58. В. Агошков. Тросна. Сёмов и Смарагд

58.В.Агошков. Тросна.

автор - Елена Ашихмина. Газета "Орловский вестник".

Священник Семов и Архиепископ Смарагд

Вот уж никогда не знаешь, как повернется жизнь!

Лесков, которому нравилось называть своих персонажей их настоящими именами, обессмертил и орловского губернатора Трубецкого, и орловских докторов Деппиша и Лоренца, и учителя французского языка Устина Сен-Венсана, и купцов Андросова и Кулабухова, и столько еще интересного народа он оставил жить в своих повествованиях. Ведь если бы не он, ну кто бы сейчас вспомнил про большинство из них!
 

Благодаря Лескову и орловский Архиепископ Смарагд (Крыжановский) навсегда остался персонажем русской литературы и известен в этом качестве всем ее любителям и почитателям в гораздо большей степени, чем как церковный деятель.

Рассказывая о Смарагде в «Мелочах архиерейской жизни», Лесков изображает далеко не однозначную фигуру. Тем не менее он неоднократно подчеркивает присущий Смарагду ум, находчивость и изобретательность и прямо причисляет орловского Владыку к «очень умным людям».

Смарагд возглавлял Орловскую кафедру с 1845 по 1858 год. Всегда деятельный и бодрый, владыка Смарагд не оставлял своим вниманием даже самые отдаленные уголки своей епархии; он посещал и совсем небольшие ее приходы и храмы, освещал приделы, беседовал с сельскими священниками. Кроме того, он живо интересовался историей орловских сел и их названиями и даже предлагал свои объяснения таковым. В «Истории церкви» осталось именно его видение того, почему, например, село получило имя Аболмасово, и в условиях отсутствия документов объяснение Смарагда тогда имело смысл. Тем не менее вовсе не один Лесков отмечал своеобразный характер Архиепископа. Профессор Санкт-Петербургской духовной академии Н. Н. Глубоковский писал о нем в 1913 году: «Время его управления, вследствие особых свойств характера Владыки, доселе памятно епархии». Но он же прибавляет: «Все, что касается его личности, весьма интересно Орловской епархии».

В этой связи представляются любопытными как собственно деятельность священнослужителя, так и причины ухода Смарагда с Орловской кафедры, версию которых предложили, основываясь на архивных материалах Святейшего Синода и Орловской Консистории, «Орловские Епархиальные ведомости» в своем № 11 за 1914 год: Смарагд был отозван из Орла и перемещен в Рязань в связи с инцидентом с обыкновенным сельским священником Кромского уезда церкви села Ломовец Иоанном Семовым.

Перемещение это оказалось следствием тяжбы священника Иоанна Семова и орловского епархиального начальства из-за отношения к раскольникам, жителям села Ломовец Кромского уезда.

После реформы патриарха Никона, последовавшей в середине XVII столетия, немалая часть верующих осталась на прежних позициях. Однако часто во избежание гонений некоторые старообрядцы на словах заявляли о своей приверженности официальной церкви, а на деле оставались староверами.

Сельские священники, в чьем приходе оказывались подобные старообрядцы, в основном спокойно смотрели на ситуацию. Зачастую такое положение вещей доставалось им «по наследству», потому что тянулось десятилетиями. «Скрытые» староверы были, как правило, людьми трезвыми, честными, мирными и работящими и вследствие этих качеств в сельском обществе пользовались авторитетом.

Батюшки не видели причин выдавать «своих», тем более что на Пасху и на Рождество они обходили их дома с иконами, хотя и без молебствий. Староверы при этом отмечали церковь уважительными дарами, и такое положение вещей продолжалось многие годы. Но, разумеется, совсем не каждый приход был «обременен» староверами.

В 1856 году из села Дамиановки Севского уезда Смарагд переместил в церковь села Ломовец священника Иоанна Семова. О, если бы Смарагд знал тогда, что это простое и тихое перемещение станет причиной затяжного конфликта, в который будет вовлечен даже Священный Синод, а сам он лишится места в своем любимом Орле, никогда бы он не пошел на такой шаг!

Семов прибыл в Ломовец из Дамиановки, в которой никто и никогда не видел раскольников. Тем более столь замаскированных, «спрятавшихся» под сенью ортодоксального храма. С большим удивлением о. Иоанн обнаружил сложившееся «равновесие сил», столь поразительное для священника, жившего совершенно другими понятиями, и «сразу стал «в боевое отношение» и к раскольникам», и к своему коллеге иерею В. Колошину. Быстро разобравшись в ситуации, о. Иоанн потребовал, чтобы все без исключения прихожане принимали святые иконы и причастие, а в 1857 году он уже настоятельно просил власти, чтобы крестьянам не выдавали паспортов без подтверждения их церковной благонадежности; в случае же их склонности к расколу, пусть бы их отправляли в церковь «полицейскою силою».

В феврале 1857 года Семов шлет в Святейший Синод секретное объяснение о раскольниках Ломовецкого прихода, причем жалуется на попустительство причта и просит «явить ему руководство, как поступить ему в таковом важном для церкви деле ввиду приближающейся четередесятницы».

Синод тут же затребовал объяснений от Смарагда.

