Зелёные Розы

     Зима. Холод. Тонны грязного снега. Над головой томное, цвета ржавчины, солнце. Люди без жизни. Звуки расплываются на заднем плане. Всё это не более чем пустые декорации. В чём же суть? Да ни в чём. Уже. Можно заняться её поиском, но нет желания. Keine Lust… Вроде бы именно эта песня играет в наушниках, хотя хер его знает. Все звуки расплываются в отчаявшемся сознании. Апатия настолько сильная, что лень составлять предложения из отдельных звуков. Да и зачем?
     Всё плохо. В подобных ситуациях люди поступают двумя способами. Первый: бороться до конца, искать выходы, просить помощи. Не подходит. Некого просить, не к чему стремиться. Ну и второй: совершить самоубийство. Не то. Слишком лень. Лучше буду просто идти по этой фальшивой улице, сам уже забыл куда. Ну а что я могу сделать? Для меня стало привычным встречать доктора, смотрящего на меня как на воскресшего трупа, и выдающего что-то вроде «удивительно, вы ещё жи… эм… не важно, проходите, пожалуйста». Пожалуй, единственные, кто считают меня уникальным, это врачи. Год назад он диагностировали злокачественную опухоль, уже той осенью они говорили, что не дожить мне до следующей. Дожил. Возможно, доживу и до Нового года, который, кстати, чуть раньше чем через неделю. Порой чертовски больно бывает, кашель кровью, головокружение, голова ощущается куском мяса, который сейчас нарезают, чтобы сделать отменное жаркое. Да ничего. Привык. Апатия – лучшее обезболивающее. Интересно, каков мировой рекорд выживания с раком головного мозга? Может, я его уже установил. А, неважно. Я ощущаю себя как будто бухим, но без агрессии и приступов активности. Пьяным овощем. Апатия усилена ещё и тем, что с каждым днём всё больше притупляются органы восприятия, хотя началась эта апатия ещё до диагноза.
     С детства уже родной была только мать. Отец ушёл. Не знаю куда, может и умер. Неважно. Рос с отчимом. Постоянные ор, ссоры, конфликты. Если бы хладнокровие и спокойствие не выработались ещё тогда, я бы просто не выжил. Он часто бил её. Иногда и меня. Когда под руку попадался. Не знаю, отчего она умерла. Знаю лишь, что тогда мне было 11.
     Любил рисовать. Жаль, редко удавалось это: придет нажравшийся отчим, скажет «Что за х***ю ты намалевал, б***ь?!», даст пинка, порвет листы, выбросит краски. Была у него какая-то особая любовь ко всему примитивному, всё, что было хоть немного сложнее бутылки пива, подлежало уничтожению. Постепенно перестал рисовать. Осталась лишь одна законченная работа, которая чудом уцелела: букет роз. Рисовал несколько дней украдкой. Из красок остались только зелёные, вот и розы получились зелёными… Хотя я никогда не видел розы, только на картинках. Рисунок был мне очень дорог. Я спрятал его во внутреннем кармане, и никогда не расставался с ним. Трудно сказать, в чём была его ценность. Хотя неважно уже. Вроде бы до сих пор где-то хранится. Однажды одноклассница схватила рисунок и начала убегать, вопя, что порвет. Примитивные дети таким образом пытаются привлечь к себе внимание. Привлекла. Злостный удар в челюсть не заставил себя ждать. Это мелкое чудище вопит с разбитой губой, а я не понимаю, почему с тех пор в мою сторону столько агрессии. Драться приходилось всё больше и больше. Утром получал от неадекватных школьников, вечером от отчима.
     Как-то наткнулся на группу подростков лет 16, которые постоянно собираются, спарингуются, на турнике подтягиваются. Пришёл, говорю: «можно с вами?». Те посмеялись. Откололи несколько обидных шуток. Всерьёз не восприняли. Но с тех пор постоянно провожу время с ними. Появляется рельеф, ставится ударная техника, да и воспринимать постепенно начинают более-менее приемлемо. Изменились отношения в классе: ненависть сменилась боязнью. Чтобы поменьше времени проводить дома с отчимом, устроился грузчиком. Там тоже всерьёз не приняли… сначала. Но для 15 лет я оказался довольно таки крепок.
     Как-то отчим выдал в очередной раз, что устал от паразита, что б я сдох поскорее. Я ответил, что разделяю его мысли, и побыстрее бы от него свалить. Тот в ярости решил в очередной раз избить меня, но был встречен ударом в висок и брошен на пол. Не знаю, что с ним стало с тех пор, но с 16 лет живу в одного, снимаю квартиру.
     Парни с тренировок уже полностью принимают за «своего». Начались постоянные грязные вписки, и секс по пьяни с хер знает кем стал привычным явлением. Хотя где-то чувствовалось, что всё это не моё. Денег платить за квартиру уже не хватало. Парни посоветовали бои без правил, сказали, что знают, где всё это проходит, как попасть, предупредили, чем это грозит, но мне было всё равно.
