Нора

  В маленькой комнатке раздавалось довольное мурлыкание пушистого комочка, не знающего способа обратить внимание хозяйки.

  Нора, безучастная, наполненная холодной грустью, вдохнула настроение времен белых улиц и, словно  ощутив что-то теплое, родное расплылась в улыбке. Тонкие пальчики утонули  в нежной шубке животного. Радостное и полное благодарности мурлыкание стало раздаваться необычайно громко и вывело девушку из оцепенения.

  Нора прогнала сонные видения, смутно бродившие в ее сознании на протяжении нескольких минут, подарила поцелуй кошке и, шатаясь, побрела на кухню в поисках чая, без которого день был не вправе начать свое существование.  Запинаясь о вьющийся в ногах пушистый шарик, она донесла свое тело до кухни и будто в изнеможении бухнулась на стул. Горячая чашка, заполненная бодрящей жидкостью, по своему обыкновению стояла на краю стола, тихо дымясь и наполняя комнату историческим ароматом с солнечной плантации далекой родины. Нора нетерпеливым, резким движением схватила кружку. Предвкушая чудодейственные свойства эликсира бодрости, девушка вновь украсила лицо улыбкой, но на этот раз глаза ее были открыты, взгляд их выражал скорбь. От синих глаз-пуговок веяло леденящим холодом, что никак не вязалось с умиляющей красотой растянутых в удовольствии губ.

- Доброе утро, милая! – пролепетала на бегу слегка поседевшая, но сохранившая блеск былого очарования женщина.

- Ум…, - отозвалась невнятным звуком Нора.

  В спешке, слоняясь из стороны в сторону, женщина привлекла внимание девушки. Нора подняла пустой взгляд на мать.

- Сын моей коллеги ходит на какие-то литературные вечера. Я подумала тебе тоже стоит посетить их. Зарылась в своих книгах и уже, наверное, позабыла, как общаться с людьми.

  Женщина в ответ получила тот же равнодушный звук, что заставило ее перейти на поучительный тон, отвергший интерес к бегающей из комнаты в комнату женщине. Нора продолжила наслаждаться ароматом, нежно ласкающим ее носик.

- Вижу, ты не против вечера. Отлично, сегодня напишу тебе, где и во сколько тебя будут ждать.

- Эмм…, - недовольный возглас, предвещающий отказ, резко прервался еще более строгим, но при этом заботливым голосом матери.

- Рада, что мы договорились. Думаю, тебе будет полезно и интересно там побывать.

  Нора только и успела оголить белые зубки в желании возразить, но мать уже пустила прощальный поцелуй по воздуху, схватила звонкие ключи с гвоздика и выбежала вон из квартиры.

  Девушка, наконец, прислонилась губами к перламутровому фарфору, сделала небольшой, но такой важный и ничем  не заменимый глоток. Обязательный утренний обряд выполнил свою задачу, энергия заплавала в ее крови, расшевелив еле движимое существо, и дал мыслям разрешение бурлить в своем привычном ритме.

  Утро продолжало держать Землю вдали от солнца, наполняя окружающее загадочной тенью, наводящей грусть и нагоняющей сон. Снежинки, как белые мошки, кружились вокруг людей и придавали чувство живости уличной дремоте.

  Хрустом снега, переливающимся на фонарном желтом огоньке, Нора разбавляла замороженную тишину своих действий. Механическими шагами она вышла на дорогу, обошла машины, томящиеся под белоснежными сугробами, и вышла на тротуар.

  Недовольные мысли бессвязно гуляли у нее в  уме, осуждая все, что бродило в поле зрения. Пораженная в самое сердце чудесами, отважными и великими поступками, яркими красками и местами невиданной красоты книжного мира, девушка настолько в него влюбилась, что очередное возвращение к реальности вызывало лишь высокомерно-осуждаемые комментарии. Обыденная рутина наскучивших шаблонных дней, бесконечная и бессмысленная спешка… Реальность ей представлялась воплощением глупости и страданий. Невозможность погрузиться в волшебство возмущала ее и разъедала.

  Полная единственного желания скоротать время и вернуться к «лучшей жизни», Нора двигалась в сторону школы, когда получила сообщение о месте и времени встречи с тем самым сыном коллеги матери.

  Секунды сменялись минутами, минуты часами, уроки, на которых присутствие было только видимым, пролетали незамеченными для девушки, погруженной с головой в мечтательный омут. Наконец прозвенел финальный звонок, дающий  рывок  к старту для побега от безрезультатного времяпрепровождения среди шумных одноклассников и уставших бороться за внимание учителей.

  Праздная улыбка сменилась на надменную ухмылку при воспоминании о литературном вечере. Нору забавляло безнадежное желание матери вернуть её к «мирским радостям». С этой мыслью она побрела уже пройденной ныне дорогой.

