глава 4. 3 Верёвка самоубийцы на счастье

- Что вы сейчас собираетесь делать? Было бы неплохо всё-таки возвратиться в посёлок и лечь в постель — я вижу, что вас знобит, и раз ваш организм ослаблен раной, общество чахоточных больных — не лучшее для вас.
- Было бы неплохо всё-таки осмотреть тело, - возразил он, - а заодно и комнату покойного. Иногда при таких осмотрах можно найти любопытные сюрпризы.
- Стало быть, вы всё больше склоняетесь к тому, что это — убийство? - спросил я, покорно следуя за ним по лестнице на верхний этаж — он держался за бок, но подъём давался ему всё-таки не так тяжело, как я опасался.
- Вовсе нет. Я только вижу определённые странности, которые не дают мне покоя. Если они объяснятся самоубийством, значит это самоубийство. Если нет... - он не договорил, оборвав сам себя на полуслове, потому что увидел идущую нам навстречу по коридору Мэри.
На ней было привычное серое платье, очень шедшее её светлым волосам и голубым глазам — Мэри любила его — но сейчас оно заметнее всех нарядов подчёркивало её худобу, а она, кажется, не замечала этого.
- Мистер Холмс, Джон, - она протянула ему руку, а мне приветливо кивнула. - Какое ужасное происшествие! Вы уже слышали о смерти мистера Стара? Лёгочное кровотечение — это страшная смерть.
- Лёгочное кровотечение, вызванное верёвкой на шее — это, действительно страшная смерть, - сказал Холмс. Мэри удивлённо посмотрела на него — она явно не знала, что на самом деле Стар повесился.
- Он покончил с собой. - сказал я.
- Боже мой! Зачем? Ведь мы здесь все и так... - она не договорила.
- Вероятно «так» кого-то не устроило, - сказал Холмс. - Но странно, что вы ничего не слышали. Я полагал, уже и полиция, и жена и дочь Стара прибыли сюда.
- Возможно, но, в таком случае, ведут они себя очень тихо. Номер Стара заперт, а доктор Морхэрти делает утренний обход в другом крыле.
- В другом крыле? - оживился Холмс. - Это очень удобно. Миссис Уотсон, скажите, вы, случайно не умеете стоять на стреме?
- Вспомню навыки детства. - улыбнулась Мэри. - Когда-то давно мы с сестрой лакомились вишнями в соседском саду. Когда кто-то приближался к калитке, я начинала петь «У Мэри был барашек», а за это сестра приносила мне вишен.
- О-о, милая, ты была воровкой? - засмеялся я.
- Во всяком случае, пособничала воровству. Но зачем вам, мистер Холмс, тайно проникать в комнату Стара, если вы можете совершенно открыто попросить доктора Морхэрти и полицейских, коли уж они всё равно должны прибыть, впустить вас туда?
- Я пока не знаю. Что могу там найти — кроме смутных сигналов интуиции у меня нет никакого обоснования этому осмотру. И я не хочу ставить себя в глупое положение — ведь доктор Уотсон уже предположил, что я заинтересовался этим делом только от скуки, да ещё, может быть, с целью приглушить свою неуверенность в завтрашнем дне и свой страх перед вашей предстоящей смертью.
- Холмс! - гневно вскричал я, почти готовый ударить его за такие слова — тем более, что я совершенно не понимал, зачем он это проделывает.
Но Мэри совершенно спокойно положила свою узкую ладонь на моё предплечье, смиряя мой порыв:
- Нет-нет, Джон. Он прав. Лучше слышать о том, что твоя смерть кого-то пугает, кроме тебя, чем предаваться страху среди фальшивых разговоров и тревожных глаз... Хорошо. Мистер Холмс. Я готова пойти на поводу у вашей интуиции и постоять... как вы сказали? Ах да, «на стреме», - её глаза смеялись. - Пойду в тот конец коридора, и если кто-то появится на лестнице, дам вам знать.
- Вот видите. - назидательно проговорил Холмс, когда она отошла достаточно далеко. - Простое упоминание о смерти не может её приблизить, а заслонив глаза руками, солнца не потушишь.
- Зачем вы всё это делаете? - беспомощно спросил я. - Тот сонет...
