Саша, Дима, Лёша и не папарацци

Мне нравится фотографировать детские лики. В них столько непосредственности, любопытства, доверия… Не обманула бы судьба их ранние надежды и детские мечты. Боязно за них как то…

А этот кадр навел на некоторые размышления. Возвращалась я из своей командировки по полям и лесополосам, а навстречу эта забавная троица. Остановила я своего «аиста» (это коняшка моя под названием велосипед так называется), спрашиваю разрешения на снимок. А как сняла, заметила двух женщин и поняла, что обе компании на прогулке просто разделились, одна вперёд вырвалась, а другая тихо-мирно за всем наблюдает.

- Можно, спрашиваю, детей снять. Это, наверное, ваши?
- Сами сняли, а потом спрашиваете…

Пришлось как бы оправдываться:
- Я вас не заметила сначала, думала они самостоятельно гуляют…
- Нет, они с нами… А для чего вам?
- Для интернет-газеты…
- Для интернет-газеты можно…

Привожу это диалог с единственной целью – разобраться в этике фотографического искусства. Сейчас снять кадр – только кнопку нажать, потом соединяй проводочки – и кадр уже доступен всему Интернет-сообществу.

Но речь о другом: о поведенческой этике человека с фотоаппаратом. Где тот внутренний ограничитель равно редактор, который позволяет или запрещает публиковать неудачные кадры?

Я не папарацци, но всё-таки: можно ли фотографировать детей да и разговаривать с ними на поселковых улицах без согласия их родителей - при такой-то криминальной обстановке повсюду?! Я-то всё больше патриархальных традиций придерживаюсь: раньше взрослый человек на селе любому ребёнку замечание за неблаговидный проступок мог сделать, а если сильно нашалит, то за ухо и к родителям отвести. А теперь как?

Что подскажете, земляне-земляки?

На снимке: Леша, Дима и Саша. Кто из них кто – не разобралась.
октябрь 2013 г.

наш корр.