В Иерусалим! Православная проза

Между погибающим грешником и спасающимся святым разница только в одном – в решимости.
св. Серафим Саровский

На исходе Великий пост. Наступила Всенощная накануне Вербного воскресенья. В Спасском Староярмарочном соборе, моем втором доме, как всегда, теснота и радостное оживление. Почти у всех прихожан в руках – прутики вербы, а у некоторых – так просто охапки. Неуловимый аромат тонких весенних прутиков, оплывающих свечей и густого ладана сливается с всеобщим ликованием.
- Осанна в вышних! Благословен грядый во имя Господне! – возгласил священник.
- Осанна в вышних! – подхватил хор.
Но в этом празднике есть горчинка: Христос знал, что эта же самая ликующая толпа уже завтра будет кричать: «Распни его! Кровь его на нас и на детях наших!» Вот ведь как порой оборачивается жизнь. И я вдруг почувствовала себя посреди праздничного великолепия такой одинокой и беспомощной. Так захотелось сейчас чьей-то поддержки, самого маленького знака внимания! «Неужели никто в этот вечер не догадается подарить мне хотя бы крошечную веточку?» - с надеждой вглядывалась я в толпу. Конечно, я могла купить ее у ворот собора… Но ведь это совсем не то! Это маленькое пушистое чудо я жду, как ждут праздник души, как ждут откровение. Этого не купишь ни за какие деньги. Не вербное ли воскресенье своей жизни испытываю я в эти годы? И откуда мне это, где берет начало эта мысль?
Служба закончилась. Прихожане, приложившиеся к золоченому кресту и окропленные святой водой, повалили из храма, подталкивая друг друга, с сияющими улыбками на лицах и с букетами вербы. Я невольно задерживаю шаг, все еще надеясь на чудо: а вдруг кто-нибудь поделится от избытка радости? Но веточку вербы мне так никто и не подарил. Грустно возвращаться домой после праздника без подарка. «Ты как ребенок! – стыжу я сама себя. – И, наверное, никогда уже не повзрослеешь».
…Если бы я знала, какая радость ждет меня впереди! Зашло долгожданное ласковое апрельское солнышко, – взошла первая яркая звездочка. Моя печаль не затерялась среди всеобщего ликования, а стремительно достигла самого Небесного Иерусалима! Как детская слезинка, которой никогда не затеряться в вечности.
Мои друзья – поэты и музыканты – устроили большой праздник в Вербное воскресенье в Белом зале Областной библиотеки. Стихи и песни под гитару без устали сменяют друг друга, звенят бокалы с красным вином… Наш дорогой Юрий Палыч, самый трезвый и рассудительный из нашей компании, преобразившись на радостях, очень галантно ухаживает за дамами и следит, чтобы бокалы ни у кого не были пустыми.
- О, друзья мои, дышащие легко,
Почему вы опять от меня далеко?
Даже здесь, в этой области неземной,
Вы опять не рядом со мной… - поет Лена, перебирая струны Володиной гитары.
- Да-а… - мягко, мечтательно протянул Борис, подпирая щеку рукой и блаженно глядя на томящееся в бокале рубиновое вино, - редко вот так собираемся.
- Это моя любимая песня у Вероники Долиной, - расчувствовалась я. - И мне впервые не грустно от этих строк. Мы же наконец-то вместе. Этот Белый зал стал сегодня нашим «Летающим домом»!
Никто и не заметил, как в самый разгар праздника на пороге появились три незнакомца. Они ничем не выделялись – ни одеждой, ни ростом, ни речью. Но почему-то всем стало сразу понятно, что это странники. Они так и представились: проводники до Иерусалима.
- У вас сейчас есть возможность отправиться с нами в Иерусалим, - заговорил один из них, по-видимому, старший. - Мы отправляемся сегодня пешком. Путь далекий и непростой, но мы знаем маршрут. Вам не нужно оформлять загранпаспорта и визы, мы сами все уладим. С нами вы не пропадете. Решайтесь.