      Первый бой. Какой-то подвал. Глаза. Много алчных глаз. Они смотрят на пушечное мясо. На два пушечных мяса. Не на человека. Здесь и сейчас ты и противник не люди… Начало боя. Неожиданная жестокость со стороны «мяса» напротив. Удар в висок. Ещё 2 удара. Головокружение. Время замедляется, теряется ощущение реальности. Больно. Падаю на пол. Ещё удары. Ещё удары. Невероятно больно, но уже всё равно, к боли я привык. Удары прекращаются. Выходит смутный тип, что-то говорит. Меня волокут. Кровавый след. На следующий день передали деньги, их было очень мало, в квартире я продержусь максимум месяц. Не сдался я тогда. Несмотря на то, что все окружающие окрестили меня д*******м, продолжаю участвовать. Снова поражение. На третий раз победил. Так и жил. На грани нищеты. Однажды отбитые мышцы сорвались, и ящик с вином полетел вниз, обнулив доход от нескольких удачных боёв. Кто-то назвал бы всё это хорошей школой жизни, я называю это неизбежностью, от которой я с радостью бы отказался…
     …Так и иду по улице. Уже забыл зачем. Боями не занимаюсь, да и ничего не разгружаю – внезапный приступ может появиться в любой момент. В бою это значит поражение, при разгрузке – ещё один немалый штраф. Денег почти нет. Да и похеру, вообщем-то. Умру ведь скоро. А труп в деньгах не нуждается…
     Уже забылось, зачем вышел на улицу. Пусто вокруг. Опять прохожу мимо знакомых витрин. Здесь кафе6, тут ещё кафе, тут уже ресторан, здесь магазин одежды, магазин обуви, мили…полицейский участок, дорога, магазин для художников… Очень странные чувства он вызывает. Часто прохожу мимо него. Однажды даже купил ватман и краски. Ностальгия, так сказать. Попробовал порисовать. Не получилось. Я пуст. В кармане после покупки тоже оказалось пусто. С тех пор какая-то злоба возникает, когда рядом прохожу: то ли на магазин, то ли на разрушенную жизнь… И вот опять. Эмоции не так сильны, но кулаки сжимаются до хруста. Нет, отнюдь не от сентиментальных воспоминаний, просто опять приступ. Господи, как больно!!! Лишь в эти моменты пропадает апатия. На этот раз боль сильнее, чем обычно, её не удержать. Всё, видимо сейчас и подохну. Ааааа…. Чёрт, я уже себя не контролирую. Начинаю бить стены… Да хер с ним, всё равно умру. Давно хотел так сделать. На этот раз удар пришелся по окну. Прочное, не выбилось. Дерьмо, как же болит!! И тут уже восприятие отрывками… Вот я в магазине красок и кисточек, продавщица, ровесница лет 18, эта рыжая, казалось бы, искренне рада меня видеть… бред… Не более чем фальшивая улыбка… И вот я уже сметаю всё, что не приколочено, и не только… Её ладони прижаты ко рту… Паника… Меня не остановить… Поставленный удар разбил витрину в дребезги… Слышится смесь крика со словами «Пожалуйста, не надо!», или что-то похожее… Вот уже в моих руках кассовый аппарат, без труда вырванный… Вот он отправился в полёт, и там, где не справился кулак, аппарат преуспел, тем самым оказавшись на улице в груде осколков… Всё, я уже не слышу звуков, отрывки всё более короткие, уже нету сил крушить и вершить праведную месть… вот мелькнула полицейская форма, вот я смотрю вниз, тяжело двигаться, видимо меня скрутили… Идиоты… Зачем так торопиться… Подождите минуту и идите по своим делам, а там уже похоронное бюро управится…
     …Было ощущение, что я потерял сознание. Неа, не потерял… Подождите, я живой что ли? А чёрт… Что ж я такой бессмертный… Боль отступила. Это был самый сильный приступ. Прошло. Я жив. Вокруг потёртые обои. За окном вечер. Включен свет. Фото президента. Флаг России. Компьютер на столе. Решётка где-то за дверью. Передо мной человек в форме. Мент. Не полюбились они мне. Когда избивали меня, их не было. При этом я ни раз отбывал 15 суток за нанесение телесных повреждений. Опять что ли? Судя по всему, суток поменьше получится. На этот раз.
     - Успокоился? – мерзким голосом спросил лейтенант.
     - Я спокоен. – ответил я.
     - Пиши. – протягивает лист бумаги.
     - Что писать?
     - Объяснительную пиши. Почему ворвался в магазин «Мольберт» и испортил имущества на сумму 98 600 рублей.
     Не знаю, что ответить. Раньше подобная новость вызвала бы панику или хотя бы тревогу, сейчас всё равно. Не знаю, что ответить... А, ляпну первое пришедшее в голову.
     - Захотел и испортил.
     - Что-о?
     - Глухой что ли? Захотел – сделал.
     - Попутал что ли?! – он теряет самообладание – Ты чё дерзкий такой? Страх потерял?! Не сидел давно? Так счас устроим, тут побольше 15 суток будет, ты…
     - Хладен сказ твой, боярин. – вырвалась услышанная где-то фраза.
     - Знай своё место, пёс!! Подписывай!
     - Писать не буду, а за пса можешь и ответить…
     Не знаю, за какие рамки зашёл бы наш разговор, но тут вошёл другой человек, и начал что-то тому говорить, плохо слышно было, запомнились только слова «девчонка», «заявление», «отпустить», ну и ещё где-то там между ними затерялась частица «не». Лейтенант побагровел.
     - Пошёл вон…
     - Как скажешь, лейтенант. – и я ушёл.
     С трудом нашелся выход. Снова всё как во сне. В однообразном, цикличном сне. Такие бывают, когда спишь с головной болью, либо пьяный. Выхожу. Руки забинтованы. Смотрю налево. Дыра в стекле, осколки, какие-то люди что-то обсуждают. Смотрю вперёд. Машины едут… едут… едут…
     - Ты в порядке? - спросил ласковый голос.
     Странная она. Я разгромил магазин, в котором она работает, у неё будут большие проблемы, ещё повезло, что я её не додумался прибить, а она спрашивает, всё ли у МЕНЯ в порядке…
     - Почему? – ответил я сухим голосом.
     - Почему что?
     - Почему ты не стала писать заявление?
     - Ну, ты постоянно здесь проходишь, перед магазином, какой-то грустный, потерянный, измученный… Я уверена, ты не со зла.
     - 100 000 ущерба тоже «не со зла» сами себя возместят?
     - Ну не знаю… - потупила она глаза – но я уверена, ты не хотел так делать, просто… просто у всех в жизни бывают тяжёлые моменты, нужно просто пережить, и…
     - Ты правда наивно полагаешь, что хоть что-то знаешь о тяжёлых моментах жизни? – она пришла в кратковременное замешательство.
     - Меня, кстати…
     - Да похеру мне, как тебя зовут… Прощай.
     И я ушёл. Возможно, я её сильно обидел, но ведь действительно похеру на неё. Господи, у неё никакой логики нету, даже женской… Неважно. Уже ничего не имеет значения. Умру ведь скоро. А у девчонки проблемы останутся. 100 000… Ей век столько не заплатить. Мне, в общем, тоже. Ладно, что-нибудь придумаем. А пока домой. Так и не вспомнил, зачем изначально шёл…
     Я дома. Обыскал все заначки. 13 000 плюс мелочь. Не густо. Продать телефон ещё плюс 5 000. Итого 18 000. Не густо, опять же. Чёрт с ним, большего не имею. Отдам что есть. Спать…
     …Снятся розы. Зелёные. Много. Непонятная цикличная хрень. Сплю. Розы. Просыпаюсь. Снова сплю. Розы. Просыпаюсь. Снова сплю. Розы… Господи, какая мука. А ведь они ещё и зелёные. Чёртов образ из детства.
     Просыпаюсь. Уже окончательно. Утром. Дел нету. Никаких. Звонит хозяйка квартиры. Думал разбить телефон об стену, но успел остановиться. Продать же его ещё надо, всё-таки. А смерть всё не торопится. Сука. Что за нелепая игра судьбы…
     Подхожу к тому самому месту. Стекло заклеено картоном. Надпись «Закрыто на ремонт. Приносим свои извинения». Дверь и правда закрыта. Нет, ломать не будем, тогда точно не расплатимся. Будем барабанить. Всё таки удалось вызвать реакцию.
