Концерт Аллы Пугачевой

Это был 1981 год. А может и 1982…. Я работала  в Венгрии, в Дебрецене, медсестрой (служащей советской армии). Советрепулетер. Так мадьяры называли наш военный городок.  Дежурила в санчасти, в  стационаре,  где лежали солдатики.  Жили в общежитии, по выходным ездили на «фюрды», это такой бассейн под открытым небом.  Солдатики лежали с разными болячками. От простуды до экземы. С более серьезными заболеваниями, не поддающимися лечению в нашей санчасти, отправляли в город, к мадьярам, или в Сальнок. В Сальноке делали аборты и лечили гинекологию. К мадьярам отправляли с травмами, ожогами,  острыми случаями.
В нашей части 23370, был замполит Атанов.  Ему, как-то  раз, на учениях руку гранатой разорвало. Говорят,  он чеку выдернул,  а потом долго прицеливался…. Куда бы бросить. Но граната не вынесла такого с  собой обращения и взорвалась, прямо в руке. Шороху было!!! Его в палатку  в санитарную  притащили, кровища, а  мы никак не можем  банку со стерильными инструментами вскрыть.  Банка была намертво залеплена гипсом. Наверное, чтоб  спирт не выпили, ну, может, чтоб не испарился. Тогда инструменты были многоразовыми. И хранились в спирту. Но как то все же вскрыли. Зашили. Зажило.
И вот, как то, дежурила я и услышала  новость.  Что, мол, в город Дебрецен  приезжает с концертом   Алла Пугачева. Командный состав понятно билеты приобретает. И замполит Атанов собирается ехать на концерт с супругой. А ему ехать то и  не на чем. И вот он решил ехать на нашей скорой помощи. Ну, услышала и забыла.  Через некоторое время  дежурю я, в воскресенье.  Было жаркое лето. Санчасть наша располагалась в здании, которое когда то строили немцы.  Там было всего три этажа, а казалось, что все четыре. Стены толстенные, потолки высокие, окна  широкие, само здание длиннющее.
  Вместе со мной дежурили фельдшер,  прапорщик  Рубан и врач терапевт  Тамара Михайловна.
Переделав все процедуры и проведя обед, я  скучала, и, облокотившись на подоконник,  выглядывала через открытое окно во двор санчасти. Тамара Михайловна  ушла домой. Предупредив меня, что если, что случится, она дома на телефоне. Выходной же! Вон другие на Пугачеву поехали, а ей дежурить приходится.  Рубан вышел во двор и разговаривал с водителем скорой. Был полдень, яркое солнышко сияло, птички пели, я щурилась  и разглядывала панораму, так сказать, сверху.  Вдали, в самом начале здания  нашей санчасти показались три фигуры, в форме.  Они медленно двигались вдоль стены. Двое вели третьего, поддерживая его под руки. Я повернула голову в сторону  скорой.  Фельдшер  Рубан  разговаривал с водителем. Я подумала:     « сейчас он их увидит,  подойдет и выяснит, что произошло…» Но Рубан, видимо не собирался этого делать. Напротив, он сел в машину и скорая медленно двинулась навстречу процессии. Я сверху наблюдала за этой сценой. Три фигуры медленно шли  вдоль стены,  а скорая помощь медленно двигаясь им на встречу проехала мимо и выехала со двора санчасти. Я успела только ахнуть. В санчасти была только одна дежурная , это я., В палатах спали солдатики. Был тихий час.  Фигуры приближались и, видно было, что это молодые офицеры. Они открыли дверь и стали подниматься ко мне! На третий этаж!!
Когда они появились в кабинете, стало ясно - дело плохо. Парень, которого вели под руки, молодой лейтенант, был бледно-зеленым и едва держался на ногах. Он не мог ни стоять, ни сидеть.  Его друзья объяснили, во время обеда его поразила сильная боль в животе. « Как будто ножом ударили», объясняли ребята. В голове, как в учебнике, пронеслось:  «клиническая картина…. напоминает «удар кинжалом в живот», шансы ничтожны. Прободная язва желудка».