- Это для вас, - спокойно сказал он, доставая из кармана тонкую проволочку, которую, видимо, когда-то использовал для прочистки трубки. - То же, что «Сентиментальная сюита». Вы прорыдали почти четверть часа, когда я играл на скрипке, и это было необходимо, чтобы сбросить пар. Но хороший кочегар следит за давлением постоянно, а не доводит свой котёл до критического состояния.
- Благодарю покорно за лестное сравнение, - буркнул я, мучительно раздумывая, есть что-то в его словах или это обычное упражнение в софистике.
Холмс между тем устроил из проволоки замысловатую кривулю и, приблизившись к запертой двери в номер Стара, осторожно просунул её в замочную скважину. Ему не понадобилось слишком много усилий, чтобы замок щёлкнул, а дверь отворилась. Сделав мне приглашающий жест, он вошёл в комнату.
 Тело находилось там, где его и оставили, только теперь оно было накрыто простынёй. И казалось поэтому одновременно и зловещим, и обыденным, словно зачехлённое кресло. Но Холмс не сразу обратился к телу. Он рассеянно прошёлся по комнате, скользя взглядом так, словно не мог придумать, куда смотреть. Я знал этот бездумный взгляд — Холмс отпускал свои глаза из-под влияния рассудка или фантазии, как пускают искать след собаку, натаскав её, разумеется, на лисицу, но ещё даже не представляя, есть ли вообще лисица в округе, лишь смутно подозревая о её присутствии.
В какой-то миг он вдруг резко, почти напугав меня, опустился на колени и полез под кровать.
- Что там? - спросил я
- Кто-то уронил на пол шприц, и он разбился. Странно...
- Что именно странно?
- Если укол Стару делал кто-то из персонала, почему не убрали осколки? И почему сам Стар мирился с возможностью проколоть себе ногу, а не позвал кого-то убрать? Если только этот шприц уронили на пол совсем недавно... Послушайте, Уотсон, можно ли здесь приобрести где-нибудь химические реактивы?
- Вряд ли. Разве что, в аптеке самого санатория. А на что вам? Хотите проанализировать остатки содержимого этого шприца?
- Вы поразительно догадливы сегодня.
- Проще будет посмотреть в листе назначений, какие уколы могли делать Стару.
- А вы можете это сделать?
- Думаю, Морхэрти не откажется показать — мы ведь с ним коллеги.
- Я всё-таки соберу осколки. - сказал Холмс.
- Осторожнее, не порежьтесь, - предупредил я.
- А, чёрт! - тут же вскрикнул он и выронил острый осколок. - Что ж вы эдак под руку-то, - проворчал он с досадой
- Извините. - удручённо сказал я.
Холмс выдавил из ранки несколько капель крови и замотал руку платком.
- Никаких записок. Никаких документов на столе, - продолжал он осматриваться. -  Ни рюмок, ни чашек, всё чисто убрано. Давайте теперь осмотрим труп, - он стянул простыню, и я поморщился при виде скрюченного крупного тела, перемазанного тёмной уже загустевшей кровью.
- Похоже, что он умер, действительно, от лёгочного кровотечения. Крови предостаточно — и кровопотеря значительная, и лёгкие ему просто залило.
Холмс склонился над трупом, разглядывая след от верёвки на шее.
- А расположение узла странное, - наконец, роговорил он.
- Почему? Под левым ухом. Как это и бывает чаще всего, если повесившийся, конечно, не левша.
- Под ухом-то под ухом, - задумчиво пробормотал Холмс. Он взял рукой покойника за лицо и чуть повернул, чтобы странгуляционная борозда стала видна лучше. - Смотрите: ведь петля должна быть восходящей к узлу, а здесь она почти горизонтальна. Словно затягивалась не вверх, а вбок.
- Но такого не может быть, - насторожился я. - Если он спрыгнул со стула, петля не могла затянуться иначе, чем вверх.
- Смотрите сами, - он посторонился, давая мне возможность хорошенько разглядеть.
- Да. Действительно. - пробормотал я, но тут из коридора донеслось — громко и неуместно:
- У Мэ-э-эри был бара-а-ашек!
- Скорее! - Холмс схватил меня за руку. - Сюда идут.
Я, правда, не слишком понимал, почему мы должны всё это проделывать под покровом тайны, но уж поскольку незаконное проникновение в номер состоялось, имело смысл, действительно, убраться, пока нас не заметили.
Я с готовностью метнулся к двери. Но Холмс почему-то не последовал за мной, а привалился плечом к стене и с несколько отсутствующим видом провёл ладонью по лбу.