     - Извините, мы закрыты на ремонт, приходите в другой…
     - Открывай. – разговаривать с ней грубым и сухим голосом стало привычкой.
     Она открыла. Потерянные глаза. Румянец. Создаётся впечатление, что я работник магазина, в котором рыжая бестия разгромила всё к чёртовой матери. Хотя… Язык не поворачивается назвать это наивное, нелепое создание бестией. Светлая кожа, веснушки, средненький рост, очень стройная фигура, рыжие волосы (как ни странно, не окрашенные) чуть ниже плеч, прямые, убраны в хвост, челка свисает по краям, аккуратненький носик, отсутствие косметики, огромные зелёные глаза… Одета просто – кроссовки, джинсы, зелёный свитер. Также отсутствовали какие либо украшения вроде колец или проколов в ушах. Говорят, все рыжие – хитрые стервы. Но глядя на это 20 летнее дитя… Хотя скорее 19, 18 или даже 17 летнее. Без понятия. Короче, к черту её рассматривать, зайду в магазин, посмотрю хоть, что происходит.
     Ай, ай, ай… Мать его, откуда во мне столько злости? Остатки хороших красок и бумаги собраны в аккуратные кучки мусора, равно как и многочисленные осколки. Часть стеллажей валяется на полу в виде бесформенных досок. В витрине стекла стали заменены зазубренными краешками. Кассового аппарата больше нет. Единственное, что оказалось нетронутым, это ёлка, стоящая в углу. Новый год же через 6 дней. Да, много тут ещё работать по ремонту. А пока нужно прибираться и прибираться.
     - Привет. – начал я так же сухо и жёстко.
     - Прив-вет. – сказала она со страхом и растерянностью. Она всеми силами избегала контакта глаза в глаза.
     - В общем, я тут накосячил слегка, так сказать. Денег ещё нету, держи пока, остальное потом отдам… - и протянул ей сложенную вдвое стопку однотысячных купюр.
     - Да нет, не стоит, я не могу взять такие…
     - Бери, дура! – не выдержал я. Господи, ей сейчас самое оно привязать бантик и отправить в ясли.
     - И что…
     - Передашь директору, скажешь, остальное позже. А пока убери, потеряешь ещё…
     - С-спасибо… - она стала красной, как индеец.
     - Тебя там хоть не сильно ругали?
     - Да нет, не особо, ну, в смысле, сказали, что ещё раз повторится – уволят. Говорят, иди пиши заявление, я говорю, что ты не виноват, просто у тебя тяжёлое состояние…
     Мать её! Я ей сейчас устрою тяжелое состояние!
     - …и в итоге они тогда спрашивают, понимаю ли я, что мне самой придётся всё возмещать, говорю «понимаю», и они говорят «ну смотри»…
     - Ну и как же ты планируешь расплачиваться?
     - Не знаю, придумаю что-нибудь…
     Ну дура дурой! Напиши ты на меня заявление и всё, какая хер разница, всё равно умру. Ах да, она же не знает. Но всё равно, это ж надо, ума палата, будучи жертвой взять на себя ответственность за хищника.
     - Спасибо тебе. – сказала она, слегка улыбнувшись, и отправилась разгребать доски. Ну не знаю, вроде бы уже делать здесь нечего, но не оставишь же ребёнка одного в беде.
     - Помочь может?
     В ответ она опять покраснела. Нет, ну это невыносимо! Уже проклиная себя за свою инициативу, я сказал:
     - Значит, да. Показывай, что делать.
     Постепенно её коже вернулся светлый цвет, начав с неуверенных попыток сказать, что делать, она постепенно разговорилась, и сопровождающуюся улыбкой словесную реку было уже не остановить. Я лишь стиснув зубы кивал и изредка говорил «угу». Иногда хотелось также добавить «Да заткнись ты уже!», но как-то язык не поворачивался. А её было уже не остановить. Она трещала про всё подряд: от новых серий её любимых сериалов и последних событий в мире, до личной жизни и психологии с философией. Узнал много нового. Интересного ничего, но нового предостаточно.
     Зовут Женя, 18 лет, I курс, архитектурная академия, специальность – дизайн. Много лет рисует, начинает заниматься мультипликацией, любит панк-рок и компьютерные игры. Родители жалуются на инфантильность и молят Господа, чтобы их дочь в кой том веке повзрослела (в этом плане с ними соглашусь), она жалуется на непонимание с их стороны, не пьёт, не курит, не матерится, не ест мясо, не носит украшения из металла, не красится, читает фэнтези, sci-fi, философию…
     Господи, да сколько можно! Мозг скоро взорвется. Кому нахрен интересно, что ты ешь и с кем спишь?! (как оказалось, ни с кем и ни разу) Чёрт, вот ещё пара досок, сейчас уберу и всё, прощай рыжий адъ!
     - Слушай, я ведь даже забыла спросить, как тебя зовут, столько общаемся, а я даже не знаю.
     - Тебе какое имя больше всего нравится?
     - Ну не знаю, разные классные имена есть, допустим Лев…
     - Отлично. Так и называй меня. – не было желания говорить настоящее имя.
     - Львом что ли?
     - Да.
     - Точно?
     - Точнее не бывает. – процедил я. Аллилуя, работа окончена. Но больше радует, что окончен разговор.
     - Ну всё вроде, управились.
     - Ага, я то уж думала неделю тут убираться, а тут так быстро, спасибо тебе, не знаю, что бы я без тебя…
 - Прощай. – и я хотел было со злобой захлопнуть дверь, но тут…
     - Темно уже, страшно, ещё район у нас такой…
     Твою мать, за что?! Ну нет, ещё час терпеть её… А ладно, что уж теперь.
     - Ну показывай, куда идти. Что уж теперь.
     - А как ты…
     - Ты предсказуема, даже слишком.
     - А разве это плохо? Люди такие закрытые, постоянно, злятся, вот если бы…
     - Пойдём. Уже. – спокойно, держим себя в руках.
     - Хорошо! Сейчас, оденусь только.
     И мы пошли. Она говорила меньше, но всё равно много. Начала сама задавать вопросы: про учёбу, про родителей, про интересы… Я уклоняюсь. Сказать нечего. Да и темы больные.
     - Лё-ёв. – обратилась она. И за каким чёртом я не назвал настоящее имя?! Придётся теперь терпеть. – А у тебя есть мечта?
     - Нет.
     - Вообще-вообще нету?
     - Вообще-вообще.
     - Да не может быть. У всех есть мечты, у меня например есть мечта, чтобы мы жили в мире, где люди были бы открытыми и много улыбались, не было бы войн, никто не ел животных, и…
     - Круто. – прервал я её восторженные бредни.