Притихла шумная компания. «Вот она, единственная в моей жизни возможность попасть в Город городов – Иерусалим! Да еще и пешком, как я мечтала, начитавшись книжек! Впереди – чужие государства, непроходимые леса, безводные пустыни, изматывающие сыпучие пески… Такое счастье мне не снилось даже в самых смелых снах. А как же еще добираться, если не пешком? На билеты на самолет мне, наверное, никогда не заработать денег. Надо решаться. Но… они уходят прямо сейчас, а ведь мне надо предупредить маму, отца и брата, надо собрать вещи, а до дома так далеко отсюда! И кто же пойдет вместе со мной?» - так радость стала перерастать в растерянность.
- Кто пойдет? – оглядываюсь я на друзей.
Молчат поэты и музыканты, отводят глаза. Но ведь странники не будут ждать долго, пойдут по улицам и храмам и соберут попутчиков.
- Кто пойдет со мной? – еще раз с мольбой обращаюсь ко всей компании.
- Я не смогу, - загрустил Юрий Палыч. – Я работаю. Вот если бы отпуск был…
- И я не смогу, - виновато подхватил Володя. – Меня жена потом целый год пилить будет. Сюда-то на несколько часов еле вырвался. Как увидела меня с гитарой, обиженно подперла спиной стенку, руки скрестила на груди и фыркнула: «Мальчик, гуляй!»
- На меня тоже не рассчитывай, - пробасил Сергей. – У меня болят ноги. Не дойти мне…
И так у каждого нашлась своя веская причина.
- Друзья мои, почему мы опять не вместе?
Но мне так никто и не ответил. Да и не нужно ответа. Сама уже догадалась: это за мной пришли странники, это мне нужно принять решение сейчас, а для моих друзей время еще не пришло.
«Кто же, кто же пойдет со мной?! - обратилась я уже не к друзьям, а в безответное пространство. – Кто разделит со мной все трудности пути?»
- Мама?! – удивилась я, увидев ее в дверях Белого зала.
- Я хочу пойти в Иерусалим! – решительно тряхнула она кудрями.
Кто бы мог подумать, что она явится сюда? Да еще в такой ответственный момент. И уж тем более изъявит непреклонное желание идти. Для нее любое получасовой передвижение на общественном транспорте – уже проблема. И голова болит, и ноги устали. Мама даже на церковную службу выбирается раз в полгода, а тут – пешком в Иерусалим!
Мы ушли прямо с праздника вместе со странниками. Не заходя домой.
Далеко позади остался наш город, друзья, дом, быт, налаженный до мелочей. Впереди – неизвестность. А еще вера в то, что проводники не подведут. В пути нельзя без веры. Сколько уже пройдено, не считала. Наверное, немалый отрезок пути. Проводники у нас сильные, идут уверенно. Но к вечеру следующего дня меня начала одолевать усталость. Мысли об отдыхе и пище, словно назойливые насекомые, стали отвлекать внимание от драгоценной цели. И я начала отставать. Стоит подумать о доме, ужине и теплой постели – и уже отстала на шаг-другой. А мама – впереди! Она едва не наступает на пятки проводников. Стыдно признаться, но она всегда и во всем впереди: я еще сплю, а мама – уже на кухне, я только подумала о делах, а мама – уже постирала, высушила и выгладила. И так во всем! Откуда только у нее силы берутся? Вот и здесь: как ни стараюсь догнать, а мама все равно оказывается на несколько шагов впереди меня.
- Не отставай! – счастливо улыбнулась она, оглянувшись.
А ноги уже совсем перестали меня слушаться, отяжелели. «Господи, дай силы идти!» - из последних сил взываю о помощи, хотя знаю, что не пропаду, ведь мама рядом, она меня не бросит!
- Привал, - лаконично объявил старший странник. – На ночлег остановимся здесь. Набирайтесь сил, завтра нас ожидает самый сложный отрезок пути.
