Воспоминание о Ташкенте

                Ташкент, Ташкент, любимый город мой...
                Пусть мчатся года, ты молод всегда,
                Одетый в зелёный наряд!
                (Слова из песни)




       Это было в городе моей юности - Ташкенте. Впервые я увидел этот большой город, когда мне было 8 лет. В Ташкент летом меня привёз отец.
До сих пор помню красоту утопающего в цветах и зелени города, его запахи, поливальные машины, поливавшие по утрам асфальт широких ташкентских улиц, и троллейбусы, которые очень нравились мне.

       Мой отец был не только очень образованым и эрудированым человеком, но и прекрасным рассказчиком. Причём в лицах! Также и мой брат блистал этим, а, кроме того, он виртуозно играл на баяне, а также на аккордеоне и других музыкальных инструментах. Кто бы мог тогда подумать, что всего через 6 лет отца не станет...
Я приеду туда один, и Ташкент на целое десятилетие с небольшим перерывом станет мне родным городом, определившим всю мою дальнейшую жизнь.

Когда меня в детстве спрашивали, кем я буду, когда вырасту, - я отвечал, как и большинство мальчишек, - лётчиком! Впрочем были и другие профессии, которые мне нравились. Об одной из них, профессии артиста, мой рассказ.  Артистом, по разным причинам, я не стал.

       Способность к пародированию я обнаружил в себе ещё в школе. Директором нашей школы был здоровенный мужчина ростом под 2 метра, восточной национальности. Главными его достоинствами были: умение выпить разом литр водки и не очень захмелеть при этом, и бесподобная речь. Говорил он с сильным восточным акцентом, при этом так коверкал русские слова, что редко кто мог удержаться от смеха. Отец рассказывал, что молоденькие учительницы брали с собой на педсоветы по 3 носовых платка, и все они становились мокрыми от слёз смеха. Директор наш был первым, кого я стал пародировать.

       В Ташкенте жила моя двоюродная тётя. Её муж работал в Госплане республики и был солидным, но также и очень весёлым, добродушным и гостеприимным человеком. Когда я бывал у них в гостях, мы собирались за большим обеденным столом. По просьбе Владимира Ивановича я представлял одну из пародий Аркадия Райкина. Вроде неплохо, мне аплодировали и от души смеялись.

       В общежитии ребята как-то предложили мне записать куплет песни на узбекском языке на магнитофон. Я спел. Через некоторое время они, когда я ушёл, позвали одного узбечёнка и дали ему послушать запись. Затем спросили его, кто это спел: узбек или русский?  Тот ответил, что узбек. Короче, поспорили с ним на бутылку водки на то, что спел русский, и пошли за мной. Я сначала отказывался, так как ничего не знал об их затее, но меня уговорили и я спел ещё раз. Узбечёнок  какое-то время смотрел на меня, затем вскочил и, не говоря ни слова, выбежал из комнаты. Минут через 15 вернулся с бутылкой водки. Мы быстро организовали закуску и весело, вместе с проигравшим спор, отметили это событие. Автором идеи был Юрка «Шило».
Он принимал участие в художественной самодеятельности и предложил мне попробовать себя в качестве ведущего.

       Актовый зал на 400 мест и очень хорошей сценой занимал весь верхний этаж нового корпуса нашего техникума. Шли репетиции, готовились к праздничному новогоднему концерту. Руководил всем молодой, лет 30-ти, приглашённый из Ташкентской консерватории преподаватель. По его замыслу мы с Юрой вдвоём должны были вести концерт. Просто вести.   
Набравшись наглости, я предложил ему сольный номер: исполнить пародию на песню Леонида Осиповича Утёсова "У Чёрного моря".  Предложение было отклонено. Но ребята уговорили его хотя бы послушать меня. Преподаватель нехотя согласился, после 2-го куплета улыбнулся, сказал: "Достаточно!" На следущий день он объявил, что номер включён в программу.

В этот момент я ощутил в себе бурю различных и противоречивых чувств: от радости и гордости до страха всё испортить и провалиться на концерте.
И вот наступил день моего дебюта как артиста. Конечно, вначале я сильно волновался. Одно дело выступать в небольшой компании близких тебе людей, и совершенно иначе чувствуешь себя на сцене, когда на тебя смотрят сотни пар глаз. Удивительно, но моя скованность как-то незаметно, через несколько минут прошла. Мы с Юрой вполне успешно и с юмором вели концерт. Благодаря репетициям мы всё выучили наизусть. И даже импровизировали по ходу концерта...

       Приближалось время моего выступления. Объявив очередной номер новогоднего вечера, мы удалились за кулисы. Следующей по программе была моя песня. Надо сказать, что волнение снова охватило меня, когда Юра пошёл объявлять мой выход.   В общем, всё у меня получилось, песню я спел - и наступила тишина...   И, после паузы, сначала редкие, а затем - дружные аплодисменты! Спел последний куплет на бис. И снова были дружные аплодисменты! Эти необычные ощущения одновременно счастья, радости и ещё чего-то, очень замечательного, запомнились на всю жизнь.             

       В те времена никто не пел "под фанеру", даже понятия такого не было, всё было настоящим. Однако некоторые товарищи потом говорили, что на концерте воспроизводилась магнитофонная запись, а я только вовремя открывал рот и умело имитировал пение. Не верили и всё!

Непревзойденным в этом жанре навсегда останется Виктор Чистяков, погибший в авиакатастрофе в начале 70-х. Он абсолютно точно воспроизводил не только голоса, но и манеру исполнения практически всех известных артистов (включая женщин). Но это уже. как говорится, совсем другая история ...