     - Лёв. Не будь букой. – сказала она с искренней, доброй улыбкой. – Я знаю, это маска, на самом деле ты хороший…
     - Пришли вроде? Дальше сама. – и я развернулся, отдаляясь всё быстрее и быстрее, ибо если останусь с ней ещё хоть немного, в неё полетят жёсткие выражения, которые вполне вероятно нанесут удар по её детской психике.
     Как она достала. Просто валенок, бесячее инфантильное чудище. Как же она зае…
     Постой. Что происходит? Откуда во мне столько злобы? Ещё утром ничего не имело значение, а теперь я готов приложить её чем-нибудь тяжёлым. Какой-то рыжей нечисти удалось вызвать в ходячем трупе эмоции, пускай и только негативные. Твою мать, я понял, это предсмертная горячка. Вот он, момент истины. И действительно, вскоре начался приступ. Вторую половину пути я шёл прислоняясь к стене и едва не падал, при этом шатаясь. Со стороны могло показаться, что я выпил ящик водки и сейчас пытаюсь найти путь домой. Последние 100 метров я полз. Уже не было видно ничего, чувства притупились до минимума. Все, кроме боли. Харкаясь кровью, я дополз до подъезда. Сил подняться не было. Сжавшись калачиком у ступеней, я пролежал неизвестное количество времени, но потом боль ушла, оставив сильное головокружение и кровь на губе. Я вошёл в квартиру и лёг спать.
     Во сне я шёл по бескрайнему полю из роз. Солнце светило ярко. Все розы были зелёными… Вижу вдалеке силуэт… Девушка… Рыжая…
     Просыпаюсь. От звонка в дверь. Святые преисподние, ну кто там?! В общем то очевидно, и понятно зачем она пришла, но всё же…
     К сожалению, всё было верно. Хозяйка квартиры. Перешла сразу к делу.
     - Ну что, голубчик, как поживаешь? Готов долги погасить? Ты мало того, что за прошлых 2 месяца должен, ещё и новый скоро начнется, что ж за молодёжь такая пошла, инвалиды сплошь, ничего не могут вовремя…
     - У меня ничего нету. – отрезал я.
     - Вот те здрасте! То есть платить не собираешься?
     - Не собираюсь.
     - Ну всё, хватит уже балаган тут устраивать, всё, завтра же выселяешься, а то…
     - Да хоть сейчас. – ответил я. И медленно начал собираться, но так как был почти нищим и ничего из вещей особого не имел, то сбор составил не более минуты. А хозяйка стояла, открыв рот. Видимо, она ожидала от меня мольбы о том, чтобы остаться.
     - Прощайте, Людмила Петровна, больше не увидимся.
     Я не стал ждать ответной реакции. Просто ушёл. А два месяца проживания так никто и не оплатит…
     Зашёл к парням, старым знакомым. Их там уже собирается гораздо меньше, ни одного нового лица.
     - Ох ты, н***я себе, какие люди. Здорова, братух, ты где пропадал?
     Вот в таком духе и разговаривали. Я матерился как сапожник, бахнул с ними пивка, в общем, всё как обычно, хотя никогда мне эта обыденность не доставляла особого удовольствия. Пришёл, я в общем то, не за этим. Один из них давно хотел телефон купить у меня, пришло время. Мы с ним отошли, он сразу согласился.
     - З*****м, а х**и раньше молчал? За сколько продашь?
     - Пять кусков.
     - Обижаешь, братух, х**и так много?
     - П***й, четыре, устроит? – пусть будет четыре, неважно уже.
     Он охотно согласился. Ушёл. Через 30 минут он вернулся. Я получил деньги, потерял телефон, пораздувал ещё немного за жизнь, выпил ещё немного пивка, и попрощался.
     И снова иду в магазин «Мольберт». На этот раз постараюсь быть с ней помягче. Если подумать, не так уж она и безнадёжна. Может, странная и инфантильная, зато нет в ней той говнистости, которая является неотъемлемым атрибутом современного человека.
     Я стучу несколько раз. Открывает. Не улыбается.
     - Привет. – говорю я. Суховато, но не жёстко.
     Кивает в ответ. Обиделась видимо.
     - Как дела. Красавица? – случайно вырвалось у меня это слово (довольно таки близкое к истине), и её обиду как рукой сняло, и далее последовал яркий и подробнейший рассказ о всех событиях утра, а также о цветовом оттенке сегодняшнего снега и её внутренних переживаниях по этому поводу. Негатива всё это уже не вызывало. Да и если так послушать, она может быть и инфантильная, но не примитивная.
     - Ну а у тебя как жизнь? – закончила она свой рассказ.
     - Ху… то есть, не очень дела у меня, хотел я сказать.
     - Почему так?
     - Я не хочу об этом говорить. Кстати, вот ещё 4000, скоро… да бери ты, сколько можно краснеть?.. скоро ещё будут, в общем вот… - неловкая пауза. – Пойду я, видимо.
     - Лёв! – поймала она меня голосом у дверей. – Эм… можно телефон… В общем…
     - Уже нет. Я продал его сегодня. Больше нет у меня телефона.
     - Не стоило…
     - Стоило, стоило.
     - Ну, добавь тогда в вко…
     - Меня там нет и не было. Как и компьютера в моём доме. Никогда.
     - Бедняжка, как так…
     - Не всем повезло с семьёй. Я не жалуюсь, но всё же всё могло бы быть немного лучше.
     - Я понимаю, у меня тоже не всё хорошо. Родители постоянно жалуются на то, что…
     - Ты? Понимаешь? Не неси бред, умоляю тебя.
     - П-почему бред? – снова растерянность.
     - Да потому, что ни хрена ты не понимаешь. У тебя двое родителей, которые хотят всего лучшего для тебя, ничего не жалеют, отдают последнее чтобы тебе жилось хорошо, и ты ещё умудряешься жаловаться на них?! Я думаю, если бы ты выросла без родных родителей, с алконавтом-отчимом, который тебя постоянно бьёт и унижает, твои взгляды бы слегка поменялись. Твоё детство до сих пор не закончилось, у меня его не было и не будет.
     - Лё-ёв, пр-прости меня, я правда, честно-честно не хотела тебя обидеть, я не знала… - оправдываясь, она захлёбывалась слезами.
     - Теперь будешь знать… Да всё, всё, хватит ныть, успокойся. Радоваться надо, что тебе жилось хорошо, а ты воешь.
     - Так… так мне… тебя…
     - Не надо меня жалеть. – Господи, воет ещё больше. Ну как теперь её тут оставить?! Как там детей успокаивают, когда они воют? Обнять, покачать…
      Я подошёл к ней. Обнял за плечи.
