил молодой человек.

– «Дам власть над всеми этими царствами» – искушал Христа известный персонаж, который до сих пор пристаёт с этим нехитрым предложением ко всем, кому ни попадя: от генерала Бонапарта до ефрейтора Гитлера… – пояснил профессор, – Вот и Рим был искушён и выбор свой сделал. Одновременно католики запустили бесконечный процесс дробления некогда единой церкви. И ныне мы видим на Западе тысячи и тысячи течений и деноминаций Христианства. Но для нас сейчас главное, что в десятом веке Русью была принята вера исконная и изначальная, а сохранение  её чистоты стало ключевым обоснованием самого существования нашей нации.

Влад согласно кивнул, было заметно, что ему эта тема была интересна.

– Русь росла, развивалась, и начались испытания. Кочевые племена были источником постоянных угроз для наших предков, но в тринадцатом веке из Великой Степи восстал жестокий и беспощадный монгольский «вразумитель» для погрязшей в братоубийственных междоусобицах и уже страшно раздробленной Отчизны. Нация наша урок извлекла, стала единой и вскоре уже официально утвердила в рамках концепции Третьего Рима свою главную задачу – хранить веру правильную… И уникальное в истории именование – Русь Святая возникло не из-за того, что все жители её были праведниками, а как раз благодаря наличию в ней неповреждённой Истины. А про Степь наша нация не забыла – к двадцатому веку мы контролировали её всю: от Манчжурии до Причерноморья. Это наша родовая черта – рано или поздно, но обязательно доводить всё некогда начатое до конца. Но я опять отвлекаюсь…

Старик, протирая очки, увлечённо рассказывал дальше:

– Несмотря на то, что отвергнутый «жених»-Запад не сдавался, то льстиво заигрывая и описывая сказочные выгоды от церковной Унии, то пытаясь снасильничать посредством поляков, литовцев или шведов, Русь становилась только сильнее и всё более убеждённой в своей правоте и предназначении. Но в 17 веке происходит надлом духовного вектора, внешне выразившийся в церковном расколе. Прельщенные мечтой о возрождении великой православной империи правители Руси жертвуют миром в собственном народе, насаждая формальные и малозначительные нововведения в прямом смысле – огнём и мечом. Таким образом, вроде бы благие намерения о единообразии во вселенской православной церкви приводят к тому, что, если ещё при отце Петра I Патриарх получает титул Великого Господина и гарантию независимости, то уже при самом нашем первом императоре патриархат просто отменяется, а церковь превращается практически в госслужбу. Символично, что идея создания Новой Византии стала для царей почти навязчивой. Екатерина даже назвала в рамках собственного византийского проекта своего внука Константином, рассчитывая посадить его на константинопольский престол. Да и рухнула Россия в своей последней попытке завоевать вожделенный Босфор при Николае II.

– Трагедия…

– Трагедия,  – подтвердил Фёдор Евгеньевич, – и мы – часть этой трагедии…

Молодой человек удивлённо вскинулся.

– И за нами её драматичный финал! – неожиданно просиял профессор, явно воодушевлённый этой перспективой, – Грандиозная ирония состоит в том, что Русь, уничтожив при большевиках ненавистный владетельный слой, веками выжимавший из нации все соки для собственного довольства, и разрушив тысячи церквей, которые строили порой на последние гроши всем миром, начала устанавливать на своей земле не что иное, как Царство Небесное… Да-да! Наши люди руководствовались безусловно именно заповедями Христовыми – о справедливости, равенстве и братстве. Одна незадача – вместе с внешним и фальшивым благолепием империи был предан забвению и Истинный Учитель о Царствии Небесном. Свято место пусто не бывает. И я думаю, вы понимаете, кто занял этот «трон»… Гражданская и Великая отечественная войны, голод и террор, десятки миллионов жертв за очень короткий исторический отрезок – это прообраз правления апокалиптического зверя, призванного людьми на царство вместо Господа.

Влад, ошеломлённый такими теологическими пассажами учёного-физика, посмотрел на Фёдора Евгеньевича почти со страхом.

– Кстати, семидесятилетний плен для народа, отрекшегося от Истины, если брать период между революциями 1917-го и перестройкой 1987-го, которую,  правильнее было бы назвать плановым обрушением прогнившей системы. Это ведь просто библейский «стандарт» со времён вавилонского плена богоизбранного народа Израиля… В империи наши предки видели одно внешнее благочестие, которое не подкреплялось практически никакими делами – сострадания и любви к ближнему. А при том же Сталине все, кто не был ещё расстрелян или уморен голодом, призывались к деятельному человеколюбию и самопожертвованию ради братьев и сестёр во всём мире и даже ради потомков. И люди, воспитанные на десяти заповедях, чистосердечно и искренне следовали генеральному курсу партии… Когда же эти поколения ушли, стала очевидна вся нелепость и убогость коммунизма, поставившего во главу угла простого и грешного человека… И словно самая жестокая насмешка – последний правитель СССР, колхозник во главе величайшей империи в истории, в зону прямого влияния которой входили, кроме 15 союзных республик, страны Восточной и Центральной Европы, Африки, Азии и Латинской Америки…

– Но по поводу «стандарта»… – робко переспросил собеседник профессора, – Вы хотите сказать, что всё происходит по некоему высшему плану?

– Если вы наблюдаете какой-то процесс, – ответил Фёдор Евгеньевич, – в котором всё подчинено неумолимой и ясной логике, а масса совпадений в результатах – абсолютно критична, то вы вынуждены признать наличие закономерностей, то есть Закона. А Библия и есть Закон, при том Закон Высший – Закон Бытия.

Влад отодвинулся на стуле, нахмурив брови и теребя своими тонкими пальцами красную шёлковую салфетку.

– Когда-то Степь пыталась подчинить себе мир, но именно мы в конце концов поглотили её саму… – продолжал с напряжением в голосе Фёдор Евгеньевич, – Затем был Наполеон, и мы как всегда довели дело до конца, вдоволь нагулявшись в Париже. Правда, в отличие от «просвещённых» французов, русские не стали грабить Лувр, а потом ещё долго и честно расплачивались по своим долгам. Был германский фашизм. Был германский же коммунизм, но и его мы пережевали и выплюнули. Сегодня над человечеством новая угроза – разряженная в неоновую рекламную мишуру, но гораздо более опасная, нежели все предыдущие, открыто враждебные попытки закабаления мира.
 
– Разве это не просто очередной кризис? – с надеждой задал вопрос молодой человек.

– Всеобъемлющий и всеразрушающий – если только добавить данные эпитеты к этому слову, то можно и его применить… – грустно улыбнулся профессор, – Значительная, но что хуже всего – владетельная часть человечества серьёзно больна. Великая западная цивилизация в большей своей части представляет собой ныне эквивалент раковой опухоли во всечеловеческом организме. И эта опухоль даёт метастазы. Здоровых клеток остаётся всё меньше. Запад плодит свободные элементы, точнее говоря, демонические сущности, которые уже сегодня – в относительно благополучное и спокойное время, физически уничтожают своих соплеменников без особых видимых причин. Что же можно ожидать в случае настоящего глубокого кризиса? Впрочем, мы знаем – на примере голодомора и блокадного Ленинграда, с их каннибализмом и прочими ужасами, творимыми людьми, лишёнными всякой святыни и высших законов… Так называемая современная «культура» переполнена апокалиптическими сценариями будущего, а это, просто-напросто, маниакально-депрессивный синдром великой западной нации…

– Нации?...

– Разумеется! Немцев, французов, американцев и прочих объединяет одна цель, одна задача. Если хотите, то их дух един – дух потребительства и жажды комфорта. Плюс соревнование тщеславий.

Влад, забыв о правилах этикета, по-мужицки  залпом опрокинул рюмку коньяка и даже не поморщился – все его существо было занято осмыслением услышанного.

– А вот это символично! – усмехнувшись, отреагировал на жест молодого человека Фёдор Евгеньевич, – Вот так и мы после распада Союза, махом заглотили всё, что хлынуло к нам «оттуда»… Но ничего, выблюем! – внезапно заключил почтенный старец.


II. Проект

"Кто владеет информацией, владеет миром"
 (Ротшильд)


Влад был доцентом физического факультета в одном из ведущих университетов страны, расположенном в крупном сибирском городе, когда однажды его научный руководитель на одной из обычных их встреч неожиданно задал вопрос:

– А чем бы вы могли пожертвовать ради того, чтобы заниматься чистой наукой без конъюнктурщины, бюрократической волокиты и прочих помех?

Молодой человек серьёзно задумался, он знал, что его шеф никогда не произносил и слова без веской на то причины.

– Вы знаете, – улыбнулся Влад, – если речь о материальных условиях, то они меня никогда не беспокоили, благо уже с третьего курса в этом плане мою скромную персону добровольно опекает Катерина, так что я теперь даже смутно себе представляю устройство этой стороны жизни. Но если нужно отдать почку там, или ногу, то здесь я, пожалуй, ещё подумаю… немного…

– Никакого членовредительства! – засмеялся мужчина, – И условия будут не хуже. Только вот как раз Катя… да и весь ваш привычный круг знакомых и близких людей… придётся оставить на неопределённое время.

Влад не был шокирован подобным предложением, его действительно мало волновал окружающий мир, но Катя… и пожилая мать…

– Я ни в коем случае не давлю на вас! –  выставил вперёд ладони в знак безоружности научный руководитель, – Это только предварительная информация для вас, через неделю мы вернёмся к этому вопросу. Заодно я принесу с собой нечто весьма занимательное – возможно, это станет решающим доводом…

Ровно через семь дней шеф Влада предъявил ему повидавший виды широкий бумажный рулон, на котором красными чернилами было написано множество формул. Жадно просмотрев и изучив свиток, молодой человек взволнованно спросил:

– Но постойте, это же…

– Именно! – победно просиял учёный, – И это лишь крупица «того мира», о котором я до сего момента говорил с вами только намёками. Отныне для вас наступает точка невозврата – решайтесь!

Лица матери и заботливой Катерины вновь встали перед глазами Влада.

«Но ведь, именно ЭТО моя жизнь!» – потрясал он перед самим собой кроваво-красными формулами, – «ЭТО моё призвание! Мать поймет меня… а Катя простит…»

И молодой человек часто закивал, будто отгоняя от себя назойливых мух сомнения.

– А старик был прав! – расплылся в улыбке научный руководитель, и, предвосхищая вопрос Влада, пояснил, – Вы скоро с ним встретитесь. Итак, представьте себе тайный орден, но не религиозных, а учёных фанатиков…

И в следующие два часа молодой человек узнал о том, какой крутой поворот он совершил в своей судьбе в этот день. Вскоре ему предстояло при соблюдении полной конспирации отправиться в непроходимую тайгу за сотни километров от родных краёв, в загадочный подземный городок, обитатели которого далеко опередили в своих работах уровень современной науки. Но всё по порядку…

С мая 1945-го на германском пепелище рыскали спец. бригады по поиску всего, что представляло хоть какой-то научный интерес. Конечно, прежде всего, и русских и американцев занимали ракетный и атомный проекты Третьего Рейха, но наследие нацистской империи было гораздо шире и богаче.

Когда почти все обнаруженные Советами исследовательские работы вместе с осуществлявшими их немецкими учёными были распределены по лабораториям и конструкторским бюро, то оставалось несколько проектов – либо с очень далёкой перспективой их завершения, либо полуфантастических, либо откровенно мистических. Все они по распоряжению Сталина были объединены с подобными отечественными разработками. Научные сотрудники обеих стран вместе с необходимым оборудованием и ресурсами были помещены сначала в специально отстроенный городок L на Урале. А после появления первых результатов, а главное – открытия невероятных технологических перспектив, обозначенное к тому времени как Конструкторское Бюро 808, данное подразделение было перемещено в сверхсекретный Объект Феникс, целиком расположенный под землёй посреди глухой сибирской тайги.

Курировал деятельность этого тайного проекта лично Берия, он же был единственным связующим звеном между учёными КБ-808 и Иосифом Виссарионовичем.

Уже через семь лет произошел серьёзный прорыв в одной из лабораторий Феникса, но Лаврентий Павлович не спешил с докладом к Сталину, так как хорошо знал о состоянии здоровья вождя, и решив, видимо, сохранить секретный проект как могущественный козырь в эпоху грядущего личного правления.

Когда же самого Берию в кремлёвской паучьей грызне суетливо и наскоро расстреляли, а связующие с Центром сотрудники силовых органов попали под опалу сразу после внезапной казни их начальника, то у КБ-808 всякое взаимодействие с внешним миром практически оборвалось.

Но тот самый технологический прорыв, обнародовать перед родной партией который так не торопился Лаврентий Павлович, и который именно предъявил на последней встрече Владу его научный руководитель, позволил Объекту Феникс стать абсолютно независимым. Поздней осенью 1952 года в сибирском подземелье была осуществлена давняя мечта алхимиков – лаборатория N1 КБ-808 успешно провела серию опытов по превращению недрагоценных металлов в золото. Со временем там даже освоили производство примитивных ювелирных изделий.

На первом всеобщем собрании жителей Феникса было принято решение по возможности сохранять проект в тайне до полной политической стабилизации в стране. Был создан высший совет из трёх наиболее авторитетных профессоров, в котором наперекор всем историческим коллапсам той эпохи оказались еврей, немец и русский.

Небольшой отряд, охранявший Объект, опасаясь репрессий в случае их обнаружения официальными властями, принял предложение только что избранного руководства КБ-808 взять на себя обеспечение безопасности научного городка. А со временем и большинство хозяйственных работ было также возложено на бывших сотрудников госбезопасности. К тому же, все они довольно быстро обзавелись жёнами с «большой земли», причём выбирались пассии для службистов по строго утилитарным признакам – по их практической полезности и профпригодности.

Этот опыт вербовки «дикарей», как в шутку называли людей из внешнего мира обитатели Феникса, позже был распространён и на научную среду. В нескольких крупнейших университетах Сибири появились настоящие агенты КБ-808 из числа ведущих учёных страны, оказавших неоценимую поддержку как в плане обновления баз данных в самых различных научных сферах, так и при поиске новых сотрудников для секретного проекта. Профессора сибирского подземелья были почти сплошь все аскеты и необходимость в «свежей крови» была жизненно необходима. Агентурная сеть же с годами ширилась и углублялась – вплоть до отдельных учителей средних школ с физико-математическим уклоном.