  Легкое напоминание лучика солнца  пробралось сквозь слой серой облачной стены. Людям, давно позабывшим разочарование от утреннего вынужденного подъема, луч принес такой же легкий, как и он сам, привкус перчинки, так не хватающей в этот унылый день. Для Норы же прошли незамеченными солнечные старания порадовать. Лучи канули в игнорируемую безызвестность всего дня.

  Не успела она прийти домой и взяться за роман,  как подошло время к очередному поскрипыванию снегом. Вечер был самым что ни на есть  поэтичным, мрачная романтичность белых дорог и нежная уютность золотого света фонарей располагали к разговорам о некогда  прочитанном. Если бы атмосфера зимней трогательности была отмечена юной мечтательницей, она возможно бы чуть порадовалась предстоящему собранию, но девушка в своих скептических настроениях грезила о скором возвращении домой.

  У светофора, издающего неприятный писк, стоял высокий  темноволосый парень. По мере приближения Нора стала замечать движение губ, выпускающих еле слышимые слова. Голос становился с каждым шагом громче, и девушка поняла, что парень говорит  сам с собой. Необычность поведения привлекла ее, она остановилась и стала вглядываться в лицо парня. Девушка совершенно не обратила внимания на красоту, на большие карие глаза, нежно смотревшие в пустоту, на милую улыбку. В своем обычном желании казаться пришелицей из другого мира она вглядывалась в неровности, выбивающиеся из общей картинки. Таковым был ее способ установить уникальность и неповторимость лица. Она уже было отчаялась найти хоть какою-то особенность, но вдруг заметила морщинки, при улыбке декорирующие уголки глаз, придавая хитрость, навеянную бесконечной добротой.  Увлекшись изучением недостатков, превращенных ею в достоинства, Нора и не поняла смущающего действия, произведенного пристальным рассматриванием.

- Здравствуй, тебя, наверное, зовут Нора?

- Ум…, - подтвердила она, все еще разглядывая новый предмет изучения.

- Сколько на тебе пушистиков, ты им явно нравишься, – смущенно улыбаясь, проговорил, задев вязаной варежкой плечо девушки, в желании. Нора посмотрела на плечи, но кроме снежинок, приземлившихся на нее, ничего не заметила.

- Не видишь? – изумленно прошептал он, будто  сам себе, не дождавшись ответа, тут же продолжил. – Ну,  вот же они парят по воздуху, украшают своей чистотой и белизной улицы, танцуют в полете и устраивают игры в твоих волосах. Неужели ты не слышишь, как они болтают о разных глупостях. – Нора, наконец, поняла, что речь идет о снеге. Удивление от странного понимания действительности закралось в ее сердце и увеличило желание изучать.

  Тем временем, пока взаимное озадаченность от миропонимания строила молчаливое общение, светофор, словно сверчок, загорелся зеленым светом и раздражительно застрекотал. Молчаливые фигуры оживились. Норе пришлось отвлечься от лицезрения, что ее раздражило.

- Слышишь пение этого любезного зеленого соловья? Он так сообщает нам о скором конце возможности перебраться на ту сторонку…, - резко схватив девушку за руки, он закружил ее в танце. Вальсируя, они перебрались на противоположную сторону прежнего местоположения. Зеленый свет сменился красным, писк сменился рычанием моторов. – Из труб противных железок вылетают эти вредные шалуны, видишь, как они игриво поглядывают на нас? Бежим, пока они не насладились парированием в серой дымовой грязи, испускаемой машинами,– неожиданно вскричав и так же неожиданно схватив Нору за руку, он потащил ее в сторону домов. Испуг от неадекватного поведения стал овладевать ее существом, но это чувство привносило забавные изменения обыденности, вызвав неясное ощущение улыбки.

  Когда, наконец, побег был осуществлен, Нора с нотой высокомерия расспросила его о происшедшем, на что он ей ответил, пораженный удивлением со стороны девушки, странным выражением глаз.

- Неужели ты ничего не замечаешь? Может быть, ты видишь, как эти многорукие друзья держат множество перешептывающихся коричневых существ? – он ласково, переживающим взглядом повел ее в сторону деревьев. – Хотя если ты не замечаешь белых пушистых болтушек вокруг тебя и дымовых непосед, то точно не заметишь этих скромных, смущающихся от любого внимания деревяшек.