     - Всё-всё-всё, ну хватит, всё…
     Получалось как-то неловко и нелепо. Опыта подобных действий не было вообще. С пьяными самками на вписках всё было проще…
     Подействовало. Вой затихает. Казалось, ей сейчас спой колыбельную, и заснёт на руках. Очень странное чувство. Чувствуется тепло. Внутри где-то. Ближе к душе. Странно. Незнакомо. Вспоминаются зелёные розы… Казалось, вечность можно так просидеть. И так подумалось: а что, если бы я вырос в адекватных условиях с родной семьёй? Каким бы я был? Думаю, похожим на неё, только чуть более спокойным и замкнутым, но более уверенным. Может, рисовал бы… Увлекся что-то. Пора бы идти. Так ей и сказал.
     - Лёв, ты домой?
     - Ну как сказать… - действительно, как сказать? Может, как есть? – Я бомж.
     - В смысле?
     - Нет у меня больше дома. Выселили за неуплату. – и какого чёрта я тут откровенничаю?
     - И что делать?
     - Не знаю, придумаю что-нибудь. – ага. Придумаешь. Нелепая ложь. – Прощай.
     - Лёв – опять таки я был остановлен в дверях высоким женским голосом. – Можешь у меня остаться…
     Я обернулся. На этот раз её щёки просто горели пламенем. Человек-светофор, мать её… Неожиданно. С её стороны. Ну, в общем то, выбора особого нету. Можно. Конечно, к кому-нибудь из старых знакомых попроситься, но раз уж…
     - Когда приходить?
     - Когда хочешь. Подожди, ключи дам.
     Господи. Она знает меня всего 2 дня. Не бывает на свете таких наивных людей, ну не бывает!!! Скажите мне кто-нибудь, с какой она планеты?!
     - Спасибо. – сказал я, ловя ключи. Ладно, что уж теперь… Горбатого только, как известно… - Какая квартира?
     - 776, подъезд…
     - Остальное помню. Прощай… Жень. – удалось впервые назвать её по имени. Улыбка до ушей. У неё. У меня замешательство. Не подумал я. А что, если я умру прямо там? Её детская психика уж точно не выдержит. Не подумал… Нет, ну вообще-то, перед смертью можно успеть выскочить куда-нибудь, спрятаться. Господи, что за бред я несу?! А что если врачи были неправы, и я не умру, а просто буду всю жизнь мучиться страшными головными болями? Да нет, всё было бы слишком просто… Слишком хорошо… Неужели я внезапно осознал, что нужно жить? Может. А толку. От этого.
     Дошёл. Поднялся. Открываю. Захожу. Ну что сказать, интересно. Квартира видимо съёмная, но тем не менее сильно отражает черты обитателя: странные яркие безделушки, статуэтки, висячие украшения, все обои, бывшие, судя по всему, монотонного салатового цвета, изрисованы скетчами. Хотя так даже лучше смотрится. Повсюду хаотически раскидана одежда. Иду дальше. Поворачиваюсь. Стена увешена рисунками. Боже. Она гениальна. Все рисунки полностью закончены, написаны яркими красками, в основном это какая-то смесь пейзажей с абстракциями, похоже на работы сюрреалистов, с одной лишь разницей – её работы красивы. Это просто невероятно. Моё мнение о ней изменилось. Я понял всю глубину её внутреннего мира. Пафосно. Но по-другому не скажешь. Господи, великолепно, это…
     Звонок в дверь. Видимо, я так долго рассматривал рисунки, что забыл про время. Я поймал себя на том, что я как-то отдаляюсь от привычной мне жёсткости в сторону естественной мне человечности. Чудо ты моё рыжее.
     - Привет. Ну как, лёв, устроился? Представляешь, иду я, и вижу… - и тут рассказ про все ассоциации, которые у неё вызвали облака. Нет, мне не понять. - …ты голодный?
     - Неа… – опять ложь. – В смысле, да.
     - Оки, сейчас что-нибудь изобретём.
     Изобрели салат. Навороченный и очень странный. Мяса в доме не было вообще. Хотя у меня тоже не было его. Максимум отчим какую-нибудь копченную гадость притащит, а позже только тушёнка была.
     - А ты здесь одна живёшь?
     - Да нет, с подругой, на двоих снимаем, мы же из другого города, помнишь?
     - Да-да, помню…
     - Ленка просто на праздники к себе уехала, а у меня работа…
     - Прости меня.
     - За что?
     - За всё. За то, что разгромил магазин…
     - Ой, да ладно, что там. Ну да, 100 000, но не сразу же их отдать нужно, со временем, я отдам потихоньку, ну правда есть придётся меньше, но да ладно, похудею…
     - Если ты похудеешь ещё больше…
     - Да знаю, от меня останется скелет, либо унесёт ветром. Наслышана уже. – и опять улыбка до ушей. Чудо-человек. Редкость. И с этим чудом мы протрещали ещё неопределённое количество времени, уже давно стемнело.
     - Жень, а твои работы…
     - На стене которые висят? Знаю, они ужасны, не знаю, что они там делают, это я так, не стараясь…
     - Они божественны. – я не лгал. Я правда так думал.
     - П-правда? – как не трудно догадаться, опять щёки в огне. Болезнь у неё, что ли?
     - Я правда так думаю.
     - С-спасибо. Нет, я правда могу лучше, но там я не особо…
     - Не нужно оправдываться. Эти работы красивы, и этого достаточно.
     Господи, я не я. Где грубость, жёсткость, сухость, язвительность, где мои вечные спутники? Может, в них отпала потребность?
     А так до самой ночи с ней болтали. Обо всё и в то же время ни о чём. По сути. Настало время сна. Одна комната. Один раскладной диван.
     - А вы с подругой на одном диване спите?
     - Когда как. Если лень стелить рядом на полу, то да.
     - А тебе лень?
     - Если честно, очень.
     Таааак, ну тут одно из двух. Либо она настолько наивна, что приглашает едва знакомого парня домой и предлагает спать рядом, ни о чём не подозревая, либо целенаправленно идёт к дефлорации. Ну, посмотря на неё, второй вариант как-то сам собой отпадает. Хотя кто её знает. Вот сейчас она проходит рядом в шортиках и маечке, и вынужден заметить, что сексуальность зашкаливает. А она как будто не замечает всей провокационности своего вида. Не дай Бог она что-нибудь уронит и нагнётся поднять… Так, держимся. А что, если она правда к этому и идёт. Что, если изначально всё это было задумано ради секса? Даже если. Тут как-то странно всё. Она же как ангел. Рыжий, но ангел. Секс с ангелом… нет, не могу я. Слишком хорошо для меня. Господи, что я опять несу?! Ещё полгода назад я бы вообще не думал. Трахнул и всё. Странно всё это. А она ложится рядом. Спиной. Господь, дай мне терпения!
     - Спокойной ночи, Лёв.