С каждым годом решение о продлении секретного статуса Объекта Феникс принималось всё легче и увереннее, ибо деградация политических и хозяйственных элит страны становилась необратимой. А тем временем, в подземных лабораториях один научно-технический прорыв сменялся другим. То ли уникальный подбор персонала играл свою роль – большинство учёных КБ-808 были из породы смелых  и отчаянных мечтателей от науки, а именно таковым чаще всего покоряются самые высокие вершины знаний. То ли уникальная атмосфера – абсолютной концентрации на предмете исследований. Недаром ведь исследователи, работавшие в советских шарашках за пайку, умудрялись удерживать паритет, а где-то и опережать западных коллег, находившихся в тепличных и идеальных условиях. То ли грамотная селекция «новообращаемых» сотрудников. А скорее всего, всё это вместе взятое способствовало фантастическому научному прогрессу в отдельно взятой точке земли, а точнее под ней…

Наконец, после разрушения государства в 1991-м, учёный совет Объекта принял окончательное решение, что их проект свободен от какой бы то ни было национальной принадлежности, и вся дальнейшая деятельность бывшего КБ-808 будет осуществляться с учётом интересов жителей всей планеты. Но ситуация в мировом масштабе оказалась при её анализе гораздо более нестабильной, чем даже в рухнувшем СССР. И спустя почти семьдесят лет, после своего возникновения, подземный город учёных столкнулся с проблемой бессмысленности своего существования. Человечество совершенно очевидно было не готово принять, а главное разумно использовать те достижения, которых добились обитатели Феникса. Сибирское подземелье разделилось на две партии, о чём подробнее будет сказано ниже. Именно в этот критический период истории города-призрака в нём появился Влад. Уже четырнадцать лет здесь не было «обращённых дикарей». И многие смотрели на молодого физика с надеждой – на его свежий взгляд и новую формацию учёного.

* * *

На следующий день, после ужина в ресторане, Фёдор Евгеньевич принял Влада в своём кабинете, располагавшемся в самом сердце подземелья. Так как профессор был председателем высшего совета Феникса, то в его рабочей комнате кроме прочего одну из стен целиком занимали мониторы, посредством которых велись прямые трансляции из всех двенадцати лабораторий научного городка.

– Позже мы обязательно обойдём здесь с вами каждый закоулок! – Фёдор Евгеньевич был явно в приподнятом расположении духа, – А это наша первая ласточка! – указал он на экран в левом нижнем углу стены, – Лаборатория N1, с одним из открытий которой вы уже знакомы. Сейчас в ней работают над управляемой модуляцией химических элементов – это когда вещества и материалы дистанционно меняют свои свойства и состав согласно нашим командам.

Округлившиеся глаза молодого человека вызвали неподдельный восторг профессора. Вообще, старик вёл себя как маленький ребёнок, хвастающийся своими любимыми игрушками.

– Да вы лучше присядьте! – пододвинул к ногам Влада стул Фёдор Евгеньевич, – Дальше – больше! Лаборатория N4 – двадцать лет назад здесь изобретена панацея от всех болезней. Смысл открытия в том, что нам удалось перепрограммировать организм нашего дорогого коллеги, у которого был обнаружен рак. Оказывается всё необходимое для излечения мы всегда имеем в самих себе. Просто нужно было понять, как запустить этот механизм саморегуляции систем. С тех пор у нас тут никто не болеет и поэтому вы всего лишь второй «новообращённый» за два десятилетия.

Во взоре молодого человека читалось недоумение и даже некоторое разочарование.

– Знаю, о чём хотите меня спросить! – опередил вопрос Влада профессор, – Почему мы не делимся таким благом с людьми? Планета итак уже перенаселена, а что будет, если мы даруем каждому возможность безбедно проживать свои положенные сто двадцать лет? Вот, кстати, о положенном… Вся вселенная наша является исполнением сверхъестественно-гениальной Программы. Всё просчитано до таких микроскопических частиц, что нам даже невозможно себе и представить. Но отчего-то сложнее всего нашему учёному брату представить себе наличие Программиста этой Программы. Так вот, мы вторглись в этот Высший замысел и смирились перед его Величием… Правда, за исключением некоторых молодых коллег в нашем городке…

– То есть, смею предположить… Если двадцать лет назад вы научились вносить коррективы в программу развития нашего организма, то сейчас вы, должно быть, сумели и взломать код старения?

Фёдор Евгеньевич довольно закивал:

– Это случилось буквально на днях! Ну да идём дальше! Лаборатория N2 – изобретён двигатель на морской воде. Но он уже морально устарел, ибо в лаборатории N9 научились использовать земную гравитацию для практически мгновенного перемещения по всей планете. Только скорости мы пока вынуждены сдерживать – вносят существенные ограничения физические свойства нашего организма. Но вот свободно летать с помощью такого жилета, – профессор увеличил изображение с помощью пульта, – мы имеем возможность уже сейчас.

У Влада перехватило дух.

– Лаборатория N6, – продолжал старик, – в ней приспособились производить питательную смесь, содержащую всё необходимое для поддержания нашей жизнедеятельности, фактически из грязи – да-да, из землицы-матушки!

– Полагаю, это открытие также ждёт безвестность в связи с заботой о судьбах мира? – нахмурился молодой человек.

– Любая научно-техническая революция всегда приводит к социальным потрясениям, кризисам и войнам! – почти с укоризной говорил Фёдор Евгеньевич, слегка растягивая слова в назидательном тоне, – Она оставляет за бортом не только старые элиты и воротил бизнеса, но и миллионы не успевших перестроиться под революционно-новые условия и требования простых людей. Представьте себе современные технологии, оказавшиеся в средневековье. К каким катаклизмам привели бы эти внезапно дарованные людям той эпохи силы и возможности? Да выжило бы человечество?!

– И всё же мне так сразу сложно всё это переварить… – сдался Влад.

– А вы не задумывались о том, что аналогичные изобретения могли быть сделаны не только в нашем Фениксе? Только кто даст им ход? – многозначительно произнёс профессор, – Да, с одной стороны люди, обладающие реальной властью и значительными ресурсами, никогда не согласятся расстаться с ними добровольно. Но с другой стороны, в какой хаос мы можем ввергнуть человечество своими благими намерениями?!...

В следующие полтора часа Фёдор Евгеньевич рассказал своему гостю о разработанной в бывшем КБ-808 системе точнейшего прогнозирования развития практически любых сфер бытия – от экономики до народонаселения, о созданной здесь установке, модифицирующей погоду и даже климат, о возможности использования тёмной энергии для межзвёздных путешествий и ещё о многом другом.

– Прошу особого внимания! – завершал свой экскурс по подземелью старый учёный, – Лаборатория N12 – наш с вами проект! Рабочее название – «Око Пандоры». Даже самое ничтожное событие оставляет во вселенной свой информационный след: в виде излучения ли или в виде воздействия на окружающие объекты. Этот след никогда полностью не исчезает, вся проблема была только в том, как извлечь его из вселенной и дешифровать. И мы уже очень близки к решению! – глаза профессора засверкали, – Вообразите, станут доступны любые, абсолютно любые сведения: начиная с отдельной личности (нас, разумеется, в первую очередь интересует Христос) и заканчивая целыми историческими событиями и явлениями! Никаких тайн! Никакого коварства! Никакого обмана! Каждый будет знать всё обо всём и обо всех! Конец истории! Конец политики! Конец конфликтам! Конец страстям и страданиям!


III. Пепел Феникса

«Самая большая хитрость дьявола –
заставить поверить, что его не существует»
(Бодлер)


С первого дня своего пребывания в стенах бывшего КБ-808, Влада стали одолевать смутные, но настойчивые сомнения и тревоги. Всё было как-то слишком идеально,  даже чудесно. Сам факт столь продолжительного автономного существования и развития мощнейшего в мире инновационного центра в глухом сибирском подземелье не поддавался никакому рациональному объяснению.

На третий день после приезда в Феникс, «новообращенному» молодому учёному был представлен руководитель проекта «Око Пандоры». Это был высокий сухощавый мужчина с блестящей на яйцеобразной голове лысиной. Сергей Георгиевич – так звали шефа Влада, в одном из первых вопросов предложил молодому человеку определить навскидку свой возраст. Новичок, явно смутившись, всё же сделал предположение:

– Что-то около сорока?

– Сорок шесть! – просиял учёный, но тут же осёкся, – Однако, я рассчитывал, что местная медицина способна была произвести бОльший эффект…

Сергей Георгиевич вкратце объяснил на какой стадии находился проект: саму по себе нужную информацию в некотором виде о том или ином событии в лаборатории N12 получать уже научились, проблема оставалась лишь в том, чтобы преобразовать эти данные в доступную для понимания форму… А в идеале – в трёхмерную картинку.

Вёл себя с Владом при всей не такой уж и значительной разнице в возрасте его новый научный руководитель нарочито по-отечески. Молодой человек с первой минуты знакомства обратил внимание на беспокойный и вечно блуждающий взгляд своего шефа и на несколько надменный тон его, когда речь заходила о других лабораториях Феникса.

– Старик вам наверно уже все уши прожужжал, что наш проект – всему венец и конец?! – самодовольно хихикнул Сергей Георгиевич.

– Да. Только я всё же не могу понять такого фатального вывода… – хотя интонация и сама форма вопроса сильно покоробили слух Влада, он всё же решил приберечь личное мнение до более основательного собственного статуса в Подземелье.

– Ну как же?! – панибратски похлопал по плечу и, приобняв, повёл новичка внутрь лаборатории руководитель проекта, – Это же, что называется, лежит на поверхности! Допустим, проведём мы «онлайн» трансляцию из тридцатых годов первого века нашей эры. Все увидят Христа и Его воскресение, и зачем тогда спрашивается всё это?! – Сергей Георгиевич повернулся к выходу и взмахом руки как бы указал на всю оставленную за дверью часть Феникса, – Зачем сама наука, политические строи и прочее и прочее… Ясно же, что человек намеренно и искусственно(!) помещен на эту планету для одной и простой цели – «дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас»!

Последние фразы шеф Влада почти  проскрежетал своим сухим и трескучим голосом. Было видно, что сам он не в восторге от предложенной им перспективы.

– У нас тут, знаете ли, – густо покраснев и будто неловко извиняясь, пояснил учёный, – в последнее время все стали большими знатоками Библии. Так сказать, в предвкушении…

Но молодой человек не стал заискивать и поддерживать взятый шефом тон разговора и промолчал.

– Вот значит в чём тогда весь смысл и «соль земли»… А мы – дураки, свой краткий срок жизни на что тратим?! – желчно и криво усмехнулся Сергей Георгиевич, – Разбираем на составные части божественные конструкции, выясняем их принципы и законы работы. Выворачиваем игрушки наизнанку, вместо того, чтобы просто радоваться им, наслаждаться и слушаться во всём заботливого Родителя… А некоторые «особо одарённые» прожигатели жизни и вовсе – заняты всю «дорогу» одними пустяками, а то и мерзостями…
 
Учёный, склонив голову в глубоком раздумье, одной рукой облокотился на идущую вдоль стены трубу, а другой почесал в затылке. После минутной паузы, словно очнувшись, он выкинул вперёд руку, указывая на стол, заставленный мониторами и различным техническим оборудованием.

– Собственно, вот ваше рабочее место!

В этот момент в лабораторию вошла девушка в белом халате. Взглянув на незнакомку, Влад более уже не мог оторвать от неё глаз.

«Какое лицо!» – пронеслось в голове молодого человека и само собой родилось определение, – «Лицо не тронутое хищными лапами цивилизации!»

На бледном и источающем некий внутренний свет лике девушки сияли прекрасные огромные голубые глаза, тонкий носик её был слегка вздёрнут над по-детски пухленькими губками. Судя по всему, ей было всего двадцать с небольшим.

– Познакомьтесь! – приложил руку к виску, вероятно насторожившись столь откровенным вниманием со стороны новичка к юной особе, Сергей Георгиевич, – Моя дочь Ксения – коренная феникийка! Моя единственная родная душа на всём свете, после смерти её матушки.

Милое личико девушки нахмурилось, а без того полные губки надулись еще. Стало ясно, что тема эта в их небольшом семействе крайне болезненная и, по всей видимости, до конца еще между отцом и дочерью не выясненная.

– Жена моя не дожила всего года до главного открытия наших медиков… – с тоской произнёс шеф Влада, – Ксюша будет вашим ассистентом. Но знайте, что я – отец деспотического склада характера! Верю в ваше благоразумие, а иначе… – сверкая льдинками во взгляде, своим трескучим тоном проговорил Сергей Георгиевич, впрочем, так и не сумев сформулировать адекватной угрозы молодому человеку.

* * *

На следующий день, приступив наконец к работе в лаборатории N12, Влад в обеденный перерыв, собрав всю отвагу и достигнув, так сказать, крайней степени отчаянности обратился к своей дивной ассистентке:

– Ксения Сергеевна, – голос молодого человека предательски задрожал, – я еще ни разу не выходил тут… у вас на поверхность… С вами, я думаю, мне было б не страшно… – лицо его залилось краской от несуразицы и откровенной глупости сделанного предложения.

– Экий вы трусишка! – заливисто рассмеялась девушка, в очередной раз сразив учёного-новичка своей столь несовременной непосредственностью и безмятежностью.

Сердце Влада вдруг пронзила болезненная мысль: «Такой и нельзя в наш мир – растопчут и искалечат!»

Перед выходом в тайгу на контрольно-пропускном пункте молодому человеку вручили положенный в таком случае по уставу пистолет и проинструктировали о поведении при встрече с хищниками.

– Да вы, сударь, стрелять то хоть умеете?! – выбравшись из подземелья, первым делом спросила Ксения.

– В тире доводилось пару раз… – сильно смутившись, соврал Влад.

– Позвольте… – протянула свою тонкую ручку девушка, затем вытащила пистолет из кобуры и сняла его с предохранителя, – Непременно верну его вам перед возвращением в Феникс! – лучезарное лицо её, казалось, не подразумевало возможности обиды на столь невинное создание.

Спустя какое-то время молодые люди вышли к берегу большой реки и дальше пошли вдоль неё. Погода была тёплой. Всё кругом щебетало, шуршало и журчало. Лёгкий ветерок приносил каждое мгновение всё новые запахи цветения Жизни. В сильном речном потоке солнце играло  с белоснежной «шёрсткой» водных барашков.

– Ах, как славно! – не удержался молодой человек, – Вот и я перешёл на ваш литературный слог! – улыбнулся он.

– Да пожалуй, что сие – отнюдь не трагедия? – зазвенел колокольчик смеха Ксении, – Так ли ужасно говорить языком Пушкина, Гоголя и Чехова? Папенька мой общением меня никогда не баловали-с, а от иных феникийцев всё больше прятать меня изволят. Вот я и обретаю компенсацию в классиках наших.

– Оно и к лучшему… – задумчиво посмотрел на спутницу Влад.

– Находите? – игриво из под густых ресниц бросила на него ответный взгляд девушка.

– Несомненно, мадмуазель! – всё более включался в «игру» молодой человек.