Я бросилась к телефону: «аллейка, аллейка!!! Срочно КПП!   Капп? Это медсанчасть, машина скорой помощи проезжала? Срочно остановите! Пусть прапорщик Рубан позвонит в санчасть!»
Секунды тянулись как длинные гусеницы, складывались в минуты, звонка не было. Лейтенантик  стонал и вис на руках у товарищей.   Я снова звонила на капп, но там ответили, что скорая проследовала, и замполит Атанов приказал не останавливаться.  Снова бросилась к телефону, на этот раз звонок в квартиру Тамары Михайловны: « Тамара Михайловна у нас пациент. Острый живот. Срочно!».  В ответ она сообщила, что сейчас придет. И опять потянулись секунды, минуты.
Парень стонал и смотрел на меня глазами полными муки. Его друзья спрашивали, почему я ничего не предпринимаю. Как я могла им сказать?? Что у друга прободная язва, и обезболивающие    колоть нельзя. И нужна срочная операция. И нельзя ведь больному правду – матку в глаза резать. Этика!  А, что могу я,  зеленая медсестричка? Могу только звонить. И я снова позвонила Тамаре Михайловне. Она была все еще дома и, сказала, что выходит. Снова потянулись минуты ожидания. Они тянулись как будто резиновые.  Я оглохла от тишины, которая нарушалась стонами и скрежетом зубов лейтенанта.
Я чувствовала себя экзекутором и палачом одновременно. Надо было хотя бы сделать вид, что я чем - то стараюсь помочь. Сделать укол, но какой? Обезбаливать нельзя и я набрала в шприц кордиамин. Не поможет, но и не навредит.  Стала вводить, руки дрожали, мышцы у парня были напряжены и половина вводимого лекарства вспрыснулось  наружу. Блин, у меня сразу пропало желание еще, что- либо предпринимать! Я снова решила позвонить. Тамара Михайловна была еще дома!!!!!!!!  И тогда я не выдержала.  К черту этику, к черту «надо беречь психику больного»,  я открытым текстом закричала: « Дело плохо, очень плохо!». И тогда не на шутку встревожились друзья парня.   « Что надо?»,  «машину  надо! К мадьярам в город оперировать! Срочно!»   Через пять минут военный «бобик» стоял у входа в санчасть. Друзья вывели  больного, помогли погрузиться в машину: «поехали, поехали с нами. Мы не медики мы не знаем куда ехать!».  Но я тоже никогда не была в городских больницах Дебрецена. Разве, что на Фюрдах, и ехала на трамвае. Куда ехать я понятия не имела, да и в санчасти никого не оставалось бы. Как я могу оставить пост!? Но и не ехать было нельзя. Я не могла просто так бросить больного. Мне пришлось   сесть в машину, и мы очень быстро поехали к   выезду в город. И вдруг на полпути я заметила фигурку женщины. Она, нет, не бежала, она мчалась по дороге. Это была Тамара Михайловна.
Я вернулась в санчасть, а Тамара  Михайловна, (к моему большому облегчению), повезла младшего лейтенанта  Славина в город, к мадьярам. В это же время  прапорщик Рубан, и замполит Атанов с супругой,  смотрели в городе концерт Аллы Пугачевой. Я  вернулась на дежурство….
 Когда вернулась Т. М. , она посмотрела на меня с усмешкой и ехидно сказала: « А куда это ты рванула с молодыми офицерами? Замуж выходить, что ли? На кого санчасть бросила?  Да и не оказалось у него ничего. Мадьяры снимок делали, у него все в порядке». Мне нечего было ей ответить. Она начальник, я подчиненная. Возможно, я ошибалась.
Прошло несколько недель. На очередном дежурстве я, как обычно, вносила сведения в журнал о наших военнослужащих, которые находились  на лечении в городе Дебрецене, у мадьяр. Там была такая фраза.  «Младший лейтенант Славин прооперирован   по поводу прободной  язвы желудка».        Имена и фамилии подлинные, кроме фамилии лейтенанта Славина.