Семейный интим. Загсексом

Таня Шекель (в девичестве Татьяна Лившиц) в свои неполные двадцать восемь лет работала заведующей ЗАГС в небольшом провинциальном городке Ново-Шахтинске, Ростовской области. Хотя в силу своих профессиональных обязанностей она и соединяла в одно целое два одиноких любящих сердца, сама была по женским понятиям глубоко несчастным человеком. Всё в её личной жизни как-то не складывалось и не склеивалось, приносило ей лишь одни разочарования. Сынишка Дима рос без отца, с мужем Таня развелась пять лет назад, язвительные наставления родителей она не хотела слушать. Подруги, хотя и давали вроде бы разумные советы, да только вот следовать им заведующая ЗАГС не желала, слишком скучно ей было их придерживаться и всё тут. И ещё раз, но уже нервно, громко – и ВсЁ ТуТ! Несомненно, Таня понимала, что красотой её природа явно не обидела, и среди местных жителей глубинки она слыла райской птицей лакомых утех на фоне вульгарно-скоморошного, провинциально-бесшабашного вертепа городских донжуанских интрижек. Спокойно ходить по серым улицам города Тане было просто невыносимо, поскольку мужское внимание наглым образом цеплялось за её яркое оперение приставучим репейником, так и норовило всюду обуять её «ослабевшим, разведённым характером», предлагая отведать свою якобы бескорыстную любовь и будто бы целительный «Ниагарский водопад» безвозмездных чувств. Понимая, что ей всё равно не устоять перед шквальным наседанием со стороны сильного пола, она назло окружающим вызывающе вертела твёрдой попой и «латексно» пружинила сочной грудью, поблёскивая к тому же тёмно-карими глазками и смоляными кудрявыми локонами шикарных волос, перед потными лицами более-менее состоятельных ухажёров.

Этими движениями она злила женское население провинции, наслаждаясь от этого. Желая поскорее продать ухажёрам с «нагрузкой» (в виде сынишки Димы) своё натуральное великолепное вихляние, заимев с этого максимальную выгоду, Таня, как я уже сказал выше, усердно поблёскивала и потряхивала женскими вкусными секретами и, не переставая, улыбалась всем наотмашь белозубой улыбкой.
- Надо же устраивать свою жизнь,- рассуждала она.
  Борис Бовин был законным супругом Марины Бовиной, (в девичестве Марина Белка) подруги Тани Шекель. Марина и Таня работали в одном и том же городском исполнительном комитете совета народных депутатов трудящихся города Ново-Шахтинска, только Марина возглавляла жилищно-коммунальный отдел, ну, а Таня, как вам уже известно, отдел ЗАГС. Марина почти каждый вечер рассказывала своему мужу Борису про Таню Шекель, что она очень хорошая, только вот не везёт ей на личном фронте, что она, Таня, может и хочет любить по-настоящему только одного, единственного мужчину, не заглядываясь на других, однако мешала главная проблема – мужчины она такого найти, никак не может. И вот в одно прекрасное время, в последнюю пятницу месяца, вечером, Марина Бовина пригласила подругу Таню к себе в гости.
*
Вовсю благоухая горько-сладким облаком из дорогих французских духов, румяны и помады ОНА вошла в квартиру Бориса и Марины Бовиных. Не смея смотреть ей в глаза, дабы не выдать своего восхищения кричащей природной красоте глупым выражением лица, Борька, галантно обслужив гостью в коридоре, пригласил её пройти в зал квартиры, а сам тем временем, закусив нижнюю губу, с внутренним натянутым весельем, быстро проследовал на кухню за приготовленными салатами, нарезкой и спиртным. Крутыми формами Таня мяла терпеливое кресло, будоражила вокруг себя неподвижный воздух квартиры, загребая его красивыми карманами бёдер, когда прохаживалась чинно по комнате и рассматривала на стенах семейные фотографии хозяев, слегка шурша трущимися, друг об друга капроновыми колготками в промежности. Продолжая двигаться по залу, она беззвучно выдыхала из «себя серебряной» ионизированную смесь выпитого ею кислородного коктейля, прикасаясь пухленькими пальчиками и губками к листьям комнатных растений. Словом она своим нарочитым присутствием дерзко возбуждала живую и не живую материю домовитого мира, стараясь произвести незабываемое впечатление в дружелюбно распахнувшихся пенатах четы Бовиных.