Они вышли на обширную поляну, на другом краю которой вдруг появилась большая бурая фигура.

– Ах, как некстати! – расстроено воскликнула Ксения.

– Это что медведь?! – задал идиотский вопрос Влад.

– Присядьте! – скомандовала его спутница и тут же влезла молодому человеку на плечи, – Теперь вставайте!

– А разве мы не должны просто остановиться, ну или там влезть на дерево, как нас только что учили?

– Смею надеяться, наша «жирафа» окажется более убедительной! – на старый манер произнесла название африканского животного девушка.

Медведь еще немного помотал головой, но вдруг резко развернулся и припустил со всех лап в лесную чащу.

– Да вы знатная затейница! – нервно захохотал Влад.

– Ну же! – взмолилась Ксения, – Опускайтесь!

– Нет-нет! – продолжал глупо смеяться молодой человек, – Вы мой трофей! Так и вернусь с вами на шее!

Он вдруг ощутил нежно потрепавшую его за волосы ручку, что-то ёкнуло в его сердце и залило всё нутро светом и теплом. Влад тут же отпустил свою «добычу» и с придыханием проговорил:

– Удивительно… Всё это так удивительно…

Девушка смущённо отвела взгляд, в горле её будто внезапно пересохло, и она промолвила приглушенным голосом:

– Давайте вернёмся…

* * *

Вечерами, после трудовых будней и ставших регулярными прогулок  с Ксенией, Влад, слушая Баха или Вивальди, лежал на диване и чему-то блаженно улыбался. Подумать только – в этой всеми забытой глуши он обрёл всё, о чём только мечтал и даже больше…  Волшебную тихую гавань… с любимой наукой и с любимой… Да, это было совершенно  ясно – он влюблён, безумно влюблён!

Работа над проектом спорилась. Как это часто бывает у вдохновлённых большим Чувством людей – успешно всё, чего бы они ни касались… Понемногу Влад осваивался и в уникальном микро-социуме Феникса. Очень скоро он понял, о каких именно двух партиях, разделявших жителей Подземелья, лишь вскользь успел ранее упомянуть Фёдор Евгеньевич. Большинство обитателей бывшего КБ-808, среди которых преобладали возрастные учёные, склонялось к идее «законсервировать» практически все открытия и достижения семидесятилетнего периода существования объекта Феникс до «принципиально новой стадии развития человечества, при которой материальные интересы его будут окончательно и абсолютно подчинены высшим целям и идеалам». Оппозиционное меньшинство же – главным образом молодые учёные и обслуживающий персонал ратовали за осуществление некой легализации экс-КБ-808 в виде ли госкорпорации или даже международного научного консорциума при гарантии строжайшего контроля за дальнейшим использованием технологий, разработанных в недрах Феникса.

– От кого же вы надеетесь получить такие гарантии? – снисходительно улыбался Фёдор Евгеньевич в спорах с «оппозиционерами», – От ненасытных бизнес-«элит»?! От априори продавших душу сами знаете кому современных политиков?! От военных-дуболомов?! Вы прекрасно знаете, чем закончится эта авантюра, прекратите обманываться и прикрывать благородными порывами вашу собственную корысть и тщеславие! – распалившись, обычно заканчивал подобные дебаты лидер Подземелья, – Мир, конечно, жаждет чудес, только все устремления и цели его ныне – одно ниже и отвратительнее другого.

Планировалось, что «консервация» бывшего КБ-808 начнется сразу после завершения проекта «Око Пандоры», на который «правящая» партия и лично Фёдор Евгеньевич возлагали большие надежды, ибо как раз это открытие должно было быть обнародовано. По мысли лидеров Феникса технология всеобщего и безусловного знания «в любом случае навсегда изменит человечество и перевернёт ход истории, очистительным огнём уничтожив первопричину зла – всяческую ложь».

Таким образом, с одной стороны стремительное продвижение работ над «Оком Пандоры» прибавляло вес Владу в глазах его учёных коллег, а с другой стороны сам он ближе к заключительному этапу проекта ощущал всё сильнее нараставшее паническое чувство. И дело было не в масштабе открытия и даже в не утихавших мучительных сомнениях в степени секретности Феникса. Более всего терзала душу молодого человека ожидавшая его по возвращению на «большую землю» туманность неопределённости и страх потерять Любовь. В конце концов, он стал фактически профанировать свою деятельность в лаборатории N12. И лишь только один вроде бы нечаянный разговор с Фёдором Евгеньевичем образумил Влада. Эта беседа состоялась почти через год после прибытия новичка в Подземелье. «Прозорливый» старец, как о председателе высшего совета Феникса иногда шутил Сергей Георгиевич, внезапно пригласил Влада на ужин. Главная странность тут состояла в почти требовательной форме этого приглашения.

– Помните, как мы встретились впервые? – начал разговор Фёдор Евгеньевич.

– Да, конечно! – молодой человек несколько настороженно посмотрел на старика.

– Вы мне должны помочь в решении одного философского вопроса!

– Я?! – изумился Влад.

– Да, вам эта тема ведь гораздо ближе… – тяжело вздохнул Фёдор Евгеньевич, – Я вот об этих невероятных информационных и компьютерных технологиях современности хотел бы поговорить… Вселенная вокруг нас расширяется, а наша вселенная – вселенная человека сжимается в точку. Теперь всё как будто сошлось в эту точку, ну или в курсор на мониторе. Всё теперь вроде бы на расстоянии одного клика мышью: любое место земного шара, информация и даже чувства… И эта точка, эта виртуальная бестелесная среда как чёрная дыра втягивает в себя сам этот мир… Понимаете параллель? – во взгляде профессора читался некий укор.

– Кажется, да, – кивнул молодой человек, – Нам нужен Большой Взрыв на уровне человеческой вселенной?

Фёдор Евгеньевич как-то страдальчески сомкнул глаза, давая понять, что собеседник уловил самую суть.

После этой встречи Влад с прежней энергией вернулся к работе над проектом, часто искренне укоряя себя за овладевшие им на время малодушие и эгоизм.

Наконец, настали решающие дни, когда «Око Пандоры» должно было «воплотиться» на дисплее рабочей станции в лаборатории N12. Все жители Феникса находились в нервном возбуждении. Даже оппозиционная партия не скрывала одолевавшего всех любопытства и мандража в преддверии грядущего события.

Но торжественного праздника по случаю последнего открытия не состоялось. Однажды среди ночи в жилое помещение лидера Подземелья ворвался Влад…

– Профессор, меня с самого начала одолевали глубокие сомнения насчёт идеальности конспирации нашей организации! – всё ещё задыхаясь от волнения, прохрипел молодой человек, как только Фёдор Евгеньевич дал понять, что окончательно проснулся, – Поэтому я в первую очередь решил проверить свою догадку… Мои худшие ожидания подтвердились… И как я понимаю, у нас уже нет времени что-то предпринять.

– О чём вы?! – раздражённо проворчал старик.

– Я должен признаться, что нарушил ваше указание о первоочередной задаче… – ломая руки, уткнулся взглядом в пол Влад, – О «трансляции» из Иудеи…

Профессор вскинулся в негодовании.

– Всё понимаю, виноват! – выставил вперёд ладони молодой человек, – Но мне не давала покоя одна деталь из истории Феникса. В общем, я только что восстановил на экране правительственное совещание после первых допросов вашего бывшего кремлёвского куратора Берии…

– Зачем?! – округлил глаза Фёдор Евгеньевич.

– Они всё знали! – вскрикнул, не сдержавшись, Влад, – Они знали с самого начала! Мы – никакая не тайна! Мы, Феникс – лишь «экстремальный научный эксперимент, уникальный комплекс лабораторий, КБ-808, призванный дать партии и всему социалистическому интернационалу революционные технологии для окончательной победы коммунизма»!!!

Профессор сокрушённо склонил голову на руки, уперев их в колени.

– Ах… Наивные кроты! Как же можно было не понимать такой простейшей вещи…

– Я думаю, при современном уровне коммуникаций на нас прямо сейчас смотрят и внимательно слушают, – озираясь вокруг, проговорил молодой человек, – Где-нибудь на Лубянке…

Фёдор Евгеньевич встрепенулся, схватил со столика у кровати блокнот и что-то быстро начеркал в нём, прикрывая при этом свои записи левой рукой. Затем он скомкал листок, вырвал его и протянул Владу. Молодой человек, как только что и профессор, укрывая ладонью клочок бумаги от возможных камер, развернул его, пробежал по нему взглядом и выбежал из комнаты.

– Вот и всё… – подняв взор к лампе на потолке, выдохнул старик.

Примерно через час после этого он включил микрофон и сделал экстренное объявление по всему Подземелью о начале действия чрезвычайного плана «Пепел Феникса».


IV. Неоинквизиция

«Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели,
противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога.»
(2-е Послание к Фессалоникийцам 2: 3,4)


– Не сметь! – взвизгнул вошедший  к Фёдору Евгеньевичу без разрешения Сергей Георгиевич, за спиной которого вскоре показалась целая группа жителей Подземелья.

– Что вы позволяете?! – захлёбываясь от возмущения, крикнул профессор.

– До прибытия официальных властей мы берём контроль над всеми сотрудниками и процессами в КБ-808 на себя… – пряча свои глаза от пристального взгляда старика, вдруг как-то неуверенно пробормотал руководитель проекта «Око Пандоры».

– Да кто… кто вы такие?! – с трудом подбирал слова Фёдор Евгеньевич.

– Мы… – замялся Сергей Георгиевич, – Мы уполномочены Центром…

– Каким Центром?! Вы что агенты Лубянки?! – выпучил глаза профессор.

– Если мы и агенты, – обозляясь, зашипел незваный гость, – То только всего прогрессивного человечества!

– Ах, да! Прогресс! – устало взмахнул рукой старик и вдруг, сжав её в кулак, стал трясти им перед самым носом младшего коллеги, – Закончится всё Освенцимом всемирного масштаба!!! Помяните мои слова!!!

– Ну вот что! – брезгливо отворачивая лицо, заскрипел Сергей Георгиевич, – Отныне вы под домашним арестом! Геннадий, останься с профессором! – обратился он к близстоящему мужчине.

Через несколько часов Феникс был наводнён прилетевшими на нескольких военных вертолётах сотрудниками специальных служб и подразделений, один из которых, представившись главным, вошёл в комнату теперь уже бывшего лидера учёного городка.

– Доброе утро, наш славный Фёдор Евгеньевич! – посетитель широко улыбался, но от улыбки его веяло холодом формальности; вообще, само лицо его и даже одежда прямо-таки излучали образцово-показательное чиновничье равнодушие и высокомерное презрение к «иным смертным».

– Издеваетесь?! – оскорблённо бросил в ответ старик.

– Ну что вы! – засмеялся гость, но тут же даже формальная улыбка стекла с его лица.

– Что будет с Фениксом и моими соратниками? – взволнованно спросил профессор.

– КБ-808 будет уничтожен, как вы и планировали, только вот эвакуируем сначала все оборудование… А те, кто немедленно не выразит желания сотрудничать с нами – могут остаться здесь навсегда… – злобно оскалившись и глядя исподлобья на Фёдора Евгеньевича, процедил мужчина.

– Что ж… – совершенно спокойно отреагировал старик, – Тогда мне осталось совсем немного…

– Несколько дней, полагаю… – зловеще сверкнул глазами визитёр.

– Скажите… – как-то почти рассеянно задал вопрос профессор, – А кто это вы? Наследники КГБ или правительство?

– Берите шире! – всё тем же ледяным и безразличным тоном ответил главарь группы вторжения, – Покиньте же хотя бы мысленно вашу нору!

Фёдор Евгеньевич с негодованием посмотрел на посетителя, который был значительно моложе его.

– Мы – элита духа… – сказал после паузы гость, – Мы – пастыри истинные стада человечьего, о современных достоинствах которого вы столь нелестно отзываетесь в спорах ваших с молодыми коллегами. Впрочем, отношение это мы разделяем вполне, профессор! – на мгновенье снова улыбнулся мужчина.

– Позвольте… – всё так же тихо и надломленно уточнил  старик, – А кто вас поставил… этими пастырями?

– Не в бровь, а в глаз! – кажется, уже искренне усмехнулся «главный», – Не у стада же разрешения спрашивать?! Для них есть марионеточные демократии, а наш Властитель – Разум, или Высший Разум – как вам будет угоднее!

– Разум, наука и реализм могут создать лишь муравейник, а не социальную гармонию, в которой бы можно было ужиться человеку… – проворчал Фёдор Евгеньевич.

– О чём это вы?

– Не я, а Достоевский, сударь!

– Закопались вы в ваших книжицах! – надменно воскликнул визитёр, – И всё то вам надо проверить и перепроверить! А забыли вы, что корень слов этих – вера! Вот, вы Христа увидеть хотели! Мне иногда кажется, что вы – учёные считаете, что любое явление просто даже начинает существовать только тогда, когда вы это докажете! А меж тем оно существовало и без вас! Тысячи лет! По силе исторического влияния и воздействия Иисус Христос – Личность более реальная, чем даже мы с вами! Именно в христианской цивилизации зародилась и вся ваша неблагодарная в тщеславной гордыне своей наука! И именно эта цивилизация к веку двадцатому покорила и поделила весь мир! Но вас это не впечатляет, нет! Вам подавай формульное доказательство! Вам нужно «вложить персты в раны»!

– Постойте-ка… Но раз для вас всё это так несомненно, то кто же насаждает сейчас повсеместно атеизм? Если не вы, самозваные «хозяева» мира?

– Ах, профессор! – сложил руки в молитвенном жесте мужчина, явно склонный к театральщине, – Атеизм сегодня – лишь мода! Посмотреть в суть вопроса, так это всего-то – хорошая заморозка для совести и не более! Ну, по аналогии с религией – анестезией, если несколько переиначить одно известное изречение… Раз ТАМ никого нет, то совесть – глупость и выдумка, это нейтрализует множество мучительных моментов в жизни человека… А с другой стороны, атеист – редкостный религиозный фанатик, знаете ли!

Фёдор Евгеньевич округлил глаза.

– Посудите сами, – продолжал незваный гость, – Вопреки всякой элементарной логике, которая даже папуасу подсказывает, что взрыв, тем более большой взрыв ни-когда! ни-когда не порождает стройных систем, а всегда только груду осколков и хаос, эти несчастные с упорством дятла ежедневно расщепляют в собственном сознании гармонию бытия ради гордого принципа! А можно здесь еще и диагноз поставить – раздвоение личности… Одной половиной мозга атеисты за науку, то есть за постижение законов вселенной, а другой половиной за чистые случайности и чудесные совпадения! Впрочем, всё это мода, лишь поветрие! Настоящих атеистов – мало, чрезвычайно мало! Сейчас, профессор время великого исторического реванша! В мире побеждают и воцаряются самые дремучие суеверия и старое «доброе» язычество!