     - Спокойной. – процедил я. Ну всё, не дай бог тебе снять майку…
     Она снимает. Ну всё. Держаться нет сил. Приближаюсь к ней… И тут всё решается само собой. Приступ. Ах ты ж нахер, счас башка взорвётся!  Я пошёл в ванную и включил воду как можно громче. Чтобы она не слышала. Моих хрипов. Аааааа… Боль… Мало того, что умираю от боли, ещё и сдерживаюсь, чтобы не заорать и не разбить всю плитку и зеркало. Как тогда в магазине. Аааааа!!! Чёрт… Только бы не умереть…. Сссс… Не сейчас. Пожалуйста. Позже. Пусть я умру. Но позже. Подальше от неё. Она не переживёт. Терпим, терпим. Изо рта течёт солёная кровь. Пускай. Терпим… Теряю сознание… Возможно, навсегда… Вижу розы… Зелёные… Вижу её…
     Просыпаюсь. Ванна в крови. Время 5 утра. Вода течёт. Всё, смываю кровь. Выключаю. Страшное головокружение. Всё размыто. Выхожу. Она спит. Мне показалось, или топлесс? Вроде да, а может и нет. Не видно. Да и неважно. Спать.
     И как уже стало привычным, мне снова снятся зелёные розы. Целое поле. И посередине она. Рыжее чудо…
     Просыпаюсь. Рыжее чудо рисует что-то, сидя на коврике.
     - Всё в порядке? Ничего не случилось? – спрашивает она, не поворачиваясь.
     - Да, отлично… Просто… - может, сказать ей уже правду?
     - Ну ты смотри, говори, если что.
     - О-обязательно… А что ты там… рисуешь?
     - Да так… В общем… Ну вот… - и, стесняясь, она показала рисунок. Там был я. Почти точная копия, только лучше. Без изъянов. Она нарисовала по памяти. Она…
     - …Гений. – вырвалось у меня.
     - Кто?
     - Ты.
     Неловкое молчание. Взгляд глаза в глаза. Женя снова как индеец.
     - Ты не опоздаешь?
     - Ах да, да… Точно… - она неловко вернулась в реальность, оделась и ушла.
     Так. Надо бы тоже найти способ заработать. 90 000. За пару дней. Хм. А что, если… Попробую взять кредит. В итоге я умру. Можно будет не выплачивать. Отличная мысль. Иду в банк.
     Никогда здесь не был. Нахожусь здесь в первый и последний раз. Чёрный юмор.
     - Чем могу помочь? – спрашивает банкир. Клерк? Или как они там называются.
     - Мне нужен кредит.
     - Ско…
     - 100 000 рублей. Срочно. Никем на данный момент не работаю, состою на учёте в ми… полиции. Но очень нужен кредит, понимаете?
     Банкир был поставлен в тупик. Он даже не знал, что ответить, и что это вообще только что было.
     - Эм, да, конечно, можно ваш паспорт?
     Неужели всё так просто? После всяких формальных операций, банкир говорит:
     - Эм… у вас очень спорная платёжеспособность, есть условная судимость. Для каких целей вы нужен кредит?
     И я выдал всю правду. В самых ярких красках. Всё, кроме того, что в любой момент могу умереть.
     - Мммм… Нам нужно время для принятия решения. Мы вам перезвоним. Оставьте ваш телефон, пожалуйста.
     - У меня его нет. Равно как и электронной почты. И страницы вконтакте. Со мной никак не связаться.
     - Эм, ну тогда…
     - Я сам буду периодически заходить и интересоваться. Вы же не против?
     - Нет, что вы.
     - В таком случае я пойду. Прощайте.
     Кажется, их ответ значит «нет», тем не менее, шанс есть. Шанс есть… Прохожу мимо того самого «Мольберта». Он уже почти полностью восстановлен. Иду дальше. Где-то между дворами слышны мерзкие голоса каких-то подвыпивших гопников. Они что-то кому-то говорят. В ответ слышится тоненький, робкий голосок. О чём подвыпившим гопникам разговаривать с обладателем такого нежного голоса? Стало интересно. Подошёл. Твою мать… Женя, кто ещё. Два лысых гопаря в трениках что-то ей говорят, она пытается уйти, но они слишком настойчивы. Видимо, нужно объяснить господам, что к чему. Вновь просыпается тот старый я. Суровый участник боёв без правил. Он был вынужден проснуться.
     По мере приближения к ним уже слышны фразы.
     - Ну девушка, что же вы так, два молодых интересных человека хотят поближе познакомиться, а вы… ай-ай-ай…
     - Р-ребят, я спешу, правда…
     - Ну что же вы, девушка, не торопитесь, пройдемте с нами, познакомимся поближе. – говорящий был пьян, хотя глядя на него едва ли можно сказать, что будучи трезвым он вёл бы себя по-другому.
     - Отстаньте… пожалуйста… - по её щекам текут слёзы.
     - Ой, да ладно тебе в*********я. – и шлёпнул её по заднему месту. – Эй, Дюш, потрогай, какая упругая…
     - Сюда подошли. – сказал я самым что ни на есть холодным голосом.
     - Чё?!
     - Сюда подошли, суки.
     - Лёв!!! – крикнула она, но тут же её оттолкнули, и она упала в снег, такой же светлый и чистый, как и она сама.
     «Молодые люди» подошли.
     - Чё, ё**а, х**и надо, б***ь, не видишь, молодые люди с девушкой знакомятся.
     - Руки в ноги и с*******ь отсюда. – отрезал я.
     - Оп-па, нарываешься, х**и, борзый, сука, место знай своё, щенок ё**а.
     - Ещё одно слово, и я раскрошу тебе е***т.
     - Н***я ты…
     Я всегда знал цену своему слову и никогда ничего не говорил просто так. Не прошло и полсекунды, как «молодому человеку» в нос прилетел мощный удар. Гопник отшатнулся назад и упал, хватаясь за разбитый в мясо нос.
     - Ай, сука б***ь…
     - К нему подбежал второй гопник, что был поспокойней.
     - Ты посмотри, что наделал! Ты посмотри! Ты в курсе, что тебе п****ц?
     - Тоже хочешь весёлой жизни? Я могу устроить.
     Намёк был принят, и стоящий на ногах поволок своего товарища, перекинув его руку через своё плечо. Тот сначала рвался вершить месть, но после просто вопил непечатные гадости:
     - Всё, гнида, могилу копай, сука, уроем н***й, и суку твою в****м! Готовься, петух!!!
     Его слова уже не имели значения. Я немедленно подбежал к Жене. Помог ей подняться. Прижал поближе. Она рыдает.