Сидя задумчиво, закинув ногу на ногу на диване у стола и оголив ножку от тыльной части коленного сустава до начала ягодицы, Таня липко смотрела на Бориса, заставляя его полностью переключиться на ресторанное ухаживание за ней, что он и делал, как кролик, попавший под взгляд питона. И, конечно же, Марина, как настоящая подруга одобрительно отнеслась к любезному поведению мужа, к тому же она заодно могла и похвастаться Тане своим мужским сокровищем, живущим у неё дома. Борька так увлёкся новой гостьей, что иногда забывал оказывать элементарные знаки внимания своей жене, но она на него не обижалась, лишь бы Тане было хорошо, так она считала и в радости удалилась на кухню. А Тане было хорошо, даже очень хорошо, она весьма повеселела и, включив магнитофон, пригласила Бориса на медленный танец, прошептав ему на ушко мягким голосом:
- Боря, а я красивая, я хорошая?
И он не думая, ответил ей тоже на ушко, нежно прижимая к себе:
- Очень красивая, очень хорошая.
В таком положении «влюблённых журавлей» Боря и Таня находились несколько минут, пока Марина на кухне готовила чай и резала на порции торт. Продолжая постепенно прижимать к себе Таню, Борька правым коленом случайно прикоснулся к её низу живота, а затем туго вошёл между наливных ножек и ощутил плотную калиброванную стать, охотно и с удовольствие передавшей ему свой рельеф до мельчайших подробностей. Борька даже на долю секунды в уме увидел эту плотную обитель смелой любви, кокетливо принимающую ласковый предмет и хитро удерживающую, сжатием наливных ножек, всё тот же объект, в виде Борькиного острого колена. Таня еле заметно вздрогнула плечами и на мгновение потеряла равновесие, прикоснувшись головой к плечу кавалера, но незамедлительно отшатнулась от него на пионерское расстояние, когда на кухне Марина весело произнесла:
- Танцоры, помогите мне принести торт и чашки.
- Мы уже бежим,- в один голос сказали они, входя на кухню.
**
Прекрасно проведя вечер, все трое шли по ночному городу, провожая Таню домой. Борис шёл в середине компании, держа под руки женщин, и волнующе чувствовал своим локтем без стыда прижимающуюся правую грудь Татьяны. Она при ходьбе импульсивно дрожала и то ложилась тёплым котёнком на предплечье, то соскальзывала с него уснувшим зверьком и вновь по-свойски ложилась на прежнее место.
- Таня не могла не замечать этого, стало быть, она намеренно совершала сие действие, получая вероятно от этого колоссальное удовольствие,- думал Борька, и ему было приятно не только данное прикосновение ощущать, но и думать про это.
***
Начав вести двойную жизнь, спать с женой, а думать и обнимать в мечтах Татьяну, Борька всеми способами пытался, как бы случайно встретиться с понравившейся ему райской птичкой. Городок был не большой, и идти напролом, впасть в объятия чужой женщины, имея законную жену, было не реально, и Борька это понимал. Но вот уже, который день: с 18 часов до 18 часов 30 минут он вертелся в продуктовом магазине, лелея тайную надежду о встречи с Таней, покупая хлеб и молоко, недалеко от места жительства Тани Шекель. Он несколько раз представлял себе их случайную встречу в магазине, даже на этот счёт заготовил некоторую речь, но каждый раз её перефразировал, ища более непринуждённую что ли. Хмурым, но тёплым сентябрьским вечером Борька как обычно стоял возле кассовой зоны магазина и смотрел сквозь витрину на улицу. Монотонное стрекотание кассовых аппаратов и лёгкий гул покупателей не мешал ему погрузиться в себя и ждать, надеяться и верить в чудо. Вдруг сзади кто-то ткнул ему чем-то в спину. Он тут же уловил знакомый запах дорогих духов и, обернувшись назад, увидел улыбающуюся Татьяну.
- Привет, ты кого-то ждёшь?- спросила она.
- Привет. Да нет, просто вспоминаю, всё ли я купил, что просила жена,- смущённо ответил Борька.
- Тань, я просто обязан тебя проводить до дома,- сказал уверенно он, посмотрев на сумки с продуктами в её руках.
- Я согласна,- смеясь, ответила она, и они вышли из магазина.