– Вот как?! – изумился старик.

– Да-да, дорогой Фёдор Евгеньевич, ваши предчувствия относительно плачевного состояния землян абсолютно оправданы. Видимо, справедливо выражение «со стороны виднее». Но я вам сейчас и всю «химию процесса» изложу… Напоследок, так сказать! – инфернально расхохотался мужчина.

Старик заёрзал на месте, потирая плечи, словно от холода.

– Итак, атеизм, профессор – для горделивых головастиков! Миром правят идолы –дела рук человеческих! Языческие истуканы ловко трансформировались в шикарные дома, автомобили и прочую технику! А какие им приносятся жертвы! Это не те – от случая к случаю заклания животных, пленников или младенцев. Теперь это совершенно массовое явление: все жертвуют хотя бы здоровьем и временем, большинство совестью-душой, ну и младенцев абортируют нынче сотнями миллионов, а не только по особым поводам! Даже так называемые верующие приходят в храмы со своими маленькими жертвами и все просят только одного – побольше того же благополучия. Никому не интересно работать над собой – искоренять в себе зло и развивать добродетели. Всем только ДАЙ. А вы к ним хотите выйти со Христом, да они Его распнут ещё тысячи раз, лишь бы не мешал им брать от жизни всё здесь и сейчас!

– Но почему же вы сами потворствуете такому разложению?

– Видите ли, – возвёл глаза наверх главарь, – а мы считаем, что большинство людей всегда были такими и такими и останутся. Мы верим в избранность и элитарность, в белую кость и голубую кровь.

– А в Христа?

– И в Христа… – осклабившись, с прищуром посмотрел на Фёдора Евгеньевича мужчина, – Только зачем Он нам?

– То есть?...

– Ну, Он – ТАМ, а мы то здесь… Это НАШ мир. И этому миру мы дадим НАШЕГО «христа», которого полюбят и примут все… дети. Они же все просто инфантильные злобные хомячки, дорогой вы мой! А детям главное всё дозволять, ничего не запрещать, вовремя подкидывать погремушки, регулярно показывать представления – лучше всего с «ба-бахами» и прочими огненными шоу. Кстати, неплохо, наверно вернуть казнь через сжигание на кострах. Я даже знаю, кто окажется первыми преступниками достойными столь суровой кары – этакий забавный курьёз получится: христиан будут гнать за неприятие «христа», правда нашего…

– А вас не пугают слова из Апокалипсиса о судьбе этого… ВАШЕГО «христа»?

– Не более чем финал плана Барбаросса пугал товарища Сталина, – снова леденящим душу смехом зашёлся гость, – Да и потом, столько уже всего сделано, столько пройдено, что обиднее будет бросить Дело, чем проиграть…

– Кто вы? – вдруг каким-то жалобным старческим голосом спросил профессор.

– Да пастух же! – ещё громче засмеялся незнакомец, – Развожу баранов! Человечество, как потрёпанная и брошенная всеми девка сегодня ТАК тоскует по своему принцу на белом коне! Который придёт, возьмёт её и станет ей абсолютным господином! К чёрту гордость и достоинство, хватит, натерпелась! Мы так долго воспитывали в людях эту потребность в супер-герое, а вы хотели всё испортить?! – вдруг бросил злобный взгляд на Фёдора Евгеньевича его собеседник.

– Может, ещё и рабовладение возродите? – дрожащим голосом произнёс старик.

– Так ведь уже! – хлопнул ладонью по коленке главарь, – Ну кто они ещё?! – обвёл он указательным пальцем вокруг головы, – Но и то самое вернём, обязательно! Некоторые из них пока только играют в рабов, ведомые нездоровой фантазией, но скоро, уже совсем скоро все игры закончатся!

– Но как же демократические институты?

– Ха-ха-ха! – откровенно загоготал пришелец, – Германии тридцать третьего года образца сегодняшние демократические агентства поставили бы самые высокие рейтинги, я вас уверяю! Люди устали даже от тех примитивных выборов, которые мы им ещё оставили – слишком много представлено фирм в магазинах. Кстати, не так давно «обкатали» одну уморительную маркетинговую идею! Сделали модную игрушку только двух цветов: чёрного и белого, и прошло! Теперь этот бренд – настоящая мания всемирного масштаба! Детям надо просто объяснить, что круто, что статусно, и они будут счастливы!

– Нет, вы не пастыри! – нервным жестом вспыхнул профессор, – Вы безумные жрецы вашего псевдо-бога! Это вы и такие как вы приготовили ему этот огромный жертвенник из целой планеты!

– Да называйте, как хотите! – холодно отреагировал мужчина, – Мы действительно весьма религиозны, только знаете, во что мы не верим? Мы не верим в этих жалких тварей, смеющих равняться с нами! Мы просто вернём всё на свои места – каждому своё! Мы – не хаос, как пугают некоторые, мы – порядок вещей и порядок истинный!

– Кажется, где-то я уже слышал подобные речи… – печально вздохнул Фёдор Евгеньевич, – Да и вы правы, этот ваш «бог» тем и отличается от Бога истинного, ибо Наш Господь верит в человека… Да, жалкого и ничтожного. С грязью и струпьями в душе. Но верит! И верит до нашего последнего вздоха! Верит настолько, что разделил с нами все тяготы земной жизни и даже смерть… самую ужасную из возможных.

После долгого молчания старик несколько безразлично задал вопрос:

– А как давно и наша страна, точнее её «элита» стала частью вашего «ордена»?

– Процесс был долгим  и не одномоментным… Могу лишь назвать год решающих событий – восемьдесят седьмой.

– Да, это было очевидно…

Когда таинственный визитёр покинул комнату учёного, тот в тяжёлых раздумьях провёл весь оставшийся день. А следующей ночью у профессора произошёл сердечный приступ. Бывшего лидера Подземелья не стало. Все соратники Фёдора Евгеньевича согласились на эвакуацию в то же роковое утро, когда каждому в Фениксе был предложен нехитрый выбор его дальнейшей судьбы. Так завершилась семидесятилетняя история уникального научного центра.

Но у вторгшихся в КБ-808 службистов появился серьёзный повод для беспокойства, так как двоих сотрудников – новичка и дочери руководителя проекта «Око Пандоры» они так и не обнаружили.


V. О погибели земли Русской

«Будет шторм. И русский корабль будет разбит.
Да, это будет, но ведь и на щепках и обломках люди спасаются…
Явлено будет великое чудо Божие, да.
И все щепки и обломки Волею Божией и силой Его соберутся и соединятся,
и воссоздастся русский государственно-церковный корабль во всей своей красе
и пойдёт своим путем, Богом же предназначенным.»
(Анатолий Оптинский, 7 февраля 1917 года)


Выбежав от Фёдора Евгеньевича, Влад первым делом направился в хранилище, ключ от которого незаметно сунул ему в руку вместе с запиской старый профессор, там он сгрёб в охапку несколько мешочков с золотыми украшениями и спешно зашагал к себе в комнату. Наскоро побросав в большой походный рюкзак всё самое необходимое, молодой человек замер в раздумье. Наконец, на что-то решившись, он накинул верхнюю одежду, схватил рюкзак и, стараясь двигаться бесшумно, прошёл к комнате Ксении. Та долго не открывала на его робкий стук, а когда узнала кто внезапно решил навестить её посреди ночи, то ещё долго наводила марафет, прежде чем предстать перед молодым человеком.

– Что-то случилось?! – поправляя причёску, испуганно спросила девушка, увидев бледное лицо Влада.

– Ксения, ты должна мне довериться!

– Уже давно это свершилось… – опустив взор, ответила Ксения, – Доверяю тебе, как самой себе…

– Вот и славно! – мгновенно сбросил всё владевшее им оцепенение Влад, – Скоро Фёдор Евгеньевич объявит по громкой связи о начале действия плана «Пепел Феникса».

Девушка вздрогнула.

– Но мы должны бежать раньше. Собери всё самое необходимое. Степан уже оповещён по секретному каналу и будет ждать нас у нового выхода.

Степаном звали одного старого местного охотника-эвенка, а по совместительству личного посыльного на «большую землю» профессора-председателя подземного городка. Абориген встретил молодых людей на берегу реки у люка южного тоннеля, прорытого совсем недавно по настоянию Фёдора Евгеньевича, как будто предчувствовавшего скорое наступление форс-мажорных обстоятельств.

На поверхности стояли белые ночи. Короткое северное лето было в самом разгаре.

Эвенк-охотник без всяких расспросов усадил своих неожиданных пассажиров в лодку, оттолкнул её от берега и завёл мотор.

Влад взял Ксению за руку и посмотрел ей в глаза, он пытался сказать что-то вроде «всё будет хорошо», но девушка и без слов всё поняла и порывисто кивнула.

Так, не проронив ни слова, они плыли больше часа, пока молодой человек наконец решился нарушить тягостное молчание.

– Степан… – подбирая слова, обратился Влад, – А у вас, коренных жителей, нет ли обиды на нас, русских, за всё, что мы вам принесли за многие годы?

– Обижусь, если станете говорить со мной таким тоном, словно с ребёнком! – засмеялся эвенк, – Благодаря Фёдору Евгеньевичу я очень давно и очень много читаю, так что не трудитесь переводить для «тёмного тунгуса» свои вопросы на понятный ему язык!

– Простите! – засмеялся в ответ молодой человек.

– Ничего-ничего! – старик нахмурил брови и задумался, – Знаете… Так ведь нет уже русских!

– Что, простите? – изумлённо воскликнул Влад.

– Были! Да… Не при даме будет сказано, но тут правда, а поэтому скажу как есть: изошли все на говно!

Ксения возмущённо вспыхнула.

– Вы уж извините! – поспешил оправдаться охотник, – Но у нас эвенков есть такое представление, что любое живое существо в конце долгого пути ждёт всегда одно и то же – превратиться в навоз, в удобрение, то есть стать почвой для произрастания чего-то нового и, может быть, более прекрасного.

– Дерьмо – как высшая стадия эволюции… – пробормотал молодой человек тут же сконфузившись под испепеляющим взглядом своей спутницы.

– Так вот, – продолжал эвенк, – при Советах-то кончились почти все русские! Осталось совсем немного. Роман Николаевич, к которому везу я вас, он русский! Он понимает, что это значит. А вы спросите остальных, себя вот тоже можете: что такое быть русским?

Влад явно растерялся от такого вопроса.

– Вот я и говорю! – махнул рукой, словно разочаровавшись в чем-то, Степан, – А когда было русских много, правда о-очень давно, так и я мечтал им стать! И в паспорт попросил себя русским записать! И гордился! Русский – это прежде всего Дух! Дух Любви, Верности, Чести, Доблести, Святости! И где он сейчас в России?! Нет его! В общем, один навоз, вы уж извините!

Молодой человек тяжело вздохнул и опустил голову, погрузившись в глубокие размышления.

Под утро несколько раз над невольными путешественниками пролетали вертолёты. И каждый раз, лишь заслышав гул их лопастей, старый охотник подводил лодку к берегу и прятал её под нависавшими хвойными лапами огромных елей. Около полудня на горизонте появились дома. Это была небольшая деревушка, в которой жил родственник эвенка, радушно принявший и накормивший всю компанию. Заправившись и взяв с собой запас провианта, беглецы продолжили путь. Уже поздним вечером они прибыли в довольно крупный посёлок, в котором и заночевали. И только на следующий день два молодых ученых и их проводник достигли городка с железнодорожной станцией, на которой, дав взятку, они смогли сесть на поезд.

Совершенно измотанные тяжёлой дорогой Влад и Ксения находились будто в тягучем и отупляющем тумане, когда на четвёртые сутки путешествия они всё-таки сошли с поезда на конечной станции, и старый охотник привёл их в дом своего близкого друга Романа Николаевича – пожилого преподавателя истории в местном институте. Позволив гостям принять душ и прийти в себя, Роман Николаевич первым делом осведомился о здоровье своего коллеги Фёдора Евгеньевича, а затем, обратив внимание на любопытные взгляды молодых людей, во все глаза таращившихся на расставленные повсюду в доме старинные иконы, с видимым удовольствием стал рассказывать сложную историю каждой из них. В конце своего увлечённого повествования он добавил:

– Также, как когда мы с вами смотрим на формулы и схемы и видим за ними намного бОльшее, то есть итог сложных процессов – конечный грандиозный механизм, так и для верующего икона – это такой образ главного процесса на земле, Любви. Это некий портал в Высший Мир. И всякое не окаменелое сердце отзывается на этот образ. Поэтому у меня нет телевизора, – улыбнулся Роман Николаевич, – там тоже портал, только в ад… Причём бесы там уже даже не маскируются…

Пожилой историк как-то загадочно улыбнулся и продолжил:

– А вы знаете, что один из основоположников отечественной космонавтики Борис Раушенбах был большим иконопочитателем и даже математически обосновал догмат о Святой Троице?

 – Хм, нет!

– Так-то… Великий русский немец…

– Кстати, о русских! – оживился Влад, – Вот Степан нам тут заявил, что это категория давно вымершая, за редким исключением, в которое, впрочем, он включил и вас.

– Благодарствую! – добродушно и широко улыбнулся Роман Николаевич, глядя на невозмутимого эвенка, – Что ж, мой старый друг здесь абсолютно прав. Давайте рассуждать вместе. Что произошло в России в 1917-м?

– Смена политического курса, строя?

– Ох, да не сыпьте вы этими советскими штампами! – замахал руками мужчина, – Привыкайте смотреть в суть вещей и явлений! Погибла Великая Русь! Святая Православная Держава! Сгинула! По историческим меркам – в одно мгновение! Одномоментно! И ведь было что-то в этой погибшей стране такое грандиозное и непостижимое, что в надежде узреть хотя бы частицу Её былого величия, хотя бы отблеск, бело-иммигранты возвращались в СССР на верную смерть при кровавом Сталине…

– Как же сгинула? – удивилась Ксения, – Преобразилась – так вернее, разве нет?

– А вы продайте душу дьяволу за землю, фабрики и мир с Германией, а потом я посмотрю на вас «преображённую»! – не сдержался Роман Николаевич, – Вы уж простите эту резкость старику! – поспешил он тут же смягчить впечатление, – Но это боль моя не утихающая! А с дьяволом сделки заключать – всегда только к потери всего! Всего! Это только в сказочке Гёте можно сухим из воды выйти! Не хотели воевать с немцем в 17-м, получили 41-й! Хотели земли – стали новыми крепостными рабами на ней, хотели фабрик и заводов – получили кабалу лютую, а кто был против – в концлагерь! А и вроде устаканилось всё при Брежневе. В прямом смысле устаканилось! Душу то бессмертную надо было заливать горькой водочкой, чтоб не терзала и Истинной Родины не искала! А Родину то продали Интернационалу за тридцать серебряников и царя из вымоленной всем народом династии вместе с детушками расстреляли и штыками искололи в грязном подвале! Как же душе русской успокоиться?! Умертвить её надо – только так!