     - Всё-всё-всё, всё уже, они ушли, не бойся, я рядом, я с тобой…
     - М-мне страшно… они… о-обещали прийти… и… и…
     - Не бойся, не бойся, солнышко, я с тобой, всё хорошо, пока я рядом, тебе ничего не грозит, ничего. Я давно хотел сказать, что…
     Она не дала договорить, просто крепко впилась своими губами в мои. Неизвестно, сколько это продолжалось, но она шикарно целуется. После этого у неё снова появился фирменный румянец, но сопровождался уже не смущением, а широчайшей улыбкой. Со слезами на глазах.
     Мы пошли домой. Мне стало страшно. За неё. Скоро я умру. Она останется наедине с этим жестоким миром, столь жестоким для неё. Тем более сейчас ей напрямую угрожают. Если не будет меня… Мне впервые за долгие годы стало страшно. Ведь скоро я и правда уйду. А она останется. Твою мать! Но почему, почему?! Лишь за последние несколько дней я понял, насколько ценна жизнь. Она имеет смысл только когда ты кому-то нужен. Я нужен ей, этому рыжему ангелочку, сумевшему вдохнуть в меня жизнь. Всё время я выживал, и лишь последние пару дней – жил. Спасибо, Жень. Прости, что ухожу.
     Наутро я решил проведать банк. Спалось, как ни странно, хорошо. Чтобы не испытывать судьбу, всё таки постелил на полу. Хотя зачем… В последний раз же вижу её, скорее всего, почему бы не… Не знаю. Что-то останавливает.
     Улицы нарядны. Город уже не готовится к Новому году, он готов к нему. Город красив. Его освещает слепящее утреннее солнце. Свет. Он даёт иллюзию надежды.
     Я захожу в банк. Встречаю уже знакомого банкира.
     - Здравствуйте, ну что там?
     - Эм… Кхм, кхм, ну что мы решили… - в голосе его было замешательство. – Кредит мы вам выдадим, но под повышенный процент.
     - Ясно. Я согласен.
     - Ну что ж, эм… подпишите, пожалуйста, вот здесь и здесь.
     Без раздумий подписываю, и с сияющим видом выхожу из банка. Непонятно. Что сподвигло их выдать мне кредит. Мне крупно повезло. Хотя как сказать… Если бы мне повезло, то не было бы смысла делать этого. Я бы жил. Просто жил.
     Деньги я спрятал у Жени дома, под диваном. Ничего умнее не придумал. Можно, конечно, сразу отдать, но пусть уж будет сюрпризом на Новый год. Теперь иду её встречать. Одну её больше никуда не отпущу.
     Встречен я был радостной Женей и полностью отстроенным магазином. Женька была в эйфории. Это рыжее солнце сейчас могло обеспечить энергией весь мир. Вчера не было приступов. Может быть, я выживу. Кто его знает…
     Темно, подходим к подъезду. К двери. Пытаюсь открыть, но внезапно возникает рука какого-то гопаря. И тут я понимаю, что нас окружили. В общей сложности я насчитал шестерых. Узнал пару знакомых лиц. Женя прижалась ко мне.
     - Не бойся. Я с тобой. – шепчу я. – Пока я рядом, с тобой ничего не случится…
     Выходит спикер уважаемых «молодых людей». Тот самый, с разбитым носом.
     - Оп-па, Лёвушка, здорова, давно не виделись, как дела, как жизнь? Как сам? Как ваша возлюбленная?
     - Парни, предупреждаю. Мне терять нечего. Может и умру, но всех шестерых в******й закопаю заживо. Уходите по-хорошему.
     - Вот сука. О****ь. Не подумали, пацаны, на кого идём. Опасный, сука. Ну х**е нам. Не дураки. А вот девочка, я смотрю, не так опасна, да и жопа у неё очень даже. Красотуль, ты какие позы любишь? Мы парни толковые, всё можем.
     При этом двое отморозков, похотливо улыбаясь, отдернули её и оттащили в сторону. Я тут же прицелился одному из них в висок, но тут же в челюсть прилетело чем-то тяжёлым. Ошеломлённый, я свалился с ног. Суки. Никакой жалости. До конца. Бью до смерти. Я быстро встаю, и тут же получаю ещё один удар монтировкой в челюсть, но этот я уже вынес, ответив обидчику ударом ноги. Пытаюсь пробиться к ней. На пути встаёт ещё один. Без раздумий бросаю его на «мельницу». Третий получил удар с колена в живот и был отброшен. Товарищ с разбитым носом остался в стороне. В глазах двоих стоящих передо мной и держащих Женю страх. Но уже поздно. Им… Аааааассссс…. Нет! Нет!!! Приступ!!! Сейчас?! Как же невовремя! Вместо нанесения удара я отшатнулся и начал качаться из стороны в сторону, после чего упал на колени. Боль была ещё сильнее, чем прежде. Судьба, ты сука!!! За что?!! Я хриплю, почти без сил, изо рта идёт кровь, а также из ушей и носа.
     Я слышу стук своего сердца. А также крик где-то вдали… «Лёва!»… «Помоги!»… «Лёва!»… Бессильная ярость. Что может быть хуже.
     Через несколько мгновений моя щека снова почувствовала сталь, и не один раз. Били также по другим частям тела, прилетело в бровь, глаз залит кровью, чувствую как болтается кусок мяса над ним, не понятно лишь, остался ли целым глаз. Хотя… Это не имеет значения. Уже. На передний план вышла душевная боль. Удары монтировкой кажутся щекотными. После избиения, на меня сел один из них и заломил руку за спину. Кажется, тот самый с разбитым носом. Он начинает говорить.
     - Ну что скажешь, сучара? Мы слово держим. Сказали п****ц – и вот тебе п****ц. Сказали самку твою в****м – так счас сделаем. А ты посмотришь. Поучишься может чему.
     Едва подняв голову, я вижу то, чего боялся. Я вижу ангела в руках двоих ублюдков, он стягивают с неё куртку, шапку, пытаются стянуть свитер. Создаётся ощущение, что даже холод их не остановит. Она рыдает, кричит, сопротивляется. «Захлопни е******к, сука!», слышу я, и один из них бьёт этого чудо-человечка по лицу. Из аккуратненького носика с веснушками побежала кровь. Другой взял её за шикарные рыжие волосы, никогда не знавшие краски, другой взялся расстегивать ремень её джинс… И я ничего не могу сделать. На моих глазах пытаются изнасиловать единственное и самое дорогое мне существо, моё солнце, моего ангела-хранителся. Нет. Если это случиться, это будет хуже смерти. Гораздо. Нет. Они не тронут её. Я не позволю. Я дал ей слово. Я его сдержу. Сдержу! Делая титанические усилия, я сбросил расслабившегося организатора.