- Что с вами? Вам нехорошо? - испугался я.
- Голова... закружилась... - замедленно ответил он. - Я сейчас упаду... Помогите мне, Уотсон...
Я подхватил его, и он буквально повис на мне, теряя сознание. Но кое-как мы всё-таки вывалились в коридор. К счастью, тревога с «барашком» оказалась ложной — кто-то из персонала просто прошёл по коридору мимо, как объяснила нам встревоженная Мэри.
- Мистер Холмс, что с вами? - спросила она, касаясь его плеча с такой нежностью, что я снова почувствовал укол ревности.
- Ему нужно сесть, - сказал я. - И, пожалуй, что нашатырный спирт — ты сможешь его найти?
- Сейчас спрошу в аптечке, - Мэри быстро пошла, почти побежала, в другой конец коридора. А я усадил Холмса на клеёнчатый диванчик со спинкой — такие диванчики стояли здесь вдоль стен — и постарался нащупать пульс. К моему удивлению, пульс не частил, как я подозревал, а наоборот, был очень медленным: ударов пятьдесят — не больше.
- Да что с вами такое! - воскликнул я. - Холмс!
- Голова кружится. - повторил он, бледный, как мел, и прислонился лбом к моей руке — как видно, ему трудно было удерживать голову, а отяжелевшие веки так и опускались.
Принесённый Мэри нашатырный спирт несколько оживил его, но встать он не мог. Я ещё раздумывал, что с ним случилось, и что я по этому поводу должен предпринять, когда в конце коридора появилось сразу несколько человек: доктор Морхэрти, сестра Мур, чьи губы были поджаты, а лицо бесстрастно, миссис Стар, прижимающая платок к глазам, Ева Стар, такая же бледная и отстранённая, как и Холмс сейчас, а с ними полицейский сержант в форме швейцарской полиции и человек в штатском, чьё выражение лица не позволяло заподозрить в нём простого обывателя.
- Что здесь происходит? - первым и спросил он по-английски без малейшего акцента, глядя на нас. - Кто вы такие?
- Я не знаю, как к вам обращаться, - проговорил я. - Но, полагаю, вы имеете право требовать ответа на свои вопросы. Миссис Уотсон — пациентка санатория, я — её муж, мистер Холмс — наш общий друг. Мы пришли навестить миссис Уотсон, а мистеру Холмсу, как вы, наверное, могли бы догадаться, взглянув на него, стало нехорошо. Я пытаюсь оказать ему помощь, с вашего позволения.
Бесцеремонность этого типа вызвала во мне неудержимое желание говорить с едкой иронией — я едва сдерживался.
- Меня зовут Кланси, - сказал незнакомец в штатском, - Клапка Кланси, - как собака зубами клацнула. - Я представляю здесь интересы Британии и британцев, и поскольку смерть нашего соотечественника Тиверия Стара создаёт определённые сложности, моё присутствие здесь вполне уместно.
- Очень приятно, мистер Кланси, - слабым голосом сказал Холмс, нюхая нашатырь. - Однако, на какие сложности вы намекаете?
- Согласно воле мистера Стара, тело надлежит сжечь, а прах упокоить в фамильном склепе, - вместо него ответил Мориарти. - Необходимо медицинское заключение, вскрытие, оформление документов, перевод их — ведь они будут составлены не только на английском, но и на немецком языке. Господин Кланси вызвался проследить, чтобы всё прошло без задержек, и с телом и имуществом обращались аккуратно. Герр Готлиб — полицейский сержант — в свою очередь призван исключить все сомнительные причины случившегося. Так что сейчас они займутся своей работой. А вас мы не смеем больше задерживать, если, конечно, мистер Холмс в состоянии идти.
Ему явно хотелось от нас избавиться.
- Мне лучше. - сказал Холмс и встал на ноги, на всякий случай придержавшись за моё плечо. - И мы сейчас уйдём, но я бы хотел предостеречь вас от скоропалительных и опрометчивых выводов... Сержант Готлиб, скажите, вы ведь понимаете по-английски?
- О, конешно, та, - с сильным акцентом откликнулся Готлиб.
- Так вот. У меня с самого начала были сомнения в том, что это — самоубийство. Теперь они полностью развеялись.
- Слава богу, - ввернул Морхэрти, и Холмс покосился на него, но твёрдо договорил:
- Тиверия Стара убили, сержант.