- Что ты еще видишь? Расскажи мне. – И на протяжении всей дороги до собрания любителей книг она слушала его…

  Забавная наивность воображения поразила девушку, она наблюдала  за парнем и его рассеянными движениями, полными ветреной расслабленности и детской радости. Нора слушала необычные разъяснения  привычным явлениям природы и дивилась широкому видению действительности   с неожиданными подробностями. Собрание пролетело незаметно, и вот уже подкралась минута прощания с новыми мечтательными знакомыми, с их ребяческим миропониманием. Восторженные эмоции переполняли девушку, и, пораженная странностями волшебного осознание окружающего детско-придуманного, но так по- взрослому продуманному, она пронеслась по пройденному пути бессознательно и даже болезненно, нервно донесла себя до дома. Зайдя в комнату, Нора упала на кровать и забылась в беспамятной дремоте.

  В небе сгущалась темнота и постепенно заполняла улицы, дома, комнаты. Все поникло в безмолвной загадочности ночи. Нора продолжала лежать в той же позе, в какой прежде упала полная восхищений, но на этот раз на ее лице была не улыбка, а неприятно искаженная, словно от великих страданий, ниточка, суженная в сосредоточенном мучении. Тело девушки было покрыто капельками пота, само тело горело и слегка подергивалось.

  В ночной тишине Норе не было спокойствия, тот самый парень, который прежде рассказывал о милых невидимых чудесах, пришел к ней во сне, правда, с некоторыми изменениями во внешности.  Добрые глазки и умиляющие морщинки в уголках сменились горящими красными шариками, а рот изогнулся в ужасающей ухмылке. Казалось, он вышел из самого ада с намерением забрать девушку с собой. Схватив ее за руку, он тащил ее в бездну, огромную черную дыру. Девушка сопротивлялась, как могла, но все усилия были тщетны. Вот она уже падает.

  Нора открыла глаза. Понимание, что это был всего лишь сон, нисколько не избавило ее от тревоги. В нервном состоянии ее глаза блуждали по угрюмой, полной спокойствия, комнате. Глаза Норы наполнились еще большей тревогой, ей начало казаться, что темнота обступает ее, что вокруг кровати из этой темноты вылезают черные руки, хватающие воздух и одеяло. Ноги тряслись в жуткой лихорадке под одеялом, все ее тело словно бросили в морозильную камеру. Полный кошмара взгляд не знал на чем остановиться, он бегал от одной жуткой руки  к другой, как вдруг складки на одеяле превратились в змей. Тут же она услышала смех, подняла голову, а там стоял ОН с двумя горящими шариками на месте глаз, свернувшийся в три погибели, словно старикашка, противно скрипя своим голосом, выражая почти свершившееся гадкое намерение утащить ее в еще более глубокую темноту. Нора хотела кричать, но рот открывался, не издавая и писка. Она елозила на кровати и не знала, что ей делать. Заметив включатель рядом с собой, в резком движении, переполненном ужаса и страха, что одна из рук в  нее вцепится, девушка включила свет. Со светом пропали и змеи, и руки, и старик. Остались лишь складки на одеяле да стул, завешанный одеждой, с сидящей кошкой, разглядывающей пристально странное поведение хозяйки.

  Быстро встав и одевшись, она выбежала из квартиры, не выпив чая и не сделав свои обычные утренние дела. Традиция была нарушена, но Нора не нуждалась сегодня в искусственной бодрости, все ее тело и так было переполнено нервной энергией.

  Молчаливые улицы были заполнены угрюмой темнотой, снежинки тихо водили хороводы, являясь основой живости обстановки, недовольный фонарь периодически подмигивал, также внося подвижность в картину. Нора вылетела на улицу и быстро захрустела снежком. Вокруг нее были голоса. Белые пушистики  окружили ее своими разговорами о том, как правильно нужно водить хоровод. Складки на деревьях сложились в непонятных существ.

  Воздух и слезы стояли единым комом в горле, падая в отдышке, девушка, наконец, остановилась перевести дух. Сердце готово было вырваться из груди, удивительно, что оно осталось на своем месте, стук которого отдавался в каждой частичке лихорадочной болью.  Успокоив немного себя, она заметила железку, мотор которой прорезал жуткость тишины. Из выхлопных газов,  клубящихся позади машины, складывались серые озорники, игриво болтающиеся на хвосте рычащей бездушной железки.  Прилив новой тревоги переполнил тело девушки, приготовившись разорвать его своим преобладающим количеством. Наконец машина унеслась далеко вперед. Красный свет сменился зеленым. Пение соловья разнеслось в пугающем Нору пространстве и оказалось лучиком света в непроглядной темноте. Радость от приходящего спокойствия, вызванного нотами зеленой птички, начала овладевать ею и неосознанно она пустилась в пляс. Кружась сама с собой и смеясь, как ребенок, девушка приносила себе новые думы, не связанные с тревогами.

  «Как же я могла терять себя в мечтательном бездействии, когда мир переполнен чудесами?»