- А Маринку ты скоро с работы не жди, у неё сдача жилого дома идёт, она над новой документацией работает.
- Придётся мне тебя накормить, если ты не возражаешь?- сказала Таня.
- Я?
- Да ты что, конечно же, не возражаю.
- Очень кушать хочется,- жалобно, с иронией ответил Борька.
****
- Вот мы и пришли в моё скромное гнёздышко. Раздеваемся, обувай тапочки и отнеси сумки на кухню,- хозяйским, но добрым голосом произнесла Таня, а сама скрылась за дверью спальной комнаты.
- А где же сынок,- спросил Борис.
- Димочка у родителей гостит,- глухо донёсся ответ Тани из спальни.
- Ты пока сумки разбери, а я сейчас приду,- снова донеслось из спальни. Какие там сумки, он, не шевелясь, сидел на кухне с волнением в груди и с приятными прострелами ниже пупка, ожидая появление великолепной павы. Тут еле уловимо послышались шаги, и в дверном проёме кухни расцвела красная роза любви.
- А вот и я,- загадочно улыбаясь, сказала Таня.
Борька резко встал и застыл, словно перед ним появился министр ФСБ.
- Что с тобой?- спросила Таня. Но Боря не слышал вопроса, он бросился к ней и со словами:- Таня я хочу тебя сейчас, прямо здесь, не надо никакой еды. Что-то ещё бормоча, он упал перед ней на колени, обхватив её шёлковые бёдра руками.
- Дурачок, встань, иди ко мне мой котик, я тебя угощу чем-то вкусненьким,- не громко проговорила она, прижимая его дрожащее тело к себе, гладя рукой по голове. Таня собакой-поводырём провела Бориса с помощью поводка желаний по квартире в свои покои. Он обнял её, прижавшись животом к спине, за раскрепощённые груди, потом медленно приподнял низ платья, а подбородком послал вперёд податливую скульптуру так, что пьедестал жёстко упёрся в главную мышцу Борьки.
- Подожди, не спеши,- сказала Таня, доставая и шифоньера белый накрахмаленный фартук с круглым отверстием посередине.
- Что это, зачем?- удивлённо спросил Борис.
- Надевай на пояс, а «зайчика» просунь в дырочку.
- Так надо,- напористо заявила Таня и заулыбалась.
- Ладно,- сказал, соглашаясь, Борька и ухмыльнулся над чудаковатыми требованиями. А Таня принялась вилять спелым персиком, натирая причинное место приятеля и набычившись, Борькин зайчик зазвенел, вырастая и ползя вверх с каждой секундой грозя вырваться из брюк на свободу. Таня медленно спустила белоснежные трусики, и буланый конь, мотнув головой и сбросив с себя одежды, бережно протиснулся в пушистое голенище детского валенка. Таня пластично выгнулась, пропустив руку между своих ног, принялась ласково перебирать сморщенный прохладный кисет Бори Бовина. Работая, не отдыхая, Борька два раза с небольшим промежутком выпустил пулемётные очереди в поясную мишень, а Таня, нагнетая красочный отход, с нарастанием начинала стонать с каждой следующей осадой и наконец, соскочив с коня, ударила ему в лицо молочной струёй оргазма. Борька посмотрел на свой контакт и с облегчением выдохнул потому, что мутные брызги испарины остались висеть мокрыми пятнами на фартуке с дырочкой.
*****
По осенней сентябрьской листве Борька шёл на ватных ногах весёлый, хотя и с опустошённым кошельком желаний. Перед глазами ярким, лучезарным светом светился образ Татьяны. Борька никак не мог осознать, что он и она прожили великолепные минуты обоюдного счастья, что это свершилось, что это не сон. Подойдя с такими воспоминаниями к подъезду своей пятиэтажки, он присел на лавочку перевести дух и, запрокинув голову вверх, посмотрел на вечернее небо. Там звёзды, тесня друг друга, подмигивали ему, посылая  воздушные поцелуи в виде искромётных стрел. Борька подумал:«Хороша райская птичка, однако фартук с дырочкой сшит не сегодня, а вероятно уже давно и я, наверное, не вхожу в первую десятку, да уж». Посидев на лавочке минут двадцать, он поднялся на третий этаж и, открывая пустую квартиру, тихо произнёс: «А Маринка всё-таки лучше, роднее».