– Что же, все и мертвы? – то ли от ужасной усталости с дороги, то ли от заразительно-пламенной речи пожилого историка у Влада заблестели слёзы на глазах.

Роман Николаевич достал небольшую книгу с крестом на обложке и открыл её на закладке:

– «…благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и слава в вышних! И некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим. Но Он сказал им в ответ: сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют.» – мужчина открыл книгу на другой закладке, – «…ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму.»

После многозначительной паузы, дав молодым людям осмыслить прочитанное, пожилой преподаватель заключил:

– Что же ныне Россия, если не каменная пустыня?
– Так вы верите в Россию?! – совершенно потрясённая разыгравшейся сценой воскликнула Ксения.

– Ну как же не верить, голубушка! – утешительным тоном обратился к девушке Роман Николаевич, – Вот видите икону новомученников российских? Такое воинство за нас, нам ли с вами духом падать?! Да и было всё это уже с народом избранным!

Мужчина просмотрел несколько закладок и, предваряя чтение, сказал:

– В пятом веке до нашей эры пророк Неемия всё описал: «…по упорству своему, поставили над собою вождя, чтобы возвратиться в рабство свое… И сделались упорны и возмутились против Тебя, и презрели закон Твой, убивали пророков Твоих, которые увещевали их обратиться к Тебе, и делали великие оскорбления… И Ты предал их в руки иноземных народов.  Но, по великому милосердию Твоему, Ты не истребил их до конца, и не оставлял их, потому что Ты Бог благий и милостивый… Цари наши, князья наши, священники наши и отцы наши не исполняли закона Твоего, и не внимали заповедям Твоим… И в царстве своем, при великом добре Твоем, которое Ты давал им, и на обширной и тучной земле, которую Ты отделил им, они не служили Тебе и не обращались от злых дел своих. И вот, мы ныне рабы; на той земле, которую Ты дал отцам нашим, чтобы питаться ее плодами и ее добром, вот, мы рабствуем. И произведения свои она во множестве приносит для царей, которым Ты покорил нас за грехи наши. И телами нашими и скотом нашим они владеют по своему произволу, и мы в великом стеснении.» Узнали страну? – с улыбкой спросил Роман Николаевич.

Молодые люди закивали.

– Так где же выход? – задал вопрос Влад.

Пожилой преподаватель перелистнул страницу:

– «…и читал из него на площади, которая пред Водяными воротами, от рассвета до полудня, пред мужчинами и женщинами и всеми, которые могли понимать; и уши всего народа были приклонены к книге закона. И читали из книги, из закона Божия, внятно, и присоединяли толкование, и народ понимал прочитанное. Тогда… учившие народ, сказали всему народу: день сей свят Господу Богу вашему; не печальтесь и не плачьте, потому что весь народ плакал, слушая слова закона.»

Роман Николаевич потёр подбородок и произнёс с какой-то сакральной интонацией:

– Нет и не будет у нашего народа другого пути… Путь его – свет и святость миру… А всё иное – ложь и погибель для нас! Ибо сама кровь наша, гены, если хотите, возопиют тысячелетней православной Правдой и не дадут нам покоя!

После этих слов, заметив крайнее утомление на лицах гостей, хотя глаза их и возгорелись явно от беседы с ним, пожилой преподаватель провёл молодых людей в комнаты для отдыха.

На следующее утро за завтраком Роман Николаевич внезапно объявил:

– А сдам-ка я вас!

Влад поперхнулся от неожиданности, а мужчина продолжил:

– В монастырь! Там вам сейчас безопаснее будет. А как всё уляжется, решите, как быть дальше…


VI. экскреМентальность

«Они, как бессловесные животные, водимые природою,
рожденные на уловление и истребление,
злословя то, чего не понимают,
в растлении своем истребятся.
Обещают… свободу, будучи сами рабы тления»
(2 Петра 2:12,19)


Проспав почти пятнадцать часов подряд, Влад и Ксения ранним утром пили чай на кухне гостеприимного хозяина. За окном было ещё темно.

– Мне сегодня обязательно нужно быть в институте до обеда, – обратился к молодым людям Роман Николаевич, – а потом я вас сразу отвезу.

– А не прогуляться ли нам и встретить рассвет? – предложила Ксения.

– Почему бы и нет! – обрадовался Влад.

– У нас есть замечательный парк с водоёмом! – подхватил идею хозяин дома, – Сейчас пройдёте мимо ночного клуба, вы его сразу заметите – вечно мигает как новогодняя ёлка, а неподалёку там остановка автобусов, они уже начали ходить. Четыре остановки и вы на месте!

– Превосходно! – всё больше оживлялась девушка, ей явно не терпелось поскорее открыть для себя этот новый мир не в дорожной спешке и суете, а в пристальном созерцании.

Влад вычистил и выгладил свой единственный костюм, а Ксения одела любимые мамины платье и перчатки снежного цвета.

– Что, слишком вычурно?! – заметила она слегка нахмуренный взор молодого человека.

– Да не то чтобы… – неуверенно ответил тот, – Ты прекрасна! Это главное! – наконец заключил он.

Когда молодые люди уже почти миновали сверкающее неоном помещение ночного клуба, из его дверей вдруг вывалилась девочка лет пятнадцати. Она ещё не успела сойти с крылечка, как её начало тошнить. Ксения бросилась к ней с криком:

– Влад, нужен врач!

– Отодрать её нужно! – бросил в дверной проём, выглянувший вслед за девочкой охранник, и грязно выругался.

Ксения в ужасе посмотрела на мужчину, а тот, поймав гневный взгляд Влада, быстро скрылся во мраке клуба.

Девочка, видимо совсем обессилив, прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней. Короткая юбка её задралась и обнажила прозрачное бельё. Ксения кинулась к Владу и стянула с него пиджак, чтобы прикрыть девичьи ноги. Молодой человек не удержался и его передёрнуло от брезгливости. Заметив это, Ксения уже со слезами в глазах выговорила ему:

– Это же ребёнок! Что с вами со всеми?!!

Влад густо покраснел и от смущения не знал куда деть руки. Его спутница между тем стала расспрашивать девочку, поглаживая её по головке.

– Как же это? Какой изувер опоил вас, голубушка?!

– Никто… – дрожащим голосом отвечала девочка, и сама начала плакать, – А вы что, ангел?

– И вы ангел, разве не знаете? – слёзы всё сильнее струились по щекам Ксении.

– Не-ет… – изумлённо проговорила девочка.

– Как же… Такая славная, такая дивная красавица! Ну что же вы… Моя маленькая леди…

Влад не выдержал терзаний совести и присел рядом на корточках.

– Далеко твой дом? – спросил он.

– Рядом… – лицо девочки тоже было залито слезами.

Проводив юную незнакомку, молодые люди стояли на остановке, всё ещё не обмолвившись и словом между собой. Влад угрюмо смотрел себе под ноги, не в силах поднять глаза на Ксению. Когда подошёл автобус, он в задумчивости забыл подать руку спутнице, и та замешкалась у дверей. Сзади Ксению начала пихать какая-то пропитая «дама»:

– Ну, чо раскорячилась, звезда... – и она приправила обращение самой грязной матерщиной.

А спутница Влада лишь снова расплакалась. Молодой человек от возмущения чуть было не схватил алкоголичку за шиворот, но в последний момент всё же удержался.

Прямо у входа в парк на одной из скамеек спал бомж.

– И ему не нужен врач, – перехватил встревоженный взгляд Ксении молодой человек, – просто спит…

Они сели у самого пруда. Неподалёку плавала стайка уток. На горизонте занималась заря. Солнце всходило медленно и торжественно, обнимая и проникая своими тёплыми лучистыми лапами во все уголки и выемки.

– И всё таки Он нас любит… – подставляя лицо нежному «пуху» солнечных зайчиков, проговорила Ксения.

– Кто… Он? – осторожно, боясь спугнуть негу, спросил Влад.

– «Ибо солнце встает над праведными и грешными…»

Молодой человек не стал больше уточнять, хотя и не знал откуда эти слова. Разомлев от тепла, Ксения приникла к его плечу и незаметно для себя заснула. Так, почти не шевелясь во всё время, Влад просидел больше часа.

– Приглашаю тебя на завтрак, – улыбнулся он, когда девушка проснулась и смущённо заморгала.

– Как славно… – влюблённо заглянула она ему в глаза.

Выйдя из ресторана, Влад посмотрел на часы.

– У нас еще есть время, – сказал он, – можем прогуляться по городу.

– С удовольствием! – с готовностью согласилась Ксения.

Она жадно смотрела по сторонам, будто впитывая всеми фибрами души всё происходящее вокруг. Наконец молодые люди очутились на центральной площади, там они присели на скамейку возле памятника какому-то герою войны. Погода стояла чудная.

Неожиданно вокруг памятника началась какая-то суета. Группа мужчин быстро развернула транспаранты, а возле них стали кружить журналисты с фотоаппаратами и видеокамерами. Участники митинга с видимым удовольствием позировали и постоянно что-то уточняли по поводу съёмки, один из них поднял над головой флаг радужной расцветки и начал скандировать:

– Гомофобия – это фашизм!

– Кто это? – изумлённо спросила Ксения.

– Ох… – только и смог выдохнуть Влад.

Тем временем, вокруг памятника стали собираться и простые прохожие, в основном пожилого возраста. Когда митингующие на минутку утихли, один из мимо шедших стариков обратился к ним:

– Сынки, как же не стыдно вам?

Дружный гогот был ему ответом.

– Что вам всё неймётся?! – продолжал прохожий, – Статью вам со сроком дерьмократы первым делом отменили! Жили бы тихо, нет – всё мало! Вам законный брак подавай! Деток в ваш разврат ещё требуете! Когда это кончится?! Что потом, я вас спрашиваю?! Педофилы? Убийц узаконим?!!

– Идите, дедушка, куда шли! – тоненьким голоском пропищал какой-то жеманный молодой человек.

– Нет, вы мне скажите, чего вы добиваетесь? – не сдавался старик, – Зачем вы сеете безумие?!

– Ка-акое безумие, де-едушка?! – манерно протянул жеманный.

– Почему мы из-за вас белое должны называть чёрным, а чёрное белым, я вас спрашиваю?! Что за агрессия, в конце концов?!

– Ну ка-акая ещё агрессия?!

– Такая агрессия! Вон в Европе нормальные люди уже запуганы – ни то что слово против вас не скажи, даже подумать уже боятся! А то ваша братия на весь мир гвалт поднимет!

– Так и мы нормальные, дедушка, в том то и дело!

– Нет! Не нормальные! Брак задуман для мужчины и женщины!

Пожилые люди среди собравших стали дружно  кивать и что-то одобрительно приговаривать. Ободренный старик заговорил еще увереннее:

– У меня на заводе гайки и болты всегда делались поровну, и мне разумения всегда хватало, что, если я одни болты начну клепать, то я всё производство обрушу, да и всю систему его! И погнали бы меня поганой метлой и правильно бы сделали! Ведь и дитю ясно – нарушил нормы, значит НЕнормальный! А вы хотите, нет, требуете заставить меня ненормальное нормальным называть! Вот где ложь! Вот безумие!

Образы гайки и болта вызвали поток сальностей и пошлостей со стороны митингующих, но собравшаяся толпа уже явно подавляла их своим напором, и вступивший в спор прохожий заговорил вновь:

– Смейтесь-смейтесь! А вот если бы я болт на болт стал накручивать, то меня начальник цеха справедливо идиотом бы обозвал, но вам всё – что с гуся вода! Если бы я так извратил процесс, то кто же я был, как не извращенец?! Поэтому извращенцы вы и есть! И пока я жив, буду называть всё своими именами! Итак семьдесят лет нас лгать заставляли и душой кривить! Хватит!

Толпа бурно поддержала старика, а его оппоненты перестали обращать на собравшихся всякое внимание и общались теперь только между собой и с журналистами.

– Да что ты, Петрович, с ними цацкаешься?! – воскликнул другой прохожий, – Начал называть своими именами, так и называй! Всё у них через зад! И в этот зад они и нас тянут! Да только шиш!!!

Этот выпад вызвал всеобщий хохот.

– А что это у вас на плакате написано: «гей-активисты», – смеясь, спросила какая-то бабушка, – а я читала, что среди вас пассивисты в основном!

Хохот перерос в гомерический. Жеманный молодой человек презрительно изрыгнул в ответ нечто явно нецензурное.

– Нет, ну любите вы мужчин, ну и любите! Только зачем им пихать всякие непотребства то?! – не унималась женщина, доводя присутствующих до истерики.

– Да в том-то и суть, что похоть свою и разврат непременно в закон возвести хотят!

– А жизнь она вот! – вступивший в спор первым старик вывел перед собой беременную женщину, судя по размеру живота, бывшую уже месяце на седьмом, тёмно-бордовое платье ярким контрастом усиливало свечение её бледного лика, – А вы – вырождение! И смерть!

– Ой, ну ей то чо дома не сидится?! – вспыхнул как пристыженная девчонка жеманный.

– А я вас поняла, – мирно произнесла будущая мать, – и не похоть тут главное… Вы очень гордые…

Все от неожиданности притихли и даже сами виновники столпотворения устремили внимательные взоры на говорившую.

– Вы надменные. Вы не мужчины и не женщины. Вы как бы и не люди вовсе. Вы как бы НАД всеми людьми, вы НАД всеми законами. Вы – вызов. Вызов всему миропорядку. Вызов Ему…

Женщина возвела очи к небу.

– И потом, что это за правое дело, основанное на лжи? Прикидываетесь обиженными овечками, а сами рушите жизненную систему. Систему нравственных ценностей и ориентиров. Ей тысячи лет! И на ней основана и стоит наша цивилизация!

Внезапно от митингующих отделился крупный мужчина почти двухметрового роста и, нависая над большим животом оппонентки, прорычал ей в лицо:

– Да пошла ты, овца тупая!

В этот момент ногти Ксении впились в руку Влада. Он посмотрел в её воспалённые полные ужаса глаза и вдруг почувствовал как будто личную угрозу. Словно это и его спутницу, его возлюбленную только что облили грязью и оскорбили. Влад вскочил с места.

– Да-да, достойно… – ничуть не смутившись, всё тем же спокойным тоном проговорила беременная, – Достойно вашего духовного отца…

– Какого ещё отца?! – ухмыльнувшись, спросил бугай.

