По ту сторону трусиков 4. Чёрный порно-бред

5-й пример: «Зрелость»

 Василий Андреевич в народе слыл или назывался, как вам будет угодно, женихом-передвижником, и никто, даже зрелый тридцати семи летний Аллочкин "Волосатый Саквояж" во время ночных «банно-прачечных мероприятий» не мог разузнать его доподлинное местожительство, семейное положение и род штатских занятий. Жилистый кожаный челнок Василия Андреевича шустро двигался взад и вперёд, насквозь прошивая эластично-латексный плюшевый абажур «коменданта бомбоубежища», нажимал лысой головой на заводной реостат центрифуги стиральной машинки (иногда она ещё была швейной машинкой «Зингер»), а двумя мощными огнетушителями плотно надавливал попеременно на уголки ротовой полости млекопитающей амфибии. Ей этого хватала вполне, чтобы испуганной радугой сгорбить покрасневшую спинку и без особого стеснения смешно издавать мокрые звуки чавкающего плотского блаженства. Выцветшие сиреневые трусики, валяясь солдатской скаткой под диваном и выгнувшись чёрствой коркой позавчерашнего ржаного хлеба, тупо смотрели исподлобья на это парное акробатическое искусство, которое нагло желало получать от жизни всё, сразу и сейчас. Васёк Андрейка всегда возникал ниоткуда и исчезал потом никуда, так же скромно, как залётный октябрьский снег. При его появлении занимались у сестры, у соседей деньги, закладывалось в ломбард обручальное кольцо, бабушкины серьги и ковёр со стены. После его исчезновения, у соседей уже их соседей занимались другие деньги для отдачи первым, выкупалось из ломбарда кольцо, серьги и ковёр, затем всё это возвращалось на круги своя, только старшая сестра не получала назад ничего, а просто прощала долги должнику и баста. Она несчастного последыша сперва по-всякому срамила, бранила, наконец, сочувствовала, а вслед за тем искренне его жалела, всё прощала, и они вместе горько плакали, понимая женскую проблему. Да уж…

К имеющимся передрягам и набору невзгод прибавилась новая «оскомина» со своими трусиками, усиками и разборками. У Аллочки подрос её отпрыск, Егорка. Как яблоко от яблони не далеко падает, так и Егорка от мамочки далеко не ушёл, в смысле ума. Все его поступки и слова строго повторялись, как у мамы, а куда от них денешься – наследственность, мать её так. А история живёт себе и двигается по спирали, как по ходу часовой стрелке, так и против неё и в ус себе не дует.

- Я, Илькин, падла!

- Давай мне сука деньги на карманные расходы, а то я тебя угондоню!- периодически кричал Егорка, сдавив свои костлявые и огромные пальцы на горле дорогой мамульки. В сиреневых трусиках хозяйки 133-ей квартиры взбудораженный ВС обильно умывался мочой и она текла по трясущимся ляжкам. Соль урины щипала выпученный глаз циклопа и похолодевшая от страха попка, хрипло прошептала на заячье ухо влажной муське: «Всё, амба». Отдав последние деньги Егорке, она освободилась от удушья варвара и в одном халатике выскочила из квартиры. Ночь в страшной агонии и молитве Аллочка провела в квартире соседки Веры. Третий шанс дала судьба героине рассказа, чтобы ещё раз посмотреть на себя со стороны, сделать надлежащие выводы и поклониться в самый пояс тётушке по имени Мораль. Однако в этот раз молитвы не прошли даром, Спаситель видимо услышал немощные мольбы рабыни своей. Поэтому на следующее утро пагубную ситуацию спасла повестка, принесённая посыльным из Зареченского военкомата на 29 октября 1987 года, о призыве Илькина Егора Викторовича в ряды Советской Армии. Через три дня семейная братоубийственная война закончилась. Образ и подобие родной мамы длиннобулдылым стервятником улетел в дальние края. На два года наступил санитарный час и обеденный перерыв. Да уж…

***

На теле земли колосилась пшеница

Под солнцем горячим любви.

Её убивали жнецы и жницы

И были их косы в крови.

 
И были их души, как руки по локоть

Испачканы соком травы.

И станут их дети потом ненароком

Стрелять нам в замок головы.

 
И дети детей нам родят лилипутов

С бубновым клеймом между глаз.

И спрячется солнце, а выглянет смута,

Таким будет мир после нас.


Он будет прожорливым, диким и голым

И всё выставлять напоказ.

Грядёт он, скорее всего, однополым,

Таким будет мир после нас.

 
И всё, что скрывалось цветными трусами

Весит вдоль ноги, как лампас.

Я рад, что всё это случится не с нами,

Таким будет мир, после нас.

 А как поживает Василий Андреевич? А он, промокнув напоследок длинным ватным тампоном всеядный ВС, выскользнул из охочих объятий приставучей дамочки и обещал вернуться, словно добрый Карлсон, но грубо нарушил своё обещание и пропал навсегда, так и оставшись самой главной загадкой того времени.