«Пустыня! – ахнула я, услышав. – Как же быстро мы до нее дошли». Я в изнеможении добрела до своей группы и замерла, глядя вдаль. Так вот она какая - необъятная безводная пустыня. Несколько лет я писала курсовые о ее обитателях – первых монахах, защищала диплом. А завтра с первыми лучами рассвета сама ступлю на эту чужую неприветливую землю. Но она почему-то уже не кажется такой страшной, какой казалась еще несколько часов назад. Ведь мы сейчас отдохнем, наберемся сил, а там, за ней, пусть пока только как мираж, как мечта, уже показались туманные очертания куполов и колоколен Города городов – Иерусалима! Теперь я точно знаю, что мы обязательно дойдем.
Нас с мамой подозвали к подводе с одеждой и провиантом.
- Вот, выбирайте, - показал немногословный проводник на большую коробку. – Здесь одежда для паломников.
Усталость как рукой сняло.
- Значит, мы прошли первое испытание! – радостно сообщила я маме. – Ты понимаешь, что это значит – получить одежду паломников?
- Наша-то совсем износилась, испачкалась в дороге, пора сменить, - тоже обрадовалась мама предложению переодеться. Она уже деловито разбирала вещи, отыскивая подходящий цвет и размер.
- Это значит, что нас теперь непременно пропустят в Иерусалим! – не унималась я. – Помнишь притчу о брачном пире? Царь созвал гостей в свой дом. Но один из приглашенных оказался не в брачной одежде. И царь велел слугам связать его и выбросить во тьму кромешную. В древнем Израиле был обычай: приглашенный в дом непременно должен был облачиться в одежду для гостей, которую слуги подавали у входа. Значит, и мы приглашены?! Теперь я не только идти, я бежать готова!
Я выбрала темно-синий костюм странного покроя и снова загляделась на пустыню. О чем молчит эта земля? Присматривается к нам, прищурившись под раскаленным солнцем? Думает, небось, что мы за люди, как нас встретить, чем испытать? И я тоже начала присматриваться к этой земле. Не такая она простая, как казалась когда-то.
- Как странно получается, - размышляла я вслух. - Христос говорил про узкий путь, ведущий в Царствие Небесное, а наш самый трудный, спасительный отрезок пути лежит через необъятную пустыню. Святые отцы говорили: чем уже путь, тем малолюднее он становится. А у нас наоборот: чем ближе к бескрайней пустыне, тем меньше людей рядом.
- Пути Господни неисповедимы. Это тайна. Нашему уму ее не постичь. Лучше укладывайся спать, а то тебя завтра опять не добудишься.
«Небесный Иерусалим! – все еще продолжала я мечтать про себя. - Неужели до тебя уже рукой подать? Видимо, мне только казалось все это время, что я стою на месте. А на самом деле какой-то отрезок пути уже пройден. Мы на верной дороге. Господи, дай силы идти!»
Внезапный порыв ветра играючи взвихрил песок. Я заморгала и стала отчаянно тереть глаза. Ого, пустыня уже начала пробовать силы против пришельцев, показывать характер! Что еще у нее припасено для нас: скорпионы, змеи, львы и множество неизвестных нам «прелестей» необитаемого, дикого края? Когда мне, наконец, удалось справиться с этой проблемой, я осторожно открыла глаза и увидела… нет, не выжженную солнцем пустыню со скупой растительностью, не свирепого царственного льва, а ветки цветущего шиповника на обоях своей комнаты. «Так это был только сон?» - вылетел из моей груди горький вздох разочарования. Но откуда же тогда песок в глазах? Откуда свинцовая тяжесть в ногах? И как теперь быть с неподдельным ощущением того, что прожит такой значительный, важный отрезок жизни? Это улики, которые кричат сами за себя. Ну уж нет, никто не заставит меня поверить в то, что это был только сон! Не может такого быть, чтобы вечером лег в постель один человек, ранимый и сентиментальный, а утром открыл глаза – уже совершенно другой, решительный, ступивший на тернистый путь, с которого уже нельзя сойти. Рост души не зависит от времени суток, от нашего сна и бодрствования. А еще удивляются: почему люди меняются так внезапно, в одночасье? Я этому теперь не удивлюсь. Закончилось Вербное воскресенье моей жизни на празднике песни и поэзии в запредельном Летающем доме. Наступила пора испытаний, пора крестоношения… Я медленно приподняла голову с подушки и прислушалась: кажется, мама уже встала?! В очередной раз опередила!