– Так как же… Вечного революционера – дьявола, – с какой-то тихой и бесстрашной улыбкой ответила женщина, – Только дОлжно вам знать, что когда он власть получает, то таких как вы первыми пускает в расход…

Бугай хотел было схватить беременную за руку, но неожиданный и сокрушающий удар в челюсть снёс его на несколько метров в сторону. Влад стоял над распластавшимся телом, глаза его горели праведным гневом. Журналисты восторженно закудахтали:

– Шикарный кадр! Звезда ютьюба! Ты снял?! Снял?! То, что надо! Какое рентиви? Сразу в Брюссель зашлём!

Митингующие напоказ стали взвизгивать и выкрикивать что-то про ущемление.

Откуда не возьмись появились полицейские и повели Влада под руки к своему уазику. Ксения бросилась следом.

– Куда вы его?! – запричитала она, поспевая за правоохранителями.

– Хулиганка и… нанесение телесных, – нехотя проворчал один из законников.

– Я с ним! И меня  с ним, я без него никак! – почти в панике зашлась Ксения.

– Да пожалуйста! – усмехнулся полицейский, открывая зарешёченную дверь в кузов.

По дороге в участок Влад, поникнув головой, хмуро смотрел в пол. Как будто это он нёс ответственность за весь этот столь «красочно» открывшийся для его возлюбленной «новый свет».

– Бедные, бедные люди… – осторожно поглаживая Влада по руке и всхлипывая, бормотала девушка, – Несчастные…

– Что и эти? – не поднимая взгляд, спросил тот, – «Пассивисты»?

– А они первые… они самые…

– О дивный новый мир… – саркастически искривив рот, процедил он.

– Воистину, – утирая слёзы, сказала девушка, – «и адский смрад ту землю объял»…

– Да уж… не галантный век, Ксения Сергеевна. Интересно, чтобы написали ныне ваши Тургеневы и Чеховы…

Девушка снова заплакала, а Влад в обиде на самого себя и бессильном гневе до боли сжал вместе кулаки.

Ксению оставили у входа в полицейское отделение, дальше провели только молодого человека. Через час с небольшим там же у входа появился Роман Николаевич. Он был бодр и даже как будто весел.

– Ну что вы, сударыня! – сразу стал он утешать не находившую себе места девушку, – Мы это сейчас мигом разрешим!

Мужчина достал из одного кармана паспорт, а из другого красную купюру и прошёл внутрь. Всего через пятнадцать минут он уже вёл за собой освобождённого Влада. Ксения бросилась тому на шею.

– Кажется, жизнь налаживается… – светло улыбнулся молодой человек.

– Что же вы! – укорял его «освободитель», – Я вам про конспирацию, а вы уже во всех новостях! Едем срочно!


VII. Революция Духа

«И за этот мир  умер  Христос!  Чем больше видишь вокруг себя зла,
чем  больше слышишь  о  нем,  тем  большей славой сияет эта смерть.
Легко отдать жизнь за доброе, за прекрасное – за родной дом,
 за детей, за цивилизацию, но нужно быть Богом, 
чтобы умереть за равнодушных, за безнравственных.»
(Грэм Грин, «Сила и Слава»)


Монастырь будто выплывал из-за холма, на который въезжала машина Романа Николаевича. Словно легендарный град Китеж вдруг восставал посреди бескрайних лесов и полей Отчизны пред изумлёнными его неземной гармонией и красотой взорами паломников. Ксения даже ахнула от восхищения.

Остановившись у главных врат обители, двое беглецов и их «спаситель» вышли из автомобиля. На другой стороне широкой дороги собралось несколько десятков мужчин, вероятно, также недавно приехавших. Вскоре к ним, опираясь на клюку, подошёл какой-то старый монах. На лице его была блаженная улыбка. Глаза, не смотря на весьма преклонный возраст, были чисты и сияли таинственным внутренним светом.

– Проезжали мимо, братцы, да решили заглянуть? – обратился к группе паломников инок.

Мужчины смущенно заулыбались в ответ, но никто ничего не ответил.

– Так, мои хорошие!  – из глаз старца внезапно потекли слёзы, – Так и вся жизнь наша – шли мимо, да только в неё и не заглянули!

Улыбки мгновенно спали с лиц паломников. Бросалось в глаза, что все они сильно разнятся не только по возрасту, но и по социальному положению: одних выдавали дорогие часы, других – многодневная щетина и безвкусная одежда, бывшая к тому же не по размеру.

Старик склонил голову и продолжил:

– Работу работали. Ели еду. Пили напитки. Спали сном. Бежали бегом. Мимо шедшие мимоходы миновали жизнь… Да была ли она? А если и была, то чья? Вся чужая…

Монах поднял лицо от рукоятки посоха, а мужчины наоборот, как порицаемые малые дети, дружно уставились в землю.

– А страна это чья?... Не знаем – мимо шли. А чья церковь? Мы – мимо, не спрашивайте! А чьи жёны? Да и лиц то не вспомним! А дети? А мы сами чьи? Да так – барахло… ветром занесло. Ничего, скоро унесёт… и следа не останется.

Один из паломников порывистым движением попросил благословения у старца. Тот с готовностью исполнил просьбу, а затем, повернув голову в сторону автостоянки, расположенной неподалёку, и окинув взором как на подбор одинакового цвета машины, с горечью воскликнул:

– А серебро снова в моде, я погляжу! Всё хотите быть не хуже всех, всё кого-то хотите догнать и перегнать! Я скажу вам, где финиш! – и инок с силой воткнул клюку в землю.

Отвернувшись от группы мужчин и как будто уже уходя, монах внезапно обратился к Владу:

– А ты что же, кот учёный, Котю свою бросил и вспоминать забыл, а она страдает и ждёт несчастная!

Молодой человек от неожиданности раскрыл рот, но не вымолвил ни слова. Никто не мог знать, что оставленную им из-за переезда в Феникс невесту, он наедине называл «Котя». Ксения совершенно ничего не поняла из этой сцены и лишь удивлённо вскинула брови. Роман Николаевич же по реакции Влада что-то почувствовал и тяжело вздохнул.

Они остановились в доме у какой-то старушки, сдававшей комнаты паломникам.

Когда Ксения пошла осматривать красоты монастыря, Роман Николаевич по свойски поставил кипятиться чайник на кухне, сел за стол напротив Влада и сделал выразительную паузу, означавшую, что грядёт большой и серьёзный разговор.

– Откуда он может знать? – всё ещё пребывая под впечатлением, задал вопрос молодой человек.

– Что? – усмехнулся Роман Николаевич, – Вы готовы признать чудо или вам просто, как учёному любопытна механика события? Ах да! Это ж ваш проект! – мужчина рассмеялся.

– Вы знаете про «Око Пандоры»? – поразился Влад.

– Ну… откровенно говоря, Фёдор Евгеньевич загорелся им, после наших с ним бесед…

– Так вот кто настоящий идеолог Конца Истории? – Влад вспомнил свой первый разговор с руководителем Объекта-808.

– Что-то вот вы сейчас страшное такое сказали! Впрочем, возможно, так оно и есть… – слегка смутился Роман Николаевич, – Вы конечно знаете про учёных биологов, физиков или химиков, которые рано или поздно восклицали нечто вроде «чем больше я узнаю о законах и устройстве Природы, тем больше я восхищаюсь Гением Творца!»

– Знаю, – согласился молодой человек.

– Нечто подобное случилось и со мной…

Мужчина нахмурился, задумавшись, и спустя минуту начал:

– Практически все древние племена и народы имели явственные свидетельства о том, что изначально люди осуществляли непосредственное общение с Богом, но в результате какого-то очевидно трагического происшествия произошёл Разрыв. Также очевидно, что человечество в результате этого очень скоро пришло в состояние хуже скотского. Хотя память о высших мирах и заложенные Творцом установки, называемые совестью, никуда не делись, это не помешало людям практиковать жертвенные убийства собственных младенцев, самые мерзкие оргии, извращения и тому подобное.

Роман Николаевич встал, разлил чай и продолжил:

– И вот около четырех тысяч лет назад появляется Авраам. Он – точка отсчёта для величайшего исторического процесса. Процесса, противоположного плотской и материальной деградации, назовём его условно Революцией Духа. Две тысячи лет происходит расширение и укрепление Духовного Плацдарма на Земле – Еврейского народа. То, что описывает Ветхий Завет сегодня мы, наверное, с одной стороны даже можем назвать сложной генетической селекцией, а с другой – многовековым духовным воспитанием и становлением нации. Вместе с тем, к началу нашей эры еврейский народ не только выкристаллизован и духовно изъят из развращённой и гниющей языческой среды, но и подготовлен к решающему – всемирному этапу Революции.

Роман Николаевич поднялся и подошел к карте Мира, висевшей на одной из кухонных стен. Он ткнул пальцем в самый центр.

– Согласитесь, у Израиля довольно срединное положение между всеми странами? По-моему, идеально для начала распространения чего бы то ни было по всей планете, не находите?

Влад кивнул.

– К тому же, как раз к началу нашей эры Иудея вошла в состав столь «удачно образовавшейся» к тому моменту Римской империи. И по всей этой обширной мировой державе древности были расселены евреи. Итак, наступил решающий этап.

– Теперь Плацдарм расширился до границ целой империи? – поспешил предположить молодой человек.

– Но что должно было произойти, какой великий переворот, чтобы всего за три века Христос сначала покорил всех истинных иудеев, а затем и величайшую державу того времени?!

– Определённо нечто сверхъестественное…

– Причём настолько, что, несмотря на распятия, сжигания и скармливание целых семей диким зверям и прочие ужасы гонений, Христианство становилось только сильнее. Чудеса, да – тысячи и тысячи свидетельств, они происходят и сегодня, их не видит только тот, кто не желает видеть. Но ведь что ещё лично меня поражает в Христианстве – это единственная религия «не от мира сего». То есть, что я хочу сказать. Подобно тому, как любая, даже самая буйная фантазия никогда не могла и не выдумывала ничего принципиально нового, но всегда лишь интерпретировала известные факты, то также и прочие религии – они не выходят за рамки уже познанного. И если в буддизме круговорот перерождений вообще ограничен земными рамками, то в индуизме есть лишь смутное понимание о необходимости выйти из этого круговорота и достичь духовного мира. В исламе же наоборот понимание рая выглядит слишком прозаично – шикарные одежды, пища и женщины. Христианство же изначально противопоставляло себя земным устремлениям и целям, призывало ценить прежде всего духовное богатство, а ради спасения души в случае необходимости пренебречь и самой этой временной жизнью. Подумать только! Весь древний мир живёт похотями и страстями! Жертвоприношения собственных детей, пьяные оргии, жестокие убийства на аренах – как главное развлечение… И посреди всего этого христиане – люди с другой планеты! Призывают ни много ни мало – стать «подобными ангелам» и богами(!) через возвращение к Богу Отцу. И всего через триста лет Константин Великий признаёт полную победу этой религии в империи!

– Постойте, – встрепенулся Влад, – но разве к веку двадцатому страны, выросшие из Римской цивилизационной колыбели, не завоевали и не поделили практически весь мир? Разве это не должно было бы стать финалом всей Революции?

– Не спешите! – улыбнулся Роман Николаевич, – Вы забываете о силах и подрывной деятельности Контрреволюции! Как известно, самый оптимальный способ победы над врагом – внести в его ряды раскол и шатания. Divide et impera – разделяй и властвуй. С самого начала бесчисленные ереси одолевали Единую Церковь, но их удавалось регулярно искоренять. Пока в одиннадцатом веке католицизм официально не откололся от Православия. Дальнейшая судьба Западной Церкви симптоматична – процесс Её бесконечного дробления и ветвления продолжается и по сегодня. И совершенно ясно, что остановить его возможно только вернувшись к Первоисточнику.

– К Православию?

– Совершенно верно. Сохранённый сквозь века и лютые испытания Эталон Веры, бесценный опыт Церкви двух тысячелетий должен быть явлен всему Миру! А теперь снова взгляните на карту, – кивнул на стену Роман Николаевич, – из какой страны вы сегодня бы предпочли начать всемирное движение?

– Может быть, из самой большой? – улыбнулся молодой человек.

– Пожалуй, это разумно! А к тому же… – Роман Николаевич как будто ожидал, что Влад завершит фразу за него.

– К тому же?...

– Ну, вспоминайте предыдущий этап! Евреи были расселены по всей…

– Русские расселены по всему Миру?

– Парадокс, не правда ли? – Роман Николаевич сиял, – Совершенно сатанинская в своём презрении к человеку большевистская власть способствовала распространению русских людей, а с ними и духовных филиалов Православия по всему свету! Теперь вы видите настоящий финал Революции?

– То есть подобно тому, как в первом веке через синагоги Христос пришёл в Римскую империю, сегодня Его Истинная Церковь через наши храмы придёт в Мир?

– Да будет так!

– Так… ну а что же с теми, кто не захочет возвращения к Первоисточнику? Та же католическая церковь, как институт, я имею в виду…

– Возможно, они поведут себя так же, как те иудеи, которые не приняли Христа, и станут принципиальнейшими противниками Церкви, – вздохнул Роман Николаевич, – Искушение земной властью – испытание суровое. А деятельность контрреволюции всегда параллельна.

– Вот кстати, о её деятельности! Что тогда такое во всём этом историческом процессе наш 17 год и всё последовавшее за ним?

–  Во-первых – расплата за отречение от Духа Истины, во-вторых – генеральная репетиция построения апокалиптического царства зверя… Мне думается, достаточно хотя бы узнать об устройстве дьявольски изощрённой карательной системы большевиков, чтобы понять дух той власти…

– И опять же параллель с тысячами мучеников перед победой Христианства в Римской империи… – в раздумье сжал губы Влад.

– И наш император вместе со всей семьёй – среди первых… – слезинка сверкнула в уголке глаза пожилого историка, – Самая густая тьма бывает перед самым рассветом…

– Послушайте, – вдруг нервно заёрзал на месте молодой человек, – проект… – он снял часы, открыл заднюю крышку и достал из-под неё карту памяти размером с полногтя, рука его задрожала – Собственно, вот…

– Так трансляция состоялась? – совершенно спокойно спросил Роман Николаевич.

– Не совсем… Мне удалось изъять другую информацию, благодаря которой мы с Ксенией и бежали…

– Значит, будем думать, как возобновить проект. К счастью в этой стране наших людей всё больше…

– А какой именно… момент будем воспроизводить? Воскрешение?

– Воскрешение Лазаря.

Влад снова заёрзал.

– Да что с вами вдруг?! Вы боитесь результата?! – тёплый свет струился из глаз пожилого мужчины, – Вас сегодняшний случай ещё не сразил? Ну да поживёте здесь подольше, откроете для себя новую параллельную Вселенную, и все сомнения развеются!