     Это стало похоже на очень плохой сон. Я не слышу звуков, только биение сердца и страдания Жени. Всё замедленно, всё плывёт, всё в красном свете. Каждое движение сопровождается адскими болями в голове, но они меркнут и уже не имеют никакого значения… Я прорываюсь к Жене. Они не успели. И не успеют. В очередной раз прилетело монтировкой, я чувствую, как лохмотья кожи отлетели от щеки вместе с плотью и кровью, но я не обращаю внимания на боль… Я вижу ужас в глазах одного из держащих Женю. Поздно. Удар в лицо. Удар в кадык. Ещё один. Хрипы. Второго я взял за затылок и вмазал лицом в ближайшую стену. И бил до тех пор, пока кто-то не стал бить меня в голову кулаком. Разворачиваюсь. Тот самый. С носом. Всё. Конец ему. Поймал его руку, болевой. Без пощады. Из сгиба локтя с кровью вырывается кость. Бросаю мразь на пол, начинаю нещадно месить. Без остановки. Без жалости. На лице ни следа. Он уже не сопротивляется. Я получаю ещё удары по черепу, острая боль в боку. Меня ударили ножом. Бесполезно. Я не останавливаюсь. Мне грустно. Женя запомнит меня таким… Женя… Звук сирен. Открываются двери машины. Звук кричащих мужчин. Пара выстрелов в воздух. Потеря сознания. Кажется, всё.

     31 декабря. Вечер. Через несколько часов наступит Новый год. Больница работает. К несчастью дежурящих врачей. Но она пуста. Почти. В коридоре с отчаявшимся видом сидит милая девушка лет 18. С рыжими волосами. На носу пластырь. Спина сгорбилась. Колени прижаты к груди. Кроссовки прямо на кресле. Взгляд в пустоту. Выходит доктор.
     - Вы, вообще-то, в больнице находитесь. Будьте добры, уберите ноги с кресла.
     Ноль реакции. Доктор хотел было продолжать поучения неразумной молодёжи, но, кажется, понял, к кому она.
     - Из родственников никто не пришёл?
     - У него нет никого… подождите… Всё в порядке?! С Лёвой всё хорошо? Доктор, не тяните! – с запоздалой реакцией она быстро оживилась.
     - Ну ладно, родственников нет, придётся вам всё рассказать. Вы были в ту ночь рядом с ним, так?
     - Так… - уже робея, отвечала девушка.
     - Ну, в общем, досталось же тем ребятам. Двое с переломами, двое лежат в реанимации, вероятность спасения одного из них минимальна…
     - Л-лёва не хотел… Так вышло… П-правда… он…
     - Я никого не упрекаю. Любой нормальный мужик поступил бы на его месте так же. Не у любого нормального мужика, правда, столько силищи…
     - А с ним то что?
     - Ну как вам сказать… Получил он, конечно, изрядно. 9 ударов по лицу тяжёлым металлическим предметом. Не позавидуешь, в общем… - доктор терял уверенность. – Ну а сами травмы не смертельны, максимум сотрясение мозга, могло бы быть внутреннее кровоизлияние, но всё обошлось, вот… Есть одно ножевое ранение, но жизненно важные органы не задеты… Ну, как-то так…
     - То есть… То есть… Лёва Жив! Он жив! – она кинулась доктору на шею и, казалось, сейчас расцелует, но он её остановил, с ещё более мрачным и неуверенным видом.
     - П-подождите. Позвольте мне закончить. – она резко изменилась в лице, появился страх. – Видите ли, травы не значительны, конечно, у него воистину богатырское здоровье, только шрамы останутся, но есть ещё одно заболевание, хроническое, так сказать…
     - Какое?
     - Он вам не говорил?
     - Нет…
     - Неизвестно, сколько он живёт с этим, но в ноябре прошлого года ему диагностировали злокачественную опухоль в области мозжечка… И, в общем, это не излечимо, опухоль увеличивается с каждым днём и в любой момент может наступить смерть… Мы прогнозировали летальный исход ещё в октябре этого года, но парень на удивление крепок, и…
     - Почему… - шептала она. Сама себе. Плачет. – Почему, Лёв, я бы всё поняла… Почему ты не сказал…
     - Ну… - доктор окончательно растерялся. Вроде привычно говорить о подобных вещах, но видя собеседника… Неловко. – В общем, сегодня был очередной приступ, мы не смогли спасти его. Ле… летальный исход… Вот, в общем…
     Паники не было. Она бесшумно опустилась на кресло, и уже ничего не сдерживало водопада слёз.
     - Мне очень жаль, правда. Мы сделали всё, что смогли. До свидания. – он удалился.
     Больнице настала угроза затопления. Слезами. Женя рыдала, шепча параллельно невнятные фразы.
     Доктор вернулся. В руке был прямоугольничек бумаги.
     - Успокой… успокойтесь, пожалуй… - он не мог закончить фразы, они вызывали ещё больше слёз. – В общем, он для вас кое – что оставил…
     Она медленно повернула голову. Он протянул ей прямоугольничек.
     - Он настоятельно просил нас, чтобы вы обязательно прочитали это. Да свидания. С насту… - он осёкся. Получился бы очень злой сарказм. Просто ушёл.
     Она развернула. Это был странный рисунок. Даже очень странный. Там были нарисованы четыре розы. Все они были зелёными. Полностью. Она перевернула. Там было написано множество строчек едва разборчивым почерком:
    
«Женя.

Ты не виновата. Моя смерть была лишь вопросом времени. Прости, что не сказал тебе об этом.

Я думаю, тебе больше ничего не угрожает. Но мне страшно. Я переживаю за тебя.

Последние годы жизнь не имела ни малейшего значения, но в последние дни я осознал, насколько хочу жить. Спасибо тебе за это. Теперь я знаю цвет волос у ангелов.

Под диваном лежат 90 000. Этого хватит, чтобы закрыть долги, а также на некоторые расходы.

P.S. Я помню, ты спросила, есть ли у меня мечта. Я так и не ответил тогда.

Светит слепящее солнце. Я стою рядом с тобой. И больше никого. И ничего. Только ты, я, и бескрайнее поле зелёных роз. Это моя мечта. Зелёные розы – единственное светлое воспоминание, оставшееся с детства. И если бы я мог, я бы сделал все розы мира зелёными. Это тоже мечта.

Моё настоящее имя Артур, но оно мне никогда не нравилось, запомни меня Лёвой.

И пообещай мне жить»

     Неизвестно, сколько она ещё пробыла здесь. Судя по всему, до следующего года. Никто не подошёл. Никто не прогнал. Никто не поинтересовался, что случилось. Возможно, все и так знали.
     А она лежала на кресле, свернувшись в клубок, и беззвучно текли слёзы, их было уже ничем и никогда не остановить. Ничем. Никогда. Перечитав в очередной раз записку, она тихо прошептала:
     - Обещаю…


31 марта, 2013 года.