Вряд ли, конечно, о. Иоанн послал свое письмо в Синод без того, чтобы не направить подобное к своему епархиальному начальству. Смарагд, скорее всего, письмо от Семова получил, но именно потому, что это был умный, дальновидный и опытный человек, Владыка не собирался тотчас же производить в селе никаких революционных переворотов. Письмо Семова он принял к сведению, вот и все. Смарагд, который держал под контролем все свои «пяди и крохи», не увидел в этом письме, если таковое и было, ничего нового для себя. Более того, ситуация в Ломовце была ему хорошо известна! Потому что в июле 1856 года Смарагд уже вывел из Ломовца о. Иоанна Гробовского, усердно «дружившего» со староверами, и именно поэтому в селе появился Семов. Разбираясь с Гробовским, Смарагд прекрасно оценивал особенности этого своего кромского прихода.

Получив столь неожиданное распоряжение Синода, Смарагд ответил не сразу. Он долго думал, какое объяснение надобно ему предложить. Правду решил не скрывать. Рапортом от 31 июля 1857 года Владыка донес своему церковному руководству, что Ломовецкий приход и в самом деле «больше раскольнический», но епархиальная власть это знает, меры принимает и «за взимание взяток» уже перевела оттуда в село Короськово Севского уезда непригодного священника Иоанна Гробовского, временно заместив его Семовым.

С другой стороны, опытный администратор, Смарагд решил не дать разгореться пожару, в огне которого вот уже год полыхало взбудораженное село, но погасить ломовецкие страсти простым и проверенным способом — он отдал распоряжение о перемещении иерея Иоанна Семова для службы в город Елец. Не навсегда. На один год.

Нам не дано узнать, почему перемещение должно было продолжаться только год. Но, видимо, что-то «держало» Семова в западных пределах губернии, и Смарагд это знал, отлично знал, ибо своим назначением в отдаленный город он одновременно и наказывал Семова, фактически обещая ему «прощение» через год, и давал ему возможность успокоиться и примириться со своим «начальством».

Но не тут-то было! О. Иоанн с распоряжением своего архипастыря был не согласен! Узнав, что его отсылают в Елец, 12 августа 1857 года Семов отправляет новую жалобу на действия Смарагда в Петербург. В ней он пишет, что «в Ломовецком приходе укоренилась «титловщина», состоящая из беспоповцев федосеевского толка, Пастухова или Адамантова согласия», и просит оставить его в Ломовце священником одного, а иерею Колошину дать другое место, «спокойное по отношению к Вере прихожан и нормальное по отношению к штатам Церквей». Одновременно о. Иоанн молит о защите православной церкви перед лицом раскола, с которым ничего не хочет делать Орловское Епархиальное ведомство.

В Святейшем Синоде жалоба кромского иерея была получена, и в Орел направляется новый запрос. В Петербурге хотят узнать, отчего иерей Семов был подвергнут наказанию, а по его донесению, между тем, еще толком ничего не разузнано. Не получилось ли, спрашивается в послании Синода, что «в Орле взыскали с того, кто желал усердно исполнить свою обязанность и не скрывать зла»?

Повторное послание Синода обеспокоило Смарагда. Выглядело оно очень нелицеприятно. Надо было тщательно обдумать, что со всем этим делать. И Смарагд посылает в Ломовец следственную комиссию.

26 августа 1857 года комиссия прибывает в Ломовец. Священнослужители ломовецкого храма — священник
В. Колошин, диакон Вукол Матвеев Лавров и дьячок Иван Космин Апальков (оба последних служили в церкви села с 1820 года) — все как один свидетельствуют преувеличенность сообщений о расколе со стороны о. Семова. Они заявляют, что им неудобно жить и служить с таким своим товарищем. Конечно, их можно было понять. Покоя в селе не было давным-давно, конфликт следовал за конфликтом, а в Ломовце, судя по всему, к этому не привыкли.

Представителей комиссии к себе лично Семов не допустил; указ о перемещении в Елец от протоиерея Н. Шубина, последовавший 30 августа, не принял, и в письме 1 сентября 1857 года заявил об этом Синоду, настаивая, чтобы его «или разстригли или подчинили непосредственному синодальному ведению». Выезжать из Ломовца о. Иоанн также категорически отказался.

19 сентября протоиерей Шубин и пристав Витовский приходили к батюшке на его ломовецкую квартиру, уговаривали его «согласно консисторскому Определению от 4 сентября» отправляться на службу в Елец. Но
о. Иоанн стоял на своем — почему, собственно, приход должен покидать именно он, в то время как раскольники, совсем никак не наказанные, при этом снова останутся на месте! В своем назначении в Елец Семов видел предательство дела церкви и недопустимую позицию ее руководства. Отвечая своим оппонентам, непримиримый и страстный о. Иоанн не сдерживал эмоций. Горячность обеих сторон нарастала. Справиться с ней было нелегко.

О. Иоанн был убежден, что борется за веру. Священнослужители и немалая часть населения Ломовца со своей стороны были убеждены, что в селе должны быть восстановлены тишина и спокойствие, которое было у них раньше, до прибытия к ним Семова. Жители были недовольны, как бы мы сейчас сказали, нездоровой обстановкой в храме и вокруг него, в селе. Несомненно, Смарагд слушал и эту сторону и сочувствовал ей.

Елена Ашихмина