В этот момент в дом вошла Ксения, первое, что она произнесла, было:

– Господа, да ведь это какой-то дивный и будто параллельный мир!


VIII. Иное Измерение

«…довольство убивает в человеке духовные поиски»
(Солженицын А. И.)


– Какие светлые лица! – Ксения сияла от восторга, – Там, на службе стояло множество целых семей, и все они выглядели по-настоящему счастливыми… Я почти не встречала таких в городах! Здесь что теперь нечто вроде заповедника для людей?!

– Нет, – добродушно рассмеялся Роман Николаевич, – здесь просто другое измерение. Здесь во главе угла Человек, а не экономика.

– У меня такое ощущение, что людям вокруг кто-то запретил быть счастливыми! Словно некая мощная пропаганда с утра до вечера внушает им, что они рождены лишь для мук!

– Вот видите, что значит взгляд со стороны! – воскликнул мужчина, – В точку, любезная! Именно запрещают! Да-да, просто запрещают быть счастливыми! Весь бизнес, а с ним и власть сегодня стоят на наших страстях, страданиях и даже болезнях!

Роман Николаевич взял со стола Библию и открыл закладку.

– «Хочу чтобы имели всё и имели с избытком! Придите и обрящете!» – вот что провозгласил Господь.

– «Берите от жизни всё, то есть выгрызайте и вырывайте друг у друга!» – это то, что слышал я с детства отовсюду, – печально промолвил Влад.

– Или так… – добавил пожилой историк, – «Давайте поиграем!» – говорит нам сам сатана тысячами верных ему глоток, – «Давайте поиграем в успешную карьеру! А давайте поиграем в успешный бизнес! А теперь ПОИГРАЕМ В ЛЮБОВЬ! Главное – не думайте о смерти, не напрягайтесь! Просто развлекайтесь, мои глупые обезьянки!» Заигрались, а жизнь прошла или внезапно оборвалась в угаре азарта…

– Эти игры хотя бы как-то с жизнью связаны… – вздохнул молодой человек, – Сейчас игры виртуальные составляют жизнь целых поколений. Все симулируют жизнь…

– Значит погружаются из мира этого – и так призрачного, в мир абсолютно ложный… Не дают человечеству и шанса задуматься о мире горнем, истинном…

– Страшно всё это… – на огромные глаза Ксении наворачивались слёзы.

– Страшно прежде всего то, что людям в мире настолько заморочили головы, что спасительную веру отцов они уже почитают за безумие, а пустое и тщетное – за нечто разумное и единственно верное…

– Но ведь должна быть надежда! – вспыхнула девушка, –  Право, я чувствую здесь какую-то огромную живительную силу!

– И снова в точку, сударыня! Это Живоносный Источник, это Портал в Небеса, и Он пока что открыт для всех! И я верю, что мы обречены на Победу! Ибо никакое лукавое мудрование не одолеет стремления людей к Любви и Истине! У нас нет корысти, у нас нет шкурного интереса, наша цель – вернуть человеку его высшее божественное призвание! Наш подражательный Образец – «положить душу свою за други своя»!

– И много вас… нас? – смутившись, поправился Влад.

– Как вы думаете, сколько было истинных христиан в Иудее в день распятия Спасителя?... А всего через тридцать лет в Риме Нерон распял и зажёг целую аллею из тысячи мучеников!

– Кажется, я начинаю понимать… – задумчиво ответил молодой человек, – Этот Источник… Сама Энергия Движения исходит свыше… В нашей же воле – стать его участниками…

– Это место действительно какое-то совершенно особенное… – всё ещё пребывала под впечатлением Ксения.

– Оптина Пустынь – настоящая столица Святой Руси, живой и возрождающейся… – Роман Николаевич снова подошёл к карте и указал на точку между Киевом, Минском и Москвой, – Мы – Одна Нация, – он обвёл пальцем три столицы, – И наше единство – важная часть всего грядущего Переворота. Переворота в сознании и прежде всего в душах Человечества…

– Кажется, политики уже сделали всё для нашего разделения… – вздохнул Влад.

– Политики – пена морская. Сегодня вспузырились на поверхность, а завтра и  след их простыл. Стряхнёт наш Медведь всю эту шушеру аки листву, когда проснётся. Разбегутся по щелям паразиты, и даже пищать не посмеют от ужаса.

– У вас с Фёдором Евгеньевичем прямо пунктик на этом славянском воссоединении, – робко улыбнулся молодой человек.

– Мы друг без друга – неполноценны! – горячо воскликнул Роман Николаевич, – Мы – разорванный организм! У нас одна история, одна кровь, и кровь обильно пролитая друг за друга за тысячу с лишним лет! А главное – у нас одна вера, один Дух!

– Здесь столица духовная… – вслух размышлял Влад, – А политическую не стоило бы тогда уже вернуть в «Мать городов русских»?

– Действительно… – почесал затылок пожилой историк, – возвращаться к Истокам, так по полной программе!

* * *

Ближе к вечеру Влад решил и сам осмотреть местные достопримечательности и даже заглянуть на службу. Войдя в пределы обители, он увидел у одного из храмов того самого монаха, который так поразил его совсем недавно своей прозорливостью. Перед иноком стояли всё те же паломники, с которыми он говорил и давеча. Молодой человек, движимый любопытством, хотя и с некоторой опаской, но всё же присоединился к группе слушателей.

– Что вы ропщете на ваших священников?! – вопрошал старец, – Они что к вам с луны свалились?! Не из вашей ли среды все они вышли? Это ваша земля, ваша вера и ваше священство! Оторвитесь от алкогольных и прочих сосок наконец! Вспомните, что ВЫ мужчины, главы семей и родов! Если не станете достойными отцами и хозяевами собственному Отечеству, то скоро, очень скоро найдутся хозяева «достойные»! И станут пользовать ваши семьи и вас самих по своему произволу! Будете кусать локти и скрежетать зубами, да ничего уже поделать не сможете! Вразумитесь! Счёт пошёл на дни и часы!

Слёзы заблестели в его лучистых глазах.

– Но если кто из вас готов стать священником не попрекаемым – выходи вперёд, сейчас же благословлю! – монах занёс над головой три сложенных вместе перста, но паломники лишь инстинктивно сжались и отпрянули, – Ох… дети малые… Пора взрослеть, братцы!

– Тяжело, отче, в миру… – неуверенно произнёс самый возрастной по виду мужчина, – Искушений тьма …

– Потому и сказано: «и последние станут первыми»! А ещё сказано: «претерпевший же до конца спасётся»!

Тут Влад заметил, что рядом с ним стоит человек в явно не православных священнических одеждах. Тот обернулся и тихо сказал, улыбнувшись:

– Скоро нашим конфессиям нечего будет делить в этом мире…

Влад впервые самостоятельно входил в храм. Он был крещён, но раньше бывал в церкви только совсем ещё малышом, когда его водила туда любимая бабушка. Мерцали свечи, в их таинственном свете переливалось золото икон. Первое, что ощутил молодой человек всеми фибрами своей души, было какое-то всепоглощающее и освободительное чувство абсолютного покоя и мира.

– Я дома… – совершенно неожиданно для самого себя прошептал он, стоя в окружении святых.

* * *

– С возвращением! – словно давно его не видел, поприветствовал за ужином Влада Роман Николаевич и пристально посмотрел на репродукцию Рембрандта, стоявшую на холодильнике.

Молодой человек тоже взглянул наверх и тут же оторопел, перед ним было «Возвращение блудного сына».

– Наша главная проблема в том, – начал после трапезы пожилой историк, – что мы играем с противником в его же клубе и его же краплёными картами…

– Что, позвольте? – переспросила Ксения.

– Вся система современного мироустройства – это очень закрытый и исключительно привилегированный клуб, с весьма жёсткими правилами членства. Участники этого клуба сидят за огромным рекламным щитом «Права человека превыше всего!», а меж тем, попасть в их ряды, не будучи отъявленным мизантропом невозможно в принципе.

– Там, вероятно, измерение параллельное этому? – кивнула в сторону монастыря девушка.

– Так точно.

– Предлагаете отгородиться от безумного мира новым «железным занавесом»? – поинтересовался Влад.

– Мда… Это будет сильным эмоциональным контраргументом наших оппонентов… – возвёл глаза к потолку Роман Николаевич, – Но теперь скорее сам мир отделится от нас забором до небес. А все, кто ещё не до конца утратит в себе божественный прообраз, будут бежать к нам, как когда-то немцы из Восточного Берлина в Западный.

– Но как быть с тем, что мы уже железо-бетонно вмонтированы в эту всемирную конструкцию?

– А разве лучше рухнуть вместе со всеми? Сегодня экономисты и политики даже не скрывают неизбежность грядущего крушения. Да, строить своё поздно, так хоть фундамент заложить. Или у нас мало земли и ресурсов для автономности? Я всегда считал, что больше всех!

– Будут в любом случае потрясения и огромные жертвы! – не отступался молодой человек.

– Да, но когда нас погребёт под всемирными обломками, то жертв будет ещё больше… У нас есть уникальный шанс – впервые в истории максимально избежать планетарных потрясений и «стяжать дух мирен». Если мы хотим жить, а не имитировать жизнь, то придётся делать выбор. Богат тот, кому хватает. Или мы не сможем сами строить дома и выращивать хлеб?

– Боюсь, я тут некомпетентен…

– В любом случае, сейчас у нас стартовые позиции гораздо лучше, чем после разрухи Гражданской войны, но ведь и тогда сдюжили… Да ещё и при всей убогости социалистической экономики.

– Если мир строит свою пирамиду лишь для элиты и её приближённых, насколько я поняла из речей Романа Николаевича, – вступила в диспут Ксения, – то нам с ним в любом случае не по пути.

– Мы будем строить дом для Человека, – согласился историк, – для развития его лучших качеств. Для развития науки и искусства, а не голливудского ширпотреба! Для простого человеческого счастья в конце концов!

– Риторика весьма сходная с большевистской, не находите? – улыбнулся Влад.

– И не думаю спорить, мой дорогой! Но есть принципиальнейшее отличие! Мы не будем строить вавилонскую башню в пику Господу, как коммунисты. Мы будем «строить на скале» – на основании истинном, во славу Того, Кто принял самые страшные муки ради нашего спасения!

– Да и нам ли бояться… – тихо улыбнулась девушка.

– Не посрамим наших отчаянных предков! – засмеялся молодой человек, – Я с вами! Записывайте в Ополчение!

– К тому же, мы теперь такое же пугало для всего мира, каким раньше были только евреи, да ещё и ревнуем с ними друг друга по этому поводу! – расхохотался вслед за всеми старик.

* * *

Влад открыл глаза. Утреннее солнце робко заглядывало в окно. Молодой человек прислушался к себе. Нет, мир и покой никуда не делись. Они всё ещё с ним.

– Через три дня выезжаем в Саров! – объявил за завтраком Роман Николаевич, – Там вы сможете закончить ваш проект.

– Саров? – удивился Влад, – Ядерный центр?

– Совершенно верно! И кстати, сложно не обратить внимания на такое совпадение: любимый народный батюшка Серафим и наш главный меч и гарант независимости – оба Саровские!


IX. Архипелаг ЗЕМЛЯ


«А программа наша вот какова.
Чтобы мы, мерзавцы, говорили, а прочие чтобы молчали.
Чтобы наши, мерзавцев, затеи и предложения  принимались немедленно,
а прочих желания чтобы оставлялись без рассмотрения.
Чтоб нам, мерзавцам, жить было повадно,
а прочим всем чтоб ни дна,  ни  покрышки  не  было. 
Чтобы нас, мерзавцев, содержали в холе и в неженье,
а прочих всех – в кандалах.
Чтобы  нами, мерзавцами, сделанный вред за пользу считался,
а прочими всеми, если  бы  и польза была принесена,
то таковая за вред бы считалась.
Чтобы об нас, об мерзавцах, никто слова сказать не смел,
а мы, мерзавцы, о ком вздумаем, что хотим, то и лаем!»
(Салтыков-Щедрин М.Е., 1883 г.)


Роман Николаевич возвращался домой в прекрасном настроении. Влад и Ксения были устроены, как он и планировал. Реализации проекта «Око Пандоры», казалось, уже ничто не могло помешать.

Первым делом он зашёл к своей пожилой соседке забрать оставленного той на попечение сибирского кота. Старушка выглядела встревоженной и всё время как-то опасливо поглядывала на дверь квартиры Романа Николаевича.

– Клавдия Никитишна, я такие взгляды последний раз примечал ещё мальчишкой при Сталине, что-то случилось? – широко улыбнулся мужчина.

На лице соседки исказилась гримаса мучительных внутренних терзаний, но она так и не проронила ни слова в ответ.

С порога собственной квартиры на Романа Николаевича повеяло холодом готического склепа. Дурные предчувствия не обманули его, в зале в вечернем сумраке старик разглядел у окна в большом кожаном кресле незнакомца. Роман Николаевич совершенно спокойно подошёл к окну, словно не заметив незваного гостя, и выглянул во двор.

– Ваш чёрный воронок? – неожиданно рассмеялся он, – Фантазия у вашего хозяина, конечно, скудновата!

– А вы отчаянно смелый тип… – заговорил незнакомец каким-то скрежещущим голосом.

– Есть смерть – не смерть, а честь и слава! – бодро продекларировал Роман Николаевич, – Я за эту обветшавшую шкуру не цепляюсь! Умучаете меня иль убьёте – сделаете величайшее одолжение и удостоите чести!

– Вы просто сумасшедший… – нотки искреннего расстройства послышались в словах незваного гостя.

– «…безумствуешь ты, Павел! большая ученость доводит тебя до сумасшествия. Нет, достопочтенный Фест, сказал он, я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла.»

– Не пытайтесь произвести на меня впечатление библейскими цитатами, раз уж поняли – какие силы я представляю…

– Но вы же всё-таки человек… – старик подошёл к креслу и ткнул мужчину пальцем в плечо, будто проверяя жив ли тот.

– Где вы пристроили своих молодых друзей?

– У Христа за пазухой!

– Прекратите ёрничать, блаженный! – всё более раздражался незнакомец.

– Вам их не достать, милейший…

– У нас под колпаком вся планета, это вопрос времени… Но вы можете максимально смягчить свою участь, если пойдёте на сотрудничество с нами.

– Вас там, что?! По НКВД-эшным методичкам готовят?! – снова рассмеялся Роман Николаевич, – Хотите откровение?... Вы уже окончательно уверились в собственном всесилии, и это ваша главная слабость! Мир – не ваш. Ни один человек вам не принадлежит, пока сам по своей воле ни придастся вашей власти.

– Куда ж они денутся… – скептически усмехнулся в ответ мужчина.

– Да хоть бы и сюда! У вас земля ещё не горит под ногами?! – глаза старика начинали ясно светиться в темноте, это заметил гость и слегка заёрзал в кресле.

– Мы этого не допустим… – голос незнакомца внезапно задрожал, – Забудьте о вашей сладкой о возрождённой Киевской Руси! Вы непозволительно наивны для учёного мужа…

– ТрепЕщите?! И правильно! Когда Русь восстанет, все присядут! А ваш основной «рабочий инструмент» – Соединённые Штаты просто сгинут…

– А вы полагаете, это для нас нежданная перспектива? – и вдруг мужчина почти истерически захохотал, – Думаете, случайно их ненавидит уже весь мир? Нам самим давно опротивела эта животная северо-американская масса! Эти вечно надменные, самодовольные и невежественные лемминги! Из последнего оставшегося у них выбора между хлебом и зрелищами они теперь всегда предпочтут второе, ибо лучше сразу после шоу зарежут и съедят соседа, нежели откажутся от главного своего наркотика. Да и потом, это ведь будет ещё одно шоу… Вспомните «11 сентября» – спектакль всех времён и народов, галактические рейтинги! Ничего, будет больше!… Когда мы отработаем этот американский материал, вот тогда мы устроим главное представление в истории! А эти несчастные башни-близнецы – лишь прообраз того, грядущего крушения континентального масштаба! Это «Яхин» и «Боаз» Нового Света – ну, вы в курсе нашей слабости к символике…

– «…пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу… ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы, и цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее… Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей. Ибо она говорит в сердце своем: "сижу царицею, я не вдова и не увижу горести!" За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем… И восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею, когда увидят дым от пожара ее, стоя издали от страха мучений ее… И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает…»

– «…ибо в один час погибло такое богатство! И все кормчие, и все плывущие на кораблях, и все корабельщики, и все торгующие на море стали вдали…» Апокалипсис я тоже знаю наизусть! – по-детски похвастался незваный гость, – А вот ещё пророчество, а заодно и о символике, в частности о «2001»… Вы видели «Космическую одиссею» Кубрика?

Роман Николаевич удивлённо посмотрел на собеседника:

– Да… А причём здесь…

– Помните знаменитый начальный эпизод с чёрным монолитом? Правда, они похожи? – мужчина достал из кармана телефон – пластину угольного цвета с логотипом в виде яблока на задней крышке, – Так вот. Почти все интерпретируют явление монолита нашим предкам в этом фильме, как некий толчок к развитию, вплоть до покорения космоса. Люди обнаруживают здесь не дюжинную фантазию, хотя при этом очевидные символы, – он постучал по яблоку на мобильном и усмехнулся, – они в упор не видят! Надкусанный плод – символ падшего человечества… Но вернёмся к «2001» и контакту с загадочным чёрным шестигранником. Как раз там никакого символизма нет! Посыл эпизода прост до безобразия – для достижения господства и прочих целей нужно убивать! И даже себе подобных… и даже соседей!

– Меня всегда удивляло, как можно было внушить целой нации и многим другим эту туфту про ловких арабских стажёров-камикадзе… – пробурчал себе под нос старик.

– Во-первых, это вопрос веры. Леммингам страшно даже допустить мысль о том, что такое могло с ними сотворить их собственное правительство. И они верят. Изо всех сил. Они будут до последнего цепляться за своё мнимое благополучие, пока всё это не коснётся их лично. Да ведь вы досконально изучили наши тридцатые, мне ли вам объяснять! Вот объявили им, что каждый их шаг, слово и вздох отслеживаются уже сегодня. И что? «Заткнись! Не мешай смотреть TV, лучше передай еще гамбургер!» Во-вторых, вы заметили, что с некоторых пор любые разговоры о теориях заговора стали чем-то вроде явного признака психического расстройства? Забавно, да? Вся история человечества – это хитроумные комбинации и коварные союзы, подковёрные интриги и грандиозные предательства, а сегодня, в самый напряжённый её момент заикнуться о теории заговора стало моветоном!

– Да вы ловчее Геббельса, как я посмотрю…

– Нет, мы не IV Рейх. Всё значительно проще. Наша империя уже основана. И имя ей – всемирная корпорация. Ха-ха! Такая вот большая контора! Взгляните внимательно на величественные офисные небоскрёбы, на эти гигантские инкубаторы! Только, если курам мы обрезаем клювы, то этим двуногим мы ампутировали дух! При этом мы максимально освободили их плоть. То, что ещё для предыдущего поколения является пошлостью и мерзостью, для них – всего лишь повод для «милых» шуток со всех экранов «цивилизованного» мира.

– Разнуздать, чтобы взнуздать?

– О, да… Я тут сохранил определение эталонного зека сталинских лагерей из Солженицына… – незнакомец стал читать с дисплея телефона, – «Жизненный напор, безжалостность, изворотливость, недоверчивость и презрительная насмешливость над всем святым». Вы узнаёте современного успешного топ-менеджера?! – осклабился он волчьим оскалом.

– Я узнаю и обычного чиновника…

– Механические болванчики! Когда придёт время выдавать пропуска в нашу всемирную корпорацию в виде чипов на руку или на лоб (чтоб уж точно не потерять бесценную метку), думаете, они разглядят тут символ или вспомнят библейское пророчество? Да они убивать друг друга будут за место в очереди за этим клеймом! Мы уже сегодня можем засадить любого лемминга при малейшем признаке неповиновения – хоть бы и за нелегальное скачивание в сети! – инфернальный смех раздался из кресла.

– Как говорится, если посадить любого человека в зрелом возрасте, то со временем он обязательно осознает, за что именно оказался в тюрьме…

– Да-да! Ах, этот бесценный опыт отечественных спецслужб… А ведь мы, старина, вполне согласны с вашей теорией о Конце Истории. Опять же символично! Где наша история началась: и Древний Шумер – современный Ирак и весь этот исконный ареал и колыбель человечества – от Египта и Сирии и до Персии-Ирана, там она сегодня и заканчивается!

– Так может, – задумчиво проговорил, словно размышляя вслух, Роман Николаевич, – и Иуда обратится подобно Савлу на пути в Дамаск…

– О чём это вы?

– Я о том, что вы рано радуетесь! Жив Господь! И люди вам – не потребительская и электоральная масса!

– Именно масса… – со злобой сквозь зубы процедил незваный гость, – серая, тупая, бессмысленная масса! Но ничего, мы наделИм её смыслом! Мы им укажем их истинное место бытия!

Старик щёлкнул языком и покачал головой подобно психиатру, уже вполне определившемуся с диагнозом очередному пациенту.

– Наверняка вплывала мыслишка, да и не раз: а брошу всё и покаюсь?! – с сочувствием спросил он, – Но хозяин на ухо: слишком велик твой залог, который ты внёс по договору, да и зла уже критически много на совести твоей!

Незнакомец смолчал.

– Не слушайте его! – театрально взмахнул рукой Роман Николаевич, – Он же сам – отец лжи. И договор его не действителен. А раз вы живы, значит Отец ваш истинный всё ещё ждёт!

– Умолкните! – не выдержал мужчина, – Более никто не будет обременён вашими бредовыми проповедями, поверьте мне!

– Ой-ли! – ничуть не смутившись, отреагировал старик.

Внезапно раздался хлопок выстрела из пистолета с глушителем.


X. Воскрешение

«вы говорите: …ненастье, потому что небо багрово. Лицемеры!
различать лице неба вы умеете, а знамений времен не можете»
(От Матфея 16:2,3)


– Как это странно, Ксения… – молодой человек склонился над Новым Заветом, как над микроскопом в лаборатории, лицо его было торжественно бледным, словно он сделал великое открытие, – Две тысячи лет назад нас увещевали «близ, при дверях!» А ныне, когда на наших глазах воплощаются слова Апокалипсиса, говорить о нём стесняются даже некоторые верующие.

– Ты сильно изменился… – девушка с любовью посмотрела на Влада, – Будто внутри тебя расцвёл солнечный цветок… А лучи его просвечивают сквозь твои глаза и даже кожу…

– Такой цветок в тебе был всегда… – от волнения молодой человек перешёл на шёпот, – Возможно, именно об этом слова «Царствие Небесное внутрь вас есть»?

Ксения кивнула.

– У меня такое чувство, что я читаю Код… – Влад широко по-детски улыбнулся, – Его написал Тот же, Кто написал и Код моих генов, и Код бытия… Я ещё не всё понимаю, но… дух мой уже вполне отзывается на этот древний шифр… – он нежно провёл рукой по страницам Книги Книг.

– Значит, Финал уже близок? – в глазах девушки появились слёзы.

– Да… – просто ответил молодой человек, – За нами идут поколения, которые уже просто ничего иного и не знают, кроме власти денег и похоти. Но поколение наше – уникально. Мы выросли между двух миров, между двух систем. А выбрать должны третью. Свою. Она носит Имя, от Которого отреклись наши предки, а потом так долго и мучительно расплачивались за своё предательство…

– Любовь?

– Да… Её пытаются затасовать в игральные карты, объявить фикцией и сказкой для простачков. Но кроме Неё во всей этой вселенной больше и нет ничего по-настоящему стоящего…

– Но не слишком ли поздно? Не слишком ли много в мире стало зла и боли… Разве мы уже не за краем пропасти?...

– Вот прочёл я недавно: «когда не станет больше людей, способных обращаться к Богу, тогда и известное нам бытие утратит смысл и закончится»…

– Но даже если мир увидит вашу трансляцию из первого века, как сможет он отказаться от привычной и комфортной лжи? Не возведут ли они целые стены из стройных теорий и учений, лишь бы только разоблачающий свет не проник во тьму их «жизни»?…

– Философы Рима уже делали это… Всё это было… Опять таки написано… – Влад перелистнул страницы, – «Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят».

– Тогда для чего весь этот проект? Для чего погиб Роман Николаевич?

Молодой человек нахмурился.

– Ну конечно погиб! – вскинулась Ксения, тут же расплакавшись, – Я никогда не поверю в легенду о сердечном приступе! Они и Фёдора Евгеньевича убили! Иначе он бы уже был здесь, с нами!

– Так ведь они с нами… – лицо молодого человека просияло.

Девушка ошеломлённо огляделась по сторонам. Внезапно по комнате растеклось сильное благоухание. Ксения в испуге прижала руку ко рту, словно боясь вскрикнуть. А Влад стал негромко читать:

– «…входящий дверью есть пастырь… и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их… кто войдет Мною, тот спасется… и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком. Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец.»

– Хочешь сказать, трансляция для тех, кто слушается голоса Его?

– Может быть, сейчас они называют этот голос просто совестью, но они увидят и Того, Кому он принадлежит на самом деле…

Девушка заломила руки и неуверенно произнесла:

– Когда всё свершится, мой милый друг, я останусь при монастыре в Дивеево… В конце концов, затвор – моё естественное состояние. Мне в миру…

– Не место, нет… Всё правильно…

* * *

– Ополчение новое, а место – старое! – весело заявил юный ассистент Влада, – Не оскудела земля Нижегородская!

  – Дату трансляции назначаем на 4 ноября? – улыбнулся учёный.

– Разумеется! Как раз – воскресенье!

– А враги не сорвут нам всё в последний момент?

– Только если отключат электричество на всей планете! – засмеялся ассистент.

Влад взглянул на икону царственных страстотерпцев и уверенно произнёс:

– Ничего они не смогут. С нами Бог!


В день трансляции Влад так страшно нервничал, что решил доверить все работы своему ассистенту, а сам отправился в Дивеево. До позднего вечера он пробыл в Троицком соборе, после чего заночевал в доме, находившемся неподалёку, у своих новых знакомых. Те встретили Влада, пребывая в каком-то священном трепете и даже ужасе. Молодой человек сразу сообразил, что его новые друзья ВСЁ уже видели. Никто не был в силах обсуждать случившееся, так сильно было всеобщее потрясение, поэтому Влад сразу прошёл в свою спальню и мгновенно заснул сном младенца.

Ранним утром его разбудил какой-то шум. Он открыл глаза, перед ним на стуле сидел некий господин весь в чёрном.

– И на что вы надеялись? – ледяным тоном спросил неизвестный.

Молодой человек протёр глаза и присел на диване.

– А вы, простите, кто? – улыбнувшись, спокойно спросил он.

– Вам это сложно будет понять… – загадочно ответил мужчина в чёрном, – Но дабы хоть немного сориентировать вас: признаюсь, что я последним говорил с живыми Фёдором Евгеньевичем и Романом Николаевичем.

– Ах, вот как…

Влад опустил взор. Тихая и светлая печаль зримо коснулась его.

– Я вижу, вы успели привязаться к этим мертвецам? – с холодной насмешкой задал вопрос незнакомец.

– Наш Господь есть Бог живых, но не мёртвых… – улыбка просияла сквозь грусть на лице молодого человека.

– О-о… – скептически ухмыльнулся мужчина в чёрном, – Вы рассчитываете, что этот ваш проект и на меня произвёл впечатление? Я вам вот что скажу. Все ведущие СМИ уже отреагировали на данную авантюру дОлжным образом. Хотите самую популярную формулировку? «Анонсированная русскими с такой помпой трансляция из первого века нашей эры оказалась профессиональной постановочной съемкой. Ведущие эксперты в области спецэффектов и по древней истории уже подтвердили этот вывод. Жители планеты очередной раз глубоко разочарованы интернет-контентом из России.» Ну как?

Незнакомец расхохотался и хлопнул себя рукой по коленке. А затем продолжил с сожалением в голосе:

– За кого вы боретесь?! Святая Русь – жалкая насмешка! Вы посмотрите на них – убогие хомячки, алкаши и проститутки! Ваша страна давно и надёжно оккупирована экономически и идеологически! Обслуживайте нефтяные и газовые трубы и не трещите! И тогда, может быть, некоторым из вас обломится что-то с верхних этажей нашего великого корпоративного здания…

– Я же вам сказал… – всё так же спокойно отвечал Влад, – Русь жива. Ибо сказано: «…умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения»… – молодой человек накинул одеяло на плечи и подошёл к окну, – Все они сейчас здесь… Владимир, Ярослав, Александр, Сергий, Серафим… Николай…

Слёзы радости заструились из глаз Влада.

Внезапный и необъяснимый панический приступ сбросил мужчину в чёрном со стула. Животный страх исказил его лицо. Вдруг, спотыкаясь и запинаясь, он бросился прочь из дома. На улице ужас его только усилился. Мужчина пробивался сквозь толпы народа. Казалось, вся округа, сколько хватало взгляду, была заполнена людьми. Господин в чёрном стал задыхаться, в глазах его стало темнеть. Но прежде он отчётливо разглядел между двумя храмами светящиеся фигуры святых…